Фенвик

Что ж, раз пора - значит пора. Я очень рад, что пришел сюда, и надеюсь что у нас все получится! Ну а пока, говоря словами нашего любимого поэта - "До скорой встречи! До свиданья!"

Хех - "Я там и тут, куда пошлют... А посылают часто..." Стихи, конечно, замечательные. Но я может и попробую что-нибудь сам придумать. Как я понял, я заменяю в роли Дурохвоста, нашего уважаемого Мартина?

Веточка И вышеупомянутые изменения, обязательно стоит согласовать с автором пьесы. Катрина А, позвольте узнать, когда будут проходить репетиции?

Катрина Я мог бы сложить их и действительно спрятать под головной убор. Веточка Агарваэн Меченосец Добрый вечер!

- С радостью соглашусь!.. *настороженно* А уши укорачивать не придется?

- Я в свою очередь, крайне признателен, за то, что был приглашен сюда! Я надеюсь, что те, кто пока отсутствуют, обязательно подойдут позже. Что касается ролей - как я понимаю, в списке имеются два братца-завоевателя, мышка, пара хищников-статистов, и один никому не известный писатель *ухмыльнулся заяц*

*в дверном проеме показались длинные уши* - Всем привет! Я не опоздал? *вслед за ушами показалась любопытная заячья физиономия* - Это ведь здесь театр располагается, если я не ошибаюсь?

Кот Спасибо большое, рад что понравилось! Ну, отыгрываться там будет уже совсем другой черт. И в совершенно других масштабах))) Что точно известно - роман был написан. Иначе откуда бы мы узнали о событиях, начавшихся ранним утром, четырнадцатого числа, весеннего месяца нисана? Квентин Что может быть приятнее для автора, чем похвала? Спасибо! Но идея не столь уж оригинальна. Черт и Писатель, я уверен уже не раз встречались в самых разных произведениях. Вот, теперь и у меня))) Тамелло де Формелло Спасибо! Но книгу рановато)) Причем довольно сильно рановато)))) Это я написал довольно давно, и теперь решил выложить здесь. Это два стихотворения, хотя и на одну тему. Если первое еще может оставить какие-то сомнения, по поводу так сказать "действующих лиц", то второе в этом плане совершенно однозначно. Как прекрасен свет далеких звезд… Как прекрасен плеск глубоких волн… Из небытия мы в бытие бросаем мост, Связью нерушимой с этим миром станет он. Как прекрасны горы и холмы… Как прекрасны вольные ветра… В пустоте основу мирозданья видим мы, И ему давно придти в движение пора! Ветер шепот леса унесет, Снова ветви погрузятся в сон, Время в этом мире начинает свой отсчет, И один другим теперь сменяется сезон. Распускает свой бутон цветок, В чаще притаился дикий зверь, Жизнь везде проснется, вы нам дайте только срок! Не пора ли нам самим придти туда теперь? Творить по плану? Баловство одно! Все это странно, глупо и смешно! Зачем, ответьте, дан был разум нам? Чтоб быть в тени? Внимать Его делам? К чему молчать, когда нам голос дан? Я больше не намерен унижаться! Я Песнь свою – и лучшую создам! За мною, вы! Не время сомневаться! Я докажу, что Он не всемогущ, Я превзойду Его в своем напеве! Смотрите, он уже мрачнее туч! Но ничего – я тоже страшен в гневе! Вы слышите, как нарастает звук? То гордый глас свободного айнура! Победу я не выпущу из рук, Теперь у нас другая партитура!

Ромуальд Найдутся ли те, кто увидев море, останутся равнодушны к его красоте и величию? Воистину - оно вечный источник вдохновения для всех, кто хоть раз брал в лапы перо! Не могу не отметить замечательное построение стихотворения! Так держать, дружище! И извини, что ничего не сказал про первое стихотворение. Оно очень красивое, просто очень трудно подобрать подходящие слова. Поэтому, лучше промолчу и просто прочту его еще раз.

