Итоги "Новогоднего конкурса-2008"

[Мартин]

Задачи конкурса (на выбор):

1. Придумать интересный, захватывающий и небольшой новогодний фанфик (рассказ) из жизни Рэдволла и Страны Цветущих Мхов.

2. Написать стих, песню или балладу о Рэдволле или Стране Цветущих Мхов во время праздника Нового Года или о зиме в СЦМ вообще.

3. Нарисовать в цветах рисунок любого жителя нашего аббатства или сам Рэдволл таким, как он будет выглядеть в Новый Год.

 

Время проведения:

16 декабря 2007 года - 20 января 2008 года

 

Работы размещать в этой же теме. Количество выдвигаемых вами творений неограниченно.

Внимание! В этой теме запрещается флудить или выражать свой восторг по поводу прочитанных фанфиков, стихов или увиденных рисунков одним словом "Круто" или "Супер" до конца конкурса.

Если ваш фанфик или рисунок оказался слишком большим, вы можете выслать его на redwall-fan@yandex.ru с пометкой "Новогодний конкурс-2008" или разместить в отдельной теме на форуме в разделе "Фанфики!

[Листроса]

http://img155.imageshack.us/my.php?image=18267601tz1.jpg

[Junie]

Всех спешит поздравить символ года

И открою по секрету, неспроста.

Пусть одарит от щедрот своих природа

С головы до кончика хвоста!

Так в Пещерном зале сядем, друг с тобой,

С наслаждением вдохнём еловый запах!

Новый год уже не за горой,

Он спешит во весь опор на мягких лапах.

С каждым днём его слышнее поступь в тишине,

С каждым днём его шаги быстрей и легче.

Путь ему осветят звёзды в вышине,

В спутники же дан мороз покрепче.

Только вместе не страшны нам холода.

За окном пускай бушует вьюга.

Нас в мороз глинтвейн согреет без труда,

Ну а пуще разве только сердце друга!

Изменено 17 декабря 2007 пользователем Junie

[Черк]

Слышишь? Слышишь, он идёт!

Новый год шагает смело.

Очень скоро вновь взойдёт

В небе Рэдволла звезда.

(Ы) И тогда над камнем красным

Месяц примется за дело:

Гордо выйдя из-за туч,

Он зажжёт в сердцах всех луч,

Давних светом поколений

Озарится вмиг обитель.

Мартин, торжествуй, Воитель!

[Ромуальд]

Земля укрыта снегом, как плащом.

Природа в ожидании лета спит.

И серебристым стал Рэдволл, наш дом.

В незыблемом величии стоит.

 

Аббатству нипочем зимы напасти,

Метели, вьюги, холод и тоска.

Зима снежком присыпала слегка,

Но покорить Рэдволл – не в ее власти.

 

Нам сей сезон лишь радость принесет,

Снежки, коньки и множество пиров.

Взгляни, словно хрустальный небосвод!

И в блеске звезд я вижу лишь любовь.

 

Раздастся в саду завтра дружный смех.

И будет славный снежный поединок.

Нам принесла зима много потех.

Мы проведем сезон в танце снежинок.

 

А коль устанем и замерзнем мы слегка,

Спасет вино, горячее, как пламя.

Погреться сможем все у камелька,

И вновь играть айда, зверята, с нами!

 

Пусть злится вьюга, и ворчит мороз.

Пустое дело - слушать их угрозы!

Пускай зимой не вырастить нам роз,

Зимой Рэдволл и сам цветет, как роза!

[Дэтранк]

А по частям можно фик выкладывать?

[Мартин]

Дэтранк

Можно, но лучше, чтоб было поменьше частей ; )

[Диана]

Скрипит под лапами снег. Два ежа, Хранитель Погребов Всек и его племянница Виктория, тащат через весь Двор аббатства Рэдволл большую, красивую, темно-зеленую елку. Довольные своей находкой, они усердно несут ее в Большой Зал.

- Мать настоятельница будет рада такой елке, - прошептала Виктория, пытаясь одной лапой помогать дяде, а второй лапкой придерживать свой красивый голубой шарфик.

- Да, - ответил Всек. – Аббатиса Салнелия будет очень рада!

Он довольно улыбнулся.

Тут во двор вышла жена Всека, красивая ежиха Кейси.

- Ох, какая красавица-елка! – воскликнула она. – Быстрее, быстрее давайте ее! Аббатиса Салнелия уже заволновалась, куда вы там пропали… вместе с елкой! – добавила со смехом она. – Быстрее! Мать настоятельница будет рада увидеть вас!

Ежи заспешили в аббатство.

В Большом Зале все уже готовились к встрече Нового Года. Аббатиса Салнелия, старая рыжая белка, и ее подруга-зайчиха Шэлли принесли с чердака украшения для новогодней елки. Малышня весело носилась между столов, которые повар, молодая мышь Кларенс, готовил к вечеру.

- Ох, Всек! – обрадовалась Салнелия. – Виктория! Кейси! Поставьте елку посередине, и мы предоставим малышне наряжать ее!

Хранитель Погребов расширил глаза и, обняв елку, прижался к ней:

- Я не отдам ее этим… этим… хулиганам! – выкрикнул он.

Виктория захохотала и отцепила отца от елки:

- Папа! Тебя просила мать настоятельница!

- Ну ладно, ладно, - нехотя согласился старый еж.

Дочь и жена помогли ему поставить прямо елку. А потом малыши побежали украшать ее. Но не только малыши! Аббатиса Салнелия, Кейси, Виктория, Шэлли и все остальные взрослые жители аббатства тоже пошли наряжать ее!

Вечером, когда все собрались в Большом Зале для празднования, в ворота кто-то постучал. Салнелия и Виктория медленно подошли к воротам и посмотрели в "Глазок". Но лица того, кто стучал, они не заметили – он был в плаще.

- Не бойтесь, - сказало это существо. – Я не трону вас. Мне бы глоток воды для жизни.

Существо протянуло лапу к воротам. Виктория заметила, что лапа была вся в царапинах, ранах и т. д.

- Быстрее, надо ему помочь! – воскликнула Виктория.

- Хорошо, сейчас, - кивнула Салнелия и открыла в ворота.

Откинув капюшон, перед ними предстала… выдра!

- Меня зовут Элла Лагунная, я дочь Тайры Живой Воды и Лидо Лагунного! – выкрикнула она.

- Наши предшественники знали их, - кивнула Виктория. – Прошу, проходите.

Элла Лагунная прошла в Большой зал, где уже давно начался праздник. Юный сын нынешнего Командора бросился ухаживать за красавицей-выдрой. Кларенс подавал теперь самые лучшие свои блюда, только что приготовленные. На празднике каждый получил по желанному подарку, все веселились, всем было хорошо. Закончилось празднование Нового Года только в три часа ночи! Тогда все разошлись по постелям. А Эллу Лагунную Салнелия лично провела в ее новую, красивую комнату.

- Спасибо вам за заботу, мать настоятельница, но я не останусь тут, - сказала Элла, входя в комнату.

- Почему же так? – удивилась аббатиса.

- Я не могу остаться. На заре я покину вас. И не поминайте лихом!

Аббатиса Салнелия подумала, что выдра шутит, и ушла. Но на следующее утро Эллы никто нигде не обнаружил. Лишь на тумбочке была оставлена записка:

Спасибо Вам, мать настоятельница Салнелия и всем остальным, что вы так заботливо и ласково меня приняли. У вас в аббатстве Рэдволл я почувствовала себя, как дома, на Зеленом Острове. Но миссия, которую я должна выполнить прежде, чем вернусь на Зеленый Остров и стану Королевой Кланов Зеленого Острова, не терпит отлагательств. Чтобы не искушать судьбу, я покинула Рэдволл навсегда. Но, клянусь, вы еще услышите обо мне! С самыми теплыми пожеланиями, Элла Лагунная Принцесса Кланов Зеленого Острова.

Элла не соврала. Выполнив свою миссию, она не возвращалась в аббатство. Но аббатиса Салнелия и все остальные еще услышали о ней. И о том, что она сделала. И после этого Элла Лагунная Королева Кланов Зеленого Острова правила так же справедливо, как ее мать. Была такой же веселой и доброй. И о ней так же все еще услышали. О на была знаменита, как вторая по веселости, справедливости и доброте после своей матери.

КОНЕЦ

[Моранна]

Мартин

Отправила на почту))

[Мартин]

Анна

Да можно и сюда, но умеренного размера <_>

[Моранна]

Мартин

Не, не хочу)) Они огромные)) Потом вывешу.

[Мартин]

Анна

Ок, получил, спасибо за участие в конкурсе

[Ведьма]

(нажать сюда)

[Дэтранк]

Мартин

Я сначала ЭТО вывешу в "фанфики", поскольку я не уверена, что это в достаточной степени будет отвечать "новогодней" идее...

Ок?

[ildarka]

вот типа песня моя , по стиху Дары - Редволльская Зимняя...(НГ) ,

http://gloin88.pochta.ru/From%20ILDARK/_%e...ec%ed%ff%ff.mp3

Изменено 27 декабря 2007 пользователем ildarka

[Морис]

А можно несколько?

[Фрези]

[Дэтранк]

Итак, заявленный фик. осторожно! Многабукафф!

 

посвящается одному из любимых фильмов «генералы песчаных карьеров» (за идею),

Эдуарду Кочергину (за вдохновение).

