Покров Опубликовано: 1 октября 2010 Поделиться Опубликовано: 1 октября 2010 (изменено) Здрасте всем! Просьба закрыть старую тему про "племя Гая", но не удалять. А это - улучшенная версия. Надеюсь, что улучшенная. Племя Гая (Guy’s tribe) ДОПОЛНЕННАЯ И УЛУЧШЕННАЯ ВЕРСИЯ Племя Гая*Что такое "Истинный Вождь"?* Посвящаю эту книгу двум людям, которых очень люблю. Хорошему другу, ласковому и приветливому, Дмитрию Александровичу Чернову (Ганслингеру), который всегда поддержит. А ещё тоже хорошему другу, Дине "Бродяге". И всем родным и близким. *Вступление* Крошка Ило носилась по детской, как безумная. - Ило, прекрати сейчас же!- взмолилась няня Зеа. Маленькая выдра наконец прислушалась к ней и уселась на постель. Бабушка-землеройка удовлетворённо вздохнула, и, сев, на другую кровать, напротив Ило, проворчала: - Ну, неужели! Фуух, совсем меня умотала, маленькая бесстыдница! Ило захихикала тихонько. Зеа смерила её взглядом, от какого свернулось бы молоко, но выдрочка только захохотала пуще прежнего. Тогда Зеа постучала кулаком по прикроватной тумбочке. Только это заставило Ило наконец угомониться. - Итак, допивай своё вечернее молоко с печеньем и ложись баиньки!- сказала землеройка. - А ты расскажешь сказку, нянечка?- спросила Ило. - А ты не заслужила!- заявила землеройка, по-ребячески показала выдре язык и отвернулась. - Ну, пожалуйста, няня Зеа! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Я обещаю, я буду слушаться! Зеа коротко взглянула на Ило: малышка, моля, сложила лапки. Землеройка вздохнула, улыбнулась и села на постель рядом с воспитанницей; погладив выдру по головке, Зеа добродушно прощебетала: - Ладно-ладно, расскажу! - Ура, ура! Сказка!- воскликнула Ило. - Кхм-кхм… - Ой-ой… Извини, бабушка Зеа, я буду сидеть тихо-тихо, как мышка! Честно-честно! Зеа несколько минут молча глядела на крошку-выдру. Наконец, землеройка произнесла: - Допей молоко, доешь печенье и забирайся под тёплое одеяльце! Ило залпом осушила плошку, проглотила печенье и нырнула в постель. - Начинай, нянюшка! Пораздумав, Зеа начала рассказ: - Итак, итак… Это было не так давно, но и не так, чтобы совсем не давно… Эта история – чистая правда, она будет о Гае, спасителе нашей деревне… Только благодаря ему народ Озёрной Долины сейчас свободен. Когда-то на деревню напали завоеватели из Северных краёв: горностай Кохиа и его жена Лантана со своим полчищем горностаев, кошек и куниц… Если бы не храбрость Гая, мы бы все сейчас были бы в рабстве у потомков тех завоевателей… Ну, слушай… Давным-давно, в деревне Озёрная Долина… Часть первая Завоеватели из Северных Земель. ***1*** На далёких Северных Островах буянила зима. Вьюга кружила охапки и вихри снежных хлопьев, при этом завывая столь жутко, что у сидящих в своих домиках обитателей этих краёв волосы вставали дыбом и кровь стыла в жилах. Племя горностаев-охотников попрятались в своих шатрах и закутались во все одеяла. Стоял жуткий мороз. Король охотников Салвиа ссорился с сыном Кохиа. - Я тебя заткну за пояс, старая шкура!- шипел Кохиа - Не смей так со мной разговаривать, щенок!- рыкнул Салвиа и выбил табуретку из-под сына. - Агхххррррррр!!!!- прорычал Кохиа и бросился на отца, сшиб его с ног и укусил за правую лапу. Но Салвиа ударил его в челюсть локтём и оттолкнул прочь. Горностаи разбежались по разным углам и злобно глядели друг на друга, тяжело дыша. Наконец, Салвиа усмехнулся, слизнул кровь с запястья и прошипел: - Ах ты, маленькй паршивый дикарь! Тут снаружи послышался жуткий протяжный вопль: - Ммввфааааа-аа-ауу-ууу!!!! Салвиа и Кохиа замерли, уставившись на плотно закрытый полог. - Дикий кот опять здесь!- прошептал испуганно Салвиа.- Но ничего, под такими сугробами он не учует нас! - Я убью его и буду носить его шкуру!- самодовольно заявил Кохиа. - Не говори ерунды, костлявик! Он в два-три раза больше тебя! - Зато я быстрее его! - Ты как всегда переоцениваешь свои способности, сопляк!- фыркнул презрительно Салвиа. - Молчал бы уж, старый хрыч!- зашипел юноша. Тут Салвиа захотел дать ему подзатыльник, но тот шустро отскочил. И Салвиа злобно зыркнул на него. Кохиа ухмыльнулся. Но дальнейшим препирательствам помешала старая горностаиха. - Опять цапаетесь?! Живо прекратите, иначе без ужина оставлю!- приказала она. Отец и сын прекратили «играть в гляделки» свирепыми взглядами.- А теперь ужинать, мальчики! Мамаша поставила на столик тарелки с непонятной кашей, холодными кусками варёного мяса и чёрствым хлебом. Зимой горностаям-хотникам приходилось весьма туго, пропитание было достать очень трудно. Горностаи сильно истощали. Салвиа в две минуты умял свой паёк, Кохиа же напротив, с отвращением поглядел на свою порцию и стал лениво, нехотя ковырять в ней ложкой. Увидя это, мамаша рассердилась и отвесила ему крепкий подзатыльник. - Прекрати баловаться, гад ныш! Ешь нормально, или отдам твою порцию слугам, а тебя посажу на гауптвахту! Не желая спорить со строптивой матерью, Кохиа покончил с едой. Так коротала вечер королевская семья… А снаружи дуэтом завывали голодный дикий кот и безумный буран, хлопьями круживший снег. *** Однако главным Владыкой Северных Островов многие годы оставался император Рискор. Рискор был рысью - беспощадным, покрытым шрамами тысячи сражений янтарноглазым зверем, чей пронзительный взгляд вселял трепет в сердца врагов. Завоеватель, он давно захватил этот страшный холодный остров, на котором царила почти вечная зима. Впрочем, своя, особенная, красота всё-таки имелась у этих ледяных просторов: высокие белокаменные дворцы, присыпанные сверху снегом, словно пирог сахаром, упирались башнями в небо. День на севере был довольно короток, но зимнее солнце светила ярко, хоть и не грело, и отражалось особым светом в ледяных кристаллах, стёклах окон, на беломраморных, а в некоторых комнатах зеркальных, стенах и полах дворца. Такой же особенный свет дарило солнце заснеженным равнинам. У Рискора было трое детей – две дочери и сын. Жена умерла совсем недавно, поэтому воспитанием маленького Рицинуса занималась старшая дочь Рискора, Ткера. Младшая дочь звалась Санвиталией. Все рыси обладали светло-серым мехом, кое-где проглядывали тёмные пятнышки. Уши были увенчаны кисточками шерсти. Ткера была любимой дочерью Рискора. «Она такая же, как я! Ткера точно станет великой завоевательницей!»- думал рысь. Санвиталию он тоже любил, хоть и не так сильно, как Ткеру. Но самого младшего своего ребёнка он почему-то люто возненавидел: «Это ничтожество плаксивое когда-нибудь опозорит меня!». Жена Рискора умерла сразу же, как родила Рицинуса. Рискор любил жену и винил сына в её смерти. Рицинус вдобавок был ещё совсем маленький, и значит, ничем кроме плача не мог выразить себя, когда что-то причиняло ему неудобство. Именно это раздражало отца, и хотя все говорили ему что так будет лишь до тех пор, пока Рици не вырастет, он ничего не хотел слышать, и упрямо продолжать думать что из сына может вырасти лишь "никчёмная тряпка, которая никогда не станет настоящим завоевателем." Рицинусу было всего около сезона. Отец пугал малыша своим отношением и сестра Санви тоже, а матери он не знал – она умерла вскоре, после того, как родила его. Лишь Ткера заботилась о нём: воспитывала, играла, купала, кормила, ходила с ним гулять. Утешала, когда он плакал от злобных нападок отца. - Не слушай, его, Рици, ты вырастешь настоящим бойцом! Он не достоин своего сына! Скоро я уеду с Острова – наступает моё время отправиться в завоевательное путешествие – и заберу тебя с собой! Обязательно! Я ни за что не оставлю тебя нашему мерзкому папаше!!!- говорила Ткера своему маленькому брату. - Плавда? Ты плавда забелёшь меня с собой?- спрашивал Рици. - Конечно, малыш! Ткера очень любила Рицинуса. И ненавидела отца, за его жестокость к собственному сыну. Она знала, что скоро ей пора будет уехать с Острова отца. Знала практически с рождения. И, довольная юная ещё, рысь давно твёрдо решила для себя, что заберёт с Острова Рици. С собой, в путешествие. Ненависть к отцу была тайной Ткеры. Она никогда не показывала ему своих истинных чувств. Лесть, обман, фальшивая приветливость со стороны дочери – всё это было во имя спасения брата. Отец не догадывался. «Он считает, что я такая же, как он… Ни за что! Никогда!»- гневалась молча Ткера. …Рискор прохаживался по дворцу. Заглядывал в огромные палаты, просто из любопытства. «Скоро, скоро… Моя старшая дочь отправится в путешествие и завоюет новее земли! И владения Хозяина Северных Земель станут ещё шире! Больше, больше, больше!»- думал Рискор. Тут он нахмурился. «И, конечно, она заберёт с собой мелкого братца.… Да и ладно, пускай! Может, хоть она сделает из него настоящего завоевателя…»- подумал Рискор и ухмыльнулся: «Настоящего завоевателя? Из этой сопливой бестолочи Рицинуса? Навряд ли.… Впрочем, кто ж знает…» Рискор остановился у огромного окна и принялся глядеть из него на свои бескрайние заснеженные владения, охваченные вьюгой. - Больше, больше, больше! БОЛЬШЕ!!!- Воскликнул он и безумно рассмеялся. ***2*** Озёрная Долина была обычной деревушкой. Небольшая и не маленькая, на берегу чистого, сверкающего на солнце прозрачной аквамариновой гладью, озера. Огромные деревья – дубы, ели, берёзы и многие другие – росли кругом, огибая Долину, словно заслоняя могущественным щитом своих толстых крепких стволов и изумрудно-зелёных крон. В долине жило много разных зверей: от мышей, белок, ежей, кротов, выдр, землероек и барсуков до ласок, хорьков, горностаев и соболей. Все они жили в мире. Давным-давно сюда пришла небольшая колония зверей, под предводительством хорька Беренгара. Многие были изранены и измученны войной с дикой харзой по имени Лида Багровая лапа. Кое-кто из знакомых Беренгара оставил записи и прежней жизни зверей из колонии. Но потом эти записи были потеряны, а те, кто мог бы рассказать историю своими устами, предопочитали не говорить об ужасах прошлого. Прошли многие годы. Сменились поколения жителей Озёрной Долины. Ныне Вожаком был Тропаеолум Буромех, хорёк-лекарь. Он обладал тёмно-бурым мехом, светло-карими глазами. Вождё он стал недавно и был довольно молод, но мудро правил Озёрной Долиной, и все жители его очень любили. Обитатели деревни всегда жили в мире и покое. Воинов в ней не было, никогда. И поэтому не стоило удивляться тому, что должно было случиться в будущем… Но пока в Озёрной Долине царил полный мир. ***3*** Ткера шла по одному из многочисленных коридоров. "Лишь бы не встретить отца - смотреть противно на его подлую физиономию!"- думала она с раздражением. Как назло из-за угла ей навстречу тут же вышел Рискор. - Дочь моя!- воскликнул он радостно, бросаясь к ней с объятиями. Ткера едва сдержалась, чтобы не оттолкнуть его грубо и убежать. Рискор не заметил, как шерсть у Ткеры на загривке встала дыбом. - Мой дорогой отец! Как вы себя чувствуете? - Прекрасно, девочка моя! "А жаль",- подумала рысь со злостью. - Только вот я уже не молод... А некоторые мои знакомые, казавшиеся здоровыми как быки, затем вдруг умирали, сражённые бог весть чем. - Я думаю, вы проживёте ещё долгую счастливую жизнь, отец!- произнесла она, заставляя себя улыбаться. - Спасибо, дорогая. Но это не нам решать! Да, кстати... До Последнего Пира в кругу семьи осталось всего полсезона. - Я знаю, папа,- ответила девочка-рысь. "Жду не дождусь! Когда я, наконец, смогу покинуть этот ужасный дом и забрать с собой брата?!"- нервничала она. - Прости, отец, я вынуждена вас покинуть. Рицик пропал куда-то... - Что ж, иди,- вздохнул Рискор. "Опять этот Рицинус! Почему она так о нём печётся?!"- зло подумал он и поглядел уходящей дочери. *** Маленький Рици ходил один по коридорам. Он забрёл в какую-то незнакомую ему часть дворца. Здесь было тёмно и страшно, вокруг стояла мёртвая тишина. - Эй, кто-нибудь? Есть здесь кто?- позвал он. Тут из-за угла появилась какая-то старая кошка, тёмный мех которой был испещрён серебристыми штрихами седины. Она что-то невнятное. Рицик оглянулся по сторонам и подошёл к ней; теперь он мог слышать, что она говорила: - Сейчас сестра любимая, родная, Но скоро станет иная, чужая... Ждёт тебя долгий путь... Сестра покажет истинный облик свой, И тогда ты вновь отправишься в путь другой. Многих друзей ты обретёшь и спасёшь, Но столь же многих ты потеряешь... Кошка улыбнулась как безумная, дико сверкнула поблёкшими, жёлтыми когда-то, глазами, и исчезла, попятившись за угол. Рици, напуганный её безумной речью, громко заплакал: - Ткела! ТКЕЛА-ААА-А!!! Кто-нибудь! Забелите меня отсюда! Наконец, в тёмном коридоре появилась Ткера и подбежала к плачущему братику. - Тише, Рици, тише! Всё хорошо! Я уже рядом, малыш!- она подняла его на руки и отправилась с ним в детскую комнату.- Ну что же случилось? - Я потелялся... Тут была стланная кошка... Она говолила... что-то непонятное... что-то...,- он задумался, сунув пальчик в рот,- Я не помню, что она говолила. - Ну и хорошо! Давай забудем! Пойдём, пообедаем? На десерт - пирог с морожкой и облепихой и мятно-ежевичный чай! Нравится такое предложение? - Вкусный ягодный пилог и сладкий чай! Вкуснятина! Рыси отправились в детскую; пообедали, поиграли. А потом Ткера, с наступлением вечера, уложила брата в постель. Дождавшись, пока он уснёт, она поцеловала его в лоб и носик, потушила свечу и вышла. ...А Рици спал, и снился ему кошмар: тёмные очертания какой-то деревни; жутковатые, холодно-металлические отблески воды. Серо-жёлтый, ядовито-охристый туман... Из него выскальзывает силуэт кошки, плотно чёрный, плоский, словно вырезанный из бумаги. И лишь ярко-жёлтые глаза сверкают безумием. Громовой, громкий голос хрипит монотонно: - Сейчас сестра любимая, родная, Но скоро станет иная, чужая... Ждёт тебя долгий путь... Сестра покажет истинный облик свой, И тогда ты вновь отправишься в путь другой. Многих друзей ты обретёшь и спасёшь, Но столь же многих ты потеряешь... Рици метался во сне, но не мог проснуться. Но тут всё исчезло, вокруг была пустота. Ему было душно. Рысёнок изнемогал от жара, а во рту пересохло. Это была лихорадка... *** Кохиа не желал отказываться от мысли убить дикого кота. Для юного горностая, принца охотников, это означало очень многое: если он справится, то, во-первых, его тут же изберут королём, во-вторых, его соперники перестанут смеяться над его не самым большим ростом, в-третьих, на него обратит внимание девушка, которая ему нравится. Кохиа, не то, чтобы был, совсем маленьким, но особо крупным размером тоже не отличался. Это его раздражало, но мать его часто убеждала, что он ещё совсем молод и зелен, и ещё вырастет. Кохиа не подавал виду, что надеится на это всей душой, а лишь презрительно фыркал. «Мрачный, нахальный, насмешливый мальчишка!»- называл его отец. А мать за спиной Кохиа подшучивала: «Первыми его словами были не «папа» и не «мама», а саркастический комментарий!» *** Наконец, наступил день, когда Кохиа взял связку дротиков и отправился на охоту. Охоту на дикого кота! С Кохиа шли несколько его слуг, один из которых взял след: - Он где-то здесь! Я его чую!- крикнул горностай. - Волк тебя раздери, чёртов идиот!- шикнул на него Кохиа и отвесил затрещину.- Что ты орёшь? Следопыт потёр затылок и продолжил идти по следу. И тут раздался дикий вопль. Из-за дерева выскочил огромный дикий кот, схватил за шкиркугорностая-ищейку и, дёрнув, сломал ему шею. Несчастный мёртвый следопыт безвольно обвис в его зубах, с которых капала на белый снег кровь убитого. Слуги Кохиа в ужасе замерли. Сам Кохиа сощурился и уставился в глаза желаемой жертве, настырно ухмыляясь. Кот тоже сощурился, посмотрел на горностая, а потом помчался на всех парах в лес, унося свою жертву. - О, Боже! Он ужасен!- прошептал кто-то за спиной Кохиа. Тот, услыхав испуганный лепет слуги, тихо засмеялся, и изо рта у него повалил пар: был сильный холод. - Пошли, все! Мы должны закончить это дело! Я убью его и надену его шкуру, как плащ! Слуга с ужасом поглядел на принца охотников. - Бросьте! Что вы, какой плащ! Смилуйтесь, этот зверь способен за раз проглотить всё наше племя, предварительно основательно выпотрошив! Пойдёмте домой, принц, вы уже замёрзли, и кушать, наверно, хотите,- к концу речи слуга едва слышно бормотал елейным голоском. Кохиа пришёл в ярость и дал ему оплеуху. - Заткнись и иди вперёд, бестолочь никчёмная! Кохиа вытолкнул его вперёд и пнул, тот рухнул в снег. - Всё, пошли!- скомандовал Кохиа и наступил на макушку лежавшему слуге, вдавив его морду в снег испачканный кровью, а потом, притворившись, будто ничего не заметил вышел вперёд. - Но как мы найдём его?- робко спросил ещё один слуга. Кохиа ухмыльнулся и указал на кровавые следы на снегу. - Наш бедный друг Лохматохвост оставил нам путеводную нить! «Друг? Ха!»- раздраженно подумал слуга, избитый принцем и стоявший в снегу на коленях.- «Для вас мы всего лишь пешки, дорогой принц!» Горностаи во главе с принцем отправились по следу. Вскоре впереди послышалось чавканье и сопение. Кохиа выглянул из-за дерева и увидел, как кот поедает мёртвого горностая. - Окружаем,- прошептал Кохиа. Кот, услыхав шёпот, на миг насторожился, но затем вновь принялся за добычу. Горностаи заняли свои места. Кохиа достал из связки один дротик, подал знак слугам… и выскочил из убежища. - Эй, драная шкура!- крикнул он коту. Кот обернулся и уставился на горностая – и по его взгляду можно было понять – он с удовольствием сожрёт и принца с остальными его слугами. Они стали сверлить друг друга взглядами, словно пытаясь каждый загипнотизировать своего врага. Наконец, кот издал дикий, леденящий душу, крик и бросился на Кохиа. Тот увернулся и чиркнул дротиком по правой передней лапе кота. Кот зашипел, молниеносно развернулся и ударил Кохиа лапой с выпущенными когтями и ранил его за правый бок: белоснежные одежда и шкурка горностая побагровели на месте раны. Кохиа взвизгнул от боли и откатился в сторону. Кот медленно двинулся к нему, а потом бросился… и дротик принца охотников вонзился ему в сердце. Из пасти его на морду Кохиа упало несколько капель крови. Мёртвый кот навалился на горностая. - Уф,- выдохнул Кохиа, выползая из под его мёртвой туши. Слуги изумлённо глядели на своего принца. Усмехнувшись, он гордо заявил: - Я же говорил, что убью его! Привяжите его за лапы и тащите домой! За мной! Дома шкуру с кота сняли, просушили и сшили из неё плащ для принца. Вернее, теперь – короля. Он победил и получил свою награду! А Лантана, та самая девушка, которая ему так нравилась, обработала и перевязала его рану. И вышла за него замуж. Изменено 9 января 2011 пользователем Покров Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Ганслингер Опубликовано: 1 октября 2010 Поделиться Опубликовано: 1 октября 2010 Покров Название этой версии говорит само за себя. Эта версия действительно стала намного лучше! Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Агарваэн Меченосец Опубликовано: 1 октября 2010 Поделиться Опубликовано: 1 октября 2010 понравилось) Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Покров Опубликовано: 3 октября 2010 Автор Поделиться Опубликовано: 3 октября 2010 ***4*** Долго болел Рицинус; Ткера всё это время не отходила ни на шаг. И, наконец, ей удалось вылечить брата. - Ткела, ты здесь?- спросил Рицик тихо. - Да, братик, я здесь. Всё хорошо.- Она посадила его к стенке, подложила под сипну несколько подушек.- Ну-ка, давай… Ложечку за маму, ложечку за маму, ложечку за папу… Рици поморщился, услышав «ложечку за папу», и отодвинул слабым движением лапу сестры, державшую плошку с бульоном. Ткера встревожилась, но тут же наполнила новую ложку и сказала: - Хорошо, не надо за папу… А за Санви? Тоже не будешь? Рицик призадумался. «Санвиталия, конечно, холодновато ко мне относится, но она не такая злая, как папа,»- решил он и съел ложку за Санви. - Хм, а за кого бы теперь?..- не знала, что предложить, старшая сестра. Вдруг Рици схватил миску, заявив: - За сестличку Ткелу!- и он залпом выпил бульон. Ткера улыбнулась и нежно обняла брата. *** И вот наступил вечер Последнего Пира в Кругу Семьи. Праздник был большой, шумный, яркий. Дворец был украшен гирляндами радужных бумажных лилий и снежинок, разноцветные бумажные фонарики и витражные окна бросали по дворцу яркие цветастые лучи света. Много вкусных блюд стояло на столах, ломившихся от разнообразия яств и напитков. …Ткера сгорала от нетерпения. «Наконец! Теперь мы с Рици уедем отсюда!»- думала она с радостью. Рици тоже был вне себя от волнения. …Наконец, пир был окончен. Ткера и Рицинус попрощались с сестрой, отцом и всеми остальными, вышли из зала и направились к своим саням, запряжённым оленями. *** Рицинус с сестрой отправились в путешествие. И вот уже полмесяца они кочевали по дальним краям, оставаясь на одном месте не больше трёх дней. Ткера нервничала: пока они ещё не нашли одного подходящего места для возведения империи. А искали они земли, где много снега и льда, солнца, светящего, но не греющего, пищи и лёгкой добычи. И если есть коренные жители, желательно, чтобы они были деревенскими болванами, в жизни не державшими в лапах какого-либо оружия. Зачем им, Северным Захватчикам, лишняя головная боль? Но пока им попадались лишь крупные города и попеременно голые степи с мёртвой, замёрзлой почвой. *** Рицинус за это время успел немного подрасти; теперь он выговаривал все буквы чётко, стал выносливее. На становищах он самостоятельно гулял вокруг лагеря, хотя и старался не отходить слишком далеко. Но сегодня он умудрился попасть в самую гущу леса. Он бродил, иногда оглядываясь. Но он не боялся. Он даже не знал, как далеко зашёл; ему здесь, как ни странно вполне нравилось. Он шёл вперёд, оглядываясь через плечо, как вдруг наткнулся на что-то. Повернувшись, он увидел какую-то старушку в плаще-балахоне; она была меньше на пару голов. - Берегись…- шептала она. - Ой, простите, я вас не ушиб?.. Извините, я не расслышал: что вы сказали? - Берегись, она опасна… - Опасна? Кто это – «она»? - Твоя сестра! Сейчас любимая, родная… Но скоро станет она какая-то чужая. Покажет она своё настоящее лицо… Берегись! Старушка подняла своё лицо, капюшон свалился – это была старая седая соня… …Рицинус был в ужасе, но даже не мог вскрикнуть. Шерсть его встала дыбом, усы и кисти на ушах встопорщились. Он сглотнул, попятился и упал, споткнувшись об лежавшее бревно… …Капюшон свалился, открыв лицо сони. Глаз у неё не было! Лишь пустые, как чёрные бездны высохших колодцев, глазницы! …Падая, рысёнок инстинктивно зажмурился. Несколько минут он лежал так на земле, на спине. Когда он, наконец, осмелился открыть глаза, старушка уже исчезла словно дым, как будто её и не было. Рицинус подскочил и со всех ног пустился из леса к лагерю. *** В лагере начался обед, когда Рици влетел в палатку, служившую передвижным домом ему и сестре. - Ты чего так запыхался, братик?- заботливо поинтересовалась старшая сестра. - Ничего особенного… Просто… ээ… я гулял в лесу и встретил какую-то бабушку-соню. Фуух… Она бормотала какую-то чушь, фью… мол: твоя сестра опасна, берегись.… Потом она скинула капюшон, ух… и оказалось, что у неё нет глаз!.. Ужас, буу! Он сел, пытаясь отдышаться. Ткера встревожено оглядела его с ног до головы. Шерсть его была взъерошена, он тяжело и шумно дышал. Долгие несколько минут молчания прошли, прежде чем они мягко, но неловко улыбнулись друг другу. - Ладно, чушь всё это какая-то!- сказал Рици, глядя в глаза сестре.- Я не должен верить какой-то сумасшедшей соне, верно? Лучше я буду верить своей сестре! Но Ткера отвернулась, не ответив. Она была обеспокоена: к братишке уже приходила давно странная кошка, вроде как не в здравом уме… Теперь эта безглазая соня, и она тоже говорила, будто Рици угрожает опасность. И опасность эта исходит от неё, Ткеры… «Да ну, бред! Я его сестра, как я могу причинить ему боль, сделать ему что-то плохое?!»- думала она.- «Но вдруг… вдруг это правда?!» Этого она боялась больше смерти. Рици уловил тревогу в её взгляде. - Ткера, сестричка, давай забудем, ладно?- сказал рысь тихо, глядя на неё внимательно. Ткера повернулась к нему и посмотрела братику в глаза. Тот утешающее улыбнулся, и это принесло облегчение. «Он меня не боится, он любит меня, а я – его! Ведь мы - брат и сестра, и всегда будем вместе, и никакие сумасшедшие прорицатели нам не помешают!»- решила она и спокойно выдохнула. - Ну что, может, пообедаем?- предложил Рицинус. - Да, конечно. Этот обед помог Ткере расслабиться и забыть о мрачных мыслях. Но только до вечера. *** Прошёл месяц. Ткера кардинально изменилась – она стала вспыльчивой, взбалмошной и капризной. Её отношения с братом тоже претерпели весьма неприятные перемены: она вдруг начала повышать на него голос, а иногда вовсе игнорировала. Рицинус не понимал, почему так случилось. Уставая от нападок сестры, он уходил в лес, и раз от раза его прогулки становились всё длиннее. Порой он уходил до зари и возвращался после заката. …Он не понимал, он был ещё так мал.… Ткера и сама не совсем понимала.… Просто она боялась сближаться с ним, чтобы потом не причинить слишком большую боль. Она решила: если они отдаляться друг от друга, хоть немного, то она уже не будет представлять такую большую опасность – все её мысли занимали страшные прорицания незнакомых ей зверей. Она и сама не заметила, как всё изменилось.… Она пока ещё не понимала, что возможно, именно это отдаление сделало её опасной для младшего брата, что наверняка именно это имели в виду кошка из дворца и лесная безглазая соня. Они оба не понимали друг друга больше… *** Когда Рицинус вернулся с очередной прогулки, он обнаружил в лагере настоящее столпотворение. - Что здесь происходит?- спросил рысёнок у толпы зверей, при этом, особо не надеясь получить ответ. Но он его получил, от ласки Мифл: - Вахтенные поймали какого-то зайчишку-воришку. Мисс Ткера собирается казнить его. Рицинус, кивнув Мифл, пробрался сквозь толпу к Ткере. Та указывала копьём на светло-бурого зайчонка, брыкавшегося в пыли. Его правую ногу охватывала крепкая петля из верёвки, другой конец которой был привязан к деревянному колышку, накрепко вбитому в землю. - Ты вздумал воровать нашу еду?! Я тебе устрою, лопоухий! Я с тебя сначала шкуру живьём спущу! Я тебя четвертую, а потом поджарю! Я тебя… я… Ткера задумалась о том, чем бы ещё напугать зайчонка. Оглядев толпу своих подчинённых, она заметила, что они напуганы не меньше пленника. Они округлили глаза и открыли рты. Тут она заметила брата. У того дыбом стояла шерсть, и казалось, будто его сейчас стошнит от ужаса, глаза стали размером с блюдечки, он закрывал рот обеими лапами. - А, Рицик! Пойди-ка сюда! Как ты считаешь, как надо поступить с этим наглым вором?- спросила она, кровожадно улыбаясь. Рицинус был в полном ужасе. Судьба другого зверя зависит от его решения! Да что такое с Ткерой?! Он ни за что не позволит сестре так издеваться над этим несчастным! - Ээ… Отпустить! Ткера в шоке раскрыла рот. - И всё?! - Ну, можешь его выпороть сначала… Чтоб впредь воровать неповадно ему было,- хмыкнул Рицинус и ушёл в палатку. Ткера возмущённо поглядела ему вслед, затем прошлась взглядом по толпе своих слуг, задумалась, и, наконец, бросив короткий взгляд на пленника, приказала: - Мифл, возьми розги и отделай этого вора как следует! Хм… А потом облей солёной водой! Кнута и соли не жалей!.. А завтра на утренней заре я его казню! Долго были слышны крики и плач зайчонка. Рици лежал на своей койке в палатке, свернувшись клубком под одеялом. По его щекам катились большие слёзы, оставляя лажные блестящие дорожки. «Прости, лопоухий! Я хотел помочь, но не смог! Хотел помочь, но сделал только хуже,»- прошептал он. *** - Ээ… Мисс Ткера?