Пролог

 
Камень бесшумно коснулся дна, подняв в воду небольшое облачко морского песка. Молодой выдр сезонов девятнадцати огляделся по сторонам: всюду его окружала абсолютная практически осязаемая тьма. Лишь только бледный свет горящего в воде факела сиял на расстоянии в две дюжины шагов, подобно звёздочке в кромешной ночи и от того, особенно ярко и пронзительно.

Выдр, которого звали Кевин, отпустил конец верёвки опутывающей булыжник, притянувший его ко дну, и поплыл к горящему факелу.

Как и всегда при затяжном нырянии выдр чувствовал ужасную «тяжесть» глубины. Более всего это походило на то, словно он оказывался в огромной мягкой, но очень крепкой лапе, всё сильнее стискивающей его стальной хваткой с каждым гребком вниз. И всё же… Это было не объяснимым, однако Кевин, как и множество других ныряльщиков, испытывал странное умиротворение и спокойствие на большой глубине. Он будто оказывался в родной стихии, а вовсе не в месте, где малейшая ошибка была чревата смертью, а каждое мгновение жизни сочтено. Словно его влекла глубина, влекла бездна.

 Подплыв к уже начинающему потухать факелу, выдр поднял его высоко над головой. Испугавшись света, бросилась врассыпную стайка серебристых рыбёшек, спешно засеменил прочь по дну большой серый краб. Тускнеющий белый свет выхватил область жёлтого песка растелившегося вокруг. Кевин даже зачерпнул лапой его горсть и рассыпал через перепончатые пальцы.

 «Словно на дне реки», - отметил он про себя.

Далее ныряльщик направился в сторону полу зарытого в песок чугунного якоря, расположенного в двадцати шагах по левую лапу. От якоря вверх, словно лестница в беспросветные небеса, устремлялся длинный канат усеянный узлами через равные промежутки. Смерив канат взглядом выдр двинулся дальше и спустя каких-то тридцать шагов перед ним открылся зияющий чернотой обрыв.

Бездна.

Кевин мысленно кивнул, удостоверившись в правильности догадки. Ему рассказывали, что когда забрасывали якорь, тот погружался в пустоту на всю длину верёвки и лишь с пятой попытки коснулся дна.

Желательно было определить примерную глубину пропасти, но для этого…

Выдр извлёк из заплечной сумки ещё один факел. Он воткнул его рукоятью в мягкий песок, а затем сломал хрупкую восковую печать на верхушке. Тот час началась бурная реакция, и, вместе с громким шипением и роем пузырьков, факел засиял пронзительным белым свечением.

Даже прищурив глаза от ударившего в них острого света, Кевин выдернул факел из песка, а потухающий бросил в пропасть. Тот начал мерно погружаться во тьму и его ещё недавно яркий огонь стал превращаться в едва заметный тлеющий уголёк. Скоро факел окончательно исчез из виду, так и не достигнув дна, которое могло быть как в пятидесяти выдриных хвостах ¹ ниже, так и в пяти тысячах, словом, недоступным даже для самого искушённого ныряльщика.

Но было одно обстоятельство, несколько насторожившее Кевина. Когда факел уже почти полностью растворился в чернильной тьме, его свет вдруг померк, чтобы через мгновение возникнуть вновь, как если бы был перегорожен чьим-то исполинским силуэтом.

Сделав определённое заключение выдр повернулся и, наметив примерное направление, двинулся прочь от обрыва освещая себе путь. Нужно было торопиться: время пребывания под водой было точно вымерено, и треть из него уже истекла.

Кевин плавно парил над пологими морскими дюнами, работая задними перепончатыми лапами и длинным широким хвостом, скользя в морской толще словно змея. Гладкую поверхность золотистого песка  испещрённого узором причудливых волн местами пронзали куски скал, выступающих подобно зубам исполинского чудища.

Проплыв примерно сто шагов выдр уже начал подумывать о том, что ошибся направлением и стоит изменить область поисков, как вдруг едва не выпустил воздух из лёгких… Потому что большой тёмный силуэт на пути обернулся вовсе не очередной скалой, а головой дракона разинувшего зубастую пасть в беззвучном рёве и свирепо взирающего на незваного гостя.

Сердце тут же отозвалось громкими ударами в ушах. Кевин инстинктивно отпрянул назад, выкинув вперёд лапу с шипящим факелом, а другой потянувшись к ножу, закреплённому на поясе.

Лишь только со второго взгляда выдр понял, что кренившийся на бок дракон вовсе ненастоящий, а каменный, и от этого осознания сердце забилось ещё быстрее, но уже не от страха, а из-за радости.

Выдр спешно подплыл к исполинскому ящеру, на самом деле являющимся носовой фигурой самого легендарного судна когда-либо бороздившего воды побережья, и осветил пространство за ним.

 Завалившись на левый борт, корабль, казалось, просто спал на постели из золотистого песка. Среднего размера, хорошо сработанное судно длинной под пятьдесят выдриных хвостов, рассчитанное на путешествие нескольких зверей. Сомневаться не приходилось, это был корабль Берила Сокрушителя Чудищ – «Ревущий Дракон». Несмотря на то, что судно пролежало на дне без малого двести сезонов, оно, в отличие от других кораблей, уже доводившихся видеть выдру, казалось совершенно не тронутым, что не могло не вызвать удивление. Даже все мачты были целы и длинными чёрными спицами развалились на песке.

Кевин смотрел на корабль не в силах отвести взгляд. Вот же он перед ним, знаменитый «Ревущий Дракон» застывший на самой границе доступности глубины, как будто специально ждал именно его. Какие же тайны он хранит? Что же произошла тогда, века назад во время «Нашествия Чёрных Скелетов»? Почему Саламандастрон так рьяно искал судно и даже спустя столетия, когда, казалось, любая надежда отыскать его была утеряна, готов был заплатить огромную цену за любую весточку о нём?

Опомнившись, Кевин мотнул головой, сбрасывая наваждение. У него осталось не так много воздуха, тем более что путь к поверхности является весьма длинным, так что сейчас было вовсе не время восхищаться красотой затонувшего корабля, путь даже и такого легендарного.

Выдр спешно оплыл судно, внимательно осматривая его, касаясь дерева и заглядывая в редкие щели в корпусе. Когда предварительный осмотр был сделан и жар в груди уже настойчиво набирал силу, Кевин решил, что видел достаточно и пора уходить. Он уже собирался с оттолкнуться лапами от дна и устремится к поверхности, но в самый последний момент передумал.

Осталась ещё одна вещь, которую он хотел проверить. Быстро скользнув к носу затонувшего судна, выдр остановился напротив внушительного склонившегося на бок колокола сплошь покрытого тиной и серым налётом. Это был он – знаменитый «Зов Монстров» с которого когда-то и началось рождение легенды.

На беглый взгляд казалось, что колокол сплошь проржавел и недвижим как каменная глыба. И всё же Кевин протянул лапу и осторожно надавил на краешек колокола… И, отзываясь на движение, массивный колокол качнулся будто готовый огласить морские глубины своим воинственным звоном.

 
* * *

С громким всплеском Кевин вынырнул из воды, жадно глотая сладким морской воздух. Там в глубине властвовала беспросветная тьма, но здесь на поверхности во всю сияло жаркое солнце, заливая теплом и светом весь мир. Вокруг расстилалось тёмно-синее море, а вверху бездонное голубое небо.

- …Смотрите! Он выплыл! – раздался громкий крик над водой.

Немного отдышавшись, Кевин мерно поплыл к небольшому судну стоящему на якоре в ста шагах от него, откуда, собственно и донёсся крик. У борта поджидала целая толпа весьма разношёрстных зверей: выдры, ежи и землеройки вперемешку с хорьками, ласками и горностаями. Все глаза присутствующих с ожиданием уставились на глубоководного ныряльщика.

- Ну что? – с нетерпением спросил старый седой хорёк с тростью, по виду главный на корабле.

- Да, это он. «Ревущий Дракон» лежит на дне, - утвердительно кивнул в ответ Кевин.

В следующий миг воздух огласился громкими восторженными криками. Кто-то из команды корабля даже бросился в пляс от радости и судно, словно подхватывая, закачался в ответ. Но среди множества обрадованных зверей нашёлся-таки один не присоединившийся к всеобщему ликованию. Высокий молодой выдр, по возрасту являющимся ровесником Кевина и обладающий более тёмным окрасом шерсти, протянул лапу, помогая другу взобраться на палубу.

- Думаю, всё не так просто, - холодно обронил он, не заметив большой радости на мордочке товарища. – Верно Кевин?

Вспышка веселья сразу же потухла, обратившись напряжённой тишиной. Глаза всех присутствующих вновь оказались прикованы к ныряльщику, вытянувшегося на палубе, сложив лапы за затылок и греющегося на солнце после холодного пребывания в водной пучине.

- Я не смог в точности осмотреть корабль, но его корпус цел, а все ходы… Запечатаны, - задумчиво проговорил Кевин. – Просто так в не него не проникнуть. Кроме того «Ревущий Дракон» сделан из морского орешника…

Услышав последнюю новость, второй выдр, Рон, недовольно цокнул языком.

- Так в чём же заключается трудность? – обеспокоенно спросил седой хорёк.

- Морской орешник является древесиной, которая с годами пребывания на большой глубине становится только крепче, - мрачно пояснил Рон. – У нас уже был подобный случай год назад, и мы изрядно намучались: корабль «Утренняя Заря» пролежала на дне около века, за это время его доски стали твёрды как камень. Думаю корпус «Ревущего Дракона» будет много твёрже.

- Сколько же времени вам понадобилось, чтобы пробить палубу «Утренней Зари»? – удивлённо осведомился высокий могучий выдр из толпы.

- Две недели, - отозвался Рон, вызвав удивлённые возглас зрителей. – И это при том, что корабль залегал на глубине в шестьдесят выдриных хвостов, а нас было целых пять ныряльщиков. Но «Ревущий Дракон» находится так глубоко, что добраться до него способен только лишь Кевин.

- Но ведь он и сейчас сможет взломать корпус корабля, только за дольше время, не так ли? – с надеждой спросил хорёк.

- Кевин способен задерживать дыхание на восемь кружек воды ², - принялся разъяснять Рон. - Может показаться, что это много, но подобное возможно, только если совершенно не двигаться. Интенсивное плаванье и тяжёлая работа сокращает запас дыхания в разы. А ведь глубинное погружение уже забирает чуть ли не половину всего времени. – Выдр тяжело вздохнул. -  Вот и получается, что Кевин способен проработать на дне не более кружки воды. С такими темпами он будет ломать корпус «Ревущего Дракона» больше года, уже не говоря о том, что каждое подобное ныряние смертельно опасно.

Рон перевёл взор на синюю гладь моря плещущегося за боротом, словно обращая взгляд к лежащему далеко внизу легендарном судну:

- Там на дне вовсе не гнилой полуразвалившийся корабль как вы, наверное, себе представляете, о нет! Там настоящий каменный саркофаг, который почти невозможно вскрыть на подобной глубине.

Снова наступила тишина, но на сей раз гнетущая и мрачная.

 - Я так и знал! – в отчаянье выдохнул старый хорек, сокрушённо свесив голову. – Нет на свете зверя, способного достать «Грозовую Секиру»!

И вдруг Кевин задиристо улыбнулся, словно бросая вызов:

- А это мы ещё посмотрим!..

Единицы измерения:

1 – выдриный хвост приблизительно равен 1-му метру

2 – «кружка воды» равняется одной минуте (время за которое наполняется кружка)

* * *

Эта история началась примерно двести сезонов назад, когда владыкой Саламандастрона стал молодой барсук по имени Берион. Как и положено своей породе и призванию, это был могучий и бесстрашный воин должный оберегать побережье от полчищ пиратов и бандитов что временами наведывались с далёких северных или южных морей. Но была в его характере черта, особенно выделявшая его среди других правителей горы – страсть к путешествиям. Так что когда наступали мирные времена, Берион собирал походную сумку, клал верную секиру на плечо, и, оставив Саламандастрон на попечение верных зайцев, отправлялся в странствие.

В один такой поход он и забрёл в край рек и болот – «Топи Плещущего Леса» где под раскидистыми кронами исполинских деревьев всегда царил полумрак, а под листвой струились бесчисленные ручьи и речушки. В скорости барсук наткнулся на небольшое поселение землероек. Казалось, там произошло настоящее стихийное бедствие: глядя на покосившиеся здания, перевёрнутые и разбитые в щепы лодки, невольно представлялось буйство яростного шторма, но ведь погода стояла спокойной много дней?!

Берион спросил обитателей деревни, что же у них приключилось и в ответ ему сообщили, что прошлой ночью в посёлке бесчинствовала «Белая Смерть». Так в «Плещущем Лесу» прозвали гигантскую белую гадюку, что вот уже многие десятилетия наводила ужас на всю округу. Ещё прадеды помнили, когда в реках и болотах впервые объявился этот огромный свирепый хищник. Ночами она нападала на деревни и лодки, хватала зверей и утаскивая их в мрачные глубины рек. За многие сезоны змея погубила сотни жизней, превратившись в настоящее проклятие края, от чего многие предпочли бежать из «Плещущего Леса».

Услышав о невзгодах землероек Берион, не колеблясь, предложил свою помощь, но те лишь понуро развели плечами. Как оказалось многие пытались выследить «Белую Смерть»: ставили сети и капканы, устраивали долгие засады, но гадюка была совершенно неуловима. Она словно за милю чувствовала подстерегающие опасности и неизменно обходила их, а сама всегда нападала неожиданно, так что её атаки были совершенно непредсказуемы.

И всё же Берион не мог оставить землероек в беде и решил во чтобы то ни стало покончить с «Белой Смертью». Он провёл целый месяц на болотах пытаясь выследить гадюку и вызывать её на поединок, но та ни разу не показалась и, мало того, словно в отместку, разорил ещё две деревни в разных местах края.

Берион ощутил беспомощность: не смотря на свою силу и боевую выучку, он ничего не мог поделать с врагом, не желавшим идти сражаться. Вот тогда-то к нему и обратился один землерой-старец. Он поведал барсуку, что является потомственным литейщиком колоколов, и однажды его деду удалось открыть особое звучание колокола. Услыхав его, слабый противник испугается и бросится прочь, а сильный наоборот придёт в неистовство и ринется в схватку. Так что если Лорд Берион согласится, они вместе могут попробовать изготовить колокол что вызовет монстра на бой.

Барсук, конечно же, принял предложение потомственного литейщика, а далее закипела работа. Старец объяснил, что колокол должен быть достаточно крупным, дабы вселить ярость даже в такую гигантскую змею как «Белая Смерть»: требовалось много руды и внушительная форма для отливки, а ещё огромная печь и жаркое пламя, которое надо было поддерживать днями. Но, благо, ему помогла барсук – могучий зверь и прирождённый кузнец.

Работа была сложная: процесс изготовления колокола состоял из множества этапов, малейшая неточность в которых грозила разрушить требуемое звучание. Но судьба оказалась благосклонна к литейщикам, и, спустя месяц напряжённых усилий, колокол был готов. При ударе об него раздавалось долгое дивное звучание, от которого у любого кто его слышал, кровь начинала бурлить в жилах, а сердце трепетать от жажды сражения.

Берион поблагодарил землероя-старца от всей души и, погрузив колокол в лодку, отправился в самый цент «Плещущего Леса»… Но через три дня вернулся ни с чем, ведь, сколько бы он не бил в колокол, ничего не менялось.

Старый литейщик призадумался, а после предположил, что большинство змей являются глухими ¹. Посему надо было погрузить колокол в воду, чтобы «Белая Смерть» смогла ощутить его звон через собственную кожу.

Берион вновь отправился в центр «Плещущего Леса» и, затопив колокол в реке, принялся бить в него так сильное, что дивный звон наверняка распугал рыбу на целые мили вокруг. А скоро вода вспенилась от движения исполинского тела.

Никогда ещё Берион не встречал столь огромного и опасного противника. Гадюка была длиной почти два десятка барсучих шагов, а толщиной с небольшой бочонок. По силе она явно превосходила даже могучего барсука и без труда сумела бы, схватив, утащить его на дно реки, или же сломать все кости, обвив кольцами. Становилось не удивительным, как этот монстр топил лодки и ворочал целые дома. Но что особенно изумляло, так это удивительный белоснежный цвет чешуек змеи, напоминавших сверкающие кристаллы, и тёмно-красные гипнотические глаза. Всё это говорило об огромном возрасте реликтовой твари - истинный древний ужас.

Но Берион бесстрашно ринулся в бой наперевес со своей знаменитой «Грозовой Секирой». Поединок был долгим и изнуряющим: «Белая Смерть» то и дело скрывалась в тёмной глубине реки, но звон колокола неизменно выманивал её на поверхность, как если бы она не могла перенести его гула. В конце концов барсук, уже на исходе сил, отсёк гадюке голову, прервав многолетний кошмар края. С того момента и родилась легенда Бериона Сокрушителя Чудищ.

Вскоре после этого знаменитого подвига Берион построил свой легендарный корабль, поместил на него колокол, ставшим, впоследствии, известным как «Зов Монстров» и отправился путешествовать по морям и рекам, сокрушая чудищ страны Цветущих Мхов. Кроме того, Берион был большим любителем старинных реликвий и посему, для пущей важности, даже уместил на носу корабля голову каменного дракона, коей в были времена властители Саламандастрона отпугивали пиратов, разместив её на вершине горы ². Благодаря именно этой статуе корабль и получил прозвище «Ревущий Дракон», а его броский силуэт пугал любого пирата на побережье и радостно приветствовался мирными зверьми.

Каждый детёныш любой приморской деревни и по сей день смог бы без труда перечислить всех чудовищ, которых в своё время сокрушил Берион. Это был и гигантский «Песчаный Скорпион», наводивший страх на караваны «Закатной Пустыни». И огромная летучая мышь «Северного Леса» – «Ужас Ночи». И гигантский кальмар «Тёмной Лагуны», что утаскивал в морскую бездну целые суда. И даже кровожадная акула, обосновавшаяся в «Хрустальной Бухте», и многие-многие другие.

За свою жизнь Берион совершил множество ратных подвигов вместе со своим неизменным спутником - выдрой Диланом. Много позже, когда лорд Саламандастрона состарился, он решил, наконец, исполнить свою сокровенную мечту – отправиться в дальнее плаванье к загадочным южным берегам. И потому, когда наступило мирное время, он оставил Саламандастрон на попеченье своего приёмника – барсука Джейкоба и отплыл в месте с закадычным другом Диланом к краю земли.

И вот тут начиналась самая загадочная и неясная часть истории.

1 - Привет от Шерлока Холмса и "Пёстрой Ленты"

2 - Кто не понял, речь идёт о каменной голове дракона, что упоминалась в книге "Война с Котиром"

Минуло пятнадцать сезонов. За это время на побережье наступила смута. Много пиратов объявилось с далёких северных краёв, много разбойничьих шаек стало гуляли по дорогам страны Цветущих Мхов. Саламандастрон разослал боевые отряды для охраны деревень, но их было слишком мало чтобы охватить всё побережье.

Особенно же стало плохо, когда объявились  «Чёрные Скелеты» - целый пиратский флот состоящий из свирепых чёрных крыс прибывших с дальнего Ледяного моря. Тогда для побережья настали истинно тёмные дни: захватчики брали в плен целые поселения, уводя жителей в рабство и сжигая деревни дотла, а если кто-то решался сопротивляться, беспощадно убивали бунтовщиков. Из-за этого множество зверей были вынуждены оставить дома на разорения пиратам и отправиться в более безопасные места.

Солдаты Саламандастрона старались дать опор «Чёрным Скелетам» но тех было слишком много и разрозненные отряды зайцев раз за разом терпели поражения.

После очередного такого проигрыша, вернувшись в Саламандастрон, Лорд Джейкоб встретил там Лорда Бериона, внезапно возвратившегося после долгих странствий, уже одного, без верного спутника выдры. Какой разговор произошёл в горе между «отцом» и «сыном» известно, наверное, лишь её властителям. Но слухи гласят, что Берион оказался не доволен правлением своего приёмника допустившего подобный хаос на побережье, потому как в дальнейшем, Джейкоб более не жил в Саламандастроне, хоть и всю жизнь странствовал по берегам, защищая их, за что получил прозвище Шатун.

Чтобы не произошёл в горе, но после этого армия Саламандастрона разделилась: Берион отправился защищать побережье по восточною часть крепости, а Джейкоб по западную.

Спустя пол сезона жестоких и кровопролитных боёв «Черные Скелеты» были разгромлены и навеки изгнаны с побережья сплочённой армией морских жителей и зайцев Саламандастрона под предводительством Лорда Джейкоба. Что же касалось Лорда Бериона, то он вместе со своим знаменитым кораблём бесследно исчез.

С той поры минуло почти два века. Казалось, корабль, пропавший столько сезонов назад, безвозвратно утерян, однако, по непонятной причине, всё это время Саламандастрон отчаянно искал «Ревущего Дракона», а если быть точнее – «Грозовую Секиру», легендарное оружие Бериона, которым тот и сокрушил всех чудовищ. Властители Саламандастрона объясняли причину поисков тем, что «Грозовая Секира» являлось историческим наследием не имеющим цены, однако в горе хранилось множество подобного оружия, так что данное объяснение по неволе вызывало сомнение.

Как бы там не было, Лорды Саламандастрона обещали огромную награду за любую достоверную весточку о корабле. За прошедшие века нашлись сотни зверей, которые уверяли, что знали, где покоится легендарное судно, однако ни одно из свидетельств так и не подтвердилось.

Но четыре сезона назад история с кораблём приобрела новый оборот.

Тогда один горностай рыбак по имени Том из посёлка Изумрудная Лагуна, заплыл необычно далеко на восток, где берег дробился множеством небольших островков. Неделю он странствовал по краю, ища наилучшее место для улова и сбора раковин, и одним утром случайно уронил любимый котелок в воду. Огорчённый этим горностай нырнул следом пытаясь настичь ускользающую пропажу. Благо прозрачность воды позволяла видеть весьма далеко и пловец погружался всё глубже и глубже, пока вдруг не произошло такое, от чего он мгновенно забыл обо всём на свете - Том отчётливо расслышал в воде далёкие переливчатые удары колокола.

Не веря своим ушам, горностай всплыл на поверхность, и, как только отдышался, принялся нырять ещё и ещё. Он был знаком с приёмами глубокого ныряния, так что, в конце концов, сумел погрузиться на глубину аж сорок выдриных хвостов. И чем глубже погружался Том, тем явственней он слышал звон колокола, доносящийся откуда-то из черноты морской бездны.

В его голову сразу же пришла невероятная мысль, мысль о знаменитом колоколе «Зове Монстров» и легендарном утерянном корабле на котором тот был установлен.

Но, что странно, в дальнейшем таинственный подводный звон ни разу не повторился: Том провёл у того места где слышал удары колокола целых три дня, но сколько бы не нырял, вода хранила лишь безмолвие. Мало того, в дальнейшем никто также не слышал таинственного звона, который мог бы подтвердить слова горностая.

По возвращению в посёлок Том в секрете поведал главе обо всём произошедшем. Однако проверить догадку рыбака оказалось не так легко, ведь глубина в указанном им месте оказалась внушительна, а странный звук, слышанный им из пучин, не повторился, дозволяя хоть что-то утверждать. И всё же Том был свято убеждён, что звон колокола ему не померещился и на дне должен был находиться корабль.

И вот спустя сезоны появился веский повод проверить догадку Тома.

На берегах стало неспокойно. Объявился очередной пиратский король крыс Дрег Черношкур. На своём корабле «Фантоме» он совершил множество налётов на мирное побережье, тем самым бросая вызов Саламандастрону. Крепость выслала отряды зайцев для охраны деревень и охоты на пиратов, но шайка Дрега во истину была неуловима, раз за разом грабя неохраняемые поселения и набирая всё больше и больше сторонников.

В такие времена защита Саламандастрона была очень нужна, в особенности такой удалённой деревни как Изумрудная Лагуна. Однако она являлась чуть ли не последней, кто смела хоть о чём-то просить властителя горы. Причина заключалась в её истории.

Изумрудная Лагуна располагалась на самом краю  восточного побережья, и с самого её основания повелось так, что её обитатели были самых разных пород и ремесел: не только мирных рыбаков и землепашцев, но и любителей лёгкой наживы. В прошлом посёлок не раз являлся пристанищем для разного рода сброда на любой вкус. Именно поэтому за Изумрудной Лагуной закрепилась дурная слава.

Лишь единожды Саламандастрон решился защитить деревню, когда множество сезонов назад в море разбойничала шайка Златоуха. Этот кровожадный хорёк совершил массу кровавых набегов на восточную часть побережья, и за каждое особенно удачное нападение он вешал себе на ухо золотую серёжку которых, в конце концов, набралось под два десятка.

Многие крупные поселения тогда попросили гору о защите, и Изумрудная Лагуна не был исключением. Тогдашний правитель крепости Лорд Джорах оказался весьма великодушным. Приняв во внимание помощь деревни при выслеживании пиратских кораблей, он впервые за всё время отправил зайцев на её охрану… Что оказалось ловушкой: глава Изумрудной Лагуны тогда предал доверие Саламандастрона и отряд солдат оказался полностью перебит в неравной схватке.

С той поры минуло больше пятидесяти сезонов. За всё это время Изумрудная Лагуна ни разу более не участвовала ни в каких обманах или разбоях, старательно заслуживая репутацию благовоспитанной деревни, но лорды Саламандастрона слишком хорошо помнили былое и не собирались прощать некогда вероломное предательство.

Именно по этому, когда вновь наступили тревожные времена, просителя из Изумрудной Лагуны даже не пустили в гору. Многие обитатели поселения стали опасаться за свою участь, и, раз их отвергали с одной стороны, предлагали обратиться к другой – договориться с пиратами, как делали многие другие деревни: оказывая определённые помощь бандитам, они, таким образом, защищали свой дом.

Однако староста Изумрудной Лагуны решил твёрдо отказаться от мрачного прошлого и получить поддержку Саламандастрона. Тут-то он и вспомнил о «Ревущем Драконе» и награде, что обещали в крепости тому, кто найдёт «Грозовую Секиру». Если преподнести её в подарок, властитель горы не сможет отказать в просьбе. Словом открытие горностая Тома могло оказать огромное значение на дальнейшую судьбу деревни.

И вот вначале лета Изумрудная Лагуна наняла известного ныряльщика выдру Филиппа. Тот согласился на работу, но дно оказалось слишком глубоко даже для искушённого и отчаянного ныряльщика. Максимум насколько мог нырнуть Филипп, составляло восемьдесят выдриных хвостов, а замер глубины показывал, что дно располагалось на ста десяти. Выдр сделал больше дюжины погружений, но так и не смог хоть что-нибудь разглядеть на дне: прозрачность воды оставляла желать лучшего, так что даже на глубине в восемьдесят хвостов выдр едва различал свет яркого полуденного солнца.

И всё же Филипп не сдался и в последние два погружения стал бросать в глубину горящие факелы, дабы осветить непроглядное дно… и один из факелов вдруг выхватил из тьмы контуры лежащего на боку корабля. Что это было за судно, определить не удалось, но тот факт, что в указанном месте на дне действительно лежал корабль, сильно обнадёживал.

И всё же этого было мало. Мало найти корабль и удостовериться в том, что это действительно «Ревущий Дракон». Надо ещё в него проникнуть и достать легендарное оружие. Но как? Ведь даже талантливый ныряльщик не смог достичь корабля. С таким же успехом тот мог оказаться хоть на луне.