 

Генералы Песчаного карьера

alpha:Всё, что уже где-то встречалось – не мое. Совпадения имен, не упоминавшихся в первоисточнике, случайны. Тексты песен приведены без разрешения авторов.

beta:Сезон считается за один год человеческой жизни. Считается, что звери СЦМ и прочих окрестностей зимой в спячку не впадают.

gamma: "… возьмите полсотни солдат и поищите в округе крыс, которые хорошо знают эту местность. Мне нужны крупные, сильные крысы. Берите также ласок, горностаев и хорьков. И чтоб никто не пикнул. Выпотрошите их норы, чтобы им не о чем было горевать. Кто откажется - убивать на месте. Ясно?"

"Воин Рэдволла", (с) Клуни Хлыст

 

 

Барсучиха Констанция была просто вне себя:

- Подумать только! Четыре налета за неделю! Разорены лесные кладовые, сожжено две норы, трое лесных жителей ранены! Какие-то малолетние бандиты держат в страхе пол-леса. Леса, который охраняет наше аббатство, леса, победившего самого Клуни Хлыста. Это же просто уму непостижимо!

- Потише, потише, подруга – примирительно произнес брат Фил – это же только дети. Да безнадзорные, да временами жестокие. Но… одинокие и голодные. Тем более, что зима уже на носу.

- Вот и я о том же – продолжала кипятиться Констанция – зима пришла, а разоренные кладовые и разграбленные норы отнюдь не способствуют теплой и сытой зимовке. Короче, надо с этим кончать – я считаю так. Кто согласен? Матиас…Матиас! Что ты молчишь?! Я, конечно понимаю – тебе сейчас не до этого. Пополнение в семействе и всё такое… но кто у нас Защитник Рэдволла?!

Матиас, за всю дискуссию не сказавший ни слова, тяжело поднялся и подошел к барсучихе:

- Констанция, дорогая, ты предлагаешь мне взять меч и пойти поубивать этих мальчишек? Грабежи и налеты на норы бывали и раньше и с еще более плачевным исходом. А тут… раненых мы вылечим, запасов в аббатстве довольно. Тем более, что эти ребята нападают только при сопротивлении – они не хотят никого убивать. Но запасы жителей леса лучше все-таки перенести в аббатство.

 

***

А в это время у задней стены аббатства, постукивая замерзшими лапами и шмыгая не менее замерзшими носами, стояли двое очень молодых хищников. Крыс по прозвищу Паленый и его приятель ласка Доходяга, сын Доходяги.

- Неее, высоко – протянул Доходяга авторитетно оглядывая стену – не перелезть.

- А ты чего хотел? Это тебе не мышиная нора – мрачно отозвался Паленый. Настроение у него было хуже некуда, но это было обычное его настроение.

- Ага – усмехнулся Доходяга – это огромная мышищщая норищща.

Паленый в последний раз оценил стену и сказал:

- Нет, это без мазы, определенно. Пошли отсюда нафиг, может успеем домой до темноты.

- Да, давай двигать, а то у меня лапы уже отвалились от холода.

Паленый взглянул на лапы приятеля

- Ё-моё! Так ты босой?

- Ну! Чекан всю обувку мелким раздал, вот мне и не хватило…

Паленый выругался сквозь зубы: – Аааа, будь проклята эта война! – и сев на снег стянул с себя сапоги – Надевай! – велел он – небось до дома не околеешь.

- Спасибо, братец! – Доходяга аж подпрыгнул от радости.

Паленый отвернулся и потер впалый живот: - Эх, пожрать бы…

И двое приятелей быстро зашагали через лес к заброшенному песчаному карьеру, где с лета обосновалось Вольное Братство Бродячих Капитанов – так они сами себя называли. А мирные лесные жители как только не называли эту дикую ватагу беспризорников: хорьков, ласок, крыс и прочих. Каждому из них было не больше семнадцати сезонов от роду, но все они были храбры, отчаянны, и беспощадно дружны и справедливы. Со своими. И вечно голодны. Это бы ничего, пока тепло, но наступила зима…

- Тихо! – Паленый точным ударом сшиб Доходягу в ближайший сугроб и сам упал рядом – а вот и ужин топает – прошептал он в ухо приятелю и стиснул рукоять самодельного мачете. Будучи одним из нескольких Капитанов, которые были вооружены, Паленый не признавал другого оружия.

И точно, по тропинке к аббатству шли лесные жители. Приятели прислушались:

- Уфф, тяжеленьки мешочки-то. Поспеть бы до темноты в аббатство.

- Да, да! Лучше поскорей перенести наши припасы под надежную охрану, пока эти разбойники не наведались в нашу нору.

Паленый пихнул Доходягу локтем, тот быстро кивнул. Когда прохожие поравнялись с местом засады, Доходяга вскочил и принялся лапами кидать снег в морды жертвам, а Паленый, одновременно с ним, выскочил на тропу и раскидав временно ослепших лесных жителей схватил мешки. Один мышь вскочил, пытаясь загородить грабителю дорогу, но Паленый, оскалясь, поднял мачете:

- Зарублю! С дороги! – и сиганул через канаву.

- Ходу, ходу! Шевели лапами, доходяга ты этакий! – подбадривал Паленый своего спутника, пока они, что есть духу, бежали через лес к дому – к старому песчаному карьеру.

 

***

- Итак! В Стране Цветущих Мхов и окрестностях наступила, будь она проклята, зима! Какие будут предложения, братцы? – хорек Чекан - атаман Вольного Братства, стоя на высоком камне в центре небольшой пещеры открыл очередную сходку Братства.

- Предложения понадобятся, - продолжал он - потому что нам категорически не хватает обуви и теплых шмоток, а еще одеял. Ну, и жратвы, как всегда.

Сидя вокруг нескольких костерков, разведенных на полу пещеры вокруг центрального камня, кутаясь в разнообразное тряпье и дожевывая последние крохи ужина Братство «втыкало в речугу» атамана.

-Если бы этот придурок Хрипатый не подпалил нору, то теперь у нас было бы вдоволь и одеял и шмоток! – раздалось от одного из костров.

- Заткнись червяк! А не то все кости тебе пересчитаю!

- Так… ТИХО! Тихо, братцы. – Чекан угрожающе поднял свой чекан (за него, собственно, он и получил свое прозвище) - А теперь: есть у кого-нибудь КОНСТРУКТИВНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ?!

- А что не так, а?! Завтра опять пойдем норы потрошить и дело с концом – подал голос хорек Свищ, веселый и похоже совершенно безбашенный парень.

- Да. – ответил атаман - Пойдем, если не хотим помереть с голоду. И делу точно будет конец.

- Это еще почему?

- А потому, что Паленый с Доходягой сегодня были около аббатства и даже разжились там кое чем, не оставив тебя, между прочим, без ужина. Но это не важно, а важно то, что они там слышали. Паленый, брат, скажи им.

Паленый отклеился от стены, которую подпирал в самом холодном углу пещеры:

- Эти мыши говорили, что припасы из нор и кладовых в лесу переносятся в аббатство. Усекаете, чем это пахнет?

- Но сами-то норы не переносятся – не унимался Свищ – и то, что в них есть, вполне можно приспособить.

- Свищ, братец, - со страшноватым пришептыванием произнес Паленый - тебе видать все мозги нахрен отморозило. Это значит, что в аббатстве обратили на нас внимание. А еще это значит, что они будут держать ухо востро и даже патрули по лесу могут пустить.

- Да – поддержал Чекан – и теперь, вместо вполне тихого потрошения кладовых нам придется с шумом и грохотом биться за те крохи, что мы можем взять в норах.

- Ну, а что еще нам остается? Я имею в виду: что нам еще остается ЗДЕСЬ?

Это подала голос лисичка Фикса, несмотря на свою юность, всего 14 сезонов, весьма уважаемая в братстве за решительность и здравый смысл. К тому же, происходя из рода знахарей, она осуществляла функции местного медпункта. Многие сидящие у костров приподнялись прислушиваясь. Только крыс по прозвищу Вихрастый продолжал терзать свою старенькую гитару, не обращая внимания на окружающее.

- Ты хочешь сказать, что надо уходить? И куда? На юг?

- А есть другие идеи?

- На том юге, куда мы сможем дойти без потерь, тоже стоит зима. Не зная дороги, а также схронов для ночевок, без еды и теплых шмоток мы в дороге передохнем прежде, чем дойдем хоть куда-нибудь.

Вольное Братство уныло молчало, медленно, но верно осознавая, какие незавидные им светят перспективы.

- Да, а еще придется мелких с собой волочь, при том, что у половины нет ващще никакой обувки. – пробормотал Паленый, помолчал и вдруг, взорвавшись, заорал на Вихрастого:

- … Эй ты, Гитара, закрой свой ящик и выруби звук! Достал уже струны пилить!

- Да ладно тебе, Паленый – младшая сестренка Вихрастого, крыска Шлёнда, вступилась за брата – с музыкой хоть не так тошно.

- Конечно не тошно – тошниться нечем! Вот топайте вы в аббатство, там все сытые, им хорошо будет после жирного ужина вашу му…зыку слушать!

- А ты, прям, спишь и видишь, как бы нас отсюда сплавить!

Тут Чекан вскочил на свой камень и заорал:

- А ну заткнулись все! Паленка, ты чо, охренел, с девчонкой воевать?!

- Она сказала…

- Я слышал, что она сказала!

Чекан вдруг замолчал, опустил оружие, и глаза его невидяще уставились в пространство. Постояв так несколько секунд, он вдруг слез с камня, быстро пересек пещеру и сел на пол рядом с Вихрастым и Шлёндой. Огляделся, и убедившись, что у этого костра все спят Чекан шепотом заговорил. Быстро, короткими напористыми фразами:

- Зайдете с юга. По дороге. От церкви святого Ниниана. Как бы простые странники-барды. Они вас впустят. Точно. Поживите с недельку, обогреетесь, поедите от пуза - вам полезно. Смотрите в оба, где там у них что. Кладовые, погреба, шмоточная комната и всё такое. Если что - связь через восточную стену. Как разберетесь там - киньте через стену камень с запиской. Откроете кладовую - не надо объяснять вам как. Выносите всё, что унесете. Мы будем готовы. - Атаман чуть подумал - мы построим лестницу, залезем на стену и примем добычу.

