Ферди

Бэррил Она не писательница, а бумагомарательница. Позор современной литературы. Реджинальд фон Клаус Тебе реально повезло, что ты про неё не слышал

Багани Чёрт, очередная опечатка, уже исправил. Про рифму знаю, это мой старый косяк. Не получаются у меня хэппи-энды. Не люблю сопли и прочую ерунду типо "И жили они долго и счастливо". На самом же деле всё не так!

Гилберт Половину в июне, половину за последние 3-4 дня)

Как ни странно, потянуло меня вдруг на поэзию, хотя раньше за этим делом замечен не был. Первые мои стихотворения я тут приводить не буду, ибо это совсем не заслуживает внимания. Поэтому я начну со своего первого серьёзного произведения, за которым последуют многие другие по мере написания. Все совпадения с именами реальных персонажей абсолютно случайны. Рыцарская баллада Старинную историю поведаю я вам, Случилось то во времена Воителей и дам, Оставивших после себя лишь имена. Давно уж нету никого, Руины лишь стоят, И только трубадуры его Печальную историю хранят. Мартин был храбрейший воин, Командир орлов лихих, Всюду славы был достоин: У своих и у чужих. Побеждал он на турнире, Побеждал он и в бою, Был известен в целом мире За удаль и стать свою. Молод был наш рыцарь смелый, И лицом он был прекрасен. Дам влюблял он кожей белой, Ну а взор всегда был ясен. Так и жил он, не страдая, Что любви и нет своей, Голову не забивая Суетой летящих дней. Но однажды на пиру Всё вдруг изменилось, Деву он узрел одну, И в груди его забилось… И воскликнул Мартин тут, Обратясь к соседу: «Кто такая? Как зовут? С кем пришла к обеду?» А сосед ему ответил: «Это наша Беатрис, Генриха невеста. Что, и ты её приметил? Только знай: уж никому рядом с ней нет места!» Мартин тут же помрачнел И в сердцах заметил: «Вот прохвост, первей успел!» Но свой пыл умерил. Пир прошёл, наш друг в печали, Вновь в поход ему пора, Но приказ ещё не дали, Не прогонят от двора. С духом рыцарь тут собрался И слугу к себе позвал. Долго с ним он совещался, А потом письмо отдал. Что же было в том посланьи? Сам слуга того не знал, Но исполнил приказанье И листок тот передал. Мы читать письмо не будем, Как герой наш приказал. Да и надо ль знать всем людям, Что влюблённый написал? Он просил лишь о свиданьи, Мил он ей или не мил, Повидать хоть на прощанье Разрешенья попросил. Беатрис же не забыла Витязя младого лик И письмо лишь получила, Сразу он пред ней возник. И слуге ответ сказала: «Пусть приходит, он мне мил» Все сомненья разогнала, Веря, что он полюбил. Мартин был же просто в счастье, Как ответ такой узнал, Разум потерял отчасти И чуть к ней не побежал. Вечер. Тихо. Шелест веток Под покровом тьмы в саду Знать, Амур опять был меток, Как и каждый час в году. Рыцарь ждал прихода дамы, От любви дышать не мог, Далеко пока до драмы, Слышен шаг любимых ног. Хороша и грациозна была наша Беатрис, Не любить тут невозможно, Сердце рвётся прямо вниз… А душа неосторожна. До утра так просидели, Мартин пылок был, но всё ж, Помнил он, что не уcпели, Это был как в сердце нож. Мельком Беатрис призналась, Что ей Генрих не был люб. И душа тотчас взорвалась, Лишь слова сорвались с губ. Рыцарь вскрикнул: «Нет, не будешь Ты женой придворного лжеца. Ты себя скорей погубишь! Брось его, люблю тебя!» Сразу витязь наш вскочил, Подозвал коня, умчался. Тут рассвет уж забрезжил, Да звук слов в саду остался. Дни идут, и рыцарь чахнет, Весь в тоске, забыл про сон. И победой-то не пахнет, Стал хандрить в походе он. Вдруг прошибла мысль его, Вызвать Генриха на бой. Теперь не страшно ничего, Так намечено судьбой! Генрих вызван, всё по чину, Будут биться до конца, Никаких ударов в спину, К королю пошлют гонца. Вот и бой. Сошлись. Удар. Щит весь в щепки, но живой. А в голове пожар. Соперник был убит на месте, Копьё пробило грудь. Таков уж поединок чести, И ничего тут не вернуть. Мартин сразу шпоры дал, Медлить он не мог никак, Конь стрелою поскакал, Враг в пыли лежал, вот так. К дому Беатрис примчался, Герольд даму тут же вызвал. Мартин хоть и задыхался, Но рассказ свой сразу начал. Рассказал всё без сомнений, Лишь реакции он ждал. Будь он пусть поэт и гений, Всё равно характера её не знал. Дама вдруг в лице вся поменялась, Приказала уходить, Истерично рассмеялась, Мартин был готов себя убить. Тут промолвила она, Честь её он запятнал, Теперь всю жизнь будет одна, Что б ей душу он не убивал. Мартин словно обезумел, Развернулся и ушёл с мутнеющим взором «Лучше я бы тогда умер, Чем мириться с позором» Король изгнал его, Всё прошлое сгорело, Не осталось ничего, А никому и нету дела. Он подался в Приграничье, Там и смерть его нашла. Фоном было пенье птичье, А сигналом – крик орла. Бродит призрак по столице, Ничего не замечая, Весь подобен хищной птице, О своём мечтая…

