Меланхолический Кот

Мрачная зарисовка на тему "Если бы отрицалы не тупили": Чернозуб аккуратно разломил пирог пополам и отдал половину Ломоносу. - Поедим и двигаем. Нам ещё до Котира топать да доклад готовить. - Давай, товарищ! Наподдай ему! - вопил связанный Гонф. - Смотри, он большую часть себе оставил! Покажи, кто тут главный! - Что-то шумно тут, - лениво бросил Ломонос. - Ага, - Чернозуб взялся за копьё... Мартин извивался, пытаясь отодвинуться от окровавленного трупа своего товарища. Чернозуб аккуратно стряхнул крошки с меха. - Пошли, товарищ. У нас ещё много работы...

Я УЖАС ЛЕТЯЩИЙ НА КРЫЛЬЯХ НОЧИ

Я фанфики имел ввиду. Реалистично описать примирение Котира с лесными жителями при чьём-то посредничестве.

Почувствуй себя миротворцем! Наш контингент высаживается в зоне острого гражданского конфликта. Восставшие лесные жители против Котира! Сможете ли вы привести страну к миру, сохранив легитимное правительство? Что предложите сторонам? На чем будет основана компромиссная дорожная карта? Пойдёт ли Вердога на масштабные реформы, согласится ли на них Брокхолл? Откроется ли смешанный парламент из мирных и хищников? Дело за вами, командир! Если что, это тоже идея для конкурса

Хорошо, что продолжаешь В первой главе ты рассказал, как белолис расправляется с угрем, надо ли понимать, что это угорь из второй главы? Впрочем, я, возможно, слишком нагло прошу спойлеров

Наслушался я про "Изгнанника", думаю прочитать когда-нибудь, но, судя по обсуждениям, там кроется что-то очень токсичное с изуродованием молодого хорька идиотским воспитанием. А потом он же сам оказался во всём виноват. С точки зрения добрых аббатских зверей. На англоязычной Рэдволл Вики (интересный вообще ресурс для понимания, странно, что тут нечасто на него ссылаются), в разделе FAQ, есть как раз специальный вопрос про Вейла, является ли он "серым персонажем". Мистер Джейкс отвечает так: "что касается Вейла и его мотивов, то я сознательно оставил это на суд читателя. У меня было много мнений, но окончательного так и нет (the jury is still out)". И далее идёт ссылка на книжку Tribes of Redwall Mice: "Бриони пришла к выводу, что врождённое зло неисправимо (irreclaimable)". В общем, мистера Джейкса переклинило на том, что одни герои у него будут ХОРОШИЕ, другие ПЛОХИЕ, и перехода между ними быть не может. Вот только если вдуматься, это наповал убивает весь хвалёный "нравственный посыл", ибо понятие зла переводится из категории воли в категорию природы. Нравственный выбор теряет значимость. Какая вина на тех, кто следует своей природе и НЕ МОЖЕТ жить иначе? В устроенном так мире нет смысла устанавливать моральные системы (не потому ли исчезли "заповеди ордена", упомянутые в первой книге?) Отдельный, правда, вопрос, как при таком подходе в авторскую вселенную прорвались Ромска с Хвастопузом. В общем, похоже, настоящим рецептом победы над злом для Рэдволла будет организовать тотальный геноцид всем этим мерзким ласкам-хорькам-лисам-крысам, и тогда наконец-то вся СЦМ станет обителью мира и покоя. Если будет, кому этими благами наслаждаться...

В "Саламандастроне" (он же "Война с горностаем") как раз было описано некое "доисторическое" (так в переводе) чудовище, которое жило в великом южном озере и которого боялись землеройки.

Всё-таки если и вводить такую вещь, как творческая агитация, то лучше разделить её с самими выборами "неделей тишины". И, может, не переносить лайки за работы на зверей и книги, а как-то по другому это продумать?

Это аргумент против той точки зрения, что "проголосуют за что угодно, лишь бы было про моего героя"

В "Войне с Котиром" летучие мыши, конечно, достаточно проходные герои. Похоже, автор поселил их в горах для того, чтобы помочь Мартину добраться до Саламандастрона, ну и разнообразить путь приключениями. Однако, если задуматься, существа, способные летать, и воспринимающиеся зверями как "свои" в большей степени, чем птицы, могли бы весьма разнообразить и углубить сюжет. Их сферой деятельности могут быть разведка, почта, торговля как минимум. Соответственно, "продавая" услуги такого рода то Рэдволлу, то Саламандастрону, летучие мыши могли бы выбраться из своего прозябания в горах на более достойный уровень.

Слоган наступающего года: Звери хотели войну с Котиром? Они её получат!

Я отдал голос Зайцу-почтальону от Рангвала, Воробьиному курьеру Гриди и Гербу почтовой службы от Дика. Заяц-почтальон меня цепляет (как и вообще рисунки этого автора) какой-то своей детскостью и наивностью. Конечно, хочется пожелать Рангвалу поработать над построением фигуры, покраской и прочим, но и не потерять задатки и настроение. Воробьиный курьер привлекает как исполнением, так и описанием, в котором персонаж хорошо вписан в лор. Также погружение и проработанность видны в работе с гербом. Понравилось указание на то, что почта - это не просто отдельно взятый почтальон/письмо/здание, а именно сеть отделений (плюс связь между ними, координация, служащие и так далее). То есть, речь идёт об инфраструктуре, чего мистер Джейкс, как можно понять, не любил.

Ну если бы Рэдволл был comparable to R.R. Martin, то к концу каждой книги погибало бы большинство персонажей. И совсем не только отрицательных.

Я проголосовал за Трисс. На вашем острове всё ещё процветает тирания? Тогда белка Трисскар идёт к вам!