Паленый, вдруг оказавшись за спиной Чекана, положил руку ему на плечо и тихо сказал:

- Крепко придумано, клянусь своим ножом! Только стремно. А если их расколют?

- Если расколют - не страшно. По крайней мере, не убьют. Я уверен. А насчет того, что стремно…

- Чекан! Надо уходить - уходить на юг сразу, как возьмем аббатство. Уже будут и шмотки, и еда и все прочее.

- Да, брат, ты прав. После такого демарша тут нам не будет спокойной жизни.

Атаман повернулся к крысятам и широко улыбнувшись, хлопнул Вихрастого по плечу

- Ну, что скажете? Готовы вы спасти Братство от голодной и холодной смерти?

Вихрастый поднял голову и долгим взглядом посмотрел Чекану прямо в глаза. Потом отвел взгляд, завозился и спросил:

- У тебя покурить есть?

- Есть немного.

- Дай.

Вожаки и менестрель закурили. Вихрастый курил молча, низко опустив голову. Думал. Когда потухла последняя искорка самокрутки с дрянным крепким табаком, он, решившись, тряхнул головой и сказал:

- Крой! Завтра к вечеру и пойдем. Шлёнда, пойдешь со мной?

- А куда б ты без меня делся?! – усмехнулась его сестричка – а на скрипочке попилить? А поплясать? А от драки тебя оттащить? Тут, как ни крути, без меня никак.

- Да, точно, сестричка – что б мы без тебя делали – усмехнулся Чекан – Ладно. Всем спать. Завтра большой день.

Отойдя от костра, атаман с Паленым выбрались наверх - на свежий морозный воздух. В необъятную многозвездную зимнюю ночь. Вылезли и замерли, словно ослепнув от такого великолепия. Наконец Чекан решился нарушить восхищенное молчание. Он протянул другу еще одну самокрутку и сказал:

- А пока они там разведывают, мы займемся целевым изъятием собственности. Будет три отряда: мой, твой и Свища. По две норы на каждый отряд, я всё наметил. Один ударный день и всё – будем ждать сигнала. А Фикса останется за старшую на хазе.

- Ты гляди, брат, - с сомнением сказал Паленый – вот уйдут твои разведчики в аббатство, наедятся нам до потери всякой осторожности, да и вломят нас со всеми потрохами. А остальные наши что скажут, узнав, что мы отправили их в тепло, наедаться задарма?

- Ну, во первых не задарма – отмолвил Чекан – в аббатстве задарма таких как мы не кормят, во вторых, они туда не лопать пришли, а нас выручать. Всех нас. И тебя, и меня и тех, кто еще и говорить толком не умеет, не то что думать о будущем.

- Ну, мы то с тобой точно уже не пропадем!

- Надеюсь. Но если я буду знать, что хоть двоим из братства не приходится голодать и мерзнуть ночами, то мне, как атаману, будет уже легче.

- Да… ну а там, как говорят, всё остальное – судьба… Ладно, давай на боковую. Ночи!

И повернувшись спиной ко всем зимним красотам Паленый стал спускаться в пещеру. А Чекан еще долго стоял у входа и смотрел на подмигивающие ему звезды в небе. Уходя, он обернулся и тихонько подмигнул им в ответ…

 

***

 

Ближе к вечеру на дороге, ведущей к аббатству Рэдволл от церкви святого Ниниана показались двое крыс-оборванцев. У одного за плечами была гитара, у другого скрипка. Подойдя к воротам, тот оборванец, что был повыше, ударил кулаком в створы и крикнул, растягивая слова:

- Впустите бедных менестрелей, мы вам сыграем и споём!

Ворота открылись, на пороге стоял Матиас.

- Кто вы такие и откуда пришли?

- Менестрель пониже, оказавшийся худенькой девчонкой, едва 13 сезонов на вид, тут же весело отозвался:

- Мы бродяги-музыканты,/ продаем свои таланты,/ за еду, за тепло,/ за золото и серебро! А идем мы с юга,/ где пришлось нам туго.

- Кто там, Матиас? - Раздалось из-за стены.

Вихрастый и Шлёнда оцепенели: сам Матиас-победитель Клуни! Вот сейчас посмотрит им в глаза, догадается обо всем, а потом достанет свой меч и всё… В этот момент у ворот показалась молодая мышка, кутавшаяся в теплый пуховый платок.

- Это, бродячие музыканты, Василика – ответил ей Матиас.

- Ой, как здорово! – воскликнула мышка – они споют нам много песен о дальних краях и приключениях. Впусти их скорее, Матти, они совсем окоченели!

- Хорошо. Проходите. Я отведу вас к аббату Модальфусу, а он уже решит, можно вам остаться, или нет.

Матиас посторонился и крысы оказались за стенами аббатства. Какая красота! Какой большой дом! Никто из них никогда не видел ничего подобного. Сопровождаемые Матиасом и Василикой, брат с сестрой вошли в двери, прошли через Большой зал с прекрасными витражами и длинным гобеленом свисавшим от потолка до пола. Вихрастый проводил гобелен восхищенным взглядом – он еще рассмотрит это диво поподробнее, узнает его историю, и, кто знает, может сложит об этом песню. Они спустились в пещерный зал, в котором было очень тепло, и ярко горел камин. А еще стоял длинный стол и множество стульев и скамей. В кресле во главе стола сидел совсем еще нестарый мышь с любопытством посмотревший на вошедших.

- Наверное, это и есть аббат - подумала Шлёнда – а я-то считала, что он совсем старый дед...

- О, Василика, Матиас! Кого это вы привели?

- Они говорят, что они странствующие музыканты и пришли с юга.

- С юга? Ну хорошо, обогрейтесь немного я попрошу принести вам чего-нибудь перекусить и мы поговорим – произнес аббат обращаясь к крысам.

Вихрастый и Шлёнда сели поближе к камину и какая-то хорошенькая мышка, глядевшая на них с опасливым любопытством, подала им молоко с медом и печенье. Таких явств они не пробовали ни разу после смерти отца и голодные, замерзшие «разведчики» жадно принялись за еду.

- Какой сегодня удачный день, - тем временем говорил аббат Матиасу – если наши гости останутся у нас на пару недель, то в последние недели старого и в первый день Нового Года мы услышим много заморских историй. Ну что ты хмуришься, друг мой! У тебя есть сомнения насчет этих детей? Они же просто бродячие музыканты, не те разбойники, что грабят норы лесных жителей. Что тебя грызет?

- Не знаю, аббат – ответил Матиас – это они нам сказали, что они одни, и что они пришли с юга. А сказать можно что угодно. Да, инструменты у них есть, но надо будет проверить, какие они на самом деле музыканты.

- Вот за ужином и проверим! – жизнерадостно заключил аббат и с улыбкой обернулся к крысам:

– Потише, потише, дети! Если продолжите так решительно налегать на еду, то у вас разболятся животы и вы не сможете нам спеть за ужином.

Вихрастый промычал с набитым ртом что-то, что можно было истолковать как:

- А что, еще и ужин будет?!

А Шлёнда, дожевав кусок, пнула брата под столом лапой, затем встала и поклонилась аббату:

- Спасибо вам большое! Вы обогрели и накормили бедных путешественников. Теперь мы видим, что слава вашего ордена - не просто досужие вымыслы трактирщиков.

Ни каких трактирщиков Шлёнда в глаза не видела, но так всегда говорил ее отец – настоящий менестрель, убитый три сезона назад морскими крысами за отказ вступить в армию Клуни Хлыста. Отец и научил своих детей всяким шуткам-прибауткам, а еще играть на инструментах и петь. И никогда не плакать и никому не давать спуска. А их мать умерла давно, еще при рождении Шлёнды.

- Да? И что же рассказывают трактирщики о нашем ордене? – с интересом спросил аббат.

- О! Они рассказывают о добродетельных и отважных мышах-целителях и мышах-строителях, осмелившихся дать отпор самому Клуни Хлысту и победивших непобедимого. – понес в свою очередь Вихрастый – В общем, очень уважительно отзываются. – улыбнулся он.

- А где же ваши родители? Что погнало вас, таких юных, скитаться по дорогам совсем одних?

- Когда-то у нас была своя нора и родители, но морские крысы пришли и убили их. С тех пор мы и бродим по свету от дома к дому, чтобы не умереть с голоду.

Как умно придумал Чекан послать в аббатство этих двоих! Вряд ли сам он до конца осознавал это. Ни один из бродячих капитанов, оказавшись в аббатстве, и двух слов бы не связал. А эти музыкантские дети могли и спеть, и красно поговорить и, что немаловажно, поблагодарить. И дело сделать.

В пещерный зал тем временем начали приходить звери, прослышавшие о гостях-менестрелях. Они рассаживались по скамьям и с интересом разглядывали двух молодых гостей. Пришла и Констанция. Она встала рядом с аббатом с недоверием поглядывая на Вихрастого.

А аббат тем временем продолжал спрашивать:

- А кто же дал вам инструменты? Кто научил на них играть?

-Наш бедный отец тоже был менестрелем. Он и сделал нам гитару и скрипку и научил песням и грамоте.

- Ну тогда спойте нам - смотрите, сколько народу собралось.