И тогда обитатели Изумрудной Лагуны и прибыли к берегам Перламутровой Раковины. Они хотели попросить о помощи самого легендарного ныряльщика всего побережья, того, кто в возрасте шестнадцати сезонов сумел погрузиться в ужасную пропасть и выплыть из неё с «Углем Бездны» в лапе.

Вот так закадычная парочка друзей и искателей приключений оказались в Изумрудной Лагуне и в данный момент созерцали великолепие берегов деревни.

Та выглядела весьма живописно: высокие каменные берега, словно ладони укрывали небольшую укромную бухту от свирепых ветров и волн. Сами же скалы от верхушек, до самой воды, утопали в густой изумрудной зелени, за что, собственно, деревня и получила своё название.

Яркое утреннее солнце заливало берега золотисто-оранжевым светом, заставляя пышную зелень буквально сверкать в его лучах, а воду в бухте искриться тысячью бликов. Небо было пронзительно голубым и безоблачным, предвещая хороший день.

Кевин и Рон стояли на деревянном пирсе выступавшим далеко в воду и наблюдали как неказистый, потрёпанный жизнью, и, тем не менее, самый крупный и надёжный корабль в посёлке, снаряжали для ответственного плаванья. Судно носило выразительно название Бесхвостый. В своё время Рон, к несчастью, поинтересовался историй столь необычного названия. В ответ капитан корабля, седой одноглазый хорёк, с важным видом указал на обрубок своего хвоста и объяснил, что это называние приносит ему удачу и так он называл уже свой третий по счёту корабль. Далее выдр ничего слушать не стал, почтя за лучшее остаться в неведенье.

- Не нравится мне всё это, - мрачно произнёс Рон, окидывая взглядом готовящийся к отплытию корабль, - Совсем не нравится…

- Фух, ну слава небесам, - с облегчением выдохнул Кевин. – Уже целую неделю от тебя этих слов не слышал. Даже волноваться начал…

- Это не смешно! – осадил друга выдр.

Кевин принял за лучшее промолчать. Дело и вправду выглядело очень мутным, словно вода в болоте.

- Ты уверен, что справишься? – уже в тысячный раз осведомился Рон.

- Мы ведь уже делали так раньше, - невинно пожал плечами Кевин.

- Не на такой же глубине! – вспылил выдр. – На пятидесяти хвостах я ещё мог тебя страховать, но сейчас-то ты будешь один!

- Я буду очень осторожен. Вначале пробные ныряния и только потом работа, - уверил друга Кевин. – Если что-то будет не так – сразу всё прекратим и уплывём. Я может и увлечённый, но не дурак, - с важностью добавил он.

Рон смерил товарища пристальным взглядом и тот потупил взор - прошлый опыт не раз доказывал обратное.

- Ладно, а что ты думаешь по поводу самого дела? – сменил тему разговора выдр. – Я имею ввиду вообще всю эту историю связанную с «Ревущим Драконом» и «Грозовой Секирой».

Кевин нахмурился:

- Вроде как очевидно, что «Грозовая Секира» легендарное оружие и Саламандастрон просто хочет сохранить её как часть истории…

- И все прекрасно понимают, что причина в чём-то другом, - тут же добавил товарищ.

С данным утверждением трудно было не согласиться: за многовековую историю в Саламандастроне скопилось множество сокровищ и легендарного оружия, и «Грозовая Секира» Бериона являлась лишь одной из них. Так почему же Саламандастрон именно её так отчаянно искал на протяжении веков?! И дураку было ясно, что что-то здесь нечисто.

- Как думаешь, что тогда произошло в горе? Действительно ли Берион и Джейкоб поссорились, и почему? – неожиданно спросил Рон.

- Ну, старик Томас мало что сумел поведать. Слишком много воды утекло с тех пор, - товарищ многозначительно почесал затылок. - Но всё сводится к тому, что Берион оказался не доволен правлением Джейкоба. Тем, что он позволил пиратскому флоту высадиться на побережье.

Как и положено профессиональным кладоискателям Рон и Кевин внимательно изучили все, что только можно об истории предстоящего дела. В подобных вопросах им очень часто помогал житель их деревни старик выдра Томас, являющийся настоящей живой библиотекой легенд и слухов побережья.

- И только? – усмехнулся Рон словам собеседника. – Сомневаюсь, что даже Берион смог бы предотвратить нападение «Чёрных Скелетов». Может это и выглядит правдивым, но так ли всё просто? Ведь имени после той ночи  Джейбок более никогда не жил в Саламандастроне, хоть и продолжал охранять его. И, кстати, именно он был первым кто начал поиски «Грозовой Секиры».

- Думаешь, эти события как-то связаны? – задумчиво уточнил Кевин.

Рон лишь пожал плечами:

- Если это кому и известно доподлинно, то, наверное, лишь Лордам горы. Но, по мне так, связь очевидна. И да, ты же помнишь, Том поведал, что в истории у Лорда Джейкоба было два прозвища. Первое - Шатун, за то, что он непрерывно странствовал по побережью. А второе…

- …Одноклык, - докончил за друга Кевин. – И, если верить слухам, зуб ему выбил не кто иной, как сам Берион в ту памятную ночь.

На некоторое время, словно подчёркивая важность сказанных слов, воцарилось молчание, нарушаемое лишь криком чаек, глухим шумом волн, да перебранкой рабочих на палубе «Бесхвостого».

- А что насчёт самого корабля? – решил задать новый вопрос Рон. – Ты ведь говорил, что он словно… Запечатан, - напомнил он слова друга.

- Да, - кивнул в ответ тот. – Я такого никогда раньше не видел.

Кевин нырял к «Ревущему Дракону» пять раз, чтобы как следует его рассмотреть и выяснить обстановку. Корабль был почти везде цел и невредим, лишь небольшие трещины в корпусе - казалось, подыми его на поверхность, подлатай и он продолжит плаванье. Это разительно отличало «Ревущего Дракона» от тех судов, что уже доводилось лицезреть выдру на морском дне, в большинстве случаев являющихся прогнившими и покорёженными развалинами.

- Все окна и дверь крепко забиты изнутри – просто так их не открыть, - продолжил говорить Кевин. - Так же, не похоже что корабль наткнулся на рифы или был терзаем бурей… Честно говоря ума не приложу каким образом он вообще затонул, - в словах выдра послышались нотки озабоченности. – Конечно, «Ревущий Дракон» мог хлебнуть воды при шторме, но у меня ощущение… Что Берион специально его затопил.

- Может ли быть так, что барсук упокоился в нём? Мог ли он решить умереть вместе с любимым кораблём? – сделал предположение Рон.

- Я думаю также, - согласился с другом Кевин и задумчиво почесал подбородок. – Именно поэтому склоняюсь к мысли, что секира находится внутри.

- Раз так, может не стоит вообще тревожить Бериона? - неожиданно предложил Рон, заставив товарища удивлённо моргнуть. – Раз он затонул с кораблём и запечатал все входы, может он не хотел, чтобы его беспокоили? Что если на корабле есть какая-то тайна того времени, которую Берион хотел, во что бы то ни стало, сохранить?

Кевин оказался не на шутку озадачен  этим предположением: побеспокоить покой самого владыки Саламандастрона, это могло принести немалую беду, да и слова друга звучали весьма убедительно. Однако… Выдр уже же давно ощущал, что что-то не так во всей этой истории.

- Я думаю, здесь слишком много совпадений, - после долгой паузы ответил Кевин. – Если бы Берион действительно хотел бесследно исчезнуть, то он бы затопил «Ревущего Дракона» в любом другом месте, где до морского дна был бы дальше, чем до вершин горных пиков. Однако судно находится на самом пределе глубины. Долгие поиски секиры и даже наглухо забитый корабль - у меня ощущение, что всё это один большой замысел, придуманный для того, чтобы достать секиру было так не просто… Словно это испытание, - подобрал наконец слова выдр.

- Возможно, - с сомнением отозвался Рон. Барсуки, а в особенности правители горы, обладали как огромной силой, так и великой мудростью. Чего только стоил овеянный мифами знаменитый «Зал Судьбы» Саламандастрона в котором, по преданию, можно было увидеть грядущее. - Но что насчёт таинственного звона, который слышал Том? Что ты думаешь по поводу него? - внезапно перевёл выдр тему разговора.

Вот тут Кевин впервые за всю беседу показался несколько испуганным. Он явно не знал, что ответить.

- Хоть звон колокола и слышал лишь один единственный зверь, после находки корабля в этом уже нельзя усомниться, - продолжал напирать Рон.

- Я-я не знаю… - наконец признался Кевин. – Если бы не глубина, я бы предположил, что волнение моря или приливные течения раскачивали колокол. Но сто выдриных хвостов слишком много как ни посмотри и погода когда нырял Том стояла тихая. Да и, кроме того, более звон колокола никто никогда не слышал, а ведь за четыре сезона в том месте побывали десятки зверей… Не знаю! Может какая-то морская тварь задела колокол, проплывая мимо, или же произошёл подводный оползень, породивший водный поток…

- Или же сам Лорд Берион бил в колокол с глубины, - невинно предположил Рон и не смог сдержаться улыбки, заметив, как собеседник явственно вздрогнул. Рон знал, что друг весьма суеверен и потому иногда подтрунивал над ним.

- Ладно, ладно, - примирительно поднял лапы выдр, а затем вдруг посерьёзнел. – Но есть ещё одна вещь, которая не на шутку тревожит меня, - Кевин внимательно посмотрел на товарища, уловив в его словах мрачный оттенок. - В этот раз мы имеем дело не много не мало, а с самим «Ревущим Драконом. Ты ведь помнишь, че закончилось дело со «Звёздным Крестом»?

Кевин молча кивнул, понимая, куда клонит Рон. Два сезона назад им было предложено интересное дело связанное с поднятием сокровищ с торговой шхуны «Звёздный Крест». Как оказалось, одному выдру рыбаку посчастливилось найти на диком берегу деревянную часть судна и догадаться, что корабль должен был быть где-то неподалёку. Спустя два сезона напряжённых поисков и ныряний он сумел обнаружить корпус корабля на дне, однако тот лежал на глубине целых шестьдесят хвостов, и был изрядно занесён песком. Словом, без опытных помощников не обойтись.

Рон с Кевином тогда с радостью согласились на предложение. Они заплыли в секретное место и, вместе с двумя другими пловцами, целый месяц ныряли на дно, чтобы отрыть корабль из песка и достать сокровища. В конце концов, работа оказалась выполнена, и целый сундук серебряных монет был поднят со дна - обильный улов, что ни говори. Однако Кевин отчётливо запомнил тот момент, как проснувшись поутру, он со страхом понял, что зверей в их лагере вдруг стало в три раз больше.

На берегу находилась целая шайка хищников, а руководил ими ласка по прозвищу Ник Щедрый - мелкий, пронырливый бандит, промышляющий на побережье. Как оказалось, весть о том, что они ищут затонувший корабль с сокровищами давно просочилась в порту и Ник в месте со своей бандой только того и ждал когда будут собраны все драгоценности, чтобы потом их беспрепятственно забрать.

Кевин никогда не забудет, как впоследствии они всем отрядом три дня добирались до ближайшей деревни по дикому берегу, не имея ни ножа, ни даже возможности разжечь костёр. Конечно, ведь Ник Щедрый, присвоил себе не только сокровища, но даже лодку со всем снаряжением, сохранив в качестве своей безмерной «щедрости» жизни ныряльщиков, тем самым полностью оправдывая своё язвительное прозвище.

Вот так вместо награды, за которую целой деревни можно было безбедно жить несколько сезонов, они лишь потеряли время и силы. Урок был горек, но поучителен. Именно тогда Рон и Кевин с ясностью осознали, что охота за сокровищами очень авантюрное дело, и добыть их с риском для жизни далеко не всё - надо ещё суметь их сохранить от чужих лап. Этот вопрос был особенно уместен сейчас, когда целью являлся сам «Ревущий Дракон», а наградой - «Грозовая Секира».

- Опасаешься, что кто-то может положить глаз на секиру? – предположил Кевин.

- Конечно! – тут же отозвался выдр. – «Грозовая Секира» великое богатство. Скорее всего, самое ценное из тех, что мы когда-либо доставали. И всё же я боюсь не этого, - с важностью скрестил на груди лапы Рон. – Дрег Черношкур бросил вызов Саламандастрону. Ходят слух, что он даже хочет собрать флот, дабы штурмовать крепость. Он готов на всё! Но, как мы уже предполагали, Саламандастрону отчаянно нужна «Грозовая Секира». Что если, завладев ею, Дрег получит не просто богатство, что если он получить власть над Саламандастроном?!

Вопрос так и повис в воздухе. Он по-своему внушал страх. Такая опасность – не шутка! Кевин подумал, что если Рон прав, их открытие могло обернуться в дальнейшем огромными бедами. Может всё-таки следовало пригласить солдат из Саламандастрона или хотя бы сообщить в крепость о находке корабля.

Но с другой стороны, каков шанс, что секира вообще окажется на «Ревущем Драконе»? К тому же Саламандастрон всегда утверждал, что это не более чем дорогое древнее оружие, быть может, все тайны по поводу секиры лишь выдумки, а опасность, озвученная Роном, не более чем преувеличение.

Но, всё же главной причиной сохранения тайны о находке корабля являлось опасения старосты деревни, что узнав, где находится «Ревущий Дракон» Саламандастрон сам решит достать секиру. Тогда оставалось бы только гадать, посчитал бы властитель крепости услугу, оказанную Изумрудной Лагуной, достаточной для её прощения. А ведь время поджимало, пираты могли напасть на беззащитную деревню уже этим летом. Словом, Кевин прекрасно понимал беспокойство старосты.

- Корнелиус утверждал, что никому не рассказывал, что и где лежит на дне, - напомнил другу Кевин. - Пока мы первый раз не сплавали к кораблю, никто не знал, что мы ищем. Пираты также должны были быть в неведенье.

- Ха, зато теперь новость о найденном корабле наверняка разлетится по всему побережью, - язвительно усмехнулся Рон – Не удивлюсь, если нас уже взяли на крючок.

- И всё же я доверюсь старосте, - после недолгого размышления твёрдо сказал Кевин. – Если секиру захватят по вине Изумрудного Берега, то Саламандастрон может окончательно ополчиться на деревню. Так что я верю, Корнелиус сделает всё, чтобы секира не попала не в те лапы.

– Может ты и прав, - недовольно уступил Рон и тяжело вздохнул. - Эх, такое дело – куда не нырни, то скалы, то мели… Ладно, пойду на «Бесхвостый». Завтра отплываем, а надо как следует проверить бочку и канаты. От этого зависит всё дело и твоя жизнь, - особенно выделил он, и уже уходя, добавил. – Да, кстати, «хвостик» пришёл.

Кевин удивлённо моргнул на замечание друга, а затем оглянулся: в начале деревянного пирса, за грудой сложенных ящиков и бочек мелькнул уже знакомый силуэт. Чуть улыбнувшись, Кевин направился в сторону незваного гостя. Он вспомнил о важном деле, которым уже давно пора было заняться.

Быстро подойдя к ящикам, Кевин резко повернул направо прямиком к притаившемуся в углу молодому горностаю со светло коричневой шерстью. Тот слишком поздно заметил опасность и поначалу явно хотел спастись бегством, но, поняв, что план не выгорит, выбрал другую стратегию – принялся тщательно проверять сложенную кругом поклажу.

- Привет, - Кевин подошёл к зверю в плотную и протянул лапу. – Ты ведь Герб, верно?

Горностай медленно перевёл поражённый взгляд на выдра, поняв, что обращаются не просто к нему, но ещё и знают по имени. Видимо для него это стало настоящим шоком.

Зверь машинально протёр ладонь вначале о собственную тунику, а затем осторожно пожал протянутую лапу.

Кевин мысленно закатил глаза. Ему никогда особо не нравилось такое «раболепие» в своём отношении. После случая с «Буревестником» и «Углем Бездны» его имя разлетелось по всему побережью, а сам он стал настоящей живой легендой. И всё-таки ему много больше нравилось просто уважительное отношение к себе.

- А… А откуда ты знаешь моё имя? – заикаясь спросил Герб.

- Это ведь твой отец обнаружил пристанище «Ревущего Дракона», разве нет? – уточнил Кевин.

Собеседник поражённо кивнул, видно подобное знание поставило его в ступор.

- Расскажешь мне подробнее о своём отце? – неожиданно попросил выдр. – Я слышал, он был заядлым ныряльщиком.

Горностай вздрогнул при этом напоминании, а в его глазах словно бы промелькнуло что-то тёплое:

- Да, конечно.

- Отец любил нырять когда был ещё совсем детёнышем, - начал рассказ Герб. – С малых сезонов он сильно сдружился с выдрами и вместе с ними отправлялся нырять к дальним берегам. «Колодец акул», «Голубой грот», «Каменный лес» – он побывал в каждом из этих знаменитых мест. А особенно он гордился тем, что проплыл под «Каменной аркой морского владыки»…

- Глубина арки составляет тридцать пять выдриных хвостов, - тут же отметил Кевин.

- Я прекрасно понимаю, что это пустяк для выдры… - попытался оправдаться горностай.

– Первый раз слышу, чтобы арку покорил не выдра. Твой отец действительно был прирождённым ныряльщиком, - уверенно заключил Кевин.

- Да уж, это точно, - с некоторым облегчением согласился Герб. Признание лучшим ныряльщиком побережья достижений родителя много значило для горностая. – Про отца даже шутка ходила, что он выдра, рождённая в шкуре горностая.

- Ты у него выучился ремеслу ныряльщика? – уточнил Кевин.

- Да, мы с отцом любили нырять вместе. Мой личный рекорд составлял двадцать семь выдриных хвостов, - смущённо улыбнулся Герберт. – Отец показал мне просто удивительные места: тёмные подводные пещеры и просторные гроты, пёстрые морские сады и старые затопленные суда, я видел огромных крабов, осьминогов и гигантских медуз - всё это было словно ожившие сказки…

Неожиданно горностай помрачнел, его плечи поникли:

- Но два сезона назад отец нырнул и больше не вынырнул.

- Сочувствую, - искренне произнёс Кевин, даже положив лапу на плечо собеседника, словно разделяя боль его утраты. – Сам видел такое дважды и представляю, что ты испытал. В любом случае я уверен, что твой отец был отменным ныряльщиком, ведь именно таким зверям море и открывает свои главные тайны, - многозначительно подмигнул он.

- Так, как ты всё-таки собираешься проникнуть в «Ревущего Дракона», если это не секрет конечно? – после небольшой паузы, решил сменить тему Герб.

Горностай уже давно ломал над этим голову. Имея представление о глубинных погружениях, он прекрасно понимал, что чем дольше оно длиться, тем меньше остаётся времени провести на дне: спуск и подъём начинают занимать большую его часть. А уж что касается невероятного погружения свыше ста выдриных хвостов, то один лишь Кевин мог пробыть на дне целых две кружки воды. Этого периода могло показаться вполне достаточным для проведения работ по проникновению в корабль, но лишь для неосведомлённого зверя.

Любой ныряльщик знал – чем больше подводная активность, тем быстрее расходуется дыхание. Так, если Кевин начнёт рубить корпус корабля топором или пилой, или же выгребать песок, расчищая путь, то времени у него будет даже меньше пол кружки воды, что являлось смехотворно малым. Четыре ведра песка, пять-шесть ударов топором или десяток движений пилой – с таким темпами взлом нутра корабля займёт с полгода. А уж если принимать во внимание окаменевшую древесину «Ревущего Дракона», то задача усложнялась десятикратно.

При том, была ещё и другая опасность. Под водой, особенно на большой глубине, ныряльщик плохо чувствует время и своё состояние: и то и другое становилось обманчивым. По этому, совершив чуть больше усилий, ныряльщик буквально подписывал себе смертный приговор – он просто не успевал всплыть.

Включая все эти рискованные моменты, Герберт просто не представлял, как Кевин собирается выполнять совершенно невыполнимое, по всем меркам, задание.

Но на повисший в воздухе вопрос, Кевин лишь вызывающе улыбнулся и ткнул большим пальцем лапы в сторону «Бесхвостого»:

- В этом деле мне и нужна помощь Боба.

Герб проследил взглядом в указанном направлении, пока не уткнулся во внушительную бочку, стоящую на причале и ожидающую когда её погрузят на корабль. На её широком боку было высечено крупными буквами «Боб Поплавок».

- Бочка?! – искренне удивился горностай. - Но зачем?

- Хм… Как бы тебе объяснить, - оглядевшись, Кевин приметил на одном из ящиков забытый поднос с пустой тарелкой, двумя большими пивными кружками и огарком свечи – наверняка, остатки вечерней трапезы грузчиков. Подтянув поднос к себе, выдр аккуратно отломил верхушку свечи толщиной с два пальца. Затем с помощью лежащего тут же огнива, зажёг её. Накапав расплавленного воска на донышко одной из кружек, Кевин сноровисто закрепил на нём горящую свечу.

Продемонстрировав собеседнику жёлтый огонёк внутри кружки, Кевин подошёл к стоящей неподалёку бочке полной дождевой воды. Перевернув кружку вверх дном, он быстро опустил её по локоть в воду, а затем тут же вынул обратно. Выдр вновь показал горностаю содержимое посуды: тот просто ахнул – хоть и слабо, но свеча по-прежнему горела.

- Как такое возможно? – искренне изумился Герб. Для него произошло самое настоящее чудо.

- Это лишь один из законов природы, - усмехнулся Кевин. – Воздух оставшейся внутри кружки не дал воде коснуться дна. – Выдр указал пальцем сухую границу на внутренней стороне посуды, до которой дошла вода. – Именно из-за этого воздушного пузыря кружка и рвётся из лапы на поверхность. В противном случае она бы пошла на дно…

- Получается, ты собираешься нырнуть к «Ревущему Дракону» прямо вместе с бочкой, чтобы дышать на глубине запасённым воздухом?! – догадался Герб.

- В целом да, - согласно кивнул выдр. – Внутри бочки воздуха достаточно чтобы отдышаться и совершить ещё одно погружение. Я окрестил это изобретение «Водолазной Бочкой».

- Просто гениально! – не смог сдержать энтузиазма горностай, даже подскочив на месте. Он осознал, что используя бочку можно было покорить совершенно не достижимые ранее глубины. Это было словно достать до звёзд. – Неужели ты сам до этого додумался?

- Хе-х, нет, - скромно улыбнулся выдр. – Прошлым летом мне подсказал эту идею землеройка Боб по прозвищу Поплавок. Он поведал как четыре сезона назад корабль, на котором он плыл по реке, хлебнул воды во время шторма и, перевернувшись вверх дном, затонул.

Вся команда успела спастись кроме Боба, который в тот самый роковой момент вусмерть пьяный спал в трюме корабля…

- Он затонул вместе с судном? – переспросил ошарашенный горностай.

- А-то! – весело рассмеялся Кевин. – Боб поведал, что проснувшись по пояс в воде, обнимая ящик, он решил, что корабль залило особо крупной волной, как случалось не раз. Придя в ярость из-за неумехи капитана и главного помощника, землерой решил отправиться к ним и высказать все, что думает об их компетентности. К счастью, как уроженец южных болот Боб любил пользоваться не свечами, а светлячками пойманных в пузатую бутыль. Найдя последнюю и растрясся, землерой отправился к выходу из трюма, но, сколько бы не бродил, ни лестницы, ни люка вверху найти никак не мог. Да и потолок был странный … Словом, прошло немало времени, пока Боб, наконец, не сообразил что к чему. Он даже решил, что всё ещё спит и видит кошмар.

Но, как бы там не было, землерой был матёрым речным жителем и побывал в отчаянных передрягах. Поняв, как обстоят дела, Боб не растерялся и, обнаружив выход из трюма под лапами, смело нырнул вниз. Будучи умелым пловцом и освещая себе путь светляковой бутылкой, он как угорь просочился между песчаным дном и палубой судна, после чего вынырнул на поверхность.

- Невероятно! – снова восхитился Герб. Воистину порой жизнь превосходит сказки. – С какой же глубины всплыл Боб?

- Больше чем с двадцати выдриных хвостов, - особенно подчеркнул Кевин. – Но важно, конечно, не это. Боб пробыл под водой столько времени, сколько не сумел бы ни одни ныряльщик. Когда команда корабля увидела землероя вынырнувшего среди волн, то решили что он встретился не иначе как с самим «Речным Королём» представляешь?!

Боб поведал мне свою историю с надеждой, что я смогу превратить её во что-то стоящее, но в качестве платы потребовал, чтобы я назвал получившееся изобретение его именем. Так и появилась «Водолазная Бочка - Боб Поплавок», - закончил рассказ выдр.

- Значит, именно с помощью бочки ты планируешь проделать в корпусе «Ревущего дракона» брешь и попасть во внутрь? – уточнил горностай.

- Предположительно так, но корпус я собираюсь взломать совсем другим способом, - загадочно улыбнулся Кевин, а затем неожиданно в раз посерьёзнел. – А могу я узнать, ты единственный сын в семье?

- Да, но у меня есть младшая и старшая сестра, - сбитый с толку, ответил горностай. – А что?

- Да вот, понимаешь… - медленно начал Кевин, подбирая слова. – Скажи, ты бы хотел принять участие в поисках «Грозовой Секиры»?

Герб оцепенел и во все глаза уставился на выдра.

- Ты серьёзно? – наконец, выдохнул он.

- Абсолютно.

- Но я слышал… что команда собрана, - горностай даже икнул от волнения.

- Я думаю, одно место точно найдётся, - продолжал упорствовать выдр, но видя нерешительность собеседника, добавил. – Если тебя волнуют деньги, то не бойся – я договорюсь, чтобы тебе заплатили, как и всем не зависимо от того найдём мы секиру или нет. Так что? Согласен?

Горностай даже ощутил, как у него пересохло в горле. В нём сражались два страшных противоречия.

- Извини… - Он нервно потёр затылок. – Я бы очень хотел… Но, боюсь, я не смогу.

В пристальном взгляде Кевина вначале мелькнуло удивление, но далее, понимание:

- Аааа, это должно быть это связано с гибелью твоего отца, верно?

- Но я действительно очень бы хотел поехать!

Кевин лишь понимающе кивнул:

- У всех нас есть обязательства. Но если что, моё предложение остаётся в силе до нашего отплытия. Подумай о нём хорошенько.

- Ну, рад был поболтать, - учтиво кивнул Кевин и уже направился обратно к «Бесхвостому», как Герб окликнул его.

- Подожди, почему ты приглашаешь именно меня?

Неожиданно Кевин смутился, словно ему было неловко об этом говорить:

- На то есть причина. Но сказать её я бы хотел лишь в конце нашего предприятия.

* * *

Герберт сидел на вершине одной из прибрежных скал окружающих лагуну и смотрел на закатное солнце. Скалы были высотой не более семидесяти шагов и почти отвесной стеной уходили в низ, омываемые у основания пенной волной. Впереди простиралось безбрежное море сверкающее тысячами искр грядущего заката. Жёлто-оранжевое тёплое солнце уже скоро готово было кануть за горизонт.

Горностай любил это место. Здесь было хорошо думать: ширина простора вдохновляла, а мерно шуршащие волны успокаивали мысли и настраивали на задумчивый лад.

Весь день Герберт был сам не свой. Внезапное предложение Кевина совершенно выбило его из калии, породив в душе два сильнейших противоборства.

Отправиться к «Ревущем Дракону».

Горностай прекрасно помнил тот день пять сезонов назад, когда отец прибыл из своего плаванья и в тайне поведал ему о звоне, доносившемся из морских пучин. Глаза отца тогда прямо сияли от восторга, а во время рассказа он даже не мог усидеть на месте.