Так уж вышло, что не все стихи у меня получаются по Рэдволлу. А стало быть, помещать их буду здесь. Очередная попытка написать пьесу, с использованием всем известных персонажей. "Муки творчества" Действующие лица: Писатель - пишет пьесы для театра, тем и зарабатывает на жизнь. Черт – нечистая сила, не бывает. Ангел – как Черт, но наоборот. (В комнате, за столом сидит Писатель. Перед ним ворох листков) Писатель: Всего два дня осталось... Как быстро истекает срок! Всего два дня... Какая малость! А я ведь ничего не смог Придумать. Как бы мне, С заказчиком треклятым объясниться, Ведь вдохновенье, не приходит на заказ! Три дня не спал - и как во сне, (стук в дверь) А вот уже и он стучится, Напомнить мне в который раз, Что времени осталось мало. Всего два дня! Ах, чтоб оно пропало! (швыряет листки на пол, идет открывать) (на пороге стоит фигура, ее лицо скрывает капюшон) Гость: Приветствую тебя, мой друг! Писатель: Не ждал тебя я, и не тебя я ждал. Кто ты такой, зачем приходишь вдруг? Гость: Признаться, я всегда считал, Что слуги Музы, вежливы бывают. Мне лестно ошибаться в этом. Писатель: Бывают вежливы, но с теми, кого знают! И все же медлишь ты с ответом - Как твое имя? По какой нужде, Ко мне пришел ты в поздний час? А если нечего сказать тебе, Так убирайся к черту! Гость: Вот так раз! Мне здесь не рады? Это странно! Писатель: Мне скоро слов не хватит бранных, Чтоб свою радость описать! Безумец только, будет рад, Когда начнут ему мешать, Когда он много дней подряд, Ждет вдохновенье! Гость (понимающе): А оно, Подобно птице, что в одно мгновенье, Исчезнет, вылетев в окно? Писатель (гневно): Ты еще, Моими вздумал говорить словами? Вот чертовщина! Убирайся прочь! Гость: Ах, нет! Да что такое с вами? Меня вы гоните, а ведь настала ночь! Писатель: Когда бы я в свой дом пускал, Любого, кто ко мне стучится, И строчки б я не написал! Гость: Ну, что вы! Ну, зачем так злиться? Писатель: Чтоб черти вас побрали! Незваный гость - нет худшего врага! (Гость откидывает капюшон. Это Черт) Писатель: Мерещится? Едва ли… На голове его рога! Черт: Три раза мое имя поминали, В беседе нашей. Я теперь Могу открыться вам. Не стали Меня пускать вы в дверь. Но уж теперь-то я войду. Писатель: Как будто помешать тебе я в силах. И что же на свою беду, Подобно Фаусту отправлюсь я в могилу, Меж прочих выделив одно мгновенье? Черт: Что за бред? Вы, кажется, искали вдохновенья? Будь то писатель, живописец иль поэт. Готов вас оделить стократно тем, О чем мечтали вы. Едва ли, Подобное хоть раз вам предлагали. Писатель: Нет, из ума не выжил я совсем, Сперва ответь, какую цену, Готов ты взять за эту перемену, В моей душе, и в сердце и в уме... Черт: Ответ давать не нужно мне. Ты сам назвал все три. Любое мне сгодится. Ну вот - смотри: (в его руке появляется чаша) Искрится, Напиток в чаше этой. Добыл я прямиком с Парнаса, Сияньем Феба обогретый, Он остужен крылом Пегаса, Его вкусив однажды, на всю жизнь Ты обретешь прекрасное томленье, Которое так будоражит мысль. Смотри - один глоток, и вдохновенье, В твоих руках. Так что же - по рукам? Писатель: Я думаю, ты знаешь сам, Что я отвечу. Много мне, Ты говорил, про эликсир чудесный, Но не забыл пока я о цене, И слишком мало, мне про то известно. Как можно жить без сердца, без ума? Черт: А что такого? В этом мире тьма, Людей настолько бессердечных, Что даже я расплакаться готов, А мало ль на земле увечных, Лишенных разума? Несчастных дураков? Или безумцев, про покой забывших? Писатель: Довольно! Не желаю больше слышать, Об этом. Но до этих пор, Ты обошел вниманьем душу. Иль не за ней ты словно вор, Пришел в ночи, покой нарушив? Черт: А что душа? Душа - пустяк. Она вам в жизни не сгодится, Давайте, нужен смелый шаг, И ваша мысль устремится... Писатель: За дурака меня ты держишь видно, Не мысль то стремится, а душа. Ты говорил про смелый шаг? Каков наглец! И как тебе не стыдно? Черт: Помилуйте, какой у Черта стыд? Но вы колеблетесь, я это ясно вижу. А чаша вот она - уж на столе стоит. Остался шаг. Давайте, ближе, ближе... Писатель: А как узнать, что это не обман? Ты сам сказал, что стыд тебе неведом. Готов ты душу положить в карман, Что если чашу заберешь ты следом? Черт: Клянусь Денницы низверженьем! Вот, Нет духа, что решился бы нарушить, Такую клятву. Полночь настает, Я жду. Готов отдать ты душу? Писатель: И все ж меня сомненье гложет. В подобных сделках проще потерять, Чем обрести. Что делать мне? О, Боже! Черт (сердито-испуганно): При мне Его не смей упоминать! (успокоившись) Всегда чертей пройдохами зовут, А между тем - все люди, век от века, Чего-то даром получить от жизни ждут, Так лень и жадность губит человека. Но так и быть: давай с тобой сыграем, По очереди поведем