Не знаю, зачем мне это нужно, но я не смогла не написать этот рассказ. Вдохновение очень долго щупало почву в этом ключе, и вот...

“Я предложу Фераго новый ход: я приведу ему заложницу — маленькую Мару, драгоценную дочку Урта.”
Клитч, Брайан Джейкс «Саламандастрон»

Темнота обступала её, окружала, давила. Обступала, как враг, как неотвратимая беда.
Мара тяжело дышала, пытаясь ослабить путы, во рту чувствовался противный железный привкус крови. Кровь ползла и по шерсти её скул, чуть ниже виска.

Изогнув шею, барсучиха посмотрела вверх – над ней стоял Клитч. Его красивые голубые глаза сейчас, при свете факелов, горели жутким огнём.

Как же она этого раньше не заметила, что  у него глаза…

Да, глаза хищника. Хищника. Врага.

Мара никогда не умела сдерживаться и молчать. Она не молчала, когда Урт Полосатый запрещал ей то, что, как ей казалось, было важным. Не могла она промолчать и сейчас.
Волна возмущения и боли накрыла барсучиху – её предал друг!

Она была так счастлива и свободна, она была вместе со своими новыми друзьями, впереди были приключения, бесконечные дороги и…

А потом внезапно появившаяся из-за дюн орда хищников и удар древка копья Гоффы в висок…

Барсучиха закусила губу до крови, но всё равно выкрикнула, пытаясь поймать взгляд безмятежно-голубых глаз.

- Как ты мог, Клитч! Я думала, что ты мой друг! Я доверяла тебе!

Горностай рассмеялся и пожал плечами.

- Я же не виноват в том, что ты – наивная идиотка.

Мара промолчала – они были как будто одни, другие хищники отошли дальше, к кострам, её охранял какой-то крыс, но он сидел тоже в отдалении. А Клитч почему-то был рядом и не уходил.

- Тебя заставил отец? – тихо спросила Мара. Она видела ещё одного горностая, взрослого, с такими же голубыми глазами, как и у Клитча, который говорил о том, что она теперь заложница, когда ещё не совсем очнулась от удара.

Почему-то Клитча передёрнуло от этого вопроса. Ему стало неприятно, что эта глупая барсучиха думает так. Как будто отец ему приказывает, как какой-то марионетке.

- Конечно, нет, барсучиха. Я сделал это, потому что я много умнее чем Гоффа, Мигро и любой из подчинённых отца. Когда-нибудь именно я стану во главе орды. И это случится очень скоро.

Он и сам не понял, почему оказался таким болтливым и, резко одёрнув себя, замолчал, испытующе взглянув на связанную барсучиху у его ног.

Но барсучиха не восхитилась его планами.

- Почему ты меня зовёшь «барсучиха»? – спросила она совершенно невпопад. – Ты же знаешь, как меня зовут. Ты боишься называть меня Марой, потому что боишься привязаться ко мне?

- Заткнись, барсучиха! Ничего я не боюсь! – Клитч размахнулся, чтобы пнуть Мару, но пнул только травинки рядом с ней.

Юный горностай перевел дыхание и проговорил уже более спокойным тоном.

- Мне абсолютно всё равно. Плевать. Я могу тебя называть Мара или полосатая собака, мне совершенно безразлично.

Мара не смогла не задать страшный вопрос, который мучил её с того самого момента, как она открыла глаза.

- А что с Пикклем? Вы убили его?

Эта красивая сказка – она, Пиккль, Клитч и Гоффа – свободные и весёлые, идут за приключениями. И им никто не указ, и впереди только веселье, радость и счастье. Теперь это призрачное видение обернулось кошмаром.

Она – заложница, Урта заставят сдать Саламандастрон, чтобы спасти ей жизнь. А Пиккль? Это она виновата… Зачем она взяла его с собой?

- Он пока жив, - нехотя ответил юный горностай.  У него случайно вырвалось это «пока» и он ещё больше разозлился на себя. Что это с ним? Что?

Мара с трудом сдержала вздох облегчения и легла поудобней. На небе рассыпались мириады звёзд. Неужели это ее последняя ночь?