- позвал горностай Курм. - Где они?! ГДЕ ОНИ, Я ВАС СПРАШИВАЮ?! Это было на рассвете. Ткера, придя на место казни, обнаружила, Что приговорённый к смерти вор исчез. Когда весь лагерь обыскали, оказалось, что и Рицинус пропал, а так же его ровесница и подружка, маленькая девочка-рысь Шелли. Младший брат оставил озлобившейся сестре записку: «Прости, я ухожу.… Я устал от твоей злости. Я не понимаю, почему ты стала такой. Я больше не могу так, поэтому забираю зайчонка и Шелл. И ухожу.… Знай, что я всё равно очень люблю тебя, ведь ты моя сестра и лучший друг. Просто мне стало страшно.… Прощай. Рицинус.» - Неблагодарный щенок!- взревела, словно медведь, Ткера, дочитав записку до конца. ***5*** На далёких Северных Островах наступила весна – самая благодатная для обитателей пора. Никаких холодов и перебоев с добычей пропитания. Самый маленький островок тяготился под тиранией жестокой четы молодых горностаев - Кохиа и его жена Лантана получили полную власть в начале зимы – родители Кохиа умерли. Им было по шестнадцать лет. Для злобной четы построили большой деревянный кремль в три этажа, красивый, с резными расписными ставнями; щели между брёвнами были заделаны глиной, и зимой в этом прекрасном доме было очень тепло, а летом достаточно прохладно. Кохиа теперь был высоким, крепко сбитым. Его чёрные как уголь глаза всегда злорадно сверкали, когда он по утрам обходил свои владения и раздавал указания рабам. Мех его был тёмно-серый с бурыми вкраплениями, которых, впрочем, не было на хвосте с чёрным, как у всех горностаев, кончиком. Его наряд составлял бархатный чёрный, с золотой отделкой, костюм. Лантана обладала средним ростом, изящностью движений, стройностью фигуры и тёмно-рыжим мехом, дававшим ей сходство с лаской. Её тёмные фиолетовые глаза с прищуром казалось, сверлили тебя взглядом, убивали без оружия. Обычно она носила шёлковую пурпурную тунику с рукавами до локтя и бардовую юбку, к которой сзади были пришиты четыре кошачьих хвоста - два серых и два полосатых серо-бурых. Муж её также носил кошачьи аксессуары, а именно плащ из шкуры дикой лесной кошки. Когда он ходил по городу, то тащившиеся шлейфом за ним задние лапы плаща когтями царапали землю. Ещё три года жили Кохиа и Лантана на маленьком Северном Острове. И вот, когда исполнилось им по девятнадцать, их охватило отправиться завоёвывать новые земли. Жители острова построили по их приказу два корабля, собрали провизию. Оба корабля были выкрашены в чёрный цвет, по бортам тянулись кроваво-алые полосы. На правых бортах золотой краской были написаны названия: "Бешеный Горностай" и "Драная Лиса". Половина островитян оказались галерными рабами на кораблях. И вот наступил, наконец, день отправки злобной четы в путь. - Минта, ты будешь командовать "Драной Лисой", Читра - "Бешенным Горностаем"! Капитаны, по кораблям! Лиса Минта и горностай Читра отдали честь своему повелителю и взошли на борта доверенных им кораблей. Кохиа с Лантаной поднялись на палубу "Бешенного Горностая". Оба прекрасных, вызывающих уважение и ужас, корабля вышли в открытое море. Оставшиеся на Острове жители вздохнули со спокойной душой, надеясь больше никогда не увидеть своих поработителей. ***6*** То был восьмой день осени. Деревья были осыпаны золотом и багрянцем, веял приятный, но уже ощутимо холодный ветер. Чувствовалось приближение зимы. Некоторые птицы улетали на юг, солнце светил уже не так ярко, как летом. Утром и вечером Долину окутывал мягкий, как перина, густой туман. В тот день у Тропаеолума и его жены Диасции должен был родиться малыш. Все жители – взрослые и дети – ждали этого происшествия с нетерпением. Особенно будущие родители. Соболёнок Кирелиан весь день крутился в избушке лекаря. Этот домик служил лишь рабочим местом. - А скоро он родится? Когда, когда?- приставал Кире к Тропу. - Не знаю, думаю, поздним вечером,- отмахнулся лекарь, разливавший по склянкам лечебный настой. - А можно посмотреть? Можно, можно, можно?!- не хотел успокаиваться Кире. Тёмно-карие глаза его живо блестели, тёмный бурый мех был взъерошен. - Нет, малыш, извини. Только завтра,- ответил Троп, не глядя на него. - Но почему?- канючил Кирелиан. - Во-первых, не стоит мешать роженице, ей это будет неприятно, даже если сама она об этом не скажет…- Троп замолчал, закупорил очередной флакончик пробкой, а затем добавил:- К тому же, малыш может родиться очень поздно! А тебя дома родители ждут. Беги, давай! Хватит меня отвлекать от работы! Возьми сахарные каштаны на второй полке слева от входа и отправляйся домой! - Спасибо, господин Буромех!- Кире взял пакетик с каштанами и выскочил на улицу. Отвлекшись от работы, Тропаеолум взглянул на закрывшуюся за соболёнком дверь. - Ах, дети, дети! Какие вы всё-таки смешные! Троп улыбнулся, и, покачав головой, вновь принялся за свои склянки. *** - Ой, какой он маленький!- прошептал Тропаеолум, беря на руки сына. Крохотный, покрытый светло-бурым пушком, комочек, с закрытыми глазами, тихонько посапывал. «Какой пухленький младенец»,- подумал Троп, пощекотав его животик. Прошёл час с той минуты, как он родился. Была поздняя ночь, но за окнами горело несколько фонарей, а в комнате царил полумрак – свет потушили, чтобы он не раздражал уставшую новоявленную мать. - Он такой милый, правда, дорогой?- утомлённо, несколько вымученно улыбнулась Диасция. И всё же, она была счастлива – это было видно по её зелёным глазам. - Конечно, красавица моя!- прошептал Троп, осторожно, чтобы не разбудить, укачивая на руках малыша. - Как мы его назовём?- спросила Диасция тихо. Троп призадумался, а затем произнёс: - Гай… Давай назовём его Гай… - Как твоего дедушку, Троп?- спросила его жена.- Да, конечно, дорогой… Прекрасное имя, пусть будет Гай… Они ещё несколько минут молча глядели то друг на друга, то на сына. - О, прости, красавица! Ты, наверно, очень устала… - Честно говоря, я правда устала… Троп положил Гая в колыбельку, стоявшую рядом с постелью Диасции. Поцеловав жену, Троп сказал: - Отдохните, я вернусь утром. - Хорошо, милый…- прошептала Диасция и закрыла глаза. Тропаеолум задержался на пороге, дождался, пока жена уснёт. С нежной улыбкой оглядел сумрачную комнату и вышел бесшумно. *** - Ну, пожалуйста! Покажите, покажите!- просил Кирелиан, бегая за Тропом по избушке. - Тьфу, какой назойливый!- Тропаеолум притворился сердитым. - Но вы же обещали! - Да, но я не говорил, что сделаю это с утречка пораньше! Приходи к полудню, а пока отправляйся гулять!- отмахивался несчастный лекарь. - Не пойду!- заявил соболёнок, насупившись. Троп нахмурился: - А если метлой по попе?- спросил он. Мгновение Кирелиан ошеломлённо глядел на лекаря, а в следующую секунду ветром вылетел за дверь. Троп, всё ещё хмурившийся, отошёл к шкафу со склянками. - Ах ты, лоботряс!- послышался с улицы голос, судя по всему, принадлежавший какой-то бабушке.- Смотри, куда несёшься, хулиган! Ты моё собственное ведро с водой на меня вывернул! - Извините, мадам!- это голосок Кирелиана. - Мадам?! Я что, по-твоему, совсем древняя старуха?!- кричавшая женщина разгневалась теперь не на шутку. - П-п-прос… простите, м-м-м-мисс,- Кирелиан совсем обомлел от страха. - Мисс?! Ну и фамильярность! А ну брысь отсюда! - Да, извините… простите ещё раз… Разговор прекратился. Тут же в избушку лекаря вошла крольчиха Эшшольция. Её кофта и юбка были мокры насквозь. - Здравствуй, Троп… У тебя тут не найдётся каких-нибудь травок для чая? А то меня этот бандит облил, боюсь простудиться. Троп улыбнулся, встретив взгляд крольчихи – та явно держалась из последних сил, чтобы не рассмеяться. Хорёк подошёл опять к заветному шкафчику, порылся, а затем вернулся к гостье. - Конечно, Эшшо! Вот, возьми! Это заварка для имбирного чая: тут имбирь, гвоздика, лимонник, листья зелёного чая и маленькая щепотка измельчённого ромашкового корня! Придёшь домой сразу переоденься. Чай заваривай минут двадцать. И ты ни в коем случае не простудишься! - Спасибо, Троп. Они замокли, разом уставились в окно, а когда опять встретились взглядами, то рассмеялись громко и весело. - Да, это кошмарный ребёнок!- воскликнул, утерев слёзы смеха, хорь-лекарь. - Надеюсь, скоро это закончится – он повзрослеет и станет серьёзнее, спокойнее и рассудительнее!- еле выговорила Эшшо, держась за живот. - Посмотрим-посмотрим,- сказал, улыбаясь, Троп.- Вообще, он славный малый – добрый и отзывчивый… Просто он ещё ребёнок, а дети любят пошалить… - Что правда, то правда,- сказала крольчиха, вздохнув.- Ну, ладно, Троп, спасибо за травки… Извини, но вынуждена откланяться! - Конечно-конечно, до свидания, Эшшольция!- рассеяно ответил хорёк, занявшийся опять своими лекарствами и склянками. *** Кирелиан, наконец, дождался своего «звёздного» часа – Троп позволил ему зайти во время обеда к себе в дом и посмотреть на ребёнка. - Пять минут! У тебя пять минут!- строго сказал Троп. - Да, я слушаюсь, господин Буромех!- энергично закивал головой Кире. Соболёнок на цыпочках прошёл за Тропом в комнату. Хорёк подвёл его к колыбельке. - Вот, смотри… Кире встал на цыпочки, но ничего не смог увидеть; догадавшись об этом, Троп подхватил его на руки и поднял. - Ух ты, какой маленький и смешной!- сказал Кире.- А он толстенький… - Хм.… А знаешь, ты ведь тоже такой был! - А почему у него глаза закрыты? - Ну, вообще-то глаза не сразу открываются, приятель! К тому же, он сейчас спит! Кире внимательно разглядывал малыша. - А можно его подержать? Троп сомнительно покачал головой. - Думаю, не стоит.… Попозже… Дней через пять. - Ну, а хотя бы погладить? - Хех, «погладить»,- ухмыльнулся хорёк.- Он тебе кто, домашняя божья коровка? - Ну пожалуйста! Я осторожно! Тропаеолум призадумался. - Ну, ладно… Троп поднёс соболёнка ещё ближе к колыбельке. Кире протянул лапку и тронул нос хорёнка, а потом взъерошил легонько шёрстку на его макушке. - А как его зовут? - Гай. - А я смогу играть с Гаем? - Кода он немного подрастёт, да, сможешь… Ладно, мне пора возвращаться на работу, пошли. Кирелиан разочарованно вздохнул, но ничего не сказал. А Троп с ним на руках вышел из домика. *** Троп работал до вечера. Когда он вернулся домой, то услышал какой-то писк. «Малыш, наверно»,- подумал Тропаеолум. В детской опять царил полумрак. Диасция стояла у колыбели, поправляла одеяльце и улыбалась. Такая нежная, тёплая, мягкая улыбка… «Настоящая мать!»- подумал Троп. Светлый мех её, цвета кофе с молоком блестел, отсвечивая лучи лампы. Из колыбели слышался писк, тихий и весёлый. Диасция тихо засмеялась, а потом тихо запела: - Летят жёлтые листья-листья, Веет северный ветер-ветер, Наступает осенний вечер-вечер, Мы всегда будем вместе-вместе! Листья-листья - Я и ты, я и ты, Ветер-ветер - Я и ты, я и ты, Вечер-вечер - Я и ты, я и ты, Вместе-вместе - Я и ты, я и ты... Эхо-эхо вторит нашим голосам, Тень-тень вторит нам, Мы тобой верные друзья-друзья, И будем вместе всегда-всегда! Листья-листья - Я и ты, я и ты, Ветер-ветер - Я и ты, я и ты, Вечер-вечер - Я и ты, я и ты, Вместе-вместе - Я и ты, я и ты... Надейся и жди - Просто меня на помощь позови, И я к тебе в трудную минуту приду, Со всеми невзгодами справиться помогу! Листья-листья - Я и ты, я и ты, Ветер-ветер - Я и ты, я и ты, Вечер-вечер - Я и ты, я и ты, Вместе-вместе - Я и ты, я и ты... Эта колыбельная была известна всем в Озёрной Долине со дня её основания. Все родители в деревне, из поколения в поколение, пели её своим детям. Троп, стоявший на пороге, улыбнулся, а когда Диасция снова запела последний куплет, подпел ей: Надейся и жди - Просто меня на помощь позови, И я к тебе в трудную минуту приду, Со всеми невзгодами справиться помогу! Листья-листья - Я и ты, я и ты, Ветер-ветер - Я и ты, я и ты, Вечер-вечер - Я и ты, я и ты, Вместе-вместе - Я и ты, я и ты... ***7*** Наступила весна, в Озёрную Долину вернулись перелётные птицы; поскольку на воре уже стоял апрель, почти весь снег уже сошёл. На тёмных кочках, среди заплаток пока ещё реденькой, изумрудно-зелёной травки выглядывали подснежники и первоцветы. Ярко светило солнце, приятно пахло влажной полупроснувшейся землёй. На вербах появлялись первые почки. Кирелиан усадил себе на шею крошку Гая. - Ляляля!- весело горланил малыш хорёк. Ему шёл третий сезон.- Киле, сани тутуту!!! «Тутуту» означало «едут». Они как раз забрались на пригорок, и Гай первым увидел несущиеся в деревню сани, запряжённые четырьмя собаками. Они весело, звонко лаяли и резво несли упряжку. Кирелиан насупился и спрятался за дуб. - Держись крепко-крепко, Гай!- прошептал Кире.- И молчок! Всё понял? - Та-та-та... Кирелиан шустро влез на самую верхушку; спрятавшись в кроне, он стал пристально наблюдать за упряжкой. На козлах сидел крупный барсук, изредка дёргавший за поводья, подгоняя этим собак. - Быстрее, блохастики! Рядом с ним сидела молодая симпатичная барсучиха, его дочь. «Это Тулбер и Элби, торговцы!»- догадался Кирелиан, но с дерева не слез. В санях, укрытые одеялами, спали трое зверей: пушистый бурый зайчонок и двое, похожих на кошек, но с кисточками на ушах. «Мальчик и девочка»,- подумал Кирелиан, разглядев их мордочки. Он видел, как упряжка направилась к деревне. Соболёнок слез с дерева и с Гаем на плечах помчался в домик лекаря. *** - Итак, начнём рассказ… Мы с Элби, дочуркой моей, нашли их довольно далеко отсюда, на севере. Они были сильно истощены. Зайчонка звать.… Кажись, э-э, Качим. Рысёнок-мальчик – сын Рискора Завоевателя, - Рицинус, или попросту Рицик. Девочку – Шелли... Этот разговор начался через два часа после прибытия торговцев. Кирелиан прибежал в избушку лекаря раньше упряжки, известил Тропа о приближении гостей и отправился домой, а Диасция уложила сына спать. Барсук заметил удивлённый взгляд Тропаеолума. - Мы нашли их ещё в начале зимы. Мои дочь и жена выходили их. Мы обогрели этих ребят, приютили, узнали их имена. Я за это время успел побывать на паре ярмарок. И когда я собрался ехать сюда для обмена товаров, мы всей семьёй решили, что Качиму, Рицинусу и Шелли будет лучше здесь. В Озёрной Долине. Ведь тут так много детей, а ребятам интереснее будет общаться со сверстниками… Хм… Или мне не стоило привозить их?- засомневался барсук. Тропаеолум рассмеялся. - Ну что ты, Тулбер! Ты всё сделал верно! Пока они малы, они будут жить в нашем с Диасцией и Гаем доме – места всем хватит, два этажа всё-таки! Качима, впрочем, скорее всего, заберёт к себе дорогая Эшшо. Ведь у неё нет детей и внуков, и этот малыш может стать ей опорой в глубокой старости. - Да, Качим вполне может дать ей эту опору и заменить родного внука, которого у неё никогда не было, - вмешалась в разговор Элби. Все замолкли на время. Тулбер приезжал в Озёрную Долину каждой весной с ранней юностью, сначала со своим отцом, потом один, а затем с дочерью. В свой первый приезд сюда она ещё была так, что едва научилась говорить и ходить. - Кстати, не будете ли вы так добры показать товар?- застенчиво улыбаясь и подливая душистого травяного чая в чашки гостей и мужа, спросила Диасция. - О, ну конечно, дорогая!- ответил Тулбер, вставая. Элби задумалась, а затем нерешительно произнесла: - Простите, госпожа Диасция… - Ох, милая!- хориха обняла юную подругу за плечи и поцеловала в щёку.- Зови меня просто Диасция! - Да, э-э,.. хорошо,.. Диасция, можно мне посмотреть на вашего малыша? Элби явно очень стеснялась. Но Диасция крепче обняла её, поцеловала теперь в левую щёку и сказала: - Да, дорогая, конечно, можно! Он такой пушистенький, пухленький, глазки-пуговки блестят! Просто прелесть! И постоянно что-то там лепечет на своём детском языке… Девушки вышли из кабинета, Троп и Тулбер посмотрели им вслед и улыбнулись. - Значит, теперь у тебя есть преемник?- спросил Тулбер. - Ахаха! Ты же знаешь, вождя выбирает народ! Я люблю своего сына, и вся деревня охает от умиления при одном его виде, но это не значит, что следующим после меня вождём выберут они именно его!- рассмеялся хорь.- До меня вождём был заяц Джеймс Корохвост. Славный, настоящий вожак: «Всё ради моего народа говорил он. И подтверждал это в каждом своём деле, поступке. - Да, Джеймс был истинно прекрасным вожаком! А что с ним случилось? Я запамятовал. - Он вернулся из большого похода, сраженный какой-то неизвестной болезнью. Я тогда ещё пешком под стол ходил, как говорится. Болезнь эту в нашей деревне не знали и лекарство придумать не смогли. И он умер. - Как жаль! Кстати, а кто тебя учил лекарскому делу? - Соболь Портулака. Он знал множество, великое множество целебных трав и снадобий и научил меня всему, что я знаю в работе врача. - Случаем, не дедушка ли твоего помощника Кирелиана? - Он самый. Они ещё долго болтали, из детской доносилось умилённое бормотание Диасции и Элби и весёлое гуканье проснувшегося крошки Гая. А на следующий день была устроена ярмарка. Тулбер привёз много заморского товара: расписные шёлковые платки и разные украшения для женщин и девушек, сладости и игрушки для детей, плотницкие инструменты и рыболовные снасти для мужчин. Отдельно для Тропаеолум стеклянные колбочки, баночки, флакончики для лечебных трав и снадобий, браслеты для Диасции и плюшевого лемура с длинным хвостом для крошки Гая. *** Спустя несколько дней после побега Рицинуса Ткера всё ещё находилась в состоянии шока. Она сидела у себя в палатке, не выходя, и не обращала внимания на своих слуг. Те тоже притихли, боясь нарваться на гнев хозяйки. «Он сбежал! Но почему?!»- спрашивала она себя. «Брось притворяться, ты прекрасно знаешь, почему!»- ехидно отвечал внутренний голос. «Да, это правда. Я отпугнула его… Оттолкнула… Он был единственный родной мне зверь… А я не поняла истинный смыл предзнаменования… Теперь всё кончено!» Ткера отогнула край полога, выглянула из палатки. Несколько зверей, съёжившись, сидели вокруг едва тлеющего костерка. «Нет, не кончено! Пора уходить отсюда, пока мы не померли все от голода! И идти искать брата… Найти и извиниться!»- твёрдо решила она. *** Наконец, пришло время прощаться до следующего года. - Как жаль,- сказал Тулбер. - Да, действительно жаль, - ответил, грустно улыбаясь Троп.- Но вы же вернётесь в следующем году? Тулбер бросил взгляд на дочь – Элби передавала Гая на руки Диасции. Казалось, юная барсучиха вот-вот расплачется. Торговец задумался, а затем, улыбаясь, произнёс: - Если вы не против, мы ещё разок заедем и в этом году, на Праздник Летнего Солнцестояния! - О, конечно! Мы все будем вам очень рады!- хором заявили хорь-лекарь и его жена. Элби повеселела; она оглянулась и увидела, как малыш Гай на руках матери обнимал плюшевого лемура и усиленно жевал кончик его хвоста. «Какой милый!»-думала она улыбаясь. И вдруг она снова помрачнела: «Но я чувствую, что его ждёт тяжёлая судьба!»- сердце её словно налилось свинцом. Она печально поглядела на семью Тропа и помахала лапой им на прощание. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Покров Опубликовано: 3 октября 2010 Автор Поделиться Опубликовано: 3 октября 2010 (изменено) ***8*** - Говорил же я, это плохо кончится! Держи мою лапу!- кричал Кирелиан. Но Гай был настолько напуган, что не смел шевелиться. Кирелиан схватил его за шиворот и прыгнул. … Прыгнул через огромную яму, дна которой не было видно… Это происходило накануне Дня Летнего Солнцестояния. Кирелиан, Гай и норка Мич отправились в лес на прогулку. Когда они вышли из сосновой рощицы к границе Чёрного Бора, Мич предложил идти и дальше прямо, на запретную территорию. - Нельзя! Мы же не знаем, кто там живёт! Нас там могут и убить!!!- запротестовал соболь. Эшшо была права: Кирелиан, став старше, образумился и угомонился. Но вот беда маленького Гая была в его излишнем любопытстве, и в том, что его легко можно было в чём-то убедить и на что-либо уговорить. - Ну пойдём, Кире, никто нас там не тронет! Взрослые ведь говорили, что туда кто-то ходил, и никаких опасных зверей там не было!- уговаривал хорёнок юного соболя. - Это было ещё до твоего рождения, твоему отцу не было и сезона!- возразил тот. - А ты откуда знаешь?- усмехнулся Мич. – Когда «его отцу и сезона не было», нас всех троих вообще не было! Кирелиан повернулся к Мичу и скорчил ему рожицу, норка в ответ показал язык. - Давайте проголосуем! Кто против похода?- спросил Гай. Кирелиан с мрачным выражением лица поднял лапу. - А кто за?- спросил Мич, даже не взглянув на соболя, и поднял лапу. Гай, хитро улыбаясь, тоже поднял лапу.- Ну что ж, принято единогласно! С этим заявлением Мич схватил Гая за лапу и прыгнул через большой овраг. *** Они зашли достаточно далеко в глубь Чёрного Бора. И обнаружили маленькую лачужку. После долгих споров они всё-таки вошли внутрь. Сначала они не нашли ничего интересного. Но затем Гаю вдруг попались на глаза какие-то старинные рукописи. - Смотри, Кирелиан! - Хм, любопытно! Беренгар, Кемра, Лида Багровая Лапа? Странные имена! Ладно, уже наступает вечер. Берём записи и идём все домой! Забрав находку, мальчики отправились обратно в деревню. И вот только на обратном пути на них напали летучие мыши и дикие вороны. Они клевали и кусали мальчишек, которые изо всех сил помчались обратно к оврагу. - Ааааа! Помоги, Кирелиан!- завопил норка – одна из птиц опрокинула его на землю и принялась клевать и бить крыльями. Соболь схватил огромную толстую ветку и принялся колотить ворону. Та отлетела в сторону. - Эй, Мич! Ты живой?- встряхнул норку за плечи Кирелиан. Но тот был сильно изранен птицей и потерял сознание. «Проклятье!»- мысленно выругался соболь, взвалил норку себе на плечи и позвал Гая. - Я знал, что ничего хорошего из этого не выйдет! Держи мою лапу, Гай! Но тот был смертельно напуган и не посмел двинуться с места – он стоял в двух шагах, не шелохнувшись, лишь дрожа как осиновый лист. - Чёрт подери, Гай!- рявкнул Кирелиан раздражённо, схватил хорёнка за шиворот и прыгнул с ним и Мичем на спине. *** Сначала Троп здорово рассердился, узнав, куда ходили дети. Он сильно волновался, когда сын пропал. А ведь в Чёрном Бору они могли заблудиться навсегда! Или их могли забить те самые вороны и летучие мыши, о которых они рассказали по возвращении. Когда они всё же вернулись живые, но исцарапанные, переживания Тропа сменились праведным гневом и он хорошенько отшлёпал сына. А успокоившись, принялся лечить мальчиков. Мича всего перебинтовали и положили в лазарет. За Кирелиана взялась Диасция, потом он ушёл домой, где получил нагоняй от своего отца. - Зачем вы пошли туда?- строго спросил Тропаеолум, обрабатывая раны сына. - Мы не знали, что всё так закончится! Прости, папа!- с трудом выговорил Гай, всхлипывая. Троп обнял сына и погладил по макушке. - Эх, выдрать, как следует, тебя надо, но я не могу этого сделать… Но ты должен понимать, что это могло стоить вам жизни! Мич едва не истёк кровью до смерти! Для него это послужит хорошим уроком. Ты представляешь, что было бы со мной и мамой, если бы ты погиб?! Почему вы не послушались Кирелиана? Он старше вас обоих! И именно ему вы оба обязаны жизнью! Ты это понимаешь? Гай пристыжено потупился и, молча кивнув, снова начал всхлипывать. - Ну-ну,- утешающее прошептал Троп, гладя его по макушке.- Успокойся! Но я всё равно должен наказать тебя за то, что ты ходил на запретную территорию…- продолжил Троп. Гай поднял голову и посмотрел отцу в глаза выжидающе. - Завтра ты должен будешь сделать уборку дома, а затем в рабочем офисе. - Уух,- тихо простонал хорёнок и уставился в пол, не смея что-то ещё возразить. - Давай-давай, баиньки!- сказала Диасция, взяла сына за руку и ушла с ним в детскую. Вскоре к Тропаеолуму пришёл Кирелиан. - Господин Буромех… Простите, я говорил, что это плохая идея. Но мне стоило проявить большую твёрдость и настоять на своём…- заговорил он тихо. Троп стоял у окна спиной к соболёнку. - Забудь, приятель!- сказал хорь и повернулся, наконец, к нему.- Всё это, конечно нехорошо, запретная территория… Но мы ведь с тобой прекрасно понимаем, что они бы всё равно туда пошли! И тем лучше для всех вас троих, что ты пошёл за ними. Ты доказал, что возраст не имеет значения, если ты действительно храбр… А мой сын и Мич остались живы только благодаря тебе. Троп пристально поглядел на юного помощника. Тот замялся и уставился в пол. - Кире,- позвал лекарь. Тот поднял голову и увидел, что хорь улыбается.- Мне кажется, ты хочешь что-то сказать. Говори, не бойся. Кирелиан выпрямился и, глядя в глаза Тропаеолуму, заговорил: - Я клянусь всю жизни до самой смерти быть рядом с Гаем! Защищать его и Озёрную Долину от войн и вражеских набегов. И никогда не покидать свой родной край, дабы смочь защитить вашего сына и свой дом. Если я нарушу эту клятву, я обязан буду понести всю ответственность и наказание. Юный соболь закончил речь и стал выжидающе глядеть на Тропа. Тот был несколько удивлён и потому молчал. Наконец, он вздохнул и произнёс: - Никогда ничего не обещай, если до конца не уверен, что сможешь выполнить своё обещание… Что ж, я не просил тебя приносить эту клятву. Ты дал её в первую очередь самому себе, теперь пути назад нет. Ты знаешь, что означает дать эту клятву? - Да. - Что ж, это хорошо… экхм…- не знал, что ещё сказать, Троп. Но, подумав, он сочувственно спросил: - Сильно отец наказал тебя? Кире замялся, принялся потирать зад, нервно и тихо смеяться. - Отец, ээ… хм… хи-хи… наказал, мм,.. нет… Ээ, нет, нн-не очень… Но ещё, как говорится, не вечер. Если я приду слишком поздно, он мне ещё раз ласково надерёт уши. Кстати, в лесу…ээ,- он запнулся, не уверенный, что стоит напоминать лекарю о том, что его сын чуть не погиб. Наконец, он всё-таки продолжил:- Мы там набрели на какую-то лачугу. И нашли эти пергаменты,- Кирелиан протянул находку Тропу. - Хм… Интересно,- протянул Троп, просмотрев листы. - Извините, но мне лучше идти домой. - Да, ты прав, тебе пора идти. - До свидания, господин Буромех! - До свидания, дружок. Кирелиан вышел. Ни лекарь, ни его юный помощник не знали, что их разговор слышал ещё один зверь… Рици стоял, прислонившись спиной к стене, за занавеской. Рысёнок спрятался там, когда играл с подругой Шелли – они всё ещё или в доме лекаря. Они играли, пока не услыхали приближавшиеся шаги. Шелли успела сбежать незаметно через дверь в боковую комнату, а Рици пришлось остаться в кабинете лекаря и притаится. Троп, конечно, не стал бы их наказывать, если бы заметил, но рыси привыкли не очень доверять взрослым, особенно Рици, наученный горьким опытом общения с обозлившейся старшей сестрой. Так рысёнок узнал о клятве Кирелиана. Троп задул свечу и вышел. Рысёнок подождал несколько минут и выскользнул из кабинета. ***9*** Ткера со своей армией и слугами к лету прошли, к сожалению, довольно малый путь. Им не везло – посреди весны они попали в болото, и несколько зверей погибли, увязнув в этой ужасной топи. Ткера после этого случая ещё больше замкнулась. Всё, чего она хотела – это найти брата и искупить вину. Ко всему остальному она оставалась полностью безразлична. В стане начали уже роптать, но она не обращала внимания на непокорность некоторых слуг и не наказывала их. Других же это сильно удивляло. *** Уже несколько дней они стояли лагерем в глубине леса, недалеко от морского побережья. Было пасмурно. Ласка Мифл и рысь Цепкохват бродили по берегу, пытаясь найти что-нибудь съедобное – водоросли, корешки, креветок, рыбу, яйца птиц. - Сколько можно?!