рассказ. Начнет один - второй же продолжает, И так - пока один из нас, Продолжить не сумеет повесть. Писатель: А что - придумано на совесть. И коль за мной останется победа, Чудесный эликсир я заберу с собой. Черт: Исход дуэли нашей мне неведом, Но проиграешь - попрощаешься с душой! (Усаживаются за стол Писателя, и начинают поединок) Писатель: В стране далекой, что за синим морем, В деревне жил парнишка молодой. Черт: Болел он в детстве коклюшем и корью, И от болезней стал совсем седой. Писатель: Однако победить сумел он хвори, Ушел из дома, чтоб увидеть мир. Черт: Куда идти - не знал, себе на горе, Отправился прямехонько в трактир. Писатель: Чтобы поесть и выяснить дорогу! Он к выпивке прохладен был весьма. Черт: При этом он азартен был премного, К тому же - недалекого ума. Писатель: Но батюшка его, уже покойный, Смирять азарт, пред смертью, завещал. Черт: Нет, за героя будем мы спокойны, Он папу никогда не уважал. Поэтому, метнув три раза кости, Он просадил все деньги что имел. Писатель: Поставил на кон сам себя от злости, И отыграть имущество сумел! Черт: Забыл сказать - он страшный был обжора, Лукулл его насытить бы не смог. Писатель: Но заказал лишь пару хлебных корок, Да комнату, прилечь, чтоб на часок. Черт: Но среди ночи, голодом разбужен, Отправился на кухню закусить. Писатель: На кухне он нашел вчерашний ужин, И доброе вино - его запить Черт: А также повара. И тот без церемоний, За воровство героя вышвырнул за дверь. Писатель: А он решил, что раз уж его гонят, Продолжить путешествие теперь. Черт: Но темной ночью на большой дороге, Разбойникам попался в лапы он! Писатель: Подальше он от них уносит ноги. Черт: Э, нет, они уже со всех сторон! И требуют, чтоб он, без промедлений, Отдал им все, что ценного несет. Писатель: Он, между тем, исполнен был сомнений, Вдруг стражников патруль его спасет? Черт: "А может, стоит нам тебя прикончить?" Сказал бедняге старый атаман. "Чтобы потом ты не донес властям" Писатель: Взмолился бедолага, что есть мочи, - "Клянусь, я не запомню ваши лица!" Черт: "Тогда плати! Ведь Бог велел делиться!" (зажимает руками рот) Ты, негодяй! Ах, чтоб мне провалиться! (проваливается) Писатель: Смотри-ка, тут пятно еще дымится. За мной победа! Вот моя награда! (подходит к чаше) Смотрю - и думаю, а может быть не надо? Я только что придумал превосходный, Сюжет для пьесы. Ну-с начнем теперь! (садится, пишет) "Сидел писатель, дома в непогоду, Когда, внезапно, постучался в дверь..." (Увлекается, и замолкает. Чаша так и стоит на столе) (На улице появляется Черт. Он оглядывается, будто кого-то ищет) Черт: Ну, где ты? Сколько можно ждать? Я сделал так, как ты меня просил. Такого дурня мне пришлось изображать. Уж думал я, что мне не хватит сил. (Рядом с Чертом появляется Ангел) Ангел: Я здесь. И не сердись - грешно. Черт: Мне - можно. Лучше мне ответь, Ты что, не мог к нему в окно, На крыльях быстренько влететь, Отдать... Что в чаше-то? Ангел: Вино. Черт: Угу... Разбавлено на треть. Ангел (смущенно): Ну что ко мне ты привязался? Он должен трезвым быть сейчас... Черт: Но все-таки вопрос остался, Ужели ангелам без нас, Не обойтись? Ангел: Оставь злословье, Я бы не смог помочь ему. Ему сюжет был нужен новый. Уж я не знаю почему, Но черти пользуются славой, Дурною, правда... Черт: Я привык. Ангел: Для дела, или для забавы, Про вас, чертей, немало книг, Написано. Про нас, увы, Гораздо реже вспоминают. Черт: Ты зря грустишь. А для молвы, Такого ведь насочиняют, Что будешь ты и сам не рад, Дурная слава - это Ад. Ангел: Про встречу с ангелом - молчат, Про встречу с чертом - пишут пьесу, Такой сюжет всегда читать, Народу было интересно. Черт: Особенно, когда пройдоха, Оставит черта в дураках. Ангел: А что? По-моему, неплохо. Черт (обиженно): Вот сам теперь в таких делах, Как хочешь - так и разбирайся! Ангел: Ну, извини. Не обижайся. Зато теперь Писатель к сроку, Свою работу завершит. Черт: Ну, завершит. А что в том проку? По мне - пусть лучше не спешит. Ангел: Ему же нужно жить на что-то! Вот я... то есть мы и помогли. Черт: Пусть. Но теперь мою работу, Со мной ты честно раздели. Ангел: Что нужно делать? Черт: Да почти все то же! Писателя мы вдохновим на труд. Никто бедняге в этом не поможет. А мы, как говорится, тут как тут. Ангел: В твоих словах подвох я чую смутно, Уж верно богохульство пишет он! Черт: Да что ты! Все в порядке абсолютно! Роман его - творенье всех времен! Герой романа - человек премилый, Плащ белый носит, в псе души не чает, К тому же чистоплотен он на диво, Водою чистой руки умывает... Ангел: Ох, не к добру все это! Ну да ладно, Рассчитывать ты можешь на подмогу. Черт: Признаюсь, это слышать мне отрадно. Раз ты готов, тогда - скорей, в дорогу! (уходят) --Конец--