Кто как ни Герб знал страсть родителя к нырянию и глубинам, древним морским легендам и сказкам. Горностай так же знал, что отец грезил совершить собственное открытие в морских пучинах, и потому прекрасно осознавал, что значило для него обнаружение «Ревущего Дракона». Отыскать самый легендарный корабль всех времён – это ли не дар небес!

Отправиться к «Ревущему Дракону».

Когда отец не выплыл из глубины, Герберту почудилось, что мир утратил краски, а мать едва сума не сошла от горя. Только тогда горностай понял, что именно этой смерти отца она опасалась всю жизнь. И, как оказалось, не она одна. Многие звери потом со вздохом говорили, что, мол, не горностаево это дело. Донырялся! Чай не выдра!

Герберт тогда просто ошеломили эти слова. Да знали ли они, как отец любил море?! Какие заплывы и погружения ставил?! Кроме выдр ни один другой зверь не мог соперничать с ним. Но, как выяснилось, даже многие друзья выдры отца во многом соглашались с общим мнением. Да, они считали его удивительным зверем и ценили за сноровку и любовь к морю, но в общем, как ныряльщика, отмечали его достижения лишь по меркам других зверей, но ни как не выдр.

Осознав это Герб и сам уже начал сомневаться в своей правоте. Был ли его отец в действительности отменным ныряльщиком, или же просто чудаковатым зверем, возомнившим не пойми что?

Как бы там ни было, нужно было продолжать жить дальше.

Без кормильца семье стало туго. Старшая сестра Элира пошла работать швеёй к соседке. Герб в первое время устроился рабочим в порту, а после дядя перевёл его в свой магазин помощником. Даже младшая в семье Джуди, которой едва исполнилось восемь сезонов, стала помогать в соседней пекарне.

Но самым болезненным для Герба стало другое: смерть отца и та отчужденность, с которой приняли её другие звери, оттолкнуло его от ныряния. Он начал испытывать страх перед глубиной, ему стало казаться, что там, в водной толще, его подстерегает опасность, а порой горностаю даже снились об этом кошмары. Мать также категорически запретила сыну нырять, и в семье это вообще стала запретная тема. Герб понимал почему - мать боялась, как бы его не постигла та же участь что и отца.

Отправиться к «Ревущему Дракону».

Эта новость буквально поразила Герба. Он вновь вспомнил то невероятное воодушевление, когда впервые услышал об открытии от отца.

Прикоснуться к величайшей легенде, увидеть секиру прославленного воина и властителя Саламандастрона и даже самолично принять участие в её поднятии из пучин моря - второго такого шанса не выпадет и за несколько жизней!

До предложения Кевина горностай даже вообразить не мог, что он сможет участвовать в походе, ведь все места были давно заняты более опытными зверьми.

Герб невольно стиснул кулаки. Он принял решение.

Его мать и старшая сестра Элира наверняка будут против. Да и дядя две недели назад пообещал давно желанное место на торговой шхуне. Но он просто не может отступить сейчас!

Герб встал в полный рост, словно бросая вызов горизонту. Его отец отдал бы всё на свете ради этого путешествия. Это было ЕГО открытие, ЕГО мечта и Герб чувствовал, что не может предать отца. Он обязан, отправится ради него.

И ещё, горностаю почему-то казалось, что в этом путешествии он встретиться с отцом снова.

* * *

Кевин упёрся задними лапами в борт судна и потянул на себя тяжёлую цепь. Толстые стальные звенья глухо прогремели об окаменевшую древесину и цепь, лениво протянулась ещё на два шага дальше из зияющей в досках щели. Этого уже должно было хватить.

Выдр пребывал у «Ревущего Дракона» на глубине свыше ста выдриных хвостов. Его окружала густая тьма, тишина и невесомость, словно он пребывал в ином мире. Кевин опустил конец увесистой цепи на выступ подводной скалы и потянулся к пузатой стеклянной бутыли лежащей неподалёку излучающей блеклый желтоватый свет. Он растряс бутылку, от чего обитающие в ней светлячки засияли в трижды ярче, а затем внимательно оглядел проделанную работу.

Ещё при первом погружении к кораблю Кевин выяснил, что тот являлся наглухо запечатанным: не только входная дверь в корму, но даже её узкие окна были забиты ставнями изнутри, не давая ни малейшей возможности заглянуть в нутро. Кроме того из морского орешника был сделан не только корпус, но и вся верхняя палуба. Мастера, строившие корабль, не поскупились на дорогой материал, в результате чего ныне «Ревущий Дракон» походил на неприступную гробницу.

В начале, просто для верности, Кевин попробовал прорубить корпус судна, но, как и ожидалось, тот оказался чуть ли не крепче гранита и даже самые лучшие пилы и топоры лишь царапали дерево.

Не смутившись, Кевин наметил другой способ – сломать доски с поверхности. Но для начала требовалось найти слабое место в корпусе.

Хоть «Ревущий Дракон» и производил впечатление не тронутым временем, это было вовсе не так. Тщательно изучив корабль сверху донизу, Кевин обнаружил несколько крупных щелей в его корпусе возникших, скорее всего, очень давно. У выдра сложилось впечатление что судно, с момента опускания на дно, какое-то время скользило по песку ударяясь о выступающие скалы, пока не упёрлось в особо крупную из них и не застыло на века.

На носу «Ревущего Дракона» имелись две особенно крупных щелевидных пробоины расположенные одна под другой. Нижележащая была настолько большой, что даже вполне годилась для проникновения в судно. Однако, к несчастью, завалившийся на левый борт корабль опирался на выступ небольшой скалы загораживающий проход. Ну а о том, чтобы ворочать тяжеленое судно с боку на бок не могло быть и речи.

Тем не менее, две близлежащие пробоины вселяли надежду на удачный исход предприятия. План заключался в том, что если протянуть через щели крепкую цепь, а затем уцепиться за неё крюком с поверхности, появлялся шанс сломать доски.

Почувствовав усиливающиеся лёгочные позывы, выдр, прихватив «светляковую» бутыль с собой, поплыл прочь от «Ревущего Дракона» в ту сторону, где во мраке светилась тусклым зеленоватым пятном «Водолазная Бочка».

«Поплавок» расположился примерно в тридцати шагах от «Ревущего Дракона» и являл собой причудливое зрелище: он будто парил в трёх хвостах над песчаным дном, удерживаемый на месте двумя канатами прикреплёнными сверху и снизу. Для лучше заметности, бочка была выкрашена особой краской, которая, пробыв под солнечными лучами достаточно долго, начинала светиться в темноте зеленоватым светом. Видно привлечённые именно этим сиянием вокруг бочки порхали несколько крупных мерцающих  куполообразных медуз. Казалось, они словно бы реши поприветствовать собрата.

Прежде чем заплыть в «Поплавок» Кевин с шумом выпустил изо рта целый рой пузырьков устремившихся ввысь – выдохнуть использованный воздух в бочке было, по меньшей мере, глупо – и только потом занырнул внутрь через сквозное дно, освещая путь «светляковой» бутылкой.

Воздушная прослойка находилась у самой крышки бочки и была высотой лишь в локоть, от чего в ней помещалась только голова ныряльщика, и то с трудом. Выдр вынырнул в тесном пространстве и принялся жадно вдыхать холодный плотный воздух.

Кевина всегда несколько удивлял данный закон воздуха и глубины: в начале погружении бочка была практически пустая, но при спуске всего на десять выдриных хвостов вода уже заполняла её на половину. При опускании на тридцать хвостов воздуха внутри оставалось уже лишь четверть бочки, а при спуске на сто выдриных хвостов – меньше десятой части. Это казалось жутким! Лишь так немного воздуха, тогда как на поверхности объёма легко хватало, чтобы разместиться и отдышаться двоим.

Но, тем не менее, как уже по опыту знал Кевин, хоть пространства в бочке и становилось меньше, воздуха чтобы дышать неизменно оставалась столько же. Похоже, воздух просто сжимался с глубиной, не изменяя своего количества.

Внутренне убранство бочки отнюдь не было пустым и чем-то напоминало кладовую мастерской. На гладких деревянных стенах размещались поручни и сидушки, многочисленные полки и кармашки для инструментов и находок, а у потолка нашёл пристанище ещё один «светлякововый» светильник, чтобы можно было видеть внутри.

Кевин отложил принесённую бутыль в одну из ниш, и, примостившись поудобнее на деревянной скамье, принялся восстанавливать дыхание, а за одно обдумывать положение дел.

Цепь для пролома борта «Ревущего Дракона» Кевин выбрал самую крепкую и надёжную, но и тяжёлую тоже. Чтобы перетащить последнюю от бочки до корабля выдру пришлось уложить её на плечи и шагом брести по неровному песчаному дну. При всех работах с цепью Кевин настолько сбил себе сердцебиение, что навряд-ли сумел бы всплыть на поверхность без трудностей, и если бы не «Поплавок»,  ему бы пришлось разделить работу на этапы, а ведь это было ещё не всё.

Кевин мерно и расслабленно вдыхал холодный воздух, подготавливаясь к новому погружению. «Водолазная Бочка», несомненно, была почти не заменима в подобном сложнейшем предприятии: она втрое уменьшало количество требуемых глубинных погружений. К тому же выдр никогда не использовал для дыхания весь воздух в бочке, что также давало определённую безопасность – в крайнем случае, можно было снова нырнуть в «Поплавок» для передышки.

Но были в данном изобретении и недостатки. Помимо сложностей с организацией, Кевин никак не мог «накопить» в бочке дыхания столько же, сколько на поверхности: спёртый воздух, холодная вода, неудобное положение и, в конце концов, экстремальные условия не позволяли даже такому опытном ныряльщику как Кевину до конца использовать свои возможности. Так что, применяя «Поплавок», он мог задержать дыхание лишь на пять кружек воды против восьми, когда нырял с поверхности.

И всё-таки…

Губы ныряльщика невольно растянулись в победоносной улыбке. Одна только мысль, что он может сейчас дышать в ста выдриных хвостах от поверхности просто будоражила кровь. Интересно, какую же максимальную глубину можно покорить, используя бочку?! Это было словно сказка наяву!

Сделав последний долгий глубокий вдох, Кевин вновь взял в лапы «светляковую» бутыль и нырнул в низ. Подплыв к внешнему краю бочки, выдр ухватился лапой за портовый крюк, удерживаемый металлическим кольцом. Крюк был внушительный стальной и крепкий привязанный толстым канатом, уходившим в беспросветную ввысь.

Именно этот крюк, который моряки «Бесхвостого» за значительные размеры в шутку прозвали «Коготком» и должен был сыграть решающую роль при проломе борта корабля.

Крюк оказался не многим легче цепи, и Кевину также пришлось переносить его, шагая по зыбкому песчаному дну распугивая стаи серебристых рыбёшек. Оказавшись на месте выдр нацепил крайние кольца цепи на крюк, а после достал из кармана куртки крупную деревянную пробку, обмотанную зелёной лентой. Ловко сорвав ленту пальцами, выдр раскрыл ладонь, и лёгкая пробка тут же устремилась вверх, тяня за собой длинный зелёный «хвост» –  сигнал на поверхность означающий, что «Коготь» закреплён.

Не успел Кевин досчитать до пятнадцати, как канат пришёл в движение, утягивая крюк вверх. Цепь глухо зазвенела и натянулась, туго обтягивая нужный участок борта. Приготовления были завершены.

Выдр приложил лапу к доскам «Ревущего Дракона» ощущая под пальцами несокрушимую твердь.

На побережье существовала старинная легенда, будто однажды огромный древесный ящер пробудился от векового сна на дне великого болота и принялся наводить ужас на округу. Ящер стал истинным бедствием края, но никто не мог одолеть его, потому как от долгой спячки шкура монстра покрылась толстым слоем слежавшегося морского орешника, обернувшись непробиваемой бронёй. Многие герои пытались сразить чудовище, но всё было тщетно, потому, как не было ни достаточно прочного клинка, ни достаточной сильной лапы, чтобы проломить неприступный панцирь. И, в конце концов, чудовище победили хитростью, заманив его обратно в болото и утопив в той же трясине из которой он вышел.

Конечно, это была не более чем сказка детёнышам на ночь, но, касаясь досок «Ревущего Дракона» сейчас, Кевину как никогда верилось в правдивость этой легенды.

Выдр ещё раз оценивающе  всмотрелся в  корпус древнего судна: расстояние между щелями в борте составляло чуть больше, чем два локтя. Смогут ли они проломить это препятствие, приложив все силы? Ранее никто не сталкивался с чем-то подобным.

Кевин невольно сжал кулаки. Если у них не получится, то предприятие обречено на провал, так как других вариантов нет… Ну, в любом случае думать о дальнейших шагах следовало лишь после результата будущего подъёма.

Рассудив так выдр оттолкнулся от песчаного дна и устремился ввысь.

Вынырнув из воды, Кевин с упоением сделал глоток сладкого морского воздуха. Внизу властвовала тьма, тишина и холод. На поверхности же занимался рассвет и кипела работа.

- Он всплыл! - раздался громкий окрик.

- Вижу, вижу, - отозвался Рон наблюдавший за морем с небольшого плота. Поняв, что с Кевином всё в порядке он махнул лапой Герберту и молодому хорьку Питу ожидающих рядом: - Поднимайте «Водолазную Бочку».

На плоту размещался внушительный ворот, на оси которого сейчас был намотан крепкий канат тянущийся к подводному изобретению. Герберт с Питом освободили удерживающий крюк и, осторожно перебирая рвущиеся из лап поручни, принялись раскручивать вертел. Натянутый канат пошёл вниз, глубоко на дне «Водолазная Бочка» начала подниматься к поверхности.

Немного отдышавшись, Кевин поплыл в сторону Рона.

- Ну, что? Начинаем? – уточнил тот, протягивая другу лапу и помогая вскарабкаться на плот.

- Да, всё готово… - хрипло отозвался Кевин.

- Эй! Ты! Веслохвостый! А ну плыви сюда и выворачивай карманы! – раздался вдруг громкий сварливый возглас. – И не делай вид, что ты меня не слышишь!..

Рон лишь устало закатил глаза:

- А никого по лучше найти не могли? Этот Расти меня уже за неделю достал.

- Видимо не могли, - тоже мрачно отвели Кевин.

Позади них примерно в пятидесяти шагах стоял на якоре «Бесхвостый». В данный момент в его носовой части, опираясь на перила палубы и грозно тряся тростью, стоял старый седой заяц. Его вид отнюдь не казался внушительным, тем не менее, его взгляд и осанка ещё хранила отпечаток былого солдата Саламандастрона.

- … Я никому не позволю утащить и монетке с собственности лорда горы… - продолжал угрожать старик.

- Мы ещё не сумели проникнуть в корабль Расти! – гневно прокричал в ответ Рон и раздражённо пробубнил. – И чего ему в каюте не сидится. А всё твоя идея, - с последними словами выдр недовольно посмотрел на товарища. – Правила, видите ли, такие…

Пропусти комментарий друга мимо ушей, Кевин перевёл взгляд вперёд, где в ста шагах далее ждал своего часа огромный плот. Нескладный и кривоватый, почти пятьдесят шагов в длину и ширину, он был собран из многих десятков стволов толщиной с добрый бочонок. На его поверхности сумели бы поместиться больше двух сотен зверей.

Многие члены команды, мысленно поражался масштабности данного сооружения. Плот целую неделю мастерила бригада из двадцати зверей валя толстые деревья на диком берегу, опиливая с них ветки и таща к морю. Вначале было сколочено четыре одинаковых плота поменьше, а затем они были увязаны вместе и скреплены длинными толстыми стволами для жёсткости. Всё это было сделано для того чтобы оставить центр общего плота пустым. И именно через него полдюжины сильных зверей в данный момент тянули толстый канат, другой конец которого крюком цеплялся непосредственно к покоящемуся на дне кораблю.

Когда трос оказался натянут до предела, бригадир команды, мускулистый выдр Майк, сноровисто обмотал канат вокруг торчащего из ствола толстенного сука и закрепил особым морским узлом.

- Готово! – громко прокричал Майк.

- Ну, всё, теперь остаётся только ждать прилива, - утвердительно кивнул Рон.

Герберт, закончивший с поднятием из морских пучин «Боба Поплавка», присоединился к Кевину и Рону и также устремил взгляд на плот. Идея заключалась в следующем - чтобы выломать доски с «Ревущего Дракона» надо было приложить огромное усилие. Так как на глубине сделать это было никак нельзя, оставался единственный вариант – тянуть с поверхности. Но и тут всё обстояло не так просто: требовалась хорошая опора и сложный подъёмный механизм наподобие тех, что использовали кроты для карьеров и глубоких шахт.

Но когда-то Кевину пришла в голову простая и оригинальная мысль – зачем создавать кран, если им может послужить само море. Во время прилива и отлива вода меняет свою высоту, и если бы в момент отлива расположить на поверхности моря плот и туго связать его с тяжёлым грузом на дне, то во время прилива плот подымится, увлекая ношу за собой. Конечно, подъём будет не значительным, всего два три выдриных хвоста, но если требовалось просто сдвинуть что-то массивное или выломать, то лучшего решения было не сыскать.

Именно поэтому Кевин и нырял сегодня на самой заре, когда отлив властвовал во всю.

Герберт ещё раз оценил размеры исполинского плота, который без труда выдержал бы весь груз «Бесхвостого». Рон как-то поведал горностаю, что они с Кевином несколькими сезонами ранее трижды пробовали сдвинуть тяжёлый груз с глубины и трижды неудачно: лодка перевернулась, корабль едва не затонул, а плот просто развалился. На этот раз все предыдущие ошибки были учтены.

Постепенно наступало утро. Небо стало светлеть и в проступающей голубизне одна за другой растворялись звёзды. Вскоре золотистый край солнца показался над горизонтом, освещая не обжитый и дикий восточный край. Его берег венчал скалистый хребет, от которого к морю тянулся густой зелёный ковёр нетронутых лесов подступающий к самой воде, но, казалось, там он не заканчивался. Далее по морю были раскиданы множество больших и мелких островков покрытых шапками пышной зелени, словно продолжение леса. Таким был этот диковинный восточный берег, представлявший собой настоящий лабиринт островов.

- Сказать честно, это просто чудо найти «Ревущего Дракона» здесь посреди моря, - не смог сдержать изумления Рон оглядывая кругом. – Обычно остовы судов видны на дне, или их обломки прибивает к берегу, или же просто был зверь, который видел крушение. Но открыть корабль так далеко в море, да с такой глубиной – просто милость судьбы.

- Отец верил, что корабль хотел, чтобы его отыскали, потому и подал знак, - смущённо пояснил Герберт.

- Может и так, - вдумчиво кивнул Кевин, присоединяюсь к разговору.

- Слушай, а как твой отец так точно сумел определить место, где слышал звон? – спросил у горностая Рон. – До ближайшего острова больше чем четыре сотни шагов, а до берега так вообще тысяча. Просто так ориентир не задашь.

Выдра уже давно занимал данный вопрос. Точно определить нужное место в открытом море было не просто - неизбежно возникала большая погрешность в измерении расстояния на глаз. А ведь часто бывают туманы, волнение, бури, отливы и приливы, что, конечно же, добавляло сложности. Даже сейчас, проведя на месте крушения «Ревущего Дракона» больше недели Рон сомневался, что сумел бы точно его определить самостоятельно. Потребовались бы недели поисков.

- А, вот ты о чём, - весело усмехнулся Герберт. - Когда отец уверился, что слышит удары колокола в глубине, то понял, что первым делом нужно точно определить место в море. Дело было ранним утром, и край солнца как раз проглянул в расщелине между тех двух скал, - горностай махнул лапой в сторону горного хребта. – Одна только эта примета уже подобная маяку. В качестве второй приметы отец выбрал два деревца на островке, что становились почти ровно друг за другом если смотреть с нужного положения. Если собрать всё знаки вместе, можно верно определить место, где слышался звон. Это уж потом здесь бросили буй.

- У твоего отца был меткий глаз, - заключил вывод Кевин.

- У Кевина очень хорошая память и отменное зрение, - шёпотом пояснил Рон Герберту. – Он с одного взгляда может запомнить как карту, так и местность. Порой, это очень помогает при поиске затонувших кораблей. Но умения твоего отца явно его впечатлили.

Утро продолжало наступать и вот уже солнце полностью встало над берегом, залив мир своими яркими золотыми лучами. А ещё через некоторое время огромный плот, с громким поскрипыванием, стал понемногу погружаться в воду. Начался прилив.

Время шло, солнце приближалось к своему зениту. Команда матросов на «Бесхвостом» занималась рутинными делами, но всё чаще звери поглядывали в сторону утопающего плота. Кевин же следил за плотом настолько сосредоточенно, словно от этого зависела его жизнь, и даже Рон не рисковал заговаривать с ним.

Вода прибывала. Вначале плот погрузился на ладонь, потом на локоть. Вскоре, надрывно скрипя от натуги, ушёл в воду на половину и небольшие волны начали перекатываться через него. А ещё через некоторое время…

- Да это берд какой-то, - наконец, поражённо, произнёс Рон, когда прилив достиг своего пика, а исполинский плот начисто скрылся под водой. – На нём же корабли можно перевозить! Там внизу гранит или дерево?!

Кевин, хранивший долгое мрачное молчание, резко встал:

- Попробую привязать плот к «Бесхвостому». Сейчас хороший ветер и если корабль потянет за собой…

- НИ-ЗА-ЧТО! – выдр решительно преградил товарищу путь, выставив  перед ним скрещённые лапы в протесте. – Пока ты не утопишь корабль, не успокоишься. Я запрещаю!

- Но так ничего не выйдет! - в отчаянье возразил Кевин.

- Сделаем плот больше, - тут же ответил Рон.

- Да куда больше-то! Это и так самый огром…

В этот момент воздух сотряс гулкий всплеск и треск, а гигантский плот с волнами и пеной буквально выпрыгнул из воды.

Рон с Кевином переглянулись и, не сказав и слова, бросились в воду, направляясь к увлекаемому приливным течением плоту.

Как только они и ещё несколько матросов достигли цели, не сговариваясь, принялись вытягивать толстый канат из глубин. Не минуло и кружки воды, как трос был вытащен полностью. На его конце по-прежнему покоился крюк, а вот цепь болталась порванной.

- М-да… - только и протянул Рон.

- В следующий раз я использую якорную цепь. Уж она точно выдержит, - хмуро пообещал Кевин.

- Если ты донесёшь её по дну до судна, - едко заметил Рон. – Да очнись ты! Не в цепи дело. Она продержалась больше чем нужно. Плот не смог сломать доски.

Кевин замолчал, перебирая пальцами звенья порванной цепи – ситуация складывалась не лучшим образом.

- Ладно, для начала надо спуститься вниз и точно узнать, как обстоят дела. А уж потом будем думать, - наконец решил он.

* * *

«Невероятно!», - только и мог, что думать Кевин.

Вечером выдр снова нырнул ко дну, чтобы узнать, как обстоят дела с кораблём. Вполне возможно, что схваченные цепью доски хотя бы потрескались, и вторая попытка их пролома была бы более успешной, но увидеть такое Кевин явно не ожидал.

«Ревущий Дракон» сдвинулся! Доски остались практически не повреждёнными, но сам корабль теперь лежал на другом боку.

Кевин по опыту знал, что старые суда, как правило, намертво врастают в дно. Но «Ревущий Дракон» и тут оказался исключением. Выдр думал, что при всём желании не сможет и шелохнуть судно, но это оказалось не так.

Очнувшись от изумления, Кевин принялся изучать новые открывшиеся места в корпусе судна ранее прикрытая куском скалы, и теперь огромная щель на носу корабля вполне подходила для проникновения.

У выдра даже сердце забилось чаще от волнения - он может попасть в нутро «Ревущего Дракона» прямо сейчас.

Осторожно подплыв к длинной узкой пробоине, Кевин осторожно просунул туда в начале светляковую бутыль, а потом и голову. Его взгляду предстал тёмный трюм полузасыпанный песком, грудой ящиков, бочек и упавших потолочных балок, закрывающих вход на корму.

«Ух. Надо будет потрудиться», - мысленно вздохнул Кевин. Предстояло много работы.

* * *

Жаркое лето было в самом разгаре. Вот уже месяц Кевин нырял к «Ревущему Дракону» старательно и методично расчищая песок и доски, что преграждали путь к корме корабля.

Выдру приходилось орудовать зубилом, топором и пилой, чтобы кромсать и разделять сросшееся между собой содержимое былого судового груза: канатов, истлевших парусов, расколотых бочек и ящиков. Радовало только, что это был уже не «железный» морской орешник, а вполне податливое дерево. Вдобавок ко всему, перечисленная груда корабельной утвари больше чем на половину утопала в песке, создавая ещё больше проблем.

Особенно выдра раздражало расчищать песок. Большая крепкая дубовая дверь трюма отворялась вовнутрь, так что Кевину требовалось расчистить целую гору песка перед ней. Для этого выдру приходилось зачерпывать его ведром и тащить к носу судна.

Словом все эти процедуры занимала уйму сил и «дыхания» от чего работа едва продвигалась. Но Кевин упорно и методично продолжал её выполнять, прекрасно осознавая, что каждое убранное ведро песка или доска приближали его к заветной цели.

Если бы не «Водолазная бочка», трудно даже представит насколько затянулись бы работы по расчищенную трюма «Ревущего Дракона».

Когда Герберт впервые услышал об идеи с бочкой, она показалась ему гениальной и до смешного простой. Но уже спустя неделю работ, он понял, сколько сложностей и возни приходит вместе с подводным изобретением.

Казалось, опусти «Водолазную бочку» на канате с корабля на дно и задача решена. Но корабль практически никогда не стоял строго на одном месте даже на якоре, а лёгкие подводные течения постоянно смещали бы бочку в разные стороны, создавая для ныряльщика лишнюю опасность. Потому Кевин избрал другой способ.

Вначале на дне как можно ближе к цели погружения умещался тяжёлый многопудовый камень в верхушку которого было вбито толстое стальное кольцо. Через него просовывался длинный канат один конец которого помещался на вороте, установленном на плоту, а другой крепился к днищу подводного изобретения.

Идея была проста - «Водолазная бочка» была легче воды и стремилась всплыть как пробка. Матросы начинали вращать ворот, и накручивающийся на него канат утягивал бочку в глубину, пока специальный узел на тросе не застревал в кольце, сигнализируя о том что «Боб» достиг нужной глубины. Таким образом бочка всегда оказывалась в одном и том же месте не зависимо от подводных течений или волнения на поверхности.

С плавучестью бочки всё также обстояло не просто. Покуда она была на поверхности и всё её нутро заполнял воздух, «Боба» было просто невозможно увлечь на дно: словно тянуть в глубину большую пустую лодку. Для этого к бочке прикреплялся дополнительный груз, чтобы зверям на вороте было легче опускать изобретение в пучину.

Но чем глубже погружался бочка, тем сильнее сжимался внутри неё воздух, тем больше её заполняла вода и тем ниже падала плавучесть «Боба». Посему уже на глубине тридцати хвостов к бочке ныряли выдры и резали верёвки удерживавшие груз. В противном случае подводное изобретение грозила уйти в пучину своим ходом и удариться о дно.

В течение прошедшего месяца Кевин придерживался следующего распорядка ныряния: два дня подряд он погружался утром и вечером, а на третий отдыхал. Многие матросы «Бесхвостого» не знакомые с особенностями глубинного ныряния, конечно же были удивлены столь неспешным процессом. Особенно долго допытывался старик Расти: он никак не мог взять в толк, почему Кевин не может нырять по десять раз за утро в течении всей недели.