Видно, Мартин проспал несколько часов, и когда он вынырнул из тревожного забытья, в казарме было совсем темно. Лишь слабая лампа бросала отсветы на грязные стены. Мартин лежал, смотря в тёмный потолок и припоминая печальные события минувшего дня, как вдруг через храп спящих зверей услышал чей-то тихий голос. Слегка повернув голову, он разглядел во мраке две фигуры, маленькую и высокую, над тем лежаком, где спала Грат. - Рана не опасная. Но ей стоит отлежаться. Надо дать ей зажить. - Ты не считаешь её врагом? Ромска и Фиалка? Что они тут делают? Мартин сжал рукоять меча. - На нашем острове никогда не знаешь, кто друг, а кто враг… Пойдём отсюда. Мартин вспомнил, что ведь именно Фиалку пираты скинули с корабля навстречу лодке. Потом Фиалка сбежала от самых дверей аббатства, чтобы набиться в экспедицию. А вот теперь она защищала Ромску и болтала с ней в ночной тьме. Без единого шороха он встал с ложа и проскользнул к выходу. Мириады звёзд пылали в небесах точно так же, как и почти сутки назад, когда ещё полный надежд Мартин спрыгнул на берег Сампетры. Несколько метеоров перечеркнули небосклон, но созерцать красоты природы времени не было. Ромска с Фиалкой стояли, прислонившись к стене казармы, и в кромешной мгле Мартин едва видел их силуэты. Мысль с беспощадной услужливостью выстраивала логические цепочки. Почему Фиалку бросили в море? Чтобы отвлечь преследователей? Или именно для того, чтобы она оказалась в лодке? Потом, когда её с землеройками отправили в аббатство, она тайно вернулась – почему? Доказать, какая она взрослая и ответственная? Или… ради того, чтобы оказаться внутри команды… …И вести её на верную гибель?! А теперь, воин, попробуй доказать сам себе, что совершенно ненамеренно Фиалка завела аббата в лес прямо навстречу пиратам! Несмотря на ночную прохладу, Мартин опять резко вспотел, как недавно при взгляде в глаза Ублаза. Может ли диббун быть преступником? Предателем? Мартин хорошо знал историю Витча, крысёнка-прихвостня Слэгара. В семье рассказывали, как этот маленький бандит издевался над пленниками. Отец Мартина, сам ещё будучи диббуном, сразу понял, кто к ним примазался, и безуспешно пытался предупредить Матиаса. Но ведь Фиалка была совсем другой! Да было ли когда хоть что-то злодейское в милой полёвке, маленькой весёлой хохотунье, выросшей в стенах аббатства? Смотря, как её синее платьице мелькает среди деревьев, мог ли он подумать, что однажды его обладательница предаст их всех с хладнокровием, которому позавидовали бы любые Селы и Слэгары? Никогда ещё Мартин не желал так сильно, чтобы всё оказалось кошмарным сном. - Ты пыталась поговорить с Ублазом? – спросила Фиалка. - Ага, естественно, - Ромска злобно хмыкнула. – Вдалбливала, что сейчас единственный для него шанс спасти шкуру – пойти на уступки пиратам. Отдать им лес, всё, что они хотят… Чтобы сохранить если и не корону, то хоть свою поганую жизнь. Но нет, он же самый крутой, конечно… Если тебе всегда везёт, однажды ты слепнешь. И уже не видишь ничего дальше собственной кривой хари. Несколько минут они молчали. Мартин стоял, прижавшись к косяку, едва дыша и стараясь не шевелиться. По стене медленно двигался огонёк лампы в лапе часового. - Почему ты стала пиратом? – спросила Фиалка. - А ты уверена, что тебе стоит это знать? - Нам в аббатстве говорили, что пираты злые… А ты добрая! - Не называй меня доброй!!! Фиалка испуганно затихла. Теперь молчание продлилось ещё дольше. Мартин уже хотел выйти из своего убежища, как Ромска заговорила снова: - Моя семья рыбачила здесь, на Сампетре. Потом, когда Ублаз пришёл к власти, отца забрали строить флот. А после смерти мамы братья подались в пираты, да и я с ними. Так казалось проще, чем трудиться. Золото, вино, кровь – своя и чужая… Вот только назад пути нет. Ты носишься по морям за добычей сезон, другой, а потом понимаешь, что жить по-другому уже и не можешь. Особенно, когда такие же все, кого ты знаешь… - Послушай… Отправляйся с нами в Рэдволл! – чуть не вскрикнула Фиалка. – У нас для любого место найдётся! - Ага, на виселице… Ты понимаешь, что меня ждёт после всего? Нет, это не походило на разговор двух злодеев. Видно, думал Мартин, эта пиратка просто дурила голову наивной девчонке. Наивной – не благодаря ли тому, что Рэдволл всегда стремился нести добро? Пока наконец одна юная полёвка не решила, будто хищники заслуживают лучшего отношения? - Знаешь… Ты похожа на моего сына, - тихо сказала Ромска. - Он… пират? - Нет. Теперь уже. Он утонул много сезонов назад. Послышался вздох. - Иди в мою комнату и постарайся выспаться. А потом… Мы сделаем всё, чтобы ты вернулась домой. Фиалка, сонно покачиваясь, прошла мимо дверей казармы в сторону закрывавшей звёзды громады цитадели. Стало быть, пока Мартин спал, Ромска поселила мышку у себя… Ничего хорошего это не предвещало. Он шагнул из дверей и медленно двинулся к Ромске. - Эй, ты! Приятно быть добренькой в детских глазах, да? Жаль только, семья Лутры не сможет оценить твоё актёрство! Ромска стояла, не шевелясь и глядя прямо на приближавшегося воителя. Вскоре Мартин увидел её глаза, большие и тёмные, но куда более живые, чем у Ублаза. - Решила сделать из неё себе подружку? Товарку по кровавому ремеслу? Здесь её защищаю я, и ни один рэдволльский диббун не будет жить с пиратским отребьем! - Защищаешь? – наконец сквозь зубы произнесла Ромска. – И именно поэтому поселил её в казарме среди солдатни? Слушай, ты, воин Рэдволла или как там тебя… Это твоя гениальная идея – притащить ребёнка на пиратский остров? Мартин хорошо помнил, как они подняли в лодку промокшую Фиалку. Как под присмотром землероек она отправилась в Рэдволл, тайком вернулась и вновь очутилась в лодке… Но рассказывать всё это какой-то бандитке Мартин не собирался. - У нас даже диббуны стремятся бить таких, как ты! - Ох, какой пафос! – Ромска закатила глаза. – Ты хоть понимаешь, герой, что с ней сделают наши парни, попадись она к ним в лапы?! - С ней я, Мартин Воитель! - Да, да, скажешь это, валяясь рядом с ней в луже крови… - Короче, ещё раз увижу тебя рядом с ней – познакомишься с моим мечом! – Мартин медленно извлёк клинок из ножен, и древняя сталь блеснула в холодном свете звёзд. - Ха! Рассказать тебе, сколько мечей я испробовала на собственной шкуре? Думаешь, твоя железяка меня сильно удивит? Хочешь – давай, прирежь меня… Ведь от этого всё изменится, правда? Вы вернётесь домой, выдры оживут… Ромска, не отрываясь, глядела Мартину в глаза. Совсем недавно он уже сталкивался с презрением пирата к смерти, которое его удивило – он ведь привык думать о них как о трусливых тварях, чуждых всему, что можно хоть как-то уважать. Нож-в-ребро, тот пират, которого они взяли в плен на берегу Страны Цветущих Мхов, как же он тогда сказал… «А мне всё равно помирать». - Однажды вам воздастся за всё, - твёрдо произнёс Мартин, убирая меч. – За разбой. За кровь. За семью Лутры. Настанет день, когда жители Страны Цветущих Мхов доберутся до вас, сожгут ваше поганое гнездо, и все вы отправитесь в тёмный лес! Он развернулся к цитадели и сделал пару шагов, но услышал из-за спины спокойный голос Ромски: - Я не участвовала в том деле. Если это тебе, конечно, интересно. Мартин обернулся. - Кому ты врёшь? Я прекрасно слышал, как Ублаз сказал, что именно вы убили семью Лутры! - Конва оставил меня старшей на корабле, а сам пошёл на берег с матросами. Я видела, как они тащили окровавленные мешки с добычей. А теперь скажи-ка, Мартин… – глаза Ромски прищурились, – тебе не кажется странным, что в холте мирных выдр нашлись золотые кубки, браслеты, камни? Этот жемчуг, наконец? И откуда, как думаешь, Ублаз про них знал? - Что ты хочешь сказать… - Холт Лутры был такими же пиратами, как и мы! - Что? Решила оправдать подельников? – Мартин снова положил лапу на рукоять меча. – И я, по-твоему, должен на это купиться? На твою очередную ложь? - Купиться? Нет, конечно! Ты же воин добра и света! Только плевать тебе на тех выдр, плевать на Фиалку, перед которой ты красуешься… Впервые за много сезонов я была счастлива, когда увидела, что ваша лодка её подобрала… Но нет, тебе понадобилось тащить её с собой, наделать подвигов, чтобы узреть восторг в глазках малосезонки… Фиалка будет жить со мной, пока вы отсюда не уберётесь! Понял, ты, самовлюблённый пижон?! На морде хорчихи сверкнули слёзы, но Мартин не обратил на них никакого внимания, как и на то, что их вопли могли уже перебудить всю крепость. В груди вспыхнул огонь. Какая-то наглая пиратка вздумала поносить его, воина Рэдволла, хранителя легендарного меча! - Закрой грязную пасть, ты, пиратский потрох! Вякнешь ещё хоть одно лживое слово – выпущу кишки, как всем твоим дружкам, что вставали у меня на пути! - Заткнитесь оба!!! Вздрогнув, Мартин и Ромска обернулись к дверям казармы. Грат стояла, опираясь на косяк, и её тяжёлое дыхание хорошо было слышно в наступившей тишине. - Если вы всё ещё не поняли, - прорычала выдра, - мы все здесь на одном корабле. И он на всех парусах мчится к тёмному лесу. Развернуть его сможем только вместе. Перессоримся из-за наших ошибок и преступлений… - она пристально посмотрела на Ромску – погибнем все. Спокойной ночи. Мартин всё ещё растерянно смотрел ей вслед, как услышал звук торопливых шагов. Со стороны цитадели к нему бежал, размахивая лапами, Звездохват, а за ним мелькала ещё чья-то фигура. Примечание. Итак, да, я считаю, что семья Лутры (в оригинале для их обозначения использовано слово holt. На сайте redwall.fandom.com поясняется, что «in the world of Redwall, a holt is a name for a tribe of otters, who generally live near the sea or ocean, but will often live near rivers or streams») была отнюдь не мирной, белой и пушистой. Слишком большой контраст между образом живущих на лоне природы туземцев-рыболовов и контекстом, в котором он дан в книге. Почему в их норе (холт, видно, был небольшой, раз всех убитых Грат захоронила в одной норе) лежали сокровища? Почему там же хранились Слёзы Всех Океанов, причём не сами по себе (нырял, нашёл и припрятал), а в аккуратной, специально для них изготовленной коробочке? Откуда, наконец, Ублаз узнал про это крошечное поселение и о Слёзах? Вывод: скорее всего, там был схрон или перевалочный пункт контрабандистов, по сути – конкурентов Ублаза (если что, я их убийства не оправдываю, но оно выглядит уже не как подлое преступление хищников против мирных жителей, а как бандитская разборка). В дальнейшем повествовании к этой теме я ещё, наверное, вернусь.