Ромуальд Вот и 19 января наступило) Друг мой, от всей души хочу поздравить тебя с Днем Рождения! Желаю тебе, чтобы вдохновение никогда не оставляло тебя, чтобы жизнь приносила как можно больше поводов для радости и смеха, чтобы на смену сбывшимся мечтам, всегда приходили новые! Пусть проведет твое перо, Небрежным росчерком одним, Нас через тысячи дорог... А мы отправимся за ним!

Сакстус Может быть, может быть))) Спасибо! Квентин Мне после написания - тоже)))) Ларцы-то доберутся, благо из них съедобным был только один. А вот содержимое... Охотница Что такое броня, против изголодавшегося зайца?! Ромуальд Спасибо, дружище! Я думал насчет месяцев, но зима скудна на подобные дары, а ведь это целых три зайца! Так что пришлось сделать так, как есть. Катрина Есть монитор не надо, монитор невкусный))))) А вот что настроение хорошее - это замечательно! В Саламандастроне два зайца вели разговор: Мне мой сержант сказал вчера, Что наша служба - не игра, И чтобы завтра же с утра Я стал серьезней. А я ответил "Очень жаль, Зачем же зря читать мораль? А ужинать нам не пора ль? Уже ведь поздно". На это мне сержант сказал, Что старших я не уважал, Еще когда в Отряд вступал, Юнцом зеленым. А я ответил, что теперь, Я совершенно другой зверь, И в том, ты мне, прошу поверь, Клянусь сезоном! Он мне ответил, что я плут, И что всегда такие врут, А впереди проблемы ждут Меня большие. А я сказал, что не беда, Я честным зверем был всегда, Не притворялся никогда, И не фальшивил. Сказал сержант, что убежден, Хоть минул не один сезон, Остался я, как помнит он, Беспутным малым. Я улыбнулся - "Это так, Ты был ворчун, а я - чудак, Но без тебя б не стал никак, Я генералом."