Далеко не сразу старому зайцу удалось втолковать какую огромную сложность, опасность и истязание тела представляет для ныряльщика погружение свыше восьмидесяти хвостов. Герберт помнил, как отец однажды сравнил подобные ныряния с кладкой тяжёлых кирпичей, коих зверю предстояло поднять на вершину крутого холма, ни разу не сбавив шага. И при том любой упавший кирпич знаменовал смерть носильщика.

Кроме того, как оказалось, использование «Водолазной бочки» влекло и к другим опасностям. Так, однажды Герберта озарила великолепная мысль – почему бы Кевину не использовать несколько бочек на глубине вместо одной?! Ведь тогда бы его время пребывание под водой могло увеличиться в несколько раз.

Но увидев, как мрачно друзья выдры переглянулись между собой, после озвучивания данной идеи горностаю почудилось, что он сморозил глупость. Рон тогда объяснил, что подобное решение сразу пришло к ним в головы, а Кевин, захваченный этой мыслью, даже подумывал погрузить на дно целый перевёрнутый корабль.

Однако позже Кевин заметил, что после длительного пребывания на большой глубине используя сразу несколько бочек с воздухом, он плохо чувствовал себя при всплытии: у него кружилась голова, ощущалась ломота в суставах, а один раз он даже потерял сознание и выздоравливал больше недели. У других ныряльщиков возникали схожие симптомы. Так что выдрам волей неволей пришлось отказаться от затеи использовать множество «Водолазных бочек».

Причины «Глубинной болезни» остались неведомы. Единственное что понял Кевин – если находиться на дне недолго и всплывать как можно медленнее, то пагубных последствий можно было избежать. Во всяком случае, Рон очень внимательно следил за здоровьем и самочувствием друга за всё время ныряний.

Герберт никогда в своей жизни не видел ни одного зверя, который бы настолько тщательно и серьёзно готовился к важному делу, как Кевин готовился к погружению. Он просыпался на рассвете, и, сидя скрестив лапы на палубе «Бесхвостого», долго и размеренно дышал, прикрыв глаза. Это действие скорее походило на молитву, чем на дыхательное упражнение ныряльщика. В этот момент никто не смел нарушить покой зверя. Казалось, Кевин подготавливается не к очередному погружению, а важнейшей и опаснейшей битве.

Впечатлённый столь основательной подготовкой выдра к нырянию, Герберт однажды спросил Рона, всегда ли Кевин так серьёзен в работе или же дело было в «Ревущем Драконе»? Неожиданно выдр весело усмехнулся в ответ. Он сказал, что Кевин всегда серьёзен в работе, и всё же этот раз был особенным. И «Ревущий Дракон» действительно имел значение, ведь предположительно в нём могла находиться древняя реликвия – сабля «Проблеск Бездны».

Любому зверю на побережье известна легенда не только о Бериле, но и о его закадычном друге – выдре Дилане, который сопровождал его во всех странствиях. За то, что выдр однажды помог барсуку в битве с огромным кальмаром лорд горы, в качестве благодарности, выковал в кузнице Саламандастрона великолепную саблю и подарил её бесстрашному и находчивому спутнику.

Предание гласило, что металл для клинка был взять из железных когтей в щупальцах поверженного кальмара. Видимо благодаря этому происхождению оружие приобрело дивную остроту, прочность, лёгкость и неприступность ржавчине. Также упоминалось, что блеск лезвия сабли был таким ярким, что его можно было разглядеть сквозь толщу воды, когда выдр извлекал оружие в пучине моря, от чего её и нарекли «Проблеском Бездны».

Кевин с самого раннего возраста грезил найти знаменитый клинок Дилана, любимого героя из легенд, и весть о находке «Ревущего Дракона» просто-таки окрылила его. Одним из обязательных условий работы, который выдвинул выдр, являлось то, что легендарную саблю он заберёт в качестве оплаты, если конечно она будет найдена, и Саламандастрон не станет возражать.

Именно из-за этого обстоятельства Кевин и сосредотачивался на погружениях как никогда прежде, ведь каждое из них приближало его к осуществлению заветной мечты.

Что касалось участия Рона в походе за «Грозовой Секирой», то он главным образом занимался организаторскими обязанностями, хотя и являлся лучшим ныряльщиком на корабле после Кевина. Выдр строго следил за состоянием «Водолазной бочки», канатов и инструментов. И ещё Герберта иногда удивляло почему, хоть главным по существу и являлся Кевин, Рон часто командовал им и, порой, одним веским словом заставлял товарища разом отказаться от каких-либо опасных затей.

Позже горностай узнал, что Рон уже трижды спас другу жизнь. Сам Кевин относился к тому безумному типу ныряльщиков, что, видя цель, забывал обо всём на свете, теряя контроль над собой и ситуацией. Потому выдр являлся безмерно благодарным судьбе, за то, что у него был друг, хранивший его от рискованных авантюр и которому он мог всецело довериться.

Со дня прибытия «Бесхвостого» к восточному побережью Герберту, помимо вспомогательной работы, была доверена ответственная задача - подготавливать «светляковые» бутыли для ныряний. Подводные факелы были слишком дорогим удовольствием, чтобы использовать каждый день, и бутылки наполненные светлячками оказались прекрасным выходом. Правда Герберту приходилось тщательно следить за жучками: перемещать их из специального бочонка в бутыли, кормить, ловить на берегу новых, греть бутылки перед погружением и даже класть в сосуды тёплые тряпочки, дабы светлячки не замерзли, пребывая в холодной морской пучине.

Чем больше проходило времени, тем больше Герберт понимал, какими удивительными зверями являлись его компаньоны. И дело было не только в поразительном мастерстве каждого из них. Что Кевин, что Рон всегда были готовы выслушать чужие советы, совместно обсудить решения или легко поделиться опытом и знаниями. Они вовсе не походили на тех надменных мастеров, что ревностно оберегают свои секреты и смотрят на других свысока.

И вот через несколько дней после того как «Ревущий Дракон» был сдвинут на другой бок, Герберт осмелился спросить Кевина, не мог бы тот помочь ему освоить технику глубинного ныряния. При этом горностай очень робел, думая, что его, не выдру, попросту засмеют. Но Кевин, наоборот, с радостью поддержал зверя в его стремлении, подробно объяснил ему сложные моменты ремесла и, мало того, даже нырнул вместе с ним несколько раз.

Это оказался переломный момент.

За всё время на корабле, находясь среди истинных ныряльщиков, сердце горностая просилось присоединиться к ним. Однако страх глубины, что укоренился в нём с момента смерти отца, неизменно сковывали и одолевали его.  Но нырнув в синюю бездну моря вместе с наставником и другом, Герберт невольно вспомнил свои погружения с отцом и то чувство свободы и счастья, что он тогда испытывал. Это было словно освобождение после долгого заточения.

С тех пор горностай тоже начал трудный путь освоения глубинного ныряния. Каждое утро он неизменно начинал с дыхательных упражнений позволявших увеличивать объём лёгких и время пребывания под водой, а далее нырял несколько раз в день.

В самом начале Герберт едва преодолевал отметку в двадцать выдриных хвостов. Мешало не только нехватка воздуха, но и общая проблема всех ныряльщиков - уши горностая начинали сильно болеть с глубиной. Сказывалось давление водной толщи.

Чтобы преодолеть этот эффект требовалось особым образом «продуть» уши, или, как говорилось у выдр – «дунуть в нос». Этот способ позволял убрать возникшую в ушах боль и погружаться глубже.

Во время глубинных ныряний зверю требовалось «продуть» уши больше десяти раз и делать это надо было быстро и без ошибок, чтобы погружаться стремительно и не тратить драгоценное время. Данное искусство требовало немало сноровки и практики.

Хоть выдры и считались прирождёнными ныряльщиками, а их ноздри и уши могли естественным образом закрываться, не позволяя воде попасть вовнутрь, они испытывали те же проблемы что и другие звери. На глубине свыше двадцати хвостов давление и боль в ушах становились нестерпимыми. Чтобы этого избежать выдрам приходилось сразу «открывать» уши и использовать технику «продувки».

Так как Кевин был лучшим ныряльщиком на побережье, он, конечно же, в совершенстве владел навыком снятия боли с ушей и сразу указал горностаю его основные ошибки. Однако Герберт не был выдрой и, видимо по этому, ему никак не удавалось правильно овладеть техникой «продувки».

Горностай сильно расстраивался из-за своих бесплодных попыток, но Кевин, видя стремления ученика, не собирался сдаваться. Выдр долго время изучал искусство ныряния у множества зверей в разных местах побережья и потому в его арсенале техник «продувки» был множество способов. Попробовав несколько из них под руководством опытного наставника Герберт, наконец, сумел решить проблему.

Скоро он смог нырять в глубину вертикально вниз без всяких задержек, используя запас дыхания на максимум. И чем больше горностай проводил времени под водой, чем глубже погружался, тем жарче разгоралась в его сердце желание нырять.

Уже через две недели Герберт побил рекорд отца, преодолев глубину в сорок хвостов, а ещё через две превзошёл отметку в пятьдесят. Вот тут уже и опытные ныряльщики изумлённо переглянулись. Полсотни хвостов считался важной границей разделяющей обычного ныряльщика от знатока, а факт того, что этот рубеж преодолел не выдра, вызвало неподдельное восхищение.

* * *

День за днём, неделя за неделей миновал ещё один месяц. За это время Кевин сделал большую часть всей работы по расчистке пути до двери трюма «Ревущего Дракона».

 К сожалению, выдру пришлось неоднократно нарушать устоявшийся режим ныряний. Несколько раз выпадала ветреная и дождливая погода, дважды воды побережья оказывались заполонены медузами, а один раз выдр Бил вроде бы заметил тень акулы в глубине и Рон отменил ныряние.

Кевина подобные задержки раздражали, и он всегда с большой неохотой соглашался переносить погружения.

За проведённое время все обитатели «Бесхвостого» уже крепко сдружились и даже вечно недовольный заяц Расти, видя невероятную решимость Кевина и старания других зверей, проникся уважением и отбросил свою подозрительность.

Как выяснилось, присутствия старого зайца на «Бесхвостом» потребовал Кевин. Один из в негласных законов ныряльщиков за сокровищами гласил, что на поисках клада обязательно должен присутствовать его хозяин или его доверенный зверь. А Кевин старался тщательно соблюдать устоявшиеся правила, ведь в противном случае ныряльщики походили на воров, и удача могла отвернуться от них. «Украденное золото утянет на дно», - такова была присказка покорителей глубин.

Именно по этому Расти, как бывший солдат крепости, и был приглашён на корабль дабы наблюдать и подтвердить, что ни одно найденное сокровище, включая «Грозовую Секиру», не было украдено у Саламандастрона. Тем не менее, история самого зайца вовсе не была проста.

Одним из дождливых вечеров Расти поведал о своих приключениях в «Дозорном Отряде». Как оказалось, когда-то он был лихим воякой Саламандастрона, а разведотряд которым он руководил слыл самым безрассудным на всём побережье. В компании друзей-сорвиголов они совершали дерзкие проникновения в стан врага: собирали сведенья, устраивали саботажи, освобождали пленных, а порой даже захватывали главарей банд.

Но однажды удача отвернулась от них. На задании в гибельных северо-западных болотах отряд словно стал преследовать рок: одного из солдат укусила гадюка, другого настигла пущенная наугад стрела, ещё двое утонуло в трясине и лишь только Расти сумел добрался до лагеря.

Это потеря подкосила его. Горюя о смерти верных товарищей, заяц пристрастился к вину и начал часто засыпать на посту, за что был вскоре понижен в звании.

Окончанием же карьеры Расти стал случай когда угнали охраняемый им корабль. Скорее всего, воры прознали о слабости зайца и подменили его вино гораздо более крепким. В результате утром сменщик Расти обнаружил пустой причал и крепко спящего постового на берегу.

Данный случай сильно подмочил репутацию «Дозорного Отряда», а Расти был с позором отчислен из его рядов.

Всю оставшуюся жизнь заяц глубоко сожалел о том, что поддался слабости и загубил свою карьеру солдата. Именно по этому, когда спустя тридцать сезонов Расти предложили стать представителем горы и проследить за подъёмом знаменитой секиры он ни мгновенья не колебался, ведь это был его шанс оправдаться свою честь перед Саламандастроном. Мало того, заяц так рьяно придерживался этого положения, что поклялся ни брать в рот ни капли вина пока знаменитая секира не будет поднята со дна и благополучно передана в крепость.

За прошедший второй месяц Герберт всё глубже овладевал мастерством ныряльщика. Когда он оказывался под водой, то, казалось, попадал в мир грёз. Дно восточного берега изобиловало резкими обрывами и поднятиями, бездонными пропастями и песчаными склонами, потаёнными гротами и протяжёнными морскими пещерами. Герберт словно парил над всей этой красотой, обозревая морские горы и долины свысока. Он преследовал дожди из стаек серебряных рыбёшек и наблюдал медлительные косяки огромных тунцов, поднимал со дна причудливые раковины и срывал со скал пышные водоросли, собирал мидии и устриц с каменных уступов, лицезрел огромных медуз величественно вздымающихся из недоступной черноты бездн.

Подводное царство было ярким, пёстрым, уютным, загадочным и тихим, всегда полнящееся игрой света танцующего на морском дне и ребристой водной поверхности.

Ох, как же порой жалел Герберт, что не родился выдрой, с плотным мехом, длинным хвостом, перепончатыми пальцами и, конечно же, глазами, зорко видящими под водой. Даже всплывать ему было много тяжелее чем выдрам, и приходилось вскарабкиваться к поверхности по канату. Проблема была в том, что если на глубине до пятнадцати хвостов море выталкивала пловца, то будучи свыше, уже начинала «тянуть» на дно. У ныряльщиков это явление называлось «падением» и если выдры, природные пловцы, с лёгкостью его преодолевали, то для горностая оно представляло особую трудность.

Зато теперь, после неустанных и напряжённых тренировок Герберт мог погрузиться свыше шестидесяти хвостов и задержать дыхание на целых пять кружек воды. Это заставило и бывалых ныряльщиков восхищённо перешёптываться – на «Бесхвостом» было лишь четыре зверя способных достичь такой глубины и, конечно же, все они являлись выдрами. Ранее это казалось невозможным. Ранее сам Герберт и мечтать не смел, чтобы достичь подобных рекордов, но теперь этого ему было мало.

Глубже, глубже, ещё глубже - вот и всё, что было у него на уме. И как только горностай раньше боялся нырять?! Сейчас море словно манило его. Под водой он ощущал удивительное спокойствие и умиротворение, и Герберт искренне наслаждался этими мгновениями.

Каждое утро горностай начинал с длительных дыхательных упражнений позволявших увеличить время пребывания под водой, дабы побить новые рекорды глубин. Но теперь это было уже сложнее. За проведённое время Герберт достиг значительных успехов в освоении науки погружения, но дальше наступал гораздо более сложный этап обучения, требующий многих сезонов упорных тренировок.

Только теперь Герберт смог по-настоящему оценит уровень мастерства Кевина. Благодаря кропотливым тренировкам выдр мог не только за раз вдыхать больше воздуха, чем кто либо, но и входить в своеобразный транс. Благодаря этому состоянию сердцебиение Кевина замедлялось, и он тратил значительно меньше дыхания. Даже опытным ныряльщикам это казалось подлинным волшебством.

Днём горностай выполнял работу на корабле, а в свободные дни вместе с другими моряками путешествовал по восточному берегу, изучая его особенности. Вместе они составляли карту края, собирали съестные припасы в лесу и в море, ныряли, разведывая воды на наличие жемчуга, кораллов или руд золота и серебра. Последнее им не попадалось, но выдр Джим был захвачен мыслью когда-нибудь наткнуться на драгоценную подводную жилу.

По вечерам же горностай, открыв рот, слушал захватывающие истории ныряльщиков. О морских пучинах, из которых доносятся дивные песни морских народов. О береге «Призрачного порта», где после каждого сильного шторма на дне находят золотые монеты и остовы древних погибших судов. Или о «Глотка Смерти» где раз в несколько сезонов вся рыба в один миг гибла, всплывая на поверхность брюхом кверху. И ещё множество других легенд.

Но больше всех историй знал Кевин. В отличие многих других ныряльщиков он не был любителем приукрас и зачастую развеивал известные мифы, от чего слушатели порой расстраивались и даже сердились. Но когда Кевин делился своими историями, то всё на «Бесхвостом» замирало и слушатели внимали затаив дыхание, потому как в этих удивительных историях не было и тени лжи.

Так выдр поведал, что однажды наткнулся на верхушку высоченного окаменевшего дерева, чьё основание уходило в совершенно недоступные глубины, и где мог скрывать целый каменный лес. Или о том, как трогал настоящую кирпичную кладку в скале на огромной глубине. Кевин упомянул, что в одно из погружений нос к носу столкнулся с громадной слепой акулой покрытой жуткими шрамами и возрастом способной превосходить эпоху Бериона Сокрушителя Чудищ. Ещё выдр рассказывал, как собирал загадочный чёрный коралл в лагуне «Осколки Мрака» и проплыл насквозь пещеры «Заблудших Духов». Как касался остова «Потерянного», корабля которого, подобно другим ныряльщиком, более не смог отыскать и ещё много-много других историй.

Герберт жадно слушал каждое слово, и после очередной рассказанной истории клялся, что обязательно посетит описанное место. Он чувствовал сердцем, что был рождён для мира по ту сторону водной глади.

Однако вскоре произошло событие, которое сильно отрезвило горностая и заставило его много осмотрительнее относиться к морским глубинам.

Спустя десять дней после середины лета жители побережья отмечали один из главных праздников «День Моря», в котором они славили своего кормильца и покровителя. Считалось, что в эту дату нельзя рыбачить, зато можно было свободно плавать в любых водах, и ни одна морская тварь не напала бы на пловца.

На «Бесхвостом» также собирались отмечать торжество, а выдры по традиции решили совершить ночное ныряние. Местом погружения была выбрана широкая тихая лагуна расположенная в двух милях поодаль от того места где расположился корабль.

Ночь выдалась спокойная и безлунная, полная крупных ярких звёзд. Герберт, с удовольствием принявший участие в нырянии выдр, был в восторге. Ранее он не нырял в таких условиях: обычно в вышине, сквозь толщу воды проглядывало солнце, а сейчас везде был полнейший мрак, не знающий конца. Вначале тьма казалась абсолютной, но вдруг, то здесь, то там глаз горностая уловил тусклое свечение. Медузы?! Они тлели во тьме бездны, словно блуждающие звёзды в ночном небе. Это была неведомая прежде красота моря.

Пловцы погружались несколько раз на глубину около тридцати хвостов. В последнем третьем нырянии Герберт погрузился глубже остальных и в какой-то момент ощутил сильно умиротворение накатившее волной. Поддаваясь чувству, он с наслаждением расслабился и, заложил лапы за затылок, в упоении «лёг» в воде. Ему чудилось, что он и не плывёт вовсе, а скорее парит в бескрайнем тёмном небе. Но когда жар в груди начал набирать силу Герберт ощутил, как его вдруг дёрнули за лапу.

Встрепенувшись и посмотрев вниз, горностай разглядел Рона держащего в лапе «светляковую» бутыль. Выдр подал знак, что пара возвращаться, но указывал почему-то не вверх, а вниз. Герберт удивился и махнул лапой ввысь, показывая направление всплытия, но Рон тряхнул головой и настойчиво потянул горностая за собой в глубину.

Герберт почувствовал подступающий страх, а громкие удары ускорившего бег сердца гулко отозвались у него в ушах. Чего от него хочет Рон?! Почему он тащит его на дно, когда поверхность в другом направлении… И тут, в желтоватом свете «светляковой» бутыли, горностай заметил как пузырёк воздуха вырвавшийся из его рта устремился не вверх, а вниз.

В этот момент Герберта пронзил такой ужас какой он не испытывал за всю жизнь и который не отпускал его до тех пор, пока они с Роном не вынырнули на поверхность.

Когда горностай доплыл до лодки, то даже не смог без помощи вылезти из воды – его лапы дрожали и отказывались слушаться. Это казалось невозможным, но, находясь в глубине, Герберт перепутал верх и низ. Он слышал подобные истории о ныряльщиках, которые из-за помутившегося сознания теряли направление движения, но испытать такое самому было словно очутиться в ожившем кошмаре.

Горностай не мог уснуть всю ночь. Стоило ему только закрыть глаза, как он видел себя плывущим к поверхности, всё сильнее и отчаянье гребя лапами, пока вдруг не утыкался в морское дно! Живо представляя этот момент, горностая каждый раз пробирала крупная дрожь. Если бы Рон тогда не нырнул за ним, то данное видение, скорее всего, стало бы явью.

Следующим утром Кевин с первого взгляда понял, что с Гербертом было что-то не то. Услышав сбивчивый рассказ горностая, он сразу потребовал от него ныряния на пару. Горностаю стало не по себе, потому как кошмар всё ещё был жив в его памяти, тем не менее, надёжность опытного товарища давала уверенность.

Вскоре выдр и горностай погрузились на глубину в сорок хвостов. В паре с опытным товарищем и светом солнца, проникающим с поверхности, Герберт ощутил знакомую уверенность и спокойствие глубины. И ещё то, что былой страх начал улетучиваться и отступать.

Уже позже на «Бесхвостом» Кевин объяснил, что почти все опытные ныряльщики проходят через подобное испытание. Кто теряет на глубине сознание, кто натыкается на опасного обитателя моря или же испытывает затмение сознания. И данный опыт очень важен, потому как, держа его в уме, покорители глубин не позволяют себе не расслабиться, не паниковать. И всё же в конце Кевин добавил, что, как правило, морская бездна манит к себе лишь самых лучших ныряльщиков и, кажется, она признала Герберта одним из них.

Так миновала большая часть лета. Кевин всё ближе становился к цели по очистке трюма «Ревущего Дракона». Но в начале третьего месяца произошло событие ни мало удивившее и насторожившее зверей.

* * *

Грузильный камень коснулся дна, примяв песчаный настил. Кевин отпустил верёвку опутывающую валун и чуть поёжился: вода была холоднее обычного, наверно из-за прошедшего недавно ливня.

Подняв «светляковой» бутылью над головой выдр привычно осмотрелся - не было ли рядом какой подводной твари. Бросив взгляд на парящую над дном «Водолазную бочку», Кевин повернулся к «Ревущему Дракону»… И оторопел.

Корабля не было. Он исчез.

Во все глаза уставившись на дно, Кевин не мог поверить в случившееся. Может якорный камень фиксирующий «Водолазную бочку» каким-то образом сместился и теперь выдр просто находится немного не в том месте? Но нет. За два месяца Кевин подробнейше изучил всё дно и уже узнавал каждый камень: вот скалы похожие на торчащие из песка клыки, а вот и уступ на который раньше облокачивалось судно.

Ошарашенно озираясь по сторонам, Кевин подплыл к уступу и коснулся пальцами борозды оставленной бортом «Ревущего Дракона». Вообще весь донный пейзаж выглядел как-то странно. Выдр сразу это отметил, но не мог в точности понять, что изменилось…

И вдруг Кевин заметил краешек силуэта судна, едва видимый во мраке - корабль сместился шагов на сорок в сторону пропасти.

Кевин взволнованно поплыл к судну. Слава сезонам, то не завалилось на бок, а скорее даже выпрямилось и выглядело так, будто бороздит подводную песчаную дюну. В противном случае всё дело пошло бы насмарку.

Выдр осторожно подплыл к «Ревущему Дракону». Что произошло? Как так получилось, что такая громадина переместилась? Вопросы заполонили ум ныряльщика, заставляя сердце ускорять свой привычно неторопливый бег и усиленно тратить бесценный воздух в лёгких.

Выдр приблизился к судну и, махнув длинным толстым хвостом, устремился вверх, дабы осмотреть корабль с высоты. Голова Кевина показалась над бортом и взгляду предстала палуба… И тут Кевин издал беззвучный крик, выпустив целый рой пузырей, а затем рванул к поверхности.

- … Так, говоришь, огромный осьминог? – задумчиво проговорил Рон, почёсывая подбородок. Мысли у него были одна мрачнее другой.

- Да, «Плотоядный осьминог» развалившийся на палубе, - хрипло процедил Кевин, стараясь отдышаться. – В нём, наверное, хвостов двенадцать было… треть палубы занял. Я таких и не видывал.

Выдр раздраженно хлопнул лапой по плоту - он был очень зол на себя. Залог жизни ныряльщика, это мастерство, зиждущееся на хладнокровии. И он поддался панике как малолетний детёныш. Непростительно!

Кевин перевернулся на спину и попытался унять раздражение. Он же не раз встречал глубоководных тварей в глубине. Большинство из них были много опаснее огромного осьминога, и выдр всегда сохранял спокойствие. Но, видно, сдвиг корабля настолько выбил Кевина из колеи, что он потерял обычную сосредоточенность и сдержанность. Впредь это не должно было повториться.

 - Если здесь объявились «Плотоядные осьминоги», то это может стать проблемой, - встревоженно заметил выдр Майк.

Герберт взволнованно сглотнул. В его воображении живо предстали рассказы о «Плотоядных осьминогах» которых он вдоволь наслушался на борту «Бесхвостого». О том, как эти монстры накидывались на потерпевших крушение зверей и одиноких ныряльщиков. Но особенную славу осьминоги получили во время жестоких морских сражений, когда красная от крови вода начинала бурлить из-за армады смолянисто чёрных, с алыми прожилками, тел.

- Как думаешь, почему они объявились? – уточнил хорёк Лари.

- Я думаю, что скорее это мы объявились, а осьминоги уже давно здесь обитают, - холодно бросил Кевин.

Повисла зловещая пауза.

- Так, так, так, – мрачно проговорил Рон. – Значит Берион Сокрушитель Чудищ таки оставил сюрприз на последок. А я надеялся обойтись без монстров…

- И что делать? – встревоженно спросил Расти, явно беспокоясь о благополучии всего предприятия.

- Ничего, - спокойно ответил Кевин. – «Плотоядные осьминоги» дремлют днём, а охотятся ночью на глубине, потому мы их и не встречали. Сегодня же я нырнул раньше обычного. Словом, продолжим как есть. Только сдвинем утренние погружения и ночью никому и шага в воду.

- А как думаешь, что произошло с кораблём? – задал новый вопрос Рон.

- Ума не приложу, - задумчиво признался Кевин. – Когда я достиг дна, то не сразу понял, что настил песка изменил свой рисунок, да и выступающие скалы были словно занесены им… Недавно был сильный ливень. Может из-за непогоды произошёл песчаный оползень, который и сдвинул корабль?

- Это возможно, но звучит не слишком убедительно, - хмуро заметил Рон.

- Но «Ревущий Дракон» пролежал на одном месте два века! Почему именно сейчас он сдвинулся с места? – искренне недоумевал Герберт.

- О, а тут всё просто, - прояснил Кевин, вставая и «вытряхивая» воду из ушей. – Это из-за того, что мы сняли корабль со скалы. Возможно, что именно из-за неё он до сих пор не рухнул в бездну.

- Работаем также как раньше, - Кевин окинул собравшихся зверей уверенным взглядом. – В сущности ничего не изменилось. Просто теперь буду держать ухо востро. Не знаю, что там произошло после смещения судна, но мне оставалось не больше трёх ныряний, чтобы открыть трюмовую дверь. Я планировал, что на этой недели проникну в корму «Ревущего Дракона».