Тут как-то задавали недоуменный вопрос, почему Янтарь раскручивала тему сопротивления аккурат тогда, когда заболел Вердога и нежданно-негаданно появился Мартин. Нет, всё-таки до этого что-то было, восстание, о котором Мартину рассказал Гонф (однако эту историю мы знаем со слов его и Беллы, а им выгодно было показать пришельцу, какие мы о-го-го и как страдаем от кровавого кошачьего режима). Тем не менее, видно, что массовые формы с уходом крестьян в леса сопротивление приняло лишь той трагической для Котира зимой. Причина этого, очевидно, именно в болезни отравлении Вердоги и переходе власти по факту в лапки его не слишком талантливой дочурки. Именно она, похоже, дала котирскому воинству карт-бланш на террор и отъём пищи у населения уже без всякого контроля. В начале книги Ломонос так и говорит: “Discipline has gone to the wall since Lord Verdauga’s been sick.” (Похоже, эта фраза в перевод не вошла, ха-ха). В результате армия быстро разлагалась, превращаясь в толпу мародёров, а сопротивление получило массовую поддержку. Молодец, Цармина, что тут скажешь. Что же мог сделать Вердога, особенно если бы отравление не состоялось? Да много что, на самом деле. Проявить заботу о населении хотя бы ради красивой картинки, там устроить раздачу хлеба и сыра. Подкрепить результат показательной казнью самых наглых мародёров. Ещё отличный вариант - раздать солдатам землю и заодно перетасовать крестьян. Вы вот, господа Бен и Гуди Колючки, будете жить теперь здесь. А рядом с вами будет участок Ломоноса. Он хороший парень, только грубоватый, и надо его подучить землю обрабатывать. Вы с этим справитесь, я верю. Вообще раздача земель ветеранам - вполне рабочая практика ещё в Римской Империи. В конце концов, солдатам явно не сладко было сидеть в этой холодной развалине, каковой изображён Котир. Есть вариант посложнее - строить города, дороги, поощрять торговлю, ввести законодательство. Но это весьма цивилизованные вещи, а Вердога у нас не римлянин всё-таки, а раннесредневековый варварский warlord. Тем не менее, тогда тоже были примеры успешного поселения на завоёванных землях, хотя бы англосаксы в Британии. Поселились там, потеснили всяких бриттов с пиктами, создали королевства да и жили несколько столетий до уже норманнского завоевания. И когда я ещё впервые читал "Войну с Котиром", в глаза бросился тот комфорт, что царил в партизанской вольнице. Мартин просто попадает в какой-то отель in country style с мебелью, жратвой и всеми удобствами. Хотелось спросить... Ребят, в зачем вам вообще этот Котир? Живите себе в лесу, где вам норм, а крепость сама загнётся очень скоро. Кстати говоря, никто не в курсе: белки и выдры, они всегда были лесными дикарями или же обрабатывали землю вместе с ежами и кротами?

Дорогие любители помучить себя покопаться в каноничной географии. Встретилась тут мне "Ballad of Tammo", вроде как из книги "Дозорный отряд" (я её не читал, поэтому не знаю, к чему она там). Так вот, там поётся буквально следующее: "Навсегда останется в памяти то, как мы маршировали, грандиозные пиры. Я расскажу тебе о них всех, с западного берега Саламандастрона и на север, до Рэдволла" (Forever fresh in memory. The way we marched, the feasts so grand, I’ll tell you of them all, From Salamandastron’s west strand, And north up to Redwall). Эээ... на север? Я привык думать, что Рэдволл с Саламандастроном на одной широте... Или я что-то не понял? Текст: https://redwall-lyrics.tumblr.com/post/141341501441/sometimes-i-sit-here-through-the-night-dreaming Можно послушать:

Похоже, мистер Джейкс сначала придумывал страшных-ужасных-кровавых злодеев, а затем понимал, что если писать всерьёз, то у мирняков против такого шансы минимальны. А потому в течении повествования резко снижал планку, так что на хороших обильно сыпались рояли в кустах и "боги из машины", а вторые стремительно деградировали до толпы бессильных тупиц.