Шлёнда размотала свою скрипку, а Вихрастый достал гитару и спрсил:

- Что же вам спеть? Про мир и пир или про кровь и любовь? Про слезы и грозы или про счастье и звезды?

- А что сами решите, то и спойте.

- Хорошо! Мы сыграем любимую песню нашего бедного отца. Про Дженнифер, которая стала птицей.

Вихрастый переглянулся со Шлёндой и они начали:

Три брата и Дженнифер, их сестра,

гуляли берегом реки.

Три брата и Дженнифер, их сестра,

держались крепко за руки.

И ветер северный на них

пытался холодом дохнуть.

И ветер южный их молил

на время руки разомкнуть.

Вот ветер западный пришел

в соленой пене зеленых вод.

Взметнулся платья холодный шелк,

а ветер прокричал: "Вперед!

 

Я знаю, ты придешь ко мне,

я знаю, ты уже в пути.

Hе прекословь судьбе своей,

не бойся, Дженнифер, лети!"

Она оттолкнулась от земли,

и замолчали все ветра,

а братья, руки отпустив,

смотрели, как летит сестра.

Она летела ввысь и ввысь,

и высь ей стала дорога,

"Сестрица Дженнифер, вернись!" --

кричали братья с берега.

И там, где в мае не бьет вода,

и там, где зимы не стелют лед,

где не имеют счет года,

она оборвала полет.

Последние звуки скрипки затихли в под потолком Пещерного зала и тут же грянул такой шквал аплодисментов, что бедных менестрелей буквально пригнуло к полу. Такой овации они не срывали никогда.

- Прекрасно, прекрасно! – восклицал аббат – наука и таланты вашего отца не пропали даром, они воплотились в его детях сполна. Спасибо вам, ребята! А теперь, я полагаю, неплохо бы поужинать, а, Гуго? Ты как?

- А… что? А у меня всё готово. Эй! Заносите ужин!

Все моментально расселись по своим местам, а Вихрастый со Шлёндой так и продолжали стоять, где стояли, совершенно оцепенев от потрясения.

- Эй, музыканты, садитесь к нам! - И веселые настойчивые лапы потащили крысят за стол. – Будем есть-пить-веселиться. А потом потанцуем. Вы ведь нам сыграете? Да?

- Ээээ…. сыграем конечно сыграем – запинаясь проговорил Вихрастый.

- Да! – Шлёнда тоже встряхнулась – есть у нас специальная Песня для Пира. И она тоже вполне танцевательная. Вихор, давай, пока не сели. Раз, два, три!

Ну-ка мечи стаканы на стол

Ну-ка мечи стаканы на стол

Ну-ка мечи стаканы на стол

И прочую посуду!

Все говорят, что пить нельзя

Все говорят, что пить нельзя

Все говорят, что пить нельзя

А я говорю, что буду!

 

Рано с утра, пока темно, пока темно, пока темно

Рано с утра, пока темно и мир еще в постели

Чтобы понять, куда идти, чтобы понять, зачем идти

Без колебаний прими сто грамм и ты достигнешь цели!

 

Я не хотел тянуть баржу, поэтому я хожу-брожу

Как дойду до конца земли, пойду бродить по морю

Если сломается агрегат, стану пиратом и буду рад

Без колебаний пропью фрегат, но флот не опозорю!

 

Ну-ка мечи стаканы на стол

Ну-ка мечи стаканы на стол

Ну-ка мечи стаканы на стол

И прочую посуду!

Все говорят, что пить нельзя

Все говорят, что пить нельзя

Все говорят, что пить нельзя

А я говорю, что буду!

После такой зажигательной джиги и новой бури аплодисментов, менестрели наконец полезли за стол. И принялись есть и пить так, будто и не было никакого молока с печеньем полчаса назад. Рядом с крысами сидела та самая мышка, подавшая им перекус. Она некоторое время косилась на них, будто желая что-то спросить, и наконец решилась:

- А скажи, ээээ.. а как тебя зовут? – обратилась она к сидевшему ближе Вихрастому.

- Моя сестра зовет меня Вихрастый. А я ее Шлёндой зову.

- Забавные у вас имена. Меня зовут Рита. – сказала мышка и покраснела – а скажи, Вихрастый, кто была та Дженнифер про которую вы пели?

- А это важно? – Вихрастый был явно озадачен вопросом – я никогда об этом не думал.

- Нет… наверное это и правда совсем неважно… а все-таки?

- Ну… может она была крысой, как Шлёнда или я, а может и мышкой, а может – и тут он вдруг нагло прищурился в сторону Констанции – а может она была барсучихой.

- Ха-ха-ха! Представляю себе полет барсучихи под облаками! – воскликнул Амброзий Пика, слышавший этот разговор. И все сидевшие рядом рассмеялись, а Шленда яростно пнула брата под столом и прошипела ему в ухо:

- Ты заткнись-ка, пока не поздно. Мы еще войти не успели, а ты уже начал наживать врагов.

- Но если бы я сочинял эту песню – потирая ушибленное колено сказал Вихрастый – то она была бы мышкой. Вот такой, как ты. Маленькой и любопытной.

Рита покраснела еще гуще и вдруг сказала тихо и быстро:

- А у меня тоже нет родителей. Их тоже убили Морские крысы.

- Это ничего! Не унывай. Зато у тебя есть дом. Такой большой и теплый. И много друзей. – веселым голосом утешил ее Вихрастый. Вотще.

- Нет… - так же тихо ответила Рита и вдруг, выскочив из-за стола кинулась вон из зала.

- Что это она? – озадаченно спросил Вихрастый сестру

- Не знаю. Может, какая припадочная?

- Нет. По-моему я ее чем-то обидел.

- Да забей! Не зарубайся! Лучше давай налегай на харчи – смотри, сколько тут всего. Вот это, например… с чем? О! С грибами и картошкой! Держи, лопай. Ну… Эй! ты что как неживой?!

- Да наелся я! Уже на неделю вперед наелся. – Буркнул Вихрастый – эх, теперь покурить бы… Ну ладно, если покурить нечего, тогда давай еще споем?

- Давай! – Шлёнда с сожалением отодвинула недогрызенный пирог и взяла скрипку – а давай про маму споем, а? – она видела, что брат расстроен, и предложила песню, которая всегда его утешала.

Вихрастый мотнул головой, но тоже встал:

- Спасибо вам, дамы и господа, за прекрасный ужин! Помнится, кто-то предлагал танцы? Он еще не передумал? Нет? Ну, тогда будем танцевать! – и шепнул сестре – еще успеется, сперва пусть попляшут.

И ударил по струнам:

Где мне нужда -- там тропы, где мне ночлег -- там кущи

где усну -- бузина-калина и темней и гуще.

А из какой деревни буду я родом завтра

в сущности и не важно, и не страшно, и не напряжно!

 

Не выходя из дома, мчусь за огнем знаком.

Он впереди маячит-плачет, я им давно влекомый

И непослушными губами я ловлю слепое пламя,

в руки он не дается, меж пальцев бьется и исчезает.

 

Есть такое зелье, что потом вся жизнь – похмелье!

Кто его раз пригубит, губы себе навек погубит!

Станут губы огня просить, станут губы огонь ловить,

обжигаясь сугубо -- а иного им пить не любо!

 

А я не горюю больше, что дом мой -- не дом, а больше.

Что бузина-калина прямо из пола тянется дальше.

Мне бы скорбеть, что время тает, а я по бузине плутаю

за огоньком бродячим, что во тьме бузинной маячит!

И все хором! - Есть такое зелье, что потом вся жизнь – похмелье!

Кто его раз пригубит, губы себе навек погубит!

Станут губы огня просить, станут губы огонь ловить,

обжигаясь сугубо -- а иного им пить не любо!

 

… Через пару часов, когда все вдоволь наплясались, Вихрастый со Шлёндой стали помогать мышам убирать со стола. Шлёнда даже подрядилась помочь вымыть посуду (и по совету брата, для отвлечения внимания, весело распевала в кухне своим звонким голоском) а Вихрастый стал помогать Гуго и прочим относить в кладовые остатки пиршества. Все были веселые и усталые, и совсем не обратили внимания, на то, что Вихрастый, случайно зацепившийся курткой за замок кладовой что-то уж очень долго ее отцеплял… А потом сказал Гуго:

- Послушай, любезный… тут такое дело… как бы это… У моей сестренки окончательно порвались сапоги. Вы не могли бы с ней поделиться лишней парой от ваших щедрот?

- Ну конечно! За такой концерт ничего не жалко! Ступай к эконому, брату Руфусу, и он подберет твоей сестре подходящую обувь. тем более, что завтра мы собираемся отправиться в лес за елкой для празднования Первого Дня Года и если вы пойдете с нами, то сапоги пригодятся.

Поблагодарив доброго старика Вихрастый отправился разыскивать брата Руфуса.

Когда еще через час они со Шлендой уже лежали на кроватях в приготовленной для них комнате (сестричка была просто в восторге от новых сапожек, пришедшихся точно в пору), он говорил ей:

- Зашибись! Я всё разведал. Кладовые не запираются - им просто не приходит в голову, что кто-то станет тырить из аббатства! И кастеляна, в смысле шмоточная, тоже не заперта. Кладовки очень удобно расположены, а вот шмоточная находится в конце коридора, в котором комнаты настоятеля и прочих приближенных.

- А барсучиха тоже там спит?

- Вот не знаю. Надо будет выяснить.

Помолчали. Потом Вихрастый сказал:

- Толстый повар говорил, что завтра они собираются в лес за елкой для праздника, и приглашал нас с собой.