Охотница Спасибо! Ромуальд Спасибо тебе, друг мой! Насчет Матти Матиасовича - подумаю))) Но ничего не обещаю))) А что касается закономерности - ты уж не болей, пожалуйста! Особенно, в преддверии праздника! Катрина Я кажется сейчас стану красным зайцем...)) Нельзя же так... Я же возгордюсь... А если серьезно - то большое спасибо тебе, за теплые слова. Недавно вспомнил. что я все-таки заяц. А значит пора вновь отдать должное самому святому для нас, после дружбы и ушей - еде! Двенадцать бравых зайцев - Отважных храбрецов, Несли в аббатство Рэдволл Одиннадцать ларцов. В одном ларце каштаны, В другом ларце - блины, А в третьем - целый хариус, Невиданной длины! В четвертом - восемь видов, Вкуснейших пирогов, А пятый был заполнен Грибами до краев. В шестом лежали ягоды, Медовый торт - в седьмом, В восьмом были бутылки, С наливкой и вином. Скрывал ларец девятый, Капусту и салат. В десятом были кексы, Суфле и мармелад. И наконец в последнем, Закрытый котелок. С выдрячьим острым супом, Что зверя валит с ног! Вы спросите - "Но если Одиннадцать ларцов, То почему несут их Двенадцать молодцов?" Даю одну подсказку: Последний удалец, Нести с собой был должен Особенный ларец. Из шоколада сделан Ларец был целиком. Куда он делся? Сами, Подумайте о том.

С Рождеством! Пусть этот праздник принесет всем новые мечты!