* * *

Кевин легко и привычно проскользнул через пробоину внутрь корабля. В жёлтом свете «Светляковой» бутыли ему предстал трюм «Ревущего Дракона». Остатки деревянных ящиков, бочек и корабельных снастей, ранее преграждавших путь, теперь были убраны в стороны, а настил песка глубиной в два локтя расчищен перед открытой настежь трюмовой дверью у дальней стены.

Неожиданный сдвиг судна две недели назад не прошёл без последствий: накиданный в кучу песок в трюме вновь сполз, а с потолка рухнула деревянная балка. Кроме того, пришлось передвинуть грузильный камень «Водолазной Бочки» поближе к кораблю – Кевин и Рон сошлись во мнении, что сокращение пути от бочки до судна залог жизни и успеха ныряльщика.

Эти дополнительные работы заняли много времени и усилий, но теперь всё было позади, и Кевин чувствовал, что находиться лишь в одном шаге от цели.

Проплыв трюм выдр оказался перед дверным проёмом, настолько внушительным, что скорее напоминающий вход в пещеру. Далее Кевин проскользил над лесенкой из трёх ступеней, и очутился в коридоре.

Выдр огляделся: слева от него располагалась узкая – по барсучьим мерам – деревянная лестница, ведущая на палубу. И, как уже успел убедиться Кевин, проход был наглухо заколочен изнутри, что наводила на определённые мрачные мысли.

Напротив же выдра находилась цель его проникновения на корабль – большая тёмная дубовая дверь, ведущая непосредственно в каюту Бериона Сокрушителя Чудищ. К сожалению, та также была плотно заперта, но вроде бы не заколочена. Во всяком случае, Кевин на это наделся. В противном случае рубка дерева топором могла затянуться на добрый месяц.

Положив «Светляковую» бутыль на пол, выдр взял заранее принесённое зубило и вставил его в щель между дверью и стеной. Далее он поднял двумя лапами увесистый молоток и размашисто ударил по зубилу. В густой тишине бездны резкий металлический звон показался особенно громким.

Удар. Ещё удар.

Твёрдое дерево с неохотой уступало закалённой стали.

Орудовать тяжёлым инструментом, будучи под водой, было крайне неудобно, и Кевину приходилось немало напрягаться, чтобы с силой попадать по зубилу.

После пяти плотных ударов выдр внимательно осмотрел образовавшуюся вмятину - её должно было хватить. Отложив молоток и выдернув зубило из расширившейся щели, Кевин просунул в неё узкий конец небольшого лома, а затем со всей мочи потянул его на себя.

Всего-то и нужно было сдвинуть дверь хотя бы на ноготок, на шерстинку. Но та была недвижима, да и выдр не мог найти хороший упор и просто скользил лапами по полу.

Чертыхаясь про себя, Кевин огляделся, ища решение проблемы. Когда взгляд его упал на пол, он приметил длинную глубокую щель в треснувшей доске. Решив этим воспользоваться, выдр вынул из-за пояса нож и воткнул его в проём. Он вновь ухватился за лом и потянул на себя, но в этот раз уже упираясь лапой во вбитый клинок. Благодаря упору Кевин сумел приложить трёхкратно-большее усилие, чем прежде…

И вдруг дверь с глухим треском распахнулась, а Кевин, от неожиданности, даже невольно отпрянул назад, потому, как в открывшемся проёме он увидел свет.

Выдр во все глаза уставился в помещение. Вместо чернильной тьмы каюту прежнего властителя Саламандастрона озарял ровный призрачный голубоватый свет.

Забыв обо всём на свете, выдр с благоговением вплыл в комнату.

Каюта была не большой, если считать по меркам барсука. С левой стороны расположился письменный стол и обширный шкаф длинной почти во всю стену. Его многочисленный полки были заполнены толстенными томами книг, свитками карт и множеством рукописей, чьё бесценное содержание наверняка уже безвозвратно сгнило по прошествии веков. Также на полках располагались диковинные заморские раковины, причудливые фонари и черепа загадочных существ, таинственные оптические механизмы полные линз и обширные коллекции склянок и сосудов. Все предметы были аккуратно зафиксированы на местах, чтобы не упасть при морской качке.

Другие стены каюты украшали ковры и знамёна, а поверх них были развешаны десятки  различных видов оружия от топоров, мечей и молотов, до таких, коим Кевин даже название дать не мог. Также у правой стены нашёл пристанище обширный сундук окованный металлом.

Всё в комнате от потолка до пола покрывал вездесущий серый налёт, но даже он не мог скрыть блеск серебра, золота и драгоценных камней, что виднелся всюду, куда ни падал взгляд выдра. Это было, словно очутиться в пещере сокровищ «Песчаных Лисиц» из восточных сказок, разве что под водой.

В самом центре каюты, словно подчёркивая значимость, располагалась большая пузатая хрустальная ваза, из которой и исходил загадочный переливчатый свет. Подплыв к ней, Кевин обнаружил, что она была заполнена сотнями странных прозрачных кристаллов, внутри которых рождалось яркое голубовато-белое сияние.

Кевин наклонился ближе, чтобы лучше различить содержимое вазы и ему даже пришлось сощуриться от режущего глаза света. Что за диво?! Ничего подобного он не то что не видел, но даже не слышал.

Приглядевшись, выдр заметил, что все кристаллы были почти одинаковой формы и размером с ладонь: их плоский вид и структура граней определённо что-то ему напомнили. Кевин машинально потянулся, чтобы взять один из кристаллов, но, опомнившись, отдёрнул лапу назад. «Я пришёл сюда не за этим!» - Строго напомнил он себе одно из правил ныряльщиков.

Но выдр мгновенно забыл обо всех виденных чудесах, когда оторвал взгляд от вазы, потому как напротив него находился сам хозяин «Ревущего Дракона». Скелет исполинского барсука Лорда Бериона Сокрушителя Чудищ восседал  в мощном кресле. Пустые глазницы оголённого черепа, казалось, воинственно взирали на вошедшего без спроса гостя.

Облачённый в полный боевой доспех и длинный плащ, скелет и сейчас производил невероятно грозное впечатление и ощущение подавляющей силы. Правая лапа барсука покоилась на верном боевом оружии – громадной, до потолка, секире, установленной на подпорках и обращённой широким лезвием ввысь.

Испытывая благоговейный страх, Кевин почтительно поклонился перед былым правителем Саламандастрона, прося у него прощения за приход без разрешения и в знак уважения перед былыми заслугами.

* * *

- Очешуеть… - только и смог выдохнуть Рон. В его голосе чувствовался трепет.

Была середина утра и яркое солнце освещало чистое небо и спокойную тёмно-синюю гладь моря.

Кевин, греющийся в тёплых утренних лучах, только что закончил рассказ о посещении им кормы «Ревущего Дракона».

Вокруг ныряльщика столпились абсолютно все обитатели «Бесхвостого» от капитана до последнего юнги. Когда в начале лета Кевин сообщил, что нашёл затерянный корабль, воздух наполнился радостными возгласами и ликованием. Но сейчас, после рассказа выдра об увиденном в капитанской каюте, наоборот, царило глубокое молчание - все присутствующие были буквально поражены услышанным.

- Так лорд Берион сейчас там? «Ревущий Дракон» действительно стал его гробницей? – не веря, прошептал хорёк Тревор.

- Да, - кивнул Кевин. – Мне кажется, Берион сознательно затопил судно, чтобы «уйти» вместе с ним. Расчищая песок перед трюмовой дверью, я обнаружил длинную пробоину. Ранее я думал, что она появилась при ударе о дно, но теперь мне кажется, её сделал сам Берион ударом секиры. И корабль он тоже специально запечатал, вплоть до ставень в каюте.

Звери восхищенно переглянулись. Несомненно, новая легенда побережья рождались прямо здесь и сейчас.

- А что это за кристаллы, что светились во тьме? – осторожно спросил Герберт. – Ты не прихватил один из них?

В ответ Кевин глянул на горностая настолько строго, что тому показалось, будто он сморозил большую глупость.

- Я нырнул к Ревущему Дракону за «Грозовой Секирой» и пока не подыму её, о другом думать не буду, - отчеканил выдр.

Герберт потупил взгляд: Кевин только что называл одно из внегласных правил ныряльщиков за сокровищами. А он уже знал, как строго выдр их придерживался.

- Тем не менее, как думаешь, что это были за кристаллы? – вновь вернул разговор Рон. В отличие от остальных зверей, он понимал, как на самом деле у друга чесались лапы прихватить хоть один из загадочных кристаллов с собой.

- Ума не приложу, - Кевин казался растерянным. – Они совершенно не походили на «Угли Бездны». Я вообще никогда о таком не слышал и даже не видел… Но чем дольше я о них думаю, тем больше они мне что-то напоминают. Только никак не могу понять что… - Выдр задумчиво почесал подбородок, явно досадуя, что не может найти ответа на виденный образ.

- А как насчёт сабли Дилана «Проблеск Бездны»? – Вновь спросил Рон. – Ты не видел её?

- Нет. У меня не было времени всё хорошо изучить. Но, думаю, она висит где-то среди другого оружия в каюте.

- Ладно. Достанем «Грозовую Секиру», а потом уже будем думать об остальном, - хлопнул в ладоши Рон, как бы подводя итог дальнейшим планам.

- Как раз-таки здесь не всё так просто… -  Кевин удручённо потёр затылок, прижав при этом уши.

Герберт удивлённо взглянул на выдра. За прошедшие месяцы он очень хорошо изучил поведение наставника и знал, что подобный жест он неосознанно делал, перед тем как сообщить кому-то неприятную весть.

- Секиру то я нашёл, - неуверенно продолжил Кевин. -  Но она такая тяжёлая, что боюсь без помощника…

- НИ-ЗА-ЧТО! – Аж подскочил на месте Рон. – Я туда не нырну! Даже не надейся!

Толпа зрителей озадаченно посмотрела на испуганно-недовольного выдра.

- Но без тебя никак. Секира просто неподъёмная. Я без помощи не обойдусь, - принялся вразумлять друга Кевин.

- Нет! – выдр выставил перед другом скрещённые лапы в отказе. – Я до такой глубины никогда не нырял. Попроси кого-нибудь другого. Майка или Тома…

- Они не справятся. Никто из них и до восьмидесяти хвостов не ныряли, но ты-то погружался на все девяносто. А используя бочку, даже на сто…

- Ага, а после этого оглох почти на месяц. Нет-уж! – Категорично заключил выдр, отвернувшись.

- Рон! – Кевин встал в полный рост, в его тоне выразилась чрезвычайная серьёзность. – Я бы не просил тебя, если бы не необходимость и если бы не думал, что ты не справишься.

Рон явственно насупился, но промолчал.

- Перед плаваньем мы обсуждали такую возможность, и ты согласился. Разве нет? – напирал Кевин.

- Возможно, - нехотя уступил выдр.

- С «Водолазной Бочкой» мы легко достигнем нужной глубины и за одно погружение достанем секиру. Всё просто, - примирительно заверил Кевин.

- У тебя всегда всё просто, - язвительно заметил Рон. – А потом вечно выходит как… Ладно, попробуем. Но чтоб с тренировками и никакого риска, - потребовал он.

- Разумеется. Вначале опробуем бочку на восьмидесяти хвостах, и только потом опустим к «Ревущему Дракону». Всё получится, и мы за одно погружение достанем секиру.

- Хотелось бы верить, - недовольно пробурчал Рон и раздражённым шагом направился к большому вороту. – Герберт, Корен, нужно поднять бочку, - зычно скомандовал он помощникам.

Но пока Герберт задумчиво шагал к подъёмнику, он вдруг поймал себя на мысли, что если бы Кевин предложил ему нырнуть к «Ревущему Дракону», то он бы согласился не колеблясь.

* * *

Канаты казались путеводными нитями ведущими из переливчатого зеленоватого мира, во мрак бездонной пропасти. Вот что невольно представлялось Рону, пока он всё глубже и глубже погружался в морскую пучину, следуя вдоль двух тросов.

Выдр чувствовал, как давление растёт с каждым взмахом хвоста и лап, как мрак словно уплотняется и тяжелеет, и как бездна начинает тянуть его к себе, ускоряя «падение» с каждым мгновением.

Не смотря на опыт и предварительные тренировки Рон слегка нервничал. Ему ещё никогда не приходилось покорять столь большие глубины, и осознание того, что всплыть безопасно, без «передышки», уже не получится, не придавало сил. А в придачу ещё и осьминоги!

Тем не менее, всего в двух хвостах перед Роном плыл Кевин, держа в лапе «светляковую бутыль» и его присутствие, конечно же, вселяло уверенность.

Ныряльщики погружались медленней обычного. Как правило, Кевин использовал грузильный камень, чтобы как можно быстрее достичь дна и сэкономить воздух. Но Рон не был настолько искушённым ныряльщиком и потому, для пущей безопасности, выдры решили спускаться неспешно и только своими силами.

Теперь ныряльщики словно бы плыли в густой ночи - ни один луч с поверхности не проникал сквозь водную толщу. И лишь свет «светляковой бутыли», подобно тусклой свече, озарял уходящие в глубину канаты.

Рон, давно уже ожидающий появление дна, начал волноваться, но вот Кевин указал в глубину и Рон заметил мутное зеленоватое пятно. То была верхушка «Водолазной бочки» покрытая светящейся краской.

Наконец ныряльщики достигли «Поплавка», парящего над дном. Кевин демонстративно выпустил воздух из лёгких, призывая Рона сделать также. Только после этого оба вплыли внутрь бочки.

- Видишь, легко справились, - ободряющей заметил Кевин, когда друг вынырнул в тесном пространстве изобретения.

- На восьмидесяти хвостах здесь было много больше места, - мрачно отозвался Рон, озираясь по сторонам. Его голова едва умещалась в воздушной прослойке.

- Но воздуха столько же, - подчеркнул Кевин. – Теперь молчим и готовимся к нырянию.

Кевин перевернул закреплённые у потолка песочные часы и оба выдра, рассевшись на скамьи, попытались расслабиться и вновь накопить достаточно дыхания. Благо ни Рон, ни Кевин не были измучены погружением и потому уже через пять кружек воды выплыли из бочки.

В одном из внешних пазов «Боба» был закреплён конец крепкого подъёмного троса. Отцепив его ныряльщики, дружно работая хвостами, потащили канат прочь, освещая путь двумя «светляковыми» бутылками. И вот, где-то через двадцать шагов блеклый свет подводных фонарей выхватил из мрака контуры «Ревущего Дракона».

Когда выдры оказались возле судна Рон протянул лапу и осторожно коснулся несокрушимых досок. Кевин при виде этого лишь мысленно усмехнулся. Он был уверен, что в первую очередь не обещание, а именно желание «прикоснуться» к великой легенде было главной причиной опасного ныряния товарища, как бы тот ни старался это отрицать.

 Сам Кевин сосредоточился на том, чтобы втиснуть конец притащенного троса в щель между досками корабля. У каната была важная миссия - ему предстояло поднять «Грозовую Секиру» на поверхность, но не хотелось бы, чтобы лёгкие течения увлекли его куда-нибудь в сторону.

Закрепив трос выдр, хотел было уже проникнуть в судно, но вдруг обнаружил, что Рона не было рядом. Как оказалось, товарищ парил в десятке шагов далее подле величественной носовой фигуры корабля.

Выдр подплыл к нему, и Рон, осматривающий каменную голову дракона, с восторгом указал на пасть полную зубов и язык, видневшийся в глубине оной.

Кевин положил лапу другу на плечо и указал в сторону пробоины в корпусе – нужно делать дело.

Рон, чуть недовольно, поплыл следом. Его былая мрачность и настороженность уже исчезла, уступив место любопытству и восторгу детёныша.

Кевин вплыл в пробоину первым, показывая как это делается. Дождавшись Рона, они быстро преодолели трюм, небольшую лестницу, коридор, и, наконец, очутились на корме.

Здесь всё осталось таким же, как и при последнем погружении Кевина: пузатая чаша с кристаллами испускала мерцающий белый свет, скелет лорда Бериона по-прежнему восседал в своём кресле, а вещи и оружие остались на своих местах. В общем-то ничего и не должно было поменяться, но после того как «Ревущий Дракон» сдвинулся с места выдр был готов к чему угодно.

Рон замер в благоговении, не в силах оторвать взгляд от убранства каюты, также, наверное, как и некогда сам Кевин. Глаза выдра разбежались по всей комнате, и он никак не мог сосредоточиться на чём-то одном, словно малыш, оказавшийся в лавке сладостей.

Кевин подплыл к секире и ещё раз бегло её осмотрел. Грозное оружие крепилось к стене каюты за счёт двух мощных металлических стержней вбитых в стену. Стержни оканчивались толстыми полукольцами, чьи вытянутые края были загнуты вверх. Механизм держателей был прост: секира вкладывалась в полукольца и опиралась на декоративные утолщения в рукояти, которые не давали ей проскользить вниз. В то же время чуть вздёрнутые концы держателей не позволяли оружию выпасть из пазов вперёд. Ну а внушительная тяжесть самой секиры исключала возможность её выскакивания из захватов в сильную качку.

Словом чтобы вынуть орудие, нужно было его приподнять и немного вытянуть из пазов. Действие казалось простым, да вот только легендарная секира весила столько, что Кевину не удалось поднять её в одиночку.

Сказать по правде, выдру трудно было вообразить, что «Грозовая Секира» являлась реальным боевым оружием, если даже для её переноски требовалось два взрослых зверя. Какой же силищей должен был обладать Берион, чтобы свободно владеть ею и какие разрушения секира приносила во время ударов. Оружие, что сокрушало монстров…

И вдруг Кевина осенила идея, от которой сердце в груди ускорило бег. По легенде Берион оставлял на лезвии секиры засечку, когда побеждал очередного монстра. И таких засечек должно было быть десять. Но ведь так было до того как барсук отправился в странствия на восток.

Кевин наклонился и осмотрел нижнее лезвие обоюдоострой секиры. Стальное ранее сверкающее как зеркало, теперь оно было покрыто толстым слоем вездесущего серого налёта. Быстро протерев металл рукавом куртки, зверь обнаружил лишь гладкую сталь.

Выдр оттолкнулся от пола и подплыл к верхнему лезвию секиры. Мысленно он корил себя, так как отвлёкся от основной цели и тратил драгоценное время, но искушение было уж слишком велико, а потратить он должен был не больше дюжины капель воды ¹.

Как и положено легендарному оружию секира была богато инкрустирована: окончание древка венчало украшение, напоминавшее широкое кольцо с алым камнем, а идущая следом гарда была покрыта узорчатой позолотой. Крепившееся далее лезвие также было покрыто густым слоем грязи. Кевин начал проводить по нему рукавом… И замер в изумлении. Его взгляду открылись длинные засечки на гладком металле, что рядами следовали друг за другом. Их было, по меньшей мере, три десятка.

Где же странствовал Лорд Берион после того как оставил Саламандастрон? Сколько ещё монстров сокрушил на своём пути? Какие подвиги совершил? Сколько новых легенд и мифов породил на таинственном востоке? Может там и поныне его помнят и чтут как величайшего героя?!

Водоворот вопросов буквально захватил воображение Кевина. Но это было ещё не всё. Проведя рукавом дальше по лезвию, взгляду выдра открылся сложный рисунок, высеченный тонкими изящными линиями на стали. И когда он осознал, что он изображал, то окончательно обомлел.

Когда через треть кружки воды Кевин сумел взять себя в лапы и обернуться, чтобы позвать Рона, то его взору предстало следующая картина: друг стоял над вазой с мерцающими кристаллами и внимательно разглядывал несколько из них, держа в лапах.

Кевин поплыл к товарищу, чувствуя вскипающее раздражение: то Рона чуть ли не силой принуждал нырять, а теперь не заставишь выполнить работу.

Схватив выдра за плечо, Кевин с чувством его дёрнул и указал Рону на секиру - не забывай, зачем мы здесь.

Тот кивнул и, под строгим взглядом Кевина, обронил всё кристаллы в чашу. Сам Рон при этом выглядел недовольным. На самом деле он никогда не был ревностным блюстителем неписанного кодекса ныряльщиков, а лишь поддерживал товарища. Если Кевин чувствовал себя спокойнее, следуя правилам, так тому и быть. А спокойствие для ныряльщика – залог жизни.

Выдры подплыли к секире. Рон присел и обхватил древко оружия снизу обеими лапами. Кевин сделал также с другой стороны.

Ещё в прошлое погружение выдр осторожно убрал истлевшую лапу барсука, посмертно сжимавшую верную секиру, так что места рядом с ней стала достаточно. Тем не менее, когда всего в двух ладонях от тебя нависает скелет исполинского барсука, это кого угодно заставит нервничать.

Поднатужившись, ныряльщики разом привстали и секира, словно нехотя, приподнялась с держателей. Далее выдры потянули оружие в сторону и оно, подобно высотной башне, начало медленно заваливаться вперёд, ускоряя падение у вершины.

Уже в самом конце звери слаженно отпустили оружие, и то рухнуло на груду истлевших канатов и парусов заблаговременно подстеленную Кевином, чтобы смягчить удар от падения.

В воду взмыло облако ила. Судно ощутимо дрогнуло, отчего Кевин невольно поёжился – ещё не хватало, чтобы корабль завалился на другой бок и закрыл единственный выход.

Обменявшись победоносными взглядами и оценив общее состояние выдры, продолжили работу. Времени у них оставалась не много и горечь в груди начинала жечь.

Обхватив древко секиры с разных сторон, выдры оторвали тяжеленое оружие от пола и на сгибающихся от натуги лапах засеменили к выходу.

Кевин мысленно ликовал, хваля себя за находчивость. Его решение уговорить на погружение Рона определённо было удачным. Вдвоём им удалось не только снять секиру с места, но и донести её до пробоины. В одиночку ему бы пришлось потратить не меньше месяца, чтобы хоть как-то проделать ту же работу.

Не без труда развернувшись в коридоре и спустившись по крутым ступеням лестницы, звери, наконец, вступили на песок в трюме. Идти стало тяжелее, но зато по прямой.

В шаге от выходной пробоины выдры с облегчением положили секиру на песок и радостно переглянулись. Теперь оставалось лишь вытолкнуть оружие наружу, привязать её к подъёмному канату, да подать сигнал на поверхность. И всё! Дело было бы сделано…

Боооммм.

У Рона и у Кевина разом замерли сердца в груди и оба широко распахнутыми глазами уставились друг на друга.

Бооооомммм.

Долгий протяжный звук вновь пронизал воду.

Снаружи бил колокол.

Пояснения:

1 - "капля воды" - мера измерения времени. Одна капля воды равна одной секунде.

Общее определение в мире - время, за которое капли воды падают в кружку.

* * *

Шок продлился несколько мгновений. Кевин ринулся к пробоине первый. Лишь только голова выдра чуть высунулась из-за борта, как в мордочку ему буквально ударил поток воды.

«Что это?!» - изумился он, освещая пространство «светляковой» бутылкой.

Стремительный поток мчался по дну схоже сильному ветру на земле. Подобно дикой горной реке вздувшейся после дождя, поток взрыхлял песок, тянул за собой, комки водорослей, ветки деревьев, ракушки и даже камни.

Кевин был ошеломлён: откуда только могло взяться настолько грозное и мощное течение?! Ведь не больше чем пять кружек воды на дне царил «штиль».

Теперь многие загадки прошлого разом прояснились, но с осознанием этого выдр также отчётливо понял, что медлить было нельзя.

Кевин ухватил канат, который приготовил для поднятия секиры. Тот немилосердно швыряло из стороны в сторону, и он лишь каким-то чудом не выскальзывал из паза.

Выдр собирался вновь проникнуть в трюм «Ревущего Дракона» и привязать секиру к тросу, но тут из пробоины выплыл Рон. Схватив друга за лапу, он силком потянул его к «Водолазной Бочке» прочь от корабля. Также на ходу Рон выбросил из кармана куртки пробку с красным платком, подающим на поверхность сигнал об опасности.

Пронзительный удар колокола вновь огласил тёмные морские глубины.

- Что, разрази меня гром, происходит?! – В сердцах выругался Рон, когда ныряльщики снова оказались в бочке.

- Сильное... Очень сильное течение раскачивает колокол, - мрачно констатировал Кевин. – Я иногда встречал подобное, но первый раз вижу, чтобы столь сильный поток воды рождался так внезапно и на такой глубине. Теперь понятно, почему отец Герберта слышал в глубине удары колокола.

- Но Том почему-то забыл упомянуть, что при нырянии он встретил сильнейшее течение… - с сарказмом заметил Рон, после чего буквально припал щекой к потолку бочки. «Боба» тянуло то в одну, то в другую сторону, от чего внутри него образовывалась лёгкая волна, порой достигавшая ртов ныряльщиков.

- А я думаю, что Том течения и не встретил, - продолжал холодно размышлять Кевин. – Я уверен, на поверхности сейчас полный штиль, а Майк и другие выдры даже не ведают, что творится в глубине. Наверное, это течение случается крайне редко, раз никто больше не слышал ударов колокола. И причиной ему могли послужить сильные дожди, что были недавно…

Снаружи раздался новый удар колокола: видимо лишь самые мощные вихри порывистого течения раскачивали его.

Кевин ощутил как от гулкого звона по позвоночнику сами собой пробежали мурашки, зубы невольно стиснулись, а разум на мгновение пронизал страх. Ранее выдру, конечно же, приходилось слышать колокол, но подобного чувства при этом он и близко не испытывал. Могло ли причиной послужить то, что колокол бил под водой?

- Как бы там не было, я обрезаю канат. Всплываем, - решительно сказал Рон и вытянул из внутренней полки острую пилу.

- Стой! – в испуге выкрикнул Кевин.

- ЧЕГО! – Рон свирепо уставился на друга. Он уже предвидел последующие возражения. - Я не собираюсь хоть как-то рисковать на такой глубине.

- В прошлый раз течение утащило «Ревущего Дракона» на тридцать хвостов в сторону…

- И что с того?

- А что если в этот раз корабль уже рухнет в пропасть? Мы навсегда потеряем «Грозовую Секиру».

Рон замер. В его глазах промелькнуло сомнение.

- В сущности ничего не изменилось, просто есть течение, и бьёт колокол, - осторожно увещевал Кевин. -   Мы подплывём к кораблю, привяжем секиру к канату и вытолкаем наружу. Это займёт не больше кружки воды.

Рон злобно взирал на Кевина. С одной стороны, любая непредсказуемая ситуация на столь большой глубине могла быть гибельна и следовало немедленно всплыть. Но и правоту Кевина нельзя было отрицать, а близость желанной цели просто жгла огнём.

- Чтоб тебя! - Наконец гневно процедил Рон и убрал пилу на место. – Сделаем, как говоришь. Но малейшая опасность и всплываем. Понял?!

- Есть.

Воду снова пронзил гулкий звон.

- Что происходит? – с тревогой спросил Расти как только выдр Филл вынырнул из под воды.

- Вы не поверите! Я слышу внизу удары колокола! – в восхищении объявил тот.

Несколько кружек воды назад смотрящий на мачте «Бесхвостого» заметил всплывший алый платок - знак того, что в глубине случилось что-то недоброе, и нужно быть наготове.

Это всполошило всю команду: звери побросали работу и во все глаза уставились на море. Тем не менее, пока ничего не менялось. «Водолазную» бочку в таком случае трогать запрещалось – ныряльщики сами решали, когда им всплывать. Оставалось только ждать.

- Что же там, проглоти меня акула, делается? – почёсывая подбородок и нервно постукивая хвостом по палубе, пробормотал бригадир Майк.

Герберт следил за происходящим с особым вниманием. Секрет колокольных ударов, впервые замеченных его отцом, должен был скоро разрешиться… Если повезёт.