Glеam Ну так ведь всеми основными действиями движут чувства или что-то похожее

Glеam Характер у него был так себе, а вот по белочке пол-отряда сохло)

frei Кое–что глобальное в разработке, собираю мысли в одну композицию. Glеam Ну, он не растворился, а остался лежать под деревом, я не стал дальше расписывать, он скорее «проходная» фигура.

Cornflower Будет, но нескоро, ведь мне ещё надо закончить "Капитана", а потом уж возьмусь за завершение всего цикла.

Lieutenant Да я не имею ничего против, пускай пишет, даже интересно, что получится

Реджинальд фон Клаус Ладно, не мне судить, я не лучше. Но всё же тема у тебя "боянистая", скажем так

Реджинальд фон Клаус А я не шутил, я всё серьёзно сказал. Идея, в общем, интересная, но не новая.

Реджинальд фон Клаус Боже упаси такого единомышленника иметь

Реджинальд фон Клаус Кхм, был тут один такой, так же думал...

Реджинальд фон Клаус Да я знаю. Кстати, смешение Рэдволла и людей считается моветоном. Это так, к сведению

Реджинальд фон Клаус Ну, эту сцену и Богуна ты точно оттуда с небольшими переработками взял.

Вспомнил! У Сенкевича в "Огнём и мечом" было абсолютно такое же начало!

Квентин Я хотел написать, что он по легенде забирал себе души, отрезая головы, но в последний момент не стал.