Сакстус "Нет, я не Пушкин, я другой..." (с) Спасибо! Архидэя Спасибо, я очень рад, что стихотворение тебе понравилось! Квентин Раз стихотворение доставило кому-то удовольствие - значит я не зря его писал! Спасибо! Ромуальд Спасибо, дружище! Зима сама по себе сказка. Пытался готовиться к экзамену - написал маленькую пьесу. В следующий раз попробую написать пьесу - должен, по идее, подготовиться к экзамену!))) "Сон Мартина - Память" Гонф: Эй, Мартин, ты опять не спишь? Мартин: Не сплю. Луна в том, верно, виновата... Гонф: Вторую ночь... Ну что за мышь! Ложись. Уж все давно в кроватях. (уходит) Мартин: Ему легко сказать - ложись! Я лягу, только что в том проку? Сон не придет, как ни вертись... За что мне вся эта морока? Жермена мне считать кротов, Советовала. Попытаюсь... Один, два, три, четыре... ох! Мне кажется, я засыпаю... (осматривается) Я не пойму - то сон? Не сон? Я узнаю эти пещеры! То место, где я был рожден! Бадранг: Да ты растрогался без меры! Мартин: Тиран! Убийца! Ты - мертвец! Но коли жив - готов я снова... Бадранг: Болван! Умолкни, наконец. Сперва мое послушай слово Этот край тебе родной? Что-то сомневаюсь в этом. Впрочем, был один герой Не узнаешь ли приметы? Он поклялся защищать, Племя, что отец оставил, Может я его солгать, В тот ненастный день заставил? Мартин: Это ты похитил меня! Бадранг: Я пришел к тебе домой? Или сам ты в мои лапы, Угодил тогда, герой? Мартин: Замолчи, тиран проклятый! Бадранг: Может быть из-за меня, Бабушка искала внука? Да, тиран, убийца - я. Ну а ты? Мартин: Какая мука! Бадранг: Твой тиран давно истлел, Под седыми валунами. Тот, кого ты здесь узрел, Только память, только память... (исчезает) Мартин: Исчез... Вот злое наважденье... Но где же море? Что это за лес? Дома какие-то... Кто даст мне объясненья? Урран Во: Ты снова здесь! Как ты посмел, Вновь сердце старое тревожить?! Мартин: Клянусь, я, право, не хотел... Урран Во: "Он не хотел"! Но сделал все же! Где дочь моя? Роза: Я здесь, отец! Урран Во: Она ушла и не вернулась! Мартин: Но Роза здесь... Ты что, ослеп вконец? Вновь все кошмаром обернулось... Роза: Меня не видит он, и ты тому виной, Отец мой, разум потерял от горя! Что я нашла, отправившись с тобой? Мартин: Мечом мне ранят грудь твои укоры! Роза: Твоя вина - страдания чужие, Своими тебе время не исправить. Во снах не все слова бывают лживы... Запомни - это память, только память... (исчезают) Мартин: Постой! Я лишь хотел... Ну вот, Растаяла, как в колдовском тумане! А боль мне все сильнее душу рвет, И Темный Лес, меня Вратами манит... Все изменяется опять, Ночь опускает покрывало - Кто бы сумел мне подсказать - Где я? (Он на побережье близ Саламандастрона. Вепрь Боец сражается с пиратами Рвиклыка) Вепрь Боец: А вам гляжу все мало? Да будь вас здесь хоть легион - Не отступлю я ни на шаг! Мартин: Пусть всех их превосходит он, Неисчислим, как будто, враг! Я помогу ему... (пытается пошевелиться) Проклятье! И лапой мне не шевельнуть! Ему не сладить с вражьей ратью, И снова боль терзает грудь! Мне взгляд бы отвести - но тщетно! Прикован к этой сече он, Опять мне слышать зов предсмертный, Не в силах помешать... Вепрь Боец: Закон, Таков для этих сновидений, Не мне от них тебя избавить. Ты раб души своей сомнений, Ведь это память, только память. (Пропадает, как и остальные) Мартин: Что сделать мне, чтоб прекратилось это? Как долго мне страдать себя кляня? Что делать, у кого спросить совета? Цармина: Быть может - у меня? Но не отвечу я, все немы под водой. Мартин: Ты не в себе! Здесь сухо как в пустыне! Цармина: Вода, вода, бездонною рекой, И кровь, как прежде, в моих жилах стынет. Мартин: Что вижу я? Иль снова околдован? Из-под земли рождается вода! Ее все больше, больше с каждым словом! (к Цармине) Молчи несчастная! Цармина: О да! Конечно, я молчу. Уж не откроет рта, Тот, кто остался черным волнам верен, Твоим мечом проведена черта, За нею берег для меня потерян! Смотри, мне волны шерсть на горле гладят! Остался только холод, только тьма! И это - твоя память, только память... Мартин: Я, кажется, сейчас сойду с ума! Я задыхаюсь! Сил нет! О, проклятье! Что делать? Что же делать мне? Я задыхаюсь... Вот и... Гонф: Мартин! Мартин! Я слышал - ты сейчас кричал во сне. Мартин: Так все же сон... Какое облегченье! Врагу такого б я не пожелал! Гонф: Видать, плохое было сновиденье? Мартин: Клянусь - уж лучше б вовсе я не спал! Гонф: Нет так нельзя! Тебя давно я знаю Себя замучаешь - и глазом не моргнешь! Давай, теперь, ложись. А я сыграю Тихонько. И спокойно ты уснешь. (к зрителю) Себя порой умеем мы заставить, Страдать минувшим, проживая тлен. Но все это - всего лишь наша память. А завтра точно будет новый день!

Новый год - и новое, замечательное стихотворение! Как же это здорово - отпустить в полет свою фантазию, чтобы потом, на бумаге появилась новая история, новое приключение, новый чудесный мир! Огромное спасибо тебе, дружище, за то что

С Новым Годом! Желаю всем счастья! Эулалиа!