- Ё-мое! Так это же просто гениальное прикрытие для связи с ребятами! Надо срочно дать им знать.

- Хорошо. Я пойду прогуляюсь, покурю. Я ж вчера вытянул-таки у Чекана табаку на парочку папиросок. Заодно и записку перекину. Напишешь?

- Уже пишу. Забиваю стрелку у Серой лужи за выворотнем. Покатит?

- Покатит!

Вихрастый вышел за двери, постоял немного, прикурил. В окнах аббатства и в сторожке было темно. Он затянулся и не спеша, прогулочным шагом, направился вокруг монастыря. Обойдя дом, он еще постоял немного, глядя на стену, и подумал, что если этой ночью ребята снова выйдут на промысел, то записку они смогут подобрать только утром. И то, вероятно, не ранним.

Он ошибался. Чекан послал Доходягу и еще одного из мелких капитанов дежурить неподалеку от места связи. Возвращавшиеся с ночной "работы" бойцы должны были подобрать их после полуночи и довести до дома.

Вихрастый размахнулся, и камень полетел через стену в ночной лес. Из леса его полет проследили внимательные глаза. Молодые зоркие глаза хищника, привыкшие видеть в темноте. Вор-менестрель постоял пару минут, докурил самокрутку и так же не спеша отправился обратно в теплый дом. Спать. И спали они в эту ночь так, как могут спать только уставшие, изголодавшиеся и промерзшие дети, которых вдруг наконец-то отогрели, накормили и порадовали.

 

Однако утро выдалось тревожным. Поздно ночью в аббатство пришли лесные жители, чьи норы разорили несколько часов назад отряды Чекана и Паленого. Встреча с ними не сулила ничего хорошего - они могли где-то видеть и опознать юных менестрелей. Но всё обошлось - звери были так напуганы и удручены, что по сторонам не глядели. а только благодарно слушали речи аббата, говорившего в том смысле, что нечего так убиваться, и что теперь Праздник Нового Года пройдет еще веселее в расширившемся составе, и всё подливал мышам в кружки ароматного горячего брусничного морса с пряностями.

Всё пока складывалось удачно и в полдень Вихрастый со Шлёндой вместе с отрядом мышей, во главе с ежом Амброзием Пикой и барсучихой Констанцией выдвинулись в лес за елкой.

 

А в песчаном карьере все было не столь удачно. И хоть все намеченные норы были взяты, добычи оказалось вдвое меньше, чем предполагали вожаки. Зато обошлось совсем без крови. Но по возвращении на хазу их ждал еще один неприятный сюрприз. Фикса, согревшая корешам воды и теперь помогавшая им отмыться и отогреться после бурной ночи в зимнем лесу сообщила, что поздно вечером у трех мелких капитанов началась лихорадка и что она боится как бы все не заразились. Капитаны слышали, как разговаривая с Чеканом, юная знахарка часто произносила страшным шепотом непонятное и тревожное слово "эпидемия", а атаман хмурился и нервно фыркал и всё плескал себе в морду теплой водой.

Доходяга принес камень с запиской и как ни крути, а кому-то из вожаков предстояло "двигать на стрелку". Чекан подозвал Паленого и сказал:

- Пойдешь застреляешь наших менестрелей. Смотри и слушай во все дырочки. Обязательно спроси про охрану. И еще: если смогут, пусть вскроют еще и лазарет. Лекарства нам понадобятся - запасы Фиксы не бездонны.

Паленый грелся у костра, поворачиваясь к огню от одним, то другим боком. Вытерев лапой нос он отозвался:

- Да. Хорошо, атаман. А лекарства точно понадобятся - меня что-то тоже потряхивает.

- Давай-давай двигай, коматозник! На морозце вся зараза мигом отпадет.

 

Вихрастый со Шлёндой не спеша шли по зимнему лесу. Издалека до них доносились веселые крики мышей и добродушный басок Констанции, выбиравших, какая елка лучше. Крысам оставалось каких-то сто метров до Серой лужи как сбоку раздалось негромкое "Кррак!" - так дерево скрипит от мороза. Но не такой ух был мороз, чтоб деревьям скрипеть, и поэтому Вихрастый тут же отозвался:

- Кррак!

Они дошли до старого выворотня и остановились.

- Привет шпионам - негромко раздалось из под древесного комля. - я смотрю - сыты, пьяны, приодеты. Ну, рассказывайте.

- Значит так, - так же негромко, словно обращаясь к Шлёнде начал Вихрастый - не этой, но следующей ночью все можно обделать. Кладовые не запираются, шмоточная тоже, за оставшееся время мы все подготовим. Надо приготовить еще веревки с крюками - вы их спустите со стены и поднимите мешки с товаром. А потом нас.

- Ладно. Чекан велел еще попытаться вскрыть лазарет. У нас там несколько мелких заболели, и Фикса говорит, что е запасов не хватит, если эта… как ее… ипидема распространится.

- Хорошо, попробуем. Сегодня вечером опять камень кину что-как. Ловите.

- Поймаем. Ну всё. Отбой!

И ребята отправились обратно. Бегом. Крича во всё горло:

- Эй! все к нам! мы тут нашли просто наиклёвейшую елку! Только она большая - нам двоим не справится!

Елку Шленда присмотрела еще давно, до снега - это была настоящая красавица. Не очень высокая, но пушистая и широкая - как раз для Большого зала. И именно поэтому, заслышав про поход за елкой она и назначила стрелку у Серой лужи - елка стояла совсем рядом.

В аббатство ёлочный отряд вернулся, когда уже начало темнеть. Пока над елкой ахали, охали, пока ее разматывали и устанавливали в центре Большого зала, охотники успели основательно подзакусить и отдохнуть. Сытый и довольный Вихрастый прохаживался между большим и Пещерным залом мимо гобелена, поразившего его воображение и наигрывал на гитаре. Мимо него сновали туда-сюда мыши, таская мешки и коробки с мишурой для украшения елки. И тут он заметил Риту - она согнувшись в три погибели волокла мешок и гирляндами и лентами.

- Эй, Рита, привет! Давай помогу. Отдай-ка мне мешок - эта тяжесть малость не по твоим лапам.

Он с готовностью отставил гитару и взялся за мешок.

- Спасибо! - улыбнулась Рита и снова покраснела.

Они отнесли мешок в Большой зал и отдали белкам, развешивавшим украшения.

- Слушай, Рита, ты можешь рассказать мне о гобелене, что висит там, на стене?

- Конечно. Пошли. Смотри - вот этот воин в доспехах - Мартин Воитель - основатель и покровитель нашего ордена. Он был великим воином. Он освободил нашу землю от ига диких котов и сразил в жестоком бою их предводительницу. А потом построил это аббатство для помощи и защиты всех лесных жителей. Но это было давно. А той весной, когда на аббатство напали морские крысы под предводительством Клуни Хлыста, этот самый Клуни украл с гобелена портрет Мартина. но наш защитник Матиас отобрал гобелен обратно и нашел чудесный меч Великого Мартина. Это и помогло ему победить Клуни, освободить аббатство и спасти всех нас. Я, наверное, очень длинно рассказываю?

- Нет-нет! Продолжай. Жутко интересно. А это что?

- Это затопление замка дикой кошки и разгром ее армии. А это основание и строительство аббатства. А тут Мартин в далеком Сама…Сала… Са-ла-ма-нда-стро-не, вот. Он там встретился с королем барсуков Вепрем Бойцом, который и выковал ему тот самый меч.

- Король-кузнец?! Ну уж в это-то я точно не поверю!

- Я не знаю точно. Никто из наших там не был, но про Саламандастрон рассказывают много чудесного. во что трудно поверить. Может быть, это просто красивая легенда… Но члены нашего ордена верят в нее и чтят Мартина Воителя. некоторые даже говорят, что дух Мартина переродился в нашем защитнике Матиасе и именно это и помогло ему объединить лесных жителей и победить Клуни Хлыста.

- Красиво! Можно я сложу об этом песню?

- А ты и сам песни складываешь?

- А то!

На самом деле Вихрастый ни одной песни еще не сложил, но, выступая перед братьями из карьера выдавал некоторые песни за свои. И ему очень хотелось когда-нибудь сочинить что-то самому.

Тут к ним подбежала Шлёнда. Из ее лапы текла кровь.

- О, Рита! Слушай, а где тут у вас лазарет, я тут лапу поранила, надо бы перевязать.

- Ой! как же ты так? Пойдем скорее, я тебя отведу.

Шагая за девчонками Вихрастый искренне восхищался сестрой – надо же и лапы для дела не пожалела! Вот сейчас и узнаем, что и где у них там в лазарете…

Вечером, когда уставшие от украшательских забот звери отправились отдыхать, Вихрастый как и вчера вышел покурить. И как и вчера кинул через стену камень с запиской, в которой было всего три слова: «Крой! После полуночи». Возвращаясь через большой зал он заметил какую-то тень возле гобелена,. пригляделся и узнал Риту.

- ты что тут делаешь так поздно?

- А ты?

- Я покурить выходил.

- Ты куришь? Ты же маленький еще курить!

- А что тут такого?! Маленький, скажешь тоже! Мне уже 15 сезонов было.

- Да. А мне вот не уснуть что-то… всё хожу и думаю о песне, которую ты сложишь о Мартине Воителе.

- Ну, песня – это дело будущее. А если тебе не спится, я могу спеть тебе колыбельную. Ее часто пел нам в детстве отец.

- Он тоже был менестрель?

- Да! Он был самый настоящий менестрель не то, что я. Но когда-нибудь я тоже стану таким. Так спеть тебе?

- Давай.