Теперь идём дальше. Бонифаций стоял в середине огромного помещения, которое странным образом походило на большой зал Рэдволла. Шеренги зайцев в форме, длинные, безмолвные, вытянулись вдоль тёмных каменных стен. Своды зала терялись во мраке, а из него свешивались тяжёлые знамёна с мордами хищников. Клуни Хлыст, Слэгар Беспощадный, Ублаз Безумный Глаз, Белолисы – кто-то старательно вышил мрачные образы тех злодеев, с которыми некогда сталкивались рэдволльцы. Впереди возвышался чёрный трон, а на нём восседал владыка горы – гигантский барсук в доспехах и с обнажённым мечом на коленях. - Бонифаций из Рэдволла, ты оскорбил меня! Голос владыки звучал, словно завывание ветра зимней ночью. - Дорогой владыка, я не… - Молчать! - Я не брал… - Молчать!!! Вы вздумали готовить бунт в наших землях! Вы прислали сюда ту белку! И вот моё слово: раз Рэдволл хочет войны – он её получит! Эу-а-а-лия-я-я!!! - Эуалия! Эуалия! Эуалия! – тут же подхватили зайцы. Древний боевой клич Саламандастрона ревущим потоком обрушился на Бонифация, заставил согнуться и зажать уши. Он ощутил себя песчинкой, уносимой яростным ветром. Несмотря на все усилия, война всё равно начнётся. Виноват ли он в этом? То, что он пытался делать, как посол, тот, кому Рэдволл доверил миссию мира – было ли этого достаточно, чтобы предотвратить сползание в кошмар? К воинственным крикам зайцев примешались звуки глухих ударов, как будто кто-то ломился в зал снаружи. Не выдержав, Бонифаций закричал… Все голоса смолкли, и лишь грохот раздавался, заполняя собой всё, молотом отдаваясь в черепе… …Мышь лежал на кровати в комнате для послов, а в дверь кто-то осторожно постукивал. Бонифаций помнил такое – когда на грани сна и яви реальные звуки, прорываясь через забытье, кажутся совсем не тем, чем являются. Он искренне улыбнулся льющемуся через узкое окно тусклому свету. Какое же счастье – понять, что пережитый тобой ужас – только сон! Гонф уже встал и открыл дверь. До Бонифация донёсся женский голос, и он поспешно натянул штаны и набросил рубаху. - Ребята, вы простите, пожалуйста, что без предупреждения… - торопливо говорила гостья. – Совсем позабыли согласовать журналистов, или согласовали, да вам не сказали… В дверь просунулась голова зайчихи в аккуратной синей косынке. Через мгновение она влезла в комнату, отодвинув смущённого Гонфа, и Бонифаций понял, что в самом скором времени население Саламандастрона увеличится как минимум на одного жителя. - Меня зовут Синеглазка, и я представляю комитет дружбы и взаимопомощи! Возьмите, пожалуйста, это наш подарок! – зайчиха придерживала лапами корзинку, из которой шёл аромат свежей выпечки, оперев её прямо на свой необъятный живот. Бонифаций снял с корзинки тонкую скатерть и увидел несколько аппетитных румяных хлебов, головку сыра и темневшую между ними бутыль. Синеглазка поставила ношу на стол, достала хлеб, но тут он хитро вывернулся у неё из лап и шмякнулся на пол. Кряхтя и придерживая лапой пузо, она нагнулась… - Что ты делаешь! – Бонифаций от ужаса резко перешёл на фамильярную форму обращения, что вроде бы не соответствовало дипломатическому этикету. Сейчас, впрочем, об этом он думал меньше всего. – Тебе нельзя нагибаться! Побереги себя! Он поднял хлеб и посмотрел зайчихе в глаза. - Извините… Я немного, ну, позволил себе… - Ничего страшного! Здесь все свои! – Синеглазка тихо, колокольчиком рассмеялась, и Бонифаций подумал вдруг, что видит сейчас самого приятного зайца со дня своего прибытия в Саламандастрон. – Во-первых, я должна сообщить прекрасную новость. Вчера случилось недоразумение с дарами, так вот, всё выяснилось! Там то ли посчитали неправильно, то ли что, но сейчас недостающее уже нашли! - А! Я говорил, говорил! – заголосил Гонф. – Конечно, нашли, тут у нас воров нет! Бонифаций улыбнулся, покосившись на Гонфа и ощутив в душе тихую, тёплую радость. Несмотря на болтливость и обжорство напарника, он успел привязаться к нему и мысль, что тот так и не смог совладать со своими воровскими гонфеллинскими наклонностями и подставил посольство, была, в общем-то, невыносима. Но теперь всё разрешилось, и можно было облегчённо вздохнуть. Синеглазка явилась светлым вестником после мрачной ночи и кошмарного сна, за что Бонифаций был ей искренне благодарен. - Во-вторых, как я уже сказала, пришли журналисты! Знаете, их там целая орава, никогда столько не видела! Мы, конечно, объяснили, что надо подождать, но вы знаете ведь эту братию… Лучше их не сердить, а то распустят про вас невесть что! То, что он знает журналистскую братию, относительно Бонифация было сказано излишне смело. С «Вестником Цветущих Мхов» – листком, который писцы старательно заполняли новостями в Рэдволле и который следом рассылался по подчинённым землям –дел он особо не имел. Да и последние сезоны в нём едва ли что появлялось, кроме очередных статей о хозяйственных успехах. Стоило Бонифацию с Гонфом в сопровождении Синеглазки выйти из горы в просторный двор, как тут же на них налетела целая толпа зайцев в сюртуках и жилетах. Кое на ком красовался бант или высокая шляпа, и все они держали в лапах листы бумаги. - Господин посол, позвольте несколько вопросов! - Скажите, что такое справедливая свобода? - Как вы оцениваете отношения Саламандастрона и Рэдволла? - Договор реки будет продлён? - Почему в Стране Цветущих Мхов закрывают святилища? Вопросы морским валом накатили на Бонифация, и он растерянно озирался, не зная, кому из этих бойких зайцев надо отвечать. - Так, так, товарищ, спокойно! – Гонф решительно выступил вперёд. – Э, Бонни, разве никто тебе не говорил, что я – король журналистов? Сейчас мы с этой братией мигом разберёмся! Он встал перед Бонифацием и уверенно поднял лапы. Удивительно, но гул заячьих голосов тут же смолк. - Так! Товарищи! Господа! Мы всё понимаем, но времени у господина посла немного! Пожалуйста, только самые актуальные вопросы! - Господин, что такое справедливая свобода? Хотелось бы узнать её определение… — осторожно спросил заяц с большим фиолетовым бантом на шее. - Справедливая свобода – это справедливость, являющаяся свободной, и свобода, являющаяся справедливой! – выпалил Гонф. – В одних странах слишком много свободы без справедливости, где-то есть справедливость без свободы, а Рэдволл объединил в себе эти ценности без ущерба! Так, следующий вопрос! Бонифаций с удивлением смотрел, как его товарищ вертелся, тыкал туда-сюда, заставляя журналистов то наперебой спрашивать, то быстро записывать ответы. Нетрудно было заметить, правда, что фразы Гонфа происходили из официальных статей и лекций, что давно уже ходили по Стране Цветущих Мхов и служили поводом для анекдотов в тавернах. Краткость тезисов Справедливой Свободы успешно сочеталась с их же недосягаемостью для мышления обычного зверя, так что можно было просто спокойно решить: «так, это, конечно, не моего ума дело, но всё идёт хорошо». - Что? Да у нас самая лучшая армия! – возмущённо воскликнул Гонф, когда один молодой заяц очень робко задал вопрос о военном сотрудничестве Рэдволла и Саламандастрона. – Видел бы ты, какие парни у нас в ополчении! Мыши, ежи, выдры! Да каждый десятерых ушастых… Синеглазка с удивительной для беременной ловкостью обняла Гонфа и зажала ему рот. - Господа, опрос закончен! Пожалуйста, расходимся, у послов нет времени! Мы с удовольствием почитаем ваши статьи! - Все слышали? Развлечение закончилось! – крикнул стоявший у дверей заяц в мундире. Тряся бумагами, продолжая что-то лихорадочно записывать и обсуждать, толпа журналистов довольно резво вытекла через ворота в каменном заборе. Бонифаций подумал вдруг, что эти шумные зайцы, обрушившие на него с Гонфом всю эту кучу вопросов, странным образом напоминали гигантских чаек, на съедение которым в древности Бадранг пытался отдать легендарного Мартина Воителя. Ну а Синеглазка, соответственно, стала Розой, что прогнала птиц своими воплями. - А ты неплохо справился, - зайчиха улыбнулась Гонфу. – Теряться не надо, но и лишнего говорить не стоит. Только не удивляйтесь, если в статьях найдёте… ну… не совсем то, что вы сказали! Гонф ухмыльнулся и подмигнул Бонифацию: вот, мол, видишь, каким полезным я оказался! Повернувшись, он с откровенным любопытством уставился на живот Синеглазки. Опасаясь, что товарищ сейчас отпустит нечто неуместное, Бонифаций быстро сказал: - Кстати говоря, у нас сегодня свободный день. В смысле, без всех этих мероприятий. Я думаю пройтись по городу, как смотришь на это? - Пройтись? Слушай, я хотел в казарму сходить, выдр наших проведать… Давай тогда вечером встретится, хорошо? Секунду