Но вдруг тяжёлую тишину ожидания прервал срывающийся крик смотрящего:

- Корабль! Корабль на западе!

Ошарашенные звери разом повернули головы в противоположную строну, как раз для того, чтобы увидеть хищный силуэт чёрного корабля, выплывающего в каких-то пол мили от них из-за пышной зелени острова.

- Это же «Рок», пиратская шхуна самого Черношкура, - выдохнул хорёк Бенджи, капитан «Бесхвостого».

 Худшего развития событий и представить было нельзя.

* * *

Выдры вынырнули из «Водолазной Бочки» и тут же попали в объятия могучего потока.

«Какое грозное течение!» - мысленно поразился Кевин. Подняв «светляковую» бутыль над головой он с некоторой долей тревоги осматривал открывшийся донный пейзаж. Течение взрыхляло песок, сдвигало валуны, и даже создавало небольшие песчаные смерчи. Порывистое, стремительное и холодное, такое только выдра и мог одолеть.

Бооооооммммм.

Пронизывающий звон колокола вновь огласил глубины –  ни дать, ни взять, раскатистый громовой удар в небесах.

Внутри «Водолазной Бочки» всегда находился про запас горящий в воде факел. Держа его перед собой, Рон сломал хрупкую восковую печать. Послышалось шипение, в воде показались мелкие пузырьки, и началось тусклое разгорающееся свечение.

Не теряя времени, выдры направились к «Ревущем Дракону», сопротивляясь сильному боковому течению. Но, преодолев требуемое расстояние Кевин, с изумлением понял, что корабль сместился с прежнего места на десяток шагов. Высказанное предположение, к сожалению, оказалось верным – судно действительно могло вскоре сорваться в бездну.

Боясь, что Рон может отказаться от затеи и потребовать всплыть Кевин спешно устремился к носу судна. Но тут его ждала ещё одна неудача – каната предназначенного для подъёма «Грозовой Секиры» не оказалось на месте. Течение всё-таки выбило его из трещины.

«Ничего, просто вытолкаю секиру из корабля на дно, а поднимем её уже позже», - мысленно успокоил себя Кевин.

Он уже собирался вплыть в пробоину в судне… И тут оба ныряльщика одновременно замерли, потому как отчётливо разглядели зловещее движение в двадцати шагах от себя - исполинский чёрный силуэт размером с развевающийся корабельный парус возник и тут же исчез во мраке.

Оба зверя похолодели.

Факел, наконец, разгорелся, с каждым мгновением набирая силу, словно затухающий костер, в который подлили масло. И вместе с этим Рон и Кевин разом осознали, что совершили самый большой просчёт в своей жизни.

Это казалось невероятным, но оба зверя напрочь забыли, что «Ревущий Дракон» славился не только броским силуэтом носовой фигуры, но ещё и внушительным колоколом наречённым «Зовом Монстров» приводивших своим звоном чудищ в бешенство. И сейчас знаменитый колокол звонил, а монстры, доселе мирно спящие в глубине, пробудились и впали в неистовство.

Глазам ошеломлённых ныряльщиков предстала ужасающая картина: слепящий свет факела озарил десятки громадных мускулистых осьминогов в исступлении мечущихся вокруг. Словно жуткие призраки бездны они бросались во все стороны, временам сталкивались друг с другом, чтобы сцепиться в единые клубки ярости.

А ещё через мгновение, монстры, будто разом увидели яркий свет, которого не должно было быть в их глубинном царстве, и ринулись к нему.

Ныряльщики инстинктивно бросились в разные стороны, чтобы избежать столкновения с летящим прямо на них огромным осьминогом.

Захваченный потоком воды исполинского тела, Рона закружило будто лист на ветру, так что он даже потерял направление верха и низа. Ошарашенно оглядевшись у выдра чуть ли шерсть не встала дыбом: он оказался в настоящем живом коконе, сплетённом из тел гигантский плотоядных осьминогов. Всего лишь в паре хвостов от Рона вздувались непомерные чёрные капюшоны монстров, сверкали огромные пучеглазые глаза и змеились воистину чудовищные щупальца, усыпанные тысячами присосок.

Выдр в страхе замахал факелом во все стороны, не давая осьминогом приблизиться: видимо яркий свет манил их и в то же время держал на расстоянии.

Внезапно новый пронзительный колокольный звон огласил глубины и осьминоги, вздрогнув, кинулись во всех направлениях, в том числе сражаться друг с другом. Удары «Зова Монстров» явно вводили их в безумие.

Отчаянно размахивая факелом и работая перепончатыми задними лапами, Рон исступлённо рванулся к поверхности. Его задевали и били мясистые тела швыряя в разные стороны, а выдр думал лишь об одном – как вырываться из этого ожившего кошмара… И потому, только когда толпа монстров отстала, а воды вверху явственно посветлели, Рон вспомнил о Кевине, оставшегося внизу у корабля.

«Нужно вернуться!» - Тут же пронеслось у выдра в голове, но спустя мгновение Рон понял, что это было абсурдно. Он уже всплыл больше чем на сорок хвостов вверх, а могучее течение унесло его далеко в сторону. Ему просто не хватит «дыхания» чтобы вновь погрузиться на дно.

Отчаянно кляня себя и весь мир, Рон, усиленно гребя лапами и хвостом, устремился к поверхности.

* * *

Корабль, вздрагивая, вновь заскользил по дну, и колокол разразился чередой громких ударов. От пронзительных звуков отдающихся в голове Кевин невольно стиснул кулаки и зубы.

Он находился внутри «Ревущего Дракона». В момент внезапной атаки осьминогов их с Роном разбросило в разные стороны и когда Кевин, наконец, сумел опомниться, то увидел свет факела уже далеко вверху в окружении целого смерча осьминогов.

Доплыть до товарища Кевин не смог бы и единственный способ выбраться на поверхность исчез. Так что выдру оставалось лишь спрятаться в трюме корабля и надеяться, что Рон сумеет всплыть в безопасности. Судя по тому, как монстры сторонились яркого света факела, шансы на это были.

Но что теперь оставалось делать ему?!

В настолько жуткой ситуации Кевину не приходилось бывать никогда, и даже опаснейшее ныряние за «Углём Бездны», бледнело при этом сравнении.

Всплыть сам выдр конечно не мог - это было бы подлинным самоубийством. Попытаться добраться до «Водолазной бочки» и подняться вместе с ней являлось единственным решением.

Но Кевин нутром чуял, что стоит ему отплыть от корабля, как он тут же будет атакован осьминогами приходивших в неистовство при каждом новом ударе колокола. Выдр то и дело замечал мелькающие в темноте силуэты. Кроме того он слишком хорошо знал жуткие истории связанные с «Плотоядными осьминогами». То, как остервенело они накидывались на жертв кораблекрушений не оставляя в живых никого, как утаскивали на дно целые лодки. И ещё то, как яростно преследовали ныряльщиков и охотников посмевших их ранить. Не зря «Плотоядных осьминогов» считали самыми мстительными обитателями бездны.

Вдобавок ко всему «Ревущий Дракон» уже дважды сдвинулся с места, всё дальше отдаляясь от бочки, и Кевин совершенно не видел её во мраке. При столь сильном течении, имея в распоряжении лишь тусклую «светляковую бутыль», выдр мог легко заблудиться словно путник в метели сбившийся с тропы.

Если бы у Кевина были горящие в воде факелы, то он мог бы не только добраться до бочки, но даже всплыть. Кажется, факелы являлись чуть-ли не единственным чего боялись осьминоги. Сможет ли он получить их с поверхности? Наверняка Рон тут же отправить их вниз. Но время!

Зверь чувствовал, что запаса его дыхания хватит лишь на три кружки воды, и лёгкие уже постепенно начинали гореть. Времени явно было мало.

Кевин бросил беспокойный взгляд в черноту, в сторону, где примерно должна была находиться «Водолазная бочка». Хоть это и опасно, но лучше рискнуть сейчас, чем ждать неизвестно чего. Вот если бы можно было где-то подышать…

Снова раздался удар «Зова Монстров» отозвавшийся эхом в голове и тут выдра озарила необычайная, скорее даже безумная догадка. Это казалось невероятным, но здесь, на глубине свыше ста выдриных хвостов, возможно, было место, где он сможет перевести дух.

* * *

- Он всплыл! – раздался громкий крик над водой, когда в сорока шагах от наблюдателей, отплёвываясь и фыркая, вынырнул Рон. Несколько выдр прыгнули вводу, чтобы помочь ему доплыть до плота.

- Что у вас там случилось? Мы слышали как звенит колокол… А где Кевин? – встревожился Майк не найдя второго ныряльщика.

- Там… Сильное подводное течение… Раскачало колокол… - тяжело дыша проговорил Рон с трудом взбираясь на плот. Из его носа текла кровь, а язык заплетался – результат быстрого подъёма и действия «Глубинной болезни». – Из пропасти всплыли осьминоги… Напали… Кевин сейчас у корабля… Не может всплыть…

Последняя фраза заставила вех слушателей вздрогнуть.

Рон сделал паузу, чтобы перевести дух:

- Нужно… Как можно быстрее отправить к нему факелы…

- Колин! Немедленно тащи сюда все горящие в воде факелы! – зычно крикнул Майк и молодой ласка сломя голову умчался выполнять приказание. – Мы привяжем факелы к тяжёлому грузу и бросим на дно…

- Нет!... – Рон упрямо мотнул головой. – «Ревущий Дракон» сдвинулся с места… Он уже не рядом… С бочкой. И течение очень сильное… Груз просто унесёт в сторону.

- Но что тогда делать?! – в отчаянье вскричал выдр Филл.

- Нужно… Нырнуть в глубину с факелами, - Рон снова сделал глубокий вздох. – Осьминоги бояться света и не нападут.

- Если так, то не стоит терять времени, - Расти пристукнул тростью по доскам плота. – Колин уже несёт факелы. Майк, ты самый опытный, значит нырять будешь ты…

Но когда старый заяц огляделся, то вдруг понял, что звери стоят в молчании потупив взгляд.

- Что такое? – взволнованно спросил он.

- Нырнуть вниз, на такую глубину, да к монстрам… - неловко объяснил Майк за всех. – Это просто безумие.

- Что?! – В голосе Расти послышались нотки ярости. – Но ваш товарищ погибнет без помощи!

- Это почти верная смерть для любого кто отважиться, - глухо отозвался Филл.

- Дайте мне факелы… Я сам нырну… - потребовал Рон. Он попытался встать в полный рост, но пошатнулся и упал бы, если бы Филл не поддержал его.

- Куда тебе нырять! Сиди! – Осёк он выдра.

- Так что? Никто не собирается спасать товарища? Ни у кого не хватает отваги? – Расти гневно осмотрел зверей испытывающим взглядом. – Ну хорошо… Тогда нырну я сам.

И под изумлённые взгляды зверей старик решительно направился к куче факелов лежащих у края плота, на ходу сбрасывая с плеч свой неизменный заплатанный и выцветший плащ вояки Саламандастрона.

- Расти, ты в своём уме? – ошарашенно произнёс Филл. – Ты и нырять не умеешь… Да ты до дна живым не доберёшься!

- Не важно! – рявкнул в ответ заяц. – Пусть лучше я отдам свою жизнь, но спасу товарища, чем буду просто наблюдать, как он погибает.

В голосе Расти проступила такая твёрдость, что звери вокруг отступили. Это были слова вовсе не безумного старика, но бесстрашного лейтенанта Саламандастрона привыкшего смотреть смерти прямо в лицо.

Но прежде чем заяц взялся за факел, его окликнул решительный молодой голос:

- Остановись. Нырять буду я.

Все взоры устремились уже на нового героя истории - горностая Герберта.

Ошарашенный, Рон хотел было отказать молодому зверю в опасном нырянии, но увидев его взгляд, осёкся. На мгновение, выдру почудилось, что он смотрит на совершенно другого зверя. Несмотря на большой опыт, подобный решительный взгляд Рон встречал лишь несколько раз, и принадлежал он редким мастерам глубинного ныряния, что не страшились никаких глубин и легко бросали вызов бездне. И именно такие звери, подобные Кевину, могли совершать невозможное.

Вдруг, возникшую было паузу, нарушил сильный и властный голос:

- А у вас тут весело я погляжу.

Рон перевёл взгляд в сторону голоса и оторопело замер. Только сейчас он заметил ещё один корабль стоящий неподалёку, толпу новых зверей на палубе «Бесхвостого» и огромного могучего зверя, от поступи которого плот явственно покачивался.

Судно ещё немного проползло по дну, словно бороздя песчаное море. Колокол вторил движению корабля пронзительным звоном.

«Интересно, сколько там осталось до пропасти?» - мысленно прикинул Кевин, с усилием втискивая дёргающийся канат в уже знакомую трещину в досках.

Жар в груди ушёл, хотя теперь горло скребло терпким запахом железа. Но главное - зверь получил ещё где-то четыре кружки воды передышки.

Мало того, возвращаясь с палубы «Ревущего Дракона» обратно в безопасный трюм выдр совершенно случайно наткнулся на канат, которым собирались поднимать «Грозовую Секиру». Оказывается сильное течение хоть и сорвало трос, но тот застрял в реях мачты.

Такой шанс упускать было нельзя. Именно поэтому, кляня свой характер, Кевин сейчас и возился с канатом.

Кое как зафиксировав трос на месте выдр втянул в трюм две верёвки потоньше которыми заканчивался канат. Подплыв к «Грозовой Секире» зверь сноровисто обмотал древко реликвии верёвками с двух сторон и закрепил надёжными морскими узлами. Далее, схватил оружие за ближний край, Кевин потащил его к трещине в борту.

Секира была ужасно тяжёлой, и лишь то, что выдр волок её по песку, позволяло исполнить задуманное. Едва дотянув оружие до пробоины, зверь с трудом вытолкнул его за борт.

Всё! Чтобы теперь не случилось с Кевином, секиру остаётся лишь поднять на поверхность.

Ныряльщик вынул из кармана куртки пробку с жёлтым платком и вышвырнул наружу - сигнал команде «Бесхвостого», что «Грозовую Секиру» можно поднимать. Лишь после этого выдр мысленно перевёл дух. Действия с треклятым оружием «забрали» добрую кружку воды из оставшегося «дыхания». В нынешней ситуации – непозволительно много, но Кевин просто не смог оставить работу не завершённой.

Теперь выдру оставалось только ждать спасительных факелов. Их свет должен был указать путь к «Водолазной Бочке», а может даже отпугнуть беснующихся вокруг осьминогов. Во всяком случае, оставалось на это надеяться.

Ныряльщик ощути, как корабль снова пришёл в движение. Отражая сдвиг судна «Зов Монстров» ударил особенно громко.

Удивительно, но если вначале звон колокола пугал и давил, то сейчас рождал бодрость и уверенность. Словно когда Кевин поверил в успех, звук колокола усилил это чувство.

Раньше выдр никогда всерьёз не задумывался о «волшебном» звучании «Зова Монстров» о котором говорилось в легендах, но теперь в этом не приходилось сомневаться.

И всё же ситуация оставалась крайне опасной. Зверь встревожено вглядывался в густой мрак: по идеи яркий свет факела должен был быть заметен ещё у поверхности, но течение настолько взбаламутило воду, что её прозрачность упала в разы. Так что спасительный факел мог вынырнуть из черноты в любое мгновение.

Время шло. Кевин старательно отсчитывал мгновения, чтобы в точности знать сколько «дыхания» у него осталось. Минула одна «кружка воды», затем вторая. Жар в груди зверя набирал силу, начались первые спазмы в лёгких, но тьма снаружи по-прежнему оставалась непроглядной.

Оценив, что у него осталось меньше трёх «кружек воды» до потери сознания, Кевин решил действовать.

Выбрав направление, где должна была находиться бочка и, держа в одной лапе нож, а в другой «Светляковую» бутыль, выдр выплыл из трюма корабля наружу.

Кевин тут же очутился в грозном вихревом водяном потоке, казалось лишь усилившемся за прошедшее время. Преодолевая встречное течение, он поплыл у самого дна, подсвечивая путь «светляковой» бутылкой.

Должно быть в этот момент «Ревущий Дракон» вновь сдвинулся. Колокол разразился чередой гулких ударов… А самого Кевина смела в сторону исполинская мясистая масса!

Кевин вмиг оказался обхвачен могучими щупальцами, как если бы его накрыл корабельный парус. Огромные присоски намертво вцепились в шкуру, острые когти на щупальцах легко пронзили кожу, а гигантский клацающий клюв осьминога упёрся зверю в живот готовый разорвать его в один укус.

Ощущая, как его сейчас раздавит исполинская сила, выдр издал беззвучный крик. В глазах потемнело… Но вдруг зверь ощутил как осьминог вздрогнул словно в испуге, затем расслабил хватку и ринулся прочь. Потому как вверху вспыхнуло маленькое солнце.

«Факел…» - затуманено сообразил Кевин. Помощь пришла в последний момент. Но мало того, спасительный свет пришёл не с якорным грузом - его доставил ныряльщик.

Яркий свет факела озарил мрачные глубины, мечущихся, подобно карнавалу призраков, осьминогов, мглу песка, вздымаемую сильным течением, очертания корабля… И тут Кевин разглядел пропасть. Нос судна уже навис над ней. Ещё чуть-чуть и «Ревущий Дракон» должен был сорваться в её недоступные бездны.

* * *

Это утро было особенным для Герберта. Утро, когда Кевин с Роном нырнули за «Грозовой Секирой».

Горностай никому об этом не рассказал, но ночью ему приснился странный сон. Он находится глубоко под водой, внутри «Ревущего Дракона». Он видел дивное убранство каюты, большую вазу cо светящимися кристаллами, но, главное, скелет исполинского барсука восседающего на своём троне. И Герберт явственно ощутил, что дух Бериона взирает на него, словно призывая к чему-то.

Наверное, причиной сна стал вдохновляющий рассказ Кевина об увиденном им на дне. Но в сердце горностая укоренилось крепкое предчувствие того, что скоро должно было произойти что-то важное, и ему надо будет действовать.

Уже когда на поверхности появился красный платок, а выдры услышали в глубине удары колокола, Герберт стал готовиться к предстоящему нырянию, начав делать дыхательное упражнение.

Но когда всплыл измученный Рон и рассказал, что на дне буйствуют «Плотоядные осьминоги», горностай ощутил, как его уверенность в себе разом исчезла - нырнуть прямо в логово монстров казалось подлинным самоубийством.

Наверное, Герберт так бы и остался нерешительно стоять в стороне, если бы не речь и поступок зайца Расти. В его голосе, в его глазах молодой ныряльщик увидел такое бесстрашие, какое разве что в легендах можно было услышать. Этот старик в самом деле собирался пожертвовать жизнью, дабы спасти товарища.

И когда Герберт осознал это, страх разом исчез, уступив место непреклонной решимости.

Благодаря дыхательному упражнению горностаю потребовалось лишь три кружки воды, чтобы подготовиться к глубинному нырку. И вот, сделав последний долгий вдох и отдав честь смотрящим на него зверям, Герберт нырнул под воду.

В левой лапе он держал сеть с камнями, что тянула его в глубину, а в правой стискивал два связанных вместе подводных факела, начинающих понемногу бурлить и светиться.

Казалось странным, но горностай почти не испытывал страха погружаясь на запредельную для любого ныряльщику глубину в самое логово кровожадных монстров. Наоборот, он ощущал прилив сил и воодушевления. Герберт нырнул в бездну, чтобы спасти друга, чтобы опровергнуть все представления о нырянии, и, главное, чтобы воочию лицезреть легенду легенд - «Ревущего Дракона». Горностай верил, что у него всё получиться. Ему даже стало казаться, что именно так всё и должно было случиться, как только он согласился на плаванье за «Грозовой Секирой».

А из глубины всё громче и громче доносились манящие удары колокола. Удары что разжигали в груди ныряльщика страсть и отвагу. Удары, которые некогда слышал и его отец.

Выполняя «продувку» как настоящий мастер, Герберт следовал вдоль каната, путеводной нитью уводящей во мглу. Свет факелов становился ярче, тьма – гуще. И вдруг зверя словно настиг невидимый удар - он достиг границы мощного подводного течения.

Рон конечно предупредил о странном природном явлении, но Герберт совершенно не ожидал, что поток окажется столь грозным и внезапным. Рывок был так силён, что зверь обронил сеть с камнями, а самого его одёрнуло в сторону.

Извернувшись навстречу потоку, горностай попытался доплыть до каната «Водолазной Бочки», но было поздно. Выдра ещё мог бы сражаться сильным течением, но точно не горностай.

Сердце зверя ускорило бег, а в голове родился испуг: теперь его просто отнесёт далеко от затонувшего корабля и погружение получится неудалым. Останется лишь всплывать… Но тут свет факела озарил в сумраке нить второго троса, которым собирались поднимать секиру.

Рон упоминал, что канат выбило течением, но его не стали поднимать согласно обговорённым правилам – нельзя ничего предпринимать пока в глубине была опасность.

Ухватившись за трос, горностай посмотрел вниз. Продолжение каната должно было свободно болтаться в потоках сильного течения: но трос раздуваемой дугой уходил прямо в глубину, очевидно цепляясь за что-то.

Раздался новый удар «Зова Монстров» особенно громко и ясно. Под водой всегда трудно определить направление звука, как будто тот идёт сразу отовсюду, но интуиция подсказывала горностаю, что он плывёт в направлении затонувшего корабля.

Отбросив раздумья, Герберт решительно погрёб вниз, придерживаясь лапой за канат, чтобы его не унесло течением. Благо сейчас горностаю уже не требовался груз, и он продолжил спуск за счёт «падения».

Не прошло и половины кружки воды, как зверь пребывал уже на глубине в семьдесят выдриных хвостов. Ещё вчера это был его собственный предел, а сегодня он оставлял его далеко позади.

Герберт словно погрузился в густую ночь, и яркий факел был единственным источником света в этом мире. Опасном мире.

Ныряльщик то и дело замечал мелькающих в темноте монстров. Размером с лодку, осьминоги стремительно вплывали в сферу света, чтобы, испугавшись, рвануться прочь. Сквозь мутную воду Герберт видел их мускулистые лоснящиеся тела, ощущал жуткий взгляд белёсых глаз размером с дыни, а движения щупалец монстров порождали эхо водяных вихрей.

Тем не менее, разум зверя был совершенно спокоен. Его не волновало, что на него могут напасть осьминоги или то, что он уже не сможет всплыть на поверхность, не переведя дух в «Водолазной бочке». Мысль во что быто ни стало достичь легендарного судна, захватила Герберта, и он не мог думать ни о чём другом. Вот теперь он понимал ныряльщиков из легенд, что погибали в погоне за утонувшими реликвиями и сокровищами. Желание достигнуть цели оказывались для них выше жизни.

Колокол разразился новой чредой ударов, самый звонкий из всех. Осьминоги неистово бросились в рассыпную, безумия от нетерпимого звука. И один из них, к несчастью, влетел прямо в канат, за который держался горностай.

Трос яростно дёрнулся, словно ожившая змея, и выскочил из хватки зверя, а течение вмиг понесло ныряльщика прочь.

Герберт отчаянно поплыл назад, стараясь догнать ускользающий канат. Но тот неотвратимо отдалялся всё дальше и дальше, скрываясь во мраке… И вдруг лапа горностая ухватилась за что-то твёрдое.

Удивлённо посмотрев вниз, горностай не смог сдержать победоносную улыбку: он держался за верхушку мачты корабля. Герберту всё же удалось невероятное, он достиг «Ревущего Дракона».

* * *

Приходя в себя после болезненных объятий осьминога Кевин, устремился к спасительному свету. Он видел, как ныряльщик достиг палубы судна и машет спаренными факелами, то ли подавая ему сигнал, то ли отмахиваясь от кружащихся вокруг монстров.

Выдру оставалось проплыть не более дюжины хвостов до корабля, когда произошло ужасное: один из осьминогов получивший обжигающе прикосновение подводными факелами внезапно выпустил в обидчика струю чернил.

Зверя вмиг накрыло чёрное «облако» и свет факела померк. Сильное течение «сдуло» чернила почти моментально, но и этих мгновений хватило, чтобы в ныряльщика успело врезаться внушительно тело обожжённого осьминога.

От сильного удара пловца закрутило, и он обронил спасительный факел. Течение потянуло зверя вдоль палубы к носу судна. Но когда он всё же сумел ухватиться за выступы на статуе каменного дракона, его тут же обволок и прижал к статуе вынырнувший из темноты осьминог.

Чертыхаясь, Кевин, что есть мочи, рванул к выроненному факелу, понимая, что это единственный шанс на спасение. Течение уже подхватило пламенник, скинуло с палубы корабля и несло прямиком в бездну. Мало того, с края пропасти холодный поток воды обрушивался грозным подводным водопадом. Факел ускорил «падение» и его начало кружить.

Кевин ринулся вслед за пламенником в бездонную пучину. От стремительного погружения зверь ощутил нахлынувшую дурноту. Подобное действие было крайне опасно и должно было заставить его потерять сознание. Наверное, лишь то, что ранее Кевин дышал в глубине плотным воздухом, позволило ему побить любой из известных рекордов ныряний.

С трудом различая ускользающий, двоящийся в глазах факел, выдр протянул лапу и буквально пальцами ухватил того за кончик.

«Есть!» - победоносно подумал выдр.

«Кевин…»

Зверь вздрогнул и со страхом уставился в сторону бездны.

«Кевин… Я буду ждать».

Тихий, но мощный, как далёкий прибой, зов, был слышен лишь в сознании зверя. Но он мог поклясться, что голос пришёл откуда-то далеко, из других морей и других глубин. В тот краткий момент выдр ощутил на себе взор могучего существа.

«Не время думать» - мотнул головой Кевин, смахивая наваждение глубин. Сейчас у него были проблемы по серьёзней.

Усиленно работая перепончатыми лапами и широким хвостом, выдр, как стрела, взмыл к носу «Ревущего Дракона» нависшего над бездной. На самом кончике корабельной статуи виднелась фигура ныряльщика, опутанная грозным хватом осьминога. Выдр намеривался ткнуть в монстра спаренным факелом, как вдруг различил пару внушительных отсечённых щупалец летящих на него сверху.

Изумлённо проводив тентакли глазами, Кевин вновь посмотрел вверх. Он успел заметить, как осьминог ринулся прочь, а зверь яростно и слепо размахивает длинным изящным клинком, сверкающим во мраке яркой серебряной молнией.

Тишь бездны снова огласил пронизывающий звон колокола, знаменуя движение судна. Корабль поддался ещё немного вперёд и его нос начал плавно заваливаться вниз. Медлить было нельзя.

Кевин подплыл к ошарашенному ныряльщику со спины и, схватив за лапу с клинком, потащил прочь. А спустя несколько мгновений «Ревущий Дракон» полностью перевалил за край пропасти и устремился в бездну.

Выдр тянул дезориентированного зверя в сторону, борясь с мощным течением. В последний раз он бросил взгляд назад, наблюдая, как великая легенда морей уходит в недоступные глубины, уже навсегда. Пронзительные удары колокола становились всё тише и тише.

История «Ревущего Дракона» была завершена, но их опасное приключение ещё не закончилось.

Держа спаренный факел над головой, Кевин старательно тащил пришедшего на помощь ныряльщика по направлению к «Водолазной бочке». Сам зверь едва мог сопротивляться течению, так что выдру приходилось бороться с потоком за двоих. В груди Кевина уже был настоящий пожар, а лёгкие то и дело пронизывал спазм - его время почти иссякло.