Если полночь приходит, а ты все без сна

сон уже не придет, как его не мани.

Колыбельная песенка обречена

в эту ночь говорить о любви.

 

Колыбельные песенки тише других

и для них не пристали большие слова.

Но когда мягкий голос касается их

приникают они, как под ветром трава.

 

Встали синие клены в дубовом лесу

заплескали по ветру прозрачной листвой.

Осень пряные пряди неся на весу

шелестит неувядшей травой.

 

Над травою высокое небо во мгле

и ни звезд, ни луны, чтобы тьму разогнать.

На земле он родился, и рос на земле,

на земле он учился летать.

 

Колыбельные песни для сна и не сна,

колыбельные песни для тех, кто в пути.

На огромной земле ты осталась одна,

и другие к тебе не посмеют войти.

 

Ты поймешь ее сразу, чердак и подвал

сохранят для тебя, сберегут меж камней.

Ты же тоже во сне от земли улетал

чтоб проснувшись, по ней стосковаться сильней.

 

Этой ночью останется плеск тополей

да печальная осень в дубовом венке.

Колыбельная песня плывет по земле

как волна по хрустальной реке.

Впрочем лучше смеяться, дружок Сганарель

сменим тему, но тему уже не сменить.

Из окна наплывает волной колыбельная

тем, чья дорога любить.

- …Эй! Ты что?! прекрати реветь! Прекрати, а то всех перебудишь, они припрутся сюда и решат, что я тебя съесть хотел. Или еще похуже. Тьфу, пропасть, да прекрати же ты. Успокойся. Вот, так, хорошо. Ну, пойдем. Пойдем отсюда, я отведу тебя в твою комнату. … Ну и что ты разревелась? это же хорошая и совсем не грустная песня. Никто же там не умер.

- А вот бывают песни, в которых никто не умирает, а лучше бы, чтоб все умерли. Вроде там все хорошо, но от этого еще грустнее становится…

- Я подумаю об этом. Но плакать все равно глупо. Слезами горю не поможешь – так говорил мой отец. Как там было…

Когда стучится в дом беда – не плачь,

Мы здесь с тобой не навсегда!

Что б ни случилось, никогда не плачь –

Играй, и горе не беда!

Ладно, спи давай. А я пошел к сестре. Она, небось, совсем меня потеряла.

- Спокойной ночи.

- Почаще вспоминай этот последний стишок, что я тебе прочитал. Пока!

Выйдя за дверь Вихрастый почувствовал, что он весь взмок и дрожит с головы до пят.

- Нет, нафиг, нафиг! Чтоб я еще раз взялся утешать ревущую девчонку… лучше сразу утопиться. – думал он, тихо шагая по лестнице вниз в кладовые. Там, под лестницей его ждала Шленда. Она уже смазала петли маслом –всё было готово. Вихрастый протянул лапу и взялся за ручку двери погреба.

Дверь бесшумно открылась. И закрылась за крысятами. Вихрастый вытащил из-за пазухи припасенную гнилушку, ее слабого мертвенного света как раз хватало для их глаз, привыкших к мраку пещер песчаного карьера.

- Давай в дальний угол – чуть слышно шепнул Вихрастый сестре – там мешки и веревки, я всё приглядел. На нижних полках хлеб и фрукты-овощи, на верхних – всякая консервация и напитки.

И стараясь на шуметь они начали упаковывать припасы в мешки. Сложив по два мешка каждый, с таким расчетом, чтобы удержать мешок одной лапой они так же тихо вышли из кладовки и двинулись в гардеробную. Расчет был прост: окно гардеробной, находившейся в торце коридора первого этажа, как раз выходило на заднюю стену. они спустят мешки из окна и подтащат к стене, а ребята влезут с той стороны на стену и поднимут мешки на веревках. В гардеробной тоже все прошло без проблем ,и юные грабители благополучно спустили мешки на нетронутый снег заднего двора.

Теперь предстояла самая рискованная часть плана. Им надо было разделиться. Вихрастый отправится вскрывать лазарет, а Шлёнда дождется сигнала со стены, подтащит к ней мешки и прицепит крюки. К тому времени, когда вернется Вихрастый, они должны успеть переправить все мешки. Крыс взглянул на сестру и вдруг крепко прижал ее к себе. Шлёнда тоже крепко прижалась к брату. Их обоих друг пронзило острое чувство бескрайнего и бездонного одиночества - они оба чувствовали, что ближе друг друга у них никого нет. Как в холодных пещерах капитанов, так и тут, в сытом мирном аббатстве.

- Ладно - прошептала наконец Шлёнда – берегись там. И возвращайся поскорее.

- Вернусь.- ответил ее брат, и растворился в темноте.

Шлёнда вылезла в окно, прикрыла створки и тут от стены раздалось негромкое «кррак!». И она, ухватив первые два мешка, потащила их через двор к стене.

 

- Ну, значит так, – начал Чекан инструктаж перед операцией - на стену полезем только мы с Паленым и Свищ. Я на подъеме, Свищ на спуске, Паленый на шухере. Остальные держат лестницу и принимают мешки. Ясно?

- Ясно – в один голос откликнулись капитаны штурмотряда – самые старшие и ловкие из братства.

- Смотрите, как только спустим все мешки и поднимем ребят на стену, я дам сигнал. Тогда хватайте мешки и бегите что есть духу. Домой бегите. Мы догоним.

Несмотря на простоту и видимую прозрачность и выполнимость плана, у атамана на душе скребли кошки. За истекшие сутки еще не менее полудюжины капитанов свалились с лихорадкой. Эпидемии, которой опасалась Фикса, избежать не удалось. Это значило только одно - никуда уходить им не светило. Той добычи, что они возьмут сейчас или уже взяли, не хватит до конца зимы даже в том случае, если… А если все? Вот так перемрут от эпидемии, или просто померзнут в нетопленых пещерах… Вон Паленый уже совсем больной, хоть и бодрится и это видно всем. И хорошо. Потому что они тоже начинают бодриться.

Чекан встряхнулся. Об этом он подумает после. А теперь ждет дело. И атаман решительно взялся за лестницу:

- Ну, пошли, что ли?

Капитаны сперва встали в кружок и сдвинув кулаки в центр круга хором прошептали:

- Делай, что должен и будь что будет!

- Вот теперь пошли - сказал Паленый.

 

Дверь лазарета открылась легко и Вихрастый принялся как попало сваливать в мешок травы, корешки, пузырьки, бинты, корпию и прочее. Закончив он повернулся к двери, чтобы возвращаться, и замер. В дверях, злобная, как ночной кошмар, стояла Констанция.

- Вот ты и попался, крыса. Говорила я аббату - держи ухо востро с этими музыкантами… Быстро положи мешок и ступай за мной. Ну!

- Сейчас… сейчас. - Вихрастый уже справился с потрясением и мысли его неслись вскачь, перепрыгивая друг через друга. Он медленно пошел к барсучихе, протягивая ей мешок. Не дойдя одного шага, он вдруг с силой бросил ей мешок, сопроводив это коротким:

-Лови!

Констанция машинально протянула лапы, ловя кинутое, а Вихрастый молниеносно бросился на пол, проскользнул у нее между задних лап и помчался по коридору к гардеробной. Барсучиха, зовя на помощь, кинулась за ним, но где старой Констанции догнать молодого крысенка? Вихрастый добежал до гардеробной и запер за собой дверь. Открыл окно, и заметив, что все мешки уже переправлены, и Шлёнду поднимают на веревке на стену, кинулся через двор, подхватив из под окна свою гитару.

Чекан скинул ему веревку, и тут Паленый крикнул:

- Шухер! Тревога!

Вихрастый и сам уже слышал топот и крики со стороны главного входа и сторожки:

- Вон! Вон они, на стене!

- Не стрелять!

- Так уйдут же!

- Стреляй, Винифред, они же уходят! Ну стреляй же!

- Не надо…

Вихрастый был уже на половине высоты стены. Но тут что-то тяжелое и острое сильно ударило его в спину, около лопатки. И он почувствовал, как сразу ослабели вдруг лапы, держащие веревку…

- НЕ СТРЕЛЯАААААТЬ!!!!!

Это было последнее, что слышал юный вор-менестрель, проваливаясь в черный колодец беспамятства. Чекан почувствовал, как натянулась веревка, как обмякло на ней тело Вихрастого. Атаман изо всех сил уперся лапами в парапет, но не совладал, и вслед за Вихрастым полетел со стены вниз, успев только крикнуть Паленому:

- Бегите!

 

Капитанам повезло - они упали в глубокий сугроб прямо под стеной. Жители аббатства, полуодетые но решительные, столпились возле места падения.

- Ну вот! что я вам говорила! А все: "нет-нет, они не разбойники, какие замечательные песенки!" Тьфу! Вот теперь получИте! Два трупа.

- они живы…

- Сейчас, минуточку, пропустите-ка меня… Помогите разгрести снег… О! Второй, оказывается хорек. Да, они живы. Оба. Несите их в лазарет.

- Что-о?! Какой лазарет?! Они же пытались нас ограбить.

- Не пытались, дорогая, а ограбили.

- Ой! А я помню этого бандита - это он позавчера ночью разорил нашу нору.

- И нашу! Выкинуть их за ворота и всё!

- Послушайте меня…

- Давай, вытаскивай их из сугроба - выкинем бандитов за ворота. И пусть уходят, если смогут.

- Послушайте…

- Так, МЫШИ РЭДВОЛЛА! ВСЕ ВЫСКАЗАЛИСЬ? А теперьТИШИНА! Сейчас будет говорить Аббат Модальфус. А вы послушайте.