- ворчал Цепкохват.- Мы всё время занимаемся чёрт знает чем, укуси меня змея! Когда начнётся завоевание земель?! Цепкохвату было восемнадцать сезонов, он был ровесником Ткеры, нетерпелив и горяч. - Прекрати бурчать, Цепкий!- Мифл отвесила ему крепкий подзатыльник.- Госпожа Ткера – и только она – имеет право решать, что мы должны делать! Цепкохват нахмурился, стал потирать затылок. В небе жалобно кричали чайки, стояла ужасная духота. Из тёмных плотных туч пробивались яркие солнечные лучи, дававшие какой-то странный жутковатый свет. Море мерцало, волновалось, и это внушало некое беспокойство – ведь ветра не было. Всё это предвещало ужасную грозу, которая должна была разразиться ночью. Цепкохват и Мифл продолжали молча бродить в поисках добычи. Юный рысь заметил что-то на берегу и решил подозвать старшую фуражирку. - Эй, Мифл, смотри, тут… - Замолкни!- рявкнула вдруг ласка, схватила помощника за лапу и рванула в ближайший куст. - Ты чего?- обиделся Цепкохват. - Закрой рот, чёрт тебя подери!- зашипела ласка, впилась когтями в загривок рыси и больно дёрнув, заставила смотреть на море… Волны его, пока ещё далеко от берега, бороздили два корабля с бордово-красными парусами. По кроваво-алым бортам тянулись чёрные полосы. Написанные золотом названия сильно отсвечивали, да и кораьли были далековато. И потому эти названия прочесть было невозможно… «Бешенный Горностай» и «Драная Лиса»! Кохиа и его жена Лантана с их свитой и армией прибыли в Страну Зелёных Холмов. - Пошли отсюда!- прошептала Мифл, и, потянув за собой Цепкохвата, стала красться от куста в сторону леса. *** Мифл и Цепкохват оставили скудную добычу на полевой кухне и поспешили в шатёр Ткеры. Вместе с Госпожой находился в шатре и горностай Курм. - Что ж, ясно. Значит, пора убираться отсюда подальше,- произнесла Ткера, выслушав их доклад. - Уходить! Ах-ха-ха! Неужели дочь Великого Господина Рискора струсила?!- заверещал вдруг возмущённо горностай Курм.- Вы глупый маленький котёнок, недостойный своего отца! Мифл и Цепкохват ошеломлённо уставились на мятежного горностая. - Никогда! Слышишь?! Никогда не смей называть меня глупым маленьким котёнком и упоминать при мне имя моего мерзкого папаши!- прорычала Ткера в морду Курма, нависнув над ним. - Трусливая девчонка!- презрительно фыркнул Курм и плюнул Ткере в лицо. Мгновение Цепкохват оцепенело глядел на Ткеру и Курма. Однако в следующий миг рысь уже подлетел к оскорбителю и вонзил ему в грудь свой любимый серебряный кинжал. - Подлая сволочь! Предатель!- прошипел рысь в морду горностаю. Курм увеличившимися глазами с ужасом уставился на Цепкохвата, затем глаза горностая подёрнулись предсмертной пеленой. Он издал последний хрип и безвольно обвис в «объятиях» рыси, а тот опустил его на землю и выдернул из его груди свой кинжал. Ткера вытерла мордочку лапой и обтёрла ладонь о грудь трупа. Цепкохват улыбнулся Ткере. Критика её порядков, как ни странно, не мешала ему любить её и таки исполнять её приказы. Хотя они были ровесниками, она была выше его рангу, и поэтому он подчинялся ей. Ткера оглядела Цепкохвата – тот улыбнулся, но потом вдруг смущённо, и как будто пристыжено, потупился. Ткера прокашлялась, привлекая внимание; Цепкохват поднял глаза и обнаружил, что она улыбается. Наконец, она сказала: - Итак, снимаемся с лагеря и уходим. Цепкохват, Мифл, вы свободны, только отдайте там остальным приказ приготовиться к отходу. Докладчики вышли из шатра, поклонившись. Ткера огляделась, подошла к мёртвому лежавшему на земле горностаю, и, схватив его труп, одной лапой выкинула его из шатра. - Эй, «похороните», кто-нибудь, предателя!- крикнула она, даже не выглянув. Звери-подчинённые догадались, о каком «предательстве» идёт речь. Особенно те, которые были совсем недавно с Курмом. С того дня никто из воинов и слуг больше и помыслить не смел о выражении недовольства порядками своей госпожи. ***10*** Проступок есть проступок! И если ты что-то натворил – будь добр за это ответить! Маленький Гай это прекрасно понимал. В Озёрной Долине наступило утро. Розовые и золотистые солнечные лучи пронизали стёкла окон. Солнце только начинало восходить, а Гай уже давно был на ногах – в деревнях просыпаются рано – и вовсю заработался. Начиная уборку со своей комнаты на втором этаже, он уже заканчивал драить полы на кухне, на втором этаже. Он сидел на коленках на полу, усердно вытирая почти не заметное пятнышко. - Фуух, наконец-то!- вытирая тыльной стороной ладони лоб, вздохнул он, было, с облегчением. Но тут он вспомнил, что его ещё ждёт уборка в рабочем офисе отца. И испустил тихий усталый стон. Ему было всего шесть лет, он с утра занимался уборкой в огромном двухэтажном доме, даже не успев толком позавтракать, а ему ещё предстояла такая же немалая работа в избушке-аптеке. - Эй, Гай!- послышался голос отца из прихожей. - Да, папа?! Я на кухне!- отозвался Гай, поднимаясь с колен. Тропаеолум вошёл на кухню и огляделся. Остался он очень доволен и даже приятно удивлён такими способностями сына к наведению порядка, но не подал вида. - Хм, что ж, молодец! Сейчас сделаем второй завтрак, а потом пойдём в мой рабочий домик. Гай молча кивнул. - Так, ты отнеси корыто и тряпку, прополощи всё и сам умойся, а я займусь готовкой. Гай потащил по полу деревянное корыто, Троп с улыбкой поглядел ему вслед. - Прости, сынок, но так надо! Ты должен научиться нести ответственность за свои поступки, иначе ты никогда не сможешь вырасти по-настоящему хорошим, добрым, честным и благородным зверем!- тихо и слегка печально произнёс лекарь. Троп быстренько состряпал лепёшек с орехами, заварил душистого травяного чая с ромашкой и мятой. Поставив на стол две плошки – с каштановым мёдом и малиновым вареньем, - он позвал сына: - Гай! Ты там ещё не утонул? Иди кушать! Из дальней прачечной послышался звонкий смех мальчишки: - Ха-ха-ха! Нет, не утонул! Сейчас приду! Гай вернулся на кухню умывшийся и переодевшийся, и сел за стол. Сын и отец принялись за завтрак. ***11*** Гроза застала Кохиа и Лантану с их подчинёнными врасплох. Страшна бурая на море! Не всякий выживет в кораблекрушении, и смерть, может статься, окажется ужасной и мучительной! Корабли носило по волнам и ужасно болтало. Лантана передвигалась по палубе нетвёрдой походкой, держась обеими лапами за левый борт корабля. - Проклятье! Поскорее бы это закончилось!- вопила она, пытаясь перекричать гром, шум беснующихся волн и опасный треск начинавших ломаться мачт. Сверкнувшая над самой головой молния осветила лицо Кохиа, стоявшего неподалёку. Он кричал что-то, отчитывая юнгу-крысёнка. Покончив с выговором, он повернулся к жене; Кохиа знал, что она боится грозы. Он направился к ней, одной лапой держась за борт, другой за длинную верёвку, которой он привязал себя к одной из мачт. Обняв её, он прошептал ей на ухо: - Скоро! Скоро всё закончится! Хоть и не навсегда… Ты ведь знаешь, это не впервые! И не в последний раз… Не смотря на весь этот ужасный шум, Лантана отчётливо слышала каждое слово мужа. Словно подсознательно, мысленно. И, как ни странно, они подействовали на неё вполне успокаивающе. Он подняла голову и прошептала Кохиа на ухо: - Всё это было и всё это повторится вновь! Он просиял, довольный проницательностью жены, обнял её крепче; склонив голову, он поцеловал её. И тут послышался дикий вопль: - ААа-аа!!! НЕЕ-Е-Е-ЕТ!!! Кричал Снип, тот самый юнга. Кохиа и Лантана разомкнули объятия и, пошатнувшись, упали на палубу. «Бешеный Горностай» налетел на риф! Послышался страшный треск, шум воды, хлынувшей в трюм. Главная мачта с грохотом переломилась пополам и упала на палубу. Через мгновение корабль снова тряхнуло: в «Бешеного Горностая» врезалась «Драная Лиса», потому что Минта не справилась со штурвалом. Несколько волн налетели на сбившихся в кучку два корабля. Ужасающий, оглушающий грохот, и… Молнии озарили разбившихся в мелкие щепки «Бешеного Горностая» и «Драную Лису», тела погибших сразу и тех жалких выживших, которые пытались доплыть до берега. Кохиа и Лантана плыли вдвоём на одной доске. Горностай, выбиваясь из сил, цеплялся, обезумев, за доску, прижимая к себе жену. Дикие волны несли обломки кораблей, трупы и выживших зверей. Изменено 10 ноября 2010 пользователем Покров Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Ганслингер Опубликовано: 4 октября 2010 Поделиться Опубликовано: 4 октября 2010 Как всегда великолепно! Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Покров Опубликовано: 11 октября 2010 Автор Поделиться Опубликовано: 11 октября 2010 Небольшой ляп, неправильно были главы пронумерованы. Исправила. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Лэйн Опубликовано: 12 октября 2010 Поделиться Опубликовано: 12 октября 2010 Покров Класс, очень интересно. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Покров Опубликовано: 10 ноября 2010 Автор Поделиться Опубликовано: 10 ноября 2010 Так, отредактирована (в очередной раз) восьмая глава, а это продолжение. ***12*** Наступил полдень. Рицинус не знал, чем бы заняться. И вдруг вспомнил, как вчера подслушал разговор Тропа и Кирелиана. Записи неизвестного автора! Рици постарался и припомнил, куда лекарь их припрятал. И отправился на чердак. Найдя нужные летописи, он погрузился в чтение. Язык, видимо, был немного другой, и Рици с трудом понимал содержание. Единственный пока кусочек, что он смог разобрать, возвещал о следующем: Сегодня нам опять пришлось остаться в этом мрачном поле на окраине проклятущего леса. Дожидаемся Кемры с Бро. Беренгар говорит, что если те сегодня не вернуться, то с зарёй снимемся с лагеря. Он больше ждать не хочет. Адельм предпочитает отмалчиваться, что печально. Венанция раздражает Беренгарова одержимость местью. Сегодня опять с утра до вечера пришлось слушать их препирательства. Мне это уже начинает надоедать. *** Гай обедал с отцом в домике лекаря. Уже час как Гай закончил уборку, оказавшись весь в пыли и золе. Троп, увидев сына таким чумазым, рассмеялся и выкупал. Затем лекарь приготовил обед, и они сели за стол. Прошло несколько минут, и тут послышался стук в дверь и звонкий девчачий голосок: - Простите, господин Буромех! Можно мне войти? Троп пошёл в прихожую и открыл дверь: - Да, конечно, дорогая! На пороге стояла Патриция, маленькая хориха. Она была на один сезон старше Гая, обладала таким же светло-бурым мехом как у него, только чуть темнее. Они были весьма похоже друг на друга. Гай и Патриция часто играли вместе, и когда какой-то зверь приходил в Озёрную Долину, оказавшись в ней впервые, и видел их вдвоём, то думал, что они брат и сестра. - Входи, Петти!- Троп взял хориху за лапку и отвёл на кухню. Петти увидела Гая, сидевшего за столом, и робко улыбнулась. Троп усмехнулся, но дети не заметили этого. - Садись, попей чаю,- сказал Троп. - Спасибо, но я ведь пришла, чтобы…- замялась она. - Садись-садись!- настоял Троп. Девочка снова неловко улыбнулась, улыбка эта была обращена к Гаю. Тот тут же смутился, тоже неуверенно улыбнулся, потупился. Петти попыталась забраться на высоковатый стул, но получалось не очень. Тогда Троп подхватил её и усадил напротив своего сына, а потом поставил перед ней чашку травяного чая. - Я… ээ, хотела спросить, как себя чувствует Мич? Ведь он сейчас лежит у вас в лазарете, господин Буромех. - Уже лучше, - ответил, улыбаясь, Тропаеолум. - Это хорошо. Он, конечно, безответственный болван и зачинщик этой кутерьмы с нарушением запрета… Но он ведь ребёнок. Как и я, и Гай, и ещё Кирелиан… Хотя последний уже разумнее… Кхм…- она запнулась. Подумав немного, она продолжила:- Мичу, кажется, сильно досталось. Я видела, как Кирелиан, возвращаясь из Чёрного Бора, нёс его на спине. На нём живого места не было! Я даже испугалась и подумала, что летучие мыши и вороны забили его насмерть… Тут спустился на обед Рици, с чердака услышавший голоса. Он со всеми поздоровался, ему ответили взаимностью. Затем лекарь снова повернулся к Петти. - Прекрасный ребёнок! Ты умница, Петти!- рассмеявшись, воскликнул Троп.- Иногда я жалею, что у меня родилась не девочка! Такой ответственный и добрый зверь! Учись, оболтус! Пример тебе для подражания!- Троп подмигнул сыну. Гай в ужасе уставился на отца. «Иногда я жалею, что у меня родилась не девочка!»- звучало в ушах. Чтобы он не натворил, он сожалел о своей глупой выходке. Он готов был терпеть любое наказание, но не был готов к тому, чтобы отец сказал ему такие режущие душу слова. Гай спрыгнул со стула и крикнул отцу: - Значит, ты хочешь девочку?!- из глаз хорёнка брызнули слёзы обиды. - Троп, что ты такое говоришь?!- послышалось позади. Лекарь обернулся и увидел жену. Та глядела на него с упрёком. Рици обалдело глядел на Тропа, сидя с раскрытым ртом. Рядом с Диасцией стоял Кирелиан и тоже изумлённо открыл рот. А Гай всё больше выходил из себя. - Ну и пожалуйста! Найди себе девочку-дочку! А меня ты больше не увидишь!- Гай вылетел прочь из лекарской избушки. Троп, Диасция и Петти изумлённо поглядели ему вслед. Затем Петти обратила непонимающий взгляд на Тропа. Тот вздохнул и хлопнул себя лапой по лбу. - Гааа-ай!- протяжно простонал лекарь, облокотился бессильно на стену.- Ну я и болван! Пошутить вздумал… Кирелиан презрительно фыркнул и сердито прошипел: - Совсем не смешно было! Как вам такое в голову пришло?!- и выскочил за дверь. Следом за ним, нахмурившись, вышел Рици. Рысёнок был разочарован, ведь он считал, что как отец Троп луше, намного лучше Рискора. Рици только начал недавно снова доверять взрослым. Троп расстроено поглядел им вслед, а затем оглянулся на Диасцию. Та нахмурилась, ничего не сказала, и, лишь покачав головой, вышла из аптеки. Патриция тихо и незаметно вышла следом. ***13*** Гай спрятался где-то так ловко, что его не могли найти до вечера. На самом деле, стоило кому-то приблизиться к его убежищу, он тут же снова где-то скрывался. Появился он дома только вечером. Когда он вошёл в гостиную, его встретил отец. - Ну, наконец!- Троп устало опустился прямо на пол.- Где ж ты был, Гай? Я за тебя беспокоился… - Думаешь, я в это поверю?!- сердито спросил Гай и поднял на отца красные опухшие глаза. В них горели злые огоньки. Троп покачал головой. - Прости, малыш, я…- Троп протянул лапы к Гаю, но тот попятился. - Не подходи ко мне! Я тебе не верю! Я знаю, что не нужен тебе! - Но … - НЕТ!- Гай отскочил прочь обратно в коридор: усики встопорщились, шерсть на загривке встала дыбом, маленькие острые зубки оскалены. Троп отошёл и покачал головой. Он понял, что сейчас он ничего доказать сыну не сможет. Тут из соседней комнаты вышла Диасция, которая услышала голос сына. - Сынок! Ты вернулся!- она подошла к нему и подхватила на руки. Гай увидел её глаза… и пристыжено отвернулся… когда он сбежал и спрятался, он и не подумал, что она может расстроиться. - Прости, мама, я...- прошептал он ей на ухо. - Ничего, всё хорошо, - сказала она тихо и унесла его в комнату. Гай остался умываться у себя в детской, а Диасция вышла опять, отправившись к себе в комнату за праздничной одеждой для сына. Петти, которая только что пришла, последовала из коридора следом за ней. - Он пришёл?- спросила она тихо. - Да, милая,- ответила Диасция, грустно улыбаясь. - А Гай пойдёт на праздник?- спросила она неуверенно. - Если захочет, то, конечно, пойдёт. Я как раз собираюсь отнести ему праздничный костюм. Ты тоже пойди домой, переоденься! Буду снова рада увидеть тебя в твоём прелестном сиреневом платьице, дорогая. - Ну, если честно, оно мне стало маловато, и сегодня буду в другом… Мама сшила новое, тоже очень красивое. - О, это чудесно! Я сгораю от нетерпения! - Я пойду, госпожа Буромех… - Милая, не надо так меня звать!- рассмеялась жена лекаря.- Я чувствую себя древней старухой… Просто Диасция! - Хорошо, Диасция! Увидимся позже... Петти вышла. *** Начался праздник. Дети и взрослые собрались на большой поляне за длинными столами, уставленными разнообразными яствами и напитками. В специально вырытой яме, огороженной бордюром из булыжников, весело горел костёр. Взрослые разговаривали и танцевали. Здесь были Тулбер с Элби, как и обещались. Троп и Диасция рассказали им обо всём, что случилось с Гаем за последние два дня. Надо ли говорить, что молодая барсучиха не на шутку испугалась и была очень встревожена. Дети, поставив свой стол отдельно, галдели и играли. Ребята постарше показывали свои таланты: кто-то играл на музыкальных инструментах – флейты, барабаны, - кто-то показывал «волшебные» фокусы, кто-то жонглировал. Гай, засунув свою тростниковую флейту за пояс, с весёлой улыбкой ходил между друзьями и разливал чай с шиповником и барбарисом – этот чай недавно научил его заваривать отец. - Молодец, Гай! Прекрасный чай!- похвалил Кирелиан, подмигнув хорёнку. - Спасибо, Кире!- Гай улыбнулся. Гай уже немного приободрился, на время забыв о ссоре с отцом. Закончив разливать чай и отдав последнюю кружку Мичу, Гай сел рядом с норкой. Поскольку Мич уже чувствовал себя намного лучше, Гай и Кирелиан принесли его сюда на носилках, решив, что свежий воздух поможет бедняге быстрее поправиться. Мич сидел тихо, ни с кем не разговаривая. Он боялся, что сверстники возненавидят его за то, что он чуть не погубил сына вождя племени. Весь в бинтах, в царапинах и синяках, закутанный в одеяло, он нервно озирался. Когда Гай сел рядом, Мича словно током ударило. С другой стороны от норки сидел Рици. - Привет, Мич! Ну, как ты?- спросил, улыбаясь сожалеющее, Гай. Мич изумлённо воззрился но хорёнка, затем отвёл взгляд в сторону и пробормотал: - Прости, из-за меня ты вчера чуть не погиб… Гай взял его лапу и сжал в своей ладони. - Ничего страшного, приятель! Ведь все остались живы, верно? Так что давай не будем об этом опять!- сказал Гай норке. Тот неуверенно улыбнулся. Гай тут же ответил добродушной улыбкой.- Вот и отлично! До соболя Марка, отца Кирелиана, в деревне никогда не было воинов. Когда-то юный Марк устал отсиживаться в уютном домике и отправился на поиски приключений. Познакомился с куницей-воином Левкоем. Тот обучил соболя воинскому делу, и Марк вернулся в деревню, нашёл себе прекрасную жену. У них родился сын. Марк передал сыну воинские умения, был при этом весьма суров. Мать Кирелиана не хотела, чтобы сын стал тем, кто проливает кровь, и потому отдала его в ученики лекаря Тропаеолума. Однако соболёнку одинаково нравилось и докторское дело, и обучение боевым навыкам. Сейчас Кирелиан как раз показывал свой номер с метанием ножей. Он подал сигнал сначала маленькой соболихе, которая была ровесницей Гая, а затем зайчонку-подростку. Подружку Кирелиана звали Лимнантес, а зайчонок был тот самый Качим, которого Рици спас от казни, приготовленной Ткерой. Качим сразу подружился с Кирелианом и Лимнантес, они давно стали неразлучной троицей, и Марк обучал обоих мальчишек, однако с Лим дело иметь не хотел – она была ещё «слишком маленькой», к тому же девочкой, а «война – это не женское дело!»- считал Марк. Рици тоже был здесь, он сидел вместе с Шелли, Гаем и Мичем. Качим подошёл к Кирелиану, наложил ему на глаза повязку и отошёл. Лим встала у огромной, вырезанной из дерева, круглой мишени с намалёванными грубо белыми и красными кольцами. - Триш, спой, пожалуйста!- обратился соболь к Патриции – это только взрослые звали её «Петти», а сверстники называли её «Тришей». Триша сидела на расстеленном на земле покрывале, нарядная, в тёмно-бордовом новом бархатном платье, причёсанная красиво и с красными ленточками в волосах. Услыхав просьбу Кирелиана, она кивнула ему: - Хорошо… Западный берег, Море, пески, Волны всё круче Старой тоски… Кирелиан подбросил ножи в воздух, стал ими жонглировать, медленно, но верно подходя к цели – стоявшей у мишени, спиной вплотную к ней, Лим. Но та и ухом не вела. Как вспоминаешь, Так слёзы в глазах, Ты мне всё снишься В моих новых снах… Зрители затаили дыхание, Триша, продолжая петь, зажмурилась; Гай был не в силах оторвать глаза – хоть его тело и трясло частой дрожью, и сердце готово было выскочить из груди, - он смотрел, что будет дальше: Кирелиан размахнулся и швырнул ножи в цель… …О побережье великих лесов, О побережье великих песков. Но не спокоен мой сон был вчера, И я не смогла уснуть до утра! На мгновение повисла гробовая тишина. Мич безумными глазами смотрел на каплю крови, собравшуюся на рукаве маленькой соболихи – Кирелиан своим броском случайно поцарапал её плечо – а потом пронзительно крикнул: - НЕЕЕТ!!! И норка горько, безутешно заплакал, закрыв мордочку лапками. Дети в изумлении обратили на него свои взгляды. Сбежались на его рыдания взрослые. - Что там у вас случилось, малыши?!- испуганно обратился к ним Троп. Гай, от страха, удивления и из сочувствия Мичу всё рассказал отцу. Марк, стоявший рядом, тоже выслушал его взволнованный рассказ, а потом схватил своего сына за шкирку и без слов утащил домой, чтобы хорошенько выдрать за такие рискованные трюки – в конце концов, Кирелиан ещё слишком не опытен и мог погубить Лимнантес. Гай быстро обработал ранку Лим и перевязал её: недаром он был сыном лекаря! Троп похвалил Гая, потрепал его шёрстку на макушке – при этом на загривке у Гая мех встал дыбом. Он уже вспомнил дневное сегодняшнее происшествие. Потом все бросились успокаивать Мича. - Мич, Мич! Ты чего, всё хорошо! Тише, тише, успокойся!- пытался убедить его Гай. Однако Мич не слушал его. Гай обнял норку и стал укачивать его как маленького ребёнка. Но всё было без толку, и норка плакал, пока не уснул. Гай отпустил его, уложил и укрыл одеялом. Дальше праздник обошёлся без скандалов. Гай жонглировал фруктами, которые в полёте передал друзьям. Трише досталась груша – красивая, румяная, жёлто-розовая и большая. Потом сын вождя сыграл на флейте, а Триша спела под его аккомпанемент всю ту же колыбельную «листья-листья». Праздновали звери до рассвета, а затем разошлись по домам, в койки. 1 Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Menna The Dark Ear Опубликовано: 10 ноября 2010 Поделиться Опубликовано: 10 ноября 2010 Покров Очень интересно=) Я все,что ты уже выложила несколько раз перечитывала. Никак не начитаюсь) + Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Покров Опубликовано: 10 ноября 2010 Автор Поделиться Опубликовано: 10 ноября 2010 Menna The Dark Ear Ты меня смущаешь! Лови ещё кусочек! Часть вторая Что есть истинный вождь? ***14*** Прошло одиннадцать лет. Жизнь в Озёрной Долине текла своим чередом. Гай уже давно успокоился, но всё же на контакт с отцом шёл неохотно. Однако ему очень нравились уроки лекарского дела: и сын вождя с превеликим удовольствием возился с целебными растениями и стеклянными колбочками, прочими инструментами. По вечерам они с Патрицией выходили из деревни, шли в лес; милая пара устраивалась на опушке и оставалась там до глубокой ночи. Гай играл на своей тростниковой флейте приятную, немного грустную, мелодию, а Триша тихо пела. Кирелиан с Качимом и Лимнантес ушли из деревни шесть лет назад. Они давно подружились и всегда были вместе. Они отправились в путешествие, но собирались вернуться. Правда, никто, да и они сами, не знали, когда именно это произойдёт. Рицинус, при его замкнутом, необщительном характере, подружился с Гаем после того дня. Кирелиан рассказал тогда Рицинусу по секрету о ссоре Гая с отцом. За пару сезонов Рици хорошо узнал юного хорька. И рысь был уверен, что добрее Гая в деревне могут быть только Диасция и Патриция. «Побольше бы таких зверей!»- думал Рици.- «Конечно, в Озёрной Долине все жители мирные и «добрые»… Но сын лекаря… Похоже, Гай считает, что сильнее простуды болезней, ран и боли быть не может. Что ж, не дай Бог ему узнать, что такое война! В таких условиях даже врачу порой приходится брать в лапы оружие! А что может быть хуже для сердца добрейшего зверя…. Который всю жизнь лечил, спасал всех… Убить кого-то?!» Рици испытывал также чувство обязанности перед Гаем: ведь он, Рици, слышал, как Кирелиан давал клятву преданности. Но Кирелиан забыл, похоже, о своей клятве, и покинул деревню. Рицинус никогда не доверял Кирелиану до конца, и думал, что этот соболь, скорее всего, уже не вернётся со своей компанией в Озёрную Долину. И Рици решил исполнить клятву соболя вместо него. Хотя ни Гай, ни кто бы то ни было в деревне, ничего не знал об этом. ***15*** В соседней деревне Предгорные Луга творился какой-то беспорядок. Звери бегали меж домов с какими-то мешками и банками, наполненными растениями. - Пантукль заболел! Помогите, мой сын умирает!- кричала мышь, выбежавшая на улицу. К ней побежала ласка Нум: - Успокойся, дорогая! Всё будет хорошо, я отнесу твоего сыночка в лазарет,- сказала Нум, утешая, положив лапку на плечо мыши, и отправилась к ней в дом вместе с ней. *** В лазарете стояло настоящее столпотворение. Лекарь Милд, садовая соня, носился по своему рабочему домику с баночками и мешочками, полными лекарствами, между больными, возлежавшими на койках и страдальчески стонавшими. Он уже выбивался из сил. Тут скрипнула входная дверь, и Милд оглянулся: в лазарет вошла мышь Арим и ласка Нум с мышонком Пантуклем на руках. При виде их Милд издал тихий стон и сполз по стенке прямо на пол. - Ужас! Похоже, нашей деревне пришёл конец!- сказал он обречённо.- Положи его туда! Милд указал Нум на единственную свободную койку. *** - Нет, нет! Сынок!- позвала Арим. Но Пантукль уже не слышал. То была полночь, прошло несколько часов с того момента, как Нум принесла мышонка в лазарет. Но спасти его не удалось никакими лекарствами. Милд «вполз» в комнату едва дыша. Похоже, он уже тоже заразился. Он на подгибающихся лапах подошёл к койке Пантукля, склонился над ним и проверил пульс. Вздохнув тяжело, вытерев лапкой лихорадочный пот со лба, он скорбным, каким-то замогильным голосом констатировал ужасный факт: - Увы, он мёртв. Первая жертва нашей ужасной эпидемии… - А вот и вторая,- послышалось с порога. Милд ошарашено оглянулся. На пороге стояли белка и норка, державшие носилки. На носилках лежала Нум. Милд подлетел к ним и протянул лапу, чтобы потрогать нос ласки, но норка отодвинула эту лапу и покачала головой. - Поздно, она упала на улице. Я подбежал к ней, но она уже была мертва, - произнёс молодой бельчонок.