Осьминоги по-прежнему метались вокруг. И хоть колокола уже и не было слышно, по-видимому требовалось время, что бы они успокоились.

Кевин отчаянно огляделся не в силах узнать донный пейзаж. Внутри него нарастал приступ паники: по расчётам они должны были быть на месте, но спасительной бочки нигде не было видно. А песчаная мгла поднятая водяным вихрем скрадывала обзор дальше дюжины шагов вокруг.

Свет факелов начал меркнуть – запас топлива подходил к концу.

Выдр вытащил из заплечной сумки ныряльщика один из трёх пламенников и с размаху обрушил на торчащую рядом скалу. Восковая оболочка разлетелась вдребезги и факел вспыхнул бурей света. Почти всё его содержимое разом воспламенилось, от чего он должен был сгореть всего за пол кружки воды, зато яркость пламени утроилась.

Под натиском света осьминоги отпрянули во тьму. Кевин поднял факел высоко над головой… И различил слева от себя едва заметную нить во мгле - канат «Водолазной бочки», что тянулся к поверхности. Всё-таки они проплыли мимо почти на сорок выдриных хвостов.

Держа задыхающегося зверя под плечо, выдр что есть мочи погрёб к Бобу. Слава сезонам, бочка по-прежнему парила над дном и казалась не тронутой осьминогами. Оказавшись под ней, Кевин отбросил тлеющий факел и, обхватив ныряльщика со спины, вплыл вместе с ним в изобретение.

Как выдр не старался этого избежать, но оба знатно приложились головами о крышку подводного убежища. Жажда вдоха затмевала все предосторожности.

Очутившись в тесном тёмном пространстве, где вода доходила до самого подбородка, зверь в лапах Кевина испуганно заметался – инстинктивно ему казалось, что места слишком мало и он захлебнётся. Предвидя это, выдр крепче стиснул товарища и прижал головой к потолку, не позволяя двигаться.

- Тише… Всё хорошо…, - едва ворочая языком, проговорил Кевин. Сам он с жадностью вдыхал плотный холодный воздух, чувствуя, как дурнота и предельное напряжение отступают. Давно он уже не подходил к своему пределу так близко. В самом конце выдр даже ощутил, как перед глазами пошли тёмные пятна – ещё бы совсем немного и он потерял сознание.

От возни двух зверей жучки в «светляковой» бутыле у потолка засуетились и осветили пространство бочки. Тем не менее, насекомые явно замёрзли, потому порождаемый ими свет был очень тусклым.

Когда ныряльщик в лапах Кевина затих и стал дышать ровнее, выдр усадил его на одну из внутренних сидушек, и осторожно вытащил из его лапы клинок, который зверь продолжал судорожно стискивать всё это время – ещё не хватало, чтобы кто-нибудь поранился.

Наконец у Кевина появилась возможность самому перевести дух и оценить всё произошедшее, и потому он с недоверием уставился на другого зверя. Глаза его не обманывали, это воистину был Герберт.

Нет, конечно, выдр почти сразу признал в нежданном спасителе горностая, но в тот момент изумляться было некогда. Тем не менее, если подумать, это казалось невероятным, чтобы совсем неопытный зверь, ещё и не выдра, успешно нырнул на столь невероятную глубину кишащую монстрами.

Хотя, это был поступок скорее безумца, чем храбреца. На такую авантюр мог решиться либо матёрый ныряльщик, испытавший всё и вся… Либо талантливый новичок, верящий в собственную удачу и бессмертие.

«Надо будет, как следует поговорить с Роном, почему он допустил подобное», - мысленно пообещал Кевин попенять товарищу. То, что они с Гербертом остались живы, иначе как чудом было просто не назвать.

Немного придя в себя выдр, поднёс к глазам клинок, что вынул из лапы горностая. Это оказалась изящная сабля со странной глиняной рукоятью и длинным острейшим лезвием серебристого отлива. Кто же дал Герберту в погружение столь грозное и дорогое оружие?

Ладно, не время сейчас удивляться, мысленно решил выдр, откладывая клинок в одну из ниш бочки. Они всё ещё находились в большой опасности.

Ранее Кевин с Роном уже дважды переводили дух в «Водолазной бочке». Из опытов Кевин знал, что в ней можно было дышать до двадцати кружек воды, и потому большая часть воздуха была использована. Уже сейчас выдр ощущал, как тот поплотнел и потяжелел. Вдохи ныряльщиков были сочтены и если они опоздают, то отравятся своим же дыханием.

- Готовься. Через пять… Нет, четыре кружки воды – ныряем, - предупредил горностая Кевин и перевернул песочные часы у потолка.

- Они… Не подымут нас…? – едва проговорил Герберт. Взгляд у него был мутный.

- Нет. Мы всплывём с бочкой сами.

Когда Кевин с Роном продумывали «Водолазную бочку», то сошлись во мнении, что для безопасности та должна быть плавучей как пробка. Даже если Боб окажется заполненным водой, то всё равно должен стремиться к поверхности, для чего плотник прикрепил к верхушке бочки толстый кусок тиса.

Этим свойством подводного изобретения выдр и собирался воспользоваться. Если перерубить верёвки удерживающие Боба у дна, то он бы легко всплыл на поверхность. Кевин очень хотел бы оставаться при этом в бочке… Но интуиция ныряльщика подсказывала ему что это станет роковой ошибкой. К сожалению, он был слишком хорошо знаком с повадками «Плотоядных» осьминогов.

Немного отдышавшись, Кевин, сделав над собой усилие, нырнул и выбросил наружу пробку с тёмно-красным платком. Он должен был подать сигнал на поверхность, что ныряльщики живы и собираются всплыть с бочкой сами.

- Э… Что происходит… Нас атакуют? – встревожился Герберт, почувствовав как через некоторое время бочка вдруг приподнялась, а затем снова опустилась.

- Рон дал знать, что получил послание и будет наготове, - объяснил Кевин, перевернув песочные часы на новый круг. – Осталось две кружки воды, чтобы подготовится к нырку, так что начинай готовиться.

- Погоди… Я… Не смогу больше нырнуть… - признался горностай. В его голосе читался страх.

- Сможешь! –  строго осёк того Кевин. - Ты спустился ко мне в глубину, и теперь мой долг вытащить тебя отсюда!

Выдр с тревогой осмотрел горностая – тот явно был измотан тяжёлым нырянием. В таком состоянии Кевин ни за что не позволил бы Герберту даже лапой в воду ступить, но выбора у них не было.

- Слушай, мы нырнём, зажжём факелы, я перережу канат, мы ухватимся за трос и всплывём вместе с бочкой. Всё займёт меньше двух кружек воды – пустяк для ныряльщика. Понял? – Объяснил план Кевин.

Дрожащий от холода Герберт сконфуженно кивнул.

- Вот, возьми, - выдр вытащил из ниши саблю и передал горностаю. – Она уже спасла тебе жизнь один раз. Если что, спасёт и ещё раз.

- Спасибо, - хрипло поблагодарил тот, принимая клинок.

Кевин мысленно похвалил себя за идею, так как, приняв оружие, горностай даже выглядеть стал уверенней, а его дыхание выровнялось.

- Честно сказать, совершенно не пойму, откуда она взялась, - признался Герберт, осматривая серебристое лезвие сабли. – Нырял то я без неё…

Вскоре оба ныряльщика с двумя последними зажжёнными факелами вынырнули из бочки. Течение всё также было сильно, но звон колокола больше не оглашал морское дно.

Кевин огляделся: кругом царила тьма, но она не была пуста, в ней отчётливо виднелись мерно скользящие силуэты. Спруты не куда не делись. Они словно поджидали их.

Выдр немного поёжился – после объятий осьминогов, что на нём, что на Герберте осталось много кровоточащих ран от коготков на щупальцах. А любой ныряльщик знал, что кровь, как ни что другое, манит морских хищников к себе.

Взмахом лапы Кевин выбросил целый ворох белых платков с пробками тут же устремившихся в «небо» стайкой ласточек. Хотя бы несколько из них обязательно достигнут поверхности и сообщат, что они начали всплытие.

Затем выдр достал из-за пояса нож и подплыл к грузильному камню, к тому месту, где через стальное кольцо проходил канат, удерживающий «Водолазную бочку» на дне. Трос был толстый, прочный, надёжный. Не каждый зверь смог бы разрубить его топором с одного удара. Но если всё же требовалось поднять Боба со дна, была придумана хитрость.

В одном месте канат состоял из двух частей соединённых крепким плетением. Бритвенно острым лезвием выдр перерезал несколько верёвок в нужных местах и несокрушимое с виду плетение начало стремительно расползаться.

Убрав нож за пояс, Кевин схватился за конец троса. Герберт сделал так же.

Спустя дюжину долгих ударов сердца бечёвка соединяющая канаты окончательно распалась и «Водолазная бочка», с лёгким рывком, взмыл верх, утаскивая за собой двух отважных ныряльщиков.

Сильное течение, словно морской бриз, тут же их подхватило и повлекло за собой.

По подсчётам Кевина, чтобы достигнуть поверхности, Бобу нужна была лишь кружка воды времени. И чем ближе бочка была к поверхности, тем быстрее она поднималась. Но, конечно же, всё  было не так просто.

От представшего зрелища Кевина пробрала лёгкая дрожь. Свет факелов выхватывал из тьмы одни лишь исполинские извивающиеся тела. Осьминоги были  всюду: справа, слева, сверху и снизу. Казалось, ныряльщики очутились в нутре гигантского кокона сплетённого из змеящихся щупалец и сверкающих глаз.

Ужасаясь выдр, пытался подсчитать, сколько же осьминогов было вокруг них. Сотни? Тысячи? Колокол уже не звонил и не приводил спрутов в безумство, но он без сомнения разбудил их всех. Осьминогов было столько, что, казалось, всё море от дна до поверхности было заполнено только ими.

Боб тянул зверей вверх быстрее и быстрее, и спруты поднимались сними, образовав сферу очерченную сиянием факелов.

То один, то другой осьминог начал подплывать к ныряльщикам, словно чтобы рассмотреть двух незадачливых пришельцев. Кевин и Герберт в ответ махали пламенниками, стараясь отпугнуть «хищника» глубин, но сфера из спрутов всё сужалась и сужалась, словно они набирались храбрости для рывка.

Когда бочка поднялась на сорок хвостов от дна, выдр внезапно почувствовал, как мир качнулся, по телу прошла волна расслабления, а разум ощутил сонливость и беспричинную радость.

«Глубинная болезнь» - тут же догадался Кевин. Он мотнул головой стараясь стряхнуть вязкое чувство дрёмы. Всё-таки выдр пробыл и дышал под водой дольше кого бы то ни было, поэтому становилось не удивительно, что симптомы загадочного недуга ударили по нему особенно сильно.

Подслеповато щурясь, Кевин старался разглядеть размывающиеся силуэты осьминогов… Как вдруг ясно и отчётливо ощутил их вокруг себя. Ему показалось, что он разом увидел всех спрутов, даже тех, что находилось за его спиной. Выдр волшебным образом почувствовал враждебные взгляды хищников, их намеренья, и позывы. И именно поэтому он сразу сообразил, что должно было произойти и рывком сорвал лапу Герберта стискивающую канат.

Спустя мгновение один из спрутов выпустил в пространство облако тьмы – чернил, что приглушило сияние факелов, а далее осьминоги разом кинулись на «Водолазную бочку» видимо приняв её за редкое лакомство. Десяток грозных извивающихся тел в мгновение ока обволокли Боба, полностью скрыв его от глаз.

Оплетя внушительное изобретение тугим клубком, спруты рывком поволокли её в сторону и вниз – обратно в бездну. Даже изрядная плавучесть Поплавка не помешала им. Вскоре из глубины показался большой воздушный пузырь – бочка перевернулась, и удержанный внутри неё воздух вырвался на свободу.

Кевин машинально отметил, что его решение ни в коем случае не всплывать в бочке оказалось изумительно верным. Истории нападений «Плотоядных» осьминогов часто рассказывали как те заныривали в перевёрнутые шлюпки и тонущие корабли в поисках добычи. Так что если бы Кевин и Герберт попытались всплыть в бочке, их бы ждала верная гибель.

Теперь ныряльщики продолжали подъём уже без Боба. Сильное холодное течение продолжало тянуть зверей в сторону, словно щепку в ручье. Инстинктивно прижавшись друг к другу спинами, Кевин и Герберт, выставив факелы перед собой, ритмично работали задними лапами чтобы продолжать двигаться вверх. Хотя, по правде говоря, всплытие главным образом совершал выдр, во всю используя преимущества перепончатых пальцев и широкого хвоста. Если горностая и можно было считать одарённым ныряльщиком, то, как пловцу, до выдры ему было далеко.

Взглянув вверх Кевин, с облегчением, заметил просветы среди мельтешащих тел – они преодолели уже больше пятидесяти хвостов и вскоре осьминоги, сторонящиеся дневного света, должны были отступить. Во всяком случае выдр на это надеялся… И тут пламенник Кевина замерцал и разом потускнел словно захлебнувшись – единственный факел из всей партии оказавшийся бракованным.

И осьминоги не преминули воспользоваться этим шансом.

«Увидев» нападение красной вспышкой сбоку, Кевин успел развернуться и отпихнуть горностая задними лапами в спину. Мгновение спустя исполинское тело пронеслось точно между ними. От движения воды и могучего касания монстра обоих пловцов раскинуло и закружило как снежинки в метели.

Понимая ужас ситуации, выдр яростно застучал лапой по горячему тусклому факелу, пытаясь вновь его разжечь. Затем вынул нож, намереваясь ударить рукоятью… Но замер, так и не сделав взмаха, потому как прямо перед Кевином выплыл самый огромный из когда-либо видимых им осьминогов. Его голова была размером с «Водолазную бочку», белёсые «слепые» глаза величиной с дыню, бугристое тело хранило отпечатки множества уродливых шрамов. Наверняка этот древний спрут уже больше века бороздил морские пучины.

Медленно распахнув капюшон размером с парус, король осьминогов хищно устремился прямо на выдра. Ощущая внутренним чутьём силу и кровожадность монстра, Кевин остолбенел не в силах пошевелиться. Движущийся на него полог из змеящихся щупалец казался зевом голодной бездны. В этот момент выдра пронзило ясное понимание того, что ни факелы, ни что бы то другое уже не спасёт от гибели. Его участь была решена…

И вдруг тут что-то длинное и тяжёлое пронеслось сверху и буквально смело властителя глубин обратно в пучину.

Осьминоги вокруг встревоженно заклубились, почувствовав внезапную опасность.

Кевин удивлённо посмотрел вверх и не поверил глазам. Далеко вверху поверхности моря виднелся большой чёрный прямоугольник. Это был плот с подъёмниками. Несомненно, Рон, заприметив место всплытия сигнальных платков, переместил туда же и плот, чтобы оказаться ровно там, куда течение должно было увлечь всплывающих зверей.

Помимо плота выдр заметил и легендарную секиру: её осторожно подымали вверх на канате и грозный силуэт оружия отчётливо проглядывался на фоне водной глади пронизанной утренними лучами. Её оставалось не больше двадцати выдриных хвостов до поверхности. Видимо Рон не удержался и решил, что поднятие секиры не должно было как-то помешать всплытию ныряльщиков.

И, конечно же, Кевин с величайшей радостью заметил группу спасателей. Пятёрка выдр из команды «Бесхвостого» плыли к ним на встречу, и каждый держал в лапе по длинному копью невесть откуда взявшихся на корабле.

Но более всего выдра изумило другое: среди ныряльщиков особенно выделялся один зверь. Огромный и могучий, он явно был не выдра. Навстречу Кевину плыл барсук.

Зверь также держал в лапе боевое копьё, столь внушительное, что оно скорее напоминало весло лодки. Широко размахнувшись, барсук швырнул копьё в сторону Герберта. В считанные мгновения «пролетев» полсотни выдриных хвостов, грозное оружие пронзило сразу двух спрутов кружащих в опасной близости от горностая и унесло их в пучину.

Другие пловцы тоже сделали нестройные броски, и пятёрка копий ударила по толпе из осьминогов, заставляя их отпрянуть обратно во тьму бездны.

Не мешкая, Кевин отбросил уже не нужный факел, и устремился на встречу к ближайшему спасателю оказавшимся Роном. Внезапно сильное течение разом ослабло и выдр, словно по волшебству, оказался в спокойных, тёплых, и ласковых водах. Он глянул вниз и увидел клубящиеся в сумраке силуэты осьминогов. Граница течения словно была пределом их глубинного царства.

Рон, доплывший до друга, крепко схватил его за лапу и спешно потянул вверх. Опаснейшее погружение к «Ревущему Дракону» почти закончилось. Успешно и без потерь.

Глянув через плечо, Кевин увидел, как то же самое происходит с Гербертом. Бригадир выдр Майк подплыл к подслеповато озирающемуся горностаю, выбросил из его лапы потухающий факел и, схватив под плечо, потянул к поверхности…

И тут изо рта Кевина вырывался немой крик: он заметил, как из черноты бездны словно вынырнула осьминожья тень. У неё явно отсутствовало несколько щупалец. Стремительно подплыв к горностаю, спрут обвил тентаклем его заднюю лапу и метнулся вниз, подальше от слепящего солнца и тёплых вод.

От сильного толчка горностая буквально вырвало из хватки Майка, и выдр ошарашенно уставился вниз, не понимая, что произошло.

Осьминог рывками тянул Герберта в бездну. Зверь издал крик боли и ужаса, инстинктивно гребя к поверхности, но из его рта вырвалось лишь облако пузырей.

Кевин дёрнулся было вниз, но Рон удержал его. Ни у одного из них уже не осталось дыхания на ещё одно погружение, а расстояние до горностая стремительно увеличивалось, достигая уже тридцати хвостов.

Тем не менее нашёлся зверь который не потерял хладнокровия и решимости действий.

Оценив ситуацию, барсук двумя мощными гребками подплыл к медленно поднимающейся к поверхности секире. Ей оставалось преодолеть не больше десяти выдриных хвостов до плота. Пальцами разорвав веревки скрепляющие оружие и канат зверь поудобней схватил древко. И вот уже тяжёлая секира, всё ускоряя падение, тянула бесстрашного воина в глубины бездны.

Поражённые, ныряльщики наблюдали как грозный воитель, словно ястреб пикирует в глубину.

Преодолев сорок выдриных хвостов за считанные удары сердца барсук, грозным взмахом рассёк осьминога надвое. В воде вспыхнуло настоящее облако крови и чернил, тут же померкшее в сильном подводном течении.

Отпустив ненужное уже оружие барсук выхватил из-за пояса кинжал и отсёк впившиеся в лапу горностая длинные щупальца с остатками спрута чей вес был больше самого зверя.

Подхватив растерянного Герберта лапищей, барсук сильными гребками другой лапы поплыл к поверхности. Глубоко внизу Кевин ещё видел мельтешащие силуэты сотен осьминогов, но те не решались напасть, словно предостережённые судьбой мстительного собрата.

* * *

Кевин вынырнул рядом с плотом и с жадностью и благоговением втянул свежий морской воздух.

Казалось, большего удовольствия в мире и быть не может. После спёртого и удушливого воздуха в «Водолазной Бочке», после того как выдр задерживал дыхание до потери сознания, освежающий морской бриз представал величайшим чудом мира.

Достигнув плота и в изнеможении опустив на его брёвна голову, Кевин попросту не мог делать ничего больше как просто дышать, чувствуя как с каждым глубоким вздохом его разум проясняется, а жизнь возвращается в тело.

- Чтобы я ещё раз согласился на твой план!... – примостившийся рядом Рон замахнулся лапой с явным намереньем отвесить товарищу подзатыльник. В тоне его голоса отчётливо слышались все волнения и ярость, накопившиеся за время погружения. Но, заметив блаженно выражение мордочки товарища, явно не замечавшего ничего вокруг, выдр лишь небрежно махнул лапой, словно зверь не стоил даже удара.

Сзади раздался громкий всплеск. Явно вынырнул барсук.

- Лорд Элерик вынырнул! Нужно ему помочь, - раздались над головой незнакомые встревоженные крики.

Начинающий соображать Кевин только сейчас заметил, что плот был полон новых зверей и эти звери были зайцы. Не меньше десятка.

Собрался с силами, выдр повернулся назад - ему нужно было узнать всё ли хорошо с Гербертом.

Шагах в двадцати в воде находился барсук, как уже успел осознать Кевин – нынешний правитель Саламандастрона Лорд Элерик. Зверь тяжело и часто дышал, и его могучая грудь ходила ходуном. Правой лапой он продолжал держать горностая. Тот также жадно вдыхал воздух. По помутившемуся взгляду Герберта становилось ясно, что он был на грани потери сознания от удушья.

Выдры из команды «Бесхвостого» придерживали обоих зверей, чтобы те могли хоть немного перевести дух, прежде чем добраться до плота. Вскоре они также присоединились к Рону и Кевину улёгшись грудью на брёвна плота.

Кевин дружески потрепал Герберта лапой по макушке. После он обязательно отблагодарит его перед всеми зверьми, но сейчас у него только на это жест и хватило сил.

- Неважно выглядите, владыка, - чинно заметил один из зайцев явно высокого звания, стоя перед барсуком.

Взглянув на тяжело дышащего зверя, Кевин только сейчас заметил струйки крови текущие из его носа и правого уха.

- Повезло что я любил нырять в детстве, а то бы кормил рыб… На дне морском, - с мрачной усмешкой хрипло отозвался Элерик. Далее он обратился к выдру. – Это ты Кевин?

- Да, - глухо отозвался выдр.

- Скажи, ты сможешь вновь нырнуть за секирой на дно? – Лорд горы не собирался откладывать дела на потом.

- Я бы нырнул, но боюсь, что это бесполезно, - тяжело вздохнул Кевин. Ещё до того как он достиг поверхности и сделал первый вдох, выдр понял, что плаванье «Бесхвостого» закончилось ничем. - Сильное течение унесло нас далеко в море от того места где затонул «Ревущий Дракон». Сейчас под нами находится бездонная пропасть, которую не покорить ни одному ныряльщику. Я убеждён что секира упала прямо в неё… Куда недавно рухнул и корабль.

- Вот как… - задумчиво отозвался барсук.

Рон громко и заливисто рассмеялся, ударив лапой по плоту:

- Получается, что мы проедали всю работу зря?! А в конце лишь щелчок по носу?

- Возможно, - спокойно отозвался Кевин. Он обвёл взглядом всех зверей, что сейчас окружали его: Рона, Герберта, владыку Элерика, зайцев Саламандастрона и команду «Бесхвостого». – Но лично мне так не кажется.

* * *

Ясное светлое утро плавно перетекало в день. Жгучее солнце понемногу приближалось к зениту, неся жар уходящего лета.

Находясь всё на том же плоту, сидя на перевёрнутом ведре, Кевин наслаждался пейзажем вокруг: видом голубого моря и пышных зелёных берегов, плеском волн, криком чаек, дыханием свежего ветра и гомонов звериных голосов.

Сейчас, после всего пережитого, выдр испытывал глубокое внутреннее спокойствие и общую радость. После таких приключений звуки обретают новые ноты, воздух пропитывается сладостью ароматов и даже цвета, словно обретаю новую яркость.

Именно поэтому Кевин сидел и просто наслаждался прекрасным миром, в котором он жил. Даже болезненные раны на теле, оставленные когтями и присосками осьминога не мешали отдыху. А тошнота и головокружения, возникшие в результате «Глубинной болезни», пропали и вовсе.

И всё-таки выдр не мог не поражаться сильнейшей перемене произошедшей с момента его погружения. Тогда судно было лишь одно, а зверей – две дюжины. А вот он вынырнул, и судна уже было два, а зверей под сотню.

Недалеко от «Бесхвостого» покачивалась на волнах чёрная шхуна. Внушительная, грозная, местами помятая, словно из недавней битвы, она, несомненно, была пиратской. Мало того, на борту ясно виднелась надпись – «Фантом». Судно принадлежала не кому-нибудь, а самому Дрегу Черношкуру, нынешнему самопровозглашённому королю пиратов.

Наверняка вид корабля пугал всех зверей видевших его издалека, не смотря на белый флаг, развевающийся на мачте. А присутствие на нём зайцев Дозорного Отряда во главе с самим Лордом Саламандастрона создавало весьма причудливый контраст.

Впрочем, на «Фантоме» прибыли не только солдаты. Среди толпы зверей Кевин приметил нескольких жителей Изумрудной лагуны во главе с Томасом - старостой деревни.

- М-да, боюсь Боба уже не восстановить. Придётся делать нового, - грустно подытожил Рон.

Кевин перевёл взгляд с корабля на подводное изобретения, вернее на то, что от него осталось.

Недавно дозорный с мачты приметил вынырнувшую на поверхность бочку. Поплавок пригнали к плоту и теперь его можно было как следует рассмотреть.

Крепкая, на совесть сбитая бочка, словно штормовой прибой пережила. Она оказалась на половину расплющена и обгрызена. Доски у прохода торчали в разные стороны как неровные зубы, а поверхность Поплавка густо покрывали вмятины и глубокие царапины от когтей. Внутри бочки не уцелело вообще ничего, ни одной полки или инструмента, что особенно огорчило Рона. Лишь только сплошное, толстое навершее изобретения осталось не тронутым, благодаря которому оно, в конце концов, и всплыло.

«Плотоядные» осьминоги в который раз оправдали свою славу одних из самых грозных, мстительных и жестоких обитателей морской бездны. Воочию видя все повреждения Поплавка, Кевин в который раз мысленно благодарил небеса, что принял правильное решение не всплывать внутри бочки, иначе бы всё кончилось фатально.

- Повезло, что вы с Гербертом не всплывали в ней, - словно прочёл мысли друга Рон.

- Повезло, - кивнул в ответ тот.

- Кстати, я всё хотелось спросить, как ты смог так долго продержаться под водой без воздуха? – Рон с прищуром уставился на товарища. – По моим расчётам ты пробыл в «Ревущем Драконе» больше семи кружек воды, прежде чем подоспел Герберт? Да ещё и секиру сумел сбросить с корабля. Это слишком даже для тебя.

- Действительно, - согласился выдр и чуть улыбнулся. – Но мне удалось перехватить немного воздуха внутри «Зова Монстров».

- Что?! – Рон во все глаза уставился на друга.

- Ну, там, в глубине, мне вдруг пришла идея, что внутри колокола мог оказаться воздух с момента как корабль затонул(*). Также как в «Водолазной бочке», ведь колокол похож на неё. Это было рискованно, но мысль оказалась верной, и благодаря ей я сумел немного отдышаться. Вот, собственно, и всё, - буднично пояснил Кевин.

- Тааааак, - протянул выдр, массируя виски. Ему потребовалось время, чтобы переварить услышанное. – Вот не зря тебя в детстве «пробкой» дразнили. Чтобы ни произошло, всё равно всплываешь.

- Не без помощи Рон. Не без помощи, - и Кевин перевёл взгляд на другую сторону плота, где в двадцати шагах от них на небольшом бочонке расположился Герберт.

Горностай, как и другие ныряльщики, отдыхал после опасного погружения. Он также выглядел весьма измотанным и потрёпанным: весь в царапинах и местами с вырванной шерстью. А ещё зверь почему-то больше всех страдал от последствий «Глубинного болезни» - его до сих пор мутило и качало. Вдобавок Герберт прихрамывал после прощальной «хватки» осьминога. Уже на поверхности остатки впившегося в лапу щупальца пришлось разрезать на кусочки, чтобы отцепить.