- Спасибо, Матиас. Во-первых, никто никого за ворота не выкинет. Раненых хищников - в лазарет. Я ими займусь. Я надеюсь, мне не откажутся помочь сестра Клементия и Брат Фил?

- Но аббат, при всем уважении…

- Хорошо. Посмотрите на этих ребят. Ну, на Вихрастого вы за эти дни смотрели достаточно. А вот второй. Он ведь тоже не старше любого из наших послушников - всего 16-17 сезонов, а весит на все 14.Не одежда, а лохмотья…

- Это одеяло из нашей норы!

- По крайней мере оно помогло спасти чью-то жизнь. Можете гордиться своим одеялом!

- Аббат, я принес носилки.

- Хорошо, Фил, давай, поднимаем старшего. Только, умоляю, осторожнее.

 

Чекан очнулся оттого, что его куда-то несут. Все тело невыносимо болело и очень хотелось пить. Так хотелось, что даже попросить рот не открывался. Из тумана над ним нарисовалось лицо аббата.

- Очнулся, надо же! Вот это живучесть!

Чекан попытался что0то сказать, он смог только захрипеть и в изнеможении закрыл глаза. Немного погодя он снова очнулся оттого, что кто-то приподнимает его голову, пытаясь заставить его выпить лекарство. Над ним сидела сестра Клементия.

- Пей, пей, бандит. Ох, еще и лекарства на вас переводить… - ворчала она. Впрочем, ворчание было довольно добродушным.

Чекан с благодарностью выпил пахучий настой и еще слабым хриплым голосом попросил:

- Позовите аббата.

- Я здесь, сын мой - отозвался аббат Модальфус, подходя к кровати.

- Вы должны немедленно пойти… - Чекан снова яростно закашлялся. Откашлявшись и отдохнув он продолжал - Нет, я ПРОШУ ВАС. Прошу помочь моим братьям в песчаном карьере. У нас эпидемия. Половина ребят в лихорадке. Нет ни дров ни еды… Я прошу, я УМОЛЯЮ ВАС, помогите им. Паленый сам болен, остальные еще слишком малы. Они ведь все умрут… - атаман в изнеможении откинулся на подушке, пробормотав - пароль "яблоки и мята"…там Паленый, Фикса, или Шлёнда… - и потерял сознание.

Аббат помолчал, а затем повернулся к постели Вихрастого, Рита как раз закончила смазывать его раны и отошла. Менестрель еще не приходил в себя - ему досталось гораздо сильнее, Чекану, а гитара и вовсе не поддавалась восстановлению.

- Фил, а ведь придется идти… Не даром они влезли в лазарет. Лекарств небось у них тоже нет.

- Я схожу, друг мой. Возьму с собой еще двоих братьевиии

- И меня! - вдруг сказала Рита - только двух братьев будет маловато, если там столько лежачих больных. Ведь их придется перенести в аббатство.

- Да, Рита, ты права. Но пожалуй я схожу сам. С Филом, Матиасом и с другими. А Клементия останется в лазарете.

- Я тоже пойду! - снова сказала Рита.

- Пойдешь, пойдешь. Куда ж тебя девать - устало отозвался аббат.

 

Утром маленький отряд мышей достиг занесенного снегом песчаного карьера.

- Эй! Есть тут кто?! - Крикнул Матиас.

- Пароль? - спрсил кот-то сиплым голосом из-за ближайшей насыпи.

- Яблоки и мята - отозвался аббат - Мы пришли из аббатства Рэдволл, по просьбе вашего товарища, чтобы лечить ваших больных.

Из за насыпи, кутаясь в драный шерстяной плащ вышел пошатываясь высокий тощий крыс. В лапе у него был мачете.

- Убирайтесь откуда пришли! Где вы были раньше с вашим благородством?! Теперь уже совсем поздно - мы все умрем. - Прорычал он и начал клониться к земле, но тут из-за насыпи выскочила маленькая рыжая лисичка в ярком головном платке и попыталась поддержать падающего. Мыши поспешили ей на помощь

- Ничего еще не кончено! - быстро заговорила лисичка - Это у него от жара помрачение сделалось. Все еще живы. Только здоровых почти не осталось. Хорошо, что вы пришли, а то я совсем потерялась. И лекарств нет. Я надеялась, что вы придете. Вас Чекан прислал, да?

- Нас прислал хорек, который упал со стены.

- Это наш атаман Чекан! Он упал со стены? Какой ужас! Он жив? А Вихрастый? Жив? - лисичка говорила быстро, напористо, почти яростно. Глаза ее горели напряженным вниманием.

- Да, они оба живы. А теперь давай, отнесем твоего приятеля под крышу и поглядим, что с остальными.

- Хорошо. Я покажу. Я тут их лечила, как умела, пока лекарства были. Меня зовут Фикса.

- Фикса? Не родня ли старухе Селе?

- Племянница. Была. ... Вот они тут все. Здоровые в другой пещере. Вы тут побудьте, а я пойду их приготовлю.

- Погоди. Где тут горячая вода?

- Вон там, в ведре. А вон там чистые тряпки.

 

Мыши провели у капитанов весь день и всю ночь, без устали ухаживая за больными. Фикса носилась меж ними как неутомимая огненная искорка, пока аббат не уговорил ее лечь отдохнуть. А здоровые капитаны тем временем под руководством Матиаса делали носилки. Утром следующего дня печальная процессия двинулась в аббатство. На полдороге их встретили Констанция, Пика, Винифред и остальные, которые отправились узнать, не приключилось ли чего с аббатом. С их помощью колонна зашагала побыстрее - обессиленные капитаны, несшие больных, еле держались на ногах. Неутомимо шагали только Шлёнда и Фикса. Их, похоже, теперь не возьмет никакая хворь. Шлёнда без устали извинялась перед аббатом и остальными:

- Теперь вы видите? Теперь вы понимаете, что заставило нас пойти на это? Вы славные, все очень добрые, но мы не могли иначе. Мы ели у вас досыта, а они там умирали…

- Ладно-ладно, шагай, - говорил брат Фил - Всё мы понимаем, не извиняйся.

 

***

 

Через шесть дней в аббатстве Рэдволл состоялся торжественный праздник Первого Дня Года. Из старших капитанов на нем присутствовали только пару дней как поднявшийся с постели Чекан, Шлёнда и Фикса. Эти две последние все дни до праздника просиживали подле больных в лазарете. В первые сутки после прихода в Рэдволл, умерли двое маленьких капитанов, но про остальных аббат сказал, что они теперь обязательно поправятся. Фикса теперь хвостом ходила за аббатом и сестрой Клементией - училась лекарскому искусству. Она втайне надеялась, что ей позволят остаться тут хоть до лета, тогда бы она успела стать настоящей знахаркой и жить своим ремеслом.

Перед самым праздником Чекан, аббат и Матиас долго о чем-то говорили, запершись в комнате за лазаретом.

Пир превзошел все ожидания. Скрипочка Шлёнды, выжившая во всех перипетиях, пиликала без устали. Ёж Пика показывал фокусы, заставляя юных капитанов хохотать до слез. Чекан, за два последних дня, когда к его лапам вернулась подвижность, наделал оглушительных деревянных трещоток всем, кому успел, и теперь их треск не умолкал под сводами Пещерного зала. А сестре Клементии он сделал резные деревянные бусы.

Когда все утолили голод и выпили по паре бокалов горячего вина, поднялся аббат Модальфус:

- Дорогие друзья! Жители и гости аббатства Рэдволл! В связи с событиями, произошедшими в нашем аббатстве в последнюю неделю старого года, нашего полку, как говорят, прибыло. Прибыло его Вольным Братством Бродячих Капитанов, большинство которых на данный момент еще находятся а лазарете. И в связи с тем, что теплого дома у капитанов нет, я хочу спросить вас, орден Рэдволла: согласны ли вы приютить этих детей в нашем аббатстве до теплых сезонов? С наступлением лета мы поможем всем желающим отстроить норы и жить самостоятельно, честным трудом, заботясь о своих младших собратьях. Согласны ли вы со мной, орден Рэдволла? Кто "за", прошу поднять лапы.

Не успел аббат договорить, как первая лапка - лапка Риты - взлетела над головами. За ней подняли лапы брат Фил, сестра Клементия и повар Гуго. Глядя на них мыши один за другим поднимали лапы. Одно братство решало судьбу другого. Чекан сидел неподвижный, как статуя, только когти так сильно впились в деревянную лавку, что едва не прошили ее насквозь; Фикса высунула от напряжения кончик языка; Шлёнда не отрываясь смотрела на аббата.

- Большинство "за"! - наконец крикнул Модальфус. - Благодарю вас за проявленное вами истинное милосердие и поддержку. Теперь я вижу - тут он хитро прищурился в сторону Шлёнды - что слава нашего ордена не просто досужие вымыслы трактирщиков.

Под дружные и шумные лапоплескания аббат сел.

Поднялся Чекан. И страшно волнуясь произнес:

- Благодарю вас, орден Рэдволла! Благодарю за все как предводитель Братства Капитанов. За доброту и милосердие по отношению к моим подопечным и ко мне. За понимание и сочувствие. И, конечно же, за роскошный праздник и прекрасный пир! И еще: как предводитель Братства Капитанов, я обещаю и торжественно клянусь, что живя в вашем гостеприимном аббатстве мы будем оказывать любую посильную помощь вашему братству и подчиняться вашему уставу. Я, Чекан, сын Кроликобоя, это сказал, а сказанного не воротишь. И я буду отвечать за своих братьев перед вами, как сегодня вам обещал. И пусть меня море выплюнет, а земля проглотит, если я нарушу клятву!