подумав, Бонифаций кивнул. Он понимал, что «проведать» для Гонфа значило «всем вместе напиться» и последствия такое времяпрепровождение могло иметь не самые лучшие, но и отделаться от товарища хоть на полдня был не против. Да и в самом деле, раз уж зайцы сотни сезонов сидят в своей цитадели, они пусть и отвечают за порядок в ней! Гора – Саламандастрон, город – Саламандастрон, вся страна – тоже Саламандастрон… Интересно, сами жители их не путают? Бонифаций шагал по вымощенной гладким камнем чистой и широкой улице, с интересом глядя по сторонам. В Стране Цветущих Мхов было принято считать, что здесь только тем и занимаются, что маршируют да мучают рабочих на заводах. Однако то, что Бонифаций видел сейчас, не очень-то соответствовало этой мрачной картине. Кругом текла шумная, весёлая толпа из самых разных зверей, которые болтали, торговали и покупали, спорили о ценах и событиях. Больше всего здесь было зайцев, но среди них тут и там мелькали выдры, белки и ежи. Лисы и хорьки держались куда свободнее, чем в Цветущих Мхах. Собственно, там они и встречались гораздо реже, да и на глаза старались не попадаться. Несколько раз Бонифаций замечал летучих мышей, племя которых, как он знал, проживало в горах, и даже енотов – уроженцев далёких западных земель. Местный серый камень смотрелся суровее красного песчаника рэдволльских стен и зданий Рэдволлбурга. Правда, совсем уж мрачными дома Саламандастрона Бонифаций признать не мог: всё-таки их неплохо украшали всяческие колонны, карнизы и мозаики. Аккуратные резные ставни прикрывали окна, а под ними в горшках росли цветы. К нижним этажам лепились манившие товаром магазинчики. Бонифаций разглядывал то посуду с Терраморта, то яркие ткани и мебель из Рифтгарда, то экзотические плоды Сампетры, но чаще всего здесь торговали рыбой. Её запах смешивался с угольной вонью, что вместе с морским воздухом создавало какую-то совершенно неповторимую атмосферу. Саламандастронцы к ней, похоже, давно привыкли, но вот Бонифаций совсем не хотел бы жить среди таких ароматов. Море – это, конечно, здорово, но ветерок, дующий с родных лугов, насыщенный духом молодой зелени, оно никак не могло заменить. Покупатели толпились у лавок, откуда слышался говор и звон монет, но Бонифация всё это изобилие толкало на невесёлые мысли. До сих пор он привык думать, что Саламандастрон накрепко привязан к Стране Цветущих Мхов благодаря хлебу, вину и другим ресурсам, что текли из неё щедрым неиссякающим потоком. Мы вам даём пшеницу, вы нам – металл, на этом нехитром и выгодном для всех обмене зиждился вечный союз Рэдволла с барсучьей крепостью. Но теперь, с концом пиратства, море из врага превратилось в друга. По его водам прибывали сюда новые богатства, и не случится ли однажды так, что побережье просто перестанет нуждаться в товарах из глубин континента? Присмотревшись к городу, Бонифаций понял, что ещё казалось необычным. Религия. Святилища в честь всевозможных богов и героев втискивались между домами и темнели в маленьких садиках, а за их распахнутыми дверьми виднелись огоньки свечей. Кое-где Бонифаций встречал знакомый круг, разделённый на четыре сектора – образ великих сезонов, где-то натыкался на статуи знаменитых зверей, а в иных храмах висели кресты. В Стране Цветущих Мхов с началом эпохи Справедливой Свободы, когда население ударилось в модный теперь материализм, святилищ с каждым сезоном становилось всё меньше – одни переделывались в хозяйственные заведения, другие просто стояли заброшенными. На просторной площади стоял монумент Солнечного Блика Булавы. Золотая полоса на лбу древнего барсука сияла так, что слепила глаза, и Бонифаций, прищурившись, свернул в узкий переулок. «Рай для зверят» –гласила надпись на доске у высокой резной двери. Написаны эти слова были на двух языках, северо-континентальном и рифтгардском. С последним Бонифаций познакомился на курсах в аббатстве, правда, вполне так его и не изучил. Он толкнул дверь и услышал звон колокольчика. Собранные из множества стёклышек окна едва пропускали в лавку дневной свет. Внутри, однако, неяркие масляные лампы создавали приятный полумрак, который рождал в душе ощущение чего-то сказочного. На полках громоздились игрушки – мягкие куклы разных зверей, маленькие домики и замки, мебель и посуда. Рядом висели связки деревянных мечей и копий, луки со стрелами, у которых вместо острия торчал твёрдый шарик. Получить таким по собственному туловищу было, конечно, не смертельно, но и не особо приятно – Бонифаций хорошо помнил это по диббунским сезонам. - Уважаемый, вам подсказать что-нибудь? Бонифаций обернулся и увидел молодого улыбающегося хорька в рубахе и ярко-красном жилете. - Не знаю, я пока смотрю просто… - смущённо ответил Бонифаций. К такому обращению он не привык. В Стране Цветущих Мхов продавцы никогда не спрашивали, что интересует посетителя, да и при небогатом выборе вопросы смотрелись бы странно. - Ищете что-то для своего мышонка? Вы из Рэдволла, я угадал? Бонифаций искоса взглянул на продавца – подобная проницательность заставила его невольно напрячься. - Вообще-то да, но как… - Элементарно, товарищ! Коли видишь молодого статного мыша в хорошей тунике и с кинжалом – говори, что он из Рэдволла, не ошибёшься! Тут как раз ваше посольство прибыло, я слышал! Итак, вы хотите сделать подарок своему маленькому… сыну? Брату? А, быть может, самому себе? - Племяннику, - ответил Бонифаций. Хорёк говорил с сильным акцентом, который он где-то уже слышал. Да, конечно – такой же звучал в речи той лисицы, что рисовала в сокровищнице. - Прекрасно! Что же нам подобрать? Меч, лук? Или лошадку? А что, если подарить нашему юному непоседе кораблик? Бонифаций скользил взглядом по игрушкам. Мягкие пухлые звери смотрели на него блестящими металлическими глазами. Среди них он вдруг увидел куклу Мартина Воителя. Длинный стёганый шов изображал улыбку и придавал герою глуповатое выражение, а на привязанном к лапе Мартина деревянном мече довольно искусно были выжжены буквы: «Я АИСТАМ». Видно, мастер знал некоторые сюжеты из рэдволльской истории, да не очень разобрался, что к чему. - А вот, пожалуйста, новая забава – конструктор! – хорёк достал с полки коробку из плотной бумаги. – Можно взять да и выстроить ваше чудесное аббатство в миниатюре из таких вот деревянных деталей… Или вообразить себя Клуни Хлыстом и устроить осаду… Впрочем, ладно, не будем об этом! Бонифаций задумался. Матиас больше предпочитал сидеть дома, чем бегать по улицам, да и склонность к интеллектуальным занятиям успел проявить. Пожалуй, игрушка, которую тут называли «конструктором», ему прекрасно подойдёт. - Хорошо, я беру этот… конструктор! – уверенно сказал Бонифаций, отсчитывая монеты. Хорёк взял их, но в его глазах на миг мелькнуло недоумение. Да, здесь вроде как положено торговаться. Жителям Страны Цветущих Мхов это было незнакомо, да и какой смысл спорить о ценах, прочно установленных государством? Пока хорёк аккуратно завязывал коробку в пакет, Бонифаций подошёл к шкафу с книгами. Читать он любил, правда, книга – вещь не из дешёвых, поэтому удивительно было видеть в маленьком магазине целые полки, заставленные томами. - Интересуетесь литературой? – продавец вновь оказался рядом. – Вот, обратите внимание, рифтгардско-континентальный словарь с грамматикой и текстами! Мы в Рифтгарде уделяем большое внимание изучению языков, да! «Он из Рифтгарда! Значит, и та лиса оттуда же…» - быстро подумал Бонифаций и взял в лапы книгу в твёрдой тёмной обложке. Открыв её, он открыл рот от изумления: страницы были усыпаны маленькими, удивительно ровными и одинаковыми по размеру буквами. Какой же зверь трудился, столь аккуратно выводя такие значки? Да книга эта стоит, видать, целое состояние! - Большое спасибо, но у меня не хватит денег. Писарь, создавший этот словарь, положил столько труда… Хорёк хихикнул. - Да, дёргать рычаги пресса – тоже труд… - Пресса? - А у вас нет такой штуки? – хорёк удивился, похоже, абсолютно искренне. – Там пластина с буквами из металла, её обмазывают чернилами, прижимают к бумаге, и страница готова! И не надо буковки выписывать! - Невероятно… - выдохнул Бонифаций. – Отлично, эту книгу я тоже возьму. Но вот что ещё… - Любая услуга за умеренную плату, товарищ! - Теперь меня интересуют не вещи, друг, - Бонифаций опёрся о длинный прилавок и неотрывно смотрел хорьку в глаза. – Знания. Ты же из Рифтгарда, так? Можешь рассказать, что происходило в вашей стране сразу после революции Трисс и падения чистых хорьков? Продавец замер. Вся его весёлая бодрость в миг улетучилась, сменившись