Тем не менее, сейчас горностая окружила вся команда «Бесхвостого». И не мудрено, ведь Герберт стал не просто героем, а настоящей легендой, яркой звездой вспыхнувшей на побережье. Каждый хотел пожать ему лапу и расспросить о произошедшем. И в глазах зверей чувствовалась подлинное уважение. В будущем каждый из них сидя в таверне, мог получить бесплатную кружку пива и провести вечер в рассказе о том, как он бок о бок работал, жил и своими глазами видел становление новой легенды.

Рон, увидев, куда смотрит друг, чуть улыбнулся. Он помнил, как недавно тот искренне благодарил горностая, а потом обнял и назвал братом. Так Кевин до сих пор называл только двоих – своего старшего брата Тима и его – Рона. Как уже можно было понять, такими словами выдр не разбрасывался.

Наконец Кевин перевёл взгляд на барсука - Лорда Элерика. Тот находился тут же на плоту. Важно восседая на груде ящиков, он раздавал приказания зайцам своим мощным утробным голосом.

Кевин не часто встречал барсуков в жизни, но Элерик явно был среди них самый могучий. Высокий и мускулистый, он был при этом гибким и стройным одновременно. Когда выдр разглядел барсука, плывущего к нему на встречу, то грешным делом решил, что у него уже помутился рассудок и видит он не иначе как самого Лорда Бериона в молодые сезоны.

Для барсука погружение также не прошло без последствий: он повредил правое ухо и почти ничего им не слышал. Скорее всего, в следующие несколько недель.

Вообще, как уже успел понять Кевин, им очень повезло, что барсук в юности любил нырять и соревноваться с выдрами, иначе бесстрашный зверь мог и не выплыть. Выдра даже посетила мысль, что Элерик так готовил себя к розыскам «Грозовой Секиры».

Когда, получив распоряжения, зайцы оставили своего владыку этим моментом решил воспользоваться Расти. Незаметно отложив трость в сторону, он встал, и, приняв нарочито важный вид, печатным шагом направился к повелителю Саламандастрона, пытаясь скрыть свою хромоту насколько это было возможно.

- Позвольте обратиться, Лорд Элерик, - громко поприветствовал он барсука, встав по стойке смирно.

Тот с прищуром осмотрел зверя цепким взглядом:

- С кем имею честь говорить?

- Расти сэр! Некогда командующий Восточным отрядом Саламандастрона. Был приглашён на корабль в качестве представителя горы, - громко отрапортовал он. – Смею уверить, что ни одна монета не была поднята с борта «Ревущего Дракона». А все участвующие звери показали редкую храбрость и усердие в поисках наследия Саламандастрона.

Повисла долгая пауза. Расти всё также стоял вытянувшись по струнке, ожидая приказа, что давалось ему нелегко.

- А, старый лис! И ты здесь, - раздался вдруг скрипучий сварливый голос и среди зверей выступил весьма преклонных сезонов заяц в чине капитана. – Не сразу я тебя признал… Слышал, что и поныне с бутылкой не расстаёшься…

Элерик сделал небрежный, но властный взмах лапой и заяц тут же умолк.

- Слышал я краем уха твою пламенную речь о нырянии, - многозначительно усмехнулся барсук. – И думаю… Что не мешало бы тебе захаживать в Саламандастрон, да учить уму разуму новобранцев. Благодарю за службу.

И властитель горы уважительно отдал ветерану честь.

- Спасибо повелитель! Непременно! – в сердцах пообещал заяц. Он поклонился барсуку до самого пола и от многих зверей не укрылись брызнувшие из глаз старого солдата слёзы.

- Уважаемый Лорд Элерик, - после некоторой паузы осторожно спросил старпом «Бесхвостого» крыс Роланд. – Можете, наконец, поведать, как вы узнали о «Грозовой Секире», где мы находимся и почему приплыли? Признаться, когда я увидел чёрный силуэт «Фантома», то подумывал прыгнуть за борт и плыть к берегу.

Крыс весело рассмеялся в конце, но смешного в сказанном было мало. Более всего матросы «Бесхвостого» боялись, что их настигнут пираты. А когда в самый важный момент внезапно показалась шхуна самого Черношкура, то многие звери всерьёз подумали о том, чтобы спастись бегством и спрятаться в лесах. Все лучше, чем стать рабами пиратов.

- Что же, вопрос хороший и требует подробного ответа, - согласно кивнул барсук и принялся рассказывать. - Известие о том, что «Ревущий Дракон» был обнаружен, пришло к нам месяц назад. Весть принёс выдр ныряльщик Филипп…

- Так он всё-таки проболтался! – в сердцах выругался Майк. – А ведь поклялся честью ныряльщика, что сохранит тайну…

- Понимаю ваше негодование, - барсук с важностью поднял лапу. – Но прошу дослушать до конца. В момент прибытия Филиппа наша разведка обнаружила местонахождение флота пиратов, и мы спешно готовились к отплытию.

Филипп под большим секретом рассказал лишь мне и полковнику о работе, ради которой его наняла Изумрудная Лагуна. Поведал о таинственных ударах колокола, что некогда были слышны в глубине и о том, что видел силуэт лежащего на дне корабля. Но, кроме этого, выдр сообщил то, что скрыл от деревни: один из брошенных им в глубину факелов высветил не просто остов, а контуры носовой фигуры судна – дракона.

В тот момент Филипп и сообразил, какое сокровище лежало на дне. Когда позже он узнал, что Изумрудная наняла знаменитого ныряльщика Кевина, то решил отправиться в Саламандастрон и доложить обо всём мне лично. Он опасался, что окажись «Грозовая Секира» в лапах пиратов, это могло бы стать проблемой для горы. Так что прошу не считать действия Филиппа предательскими. Он лишь заботился о безопасности побережья, - весомо выделил барсук.

- Узнав о находке, я бы тут же отправился в Изумрудную лагуну, чтобы проверить сведенья. Но нам предстояло важное плаванье, а весть о секире, как и множество раз до этого, могла оказаться ложной, так что вначале мы должны были одолеть пиратов.

Спустя две недели погонь нам, наконец, удалось их настичь. После жаркого боя мы расправились со всем пиратским флотом и теперь можно смело сказать, что ныне побережье свободно от тирании Дрега Черношкура, - завершающую фразу Элерик произнёс со всей важностью и гордостью владыки Саламандастрона.

После этих слов, зайцы Дозорного Отряда бойко застучали древками копий о деревянные настилы, а остальные звери подхватили их жест громкими криками и топотом лап. Весть о свержении безжалостного разбойника была воспринята с радостным ликованием.

- На следующий день мы тут же отправились в Изумрудную лагуну… - продолжил рассказ Лорд Эрик, но, на мгновение, запнулся. Он удержал в тайне ото всех, что в ночь после важной битвы ему приснился Лорд Берион стоящий на корабле с секирой в лапах. Проснувшись, Эрик решил, что это знак и ему нужно как можно быстрее доплыть до опальной деревни.

- К сожалению, все наши суда оказались так или иначе повреждены в битве, и нам пришлось использовать уцелевший корабль Черношкура, чтобы приплыть как можно скорее. Должен признать, не зря говорили, что «Фантом» - самое быстроходное судно побережья. На нём мы легко проделали весь путь до Изумрудной лагуны, а далее до стоянки «Бесхвостого». Вот, собственно и всё.

- И прибыли очень вовремя, - веско и громко отметил Кевин.

Выдр встал и знаком велел Герберту и Рону присоединиться к нему, а далее все трое подошли к барсуку.

- Мы хотели бы выразить вам огромную признательность Лорд Эрик за то, что вы нырнули в глубину и рисковали своей жизнью, чтобы спасти нас. Огромное вам спасибо, - искренне поблагодарил Кевин за всех и трое зверей низко поклонились барсуку. Особенно низко кланялся Герберт, которого барсук спас собственнолапно.

Элерик лишь учтиво кивнул, словно свершённый им рискованный подвиг являлся не более чем пустяком, но затем его взгляд приобрёл задумчивый вид:

- Кстати об этом. Я краем уха услышал твой разговор по поводу «Грозовой Секиры». Так ты не сможешь вновь нырнуть, чтобы поднять её?

- Всё не так просто, - тяжко вдохнул Кевин. – Рядом с тем местом, где на дне лежал «Ревущий Дракон» находилась пропасть неведомой глубины. Сильное подводное течение сбросило корабль в неё, а когда мы с Гербертом всплывали, поток увлёк нас в её сторону. Если глазомер меня не подводит, то в том месте, где секира упала в глубину, находится не плато, а пропасть.

- И ты считаешь, что секира уже недоступна? – хмуро уточнил барсук.

- Всё может быть, - развёл плечами выдр. – Я обязательно нырну позже, чтобы всё точно проверить.… Но чутье подсказывает мне, что я прав.

Кажется, в словах и взгляде выдра Элерик явственно прочёл уверенность, что надежды нет.

Барсук устало протёр виски пальцами и сокрушённо вздохнул:

- Стало быть, история «Ревущего Дракона» и «Грозовой Секиры» ушла в небытие, - произнёс он скорее самому себе, чем другим. – Ну, раз уж так случилось, то, наверное, стоит, наконец, и открыть секрет легендарной секиры и причину, по которой Властители Саламандастрона так отчаянно искали её.

Пояснения:

* - Данный момент не является полностью фантастичным. Вода содержит значительное количество воздуха, который может выделяться с течением времени и особых условий (примером могут  служить кавитационные пузырьки у винтов кораблей). Так что за десятки лет лежачий в глубине колокол действительно мог получить воздушную прослойку.

* * *

- Откуда берёт начало история Саламандастрона доподлинно не известна даже нам Лордам горы, - так начал историю Элерик в полнейшем молчании окружающих его зверей. – Издревле барсуки обитали в ней и являлись защитниками побережья от нашествий пиратов и бандитов.

Из всех старейших реликвий Саламандастрона сохранилось лишь одна – «Перстень Владыки». Кольцо из серебряного металла и ярко красным драгоценным яхонтом. Перстень бережно хранился и передавался от владыки к владыке. И считалось, что тот, кто владеет перстнем, тот и является истинным повелителем горы.

Так продолжалось века… Но однажды цепь наследований прервалась.

Барсук горестно опустил голову, словно ему было тяжко открывать правду.

- С незапамятных времён Саламандастрон защищал побережье, и в ответ местные жители помогали ему всем, что было необходимо: зерном, лекарствами или рудой. Но двести лет назад появился барсук решивший, что так быть не должно. То был Лорд Джейкоб.

Жадность овладела им, и он посчитал, что гора должна защищать лишь тех, кто платит дань. Это и привело к трагедии.

Когда на побережье вторглись пираты с ледяного севера, Джейкоб решил этим воспользоваться и отказался помогать многим поселениям, прежде чем те заплатят за защиту речными янтарём и плетёной утварью которыми так славились.

И в итоге, из-за промедления, множество отдалённых деревень были начисто разграблены и сожжены дотла, а их обитатели угнаны в рабство или убиты. Лишь самолично побывав на пепелище Джейкоб понял, какое злодеяние допустил. А позже, почуяв наживу, на побережье хлынул огромный пиратский флот «Чёрных Скелетов», который тьмой разрушения и ужаса разошёлся по всему морю.

И вот, в один из тех страшных дней в Саламандастрон внезапно возвратился Лорд Берион. Он был до того разгневан правлением своего приёмника, что в порыве гнева даже выбил ему кулаком клык.

После барсуки разделили войска «Дозорного Отряда» на два фронта и через три сезона упорных боёв сумели одолеть «Чёрных Скелетов» и полностью изгнать их с побережья.

Но когда после решающего сражения Джейкоб возвратился в Саламандастрон, Берион уже исчез.

Никому ничего не сказав, барсук уплыл в неизвестном направлении на своём знаменитом корабле. Но, кроме того, он также забрал с собой и перстень «Владыки», тем самым желая сказать, что Джейкоб запятнал честь Саламандастрона и крепость более не достойна древней реликвии.

Тем не менее, Берион всё же оставил подсказку – он высек на стене одного из тайных залов крепости образ своего оружия. Увидев рисунок Джейкоб догадался, что перстень должен быть закреплён на секире и потому поклялся, что непременно отыщет её…

Кевин невольно икнул, услышав эту фразу. Перед его взором, как наяву всплыл образ кольца с красным камнем, которое он видел на древке секиры, рассматривая её под водой. Тогда он решил, что это было просто декоративное украшение.

… Лорд Джейкоб стал первым, кто принялся за поиски «Грозовой Секиры» и ещё он никогда более подолгу не оставался в Саламандастроне, считая это недостойным себя. – Продолжал рассказ барсук, а пальцы его лапы невольно двигались, словно касаясь столь желанного оружия. - С той поры все Лорды горы уже двести лет отчаянно искали «Грозовую Секиру» и легендарного «Ревущего Дракона». И вот теперь поиски завершены…

- Вы… Вы спасли меня такой ценой! – Герберт, сидевший на бочонке и не смевший даже шелохнуться в течение всего рассказа, вскочил на лапы от волнения. – Если бы вы не оторвали секиру от каната, то тогда бы вернули перстень… И честь… И всё из-за меня!...

Но Лорд Элерик лишь громко и добродушно рассмеялся на смятение горностая.

- Я нисколько не жалею, что поступил так, - ответил он по-отчески постучав Герберта лапищей по спине, отчего тому показалось, что его приложили тяжёлым мешком. - Даже знай я, что секира будет на веки утрачена, то всё равно не изменил решения. Кем бы я был, посчитав жизнь храброго и верного зверя ниже древней вещицы. Я не совершу ошибку Лорда Джейкоба.

Барсук встал в полный рост и с гордостью оглядел всех окружающих зверей:

- Неважно есть у меня перстень «Владыки» или нет. Я являюсь защитником побережья и властителем горы. И буду до последнего бороться с захватчиками, кем бы они ни оказались.

Барсук набрал в могучую грудь воздуха и оглушительно проревел в сторону утопающих в зелени берегов:

- ЕУУУУЛЛЛИИИИИАААААААААА!

Зайцы Дозорного отряда подхватили клич своего владыки, и грозный боевой крик волной разошёлся далеко над морем и землёй, словно принесённая и нерушимая клятва.

- Лорд Элерик, я всё-таки нырну на дно ещё раз, - с жаром пообещал барсуку Кевин. – Что если я, всё-таки, ошибся в расстояниях или же осьминоги вытащили секиру из пропасти… После сегодняшнего дня я готов поверить во всё что угодно.

Выдр запоздало оглядел множество повязок и порезов на своём теле оставленных хваткой осьминога:

- Дайте только два… Нет, три дня отдыха, и я снова нырну.

- Что ж, ты сильно меня обяжешь, если предпримешь поиски, - чуть печально кивнул барсук. В успех ныряния верилось мало, но проверить было правильным решением.

- В любом случае, - тут уже Элерик обратился ко всей команде «Бесхвостого». – Узнав, с каким упорством и отвагой жители «Изумрудной лагуны» старались добыть для Саламандастрона утерянную реликвию, я объявляю, что она прощена и впредь всегда может смело надеяться на защиту горы.

На мгновенье, от услышанного, звери застыли на месте, а затем буквально взорвались ликующими криками. Кто-то принялся от души благодарить барсука, другие бросились в лихой пляс, а староста деревни Томас даже прослезился. Для «Изумрудной Лагуны» плаванье за «Грозовой Секирой» всё же закончилось благополучно.

- Три дня… Ты хоть думаешь, что говоришь?! – пока на плоту царило общее ликование, Рон подскочил к товарищу и злобно зашипел ему на ухо. – Да тебе неделю только в себя приходить надо. А факелы? Мы же истратили все до последнего. Да и осьминоги могут поджидать на дне. Хочешь с ними встретиться?!

- Но я ведь пообещал… - попытался вяло возразить Кевин. Только сейчас он начал понимать всю серьёзность текущего положения.

- Ничего не знаю. Сам ляпнул, сам и выкручивайся. Но раньше чем через месяц я тебя не пущу, или пусть твой хвост, в следующий раз спасает кто-то другой! – отрезал Рон и демонстративно отошёл к Герберту, оставив друга в полном замешательстве.

Горностай же пребывал в настоящем зените славы. Совершив рекордное и опаснейшее погружение, заслужив подвигом прощение деревни, зверь едва успевал пожимать лапы и отвечать на поздравления. Если бы только не раны, то Герберта наверняка бы принялись качать на лапах.

Но была и ещё одна причина чествования горностая - сабля, которую он неведомо как, даже для себя, достал в глубине. Изящное и острое оружие переходило из лап в лапы: каждый хотел прикоснуться к таинственному клинку.

- Какой лёгкий и острый!...

- А как сверкает!

- И ведь пробыл на глубине две сотни лет…

Доносились отовсюду удивлённые возгласы.

- Разрешите, и я присоединюсь, - раздался мощный властный голос, и толпа зверей почтительно расступилась перед Лордом Эриком. – Могу я взглянуть?

Герберт, робея, передал саблю Эрику и тот, поднеся оружие к глазам, принялся внимательного его осматривать от рукояти до кончика лезвия. В его лапищах клинок казался игрушкой для малышей.

- Мой глаз не обманул меня, - наконец изрёк барсук. – Судя по блеску и качеству стали, это изделие из кузнец Саламандастрона. Более того, оттенок металла и его неприступность к ржавчине указывает, что это не что иное, как знаменитая сабля «Проблеск Бездны» выдры Дилана, закадычного друга и попутчика Бериона.

Новый вздох восхищения прокатился по палубе. Утро этого дня не скупилось на всё новые и новые чудеса.

- И ты говоришь, что не знаешь, как он у тебя оказался?- искренне изумился барсук, взглянув на горностая.

- Н… Нет… - заикаясь от волнения ответил Герберт. – Когда меня окружило облако чернил, а затем напал осьминог, я страшно испугался. Дальше я помню лишь то, что отбивался всеми лапами, а потом в моей ладони уже был зажат клинок, так что я действительно не знаю, откуда его выхватил…

- Зато я, кажется, знаю, - вмешался вдруг в разговор Кевин. Под удивлённые взгляды зверей он подошёл к барсуку и уставился прямо на рукоять клинка.

- Рон, она тебе ничего не напоминает? – спросил Кевин, указав пальцем на странный глиняный эфес сабли. – Ты ведь сам показал мне его в глубине.

Тот, нахмурившись, воззрился на рукоять. Она сразу показалась ему какой-то знакомой, только времени поразмыслить не было… И тут Рона осенило.

- Это же язык! – восторженно воскликнул выдр, хлопнув себя лапами по коленям.

- Верно, - кивнул Кевин. – У носовой статуи корабля внутри пасти дракона мы с Роном видели каменный язык. Но, похоже, это была рукоять скрытого клинка. Когда осьминоги напал на Герберта, он как раз оказался прижат в самом носу корабля и тогда случайно и вытащил клинок.

- Кто бы мог подумать. Вот эта удача! - изумился барсук. – Клинок пришёл тебе на помощь в самый решающий момент. Полагаю, он выбрал себе достойного хозяина, - заметил Элерик ошарашенному горностаю.

- Хм… Но есть вещь которая меня смущает, - прищурив взгляд барсук задумчиво осматривал гарду сабли. – Эта деталь выглядит неуместной. Лишней…

Очищая гарду от глины и тины Элерик поддел странный элемент могучим когтем… И вдруг тот сорвался с места и, про скользив по лезвию, соскочил вниз. Барсук едва успел поймать его другой лапой.

- Что это? – удивился он, рассматривая небольшой кругляш, прокрытый толстым слоем грязи.

Элерик провёл пальцем по грани таинственного предмета, счищая густой налёт, и в тоже мгновение, словно настоящее пламя вспыхнуло в его ладони.

- Да это же перстень! – ахнул один из зайцев Саламандастрона, разглядев ярко сияющий красный яхонт, вделанный в большое кольцо.

Лорд Элерик даже отступил на шаг, глубоко поражённый неожиданной. Взгляд его заметался с перстня, на горностая и обратно.

- Получается… Получается, если бы тогда я выбрал секиру, то на веки потерял бы перстень, - ошарашенно пробормотал он.

- Отряяяяяяяд стройся! – зычно скомандовал полковник зайцам, оценив важность момента. – Приветствуем истинного владыку Саламандастрона!

И все звери, что только находились в округе, низко поклонились Лорду Элерику.

Эпилог

Было позднее утро, и жаркое летнее солнце поднялось уже высоко в небо.

На палубе обоих кораблей царила неспешная суета: они собирались к отплытию и звери занимались последними приготовлениями.

После того как неожиданно был найден перстень «Владыки» минуло три дня. За это время Элерик переметил на островок, находившийся ближе всех к месту затонувшего «Ревущего Дракона», крупный кусок скалы с берега. Для этого пришлось воспользоваться большим плотом и помощью поднаторевших моряков «Бесхвостого». Затем барсук высек на скале имя Лорда Бериона, кратко перечислил его подвиги и почести. Таким образом, место последнего пристанища  великого героя побережья было увековечено.

Вечером последнего дня был проведён ритуал «прощания». Под всеобщие взгляды Лорд Элерик пролил в море кубок вина, в знак того, что Лорд Берион был воином. Затем он, как и другие звери, опустил вводу ожерелье свитое из водорослей и раковин в знак того что Берион являлся мореплавателем. Это был давний обряд побережья, коим провожали в последний путь погибших моряков. И уже в самом конце Элерик опустил в воду венок из скрученных стальных стержней, в знак того Берион также был и правителем Саламандастрона.

Таким образом, спустя двести лет, великий герой и правитель горы был упокоен по всем правилам и обычаям.

После Лорд Эрик рассудил, что больше причин оставаться не было. «Ревущий Дракон» и «Грозовая Секира» скорее всего, были навеки утрачены, так что пусть Лорд Берион «спит» спокойно в глубине. Его последнее испытание было с достоинством выполнено.

Кевин стоял на палубе «Бесхвостого» и задумчиво смотрел на восток, в сторону уходящего к горизонту берега, когда к нему осторожно подошёл Герберт. В лапах он держал саблю Дилана.

- Кевин, - сторожено окликнул он друга. - Я бы хотел, чтобы ты забрал «Проблеск Бездны» себе…

- Отказываюсь!

- Но ведь ты с самого детства мечтал заполучить саблю Дилана! - в отчаянье возразил горностай. - И даже в этот поход пошёл в надежде отыскать её. Я не могу оставить её себе.

- Можешь, - твёрдо возразил выдр. – Это ты нашёл клинок на дне, он спас тебе жизнь и по праву твой. Кроме того, сам Лорд Элерик оставил саблю в награду за смелость именно тебе. Оспорить его слова будет неправильным.

Герберт, потупившись, повертел саблю в лапах. Она и самому ему очень нравилась. И всё же…

- Я просто не хочу, чтобы что-то встало между нашей дружбой, - наконец нашёл в себе силы признаться горностай.

- Не думаю, что это так просто. Ведь ты спас мне жизнь, - и Кевин к огромному облегчению горностая дружески похлопал его по плечу. - Кроме того, я твёрдо решил – если уж мне не дано судьбой владеть саблей Дилана, то тогда я создам свою собственную легенду…

- Ну, если так, то я помогу, - раздался вдруг рядом громкий властный голос. Рядом со зверьми невесть откуда возник Лорд Элерик. И как только столь огромный зверь мог перемещаться так незаметно. – Добудь мне хорошую руду, и я выкую такой клинок, каких свет не видывал.

- Непременно, - с азартом пообещал Кевин. - И я, кажется, даже знаю место, где можно добыть сталь…

Герберт внутренне вздохнул с облегчением. Он боялся, что Кевин мог начать завидовать его трофею, но, кажется, переживал зря.

- Кстати, Кевин, когда перед отплытием ты предложил мне присоединиться к команде, то сказал, что раскроешь причину моего участия в конце путешествия, - напомнил выдру Герберт. – Сейчас, ты мог бы ответить, почему ты меня пригласил?

- Я думал, ты уже давно догадался, - на мордочке Кевина промелькнуло удивление. – По вне гласным законам ныряльщиков, чтобы всё было по чести и удача не ударила хвостом, на поисках сокровища должны присутствовать два зверя. Один, это владелец клада или наследник. По этому, я и пригласил Расти, как представителя Саламандастрона. А второй зверь - тот, что открыл сокровище. И так как твой отец погиб, то его заместил ты. Всё просто.

Кевин подмигнул опешившему горностаю:

- Я всегда чту правила и традиции ныряльщиков. И, согласись, после того что приключилось, с этим трудно спорить.

Герберт улыбнулся в ответ. И вправду. Затем он перевёл взгляд за борт на море, словно пытаясь увидеть сквозь глубину.

- Жаль только, что мы так и не узнали, что же это были за кристаллы в чаше на корме «Ревущего Дракона», - чуть печально произнёс горностай. – Мне казалось, что это было что-то очень важное…

- Ну, как сказать, - к зверям подошёл Рон, закончивший с погрузкой снаряжения и остатков «Водолазной бочки». – Я был так занят событиями, что и показать совсем забыл.

Выдр засунул лапу в карман и через мгновение извлёк плоский прозрачный кристалл.

- Ух ты! – не смог сдержать восторга Герберт, во все глаза уставившись на сокровище. – А почему он не сияет?

- Это любопытно, -  заинтересовался Лорд Элерик, даже наклонившись, чтобы лучше разглядеть находку.

- Ты всё-таки взял тогда один из кристаллов в вазе! – Кевин возмущённо ткнул в друга пальцем. – Вот из-за тебя то мы и попали в передрягу!

- С твоими правилами никакого богатства не наживёшь – один убытки, - небрежно махнул лапой в ответ Рон.

- Так что это? И почему кристалл не сияет? – всё не унимался любопытный Герберт.

- Не знаю. В карме «Ревущего Дракона» он сиял так ярко, что даже слепил глаза, - пожал плечами Рон. – Может он светится только на глубине…

Переведя недовольный взгляд с выдра на горностая и обратно, Кевин возмущённо фыркнул и отвернулся.

Герберт озадаченно уставился на наставника, но Рон лишь дружески поддел горностая локтем.

- Он просто злиться, что единственный, кто ничего не достал с «Ревущего Дракона», - с явной насмешкой в голосе заметил Рон.

- Ха! Если я ничего не добыл, это ещё не значит, что я не сделал самую большую находку, - неожиданно ответил Кевин, улыбнувшись редкой самодовольной улыбкой.

- Пока ты Рон играл с кристалликами, я изучал «Грозовую Секиру» и успел разглядеть и запомнить карту, что была вычерчена на одном из её лезвий. – Кевин со значением постучал себя пальцем по виску. – Я знаю, что это за кристаллы. Это не что иное, как чешуйки «Хрустального Дракона»…

- Чтоооооооо?!... – в раз остолбенел Рон. Лапа, в которой он держал кристалл задрожала, а сам он забыл как дышать. Выдр и представить не мог, что достал с глубины подобное сокровище.

- Чешуйка «Хрустального Дракона»? Что это? – озадаченно спросил Герберт. Он знал много легенд побережья, но о такой точно слышал впервые.

- Это древняя легенда востока, - глухо отозвался Лорд Эрик, не в силах оторвать взгляд от чешуйки. – О великом драконе, скованном на морском дне. Драконе наделяющего зверей дарами и исполняющим желания… Где же ты странствовал и что совершил Лорд Берион?...

Глаза Герберта распахнулись от восхищения. Он почувствовал дыхание очередной сказки.

- Ну что, Герберт, отправишься с нами на поиски «Хрустального Дракона»? – с азартом спросил у горностая Кевин.

- Непременно! – не думаю, выпалил тот.

И все трое зверей с восхищением посмотрели на восток, там, где очень далеко за горизонтом их ждало новое опасное, но удивительное приключение.

Конец