- Я позвал Миндальку, и она помогла мне принести Нум сюда. Миндалькой звали норку, а бельчонка - Флимер. Это были подростки шестнадцати лет. Милд отошёл в сторону и опустился в своё кресло. - Пошлите кого-нибудь здорового в Озёрную Долину за Тропаеолумом. Только он может помочь спасти нашу деревню…- с трудом произнёс Милд и заснул. ***16*** Гай, Патрция и Рицинус после обеда сидели в домике, служившем детским садом. Стояла немыслимая жара, малыши, наевшись, сморились зноем и уснули. Это был конец апреля, сначала весну в этом году припоздала на полмесяца, а затем в ускоренном темпе стала навёрстывать упущенное. А Гай с друзьями устроились в соседней комнате; в этой комнате дети, приходившие в детский сад, обычно играли и занимались творчеством. Триша сидела за столиком и что-то усердно рисовала, чтобы чем-нибудь себя занять. Рицинус в дальнем углу поставил к самой стене стул, и, привалившись к спинке, дремал. Гай шуршал бумагой, сидя позади Триши. Она же настолько увлекалась рисованием, что ничего не слышала. Рици проснулся, и одним глазом наблюдал за Гаем. Тот, наконец, закончил шуршать, поднял лапу. Рицинус успел заметить что-то тёмно-синее, изрисованное зелёными и красными точками. …А в следующий миг бумажный самолётик пролетел мимо мордочки Патриции и опустился на её столик. Она подняла голову и, оглянувшись, удивлённо посмотрела на Гая. Но тот притворялся, будто смотрит в потолок. Триша обернулась обратно к своему столику, взяла самолётик и стала его рассматривать. Синяя бумага была изрисована цветочками, маленькими птичками и какими-то пушинками. Тут Триша заметила какие-то буковки. Развернув самолётик, она смогла прочесть надпись, написанную красивым, мелким убористым почерком: «Я тебя люблю, Патриция! Гай». Триша оглянулась снова и улыбнулась Гаю. Тот улыбнулся в ответ, но так, будто не понимал, в чём дело, и скорчил невинную мордочку, пожал плечами. Патриция отвернулась и усмехнулась. Что-то написав на самолётике, она сложила его и отправила обратно Гаю. Тот развернул листок и прочёл: «Я тоже тебя люблю! Патриция». Всё бы так и продолжалось – Гай и Триша перебрасывались бы самолётиками, Рици спал бы, - но тут идиллию нарушили влетевшие в комнату норка и тёмно-серый бельчонок. То были Миндалька и Флимер. - Здравствуйте! Это ты Тропаеолум?!- подлетела Миндалька к Гаю. - Здравствуйте! Нет, меня зовут Гай. Тропаеолум – мой отец. Зачем он вам, ребята?- поинтересовался юный хорь. Флимер и Миндалька рассказали наперерез друг с другом, что случилось в дерене Предгорные Луга. Гай не на шутку встревожился. Он ещё не разу не встречался с эпидемиями и с болезнями, которые и вправду могли бы кого-то убить. Он понурился, нахмурился; но потом снова поднял голову и сказал: - Пойдёмте, я провожу вас к отцу. Гай отвёл бельчонка и норку в местный лазарет. Там Флимер и Миндалька передали Тропу послание Милда: письмо с просьбой помочь и листы с описанием симптомов ужасной болезни. Троп стал носиться по аптеке, собирая лекарства, инструменты и химическую стеклянную посуду. Тут пришла Диасция – её направила сюда Триша. - Что происходит, дорогой?- спросила она обеспокоено. - Собирайся, милая! Мы едем в Предгорные Луга. Мой старый знакомый лекарь прислал гонцов с просьбой помочь! У них какая-то ужасная эпидемия. Она кивнула и вышла. - Отец, позволь мне поехать с вами!- наконец решился сказать Гай.– Я ведь тоже знаю много лечебных трав. И я тоже хочу помочь этим беднягам! - Об это не может быть и речи!- отрезал Троп, стоя спиной к сыну и наполняя пробирку листьями эвкалипта. - Не доверяешь мне?!- насупился Гай.- Всё так же считаешь что я ни на что не способный оболтус?! Тропаеолум обернулся к сыну и удивлённо воззрился на него. Тот ощетинился и уже начинал сердито скалиться. «Это уже нехорошо»,- подумал Троп.- «Он всё ещё сердится за тот случай! Меньше всего я сейчас хочу с ним ссориться!» Подумав, Троп подошёл к сыну, положил ему на плечи лапы и посмотрел в глаза: - Послушай, сынок! Я уезжаю в другую деревню, в который царит какая-то ужасная эпидемия… Там я могу и умереть и не суметь никого вылечить! Это очень опасно… А ты ещё слишком молод, тебе там не место! Вдобавок, если я и вправду не вернусь, Озёрной Долине понадобиться лекарь. Такой опытный врач, как ты! Я всегда доверял тебе! Когда-то я неловко пошутил и ранил тебя этим.… Я понимаю, это бессмысленное оправдание. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я раскаиваюсь.… И люблю тебя, потому что ты – мой родной сын! И больше мне никаких детей не нужно.… И всегда буду любить тебя! Слышишь меня, Гай?! Всегда! И хотя Гай был очень высокий, и они с отцом были одного роста, Троп постепенно опускался на пол – это было как бы признание своей вины. К концу речи Троп сидел перед сыном на коленях. Сжимая его лапы в своих, Троп смотрел пристально в зелёные глаза сына. Из глаз Тропа текли слёзы, он сипло что-то бормотал. Гай уже не понимал, что говорит отец. Мальчик тоже бухнулся на колени и обнял отца. Успокоившись, они встали. Троп продолжил сборы. Гай отошёл в сторону, и, облокотившись об дверной косяк, наблюдал за отцом. По щекам младшего хорька струились слёзы, но он обращал на них внимания. Он был счастлив, что, наконец, помирился с отцом, хотя его и пугали слова о том, что папа и мама могут не вернуться. Гай считал, что не готов пока к самостоятельной жизни. Закончив со сборами, Троп повернулся к Миндальке и Флимеру: - Так, ребята! Вам пока лучше остаться в Озёрной Долине! Я не уверен до конца, что смогу остановить эпидемию. А поскольку вы пока здоровы, вам ни к чему на данный момент возвращаться в ваш заражённый дом! Норка и бельчонок кивнули. Троп на пороге ещё раз обнял сына и вышел из аптеки. На улице его ждали Диасция и Тулбер с Элби, которые должны были отвезти лекаря и его жену в Предгорные Луга. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Покров Опубликовано: 17 ноября 2010 Автор Поделиться Опубликовано: 17 ноября 2010 ***17*** Пережив кораблекрушение, Кохиа и Лантана со своей армией обосновались в деревушке Предболотная Яма; болото находилось с другого края леса. Придя в деревню, разбойники обнаружили, что местные жители не в курсе их дурной славы. Разумеется, это сыграло им на лапу. -Ха-ха-ха,- злобно рассмеялась Лантана.- У меня есть идея… Горностаиха, состроив несчастную мордочку, притворно хромая, подошла к старушке-полёвке. - Моя госпожа!- начала говорить обманщица.- Помогите мне! Я, мой муж и мои друзья – купцы. В море на нас напали мерзкие пираты. Эти жадные до наживы негодяи хотели отобрать наш товар. Мы звери добрые, но у нас есть гордость! Они требовали отдать наши товары добровольно, но мы отказались… Мы просто не могли этого сделать!- вдруг Лантана расплакалась. Закрыв лапками мордочку, принявшись качать головой, она горько зарыдала и продолжила причитать.- Мы везли лекарство в одну деревушку, страдающую от страшной лихорадки. Мы просили отпустить нас, но пираты пришли в ярость и загнали наши корабли на рифы… и уплыли.… Была страшная гроза.… И всё вдребезги… Она уже заикалась и больше не могла говорить, только плакала. Кохиа подошёл к ней и обнял, прижал к груди. - Успокойся, милая! Тише, тише, я всё понимаю,- говорил он ей. Она зарыдала ещё громче, уткнувшись мордочкой в грудь мужа. Кохиа повернулся к изумлённой полёвке, начинавшей сочувственно всхлипывать. - Простите, она очень впечатлительная. Её сильно расстраивает, что мы потеряли лекарство и не сможем спасти обречённую теперь деревню. - Бедные малыши, бедные детки! Они умрут из-за этих гадких пиратов!- горестно воскликнула Лантана сквозь всхлипы. Наивная полёвка в конец расчувствовалась и зарыдала. Затем она шумно высморкалась в собственный фартук, схватила горностаиху за лапу, и, притянув её к себе, расцеловала в обе щеки. - О, бедная девушка! Вы такой прекрасный, добрый зверь! Такое сострадание!.. О, Боже! Какое несчастье! И правда – бедные малютки!- причитала полёвка.- Я так поняла, что вам некуда идти? Извините, я вам могу предложить лишь свой сарай… Но другие жители тоже наверняка захотят вам помочь. - Что вы! Как мы можем отнимать у вас время… И у вас наверняка полно своих проблем и без…- прикинувшись господином Скромность, проговорил Кохиа. Он был молчалив от рождения, а сейчас, слегка лишь нахмурившись, он ловко изображал глубокую подавленность. - Я настаиваю!- сказала, как отрезала, сердобольная старушка. Она повела их в свой сарай. Лантана вытерла лицо и с отвращением сплюнула. Услышав странный звук, полёвка обернулась через плечо. Лантана обратила на неё тоскливые глаза, покачала головой и, закрыв лицо, снова зарыдала. Полёвка сочувственно шмыгнула и отправилась дальше. Оказавшись в сарае, лживые хищники огляделись. Полёвка пообещала принести им вскоре обед, а пока посоветовала отдохнуть. Лантана проследила за ней в щель между досками. Удостоверившись, что полёвка, наконец, ушла, горностаиха насмешливо фыркнула: - Вот старая дура! Кохиа ухмыльнулся: - Надо же, я и не знал, что у тебя есть такой богатый актёрский талант! Дай, помогу!- он подошёл к ней и сел рядом, взяв с собой сумку-аптечку. Во время кораблекрушения Лантана вывихнула кисть правой передней лапы. - Пора сменить повязку. *** За месяц хищники-завоеватели оправились от травм. …И захватили Предболотную Яму. Перепуганные жители сдались без боя. Кохиа и Лантана оставались в деревне на долгие одиннадцать лет, показавшиеся захваченным в плен жителям вечностью. Но затем горностаи со своей армией снова сорвались с насиженных мест и отправились в путь через леса. За неделю завербовали примерно сотню новых бандитов: горностаи, ласки, куницы, дикие кошки, крысы присоединились к их поредевшему немного после бури в море отряду. Однако теперь Кохиа и Лантана брезговали морскими путешествиями, наученные горьким опытом. ***18*** За неделю Тропу удалось избавить деревню Предгорные Луга от лихорадки. - Ну, наконец-то! Теперь мы можем вернуться домой,- сказал он, начиная складывать свои баночки в деревянные ящики. Диасция занялась другими вещами, которые они брали с собой. - Как хорошо, что вы с Гаем всё же помирились перед нашим отъездом! - Да, я жду не дождусь увидеть мордашку нашего юного сына!- ответил ей Троп, улыбаясь. Покончив со сборами, они вышли во двор и, погрузив вещи, забрались в телегу, запряжённую собаками. Тулбер и Элби везли их домой. *** Прошло два дня. Тулбер с дочерью и пассажирами были уже не так далеко от Озёрной Долины. Никто из них и не подозревал, чем закончится это путешествие. *** Кохиа и Лантана со своей армией притаились в кустах. Несколько минут назад одна из крыс почуяла чужие запахи, и подлые разбойники спрятались, собираясь напасть внезапно. - Слышите, кто-то едет,- прошептала Лантана. Вскоре в поле зрения хищников оказалась телега – сначала едва видимые очертания, а затем злодеи смогли различить пассажиров. Кохиа разглядел барсуков и хорьков, сидевших в телеге. Тулбер, Элби, Троп и Диасция! …Битва была ужасна. Хищники выскочили из кустов, напугали собак и убили половину из них камнями и дротиками. Тулбер столкнул свою дочь в канаву, перед этим прошептав ей на ухо: - Беги отсюда! Спасайся! Уходи в Озёрную Долину и расскажи жителям, что здесь произошло… Элби скатилась в канаву, опустилась на все четыре лапы и побежала в Озёрную Долину. Мышь и крыса бросились за ней в погоню, сшибли с ног и принялись бить кнутами. Но она была больше и сильнее их. В порыве ярости молодая барсучиха извернулась, схватила крысу в охапку и задушила её ремнём кнута. А мышь она убила, ударив всем телом об дерево. Расправившись с врагами, Элби отправилась дальше в путь. Тем временем два кота убили Тулбера, а Кохиа и Лантана жестоко покончили с хорьками-супругами. Лантана вонзила Диасции нож меж рёбер и добила ударом древка копья по голове. Кохиа пронзил Тропа дротиком насквозь. Убив троих несчастных, хищники принялись обыскивать телегу. Ничего интересного для себя они не нашли. Кроме Лантаны: она сняла с лапы Диасции серебряный браслет и прибрала к лапам остатки лекарственных трав Тропа. - Тьфу! Сплошная трава! Ничего ценного…- фыркнул Кохиа, выпрыгнув из тележки. - Зря ты так считаешь! Это целебные травы, они могут ещё пригодиться. Кохиа только фыркнул. Мать его жены была лекарем, причём довольно доброй женщиной, что раздражало и Лантану, и Кохиа. «И как такая наивная идиотка смогла воспитать такую умную и хитрую девушку?!»- думал с насмешкой Кохиа о матери Лантаны. Хищники поджарили и съели двух убитых собак, но не всем понравился подобный деликатес. Впрочем, некоторые оказались чуть ли не в восторге. Переночевать решили на месте схватки. Но сначала… - Избавьтесь от трупов! Зашвырните их в канаву!- приказала, ухмыляясь, Лантана. Куница и горностай, двое недавно завербованных солдат, выполнили приказ, брезгливо морщась. Затем хищники устроились на ночлег. ***19*** Миндалька и Флимер поселились в доме Мича. Норке сразу понравился этот мрачный, молчаливый парень. Ей казалось, будто от него веет некой силой. Между ними довольно быстро завязались некие романтические отношения. Некоторые жители деревни удивлялись этому. Они считали, что это не похоже на Мича. Но всё же это происшествие тронуло их. А Миндальку тревожило одно: Мич стрался избегать прямых взглядов многих зверей и перед многими выглядел виноватым, особенно перед Гаем. Однажды девушка не выдержала и спросила, почему. И Мич рассказал ей о том, как ходил с Кирелианом и Гаем в Чёрный Бор и их чуть не убили вороны и летучие мыши. Но она сказала ему, что прошло уже столько времени, и он уже может не чувствовать себя виноватым. На самом деле, только он сам теперь должен простить себя. И, наконец, он сделал это с её помощью. *** Ранним утром Элби прибежала в Озёрную Долину и рухнула в центре площади, потеряв сознание. Услышав шум и выглянув в окно, её увидела Миндалька. Норка сразу поняла, что тут что-то не так, и позвала Мича и Флимера. Втроём они выбежали к барсучихе. - Ужас! На ней нет живого места!- воскликнул Флимер. - Приведи Гая, Миндалька,- буркнул мрачный Мич. Девушка убежала. Элби пришла в себя, приоткрыла глаза. - Они мертвы… Их убили…- прошептала она. Прибежал Гай, натянувший поверх пижамы халат. Взволнованный и испуганный, он опустился на колени рядом с Элби. - Гай, они мертвы… Эти негодяи убили их… Моего отца и твоих родителей… Гай оторопел. Широко раскрыв глаза, он непонимающе глядел на барсучиху. - Их целое полчище… А главные – два горностая, муж и жена… Кажется, они называли себя Кохиа и Лантана… И скоро они наверняка придут сюда… Нам нужна помощь… Нам нужны воины…- сказала она и снова потеряла сознание. Гай молча смотрел на барсучиху, слёзы щипали глаза и текли по щекам. Родители и Тулбер мертвы! Бедная Элби! А он, Гай, теперь один… И на Озёрную Долину надвигается страшная буря. Буря, имя которой – война! Что ему делать? В деревне нет воинов, кроме Марка. Кирелиан с Лимнантес и Качимом ушли давно и неизвестно, когда вернутся. Тут кто-то положил Гаю на плечо лапу. Хорёк обернулся через плечо и увидел Рицинуса. - Надо собрать армию,- произнёс рысь.- Кого-то надо послать по окрестным деревням, чтобы нанять добровольных рекрутов. - Не уверен, что хоть в одной деревне есть опытный воин… Страна Зелёных Холмов – мирный край. Здесь раньше никогда не было войн,- хрипло выговорил Гай, глотая слёзы. - И всё же надо попытаться! Нельзя сидеть, сложа лапы!- воскликнул вдруг почти с отчаянием Рицинус. Гай удивлённо воззрился на рысь – тот ещё никогда не был таким эмоциональным. Рици был, похоже, очень взволнован. - Ну, что ж… Тогда ты пойдёшь за рекрутами. После рассвета. Возьми еды и на всякий случай аптечку. Будь осторожен… И да, отнеси, пожалуйста, Элби в лазарет. Надо обработать её раны,- сказал Гай, вставая с колен. Рицинус осторожно поднял Элби и понёс её в лазарет. Гай отправился вслед за ним. *** Гай закончил с обработкой ран барсучихи и пришёл домой. Он стоял у окна и наблюдал за рассветом. Алое марево, как кровь, растекалось по золотистому полотну. Кровь! Гай представил себе родителей: мёртвые, окровавленные лежат где-нибудь в лесу под кустами. Шерсть на загривке хорька встала дыбом. Он тряхнул головой, желая отбросить страшные мысли, но ужасная картинка стояла перед глазами. Даже когда он зажмурился. Не в силах больше сдерживать себя, он зарыдал. Всхлипы сотрясали его. Он стоял, прислонившись лбом к стене рядом с окном. Вдруг он почувствовал, как кто-то погладил лапой его по голове, а потом по спине. Обернувшись, он увидел Патрицию. В её серых с жёлтыми крапинками глазах отражалось небо, кажущееся нежно-розовым. Уже не таким страшным, кровавым. Гай несколько минут смотрел на её лицо, потом вздохнул и сказал хрипло: - Я слабый… Она не сказала ни слова, лишь покачала головой, сочувственно, неуверенно улыбнулась. Он выдавил из себя подобие улыбки и повернулся к окну. Триша обняла его… Она не знала, как можно его утешить… Да и как вообще можно утешить кого-то в таких случаях?! Это ведь его родители, они дали ему жизнь. Никакие слова тут не имеют смысла.… Помочь может лишь одна фраза. - Ты не один.… И никогда не будешь один... Он снова обернулся через плечо и взглянул на неё. Сначала вопрошающе, затем с благодарностью. А из окна было видно, как Рицинус, с узёлком на палке и сумкой-аптечкой через плечо, отправляется в путь на поиски воинов. Кто захочет проду, отпишитесь. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Покров Опубликовано: 23 декабря 2010 Автор Поделиться Опубликовано: 23 декабря 2010 ***20*** Вот уже несколько дней Рицинус бродил по окрестностям, пытался найти добровольцев для защиты Озёрной Долины. Но к нему присоединились лишь пара мышей, белка и ёж. Да и те не имели никакого воинского опыта. Рицинус начинал терять терпение. «Неужели никто не хочет помочь тем, кто оказался в беде?! Я-то считал, что звери, живущие в этой стране, лучше моих сестёр и отца! Какой, я оказывается, наивный болван!»- думал он. Из Предболотной Ямы его маленький отряд выставили сразу же, как он помянул горностаев. - И больше никогда не смей появляться здесь и произносить в нашей бедной деревне их имена!- кричал им вслед старик-соня. Рицинус уже сходил с ума от осознания своего бессилия. *** Ткера и Цепкохват уже давно жили душа в душу. Они поженились пять сезонов назад, и Цепкохват перестал быть простым солдатом. Вскоре им пришло известие – старый Рискор умер и хозяйкой на острове стала Санвиталия. Новость принёс воробей Клепс, молодой любитель путешествий. Этот весельчак летал по всему миру. Иногда за орехи и семена он подрабатывал гонцом. Санвиталия звала сестру обратно домой, но та пока отказывалась. Она ведь ещё не нашла братишку. Через воробья Ткера передала, что возможно и вернётся, но только когда найдёт Рицинуса. Либо не вернётся никогда. Ткере и её слугам уже начинала нравиться жизнь в лесах, без стычек. Спокойная жизнь в лесах Страны Зелёных Холмов Хотя иногда они всё-таки начинали скучать от безделья. С утра две куницы и Цепкохват отправились на охоту. Джим и Сибириус в какой-то момент откололись от Цепкохвата. Вдруг они услышали шум. Кто-то ругался. *** - Сколько можно повторять! Я не брал их!- вопил ёж. Позади него стояла белка, скрестив руки на груди. - Колючий лжец! Мы-то видели за эти дни, какой ты обжора! Хватит прикидываться!- кричали ему мыши. Тут вмешался Рицинус. - Прекратите сейчас же эту грызню!- зарычал он.- Мне надоело это слушать! Зачем я вообще вас взял?! От вас же толку не будет никакого! Мыши и ёж замолкли, пристыженные. И тут из кустов выскочили Джим и Сибириус. Они не видели лица Рици и не знали, что он за зверь. А особым умом эта парочка никогда не отличалась, ну, разве что только Сибириус. Куницы набросили на Рици сеть и, повалив на землю, принялись колошматить кулаками, кусать, царапать. - Какого чёрта?!- взревел Рици, молниеносно встал и сбросил с себя куниц. Джим свалился сверху на Сиба, но они довольно быстро оклемались и снова наскочили на Рицинуса, барахтавшегося в сети. Поскольку клыки, когти и пустые кулаки не сильно помогали справиться с таким огромным зверем, куницы пустили в ход ножи. Как ни странно, сеть скорее защищала Рици, чем наоборот: бестолковые охотники не смотрели куда били, и, в основном, их удары приходились на толстые верёвки сети. Тут Рици изловчился, вытянул руку, схватил Джима за хвост, и сильно дёрнув, отшвырнул в сторону. Тот ударился затылком о ствол дуба и потерял сознание. Но Рици уже начинал уставать. Улучив удобный момент, Сибириус вонзил ему в бок свой кинжал и тут же выдернул. - АААРРРР!!!- Закричал Рицинус, пытаясь одной лапой зажать рану, а другой – оторвать от себя Сибириуса. - Прекратить! СЕЙЧАС ЖЕ!!!- Раздался чей-то голос. Неведомо откуда появился Цепкохват, схватил Сиба за шиворот, поднял над землёй и крепко встряхнул. - Ты что делаешь, идиот?!- взревел Цепкохват в лицо кунице. - Мы думали, это дичь… - Дичь?! ДИЧЬ?! Вы совсем дураки?! Или слепые котята?! Не видели, что он на двух лапах стоял?!- гневно кричал Цепкохват. Сиб не смог ничего сказать, только пожал плечами и глупо улыбнулся. Тут краем глаза Цепкохват увидел, как запутавшийся в сети зверь покачнулся и повалился ничком на землю. Рысь отшвырнул куницу, подлетел к несчастному, одним движением разорвал сеть. Перевернув зверя, Цепкохват понял, что это тоже рысь, как и он. И не просто рысь… - Рицинус?!- изумлённо выговорил Цепкохват. ***21*** Тем временем в Озёрной Долине проходило собрание. Жители решали, кто должен стать вождем после смерти Тропаеолума. Однако Гай не принимал участия в собрании. Он уже несколько дней проводил, запершись в кабинет отца, в лазарете, и никого к себе не впускал. Тут послышался робкий стук и сопение за дверью. - Уходите, если вы не больны или не ранены.… Я никого не принимаю!- крикнул Гай. - Гай, пусти меня, это я. Элби… Мне нужно срочно с тобой поговорить… Гай медленно встал, открыл дверь: на пороге стояла молодая барсучиха, вся в бинтах. - Что-то серьёзное? Тебе стало хуже?- спросил хорёк заботливо. - Голосование только закончилось и… - Меня это не интересует.… Для меня вождём Озёрной Долины навсегда останется мой отец…- заинтересованность Гая в новостях тут же иссякла после слов Элби. - Но они выбрали тебя!!! Гай встал как вкопанный. - Что?!- переспросил он.- Я не хочу! Это будет ужасно! И к тому же, я даже не пришёл на собрание! Почему они выбрали меня?! Я ведь даже не достиг совершеннолетия.… Какой из меня вождь! Из этого ничего хорошего не получится… - Папа рассказывал мне, что твоего отца выбрали в том же возрасте, что и ты сейчас… И он тоже не хотел сначала, думая, что он не достаточно ответственный.… Но ты его сын, а раз получилось у него, значит – и у тебя получится!- довольно уверенно заявила Элби. - Спасибо на добром слове, но в это может поверить маленький ребёнок, ты уж прости,- сухо ответил Гай.- Я не хочу быть вождём, это слишком ответственная должность. Я не могу им быть. - Но ты не имеешь права оспаривать решения Совета Жителей! Они выбрали тебя, и тебе всё-таки придётся стать вождём!- заявила, появившись на пороге, Патриция. Гай изумлённо поглядел на неё. Она явно не шутила. Он вздохнул и, подумав, произнёс: - Ладно, выбрали - так выбрали! Я буду стараться изо всех сил, но если всё-таки что-то пойдёт не так… Они сами выбрали меня! Замолкнув, он сел снова за рабочий стол и продолжил заниматься изучением какой-то травинки. - Извините, девушки.… Не могли бы вы оставить меня?- спросил он, подняв на них опять взгляд. Они переглянулись, пожали плечами и молча вышли. *** Наступила ночь. Жители деревни спокойно спали, ничего не подозревая… А тем временем меж домами скользили таинственные тёмные тени… …Ранним утром жители проснулись на улице, связанные и составленные в кучки. Кохиа и Лантана пробрались в деревню и захватили её обитателей в плен. Ночью спросонья никто толком сопротивляться не смог, хищники легко справились с беззащитными зверями. Связав, захватчики выволокли их из домов. Жестокая чета ходила среди пленников, разглядывая их и оценивая, как возможных рабов. Тут Лантана заметила Гая. Тот сидел на земле связанный, с руками, завязанными за спиной. Молодой хорёк весь ощетинился; он извивался, пытаясь освободиться, рычал и иногда выкрикивал: - Эй, трусы! Освободите меня! И я покажу вам такое, что мало не покажется! Лантана рассмеялась, подошла к нему и присела рядом на корточки. - Какая симпатичная мордочка!- пролепетала она нараспев, вздёрнув его подбородок.- Он смахивает на того хорька, которого ты прошил насквозь дротиком! Гай изумлённо уставился на Лантану, а потом ощерился: - Значит, это вы убили моих родителей и барсука Тулбера?- зашипел он. Лантана притворилась, будто обдумывает ответ. - Ну, в общем… Да, мы!- она выглядела весьма довольной собой. Гай издал дикий рык и, оскалившись, бросился на неё всем телом; однако она вовремя отскочила. Гай свалился на бок. - Ой, Кохиа! Кажется, этот лапуля озверел!- её голос был притворно удивлённый, а на губах играла хитрая улыбка. Подойдя к Гаю сзади, она снова усадила его, посмотрела ему в глаза. В её фиолетовых глазах светились злые холодные искры. К ним подошёл Кохиа и обратился к связанному хорьку: - Буянишь, малый?- горностай усмехнулся. Гаю повезло: за деревом позади него притаился Мич, не известно когда успевший обзавестись осколком зеркала. Мича не было в его доме, когда туда заглянули хищники – он часто ночью прогуливался по окраине деревни. Сегодня утром он зашёл далековато, и опоздал к началу захвата. Почувствовав что-то неладное, норка вернулся домой и пришёл в изумление и ужас. Увидев, что Кохиа намеревается подойти к ним норка принялся подпиливать верёвки, связывавшие лапы Гая. Это было не очень легко – надо было оставаться незаметным, чтобы его самого не схватили. Неловко повернув осколок, Мич случайно порезал лапу Гая. Хорёк вздрогнул от неприятного ощущения, но не произнёс ни звука. Наконец, путы были разрезаны, и Гай с удивлением обнаружил, что его лапы свободны. После того, как Кохиа произнёс последнее слово, хорёк вскочил, выставил вперёд лапы с выпущенными когтями, и, оскалившись, повалил горностая на землю. Сцепившись, они клубком покатились по земле. Из-за взметнувшегося облака пыли не было ничего видно. Только лишь довольно часто из этого клубка вылетали клоки шерсти и брызги крови. В следующий миг Кохиа оказался лежащим навзничь, Гай сидел на нём сверху и бил по лицу кулаками, а иногда просто когтями. На лбу и на щеках горностая уже появились весьма глубокие царапины, из которых сочились капли крови. - Сволочь! Убийца! РРР!!!- вопил Гай, рыча, и бил врага. Никогда ещё Гай не испытывал такой злобы, никогда ни с кем не дрался. Но сейчас он боролся с настоящим остервенением, не обращая внимания на собственные раны. Их у него было меньше, чем у горностая, но некоторые из них были гораздо опаснее – Кохиа вонзил Гаю в бок кошачий коготь, вырванный из плаща. Гай вскрикнул, но продолжал драться. - Уберите его! Уберите!- завизжал горностай не своим голосом. Побежали две крысы и на силу оттащили обезумевшего от злобы хорька. А две мыши из армии горностаев помогли Кохиа подняться. - Проучите этого наглого щенка! Всыпьте ему сотню горячих!- рявкнул Кохиа. Взглянув на ошалело улыбающегося Гая, горностай ощерился:- А тебе сейчас устроят, сопляк! Деревенский баловень… Две крысы потащили Гая, волочащего ноги, прочь. Он слишком устал, чтобы сопротивляться. Ведь у него не было опыта рукопашного боя. Притащив его в самую маленькую лачужку, они принялись бить его узловатыми верёвками-линьками. Он почти сразу потерял сознание, и крысы решили, что с него достаточно. Заперев его, они ушли. *** Кохиа и Лантана заняли дом Гая и его семьи. Лиса Минта привела к чете Тришу. - Мм… кхм… Ты погляди, Кохиа…- промурлыкала Лантана.- Красивая девочка! В твоём вкусе, правда? - Ну уж… Красивая! Просто милая… и всё…- пробормотал Кохиа, сидевший на диване и прижимавший к щеке лоскут белой ткани, уже покрытый пятнами крови. Затем он встал и подошёл к Трише. Она сощурилась, оглядела его с ног до головы. Потом она вдруг нежно улыбнулась и пролепетала: - О, такой красивый, высокий, стройный! Жаль, я не горностай… Он удивлённо покосился на неё. - Бедный… Этот сумасшедший хорёк прямо озверел!