растерянностью. - Товарищ, запомни первое правило Рифтгарда: ни с кем не говори о белке Трисс! – пролепетал он, собравшись с духом. – И, тем более, упаси тебя небеса спорить о ней! Прости, я не хочу… не могу говорить об этом. Пожалуйста, не надо… Бонифаций нахмурился. Просто так отступать он не собирался. - Ты сказал, что слышал о посольстве из Рэдволла. Так вот, я – его участник. И мне необходимо знать о всей этой истории с Трисс. Или, может, мне обратиться к вышестоящим инстанциям? Заодно посетовать, что граждане Рифтгарда не хотят оказать мне совсем небольшое содействие… Угроза была, конечно, такая себе, да Бонифаций особо и не рассчитывал на неё, однако на хорька она подействовала ужасно. Его рот беспомощно приоткрылся, глаза бегали туда-сюда, а лапы дрожали. - Значит, вы посол! Ну конечно, я должен был догадаться… Хорошо, хорошо, пройдите вот сюда… - он торопливо распахнул неприметную дверь. – Будем считать, у нас обед… Войдя, Бонифаций оказался в маленькой комнатушке, окно которой выходило во двор. Посередине стоял низкий стол, у стены – скромная кровать, вокруг которой валялись коробки и книги. Видимо, здесь хозяин и отдыхал, и вёл бухгалтерию. Над кроватью висело несколько рисунков акварелью, изображавших замок над гаванью и корабли в море. Озираясь, Бонифаций подумал вдруг, что сейчас он останется наедине с хищником в замкнутом пространстве, откуда его вряд ли кто-то услышит. В памяти всплыли истории про то, что хищники исповедуют тайные культы и любят есть не только мясо, но и плоть разумных, что во всех странах считалось страшнейшим преступлением. Один миг – и доброжелательный продавец превратится в жестокого убийцу. Бонифаций почти ощутил, как клыки хорька впиваются в его мышиную шею. Лапа инстинктивно потянулась к кинжалу… - Вот, пожалуйста, чаёк! Бонифаций резко обернулся, едва не отпрыгнув, однако хорёк выглядел вполне мирно. В лапах он держал поднос с чайником и двумя миниатюрными чашками. Мышь взял одну, поднёс ко рту, однако отпил тогда лишь, когда хозяин сам сделал глоток. - Так… Значит, ты хотел услышать о белке Трисскар? Да, пожалуй, она – самый знаменитый зверь в нашей истории… Ну, с континентальной точки зрения. А на нашем добром острове одни её истово обожают, другие же ненавидят с не меньшей страстью. Первые утверждают, что она избавила нас от тирании Сагарну, а всё последующее не её вина. Вторые считают, что как раз она открыла врата ада. Хорстон, нынешний король, вообще запретил говорить о ней публично, во избежание грызни. Да если даже за семейным ужином кто-то о ней упомянет – то уж лучше сразу зови констеблей… Ну, это такие стражники у нас. Бонифаций медленно кивал, наслаждаясь мятным чаем. В Стране Цветущих Мхов тоже были темы, на которые не принято было говорить, например – оценки деяний Мартина Воителя. Но чтобы кто-то что-то всерьёз запрещал даже упоминать, такого Бонифаций припомнить не мог. - Начало революции ты, конечно, знаешь. Трисс вернулась в Рифтгард с этим вашим мечом Мартина… Ох, извини, я, кажется, неуважительно выразился… Кто там с ней был… Барсук Сагакс, заяц Скарум, выдра Крув Морской Пёс. Его, кстати, очень скоро прозвали «Адским псом». Сейчас поймёшь, почему. Революционерам удалось разгромить застигнутую врасплох королевскую гвардию. Короля Агарну Хромого утопили во фьорде прямо на его носилках. Фьорд – это у нас такой скалистый залив. И если ты спросишь моё мнение, то я считаю этот поступок… грязным. Да, Агарну был рабовладельцем, может быть, гадом, подонком даже… Но вот так вот без всякого суда убивать того, кто не может сопротивляться… Это гнусно. И знаешь… Я думаю, всё дальнейшее, все ужасы, обрушившиеся на Рифтгард, были посланы небом нам в наказание. За смерть Агарну в первую очередь. Хорёк замолчал, напряжённо смотря в окно. Бонифаций понимал, что собеседнику разговор даётся непросто, и не торопил его. - Да, значит так… Освободившиеся звери хотели жить одной большой семьёй, и наверное, вполне искренне. Но вот королевские запасы быстро таяли, ведь каждый брал оттуда, сколько хотел. А о том, как их будут пополнять, об организации новой жизни никто не думал. И тогда Крув установил диктатуру. Теперь он сам решал, кому сколько выдать из запасов, а хомяк Могак занимался подсчётами. Круву во всём помогала его подружка Слив, а капитан Хайдред с бывшими стражниками создали революционную гвардию. Да, да, Крув договорился с вчерашними врагами, представь себе. Теперь они лили кровь во имя не короля, а революции. Скарум, кстати, попытался примазаться ко всей этой компании, но вскоре ушастого вздёрнули на виселице на растрату. Так революция стала убивать тех, кто её породил… Как и учили в рэдволльской конторе иностранных дел, ни движением, ни жестом Бонифаций не выдавал отношения к рассказу. Что-то про «борьбу за революцию» он мельком слышал, но вот о казни Скарума узнал только сейчас. В учебнике повествование о нём обрывалось как раз на его возвращении в Рифтгард. - Ты спросишь, а что же Трисс? О, белка не могла смириться с тем, что звери, избавленные от господства чистых хорьков, оказались под новой диктатурой. Она пыталась организовать сопротивление, её арестовали, потом обвинили в предательстве… В общем, в конце концов разъярённая толпа зарубила её в том зале, где когда-то тренировалась принцесса Курда. Говорят, её труп выкинули в море как раз там, где утопили несчастного Агарну… Давай я чаю подолью? Бонифаций рассеянно кивнул, и струя мятного напитка аккуратно полилась в его чашку. - Хайдред зарезал Крува во дворце и стал новым диктатором. А потом наш остров превратился в ад. Тираны меняли друг друга, банды мародёров жгли и грабили деревни. Звери в ужасе бежали на север, за великое озеро. Как раз тогда там был основан городок Чит… По-нашему это и значит «Север». И как раз оттуда пришло спасение Рифтгарда. Юного Бьорна, отпрыска побочной линии чистых хорьков, на запятнавшего себя никакими преступлениями, народный сход провозгласил королём. Несчастный так перепугался, что спрятался за занавеской… Но у него-то всё и получилось. Он разгромил банды головорезов и вступил в разрушенную столицу. Так у нас была восстановлена монархия. А чтобы она не превратилась в тиранию, был учреждён верховный совет с выборными членами. Да, потом много ещё чего было… Холодная война с Террамортом… Знаешь, что это такое? Когда две страны не сражаются, но пытаются нагадить друг другу. Зимой мы не могли посылать экспедиции друг против друга, а наши дипломаты взаимно науськивали саламандастронских зайцев. Но зато теперь и Терраморт присоединился к нашей ограниченной монархии! Впервые за весь свой рассказ хорёк улыбнулся. Бонифаций допил чай и поднялся. - Благодарю тебя за угощение и за всё, что ты рассказал. Это и вправду очень интересная история. - Ты… ты заходи ещё! У нас часто товар подвозят! А тебе я могу скидку сделать, хочешь? Купишь две игрушки, третью в подарок получишь! – бормотал хорёк, пока Бонифаций уверенно шёл к выходу. - Как смогу, загляну, - обернувшись в дверях, он позволил себе улыбнуться. – Привет королю! Только сейчас Бонифаций приметил над прилавком два портрета. С одного из них смотрел владыка горы Магнус Вепрь, с другого – хорёк в короне. Он-то, видно, и был нынешним королём Рифтгарда. За хлопнувшей дверью раздался звон колокольчика и сердитое причитание хорька. Ветер взметнул с мостовой опавшие листья. Бережно прижав к себе пакет с покупками, Бонифаций запахнул плащ и вышел на площадь. Солнце клонилось к западу, и золотая полоска на челе Блика Булавы уже не сияла в его лучах. Глядя на памятник, Бонифаций размышлял о том, что выслушал в лавке. Все, кого он знал, писатели Страны Цветущих Мхов прославляли Трисс и уверяли, что её революция избавила Рифтгард от жестокой тирании. Теперь, оказавшись за границей, он узнал, как те же события оценивали сами островитяне. Из рассказа хорька выходило, что Рифтгард спасла вовсе не революция, а отказ от неё. И теперь Бонифаций понял, почему зайцы боялись получить то же самое в собственной стране. Рваные облака мчались по бледному небу. Война и революция, боль и кровь, тирания и анархия, взаимные претензии, обиды, месть переплелись в тугой исторический узел. Кто скажет, смогут ли правители и дипломаты ослабить его, пока он не взорвался очередным фонтаном горя и ужаса? Бонифаций не знал, как в Рэдволле назовут эту осень, но сейчас точно понял, какое имя дал бы ей он сам. Порыв заставил его ещё сильнее закутаться в плащ. Над сушей и морем неслась, завывая шквальными ветрами, холодная осень холодной войны.