Ганслингер frei Fantey Ромуальд Спасибо вам, друзья мои! Долго же меня здесь не было! Но зима - волшебное время, а значит вдохновение приходит вновь. Далеко на Севере, На высоком троне, Кошка снежно-белая, В ледяной короне. Во дворце хрустальном, Множество придворных, Маленьких снежинок, Ловких и проворных. Как зима настанет, Кошка незаметно, С поводка спускает, Северные ветры. Над уснувшим лесом, Снежный плащ расстелет, Снежный плащ разгладит Вьюгой и метелью. Над рекой лениво Проведет хвостом И поток игривый, Обернется льдом За день постаралась, Вот и солнце село. Но еще осталось, Напоследок дело! Коготком волшебным, Будет наша кошка, Рисовать узоры, На твоем окошке.

Охотница Действительно - замечательно написано! Читал с большим удовольствием. С нетерпением буду ждать следующей работы!

Дохнув морозом, старый год, Уходит по сугробам, Вновь время в путь его зовет, К неведомым дорогам. Но только за его спиной, Сомкнуться ветви елей, К нам год примчится молодой, На гриве у метели. Рассыпет щедрою рукой, Серебряные искры, И снова будет лес зимой, Сверкающий и чистый. Приходит время волшебства, Весь мир меняет краски, Как льдинок звон звучат слова - Начало новой сказки. Она уносит нас вперед, В безоблачное небо, В конце пути скитальцев ждет, Наш дом - аббатство Рэдволл. Там ждут друзья, задорный смех, И радостные лица, Есть место за столом для всех, Кто любит веселиться. И в полночь, колокольный звон, Объявит громогласно: "Приходит Новый Год! Динь-Дон! Я всем желаю счастья!"

Стрелок Спасибо. Ну, правда - не правда, скорее альтернативный вариант развития Саламандастрона. Лэнг Даю. Но умеренно. Фортуната Спасибо)) Охотница Я скорее представляю такую сцену: "Несколько дней назад, пятеро солдат отказались убивать пленных хищников. Их казнили в назидание другим. Их заставляли кричать "Эулалиа!" перед смертью, а они молчали" Не дословно, конечно, но все-таки... Что касается суровости... они на самом деле добрые) Но если честно, подобное развитие событий я не считаю совсем уж невозможным. Ганслингер На самом деле, в Рэдволле, реализм - не всегда хорошо. Но захотелось написать так. Сакстус Поправлю - "Вегетарианцев" ))) Спасибо, рад, что понравилось. "К остальным" - к Лэнгу тоже присоединяешься? ) Эх, как чувствовал, что процесс порубания Бигса в куски, надо было в конец вставить.)

Эх, как давно я здесь не был! Просто непростительно! Что может быть прекрасней соленых брызг в лицо? Что может быть заманчивей, чем берега дальних стран? И, когда тебя одолевают тревожные мысли, что может быть приятней, чем легкое и радостное стихотворение? Спасибо тебе, друг мой!