- проговорила она, протянула лапу, будто собираясь погладить его щеку. Кохиа прикрыл глаза, доверчиво глядя на нежно улыбающуюся хориху. И вдруг эта милая улыбка исчезла с её лица, она размахнулась и ударила горностая когтями, оставив на щеке несколько царапин поверх уже имевшихся. - Это за Гая! И за Тропаеолума и Диасцию, его родителей! И за барсука Тулбера!- кричала она, сцепившись с ним. Затем она вонзила маленькие острые зубки в его плечо. Он с трудом оторвал её от себя и оттолкнул. Лантана подскочила к Трише сзади и оглушила древком копья. Хориха рухнула без чувств на пол. ***22*** Цепкохват зажал рану Рицинуса от ножа лоскутом чистой ткани, и вскоре кровь остановилась. Рана оказалась совсем не глубокой. - Растормоши этого болвана!- крикнул Цепкохват Сибу. - Какого?- переспросил тот. - Джима, идиот!- рявкнул рысь. Сиб привёл Джима в чувства, и Цепкохват заставил куниц соорудить носилки, на которых все трое понесли Рицинуса в лагерь. *** Ткера, увидев брата, очень обрадовалась. Но когда она узнала о том, что он ранен, то пришла в страшный гнев. - Я вас!.. Я вас!!! Расчленю вас собственными лапами!- кричала она на съёжившихся куниц. - Успокойся, дорогая!- Цепкохват положил лапу на её плечо.- Они болваны, но казнить их пока рано. Эй, свяжите этих бестолочей и заприте на гауптвахту! Две кошки выполнили его приказ и увели провинившихся. Полевой врач осмотрел, обработал и зашил рану Рици. *** Рицинус оставался без сознания до позднего вечера. Очнулся он в шатре сестры, хотя и не знал, где он находится. Открыв глаза, он огляделся и вдруг увидел… Ткеру! - О, братишка! Ты очнулся!- радостно воскликнула девушка и протянула к нему лапу. Рицинус мгновенно «отрезвел». Он отпрянул и молча уставился на неё. Ткера тут же погрустнела и отвернулась. - Понятно… Я знаю, ты мне не доверяешь. Ты меня боишься. Мне очень жаль. Ты был единственный дорогой мне зверь, но оттолкнула тебя. Я была глупа и не понимала истинный смысл предзнаменования… Прости меня, если сможешь, когда-нибудь! И если тебе нужна моя помощь, то я всегда рада буду её оказать! Он посмотрел на неё, подвинулся ближе. Взяв её голову двумя лапами, он повернул её лицо к себе. По её щекам текли слёзы, а в глазах читалось чувство вины. «Она снова изменилась! Она такая, какая была прежде! Это правда моя любимая сестра, и больше никто!»- решил он. Придвинувшись ещё ближе, Рици обнял сестру. - Какая бы ты не была, ты моя сестра! И ты заменила мне мать, которой у меня никогда не было! Я очень люблю тебя!- прошептал он ей на ухо. - Я тоже люблю тебя, брат!- ответила она, ещё крепче сжимая в объятиях. *** Они вышли из шатра и Рицинус рассказал свою историю у костра. С того момента, как сбежал с Шелли и Качимом. И вот он дошёл до самой важной части: - …И Элби сообщила, что эти хищники движутся к Озёрной Долине… Прошло уже несколько дней, и я думаю, что эти горностаи уже там! Поэтому Гаю и всем жителям деревни очень нужна помощь! Ведь там нет воинов, кроме старого Марка, отца Кирелиана. А Кирелиан, как я уже говорил, давно ушёл из деревни со своей подружкой и Качимом. - Постой, а как же клятва, которую он дал отцу Гая?- удивилась Ткера. - Похоже, он о ней забыл. Как это не печально…- пожал печами Рици. Ткера покачала укоризненно головой. Затем она обняла брата за плечи и взъерошила шерсть на его макушке. - Что ж, завтра выдвигаемся, хорошо? А сейчас пора на боковую, завтра подъём будет очень ранний!- она огляделась.- Но сначала надо решить, что делать с теми двумя куницами! Они напали на тебя, и потому тебе решать их судьбу! Приведите эту бестолковую парочку! Привели Джима и Сиба. Рицинус оглядел их с ног до головы. - Хм, эти двое такие отчаянные бойцы! Однако я их не припоминаю в первоначальном отряде. - Они примкнули к нам недавно! Это двое – братья, они ещё подростки. Их мать убили какие-то хищники, и те же бандиты завербовали к себе их отца,- сказала Ткера. - Война – это ужас!- произнёс Рицинус с тоской. Затем он повернулся к куницам.- Но мы вынуждены порой в ней участвовать. Вы готовы спасти Озёрную Долину? - Да!- хором ответили Джим и Сиб. Они слышали всю историю Рицинуса, потому что палатка-гауптвахта располагалась недалеко от костра, а у братцев-куниц был превосходный слух. И от предвкушения приключений и битв у этих двоих перехватило дыхание. - Что ж, молодцы, ребята!- похвалил их Рици. - Ладно,- произнесла Ткера.- Но ты совсем не хочешь их наказать? - Ты забыла, что случилось в прошлый раз, когда ты хотела кого-то наказать?- не стесняясь, спросил Рици, с укором глядя на сестру. Ткера вздрогнула. - Дело твоё!- сказала она.- А теперь – отбой! И лагерь устроился на ночлег. *** Однако весь план пошёл насмарку. Лагерь Ткеры находился недалеко от деревни Предболотная Яма. Ночью на эту деревню напала банда волков и лис. На рассвете в лагерь Северных Завоевателей – хотя Ткера уже давно хотела отказаться от этого звания – прибежал маленький крольчонок. Он рыдал и умолял помочь. Раздражённый Рицинус, помня об отказе жителей этой деревни помочь Озёрной Долине, хотел, было, сначала отказать ему, но затем передумал: «Может, если мы им поможем, то они помогут нам из благодарности?» Рицинус с сестрой и войском примчались в деревню на оленьих упряжках. Наступление банды разбойных волков и лис было отражено довольно быстро. …Но Рицинус получил тяжёлое ранение и надолго слёг. Целый месяц он находился между жизнью и смертью. Когда он начал поправляться, то узнал, что при уходе из Предболотной Ямы бандиты погубили многих её несчастных жителей. Оставили за собой последнее слово, негодяи! Крольчонок, который призвал их на помощь, лежал на койке рядом с Рицинусом в лазарете. Он был едва жив. - Господин Рицинус!- тихо позвал крольчонок. Рици пришёл в себя. - Да, приятель?- слабо ответил Рици. - Простите, что мы отказались тогда помочь вам! Но те горностаи, о которых вы тогда упомянули, успели до вашего прихода принести в нашу деревню принести много горя... Этот малыш рассказал Рицинусу о том, как Кохиа и Лантана со своей армией пришли в Предболотную Яму. Об их обмане, об их жестокости, о том, как они захватили его родной дом, как поработили жителей деревни. Рицинус лежал и слушал; иногда речь малыша прерывалась от плача – боль, страх смерти, усталость – вот что он чувствовал. Рици охватывал ужас: этот ребёнок пережил уже две войны, и сейчас он лежит и умирает. Как он, Рицинус, смеет у них что-то просить?! Как только он встанет на ноги, он с сестрой поможет восстановить деревню, а потом уйдёт навсегда. Вдруг из горла крольчонка вырвался жутковатый хрип. Рицинус молниеносно обернулся и встретился взглядом с мутными глазами крольчонка, а из уголка рта у того текла струйка крови. Рицинус вскочил с койки, подлетел к ребёнку, подхватил его на руки. - Я не хочу… Но я… умираю… Теперь я наконец буду в покое,- проговорил малыш. - Что ты, что ты… Нет!- крикнул Рици. По его щекам текли слёзы и капали на грудь крольчонка.- Ты, дитя войны… Которая принесла столько боли всем… Но ты не должен умирать! Ведь ты ещё почти не пожил! Крольчонок протянул лапку и сказал: - Вы такой добрый и храбрый! Ещё никто не пожимал мне никогда лапу… Прошу вас, пожмите мне лапу! Рици сжал его лапу, стараясь не делать больно. - Спасибо, вы исполнили моё последнее желание… И уже совсем не больно…- он посмотрел мутными глазами в потолок мимо Рицинуса, несколько раз моргнул, а затем закрыл глаза. Навсегда… И безвольно обвис на лапах рыси. Рици крепко обнял умершего крольчонка и лёг с ним на койку. Да так вскоре и уснул. Их подслушала та самая полёвка, которую самой первой, в этой деревне, обманули Лантана и её муж. И видела всё, отодвинув слегка занавеску, закрывавшую проход в лазарет. Беззвучно плача, она удалилась. *** Рици исполнил своё обещание, данное самому себе. Он отстроил разрушенные дома вместе с мужской частью армии. В день, когда они сестрой и войском собирались уходить, жители устроили им большой прощальный праздник. Рицинус извинился за то, что ничего не зная об их горе, «требовал», как он выразился, от них помощи. Гибель крольчонка наложила на него большую печать. - Ну уж… Требовал! Не требовал, а просил!- сказала мягко бабушка-полёвка.- Мы могли бы и войти в ваше положение, ведь у нас уже был горький опыт столкновения с этой парочкой негодяев!- последние три слова она негодующе прокричала, скрипя зубами.- Могли бы помочь из сочувствия… Но мы были слишком эгоистичны, и не захотели этого сделать! Так что это вы нас простите! Рицинус, горько улыбаясь, покачал головой. - Нет, вы не виноваты… Знал бы я раньше, что здесь произошло, я бы стал вас ни о чём просить… Вы и так уже слишком много горя и боли натерпелись… Но теперь нам пора идти… Время не ждёт… И Озёрная Долина тоже. Прощайте. Как не грустно было и тяжело прощаться жителям Предболотной Ямы со своими спасителями, им пришлось отпустить Ткеру и Рицинуса. И брат с сестрой покинули деревню, отправившись на помощь Гаю и го друзьям. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Эсмеральда Опубликовано: 25 декабря 2010 Поделиться Опубликовано: 25 декабря 2010 Покров Ты знаешь что мне нравится Прочла пока половину. Но мне нравится очень Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Покров Опубликовано: 25 декабря 2010 Автор Поделиться Опубликовано: 25 декабря 2010 (изменено) Эсмеральда спасибо! ***23*** Гай лежал без сознания в месте своего заточения. Он уже начинал приходить в себя; и тут он услышал какие-то звуки. Кого-то тащили, и этот кто-то отчаянно сопротивлялся. - Отпустите меня, негодяи! Подлые трусы! Ничтожества!!!- кричал пленный. Мич! Этот голос Гай узнал сразу. Мич рыскал по Озёрной Долине, пытаясь найти ключи от домиков, в которых, как в тюрьме заперли его друзей. Когда он собрался пробраться в дом Гая, занятый жестокой четой горностаев, его заметили и схватили. Мича швырнули в тот же домик, куда ранее заперли Гая. Что ж, это было их самой большой ошибкой. Никто сейчас из жителей Озёрной Долины не был охвачен такой сильной яростью, как Гай, Мич и Триша. И хотя Триши с ними сейчас не было, это не ослабляло их боевого духа и силы гнева. Они оба были связаны, но справились с трудной трудностью в два счёта: Гай перегрыз верёвки Мича, а Мич освободил от путов Гая. И хорёк с норкой стали обдумывать план нападения. - Что будем делать?- спросил Мич.- На Рицинуса можно, конечно, понадеяться, но… и самим мешкать ни к чему! К тому же… Рици уже вполне уже может не быть в живых. Гай в ужасе поглядел на норку. - Что ты такое говоришь?!- сердито спросил хорёк. Мич глухо, досадливо зарычал. - Прекрати, Гай! Не прикидывайся наивным сопливым несмышлёнышем! Будь реалистом: Рици вышел за несколько дней до наступления этих подонков! Они могли вполне встретить его и убить! Гай издал громкий отчаянный стон. Какой ужас!!! Похоже, это конец! … Нет, нельзя! Он теперь вождь Озёрной Долины, ведь жители выбрали именно его! И он не имеет права сдаваться, он должен спасти их, ведь они доверили ему свои жизни! И он не имеет права на отчаяние, страх и слабость!!! Как бы трудно ни было. - Тогда мы должны действовать сами,- решительно произнёс Гай.- Сразу выгнать их мы не сможем. Надо попросить Марка научить нас хоть немного сражаться… К тому же, народ Озёрной Долины ослаблен внезапностью нападения. Нам нужно набраться сил… Придётся прикинуться послушными рабами на время… будем делать оружие из всего, что попадётся под лапу! Ты готов исполнять мои приказы, Мич?! - Абсолютно, мой господин! Гай горько усмехнулся. Увидев такое выражение лица у друга, норка очень удивился: «Как он, оказывается, похож на отца!»- решил Мич. - Это, конечно, очень мило, но не нужно звать меня так! Я твой друг, а не «господин»… - Ты был избран жителями… Ты новый вождь! И то, что ты теперь хозяин моей жизни и души, не помешает тебе быть моим другом!- Мич выглядел не менее решительным, чем Гай. Норка протянул хорьку лапу, чтобы тот пожал её.- Я клянусь верно служить тебе, вождь Озёрной Долины Гай Буромех!!! Гай сжал лапу Мича, скрепив клятву верности, признавая её. Через некоторое время вернулись двое солдат-крыс. - Эй, хорёк, вставай! Ты понадобился хозяину! Они удивились, заметив, что Гай уже развязан, но при этом не думает сопротивляться и нападать. Молча, нервно переглядываясь друг с другом, и иногда поглядывая на ведомого ими узника, они повели Гая к горностаям. *** Триша очнулась на полу, переодетая в старую крестьянскую одежду. Запястья рук и голени ног сильно тёрли железные кандалы. Она тихо, глухо зарычала: «Они вздумали сделать из меня раба! Ничего у них не выйдет!». Тут к ней подошла Лантана и пнула в бок, на котором она лежала. - Что, проснулась, дрянная девчонка?- горостаиха ухмылялась. - Аггррррххрррр!- зарычала Триша, собираясь броситься на Лантану. Но хорихе помешали тяжелые кандалы. К ним подошёл Кохиа, схватил Тришу за локоть и поставил на ноги. - Ты теперь моя личная слуга! Ты будешь делать всё, что я тебе прикажу!- усмехаясь, сказал он, глядя пленной хорихе в глаза. - Чёрта с два!- крикнула она и плюнула ему в лицо. Кохиа пришёл в ярость, стёр с лица плевок и дал Трише сильную пощёчину, после чего толкнул её и повалил на пол. - Я заставлю тебя слушаться меня! Я найду способ заставить тебя повиноваться мне, дрянь. Она повернула к нему лицо и безумно, насмешливо улыбнулась. В её глазах горели дикие огоньки, светилось презрение и ненависть. Никогда ещё Кохиа не чувствовал ничего подобного. Его на мгновение сковал страх, по спине пробежал холод, словно на него выплеснули ведро ледяной воды. Это холод страха был как будто и внутри, и снаружи, царапая кожу. Почему он не может сломать её?! Ведь она всего лишь девчонка! Она закована в кандалы, лежит на каменном холодном полу в старом тряпье… И смеет смотреть на него с таким презрением! Что происходит?.. Триша увидела страх в глазах Кохиа, и это подстёгивало её. Она тихо засмеялась. Лантана что-то прошептала мужу на ухо. И он буквально расцвёл – на его губах появилась хитрая улыбка. Он кивнул жене и поцеловал её. Отойдя в сторону, он что-то сказал солдатам, те отдали честь и удалились. - Значит, не хочешь по-хорошему…- сказал он, усмехаясь. Теперь настала очередь Триши тревожиться. Заметив, каким вдруг снова самодовольным он стал, она почувствовала что-то неладное. - Даю тебе последний шанс подчиниться мне! Признай себя моей слугой и рабыней, иначе… Ему конец!- выкрикнул горностай, выхватив из-за занавеси, прикрывавшей вход, приведённого солдатами Гай. Прижав к себе спиной хорька, Кохиа приставил к его груди кинжал. - Слышишь?! Если ты не поклянёшься мне служить, я воткну ему в грудь этот клинок! В этой части находятся лёгкие… Если воткнуть туда нож, то зверь будет умирать медленно и мучительно, захлёбываясь своей кровью! Имей в виду, лезвие отравлено!.. Я вижу, ты его любишь!.. Так вот, этот яд будет замедлять приход смерти, и причинять ещё более дикую боль! В глазах Триши отразился дикий ужас. Гай отчаянно затряс головой и закричал девушке: - Не смей, слышишь меня?! Не смей! Пускай делает со мной, что захочет! Но не позволяй ему поработить тебя! Триша замерла. Если сейчас она ничего не скажет, то этот мерзкий горностай убьёт Гая. Если же она подчинится Кохиа, то это будет значить, что она предала и себя, и Гая, и всю деревню! Отчаяние убивало её… - Я не могу…- нерешительно произнесла она и тут же замолкла. Кохиа схватил Гая за лапу, прижал к стене и пронзил ладонь хорька ножом насквозь. Гай вскрикнул, а Кохиа повернулась опять к Трише. - Отпусти его, я подчинюсь тебе! Я буду служить тебе, только не убивай его!- воскликнула хориха, не смея поднять глаза на Гая. Кохиа победно рассмеялся. - Нет, Триша! Зачем… ты… сделала… ЭТО?!- с отчаянием, тихо произнёс Гай. - Прости меня, милый… Я не могла иначе…- проговорила она, не глядя на него. Кохиа ухмыльнулся, подошёл к Трише и встал рядом с ней на одно колено. - Что, сдалась, птичка певчая?- спросил он, вздёрнул её подбородок. Так он поднял её лицо, чтобы Гай мог видеть его. К тому же, Кохиа догадывался, что Триша чувствует себя предательницей, и ему нравилось мучить её. Триша посмотрела Гаю в глаза, одними губами сказала: «Прости меня!». Гай сочувственно оглядел её с ног до головы. «Она сделала это ради меня! Я не могу на неё злиться!»- решил он. Смягчившись, он улыбнулся. Триша с удивлением увидела на его лице улыбку, такую добрую, нежную… Это обозначало прощение. - Уведите го! И дайте противоядие! Это хорьковое отродье ещё может мне понадобиться!- приказал Кохиа солдатам. Гая увели… А Триша распласталась на полу, рыдая. Она плакала, уткнувшись мордочкой в пол, не смея поднять голову. Гай простил её, но сама она себя простить не могла. Кохиа и Лантана самодовольно ухмыльнулись и удалились на обед. *** Целый месяц жители готовились к восстанию. Марк учил их сражаться в любую свободную минуту, когда за ними не следили солдаты. Делали оружие из подручных предметов. Гай учился неохотно. Он не хотел становиться убийцей, проливать кровь. Даже кровь таких негодяев, как Кохиа и Лантаны с их приспешниками. Триша работала в доме, и Гай иногда заходил проведать её и днём. Сейчас он стоял в дверях одной из комнат. Она спиной к нему сидела на полу и мыла его. Девушка даже не слышала, как он пришёл. Гай подошёл к ней и положил лапу ей на плечо, она вздрогнула. Он снял с шеи ленту-галстук, перехватил ею растрепавшиеся пряди волос Триши. Она, было, хотела что-то сказать, но он приложил палец к губам, призывая к молчанию, и без слов исчез через чёрный ход. В следующий момент послышались голоса Кохиа и Лантаны, Трша бухнулась на пол и снова принялась за свою грязную работу. Всё, чего хотел молодой хорёк – это освободить жителей Озёрной Долины. С как можно наименьшим количеством жертв… С наименьшим, потому что понимал, что без каких-либо жертв война никогда не обойдётся. Целый месяц они готовились к одному подходящему дню… И вот, однажды утром, Гай с Тришей просыпались в бараке для рабов – может, Триша и была личной прислугой четы горностаев, но ночевала она с остальными пленниками. Тут в барак влетел Мич. - Пора!- крикнул он с порога. ***24*** Народ Озёрной Долины восстал! Звери носились по деревне с палками, копьями, луками, кухонными ножами, размахивали пращами. Гай забрался на перевёрнутую телегу и провозгласил: - Хватит терпеть это отношение! Мы не рабы! Пора показать этим негодяям, кто истинный хозяин Озёрной Долины! Показать им, где их место! - Да! Да! Да!- завопила толпа. Гай спрыгнул с телеги и махнул копьём, указывая его наконечником направление. Бывшие пленники понеслись к дому Гая, занятому горностаями. Они пошвыряли в окна камни. Услышав звон разбивающегося стекла, Кохиа и Лантана проснулись и выскочили на улицу. Когда они поняли что происходит, то не на шутку испугались: никто ещё не смел противиться им! Куда бы они не приходили, захватывая города, деревни, жители всегда были слишком добрые, боязливые, безропотно ожидали, пока захватчики сами уберутся восвояси. И тут! Озёрная Долина дала отпор! Для Кохиа и Лантаны это было полным шоком. Солдаты горностаев начинали уже было отступать под натиском жителей Озёрной Долины, но вскоре ситуация переменилась. Не смотря на уроки Марка, опыта в битвах жителям Озёрной Долины не хватало. К тому же, они были несколько ослаблены месяцем, проведённым в рабстве. Кормили их плохо, и лишь для того, чтобы они не умерли. Если бы они погибли от голода, это означало бы потерю рабочих лап. Однако Гай и его племя не отступали, не сдавались. Они сражались за свою свободу: умирать они не хотели, но смерти не боялись и рабами оставаться не желали. И как Гай не противился убийству, ему приходилось воевать, убивать, проливать кровь, потому что он долен был спасти свой народ. Обязан! «Кровь на лапах лекаря… Отец учил меня спасать жизни зверей, а не отнимать их! И что бы он сказал, увидев меня с оружием?! Но я не могу сдаться, меня выбрали вождём, и отвечаю за них…»- думал Гай, отбиваясь от одновременной атаки с двух сторон: Минта – справа, Читра – слева. Гай ударил тупым концом древка копья в живот Читре, отскочил. Читра выпрямился, и, не глядя, вонзил своё копьё в Минту. Она захрипела и уставилась на горностая. Из её пасти потекла кровь. - Минта?!- изумлённо спросил Читра, глядя в мутные уже глаза лисицы.- Постой, я думал, что это хорёк! Минта закатила глаза и завалилась вперёд, на копьё горностая. Читра вырвал из лисы своё копьё, и та повалилась на землю замертво. Гай стал наступать на горностая, тот попятился, и, споткнувшись об камень, упал на спину. Гай размахнулся и вонзил своё копьё в живот горностая. Тот уставился на хорька глазами, полными ужаса, а потом закрыл их. Он был мёртв. Гай вырвал копьё и отшвырнул его в сторону. Его начало мутить и закружилась голова. Хорёк опустился на колени рядом с горностаем и беззвучно зарыдал. Не отрывая взгляда, он смотрел на огромное кровавое пятно на рубашке горностая – чёрное на бордовой ткани. «Я убийца! Чем я лучше этих всех?!»- думал он. Вдруг кто-то схватил его за плечо. Гай обернулся и увидел Мича. На норке уже не было живого места. Гай вспомнил поход в Чёрный Бор: Мич тогда выглядел почти так же, после того как на него напали вороны и летучие мыши.… Мич что-то говорил, но Гай не слышал ни слова, и весьма смутно видел лицо норки. - Гай! Гай, это конец! Слишком много наших погибло! Надо собрать оставшихся и бежать в лес!- кричал Мич. Но Гай не слышал его, он, словно оглохший, в прострации смотрел по сторонам. Кругом трупы, лужи крови, чьё-то потерянное или брошенное перед смертью оружие. - Эй, хорёк! Умри!- крикнул кто-то. Мич обернулся и увидел какую-то кошку. Та приготовилась метнуть кинжал. « Подбежать и отобрать не успею!»- понял Мич и загородил собой Гая. Отравленный кинжал вонзился в спину норки, и тот рухнул на колени, встретился взглядом с Гаем. Увидев перед собой остекленевшие глаза Мича, Гай, наконец, пришёл в себя. - Мич?- позвал Гай. Мич не отвечал, он лишь смотрел на Гая. В стеклянных тёмно-карих глазах норки отразилась боль, усталость и как будто облегчение. Наконец, Мич закрыл глаза и повалился на Гая. Тот подхватил его, положил себе на колени сначала ничком и увидел нож, торчащий из спины норки. Гай задрожал от злости, вырвал кинжал и метнул его в кошку, пославшую его. Кинжал вонзился ей в грудь, прямо в сердце. Она схватилась за рукоять, уставилась на хорька изумлённо, и свалилась мёртвая на землю, как мешок с картошкой. Гай перевернул Мича лицом вверх. - НОРФАЙЛЕНД!!!- послышался вдруг незнакомый боевой клич. Битва на мгновение прекратилась, звери оглядывались. На холме стояли две рыси, Рицинус и Ткера, а за ними целая армия! Ткеру Гай, конечно, видел впервые, но Рицинуса узнал сразу. - ЛЭЙКВЭЙЛИ!!!- крикнул Гай рысям. Те ринулись к почти поверженным друзьям, разя врага на ходу. Преимущество снова вернулось на сторону жителей Озёрной Долины. Кохиа понял это. Оглядевшись, он увидел рядом Тришу, сражавшуюся с кошкой. Горностай отшвырнул кошку в сторону, схватил хориху и прижав её к себе, побежал прочь. У дверей дома он окликнул Гая: - Эй, хорёк! Твоя подружка у меня! Отзови свою компанию и дай мне с женой выйти, иначе этой «милашке» - крышка! - Нет, Гай! Не позволяй им уйти! Они наберут ещё бандитов и вернутся!- крикнула Триша. Вдруг произошло что-то странное. На мгновение Гаю показалось, что Кохиа вонзил Трише нож в сердце. Потом кто-то воткнул нечто острое в бок Гаю, ударил по голове чем-то вроде доски. И хорёк потерял сознание, повалившись на землю с мёртвым Мичем. *** Битва закончилась быстро. Враг был повержен, но Кохиа и Лантана, к сожалению, сумели-таки сбежать, с остатками совей армии. Гай несколько дней пролежал в лазарете. Когда он начал выздоравливать, Рицинус рассказал ему, почему так задержался; так же он познакомил его со своей сестрой, рассказал, как расстался с ней, и встретился с ней снова. Гай слабо улыбнулся ему тогда и сказал, что рад за него. Он действительно искренне радовался за друга, но всё же его разум занимали мрачные мысли: он убивал живые существа, многие его друзья погибли. А самое главное… Триша, похоже, мертва! Гай отвернулся, чтобы Рици не видел, что он плачет. Напрасно, Рици всё равно всё видел и понимал. И ни он, ни Ткера не собирались винить Гая в слабости, за которую он мысленно корил себя. «Не у меня одного погибли родные и друзья, так чем я лучше других?»- думал он. - Простите меня… Но не могли бы вы на время меня покинуть?- хрипло попросил он. - Хорошо, друг,- ответил тихо Рици, и взяв сестру за лапу, вышел. Послышался громкий крик и душераздирающие вопли. Гай обернулся и увидел распластавшуюся на полу лазарета Миндальку. Норка оплакивала своего друга Мича. Гай смотрел молча, сглатывая слёзы, в голре застрял комок. Мич погиб из-за него! Загородил собой от ножа… Если бы Гай был внимательнее на поле боя, этого бы не произошло. Оправившись от ран, Гай тоже снова попал в лазарет, с отравлением: он попытался покончить с собой, наевшись без разбору лекарственных трав. Все были в шоке от такого поступка Гая, кое-кто возмущён. Шелли едва успела вывести яд из его организма, долго лечила. Выйдя из лазарета, он вернулся в свой дом. Он стал мрачным, не разговорчивым, совсем замкнутым. Через несколько дней произошло умопомрачающее событие: жители Озёрной Долины ополчились на Гая и обвинили его во всех бедах! Какой-то молодой соболь связал Гая и выволок на улицу. - Мы избрали тебя вождём! И что ты сделал?! Ты погубил нас, больше половины! Лучше бы всё было, как раньше! Я слышал, что через некоторое время Кохиа и Лантана уходят сами! Лучше бы мы просто дождались! Но послушали тебя и восстали… И эти хищники погубили стольких наших родных и друзей! Тебе не место среди нас! Мы не можем убить тебя, это слишком жестоко! А может, и наоборот… Это было бы слишком легко… Соболь развязал Гая, подтащил его к границе леса и толкнул вперёд. - Уходи! Ты отныне изгнан из Озёрной Долины!- рявкнул соболь. - Убирайся!- крикнул кто-то. - Уходи прочь, предатель!- послышался ещё один голос из толпы. Гай, не говоря не слова, безропотно отправился в лес. Может быть, он и стал бы спорить с ними, сказал бы, что они сами избрали его. Но он считал, что они правы. Его убивало сильное чувство вины. - Вот, верно! Выметайся!- крикнул кто-то вслед. Гай безмолвной тенью исчез среди деревьев. Изгнанный вождь Озёрной Долины покинул свой родной дом. ***25*** Полуденное солнце ярко освещало лес и поля. Стояла середина лета, голубое небо испещряли пушистые белые облачка. Свежий ветерок шевелил изумрудную траву и золотистые одуванчики, танцующие на тоненьких стебельках. На холме лежали три зверя и молча смотрели на небо. - Ладно, пора вставать!