Раздумывая о написанном, я решил, что кое-что изложил бы иначе. Позволю себе выложить тут новый вариант того эпизода, когда посольство переваливает через горы. Извините. Я надеюсь, такого не повторится и тема не превратится в хаос черновых и беловых отрывков. Лошадки топали с весьма неплохой скоростью, и спустя немного времени Горы скрыли небо, а затем выросли с обоих сторон. Вновь Тим с удовольствием оценил дорогу к побережью, плод инженерных расчётов и упорного труда многих зайцев и кротов. Она стала самым коротким путём сквозь горы к побережью, и движение по ней, как говаривали иные, было опасным не более прогулки по собственному двору. И, в общем, с этим суждением Тим готов был согласиться. Дорога шла то вдоль ревущих речных вод, то поднималась на крепкий мост, то уходила в широкий туннель, но всюду оставалась прочной и надёжной. Через горы ехали весь день, изредка останавливаясь на краткий отдых. Крепкие лошадки упорно и на удивление споро тянули повозку, стуча копытами по камням. Тим украдкой посматривал на рэдволльцев. Можно было ожидать, что однообразный путь утомит их, но, к чести послов, они не жаловались. - А я никогда не видел, чтобы вода так быстро текла! – восхищённо сказал Гонф, на одной из стоянок подойдя к ревущему потоку. – Тут бы мельницу поставить, как бы её крутило! - Ну да, если кто додумается сюда тащить зерно и отсюда – муку, – усмехнулся, жуя сыр с хлебом, Сапвуд. Солнце пересекло небосклон и опустилось к западу, так что закатные лучи теперь били прямо в разрез гор, по которому шла дорога. Лошади фыркали, отворачивались, и зайцы надели им на морды особые козырьки, прикрывшие глаза. Когда совсем стемнело, Тим показал на высившийся впереди утёс: - Видите? Вон тот камень мы зовём «ну когда уже конец»! Потому что кто-нибудь здесь обязательно так скажет, во! И, действительно, когда посольство поравнялось со скалой, горы внезапно расступились, открывая широкую, погружённую в сумрак прибрежную долину, владения Саламандастрона. Не первый раз Тим оказывался здесь, в горных вратах, но заячье сердце всё так же радостно забилось. Небо на западе ещё светлелось, и на его фоне можно было разглядеть далеко впереди маленький силуэт Великой горы. Внизу всё ещё виднелись квадраты полей, нити дорог и тёмные пятна поселений. - Тут под горой постоялый двор, там и переночуем! – объявил Тим. – А завтра с утра – снова в путь! Гостиница прилепилась прямо к скалам. Тим несколько раз ударил молотком по створке ворот в заборе из крепких высоких брёвен. Изнутри раздался лай. Ворота тяжело отъехали в сторону, но, стоило первому зайцу-всаднику въехать, как к нему бросился огромный лохматый пёс. Лошадь заржала и отшатнулась. Орудуя поводьями, заяц одновременно сделал выпад копьём, но нужды в этом не было: собака была на цепи. - Чудовищ своих взаперти держать надо! – крикнул Сапвуд. – Что это за псарню вы устроили? - Господин, простите, простите нас! – залепетал подбежавший заяц-прислужник. – Обычно в такое время никого нет уже… - Ну да, ну да, конечно… - Сапвуд повернулся к Гонфу и Бонифацию, испуганно прижавшимся друг ко другу: - Рифтгардская пастушья собака. Они там их развели, чтобы овец пасти, а потом этих тварей к нам завезли. Хорошая псина, если обращаться с ней правильно. Работавшие в постоялом дворе зайцы быстро, со знанием дела подхватывали лошадей и уводили в конюшню. Один из них тащил большое ведро, и Тим с удовлетворением заметил, что из него торчит солома: уставшая лошадь не сможет пить во всю мочь и, значит, не простудится. - Эти лошадки отдохнут, а завтра новых получите, как раз для долины! Они вас к горе мигом домчат! В центре большого зала стояла натопленная круглая печь, уходившая в потолок, и шедший от неё жар был особенно приятен после вечерней прохлады. Зайцы и мыши расселись за длинными столами, а служащие уже несли подносы с едой. - Этот постоялый двор построили специально для тех, кто едет через горы! – Сапвуд жадно отпил пива из тяжёлой кружки. – Ешьте, не стесняйтесь, всё оплачено! У нас тут приличное заведение, не то, что какой-нибудь… Дом Восходящего Солнца, во! Вы ведь через Фоксшир сюда добирались? Гонф, шумно хлебавший суп, поднял глаза на Сапвуда. - Да, да, именно… Знаете, наша товарищ… то есть аббатиса этот дом не любит страшно. Говорит, это гнездо разврата надо снести, как и идол Цармины. Тим заметил, что Бонифаций при этих словах слегка усмехнулся. - Ну, ещё бы она его любила! – ответил Сапвуд. – Понимает, наверно, чем чревато существование таких заведений! Тим глянул на Гонфа – тот продолжал с аппетитом есть, а вот на морде Бонифация мелькнуло беспокойство. Сапвуд, однако, замолк и принялся за кашу с мясом. Потянуло острым запахом перца и креветок, и расположившиеся чуть поодаль посольские выдры восторженно затявкали. Да, Тим знал, что креветочный суп был любимой едой этих зверей. Сам он такое есть никогда бы не стал, креветки вызывали у него странное отвращение, хотя он и вырос у самого моря. - Тут есть молельня, можете туда сходить, если почитаете каких-нибудь богов, - сказал Сапвуд, когда они уже поднимались на второй этаж, где находились комнаты для постояльцев. – Впрочем, можете и не посещать её. У нас в Саламандастроне полная веротерпимость, вы можете чтить любых богов или не чтить никаких. - Зря ты их поддразниваешь, - произнёс Тим, устроившись на постели. – Унижать послов – это вообще-то не лучший способ вести переговоры, знаешь ли. - Да кто их унижает… - буркнул со своего ложа Сапвуд. – Пусть понимают, что тут уже не Цветущие Мхи. Им полезно. Это я им ещё не рассказал, что наши горные лошадки происходят от той кобылы, на которой приехала орда Клуни Хлыста… Несмотря на усталость, Тим ещё долго не спал, растянув ноющее с дороги тело на мягкой простыне и смотря в тёмный потолок. Путь, соединявший два мира – Страну Цветущих Мхов и Саламандастрон – сам превратился в особый мир, обрастая гостиницами, складами, конюшнями. Множество зверей трудились над тем, чтобы путешествие через горы оставалось безопасным и комфортным. Если Договор реки будет разорван, куда они все денутся и чем займутся? На следующий день в путь выдвинулись сразу после завтрака. Новые лошади – стройные, длинноногие – легко несли всадников и тянули повозку, так что та вздрагивала, катясь по грунтовой дороге. Высоко в бледном небе, между длинными размазанными облаками, парили орлы. Вдоль пути тянулись те поля, что вчера едва просматривались с высоты. Но они весьма часто чередовались с каменистыми пустошами, напоминающими о скудости местной земли, вырастить на которой что-либо съедобное всегда было весьма нелёгкой задачей. Там и тут виднелись стены, сложенные из грубых булыжников, которыми фермеры старались разграничить владения. Земельные споры в здешних местах могли тянуться много сезонов, и всё равно кто-то оставался обиженным. Когда впереди показалась сверкающая морская гладь, дорога свернула и пошла вдоль самого побережья. Всё чаще попадались городки, таверны и маленькие гавани с рыболовными лодками. Солнце покраснело и опустилось к самому горизонту, когда посольство наконец добралось до въезда в Гору. От долгой дороги мутило, и Тим с радостью спрыгнул на землю. Тяжёлая створка ворот отъехала в сторону, открывая путь внутрь.