Да уж, что-то я разошёлся, но стараюсь писать, пока пишется) Не судите строго, получилось на одном дыхании. ...Отряд белок шёл по Лесу Цветущих Мхов. Они шли не таясь, хотя война только–только закончилась, и недобитые шайки хищников бродили в округе. Но именно уничтожение подобнго сброда и являлось основной задачей патрулей. Белок было шестеро, все вооружённые, но лук полагался только одному — Орлиному глазу, лучшему стрелку всех патрулей в Стране Цветущих Мхов. У всех кроме командира были длинные кинжалы, а у него за поясом висел топорик. Шли белки цепочкой, первым командир, за ним стрелок, потом молоденькая белочка–санитарка, ещё двое бойцов и в конце сильный, мускулистый белка, равного которому тоже не было во всей Стране. Командир, рыжий Тим, был совсем молодым, но уже повоевавшим и опытным бойцом, поэтому ему и доверили командование патрулём. Красивая фигура, весёлый взгляд, лёгкая походка — всё дышало в нём юностью и свежестью. Орлиный глаз был чуть постарше него, но по характеру отличался разительно: всегда мрачный и замкнутый, слегка высокомерный, к тому же лишённый чувства юмора. Белочка Гвоздика была совсем юна, а война прошла мимо неё, но она попросилась санитаркой в отряд, и её направили в патруль к Тиму. Стройная и воздушная, с глазами, глубокими, как горные озёра, в которых тут же утонул наш рыжий командир. Четвёртым и пятым были братья Тоби и Робби, молодые и легкомысленные, полные шуток, вечно поддевающие Орлиного глаза, который молча терпел их проделки, но иногда смотрел на них таким взглядом, как будто хотел испепелить шутников на месте. Замыкающим был Рей, самый сильный белка в Стране Цветущих Мхов, добродушный и невозмутимый горец, старший в отряде. Уже вечерело, когда патруль вышел на поляну, в центре которой стоял старый могучий дуб. Хотя был лишь конец лета, и зелёная листва совсем не собиралась опадать или редеть, но в кроне ясно виднелась средних размеров хижина. По команде Тима Робби забрался на дерево, осмотрел хижину и крикнул:«Всё чисто!» Решено было заночевать тут же. Все забрались в хижину, а Орлиный глаз остался в дверном проёме наблюдать за обстановкой. Потом его должен был сменить Тоби, а под утро — Робби. Разбитый отряд хищников с трудом оторвался от преследования. Нортон Везел, высокий статный горностай, командир некогда мощной армии, с горечью осмотрел остатки войска. Двадцать клинков, всего двадцать рубак. Среди них десять лучников–крыс, остальные — ласки, хорьки и куницы, закалённые бойцы. Он знал, что их ищут, знал, что у врага преимущество, но он также знал, что даже двадцать клинков это тоже сила, а скоро подойдут и основные силы. Те части, которые потерпели поражение, это только разведка, а удар гвардии будет страшен! Хищники вышли к поляне одновременно с отрядом белок, но Нортон приказал своим залечь в кустах и выждать время. Как только белки заняли хижину, горностай уже знал, что никто из его врагов не уйдёт отсюда. Первыми сигнал получили лучники, рубаки же были в боевой готовности. Нортон махнул лапой... Орлиный глаз был идеально виден в лучах заходящего солнца, пробивающихся сквозь заднее оконце хижины. Неожиданно для всех он упал вниз, к корням дуба, не успев даже вскрикнуть. Удивлённый Тоби высунул голову в дверной проём, чтобы посмотреть, что случилось. Тим заорал:«Назад!», но было уже поздно, Тоби обмяк и остался лежать со стрелой во лбу. Командир всё понял и приказал:«У них есть лучники, держитесь подальше от двери» Потом он невесело усмехнулся и проговорил:«А вот у нас луков нет... Ладно, отсидимся как–нибудь.» В это же время, Нортон, окрылённый успехом, вывел свой отряд на поляну. Белок осталось четверо, ни одного стрелка, бояться нечего. К тому же, ему пришла в голову дьявольская мысль: выкурить белок из хижины. В прямом смысле. Скоро костерок уже весело пылал, лучники готовили снаряжение, а пехота готовила ужин. Десять горящих стрел вонзились в стену хижины. Тим и Рей поняли всё. Дело было совсем плохо, нельзя было терять ни минуты. «Так, Гвоздика, полезай в окно и беги со всех сил! Скажи нашим, что мы держимся у древнего дуба! Беги и не возражай, это приказ.» Рей с Робби подсадили её, и она юркнула в маленькое оконце. Вдруг Робби тихо охнул — из его плеча торчала стрела. Рей толкнул его в тень и перекатился сам. Они не видели, как Гвоздика приземлилась и побежала. «Молодцом, Хью, ещё