- один из них, соболь, и поднялся с травы. Кирелиан! Да, это был он. Качим и Лимнантес тоже встали. Вот уже семь сезонов они путешествовали по Стране Зелёных Холмов. Участвовали в одной битве на другом острове, куда отправились на поиски приключений, вернулись на свой. Почти целый день они провели в пути, впрочем, сами не зная, куда идут. За пару часов до заката они остановились на краю леса, собираясь остаться здесь на ночлег. Но тут к ним подошла какая-то старушка-соня в плаще. Лица её не было видно, но кто она такая можно было понять по цвету меха на хвосте. - Ребятки молодые! Не поможете ли мне? Дров надо нарубить, починить столик. А я вас пригрею! Я вижу, вы держите дальний путь! Отдохнёте, перекусите. А завтра сможете продолжить свой путь,- предложила она. Кирелиан переглянулся с друзьями. Те пожали плечами и кивнули. - Хорошо. Разумеется, мы вам поможем!- сказал Кирелиан. Заметив, что старушка едва бредёт, он подсадил её к себе на спину: - Показывайте дорогу, бабушка! По указаниям сони они добрались до её жилища, там она буквально завалила их работой по дому. Затем, наконец, усталые Кирелиан, Лимнантес и Качим, кое-как управившись с её заданиями, взялись за ужин. Кирелиан взглянул на Лим – юная соболиха сидела за столом, вяло жевала и буквально засыпала с ложкой салата во рту. Кирелиан легонько тряхнул её за плечо. - Не спи – подавишься!- он встал из-за стола, подошёл к подруге и поднял её на руки.- Пошли, пора на боковую, милая… Лим что-то пробормотала с закрытыми глазами и крепко уснула. Кирелиан отправился к койкам, уделённым им, Качим последовал за ними. Кирелиан с Лимнантес свалился на одну из них и тоже уснул. *** Однако спал он беспокойно и вскоре проснулся. Что-то нервировало в этом доме и его хозяйке. Почему она не показывает своего лица? Это настораживает. Он принялся осматривать дом в поисках зацепки. Ничего не найдя в помещении, он вышел во двор. Почувствовав жажду, он подошёл к колодцу и принялся опускать ведро на верёвке вниз. Набрав воды, соболь поднял ведро, стал медленно, не прерываясь, пить воду – холодную и освежающую. Вдруг он встретился взглядом, если можно так сказать, с двумя огоньками. - Кто здесь? Это вы, госпожа?- спросил он. Послышалась шуршание. Какая-то тень придвинулась – нет, скорее, подплыла! От чего у соболя шерсть на загривке встала дыбом – и заговорила тихо: - Воин! Покинь кров мой! Иди домой! Ведь дома случилась беда, Что не приходит одна! Восьмой день осени придёт, И лекарь юный в битве за край родной умрёт! Тень подошла ещё ближе к соболю, ветер стряхнул с неё капюшон плаща. Нет глаз! Пустые колодцы, а в них будто свечки горят! Кирелиан вскрикнул, помчался к дому, разбудил друзей. - Уходим! Сейчас же!!! - Кирелиан, ты чего?- сонно, недоумевающее, спросил Качим. Соболь схватил друзей за лапы и потащил прочь из дома. Выйдя во двор, он обнаружил, что страшная старуха исчезла, словно дым. - Куда мы идём?- спросила Лим. - В Озёрную Долину! ***26*** Кохиа и Лантана сумели сбежать. Они были вне себя от чувства позора: их выгнали, повергли в бегство! И кто?! Их же рабы! Вытурили их из облюбованного местечка! Триша была права: горностаи собирались завербовать ещё солдат и вернуться в Озёрную Долину. Но жить они там не собирались.… Они поклялись разрушить деревню до основания, убить всех её жителей и сжечь дома! «Не досталась нам – так не доставайся же никому!» *** В первый день Гай ушёл довольно далеко от дома: он почти бежал, как будто целеустремлённо, но на самом деле понятия не имел, куда и зачем так спешит. Он уже неделю бродил по лесу, не зная, куда ему податься. Ночью укладываясь спать, утром он отправлялся в дальнейший путь. Хорёк сел на камень, собираясь немного отдохнуть. Он нервничал: ему казалось, кто-то преследует его. Он навострил уши и услышал шелест травы и шипение. Змея! Позавчера вечером он остался на ночлег в пустой норе. Проснувшись вчера утром, Гай сунул лапу в мешок с провизией… и его кто-то укусил! Гай с криком вырвал лапу обратно, и обнаружил что на ней, вцепившись в запястье, весит змеёныш, гадюка! Наверно, он забрался в мешок ночью. Гай ударил лапой со змеёй об дерево, гадюка свалилась. Раздражённый напастями, которые на него в последнее время навалились, и озлобленный болью, он убил змейку, ударив её палкой, а затем воткнул эту палку острым концом в середину её тела. Перемотав верёвкой туго лапу выше места укуса, он сунул её в воду. Промыв рану от возможного яда, он перевязал её лоскутом чистой ткани, а затем похоронил змею. - Прости, что убил тебя! Но мне тоже надо как-то выживать!- сказал он, закапывая змеёныша. Какая-то часть яда всё же проникла в его кровь, и ещё вчера после полудня он начал ощущать пока слабое отравление. И проклятая змея, похоже, мамаша, теперь преследовала его, желая отомстить за своё дитя. Гай нервно оглядывался, пытаясь увидеть её. И вдруг она прыгнула на него сзади, обвила кольцами и, повалив на землю, вонзила зубы в его правое плечо. Он глухо вскрикнул, вытянул из колец правую лапу и ударил ею, с выпущенными когтями, змею по голове. При этом он задел её глаз. Змея неистово зашипела, на мгновение выпустила хорька из колец, тот свалился на землю и, откатившись в сторону, попытался отдышаться. Но она вновь бросилась на него, укусила его за бок, затем вонзила зубы ему в спину. - Аааууууууууу!!!- взвыл он. … Лантана услышала его вопль. Она с мужем прогуливалась неподалёку. Оставив лагерь, они бродили по лесу. Услыхав крики, горностаиха взглянула на мужа и сказала: - Пойдём посмотрим, что там происходит… Горностаи замаскировались, спрятавшись в кустах. - Глянь, это ведь тот хорёк из деревни!- прошептала Лантана. Увидев, как змея вонзила ядовитые зубы Гаю в бок, она отвернулась, и её передёрнуло.- Ужасная смерть! Кохиа тоже вздрогнул. - АААаахррр!!!- вскрикнул хорёк: змея укусила его за шею. Он как будто чувствовал, как яд проникает в кровь. Как жизнь уходит из тела, капля за каплей, вместе с кровью. И вдруг… - Сынок, послушай меня! Перед Гаем предстал его отец. Молодой хорёк видел го смутно, словно сквозь пелену. - Не сдавайся! Нанеси врагу свой последний удар!- говорил отец. Гай собрал последние силы, впился клыками в тело змеи. Змея дико зашипела и снова попыталась укусить хорька, но лишь задела его плечо. - Знаешь, давай пойдём отсюда,- произнёс Кохиа. - Бррр! А вроде бы был вполне достойный противник, сумел нас из своего дома выгнать! Никому ещё этого не удавалось,- сказала Лантана, следуя за мужем.- А может, мы просто себя переоценили… Кохиа промолчал. …Глаза Гая закрывались. «Вот и конец!»- подумал он. Дыхание становилось всё медленнее. Он ещё несколько раз моргнул и, наконец, закрыл глаза. *** Когда Рицинус с Шелли и Ткера с Цепкохватом вернулись с прогулки и узнали, что жители деревни изгнали Гая, то пришли в ярость. - Как вы посмели?!- кричал Рици.- Он дал вам свободу! Спас вас от рабства, подняв на бунт. - И погубил половину жителей!- выкрикнул соболь, возглавлявший разгневанных зверей Озёрной Долины. - Они погибли, сражаясь за свою свободу!- прорычал Цепкохват.- И ты тоже боролся! И Гай дрался там! И ты смеешь говорить, что вождь Озёрной Долины зря погубил своих друзей?! Соболь замолк и потупился. Рици схватил Шелли за лапу и направился прочь из Озёрной Долины. Ткера и Цепкохват последовали за ними. *** - У него есть шанс? - Очень небольшой! Слишком много укусов и яда! Разговор этот имел место в маленьком доме, посерди Леса Старой Секвойи. Беседовали Шелли и молодая кошка-знахарка. Эта кошка, Понса, убила напавшую на Гая гадюку миниатюрным отравленным дротиком, и притащила едва живого хорька к себе домой. Рыси заметили её, когда она несла на спине израненное тело Гая. Цепкохват помог ей. Шелли, сердобольная подруга Рицинуса, чуть не упала в обморок, когда увидела, что на несчастном не осталось живого места. Рысь и кошка обработали и перевязали его раны. - Как думаешь, он скоро поправится?- спросила Шелли. - Поправится?!- переспросила Понса.- Ты видела эти раны, дорогая? Знаешь, полчаса назад я была настроена чересчур оптимистично. Понса покачала головой и посмотрела рыси в глаза. - Сожалею, но… ваш друг вряд ли выживет.… Скорее всего, он скончается к завтрашнему утру, самое позднее – к вечеру. Я сделала всё, что могла. - Какой ужас,- прошептала Шелли, на глаза которой навернулись слёзы. Понса сжала лапу рыси, кивнула ей и удалилась. Шелли оглянулась, посмотрела на Гая. Он лежал на кровати, весь перебинтованный, укрытый несколькими одеялами; сквозь бинты на лапах и лбу выступали капли крови. - Надеюсь, ты ошибаешься, Понса,- тихо сказала Шелли и вышла из комнаты. Изменено 25 декабря 2010 пользователем Покров Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Покров Опубликовано: 25 декабря 2010 Автор Поделиться Опубликовано: 25 декабря 2010 как бы ещё кусок... ***27*** Лис Эриджерон был купцом и давним другом Тулбера. Они уже давно не виделись, и лис начинал беспокоиться. Он ничего не знал о трагедии Озёрной Долины, о гибели друга. И решил узнать, куда же пропал барсук. Покинув родной Остров Рыжих Сосен, он отправился к берегам Страны Зелёных Холмов. *** После победы повстанцев Элби, наконец, смогла вернуться домой к матери. Ольхушка, жена Тулбера, уже была довольно стара, и теперь как никогда нуждалась в помощи дочери. Когда Элби сообщила матери о гибели отца, та рыдала всю ночь. Впрочем, старалась делать это незаметно. Она знала, что Элби не легче, и не хотела беспокоить её ещё больше. Элби хотела, как только выдастся удобный случай, вернуться в Озёрную Долину, забрав при этом мать с собой. Она ушла раньше, чем жители выгнали Гая, и даже не догадывалась о битве несчастного со змеёй. Ольхушка заболела, несколько дней она пролежала в постели, а затем умерла. Элби стоически перенесла это… На само деле, она устала от потерь и сейчас бежала от своих чувств. И вот однажды приехал Эриджерон. - Здравствуй, девочка!- помахал он ей лапой, появившись во дворе. Молодая барсучиха, занятая развешиванием постиранного белья, услышала его голос и мгновенно узнала его. - Дядя Эри!- воскликнула она радостно. Почти радостно. Элби пригласила его в дом, приготовила вкусный ужин – стоял ранний вечер. Затем, на мгновение замерев, она поведала обо всём что случилось за последние полтора сезона с её семьёй – в последний раз Эриджерон виделся с Тулбером и его женой и дочерью в самом начале весны. Эриджерон был весьма огорчён вестью о гибели родителей Элби и о нападении на Озёрную Долину: он был там лишь раз-два, но навсегда остался польщён тёплым приёмом со стороны жителей деревни. - Бедный Гай, у него не лёгкая судьба,- подавленно произнёс лис. - Что правда, то правда,- сказала барсучиха… И разрыдалась. Она больше не могла держать всю боль в себе. Эриджерон обнял её, отвёл к постели; они вместе сели, и Эриджерон стал молча укачивать на руках Элби. Когда она, наконец, успокоилась, то устроила гостю место для ночлега, и они отправились на боковую. *** На следующий день они отправились в Озёрную Долину и узнали об изгнании юного вождя. - Вы… Что вы сделали?! Вы идиоты! Как вы посмели?!- вопила Элби. Эриджерон едва удерживал барсучиху – иначе бы она разорвала всех в клочки. - Успокойся, дорогая!- увещевал её лис.- Мы должны сейчас узнать, где Гай… Элби прекратила размахивать лапами, отдышалась и посмотрела на лиса через плечо. Подумав, она кивнула. - Где Гай находится сейчас?- спросила она у ласки, с которой разговаривала. Это была Мифл. Она, разумеется, не была виновна в изгнании лекаря-вождя, но, рассказав о неприятном происшествии барсучихе, именно она чуть не попала под её горячую лапу. - Он в лесу, в доме кошки-знахарки Понсы. Три дня назад он сразился со змеёй, она сильно его покусала. Понса сначала думала, что бедолага умрёт от такого количества яда. Но тот оказался весьма выносливым,- рассказала Мифл. - Змея?..- ошеломлённо переспросила Элби.- Его покусала змея? Только не это… Барсучиха застонала. - Да, Понса говорила – это была гадюка. Элби знала, как опасен яд гадюки. Представив себе искусанное, истекающее кровью тело друга, она чуть не упала в обморок, но Эриджерон вовремя подхватил её. - Я могу проводить вас в лес к дому той знахарки,- предложила ласка. - Будем премного благодарны,- ответил Эриджерон вместо Элби. Мифл показала лису и барсучихе дорогу к дому Понсы, доложила Рицинусу и Ткере о том, что деревня надёжно охраняется от вторжения, и отправилась обратно в Озёрную Долину. Элби была весьма расстроена, увидев Гая в таком состоянии. Она знала его практически с пелёнок, впервые увидев его, когда ему было пару лет. И они крепко сдружились, особенно с тех пор, как погибли родители Гая и её отец. Элби подошла к Гаю, склонилась над ним. - Я знаю, ты выживешь! Ты крепкий парень! Понса сказала, ты должен был умереть от такого количества яда ещё вчера утром.... Но ты будешь жить, я знаю! Держись, Гай, ты скоро поправишься… Хорёк, словно услышав её, шевельнул губами, хоть и не произнёс не звука. Элби осторожно сжала его лапу, отпустила её и вышла. *** Вскоре жители Озёрной Долины решили, что больше не могут обходиться без вождя. Они устроили собрание и выбрали Элби, но та отказалась. «Как только Гай поправится, вы обязаны будете переизбрать его!»- заявила она. - Но он явно ещё долго пролежит на больничной койке! А нам нужен хотя бы временный вождь! А вдруг Кохиа и Лантана снова нападут? - Ну что вы за звери? Почему вам постоянно нужен какой-то козёл отпущения, который должен всё за вас решать и на которого из-за таких идиотов, как вы, будут сыпаться все шишки?!- фыркнула Элби и удалилась прочь. После отказа Элби жители деревни устроили новое собрание и выбрали на должность временного вождя Шелли. Она тоже хотела отказаться, но Рицинус сказал ей, что она будет хорошей заменой Гаю на некоторое время, и двое рысей поселились в Озёрной Долине. ***28*** - Летят жёлтые листья-листья, Веет северный ветер-ветер, Наступает осенний вечер-вечер, Мы всегда будем вместе-вместе… Гай сквозь сон услышал знакомые слова. Ему на мгновение показалось, что сквозь пелену он видело лицо матери. - Мама?- слабо произнёс он и приоткрыл глаза. К некоторому разочарованию своему, вместо матери он увидел мордочку кошки, чёрную, испещренную охристыми полосками-штрихами и пятнашками. Жёлто-зелёные глаза поблёскивали в тусклом свете свечи, ласково глядя на Гая. Хорёк потянул носом воздух и почуял запах разных трав, вполне ему знакомых. «Дом лекаря»,- догадался он. - Кто ты?- слабо спросил он. - Меня зовут Понса, я знахарка. Неделю назад я с трудом отбила тебя у змеи… Она здорово покусала тебя, и я, признаться, не надеялась, что ты выживешь… Столько яда… Но ты оказался крепким парнем. Молодец!- молодая кошка ободряюще улыбнулась.- Но тебе лучше пока не разговаривать и поберечь силы, договорились? Гай кивнул. - Тебе нужно ещё поспать, сон – прекрасное лекарство от болезней. Только сначала выпей это,- Понса помогла ему привстать и вложила ему в лапы плошку с травяным настоем. Гай всё выпил и лёг снова. Понса начала тихо напевать, затем замурлыкала. Убаюканный Гай несколько раз моргнул и затем уснул. Через несколько часов Понса снова разбудила его и заставила выпить кружку овощного бульона. - Всё, больше не могу,- сказал он, отпив немного. - Можешь-можешь!- настойчиво ответила кошка.- Пей! - Но я не хочу,- буркнул Гай. - Ты должен набираться сил! Так что надо немного поесть,- увещевала знахарка. Наконец, Гай справился с бульоном. С того дня он пошёл на поправку. *** - Ну, вот видишь? А ты говорила!- сказала Шелли Понсе, когда на следующий день та вышла из комнаты Гая с подносом в лапах. Рысь весело улыбалась. - Что ж тут сказать… Я рада, что ошибалась! Хорошо, что он оказался таким выносливым!- кошка тоже улыбнулась. - Просто ты хороший лекарь!- заявила Шелли. - Не смущай меня!- ответила Понса, смеясь. Цепкохват, зашедший узнать, как себя чувствует Гай, оставался на обед. Поскольку с едой уже было покончено, он просто сидел за столом, а перед ним стояла пустая тарелка от грибного супа. Рысь несколько минут сидел молча, слушая щебетание девушек и размышляя. - Это хорошо, что он жив.… Но легче его жизнь пока всё равно не станет… Его впереди ждёт нечто великое, я думаю…- Цепкохват казался отчужденным, говорил, словно под гипнозом. Тут он встряхнул головой и словно очнулся ото сна. Понса и Шелли глядели на него с удивлением. Он не знал, что он только что сказал. Наконец, Цепкохват вздохнул: - Ладно, Шелли! Пора возвращаться в деревню. Рыси ушли. «Думаю, он был прав»,- решила Понса, глядя им вслед из окна. *** Гай довольно быстро поправился. Но возвращаться в Озёрную Долину он не хотел: он сам винил себя в гибели жертв восстания. - Мне нет дороги обратно,- сказал он Ткере, когда она пришла за ним из деревни.- По крайней мере, пока я не найду этих горностаев. Я знаю, если ничего не сделать – они вернуться и убьют всех! Я должен им помешать! Ткера удивлённо посмотрела на Гая. «Настоящий воин и вождь! Такой решительный и храбрый! И хочет сделать всё для спасения своего родного края и его жителей… Но что именно?!»- подумала она. - И как ты собираешься остановить их возможное нападение на Озёрную Долину?- спросила она, удивлённо улыбаясь. Но, несмотря, на эту улыбку, в её глазах можно было заметить некоторую тревогу. Похоже, она уже догадывалась, что он сейчас скажет... Пару дней назад лис Эриджерон предложил Гаю некий вид помощи. Ткера подслушала их разговор. И видела сквозь занавеску, как Гай согласился – молча кивнул. Сейчас в его глазах пылал огонь. - Я найду их банду и устрою им партизанскую войну!- заявил он. Часть третья Старая клятва ***29*** Кохиа и Лантана довольно быстро завербовали новых бандитов. Все они были, как на подбор, подлецы, воры, обманщики и убийцы. Кроме одного. Среди всей этой шушеры, не понятно, каким образом оказался молодой горностай Линг. Он, обычный крестьянин, трудился с младых когтей в поле. Родители давным-давно почили от старости, и он остался один. Он любил свой дом, был привязан к нему. И покидать его не спешил. Он никогда не бывал дальше рынка, и в Озёрную Долину его тоже чёрт не носил. Спокойный, дружелюбный, молчаливый, он любил копаться в земле, выращивать плодовые деревца и овощи. И тут явились эти… Кохиа и Линг! Два горностая, и при этом такие разные. Крыса Блерг оглушила ничего не подозревавшего Линга, ударив по голове древком боевого топора. Двое крыс связали Линга и притащили под «светлые» очи хозяина. Так Линг присоединился к «армии» Кохиа и Лантаны. При этом методы борьбы Кохиа отзывались в душе Линга диким отвращением. Какой-то молодой кот однажды на полевой кухне рассказал горностаю о бойне в Озёрной Долине. -Ну и мерзость!- возмутился Линг. Кот, однако, лишь изумлённо уставился на горностая. Ведь он-то рассказывал об издевательствах приспешников Кохиа над жителями Озёрной Долины с превеликим удовольствием! Поняв это, Линг, отпрянул от рассказчика с ужасом в глазах. *** Вот уже почти месяц Линг провёл в банде – армией это никак нельзя было назвать – злобной четы. В один солнечный день Кохиа отправил Линга и пару ласок найти ещё рабов. Ласки заметили в кустах движение и ринулись туда. Затем они выбрались, держа, нет! Таща за лапы мышку. Та верещала тонким голоском, и так громко, что нельзя было разобрать ни слова. Линг поморщился и собрался, было, заткнуть уши, но пересилил себя. - Эй, парень, как тебе эта малышка?- злобно смеясь, спросил один из злодеев. - Отпусти её! Она слишком маленькая пока, чтобы заниматься тяжёлым трудом,- произнёс Линг с жалостью. Ласки-бандиты в шоке поглядели на горностая, а затем жутковато рассмеялись. - Зачем отпускать, если можно поразвлечься?! Эй, Хилик, разводи костёр!- крикнул один ласка другому. Линг остановился в ожидании: что будет дальше? И тут его шерсть встала дыбом! Когда Хилик развёл костёр, второй ласка, Блохастый, раскалил на нём лезвие своего корявого ножа и стал медленно подходить к связанной мышке. Та, сама не своя от ужаса, не могла произнести ни слова, и лишь визжала, дёргаясь из стороны в сторону… *** Гай бродил по лесу, пытаясь найти лекарственных трав. Эриджерон довольно быстро собрал крупный отряд повстанцев, и они уже несколько раз совершали партизанские набеги на «армию» горностайской четы. Это, конечно, заканчивалось не очень хорошо. И было уже двое погибших. А у Понсы почти исчерпались запасы лекарственных трав. На Гае был надет широкий чёрный летящий плащ, мордочку скрывал капюшон. Никто не должен был узнать его, если вдруг заметит. … Капризная мышка Мина ходила за ним повсюду, словно влюблённая. Гай, конечно, любил детей, но у Мины был невыносимый характер. Она прибежала в домик Понсы из деревни, когда узнала, что Гая покусала змея. Может, она, и правда, в него влюбилась… Когда Гай очередной раз нагнулся, чтобы сорвать какой-то листок, а затем обернулся обратно, то обнаружил, что та пропала! Бесследно! «Проклятье, Мина! Опять за своё!»- мысленно выругался Гай. Он начал посвистывать, как его научил Эриджерон, подражая соловью. Это был опознавательный знак, по которому Мина должна была найти его и вернуться, но вредной мышки и след простыл! Гай потянул носом воздух, надеясь почуять её. И тут он услышал визг… *** - Не смей, сволочь! Отпусти её!- кричал Линг Блохастому. Хилик скрутил его и держал его лапы за спиной, заставляя стоять на коленях. А Блохастый подбирался к Мине, верещавшей диким голоском. Тут Линг дёрнулся обратно, завалился на спину и ударил ногой в челюсть Хилику. Ласка схватился за нос и отскочил, а освободившийся Линг подлетел к Блохастому и, отшвырнув его, развязал мышку. Он не заметил, как Хилик подобрался к нему сзади… И хлестнул узловатой верёвкой-линьком по спине. Линг вскрикнул и выпрямился, Мина взвизгнула и полетала прочь стрелой. Но ласки даже не заметили её. Хилик принялся с остервенением бить горностая-бунтаря. И вдруг он замер. Линг, лежавший уже без сил на земле, оглянулся через плечо. Ласка от ужаса и удивления вытаращил глаза, а затем закрыл их и повалился на землю, из спины его торчала арбалетная стрела. Затем со стрелой в груди упал и Блохастый. Сквозь пелену Линг увидал, как из кустов вышла фигура в плаще. Затем горностай потерял сознание. Гай скинул капюшон с лица, и, подойдя к распластавшемуся на земле горностаю, склонился над ним. Осторожно проведя ладонью по его спине, Гай поднял её затем к глазам. Кровь! Гай поморщился: он вспомнил, как приспешники Кохиа частенько вот также избивали и его. Взвалив горностая себе на спину, хорёк понёс его к дому кошки-знахарки. *** Поздно ночью Линг очнулся. Спина уже почти не болела. Он огляделся… и замер на мгновение от страха. В темноте комнаты, у окна, стоял тот самый зверь в плаще. - Где… я? Кто ты?- спросил Линг тихо. Незнакомец не ответил и даже не обернулся. Тут Линг заметил, что плечи того мелко вздрагивают. Горностай встал с койки и осторожно подошёл к нему, но тот как будто и не заметил его. В свете тусклого фонаря, горевшего за окном, Линг сумел разглядеть лицо зверя. И понял, что это был хорёк. …Гай молчал, из горла не вырывалось не звука. Он не смотрел на горностая, он неотрывно глядел в окно, а по его щекам, поблёскивая, струились слёзы. В правой лапе он сжимал что-то блестящее. Заколка, с виду напоминавшая хрустальный цветок! Это когда-то была заколка Триши. Линг не знал имени этого зверя, никогда прежде его не видел. Но ему всё равно было жаль его, хотя он и не знал, чтобы сказать в утешение. Тут Гай повернулся к нему, посмотрел на него молча и внимательно. Линг вздрогнул: настолько проницателен был взгляд зелёных глаз хорька – он словно проникал в самую душу, в сердце. И в этих глазах отражалась дикая боль и тоска. А Гай, так ничего и не сказав, вышел из комнаты, оставив горностая в одиночестве. *** На следующий день Линг увидел Гая только за обедом. За это время он успел подружиться почти со всеми повстанцами. И Рици рассказал ему всю историю изгнанного вождя. - Какой ужас,- тихо сказал Линг. Тут в столовую вошёл Гай. И они опять встретились взглядами… Гай быстро отвернулся, а Рици уставился в глаза задумавшемуся Лингу. - Эй, парень!- позвал рысь. Горностай очнулся от забытья и отвернулся: глаза его наполнялись слезами. Прикусив губу, он смотрел вслед удалявшейся из столовой фигуре Гая. Видимо, тот был не очень голоден. Гай казался ему безмолвным призраком. Линг судорожно сглотнул. Сколько боли досталось на век одному зверю и при этом его страдания ещё явно не закончились! ***30*** Вот уже прошла неделя пребывания Линга в компании повстанцев. Жители Озёрной Долины не особо ему доверяли: он был горностаем, как и Кохиа с Лантаной. Однако они и не вели себя агрессивно по отношению к нему, потому что его спас Гай: они его попросту игнорировали. Все, кроме, может быть, Рицинуса и Шелли. В конце концов, Лингу это надоело. В один солнечный день он влетел ураганом в столовую, распахнув двери. - Сколько можно?!- закричал он.- Что я вам такого сделал, что вы не хотите со мной разговаривать?! Обедавшие повстанцы удивлённо воззрились на него. - А что хорошего ты сделал для нас, чтобы мы хотели с тобой разговаривать?- насмешливо спросил молодой соболь. Проходившая мимо Понса, которая тоже была настроена дружелюбно по отношению к Лингу, молча отвесила соболю крепкий подзатыльник. Тот обиженно глянул на кошку. - Но я ведь спас вашу мышку от этих бандитов!- уже не знал, что сказать Линг. Мина сидела за одним из столиков с ещё одной молоденькой мышкой и пыталась забрать у неё тряпичную куклу. - Отдай, она моя!- капризно хныкала Мина. Вторая мышка, Тиша, забрала у вредины свою куклу и показала язык: -Она всегда была моя, и все здесь это знают! И Тиша убежала из столовой. А Мина громогласно разревелась. Гай тоже был здесь; у него, как и у остальных присутствовавших закладывало уши от воплей противной маленькой мышки. - О, Боже! Матушка Клепс, уведите вашу детку отсюда, пока у всех головы не взорвались!- взмолился он, обращаясь к толстой мыши, проходившей мимо него. Клепс была нянькой при детях и подростках, живших при повстанческом лагере. Гай изначально, как и все взрослые, был против того, чтобы дети приходили в военный лагерь. Но этих ребят манил дух приключений, и сколько раз бы их не прогоняли, они снова прибегали. Клепс виновато улыбнулась Гаю, и с удивительной скоростью для её веса подбежала к Мине, на скорую лапу отшлёпала её и утащила прочь из столовой. Гай с усмешкой поглядел ей вслед и покачал головой. Затем хорёк повернулся к горностаю, всё ещё стоявшему в дверях. - Как мило! Ты действительно думаешь, будто оказал нам такую уж большую услугу?- Гай саркастически ухмыльнулся. Линг стыдливо поморщился и, развернувшись, собрался уйти прочь. Но вдруг он почувствовал, что кто-то схватил его за запястье правой лапы. Повернувшись, Линг увидел Гая, стоявшего почти вплотную. -Да ладно, парень! Извини! Я просто пошутил, расслабься! Понимаешь, просто после этой истории с Кохиа и его женой нам, жителям Озёрной Долины, не очень-то легко довериться горностаям.- Гай потянул его к столам.- Пошли присядем… Уж больно ты худой, тебе надо подкрепиться. Тебя, что как раба держали? - Почти… Да, я понимаю… После знакомства с этой парочкой я бы и сам себе подобным не доверял,- Линг горько усмехнулся. Тут Гай подмигнул ему. - Но ты не беспокойся, я тебе верю!- сказал хорёк. Линг посмотрел на него сначала удивлённо, затем благодарно. - Надеюсь, я не обману твоего доверия,- произнёс горностай. Вдруг Линг почувствовал, как Гай обнимает его за плечи, а потом холод стали у щеки. Скосив глаза, он увидел лезвие небольшого кинжала. -Я тоже надеюсь! А иначе, приятель,..