Клитч прав, она наивная идиотка. Она подвергла опасности не только себя, но и Пиккля. Барсучиха была уверена, что мудрый Урт не поведётся на угрозы отца Клитча. Ведь в горе жили не только они, там жили зайцы, целые семьи. Рисковать их жизнями, полагаясь на зыбкое условие того, что горностаи пощадят Мару?

Нет, Урт Полосатый на такое не пойдёт. И он будет прав.

Да, действительно, это её последняя ночь… Или предпоследняя.

Внезапно ей стало горько, глаза наполнились слезами, и она стиснула зубы, чтобы не расплакаться.

Она всегда была несчастлива в Саламандастроне – эти строгие правила, суровые воины, полное отсутствие свободы и самостоятельности Она была как в клетке. И надо же было такому случиться, что именно тогда, когда она освободилась, именно в тот момент, когда она оказалась счастлива, случилось это ужасное предательство, предательство со стороны, как она считала, друга.

Она вспомнила то недолгое время, которое она знала Клитча – его забавные истории, которые он рассказывал, когда провожал их с Пикклем к Саламандастрону, его смех, это был именно такой друг, о котором она мечтала – весёлый, свободный и независимый.

Но оказалось, что это была просто маска. Клитч просто шпион, полностью подчиняющийся своему отцу, как бы он это не отрицал.

- Послушай, Клитч, - окликнула горностая барсучиха.

- Чего тебе, бар… Мара?

Что за чушь, в конце-концов, он называл Гоффу – Гоффой, а Мигро – Мигро, и не чувствовал никакой привязанности к этим двоим. Но почему-то назвав барсучиху по имени, словно проверяя себя, он почувствовал какую-то странную растерянность.

- Ты назвал меня наивной. И это правда. Я не ожидала, что жизнь может быть такой жестокой. Но ты знаешь… Если бы я могла вернуться назад… Я бы всё равно сбежала из Саламандастрона вместе с Пикклем, чтобы встретиться с вами. С моими, как я тогда думала, хорошими друзьями. Я… Я была несчастлива в Саламандастроне. Мне не нравилось там. Мрачная гора, строгие правила, суровые обитатели. Мне не хватало свободы и радости. И когда я встретила тебя, и ты сказал, что можно вот так просто взять и уйти за приключениями, весело шагать вместе с друзьями, которые всегда поддержат и поймут. И я поверила тебе! Ты был как голос моей души, ты просто озвучил то, о чём я всегда мечтала. И то маленькое путешествие, когда я ушла из Саламандастрона за вами, то ощущение счастья, впервые за всю мою жизнь,  этого ничем не омраченного всепоглощающего восторга… Ради того, чтобы опять испытать его, я бы снова убежала, даже если бы знала, что так всё закончится. Я была счастлива. А ты счастлив, Клитч?

Горностай даже немного заслушался Мару, и тем неожиданней был этот внезапный вопрос.

- Да, конечно, я счастлив, Мара, - быстро ответил он, но какое-то сомнение закралось в его душу.

Он даже завидовал этой барсучихе, завидовал её наивности, незнанию жизни, потому что она была так доверчива и при этом так счастлива из-за таких мелочей.

Конечно, он счастлив. Он справился с заданием, блестяще, надо сказать. Уже на его стороне есть немало зверей. Скоро он сможет потягаться со стариком, и, возможно, уже недалек тот день, когда их ордой будет командовать совсем другой горностай.

Конечно, он был счастлив.

- Ты уверен? – ещё раз спросила барсучиха. – Иногда сложно понять, счастлив ты или нет. Пока я не встретила вас, я думала, что вполне счастлива в этой горе.

- Ты же говорила, что всегда чувствовала себя как в клетке, - Клитч постарался не отвечать на вопрос.

- Да, ты прав, но я думала, что это всё мои капризы. И что я требую слишком многого. А Урт Полосатый дал мне дом и пищу. Ты уверен, что ты действительно счастлив? Что такая жизнь, которую предназначил тебе твой отец, и есть именно то, что хочешь ты сам?

Голубые глаза горностая невидящим взглядом смотрели на отблески дальнего костра. Он мог уйти, он мог заставить эту полосатую собаку замолчать. Но что-то тревожило его душу, и он не двигался с места.