одного срезал, — похвалил Нортон стрелка и вдруг воскликнул: Они пустили белку за подмогой, стреляйте, живо! Если она приведёт подмогу, нам всем конец. Да стреляйте же!» Крысы как будто не слышали приказ. Горностай рассвирепел, выхватил лук у одного из стрелков и быстро выстрелил в спину убегающей белочке. Та на мгновение упала, но тут же поднялась и побежала дальше. Ярость сменилась у Нортона апатией, и он махнул лапой:«Ладно, со стрелой в боку она далеко не убежит. Продолжайте обстрел» Белочка бежала, не чувствуя боли, только струящаяся кровь напоминала ей об этом. Она не разбирала дороги, мчалась напрямик, слабея с каждым шагом. Запнувшись за корень, она упала и не смогла подняться. Но всё равно продолжила свой путь, пускай и ползком. В вечернюю смену в патруль вышел отряд зайцев — сержант и пятнадцать бойцов. Сержант Гордон Дуглас был ещё довольно молод, но он прошёл через войну, о чём свидетельствовали шрам на левой щеке и лёгкая хромота. Состав отряда был смешанным — тут были и ветераны, и зелёные новобранцы. Шли они быстро и вскоре были далеко на востоке от аббатства. Сержант был мрачен и молчалив, остальные тоже не подавали голоса. Неожиданно, один из разведчиков, высланных вперёд, вскрикнул:«Сюда, все сюда!» Отряд быстро двинулся на звук, и вот какая картина предстала перед их глазами: разведчик склонился над умирающей белочкой. Обломок стрелы торчал из её бока, всё было залито кровью. Она умирала, в этом не было сомнений. Гордон опустился к ней, и Гвоздика прошептала:«Хищники... там... ребят ещё можно спасти...» Она стала дышать ещё тяжелее, а потом перестала совсем. Глаза её закрылись навсегда... Сержант Дуглас вздрогнул, но тут же взял себя в лапы и тихо скомандовал:«Монти, остаёшься с ней, остальные со мной. Быстро.» Дрожащий Монти кивнул, а отряд последовал за сержантом. Тим, Рей и раненый Робби сидели в задымлённой хижине. Огонь пока не пробивался внутрь, но уже припекало. «Что будем делать, если Гвоздика не дойдёт?» — спросил Робби. «Она дойдёт, я верю! — проговорил в ответ рыжий командир, — А мы должны продержаться, просто обязаны!» Тут Рей тихо выругался: на брёвнах показались язычки пламени. «Будем тушить», — скомандовал Тим. Зайцы бежали по лесу, и тут Гордон резко остановился: он почувствовал запах дыма и увидел поляну впереди. Тихо раздвинул заросли — на поляне хищники окружили и обстреливают хижину на дубе. Мгновенно оценил ситуацию:«Ударим с тылу. Их больше, но внезапность нам поможет. Вперёд!» В сумерках из кустов метнулись тени прямо к костру. Зайцы с боевым кличем ожесточённо набросились на врага и начали схватку. Дуглас мощным ударом снёс голову какой–то крысе, потом прорубил шлем одному хорьку, подставил щит под удар другого и ударил его под рёбра. У хищников началась паника, они подумали, что попались огромной армии и бросились в бегство. Зайцы безжалостно рубили их всех. Из хижины спрыгнули три белки и бросились в бой вместе со всеми. Уж они–то пощады не знали. Вдруг Робби заметил, что один горностай отделился от общего боя и бросился в бегство. Он рванул ему наперерез, схватил за плечо и попытался повалить, но Нортон резко развернулся и всадил кинжал белке в грудь по самую рукоятку. Теперь уже никто не мог его остановить. Рей увидел эту сцену и пробормотал:«Когда–нибудь мы встретимся, горностай» Потерь у зайцев не было, если не считать нескольких раненых. Тим сидел, привалившись к дубу и глядя на свои обожжённые лапы. Ему совсем не хотелось ничего делать, а отсутствие Гвоздики вызывало нехорошее предчувствие. К нему подошёл заяц со шрамом и остановился в молчании. Белка поднял глаза и обессиленно спросил:«Что с нашей Гвоздикой?» Сержант только опустил голову. Тим всё понял и закрыл морду ладонями. Его тело вздрагивало от рыданий. Подошедший Рей постоял рядом и тоже рухнул у дуба под догорающей хижиной. Он тоже почувствовал дикое опустошение. Когда патруль стал возвращаться, они нашли Монти и лежащую у него на коленях Гвоздику. Похоронили белочку тут же. Уже в аббатстве было решено, что Рей и Монти отправятся в горную долину, готовить местных белок к войне, а остальные с Тимом продолжат путь в Саламандастрон. ...Заяц со шрамом стоял на стене аббатства и смотрел на север... «Это была не война, а только начало, я точно знаю. Настоящая война будет решающей для всех нас», — прошептал он. Его слышал только ветер...