- Гай улыбнулся странно. Линг сглотнул. Гай убрал кинжал в ножны на поясе и снова по-дружески обнял горностая за плечи. *** Гай и Линг быстро подружились. И стали часто совершать вылазки вместе, строя мелкие каверзы бандитам. Эриджерон нашёл где-то небольшой отряд землероек и белок, работавших вместе. Эти звери были весьма воинственны. Как раз то, что надо для команды партизан Озёрной Долины! - Эй, Гай! Я привёл тебе ещё воинов!- позвал Эриджерон хорька. - Скушай меня, Леший!- присвистнул Гай, выйдя из домика Понсы на улицу и увидев толпу.- Где ты нашёл этих молодцев? - Недалеко отсюда, в лесу. Они готовились к нападению на Кохиа и его компанию. Гай оглядел на новичков. - Вы точно хотите к нам присоединиться?- спросил он. - Разумеется,- ответила молодая землеройка. - Отлично!- сказал Гай, наконец искренне улыбаясь, впервые за долгое время. Лето было в самом разгаре, стояла жара. Трава желтела и увядала. Стоял вечер, сумерки едва тронули небосклон. - Тебе, кажется, скоро исполнится восемнадцать?- спросил Линг. Он много что успел узнать за две недели о Гае. - Да, в восьмой день осени. А тебе сколько и когда у тебя день рождения? Они сидели на поле и смотрели на закат и разговаривали. - Мне почти двадцать, будет в шестьдесят второй день осени. Тут прибежала белка-повар. - Мальчики, идите ужинать!- позвала она. Гай присел на траву у костра, рядом опустился Линг. Какая-то из молодых землероек подала им миски. Гай съел всего одну ложку супа и вдруг закашлялся. Он давился кашлем, не имея сил что-то сказать, глаза его покраснели и слезились. Линг испуганно подскочил, набрал в деревянную плошку холодной воды и дал выпить Гаю. - Ты чего, приятель?- спросил Линг, хлопая его по спине. - Перец! Кха-кха… Скушай меня, Леший, кто насыпал столько перца?!- прохрипел, ударяя себя в грудь кулаком, хорёк. Линг попробовал суп Гая и подавился. Горностаи более терпимы к большому количеству острых специй, но даже Лингу стало плохо. - Вы что, рехнулись?!- рявкнул он.- Хорьки почти не переносят перец! - Простите, мы не знали,- промямлила землеройка, подававшая им миски. И вдруг Гай громко рассмеялся. Линга это напугало ещё больше. Он подумал, что его друг спятил. - Эй, Гай!- позвал горностай.- Не надо! Всё хорошо, это ведь всего лишь перец… Но Гай продолжал смеяться. - Вот именно, перец!- весёло прокричал он.- В армии Кохиа тоже есть несколько хорьков, Цверти, Цмарти и ещё кто-то! И они тоже не должны переносить перец! Цверти и Цмарти, конечно, хорошие ребята, но война есть война. У меня идея… Перестав наконец смеяться, Гай рассказал повстанцам свой план. - …И вот, когда они отвлекутся, мы спустимся с деревьев и высыплем перец в котлы с готовой едой! Понадобится почти весь перец! Землеройки, следившие за запасами провизии, недовольно пробурчали: - Ууу! Столько добра истратить на этих подлецов! Но их бригадир так грозно на них глянул, что они сразу же притихли. - Ну, надо – так надо,- с грустью сказали они. *** На задание отправились Гай с Лингом и братцы-куницы Джим и Сибириус. Они замаскировались весьма искусно, и никто даже не догадался, что эти четверо не их компании. Они ходили по парам: когда повар оставлял суп остывать, один из пары отвлекал его, а второй всыпал в котёл мешок перца. Так они «отравили» четыре котла. А затем посолили всю пресную воду в лагере… И прежде чем вернутся к себе, решили понаблюдать из укрытия Что творилось с хищниками! Они бегали по лагерю, кашляя и пытаясь найти чистую воду. Сибириусу даже стало на миг жаль их. Но только на миг, а затем он присоединился к брату и Гаю с Лингом, и они вместе давились от беззвучного смеха. *** На следующий вечер за ужином повстанцы устроили себе небольшой праздник. Они танцевали у костра, рассказывали друг другу короткие забавные истории, пели, показывали фокусы и трюки с жонглированием. Но Гай весь день был почему-то мрачнее тучи. Вдруг кто-то попросил его спеть. Он встал и завёл песню: Западный берег, Море, пески, Волны всё круче Старой тоски… Как вспоминаешь, Так слёзы в глазах, Ты мне всё снишься В моих новых снах… …О побережье великих лесов, О побережье великих песков. Но не спокоен мой сон был вчера, И я не смог уснуть до утра! Линг удивлённо смотрел на друга. Голос Гая почему-то слегка охрип и иногда приглушался. А по щекам катились слёзы. - Чего это он?- спросил тихо Линг у сидевшего рядом Рици. - Эту песню когда-то пела его подруга, на Празднике Летнего Солнцестояния. Ему было шесть лет, а ей семь. А теперь её нет, её убил Кохиа, когда убегал из деревни. …Гай, закончив петь, бухнулся на колени, беззвучно плача. - Чёрт! Линг, уведи-ка его отсюда! Отведи к Понсе, пусть даст ему настойки валерьянки и ромашки… А то он на себя лапы наложит, уже пытался, еле откачали!- сказал Рици. Горностай подскочил к хорьку и потряс его за плечи: - Гай! Гай, посмотри на меня! Успокойся, всё хорошо! Но Гай не слушал его: он качался взад-вперёд, тихо плача. Линг взвалил его себе на спину и понёс дом кошки-знахарки. Понса, увидев их на пороге своего дома, что-то буркнула и принялась заваривать успокоительный чай. Когда он был готов, Понса попросила Линга помочь ей заставить Гая выпить лекарство. Вскоре Гай уснул, вздрагивая во сне. Горностай и кошка сидели в полутьме и пили простой чай. Линг через плечо глянул на спящего хорька. - А это правда, что он пытался наложить на себя лапы?- спросил он. - Да. Эти бандиты напали в начале лета.… Месяц ушёл у жителей Озёрной Долины на подготовку к бунту. Получив отпор, захватчики убежали. И, кажется, Гай видел, как Кохиа убил Тришу. Триша была невестой Гая.… Ему сильно досталось, но когда он поправился, то попытался отравиться какими-то лекарственными травами: в большом количестве они становятся ядом. Шелли тогда каким-то образом вылечила его. Мне всё это рассказал Рицинус. - Печальная история,- произнёс Линг.- А Гай точно уверен, что она мертва? Вдруг ему показалось? - Честно сказать, никто точно не видел, как Кохиа ударил Тришу ножом… Тело её так и не нашли. Но жители Озёрной Долины уже свыклись с мыслью о том, что она погибла. Это действительно печально… Ладно, мне пора спать, и ты на боковую отправляйся, приятель! - Спокойной ночи!- сказал Линг и вышел из дома знахарки. Выйдя, он услышал тихий плач. Оглядевшись, Линг увидел Мину. Та, услыхав его шаги, повернула к нему заплаканную мордочку. - Это всё я виновата!- сказала она.- Это я попросила его спеть… Мне нравится его голос, когда он поёт! Но я не должна была этого делать! Я поступила как эгоистка… Линг удивлённо поглядел на мышку. Она как будто вмиг повзрослела. Он не знал, что сказать. Она и не стала дожидаться ответа, встала и ушла. ***31*** Кохиа отвлечённо слушал доклад крысы. - Блохастый и Хилик найдены мёртвыми. Их кто-то застрелил из арбалета. Горностай Линг исчез. А ещё кто-то испортил наши водные запасы. Дикая мышь Мурса говорит, что может поклясться, будто видела вчера Линга, двух куниц и какого-то хорька. Они приходили в лагерь, отвлекали поваров и что-то сыпали в суп… - Это был перец, идиот!- буркнул Кохиа. - Да-да, перец, мой господин… Затем эти четверо тихонько смылись… Мурса убеждает, будто этот хорёк был… ээ,- крыса замялась. - Ну?- вопрошающе посмотрел на неё Кохиа. - Будто это был Гай Буромех из Озёрной Долины…- закончил доносчик. Кохиа насмешливо фыркнул. - Бред! Мурса, наверно, выпила слишком много вина! Я и моя жена видели, как Гая Буромеха убила гадюка… - Верно, мой господин! Мурса в последнее время слишком много пьёт,- крыса знала, что хозяин сейчас не в духе, и с ним лучше не спорить. С ним вообще лучше не спорить. Кохиа призадумался, а затем сказал: - Горностай Линг предал нас! Он перебежал на сторону повстанцев Озёрной Долины. Полагаю, ты догадываешься, какого наказания он заслуживает? - По закону Вашего Злейшества, предательство карается смертной казнью… - Какого чёрта ты мне это рассказываешь, идиот?! По-твоему, я сам своих законов не знаю, кретин?! А теперь пойди прочь! И отправь кого-нибудь, чтобы он нашёл этого Линга и принёс мне его голову!- рявкнул Кохиа и швырнул в крысу подсвечником, подвернувшимся под лапу. Крыса едва успела увернуться. - Слушаюсь, мой господин!- пискнула она напоследок и выскочила за дверь. Кохиа растянулся лениво в деревянном кресле, в своём шатре и, закатив глаза, вздохнул: - Проклятье! Утопи меня, Кикимора! Вокруг меня одни болваны! *** - Предатель! Это был Кирелиан. Он вернулся из путешествия и обнаружил Озёрную Долину в несколько бедственном положении. Там он узнал всё: что родители Гая погибли и что молодого хорька выбрали вождём, что Кохиа и Лантана захватили здесь на месяц власть, что жители деревни подняли бунт. И что в этом восстании погибли многие из этих жителей. Разгневанный, он примчался к домику Понсы. Гай вышел ему на встречу. - Здравствуй, старый друг…- начал, было, Гай. Но тут Кирелиан презрительно плюнул ему под ноги и заговорил: - Предатель! Тебя избрали вождём, а ты погубил половину своего народа! Гай не успел отреагировать, как Кирелиан налетел на него, сбил с ног и принялся бить кулаками по чему попало. Гай, со дня восстания винивший себя во всех смертях, даже не смел сопротивляться. Тут кто-то оторвал соболя от жертвы и отшвырнул в сторону. То был Цепокохват. - Прекрати, парень! Ты понятия не имеешь, как трудно было Гаю! Успокойся! Подумай сам: в деревне не было опытных воинов, кто же мог защитить деревню от нападения? А Гай просто не согласился жить в рабстве и не хотел позволить своему народу влачить такое жалкое существование! Не успел Кирелиан ответить, как его за шиворот схватил Рици и принялся трясти: - Да как ты смеешь обвинять кого-то в предательстве?! Ты, который приносил клятву верности Озёрной Долине и сыну Тропа Буромеха?! А ведь он спрашивал тебя, точно ли ты знаешь значение этой клятвы! И ты дал утвердительный ответ!.. А потом забыл запросто о своей клятве и сбежал из дома на шесть долгих лет! Это ты предатель! Рицинус отвесил Кирелиану крепкую оплеуху и отшвырнул в сторону. Соболь ударился затылком об стену дома и съехал по ней на землю. Рицинус замахнулся, чтобы снова ударить, но тут вмешался Линг. Горностай до этого обменялся многозначительными взглядами с Гаем, и понял, что пора прекратить драки. - Что за клятва?- спросил Гая мрачно, закрыв кровоточащий разбитый нос лапой. - Клятва верности тебе и Озёрной Долине, которую он принёс твоему отцу! В тот день, когда вы ходили в Чёрный Бор... Я ему сейчас…- рысь снова замахнулся для удара. - Стой!- крикнул Гай. - Но ведь он нарушил условия клятвы верности!- озадаченно, отчаянно воскликнул Рицинус. Гай коротко глянул на Кирелиана. Тот сидел на земле, вытирая со щеки кровь, и смотрел как сквозь Гая. - В таком случае я просто снимаю с Кирелиана обязанность нести это клятву!- сказал Гай, отвернувшись от соболя. Затем он развернулся и ушёл в дом. Кирелиан встал с земли, потирая затылок, и стоял, словно громом поражённый. Он забыл о клятве! И Гай снял с него обязанность… Это позор для воина! Рицинус прав – это он, Кирелиан, предатель! Кирелиан вбежал в домик Понсы, куда зашёл Гай. - Эй, Гай! Подожди, я хотел… Но Гая в доме не было. Он ушёл через чёрный ход. Соболь издал глухой стон и стукнул себя лапой по лбу. *** И на следующий день Кирелиан не видел Гая. Затем повстанцы обнаружили исчезновение Линга. - И куда же они могли направиться?- произнёс Кирелиан. Тут подошёл к нему его старый отец Марк. - Он возвращался вчера поздно ночью. И спрашивал, как найти куницу Левкоя. - Тот самый Левкой, который учил тебя воинскому мастерству?!- несколько удивился Кирелиан. - Да. Именно. И я рассказал Гаю, где тот живёт. Вероятно, Гай хочет, чтобы Левкой и из него сделал воина. Я, правда, был против: Гай каждый раз тоскует по убитым им зверям. Но он был неумолим. И я дал ему карту острова. - Но зачем ему всё это?- всё ещё недоумевал Кирелиан. - Я думаю, он собирается вызвать Кохиа на поединок,- сказал стоявший рядом Цепкохват. Кирелиан встал как вкопанный. Поразмыслив, он спросил у окружавших: - Думаете, горностай Линг отправился в путь вместе с ним? - Я более чем уверен!- скалясь, ответил Рици. Он давно на дух не переносил Кирелиана, а после того как накануне днём соболь обвинил Гая в предательстве, то и вовсе возненавидел всей душой.- Уж Линг настоящий и преданный друг, в отличие от тебя! Кирелиан со вчерашнего дня чувствовал себя неуютно: он чувствовал на себе плотоядные ненавидящие и презрительные взгляды всех повстанцев подряд. Даже отец говорил с Кирелианом неохотно. - И что я должен теперь делать? Идти за ними, чтобы помочь или остаться и оборонять Озёрную Долину? - Хочешь опять сбежать, трус?!- насмешливо спросил Рицинус и оскалился. - Этот путь им лучше пройти вдвоём. Они наберутся больше опыта. Тебе стоит остаться здесь,- ответил Цепкохват соболю серьёзно, отстраняя Рици и взглядом приказывая ему прекратить ссору. Рици замолк. - Что ж, хоть раз в жизни я сделаю так, как надо,- произнёс Кирелиан тихо и отправился в свою палатку. *** За Лингом Блерг отправил двух хорьков, самку Цверти и самца Цмарти. Эти двое пробрались в лагерь повстанцев в лесу. Цмарти притаился подальше от палаток, А Цверти, умевшая лазить по деревьям не хуже белки, забралась на высокую сосну и подслушала разговор соболей и рысей. Те её так и не увидели, а она, узнав всё, что ей было нужно, исчезла незамеченной. Надо отметить, что Цверти не приняла должного значения тому, что соболи и рыси поминали имя Гая. Она так же, как и Кохиа, твёрдо верила, будто юный вождь Озёрной Долины пал, убитый гадюкой. Посему она предположила, что это – какой-то другой хорёк с таким же именем. Так же решил и Цмарти. Цверти и Цмарти, прячась по кустам, убежали подальше от лагеря, и девушка рассказала второму шпиону услышанное ею. - … Так что, теперь нам придётся искать их следы по запаху?!- недовольно спросил Цмарти. - Вовсе нет!- Цверти хитро улыбнулась и вынула из-за пазухи слегка потрёпанную карту и развернула её.- Этот куница живёт вот здесь! Насколько я поняла слова и указания старого соболя молодому, Линг с тем хорьком пойдут по этой дороге, а мы за ними! - Отлично, моя красавица!- довольно проурчал Цмарти и поцеловал свою подругу. Потом они подняли свои полупустые вещевые мешки.- А теперь пора в путь! Хорьки-наёмники пустились в погоню за Гаем и Лингом. ***32*** Поздно вечером Гай вернулся в лагерь, поговорил наедине с Марком. Получив карту Страны Зелёных Холмов, он без шума собрал провизию и вышел из лагеря на поиски дома куницы Левкоя. Путь предстоял нелёгкий: через страшный Чёрный Бор в горы, а затем по берегу Серебряной Реки, без каких-либо намёков на тропинки. Рядом с рекой располагалось некое ужасное болото. Говорили, там много несчастных погибло. Вполне понятно, что в одиночку Гаю идти было страшновато, но делать нечего: он решил, что не имеет права рисковать чьей-либо жизнью, кроме своей собственной. Он должен преодолеть этот трудный путь, чтобы стать истинным воином. Гай вступил в лес. Стояла глубокая тёмная ночь, безлунная и беззвёздная. А может, Гаю так лишь казалось оттого, что их свет не проникал сквозь кроны вековых деревьев. Совсем рядом послышался вой, от которого кровь стыла в жилах. Гай замер и закрыл глаза, ожидая, что на него сейчас бросится волк и разорвёт в клочки. Тут кто-то положил лапу на плечо хорька. Гай развернулся резко и наугад ударил кулаком в воздух, но кто-то схватил его запястье. - Эй, полегче, Гай! Ты мне чуть зуб не выбил!- произнёс знакомый голос. - Линг?!- изумился хорёк. - Да, приятель,- ответил горностай - Но как ты меня нашёл? - О, я случайно услышал твой разговор с Марком. И решил, что одного я тебя в такой путь не отпущу, друг! К тому же, после твоего отхода он заметил меня и, подмигнув, этак прозрачно намекнул, что в такое опасное путешествие лучше отправляться с хорошим другом!- улыбаясь, ответил Линг.- Так что я собрал свои немногочисленные вещички и отправился за тобой! - А ты уверен, что хочешь этого?- с сомнением спросил Гай. Он, конечно, был рад компании такого верного друга, как этот горностай, но боялся обречь его на печальную участь. Ведь его друг норка Мич погиб во время восстания в Озёрной Долине, спасая Гая. Он винил себя за все гибели, но особенно за Мича: когда-то они втроём – Гай, Мич и Кирелиан - отправились на опасную прогулку, и Мич предложил этот поход в Чёрный Бор. Тогда они все чуть не погибли, и, спасая Гая при восстании, Мич явно хотел искупить свою вину. Так думал Гай. - Абсолютно,- ответил Линг. Они шли до утра, потом устроили небольшой привал. В тот же день они прошли через Чёрный Бор. Им повезло: похоже, вороны и летучие мыши давно покинули его. Так что на них никто не напал. Однако наступала ночь, и двум друзьям не хотелось оставаться в темноте, в лесу, да ещё в самой его чаще. Поэтому они вышли к его краю, а путь им освещал небольшой факел, сделанный Лингом. - Лучше снова будем идти до утра!- сказал Линг, поёжившись. - Да, верно! А потом сделаем маленький привал, и после пойдём дальше,- поддержал его Гай. Когда, наконец, забрезжил рассвет, они смогли спокойно вдохнуть: ночь прошла, и они живы! Пока. Но это ещё малая часть их пути! И кто знает, какие опасности подстерегают их? Выйдя к маленькому пруду, они умылись, утолили жажду и слегка перекусили. Затем Линг нашёл немного каких-то диких ягод и яблок. Гай отказался их есть. - Нет, спасибо, друг!- с сомнением ответил хорёк на предложение горностая.- И тебе не советую, они явно недозрелые! Но Линг лишь махнул лапой – он со вчерашнего обеда ничего не ел и даже не поужинал. А сейчас… Ему очень хотелось есть, поэтому он пренебрёг предостережениями друга. Однако туго набитый желудок мешал ему уснуть. Когда же ему это удалось, то его начал мучить странный сон, быстро перешедший в настоящий кошмар. Сначала его преследовали клыкастые яблоки на ножках. Они клацали большими, белыми, острыми зубами, брызгали слюной и по-волчьи завывали. Линг, спотыкаясь и почти катясь кувырком, бежал от них по каменистой дороге, залитой лужами дурно пахнущего яблочного уксуса и тёмно-багровой крови. Затем бешенные яблоки вдруг отстали, а за горностаем медленно «поплыли» по воздуху две фигуры в балахонах. Он бежал и бежал. Впереди показалась лачуга. Добравшись до неё, Линг огляделся. Рядом на колышке-подставке стоял почтовый ящик, надпись на котором гласила: «Левкой Куница». Вдруг из дома выел старый самец куницы с седым мехом. «Вы опоздали, мальчики!»- сказал он и упал замертво. Его лачуга вспыхнула в страшном пламени и сгорела до тла в одно мгновение. Рядом появились тени других горящих домов и призрачные силуэты сражающихся зверей. Кохиа и Лантана! Они и их банда убивали жителей Озёрной Долины без всякого сожаления! Вот Кохиа насквозь пронзает Гая своим мечом… Линг застыл, окаменел от ужаса… Но затем из его горла вырвался протяжный крик отчаяния и обречённости. Одна из фигур настигла его, с её головы слетел капюшон, это была самка-хорёк. Цверти! Но откуда она здесь?.. В её лапах появилась секира. Цверти размахнулась и… - Ааааа!!! Неет, пооо-жалуйста-аа-а!!!!- завопил горностай, просыпаясь. Его крик разбудил Гая. - Ты чего, парень?- спросил хорёк сонно. Линг, тяжело дыша, огляделся. Солнце взошло час-два назад и приятно, ласково пригревало. - Ничего, вроде… всё в… ой!- Линг вздрогнул. К его горлу подкатила тошнота. Он, спотыкаясь, полетел в кусты чуть ли не на четырёх лапах. Его стошнило, затем он вернулся к Гаю, на карачках. С трудом он встал на ноги. - Уу, голова… кружится… Тошнит… Мне х-холодно,- с трудом выговорил горностай. Его покрасневшие глаза слезись, тело било частой дрожью, а по лицу крупными бисеринами катился холодный пот. - Проклятье, Линг! Я же говорил тебе – не ешь эти ягоды и яблоки!- проворчал Гай, подхватив его, когда он упал рядом на колени. - Прости,.. я… должен был… послушаться т-тебя!- выговорил горностай и, потеряв сознание, повалился на друга. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Эсмеральда Опубликовано: 25 декабря 2010 Поделиться Опубликовано: 25 декабря 2010 Очень хорошо Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Покров Опубликовано: 26 декабря 2010 Автор Поделиться Опубликовано: 26 декабря 2010 и до какого момента ты дочитала? ***33*** Цверти и Цмарти тоже не очень везло. В темноте они пошли не по той тропе и заблудились. При этом они угодили в лапы ласок-пигмеев. Те говорили на каком-то непонятном языке, улюлюкали повизгивали. Связав хорьков, ласки подтащили их к столбу, привалили к нему спиной. А затем стали швыряться в них некими гнилыми фруктами. Цмарти облизнул губы и сплюнул с отвращением. - Э-эо а-аш-ш то-ом! А-аш-ш то-ом! Не уа-аш-ш!- вопили эти варвары. - Что они там верещат?- шёпотом обратился к подруге Цмарти. - Чёрти их знает, поди разбери!- так же тихо ответила Цверти.- Но мне показалось, они хотели сказать что-то вроде «это наш дом, а не ваш!»... Похоже, мы забрались на их территорию, и добром это не кончится! Догадаться, что она права, было несложно, и Цмарти издал глухой стон. Ласки отвязали их от столба и, притащив в какую-то пещеру, бросили в клетку. Там хорьки решили вздремнуть – всё равно им было больше нечего делать. К ногам их привязали брёвна, связали их за лапы вместе. Они никогда не были по-настоящему злые, никогда никого не убивали. Самое плохое, что они могли сделать – это стащить из столовой кусок хлеба. Они были ещё совсем юные, почти подростки. Именно за вороватые наклонности они и попали в банду Кохиа и Лантаны: пытались подкормиться на полевой кухне горностаевой «армии». Их поймали, и Кохиа сначала чуть не приказал их казнить. Но передумал: практически все хорьки славились своим умением пробраться туда, куда не могли проникнуть другие звери. А уж эта тощая парочка наверняка рекордсмены в таком деле! И Кохиа решил, что из них выйдут отличные шпионы. Что ж, хоть в этом он на их счёт не ошибся. Но посылать их за головой Линга… Это было неправильно, эти детишки и помыслить не могли о том, чтобы убить кого-либо. Тем более, Линга. Через пару часов их разбудили. Одна из ласок вошла в клетку и принялась тыкать концом своего короткого копья в бок и живот Цмарти. Тот застонал и проснулся. От его стона тут же проснулась и Цверти. - Эй, оставь его, злыдень!- крикнула она ласке. Тот коварно улыбнулся и, приблизившись к ней, стал тыкать копьём её. Острый конец ткнул её больно в бок, и она всхлипнула. Услыхав это, Цмарти пришёл в ярость. Хорёк рванулся к ласке, сбил его с ног, отобрал копьё и сломал пополам. Отбросив один конец, другим Цмарти стал избивать пигмея. Тот пронзительно завизжал, закрывая лапами голову. Цверти испугалась срыва своего друга и забилась в угол. Цмарти был совершенно не в себе, его глаза пылали гневом. Цверти ещё никогда не видела его таким. Прибежали другие ласки. Двое оглушили и скрутили Цмарти, ещё пара унесла своего потерявшего сознание, окровавленного товарища по племени. Тот едва дышал. Цмарти смотрел вокруг невидящими глазами, по лбу, по носу его текла струйка крови – его ударили в макушку палкой с острым концом. Дыхание его было тяжёлым и прерывистым. Он всю ещё не понимал, что происходит с ним. - Ти изс-сс-пил сс-сына вожш-ш-шдя!- прошипел один из пигмеев, глядя в озлобленно сверкающие глаза молодого хорька.- Ми накажш-шш-шем тепя! Цварти оскалился, щёлкнул зубами и плюнул в морду пигмею. Тот вышел из себя, отвесил Цмарти пощёчину, да такую, что хорёк повалился боком на земляной пол. Пигмей пнул его – он заскулил тихо – и приказал: - Ф клетку пыток ефо!!! Цверти совсем оцепенела. «Лишь бы они не убили его!.. И не увели меня вместе с ним,»- думала она. И её желание сбылось: ласки её не заметили. Она огляделась, не понимая происходящего. Пол был забрызган кровью избитой ласки и Цмарти. Вскоре послышался дикий визг – визг Цмарти. Ласки стегали его колючими прутьями ежевики. Вскоре его приволокли обратно, и на спине его не было ни одного живого места. Ласки просто швырнули его на пол клетки, закрыли несчастных испуганных до смерти хорьков и ушли прочь. Он тихо стонал, скулил и всхлипывал. Он сам испугался своей ярости, не понимал, что на него нашло. Он не хотел никогда никого убивать… Но сын вождя скончался от ран и отправился на Мост Радуги. Цверти от вида крови чуть не стошнило, и её сознание балансировало на грани обморока. Она посмотрела в глаза приятелю. По его мордочке текли слёзы страха и жуткой боли. Рану на лбу покрывала корочка запекшейся крови. Он тоже посмотрел ей в глаза. Наконец, она медленно подползла к нему, оторвала один рукав и вытерла им лицо Цмарти. Достав из поясной сумки флягу с водой, она оторвала второй рукав и промыла эту рану на голове. Расставшись затем с большей частью своей юбки, она стала обрабатывать раны на его спине. Она не издавала ни звука, но Цмарти знал, что она плачет: её слезы капали на его лицо, больно пощипывая царапины. Закончив со всем этим, она уселась на полу, положила голову друга себе на колени и стала гладить по плечу и голове. К вечеру их выволокли из пещеры, опять на улицу. Другие две ласки притащили крупного, упитанного молодого кролика. Тот кричал, рычал и упирался. Но тут одна из ласок вынула из-за пояса своей юбки большой кривой нож: к куску дерева – ручке – была привязана зазубренная с одной стороны плоская кремниевая пластина, сужавшаяся к концу. Ласка, державшая нож, была вождём, судя по костюму. У него костюм был самый нарядный: трёхярусная юбка из листьев клёна, дуба и платана, крепившаяся к широкому алому шёлковому поясу; голову украшали цветные перья разных птиц. А боевой раскрас – красные, синие и зелёные полосы и точки – внушал ужас. Вождь с размаху вонзил ритуальный нож в грудь кролику. Тот не успел издать ни звука: сразу упал на землю и испустил дух. Ласки, вереща, бросились на труп кролика. В стороны полетели брызги крови, клочья шерсти, куски мяса и кости!.. Цверти и Цмарти с ужасом поглядели на ласок и переглянулись. - Они каннибалы!- с трудом выговорил Цмарти. Тут ласки закончили с кроликом – от него ничего не осталось – и, облизываясь плотоядно, направились медленной поступью к хорькам. - ААААаааааа!!!! НЕЕЕЕЕТ!!!!- завопили оба в один голос. К их счастью, неподалёку проходила небольшая компания – трое барсуков и две выдры. Они услышали крики хорьков и подоспели на помощь. Напали они внезапно и спугнули большую часть пигмеев-канибалов. Четверо ласок всё же были убиты, остальные убежали в лес и спрятались. Цверти и Цмарти испугались расправы: уже все жители Озёрной Долины знали их в лицо, и те пятеро зверей, что пришли на помощь – наверняка повстанцы из деревни. И хоть они никого не убивали и даже не обижали, им казалось, что их могут убить просто за то, что они состояли в банде Кохиа и Лантаны. Они, конечно, ошибались – просто были очень напуганы всем, что произошло с ними за сегодняшний день – но времени на раздумья они себе не оставляли. Так что хорьки сбежали, не дожидаясь конца побоища. - Фуух!- выдохнула выдра-самка.- Закончилось! Интересно, куда делись те двое, что кричали? - Без понятия,- ответила барсучиха. Это была Элби. - Ладно, пойдёмте отсюда поскорее,- сказала другая выдра, самец. Он огляделся и, увидев на кусте ежевики окровавленный клок шерсти, испуганно поёжился. - Да, лучше нам вернуться в лагерь, пока эти ненормальные не вернулись и не сожрали нас на ужин!