Кокарда … приговаривается к смертной казни! – капрал Бигс закончил читать, и повернулся к Доуту. Тот стоял отрешенно, не находя в себе силы поверить в происходящее. Перед ними, на коленях стояла молодая хорьчиха, со связанными за спиной лапами. Одежда на ней была изорвана, один глаз заплыл – ее ударил эфесом сабли солдат патруля, во время ареста. «Куда мы катимся?» - с горечью подумал Доут, - «Мы, Дозорный Отряд, защитники Саламандастрона, с давних сезонов защищали лесных жителей от хищников, но…» Да, было и «но». В последнее время, меры против хищников ужесточались все больше. Их могли арестовать прямо на улице города или деревни, без какой-либо причины. Конечно, была война. Но враг был далеко, и передовые полки Саламандастрона успешно теснили незваных гостей. А здесь, в тылу, продолжали хватать ласок, горностаев, крыс, хорьков… Доут посмотрел на пленницу – совсем молодая, можно сказать девчонка, но, на ее беду, недостаточно, чтобы быть признанной несмышленым ребенком. Он знал, что ее обвиняют в том, что она вражеский диверсант. Что приговор этот был вынесен всего за пять минут - слишком много подобных дел еще предстояло рассмотреть военному суду. Знал он и то, что все преступление этой хорьчихи состояло в похищении буханки хлеба из армейской повозки. Одного он не мог понять – почему именно его назначили сегодня быть исполнителем? Почему именно он должен был тащить хищницу сюда, на край обрыва, чтобы вдалеке от чужих глаз совершить то, что теперь называлось правосудием? Не мог, пока не встретился взглядом с капралом Бигсом. Все сразу же встало на свои места. Это была проверка. Его проверка. Бигс носил армейскую форму, но он, несомненно, принадлежал службе внутренней разведки. Об этом говорило многое: манера держаться, слишком дерзкая, для простого капрала, пронзительный взгляд серых глаз, неприятная, сытая физиономия – у вчерашнего солдата такой не бывает. Даже кокарда на его фуражке сверкала слишком ярко – не было теперь времени у солдат следить за такими мелочами. Внутренняя разведка появилась сразу же, после того, как некоторые солдаты начали отказываться выполнять приказы своих командиров. Бунтовщиками были, в основном, старики, еще помнившие прежние времена, да кое-кто из молодежи. По идее, внутренняя разведка должна была искать шпионов и предателей. На самом деле, такие вот «капралы», приставленные к каждому взводу, кропотливо отыскивали несогласных с новым порядком. И вот теперь Бигс смотрел на него. Смотрел, и во взгляде капрала читалась насмешка, - «Ну что, мол, медлишь, давай! Я-то тебя насквозь вижу. И дай мне только повод…» Да, не могли не заметить, как смотрел на происходящее вокруг рядовой Доут. Не могли не услышать того, что порой говорил он товарищу в патруле, или в казарме. Не увидеть, как любой ценой избегал он участия в подобных акциях. И вот … Доут знал, что малейшее проявление жалости погубит его. Неверное движение, слово, даже взгляд – и его собственные лапы стянет веревка. Даже если его не убьют, не посадят в тюрьму, со службой в Отряде будет покончено. А ведь это было его мечтой с детства! Он вспомнил, как зачитывался книгами о подвигах солдат Дозорного Отряда. Как мастерил себе деревянный меч, бывший его любимой игрушкой. Как провожал восхищенными взглядами идущие в поход полки. Как, сверкая счастливыми глазами, задыхаясь от волнения, приносил клятву верности.…Как он был молод, наивен, восторжен. И как узнал, что повзрослеть можно всего за четыре сезона. Новые воспоминания встали у Доута перед глазами… Разгромленное поселение лис-цыган, хищники, зарубленные на дороге, без суда и следствия. Бесчинства, творимые некоторыми его сослуживцами, и то, как на них закрывали глаза. Все это пронеслось в его голове буквально за секунду. Потом Доут, закусив губу, вытянул из ножен саблю. «Все», - подумал он и замахнулся… Доут, шатаясь, шел по краю треклятого обрыва. Он понимал, что больше не может оставаться в Дозорном Отряде. Что тот Отряд, о котором он мечтал, существует теперь только на страницах книг. Что за годы, проведенные в борьбе и ненависти, они постепенно превратились в тех, с кем боролись. Каждый крыс для них был Клуни, каждый горностай – Фераго, каждый лис - Слэгаром…Он понял все это, еще до того как нанес удар. Понял, но все-таки ударил. Потому что так было нужно. Доут обернулся – там, где они недавно стояли, еще виднелся темный силуэт лежавшего на земле тела. Вдруг его глаз уловил какую-то вспышку. Это сверкнула на солнце заляпанная кровью кокарда.

- Но, амиго, мы же не знаем точно, что там такое произошло! Это мог быть бой, а могло быть и побоище... А вдруг это какой-то несчастный случай? Маловероятно, но все же. Пепел многого нам не скажет. И я не уверен, что там был порох. Ты сам сказал, что никогда не видел оружия, которое могло бы сотворить такое со зверями. Вряд ли это были мушкеты и пушки. - возразил Фютрат, разглядывая обрывок карты. "Хорошо бы у Бена получилась настойка... хочется выпить чего-нибудь, да покрепче."

С Днем Рождения!