 

Последовавшая за этими словами овация не шла ни в какое сравнение даже с той, которую сорвали своими песнями Вихрастый со Шлёндой неделю назад. Началось форменное столпотворение. Шленда с Фиксой бросились обнимать атамана. наперебой восхищаясь тем, как уверенно и благородно он говорил.

- Теперь я понимаю, почему ты атаман. - сказала ему Фикса.

- Да ну тебя! - отмахнулся Чекан - Даром что ли я репетировал это всё целых два дня…

 

Уже совсем ночью после того, как все яства были съедены, посуда помыта, а мелкие отправлены спать, Чекан со Шлёндой стояли на освещенном лунным светом дворе аббатства. Атаман курил, опираясь о стену - ходить ему было еще тяжело.

- А всё таки хорошо, что всё так кончилось - сказала Шленда - только гитару жалко… Но ничего, брат Эдмунд сказал мне, что ее можно починить.

- Не городи ерунду, я сам починю.

- Хорошо, сам, так сам. А куда думаешь податься летом?

- Не знаю. Может останусь тут, буду поддерживать мелких. а может уйду на Север и наймусь на корабль. Буду моряком. А вы?

- Мы отправимся путешествовать. Будем настоящими бродячими менестрелями.

- У вас получится.

- Аббат мне тоже это сказал. Ладно, пошла я к Вихрастому, спать. Ночи!

 

А Чекан еще долго стоял, вдыхая свежий морозный воздух и глядя в темное высокое небо на подмигивающие звезды. Первые звезды нового Года. Уходя, он обернулся и тихонько подмигнул им в ответ…

 

КОНЕЦ

 

Итоговые благодарности с занесением в грудную клетку объявляются:

 

- Тикки А. Шельен, Б. Гребенщикову и А. Макаревичу. За тексты песен

 

- Бесподобной Крыске за клип на песню "Туман", поддерживавший мои силы и настроение во время работы и не работы.

 

- Чудесной Мари, общение с которой убедило меня, что все должно кончиться хорошо.

 

И, наконец, есть одно ПОЖЕЛАНИЕ: ЗВЕРИ!!! НАРИСУЙТЕ МНЕ МОИХ ГЕРОЕВ - Я ИХ ЖАЖДУ УВИДЕТЬ!!!

 

DIXI

[frei]

веселая песня, которая вполне может быть и новогодей

 

 

Эй, станцуй нам, старый крот,

Станцуй, а мы тебе споем!

Отетил крот: станцую вам,

Но с зайцем только лишь вдвоем!

 

А что же заяц? -Я пляшу,

Но вслучае лишь том,

Когда наемся от души,

Станцую я с кротом!

 

Но повар-белка закричал:

Его кормить я рад,

Но только лишь тогда,

Когда станцует нам аббат!

 

Сказал аббат: ну ладно уж,

Спляшу я с шайкой вашей.

Спляшу я , но тогда уж пусть,

Весь Редволл с нами пляшет!

[frei]

Новогодний вечер.

 

Мортен сидел за дубовым столом , большей частью занятым бочонками с элем и вином, и попивал можжевеловую настойку из глиняной кружки. Настойкой его угостил ёж Грумель, кладовщик аббатства.

- Можжевельник прочищает голову, придает сил, -говорил еж неторопливо, время от времени выпивая глоток или два из такой же как у Мортена кружки.

-Он копит много лет свою лечебную силу, и в настойку надо добавлять его совсем капельку... Пламя свечи отбрасывало причудливые тени на стены и ряды старинных бочонков, некоторым из которых было более сотни лет. Мортен часто приходил к Грумелю посидеть, вместе выпить бутылочку какой-нибудь старой наливки, припрятанной ежом. Ему нравилось сидеть в уютном погребке и слушая размышления Грумеля, смотреть на тени, отбрасываемые огоньком свечки. Ежу же нравилось разговаривать с Мортеном, это был лучший с его точки зрения собеседник: не перебивает, и всегда выслушает.

- Рябиновая настойка разогревает, -продолжал рассказывать еж,- если идешь в лес зимой, обязательно бери ее с собой. Будешь замерзать, хлебнешь- сразу согреешься!

- М-м. -подтвердил мыш.

- Ну ты я думаю, понимаешь, как это бывает важно, -продолжил Грумель, -От таких ,на первый взгляд, мелочей, частенько жизнь зависит.

- Вот например, если заблудился в лесу зимой, и от голода уже сознание теряешь, то надо пожевать еловых иголок, они тонизируют, сразу в голове прояснится.

Мортен отхлебнул еще глоток настойки. Почему- то ему она напомнила о лете, но почему, он никак не мог вспомнить.

- Кстати, вот еще насчет елки, -обратился к нему еж, -я подумал, а не поставить ли мне тут, в погребе маленькую елочку? Все-таки Новый Год скоро... Ты как думаешь?

Мортен улыбнулся, представив маленькое лесное деревце, блестящее в свете свечи украшениями, и распространяющее приятный хвойный дух, и кивнул.

-Я знал, что ты согласишься. - улыбнулся ёж.

Они вышли из аббатства, когда солнце уже стало клониться к закату, но было еще достаточно светло, чтобы без опаски ходить по лесу. Солнце охрашивало сугробы и снег лежащий на деревьях в золотистый цвет. Грумель вспомнил, что когда неделю назад ходил за дровами, то видел прелестную маленькую елочку.

- Надо дойти по дороге до просеки, где рубят дрова, а потом пройти по ней до поваленного бука, -объяснял он Мортену, -а за ним будет поляна, где она растет.

Они бодро шагали по дороге и Грумель даже стал напевать песенку про то, как крота уговаривали станцевать, а кончилось тем что плясало все аббатство. Мортену песня понравилась, и он пожалел, что не может подпеть ежу. Грумель по его просьбе повторил песню еще два раза, и когда закончил, оказалось, что они уже дошли до просеки.

-Все теперь будем молчать, -серьезно сказал ёж, -мало ли кто тут может оказаться , надо быть осторожными. Молча они пробрались через сугробы- это было трудно сделать, потому, что снегу в последние дни намело немало.

-Зря мы с тобой, Мортен, лыжи не взяли, -вздохнул еж, -Ничего, зато на обратном пути будем по протоптанной тропке возвращаться. Они по осереди перебрались через ствол поваленного ветром бука, и очутились на небольшой круглой полянке. Это была старая вырубка, из-за огромного упавшего дерева дрова теперь отсюда было не вывести, и насколько поленниц со снежными шапками наверху чернело в разных частях поляны. Две поленницы стояли друг к другу под углом, создавая как бы угол стены. Вдруг Грумель насторожился:

-Тихо, Мортен, замри!

Мортен замер и даже задержал дыхание. В тишине зимнего леса он услышал какой-то звук, доносившийся из-за поленницы. Груммель бесшумно наклонился, и подобрал из снега толстую палку. Знаками он показал Мортену сделать то же самое, и затем двинулись к поленнице, стараясь не шуметь. Сердце у Мортена колотилось. Он подумал, что за поленницей наверно сидит целая вооруженная банда хищников, или кто похуже. Он попытался успокоится, и не к месту вспомнил, почему можжевеловая настойка напоминала ему лето- ее подавали на прошлом Празднике Названия Лета. Тут они остановились у края поленницы и по команде ежа завернули за угол, сжимая в лапах импровизированные дубинки. В углу, образованном поленницами, сидел какой-то жалкого вида зверь. Увидев их, он попытался подняться, но снова упал в снег, привалившись спиной к дровам. Подойдя поближе, Мортен увидел, что это крыс, одетый в какие-то лохмотья, и завернувшийся в драное байковое одеяло.

- Не убивайте м-меня... Я ничч-его..., я тут... -пытался он что-то сказать.

-Ба, да он сейчас замерзнет! -заметил Грумель.- Не бойся, дружище, мы тебе ничего не сделаем!

Ёж порылся в карманах куртки, и достал бутылку. - Это рябиновая настойка, -сказал он, повернувшись к Мортену,

-Помнишь что я тебе говорил?

Мортен, Грумель, и Тито- так звали спасенного крыса- сидели и пили горячий грог за дубовым столом в погребе Рэдволла. Жарко пылал очаг, и огни его озаряли комнату, отбрасывая странные тени от бочек и отражаясь в зеркальных боках елочных шаров. Вкусно пахло хвоей, и настроение у Мортена было отличное. Он слушал еще одну историю Грумеля, и думал о том, что именно таким должен быть Новый Год.

[Моранна]

Дэтранк

Как я и обещала, вот иллюстрация к твоему рассказу =) Меня все время терзали не безосновательные сомнения, что у меня получилось не совсем то, что задумывалось в фике. Но все же очень мне хотелось их нарисовать, так, как я их представлю. Стиль у меня конечно.. не совсем соответствует рассказу, но по-другому я рисовать не умею, лапы тоже не хотят расти оттуда, откуда надо =) С кучей ошибок в анатомии, раскраске, в общем как всегда))

 

Ну и заодно на конкурс отправлю, так как картинка к новогоднему фику =)

 

Вихрастый и Шлёнда.

 

[Дэтранк]

утащила!!!

[ildarka]

Дэтранк

меня тоже утащило от такого зрелища

[Ведьма]

Новый год и снег идёт.

Всё как под белым одеялом лежит!

Дети водят шумный хоровод.

И каждый в душе бижит,

Встречать новый год.

Кругом слышен смех.

Отполирован лёд.

Препорошил снег мех.

[Тарквуд]

Анна

победа гарантирована!

И это мэйд аля фотошоп?

Да тебя надо срочно на юниверсал студио! Главным художником!