С Днём Рождения! Пусть серьёзные темы для дискуссий будут попадаться почаще, а аргументы — никогда не иссякать! Ну и счастья со всем остальным тоже желаю

Kirik Я просто люблю оставлять недоговорки и намёки, чтоб пострашнее было.

Багани Как раз именно "горскую", потому что она принадлежит горцам.

После долгого отсутствия вдохновения захотелось снова что-нибудь написать, и вот что из этого получилось. Ветер неистово завывал в горах, позёмка скрывала тропу, луна еле–еле пробивалась сквозь завесу снежной крупы, но небольшой отряд упорно продвигался вперёд. Ледяной воздух обжигал глотки, снег забивал глаза, ничего не было слышно, кроме беснующейся стихии, вот только ничто не могло остановить их перед поставленной целью — перевал был так близок... Заяц, белка и мышь — вот те трое смельчаков, осмелившихся бросить вызов горам в такое время. Заяц с мышью были ещё совсем молоды и неопытны, а вот в их спутнике, уже совсем не юном, но достаточно крепком, всё выдавало местного жителя, опытного проводника. Для перехода через горы все трое были хорошо снаряжены. Под толстыми дорожными плащами можно было спокойно укрыться с головой, а объёмные вещмешки, казалось, были способны вместить огромные запасы. Однако, несмотря на всё это, продолжать путешествие было небезопасно, да и нелегко, поскольку даже такой опытный проводник с трудом находил тропу. Именно поэтому было принято решение устроить привал до утра. Звери скинули мешки, достали припасённый хворост и разожгли небольшой костерок. Хотя ветер и пытался его задуть, но вскоре он вовсю пылал. Горячий ужин в таких условиях был совсем кстати, поэтому голодные путники смели его моментально, причём белка и мышь не отставали от зайца. Когда с едой было покончено, они остались сидеть у огня, ведь сон в горах зимой смертельно опасен. Делать до утра было нечего, и белка–проводник решил рассказать одну из многочисленных горских легенд. "...Было это давно, когда хищники в этих краях не враждовали с белками, а Мартин Воитель томился у Бадранга в Маршанке. Долина наша была мала и труднодоступна, поэтому никто нас не тревожил. Жил у нас в деревне один горностай, трудился как и все мы, собирал коренья, вот только водился за ним один грешок: уж очень он любил наведываться в чужие огороды и набивать свои закрома. Неизвестно, как это всплыло наружу, но настороженность соседей сменилась неприязнью к нему. Правда, никто его ни разу так и не поймал на месте преступления. Однако, его жадность пошла дальше: когда в один сезон белки страдали от неурожая и пришли к нему за помощью, он даже не пустил на порог и только закричал из–за двери:"Моё! Всё моё!" Терпению жителей пришёл конец, но открыто пойти против него никто не решился. В одну зиму горностай стал слишком часто уходить в горы, а в окрестностях стали пропадать путники, тела которых иногда находили с пустыми мешками. Конечно же подозрение пало на хищника, теперь нужны были железные доказательства. И они нашлись. Он возвращался рано утром, воровато оглядываясь, когда один из следящих заметил, что на длинном кинжале у его пояса плохо очищенные потёки крови... Больше его никто не был намерен терпеть, поэтому толпа сожгла его дом и преступник был изгнан в горы без припасов. Там он и сгинул... Вот только его неупокоенный дух бродит в этих горах и продолжает собирать жатву. Горе тому, кто осмелится в одиночку заночевать в горах, потому что тогда он попадёт в лапы к призраку... Теперь он собирает только души, а жертв находят с отрубленной головой... И ничто не может остановить его, Хозяина гор... Такова легенда, я слышал её от своего деда, а тот от своего и так далее. Первый же рассказчик был живым свидетелем этих событий", — так белка закончил свой мрачный рассказ и оглядел своих слушателей. Мышонок дрожал не то от холода, не то от страха. Заяц же не принял всё всерьёз:"Ну и что, это просто древняя страшилка, такие могут напугать зайчат, но не меня, солдата Дозорного отряда!" Белка неодобрительно взглянул на него, но сдержался. И тут в горах раздался дикий смех и вопль отчаяния. Все трое вскочили и обнажили длинные кинжалы, заняв круговую оборону у костра. Из белой мути показалась тень оказавшаяся песцом с окровавленным горлом. Ужас стоял в его глазах, устремлённых в одну точку. Похоже бедняга держался из последних сил. Он упал у ног белки и прохрипел:"Он тут, он пришёл за мной, вас тоже заберёт Хозяин гор!" С этими словами песец испустил дух. Даже храбрый горец почувствовал, как холод прошёл по жилам, а от хвастовства зайца не осталось и следа — он дрожал, как осиновый листок. Но несмотря на это все они двинулись во тьму к тому месту, откуда прибежал песец. К своему облегчению, заяц нашёл в снегу что–то острое, похожее на камень, со следами свежей крови. "Хех, я ж говорил, что нет никакого Хозяина гор, парень просто неосторожно упал на камень", — проговорил он. Мышонок тоже почувствовал облегчение и попытался изобразить хвастливое выражение на морде. Белка же наклонился к камню, осмотрел его и тихо пробормотал, надеясь, что его никто не слышит:"Да нет, это не камень... Сталь я всегда отличу. А упасть горлом точно на кинжал невозможно..." Постояв у «камня», звери развернулись и пошли на место своей стоянки, случайно не заблудившись в метели. Песца они похоронили в снегу, вырыв неглубокую ямку. Белка настоял на немедленном продолжении путешествия, и зайцу с мышью пришлось подчиниться. Вскоре они преодолели перевал и оказались в шаге от цели своего маршрута. А вслед им раздавался дикий хохот, несущий только смерть...

С Днём Рождения!!! Желаю всего самого-самого, а главное, неиссякаемого вдохновения!

С Днём Рождения!!!

miss Mak Berl Strix Отулисса Багани Спасибо за тёплые слова))