Похоже, у самого Джейкса не было общей для всех книг подробной карты. Было представление, где в целом что находится - тут река, тут лес, тут горы, тут море. А в каждом новом романе к этой заготовке он добавлял конкретику, всякие притоки, рощи и прочие локации. Да, теперь всё это свести к общему знаменателю довольно проблемно.

Хорошо, спасибо, ситуация прояснилась. Получается, отменой казни Вердога невольно отомстил Цармине за отравление и обрек её на позорную гибель в поединке с супер-мышью. Было бы неплохо, если бы Мартин на выходе произнес железным голосом: I'll BE BACK

Ребят, это все хорошо, но остаётся непонятным вопрос - почему всё таки он назвал решение Цармины "правильным"?

В "Войне с Котиром" есть одно очень странное место в самом начале, когда Мартина берут под стражу. Помните, после того, как Цармина сломала его меч, Мартин сказал: "Твой отец принял справедливое решение, но правильным было твоё. Лучше бы ты убила меня, пока могла. Клянусь, что когда-нибудь я тебя убью!" Если что, в оригинале всё так же: “Your father made a just decision, but yours was the right one. You should have killed me when you had the chance, because I vow that I will slay you one day.” Во-первых, сам эпизод довольно сомнителен с точки зрения сюжета и образа Мартина, поскольку выходит, что он пошёл против Котира отнюдь не потому, что "бедные зверушки томятся под кровавой тиранией", а просто из личной мести. А во-вторых... Вас ничего не смущает? Почему Мартин назвал решение Цармины "правильным"? Причём этот вопрос можно задать и относительно героя, и относительно автора. Что хотел этим сказать мышевоин? Что своим поступком Цармина дала ему карт-бланш на месть? Или что она должна была заточить его ради безопасности Котира? Оба варианта явно бросают на Мартина тень, ибо выходит, что он искал повода устроить войну против котов, только придя в Страну Цветущих Мхов и ещё ничего не зная о местной ситуации. А если подумать, что этой фразой хотел сказать автор? Может быть, что хищники в его книгах злы не только в силу личного выбора, но и потому что он просто не дал им права быть другими? Если хищник проявляет милосердие, уважение или другие хорошие качества, он выходит за рамки отведённой им автором роли и поступает, следовательно, неправильно. После чего его утилизируют, как накачанного ядом Вердогу или зарубленную Ромску. Может, в этой фразе вообще находится ключ ко всей морали рэдволльского сеттинга?

Раз тему оживили, я тоже выскажусь. С Рэдволлом я познакомился летом 2006 года в Нижнем Новгороде (что интересно, его красный кремль некоторые ассоциируют как раз с книжным аббатством). Тогда я поступал на исторический факультет и находился в поиске тем для творчества, которое хотел бы связать, с одной стороны, с антропоморфными зверями, с другой - с чем-то таким политико-историческим. Рэдволл (который тогда во всех книжных магазинах был) мне показался интересным именно в этом плане. Взял я тогда "Войну с Котиром", решив, что раз война, то будет нечто сложное политическое и тактико-стратегическое. Однако оказалось, что книга представляет собой довольно простую сказку про борьбу хороших с плохими. Я несколько разочаровался, но тему окончательно не закрывал. Рэдволл оставался где-то на обочине моего сознания и жизни. В какой-то момент (кажется, в 2010 году или раньше) я набрёл на этот сайт и посмотрел форум, обнаружив, что тут, хотя сайт и фанатский, но довольно откровенно говорят про непродуманность в книгах. А эти моменты мне и самому нравилось выискивать, откровенно говоря. На протяжении ряда лет я периодически смотрел форум, поскольку тут выкладывают рисунки с антропоморфными животными, которые мне всегда нравились. Ну а в уходящем году вся эта тема у меня актуализировалась, и интерес вспыхнул с новой силой, реализовавшись в литературном плане (написании фанфикшена по рэдволльскому сеттингу). Как-то так.