А Мара продолжила, поражённая внезапной догадкой:

- Я где-то слышала, что для того, чтобы убедительно соврать, нужно самому немного поверить в сказанное. Ты говорил о тех местах, где молодым можно делать все, что хочется. Где ни у кого не спрашиваешь разрешения носить ли тебе оружие, да и вообще. Ты так говорил, будто сам видел эти места…

Клитч молчал, а потом тихо присел рядом со связанной барсучихой. Ему почему-то захотелось выговориться. В конце-концов, она скоро умрет. Никто никогда не узнает его сокровенные мысли…

- Ты права, Мара, я несчастлив, - прошептал юный горностай. – Я говорил вам то, во что сам бы хотел поверить, если бы я был таким наивным и доверчивым, как вы двое. Но я слишком хорошо знаю, что это невозможно. Нет таких мест, где молодые могут делать все, что захотят. Нет таких мест, где они могут быть свободными. Если бы даже случилось так, что я и Гоффа просто шли вдвоём, то всё равно нас четверых, скорее всего рано, а не поздно, кто-нибудь ограбил или даже убил. Свободным можно стать только, если у тебя есть власть. Но до этого мне слишком далеко.

- Жаль, что это невозможно, правда, Клитч?

- Действительно, жаль… Мара.

Два юных существа молчали, предаваясь несбыточным мечтам, стрекотали ночные насекомые, а лагерь Фераго погрузился в глубокий сон, нарушаемый лишь окриками часовых…

- Из нас бы получилась неплохая банда, - вдруг хихикнула барсучиха.

- Это точно! – во тьме блеснули острые зубы горностая. – Мы бы всем показали, почём фунт лиха.

- А почему ты так уверен, Клитч, что нас убили бы или ограбили? Обидно это слышать. Все-таки я – барсук, во мне может проснуться Гнев Крови или что-то вроде этого. Я очень сильная. Пиккль – заяц, он умеет драться задними лапами. Ты, я думаю, этот меч не только как украшение носишь. А уж то, как Гоффа обращается с копьем, я убедилась на собственной голове. Ты уверен, что мы были бы настолько беспомощны?

- Я как-то не думал об этом в таком ключе… Я не думал о нас вместе. Мне нужно было только привести вас к Фераго.

Юный горностай задумался. В мыслях носились яркие картины – он во главе их маленького отряда шагает обратно к Юго-Западных землям. Там он вполне хорошо разведывал обстановку, знал эти места. Но тогда он выполнял приказы отца, а так он был бы свободным… Вместе с друзьями.

Они бы шли, весело болтая, а иногда, вставая спина к спине, сражались бы вместе против небольших банд, которые шныряли в  тех краях. Такой огромной орды, как у Фераго, больше не было, так что…

Почему он думает об этом?

А потом сидели бы у костра, пекли бы картошку в угольях и рассказывали весёлые или, наоборот, страшные истории.

- Из нас бы получилась неплохая банда, - ещё раз прошептал он.

Клитч опустил голову. Все бесполезно. Какая радость в том, что он выполнил очередной приказ отца? Даже если он когда-нибудь займёт его место, всё равно он, Клитч, не будет жить так, как хочет. А он хотел вот так, с друзьями, быть молодым и беззаботным.

А если Мара и Пиккль завтра умрут, об этом можно будет забыть навсегда.

- Ты говоришь, ты сильная? – спросил горностай.

- Да, вполне. И Пиккль тоже.

- Он же сожрёт все наши припасы.

- Ну, нет, мы будем держать припасы подальше от его прожорливого рта. Например, под моей охраной.

Короткий меч горностая чуть сверкнул, но никто из часовых ничего не заметил. Клитч перерезал путы барсучихи.

Она осторожно шевельнулась, разминая затёкшие лапы.

- Гоффа сторожит Пиккля, так что это будет легко.

Мара неслышной тенью скользнула за шедшим впереди горностаем, старательно пригибаясь к траве, прячась от часовых. Клитч свернул свой плащ так, что казалось, что на месте, где лежала связанная Мара, всё также лежит пленённая барсучиха.

- Двинем в Южные земли, я неплохо знаю те места. Бежать, правда, придется день и ночь, мой отец, скорее всего, пошлет в погоню лучшх ищеек. Хотя нет, не пошлет. Лучшие уже в пути за Турой и Битоглазом.

Мара не очень поняла последнюю фразу, но с улыбкой повторила слова горностая:

- Из нас получится неплохая банда!