- поддержала его Элби и другие. И вся компания отправилась в лагерь повстанцев. ***34*** В детстве у Линга не было друзей, кроме Цверти и Цмарти. И вся эта троица была неразлучна с пелёнок. Маленьких хорьков воспитывала пожилая белка, соседка Линга и его родителей. Сначала она нашла, вернувшись с прогулки, в своём дупле Цверти, совсем ещё кроху с закрытыми глазами и ушами. Цмарти она отбила у ворон-падальщиков. Родители его умерли: отправившись вместе с маленьким сыном на поиски еды, они остались уже совсем без сил. Сначала умерла мать, потом отец. А малыш остался далеко от дома, и его чуть не сожрали мерзкие птицы. Белка Орешник своих детей не имела, но Цверти и Цмарти – именно она дала им эти имена – она любила, как родных. Они и были для неё самыми родными существами за всю её долгую жизнь. Цверти и Цмарти, словно сестра с братом, всюду ходили вместе с младенческих когтей, и вскоре к ним присоединился Линг. Они все крепко сдружились, и, став чуть постарше, поклялись навсегда остаться верными друг другу. Все они были ровесниками, а когда ребятам исполнилось по десять лет, Орешник умерла от старости. Цмарти и Цверти не решились поселиться у Линга, хотя семейство горностаев было только «за» всеми четырьмя лапами. Но хорьки не хотели превратиться в нахлебников. Они бродили по лесу, устраиваясь на жизнь то в одной норе или дупле, то в другой. Иногда они заходили в гости. Через четыре года после кончины Орешник умерли и родители Линга. Желая поддержать друга, Цверти и Цмарти пожили с ним около пары месяцев, а затем пропали. Иногда они возвращались. А в эту весну в окрестностях появились Кохиа и Лантана со своей сворой. Юные хорьки угодили в их компанию незадолго до того, как они напали на Озёрную Долину. Цверти и Цмарти чуть не сошли с ума от тех ужасов, которых навидались во время оккупации Озёрной Долины. Они чувствовали себя обречёнными: жители деревни были захвачены в рабство, а их двоих заставляли шпионить за пленниками. Но они никогда не рассказывали Кохиа всей правды. И именно благодаря им, горностай со своей женой и бандитами не узнали ничего о подготовке восстания. Цверти и Цмарти всеми силами покрывали жителей Озёрной Долины. Когда восстание всё-таки произошло, хорьки некоторое время чувствовали себя счастливыми. И свободными. Но вот, вскоре после побега, Кохиа и Лантана вернулись с небольшой прогулки и сообщили умопомрачающую новость: Гая Буромеха убила гадюка! Теперь Цмарти и Цверти совершенно отчаялись – ведь всем понятно, что после смерти юного вождя уже никто и ничто не помешает бандитам стереть Озёрную Долину с лица Земли! Единственное, что радовало их – это Линг, которого поймали приспешники Кохиа и Лантаны и заставили присоединиться к их «армии». Они были очень рады видеть друга, и он их тоже. Они получили возможность снова общаться. Только теперь Линг узнал обо всех злоключениях своих друзей за начало лета. И какое для них было горе, когда Линг оставил их и сбежал. Линг тоже чувствовал себя виноватым. «Мне стоило после поправки пойти туда и забрать их из банды… Я нарушил клятву верности!»- думал он. Теперь они снова отчаялись. Когда же Мурса, а затем Кирелиан с отцом и рысями называл имя Гая как живого, Цверти и Цмарти просто побоялись поверить, что ещё не всё потеряно. А отправляясь за Лингом, они чувствовали, как отчаяние ледяной, когтистой, смертоносной лапой сжимает их сердца. Как они могут убить своего лучшего друга?! *** Гай укутал Линга в оба одеяла, что были у них с собой. Затем он развёл костёр, вскипятил воду и сделал настойку из каких-то трав. - Ничего, приятель! Я тебя быстро на ноги поставлю… Когда настойка была готова, Гай разбудил Линга, помог ему сесть и заставил выпить её до последней капли. - Вот скажи мне, друг,- начал вкрадчиво Гай, с горькой ухмылкой на лице,- Ты ведь говорил, что всю жизнь прожил на ферме и сам после смерти родителей ухаживал за огородом, верно? - Ну, да. А что?- как будто удивился Линг. - Так как же ты умудрился наесться недозрелых ягод и яблок сегодня?! Линг только пожал плечами. - Ты хоть понимаешь, сколько мы из-за твоей безответственности потеряли времени?! Линг от стыда готов был заплакать. Гай был прав. - И ЗАЧЕМ Я ВООБЩЕ СОГЛАСИЛСЯ ВЗЯТЬ ТЕБЯ С СОБОЙ?!- гневно зарычал Гай, отвернувшись от друга. Линг совсем понурился и от досады прикусил губу до крови. Гай замолк, а затем, не глядя на Линга, вновь заговорил: - Как бы там ни было, у нас нет времени, чтобы возвращать тебя обратно. А одного я тебя не отпущу через Чёрный Бор. Так что ложись спать. Если вечером тебе станет лучше, то отправимся дальше. Если нет – придётся здесь задержаться. Линг послушно устроился на покой. И ему снова начал сниться тот же кошмар. А проснуться он почему-то не мог. Но всё же вскоре его разбудил Гай. Хорёк заботливо склонился над Лингом и ласково гладил по макушке, а на лбу у горностая лежало влажное прохладное полотенце. Гай явно был встревожен. А из синих глаз Линга текли слёзы, на чём он и поймал себя, когда проснулся. - Эй, приятель! Как ты? У тебя температура высокая. Извини, что накричал… Успокойся, всё хорошо. Расскажи, что тебя мучает. Линг, с трудом, рассказал о своём кошмаре. Гай выглядел виноватым. Он обнял друга и похлопал по спине. - Ничего, это просто страшный сон… Я думаю, раз эти двое твои друзья и такие добрые, как ты сказал, то Цверти точно не станет тебя убивать… - Но дело не в этом!- в отчаянии перебил его Линг.- Я ведь должен был забрать их оттуда в наш повстанческий лагерь! Но я не сделал этого… Что ж я за друг?! - Не говори глупостей! Ты хороший друг! А что было, то уже произошло! Так что забудь. Если они сейчас найдут нас – если Блерг, как ты думаешь, послал их за нами, - то мы просто позовём их пойти с нами! Так что не переживай. Линг немного пришёл в себя и вроде успокоился. *** Цверти и Цмарти совсем не везло. Один из проклятых пигмеев увязался за ними. Они, наконец, достигли края Чёрного Бора, и вдруг услышали чьи-то голоса. - Это, кажется, Линг!- в голосе Цмарти явно слышалась надежда. Хорьки уже выбивались из сил. Тут ласка прыгнул Цмарти на спину и вцепился зубами ему в ухо. Цмарти взвизгнул и скинул ласку. Кое-как они всё-таки выбрались на полянку. И увидели Линга. - Друг!- рванулась Цверти к горностаю. За ней следом побежал и Цмарти. …Но рухнул на полдороге, даже сумев громко вскрикнуть: ласка-пигмей метнул в него дротик, который теперь торчал из спины хорька. Цверти на бегу оглянулась, споткнулась и упала в объятия Линга. Гай, увидев как Цверти упал с дротиком в спине, бросился на перерез ласке и вонзил нож ей в живот. Ласка что-то тихо прохрипела, уставившись Гаю в глаза. - Сволочь!- прошипел ей на ухо Гай. Ласка словно удивилась, несколько раз моргнула, и закрыла глаза навсегда. Гай обернулся через плечо: Линг и Цверти и уже сидели рядом с Цмарти. Цмарти с трудом поднял лапу, коснулся сначала лба Цверти, затем Линга. А потом его лапа бессильно упала на землю. Горностай обнял хорьчиху осторожно, она его тоже. Их плечи дрожали от беззвучных рыданий. Минуту поглядев на них, Гай подошёл к ребятам, положив одну лапу на плечо Лингу, а другую – на плечо Цверти. Постояв с ними, он отошёл, заварил ещё успокоительной настойки, которую утром давал Лингу, и напоил их обоих. Когда они немного успокоились, то похоронили Цмарти под молодым ясенем. - Очень жаль вашего друга, ребята,- сказал хриплым голосом Гай. Глаза го застилали слёзы: его всегда расстраивала чья-либо гибель.- Однако… Я думаю… Вы извините, но я думаю, вы понимаете, что нам нельзя оставаться здесь надолго… У него могут быть приятели,- Гай кивнул на труп ласки. - Да,.. у него… у него есть приятели…- сказала тихо Цверти.- Он – из племени пигмеев-каннибалов… Ты прав, Гай, нам лучше убираться отсюда. Теперь она точно знала, что это – Гай Буромех. Однако она была слишком расстроена и очень устала, чтобы сейчас выражать ему почтение. Трое друзей собрали вещи и отправились прочь – подальше о проклятого леса. ***35*** Вот уже прошло пару дней, а наёмники не вернулись, и было ясно, что они до сих пор не выполнили приказ. А Кохиа ждать не любил. Он становился всё раздражительнее. - Может, просто пошлёшь за ними кого-нибудь ещё?- сказала ему жена. - Что, такая умная?- язвительно буркнул Кохиа. - А кто виноват, что ты такой идиот и не заметил, как эти двое хорьков дружили с Лингом!- презрительно фыркнула Лантана. Разъярённый горностай наотмашь ударил жену. Та уселась на пол и, прикрывая ладонью ударенную щёчку, посмотрела на мужа глазами, наполненными слезами. - Ты что? Я же пошутила!- прошептала она испуганно. - В следующий раз сначала думай, а потом уже шути!- рявкнул Кохиа и рывком поднял жену с земли. Тут в углу шатра кто-то зашевелился, а затем оттуда вышла фигура в плаще с капюшоном, почти полностью скрывавшим лицо. За фигурой тащилось полено, цепью прикованное к ноге. Фигура тихо зарычала. Кохиа схватил её за локоть и вытолкал прочь из шатра. - Господи, как она мне надоела!- протянула Лантана.- Почему тебе было сразу не убить эту девчонку?! Кохиа ухмыльнулся. - Ты слишком самоуверенна! И зря! Зря ты считаешь себя умнее меня! Её приятель, конечно, мёртв. Но у неё наверняка вся деревня в друзьях, ведь деревушка-то мелкая, в таких все друг друга знают с младенческих когтей! - Тоже мне гений! Ну, а дальше что? - А то, что скоро мы снова соберём многочисленную армию – ещё больше прежней – и вернёмся в Озёрную Долину! И разнесём её до основания! Сначала покончим с жителями у неё на глазах… Сожжём их жалкие лачуги! А затем уже прирежем девчонку! Лантана с замиранием сердца смотрела на мужа. О, предвкушение желанной расправы над неповиновавшимися! Месть сладка! Так сладка!.. Тёмно-фиолетовые глаза горностаихи засветились холодным кровожадным блеском. Она громко и звонко рассмеялась. - О, дорогой! Да, это будет незабываемо!- нараспев пролепетала хищница. Кохиа тоже засмеялся и придвинул жену к себе поближе. - Знаешь, думаю, ты права! Надо послать за Лингом и хорьками Кровалапа! - Отличный выбор, милый!- проворковала Лантана. Они вызвали наёмного убийцу, лиса-лучника Грэмма Кроволапа. Кроволап присоединился к банде горностаев в начале мая, когда те ещё понятия не имели о деревне, к которой приближались. К Озёрной Долине. Дав ему приказ найти и уничтожить предателей, а потом принести их головы, горностаи отпустили его. Злобный лис без единого слова отправился в погоню за Лингом, Цверти и Цмарти. *** Кроволап шёл по лесу. Он приближался к Чёрному Бору. В Озёрной Долине он прознал, что Линг ущёл куда-то в горы с хорьком Гаем. «Гай? Тёзка погибшего юного Буромеха, что ли? Видимо, у них это распространённое имечко! Сентиментальные деревенские идиоты!»- подумал лис. В кустах послышался шорох. Лис насторожился и натянул тетиву. Из укрытия показался рыжий ласочий хвост, а затем вылез сам ласка. Цверти узнала бы в нём вождя пигмеев-каннибалов. Оскалившись, ободранный и избитый повстанцами – Элби и выдрами – дикарь направился к лису. Зазвенела тетива, словно струна… и ласка свалился со стрелой в глотке. Кроволап презрительно фыркнул и отправился в дальнейший путь. Близился вечер, надо было найти место для привала. Лис огляделся, решая, останавливаться ли в лесу на ночь. И вдруг что-то мелкое стукнуло его по голове. - Ау! Какого рожна?!- ругнулся он, поднял лук и выстрелил. Но вместо вскрика оттуда послышался презрительный смешок. А следом вылетел ещё один камень и сломал лису правое ухо, половина которого тут же обвисла. - Ах ты, крыса древесная!- пролаял лис и снова выстрелил. В ответ полетела куча гнилых яблок. Это отвлекло Кроволапа. С дерева спрыгнула горностаиха, выпустила из пращи в лиса ещё один камень и помчалась прочь. А лис остался на поляне зализывать раны. ***36*** К утру Гай, Линг и Цверти дошли до маленькой деревушки без названия. Сняв в гостинице две комнаты, они легли спать. Проснувшись часа в четыре пополудни, они отправились на базар на главной площади деревни. Гай приобретал лекарственные травы, баночки и бинты. Линг – основную провизию, Цверти – немного новой одежды и сладостей: ведь она потеряла своего друга Цмарти, потеряла навсегда; а сладкое, как известно, помогает от депрессии. Или, хотя бы, убежать от своих чувств. Это Цверти делала с большим успехом. По крайней мере, она так считала. Линг подошёл к какой-то выдре, с горностаем под руку шла Цверти, груженная своими покупками. - Бабушка, а что это у вас за ягоды?- поинтересовался Линг. Выдра смерила его недоверчивым взглядом. - Это, «внучек», чёрная смородина!- процедила она сквозь зубы. Горностаев теперь очень не любили. Большое спасибо Кохиа и Лантане и их приспешникам! - А почему ж она красная?- продолжал любопытствовать Линг. - Потому, что ещё зелёная! - Тогда не надо, спасибо!- буркнул побледневший Линг, схватил Цверти и рванул прочь от выдры, как от прокажённой. Выдра переглянулась с мышью-торговкой, сидевшей рядом. Та продавала сушённые грибы. - Чего это он?- недоуменно спросила мышь. - Да кто знает этого олуха Царя Небесного!- отмахнулась выдра. Гай, всё время стоявший неподалёку, чуть не прыснул со смеху. Он-то знал, почему Линг так побледнел, и знал, что смородину выдра продавала для засушивания на зиму. Долгими зимними вечерами звери, сидя у каминов и слушая истории, попивают глинтвейн, добавив в него эту самую смородину для небольшой кислинки. «Когда-нибудь расскажу об этом Лингу, только попозже!»- улыбаясь, подумал Гай, отправляясь вслед за друзьями в гостиницу. *** Когда Кохиа вытолкнул фигуру в плаще из шатра, она отправилась в пыточную палатку. Там никого не было. Девушка – судя по фигуре это была именно девушка – проскользнула внутрь. «Отлично! У меня есть шанс!»- подумала она. Взяв с одного из столиков нож с тонким длинным лезвием, она стала ковырять им в замочной скважине одного из кандалов. Тихий щелчок! Потом ещё… И с рук цепи свалились! Теперь ноги… И вот она свободна! Она потёрла запястья и голени, притаилась, затем выглянула из палатки. Все были заняты. К её радости, пыточная находилась на краю лагеря, совсем близко к лесу. Призрачной тенью она с наступлением сумерек «исчезла» в лесу. Вот она добралась до Озёрной Долины, собралась войти в свой дом, как вдруг сзади на неё кто-то налетел. - Кто ты? Друг и ли враг?- спросил этот кто-то, занеся нож над путницей. Та посмотрела в глаза нападавшему. - Подожди! Шелли? Шелли, это же я!- девушка скинула капюшон и… - Триша?! авось, сегодня всё, что гтово выложу. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Эсмеральда Опубликовано: 26 декабря 2010 Поделиться Опубликовано: 26 декабря 2010 до третьей части Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Покров Опубликовано: 26 декабря 2010 Автор Поделиться Опубликовано: 26 декабря 2010 ничего себе! ***37*** Вечером Гай с друзьями поднялись из своих номеров в трактир на третьем этаже. Заказав три миски грибной похлёбки, хлеба и сыра, они заняли столик и принялись, было, за трапезу. Но тут дверь трактира распахнулась, и вошёл лис-лучник. К своему удивлению, Гай услышал за своей спиной шёпотом произнесённую фразу: «Опять этот рыжехвостый!» Гай поглядел через плечо и мельком оглядел молодую горностаиху, а потом опять повернулся к лису. То, что лиса зовут Грэмм Кроволап, хорёк знал уже со времени оккупации Озёрной Долины. Неприятный тип, злобный и кровожадный. Любил поиздеваться над рабами. Грэмм пока осматривался, видимо, он пришёл просто закусить и переночевать. И тут лис и хорёк на мгновение встретились взглядами. Капюшон скрывал лицо Гая, поэтому лис не мог его узнать. Но он явно узнал Линга и Цверти. Хитро ухмыльнувшись, Кроволап неспешно подошёл к Лингу со спины, склонился над его ухом и прошептал: - Привет, дружок! А в следующий момент Кроволап схватил Линга за шиворот и отшвырнул в сторону. Горностай от неожиданности не успел ничего понять, ударился головой и отключился. Лис подбежал к лежащему и занёс нож. Но Гай сбил его с ног, и они покатились по полу, колотя друг друга кулаками и царапая. - Линг! Линг, пожалуйста! Очнись!- позвала Цверти, хлопая друга по щекам. Но тот всё никак не приходил в себя. В это время Кроволап отпихнул Гая, и с того свалился капюшон. - Ты?!- зашипел Кроволап. - Именно!- Гай снова двинулся к нему, но споткнулся об сломанный стул и растянулся на полу. Лис подскочил к Лингу и Цверти, схватил хорьчиху за лапу и шиворот и вышвырнул в окно. - О, нет!!!- выдохнул Линг пришедший в себя. Но к тому времени уже выскочила та самая горностаиха. Никто и не заметил верёвки, привязывавшей её за пояс к столику, стоявшему рядом с окном. Кроволап занёс над Лингом опять нож. Но тут лиса оглушил Гай, ударив по голове подносом. - Пошли скорее!- крикнул хорёк, помог другу подняться и они помчались вниз. - Цверти!- крикнул Линг, выбежав на улицу. Его глазам предстала любопытная картина: из окна свисала горностаиха, к её поясу была привязана длинная верёвка, а сама она держала за лапы Цверти. Причём, за задние лапы, так что хорьчиха висела вниз головой. Горностаиха с улыбкой оглядела Линга с ног до головы, тут же нахмурилась и язвительно спросила: - Может, всё-таки заберёшь свою подружку, а потом поможешь и мне спуститься? - Ах, да!- спохватился Линг и помог им. - Я пойду и заберу наши вещи!- сказал Гай.- Лучше нам поскорее убираться прочь! - Эй, хорёк! И мои прихвати!- горностаиха кинула ему ключи от своей гостиничной комнаты. Гай глянул на неё недоверчиво, но она не обратила на это никакого внимания. Вскоре Гай вернулся, нагруженный кучей сумок. Тут из гостиницы две выдры выволокли связанного и всё ещё остававшегося без сознания лиса. Гай с командой поглядели им вслед. - Ладно, всё! Пора отправляться дальше,- скомандовал Гай. *** До прибежища Левкоя осталось совсем немного, если судить по карте. Однако обстановка в команде Гая стояла напряжённая и тревожная. Линг хоть и был благодарен новой знакомой за спасение Цверти, но всё же не доверял горностаихе. Тогда, как Цверти сразу крепко сдружилась с Мэгг – так звали воинственную пращницу. Мэгг же, в свою очередь, с Цверти вела себя как беззаботная вечно хохочущая болтушка, а с Гаем и Лингом как заправский парень – угрюмый и молчаливый. Сейчас они шли через редкий лесок. Вот Линг споткнулся, стал падать и схватился за первое, что попало под руку. - Ууу, крапива!- вскрикнул он. - А ты сначала смотри, а потом бери!- буркнула Мэгг и подошла к нему.- Так… э-э, мм… Слюна – лучшее лекарство! Она облизнула ладонь Линга, которая покрылась волдырями. - Да, лесная крапива жжется жуть, как сильно!- довольно ухмыляясь от уха до уха, заключила Мэгг, сорвала лист подорожника и привязала его лоскутом тряпки к лапе горностая. А затем отправилась дальше. - Спасибо,- буркнул Линг, недоверчиво поглядев ей вслед. Цверти с Мэгг прошли вперёд. Гай дождался, пока Линг догонит его. - Как ты думаешь, мы можем ей полностью ей доверять?- спросил шёпотом Линг. - А что, что-то не так?- так же шёпотом ответил Гай вопросом на вопрос. - Ну, просто странная она какая-то,- Линг снова сердито поглядел на Мэгг, идущую впереди. Гай тихо засмеялся. - Разве? А по-моему, она славная! Ничего, вы друг на друга похожи, так что ещё подружитесь! - В каком это месте мы похожи?!- возмутился Линг. Но Гай его уже не слушал, он догонял девушек. Линг поспешил за ними. Переночевали они на краю леса, но проснулись рано и отправились дальше засветло. Вскоре они преодолели широкое поле, и тут поднялось восходящее солнце. Его красные лучи отразились от окна маленького домика и на миг сверкнули в глазах четверых друзей. На пороге дома их ждал старик-куница. - Здравствуйте, дети! Я ждал вас,- произнёс он. - Вы Левкой?- спросил Гай. Куница улыбнулся и кивнул. - Откуда вы знаете, что мы должны были прийти?- испуганно спросил Линг. Левкой с минуту серьёзно смотрел на него, а потом зловеще зашипел: - Оттуда, что я шпион Кохиа. Он прислал мне своего ворона с весточкой о вашем приходе, и вот вы пришли! И теперь я вас всех убью!!!- куница кровожадно улыбнулся. Гай с друзьями в ужасе уставились на него. У Линга чуть челюсть не отвалилась. Левкой махнул лапой и рассмеялся. - Не бойтесь, я пошутил! Просто у меня богатый жизненный опыт… И всегда вовремя узнаю последние новости!- Левкой указал на небо, где кружил воробей. Ребята переглянулись и, наконец, смогли расслабиться. - Я много чего знаю. Ладно, хватит болтать, проходите,- пригласил он их в свой дом. ***38*** Триша была очень рада вернуться домой, и, разумеется, её были счастливы видеть так же и все её друзья. Однако её расстраивало отсутствие Гая. Она, как и все в лагере Кохиа и Лантаны, считала его погибшим. Но тут, в Озёрной Долине, Шелли обрадовала её новостью о том, что Гай жив. - Только сейчас его тут нет, он с другом-горностаем Лингом отправился в путь к Левкою, чтобы тот дал им уроки воинского мастерства,- добавила Элби. Сейчас за чаем в домике Понсы собралась большая компания – хозяйка дома, Триша, Ткера, Шелли и Элби. - Что ж, я очень рада, что Гай жив. Особенно я благодарна вам, Понса. Ведь именно вы спасли его от гадюки и вылечили его раны, верно? - Да… И обращайтесь ко мне на «ты», дорогая!- улыбаясь, сказала кошка. Триша улыбнулась в ответ: - Тогда и ты ко мне на «ты»! На том они и порешили. *** Повстанцы Озёрной Долины устроили в кронах деревьев наблюдательные пункты. От банды Кохиа в последнее время часто приходят в лес небольшие компании, нападают на повстанцев. Тогда те догадались быстро по несколько зверей командами прятаться на деревьях, чтобы защищать своих друзей от нападения противника. Такие команды – по четыре – служили сменами в два дня. Сегодня в одной из них оказались Кирелиан, Цепкохват, Мифл, Джим и Мина. Джим, зевая от скуки, огляделся. - Странно, почему они не понимают, отчего мы так легко их замечаем? На месте этого Кохиа я бы послал птиц-шпионов, они бы нашли наши пункты опоры. Тогда ведь горностаю было бы проще избавиться от нас, а потом и покончить с мирным населением Озёрной Долины! Мифл ущипнула куницу за плечо: - Хватит болтать! Нас могут подслушивать! Кирелиан шикнул на них обоих: - Мифл, помолчи! Ни к чему обнаруживать в этом идиоте гения-стратега! Цепкохват начинал выходить из себя, но всё же старался держать себя в руках. И хотя неделю назад он защищал соболя от своего шурина, но и Цепкохвата Кирелиан сильно раздражал. - Ты бы вообще лучше помолчал!- строго сказал рысь соболю, и тот сразу виновато потупился.- А теперь давайте все наконец замолчим… Но не тут-то было!.. - Так я гений или нет?- спросил Джим. Мина глухо зарычала и дала ему подзатыльник. Тот обиженно насупился и, наконец, воцарилась тишина. Стояло раннее утро, солнце ласково и мягко пригревало, свет был лёгкий и приятный, не бил по глазам; в его лучах завораживающе танцевали пылинки. Пели соловьи и другие птицы, и, если как следует прислушаться, то можно было услышать журчание недалёкого ручейка и шелест листьев на ветру. Патрульных клонило в сон. …К полудню вся гармония была разрушена. Кохиа как будто на расстоянии прочёл мысли куницы. С самой верхушки дерева в «корзину» наблюдателей спрыгнуло несколько древесных крыс. Безумные звери набросились на Цепкохвата и его команду. Однако те быстро справились с налётчиками и вышвырнули их из корзины, а затем сами спрыгнули на землю. И тут на них налетело с два десятка ужасных существ. - Какого чёрта?!- прошипела Мина.- Откуда они все взялись? Появилось ещё с пару дюжин врагов, теперь это были горностаи с кошками. - Проклятье, нас слишком мало!- сказал Джим на ухо Цепкохвату. Поскольку нападавшие подняли большой шум, то насторожились и остальные команды. - Норфа-ааааа-айвле-ээээнд!- послышался боевой клич. Это был Рицинус. С ним прибежало ещё двадцать воинов, в том числе – Тиша, подруга Мины, ёж Аулари, белка Сид, которых когда-то взял с собой Рици, искавший в окрестных деревнях помощь Озёрной Долине, Сибириус и Качим с Марком. Но их всё равно было мало. Одна из крыс ранила Марка, и он упал замертво. - Отец!- крикнул Кирелиан и кинулся, было, к нему. Но тут он увидел, что один дикий кот собирается вонзить свой дротик в спину Рици, сражавшемуся с горностаем. Кирелиан бросился наперерез. - Ааах!- вскрикнул соболь, когда дротик воткнулся ему в левый бок, и тут же сам нанёс ответный удар. - Охрр,- выдохнул кот, прежде чем упасть на землю мордой вниз. Кирелиан закашлялся, из уголка его пасти закапала багровая кровь, и он, опершись спиной о спину Рици, съехал на землю. Рысь, покончив с горностаем, повернулся через плечо. - Кирелиан?- позвал Рици. Тот приподнял голову и посмотрел на рысь тускнеющими глазами. Рысь тут же очнулся от забытья и, опустившись на колени, подхватил соболя на руки.- Проклятье! Эй, посмотри на меня! Ты слышишь меня?!! Кирелиан словно опьянел и ничего не понимал, смотрел в глаза рыси и захлёбывался своей кровью. Слава Богу, повергнутые враги уже ретировались! Но они прихватили с собой Тишу. Спасать её побежали братья-куницы, Цепкохват и Мифл. Рицинус с Кирелианом на руках помчался к дому Понсы. *** Чаепитие было в самом разгаре, когда в дом знахарки влетел Рици с истекающим кровью Кирелианом. Понса указала рыси, куда положить раненного, и стала перебирать лекарства. Триша пыталась остановить кровотечение. - Что произошло?- всхлипывая, в ужасе спросила Шелли. - На команду Цепкохвата напали сообщники Кохиа. Мы пришли на помощь. Марк погиб!.. Кто-то попытался убить меня ударом в спину, но меня спас Кирелиан,- рассказал запыхавшийся Рици. Следом вошёл в домик Аулари, на которого опиралась хромавшая Мина. - Ещё они взяли в плен Тишу, спасать её отправились Цепкохват с Мифл и Джим с Сибом,- сказала, скрипя зубами и сдерживая стон, мышка. - Кошмар,- только и смогла сказать Ткера, пока Элби перевязывала рану Мины. - Так, Шелли и Триша останутся со мной, чтобы помочь Кирелиану, остальные, кто не ранен – брысь!- скомандовала мрачная Понса. Аулари, Рици с Миной на руках, Ткера и Элби вышли из дома знахарки. Триша, оглядев Кирелиана, тихо спросила: - Он будет жить, как думаете? - Нет, если мы будем сидеть сложа руки и лясы точить!- огрызнулась Понса. Повисла тишина, и девушки принялись выхаживать раненного соболя. ***39*** Двое горностаев притащили Тишу под «светлые очи» Кохиа. Тот был доволен – новая пленница вместо сбежавшей! - Привет, мышка!- сказал он, ухмыляясь, и приподнял ей голову, вздёрнув за подбородок. Она гневно посмотрела на него. - Знаешь, у меня есть отличная идея! Ты проведёшь меня с моей армией незаметно в Озёрную Долину, а я, возможно, пощажу тебя! Тиша знала, что он лжёт. А даже если бы он и говорил правду… Она не желала становиться предательницей своего народа! - Иди ты к своей горностайской бабушке!- рыкнула она и плюнула ему в лицо. Кохиа пришёл в ярость и занёс над ней свой меч: - Не тронь мою бабушку, мышиное отродье!- крикнул он и собрался, было, нанести удар, тут в кисть лапы ему вонзилась стрела. Кохиа взвизгнул и выронил меч. Тиша откатилась в сторону и помчалась в кусты. Кохиа уже окружили охранники – крысы со щитами. На них градом посыпались стрелы. Одна из крыс при этом успела увести своего господина с линии обстрела. Тиша добежала до кустов. Цепкохват и братья-куницы продолжали стрелять из луков. Мифл разрезала верёвки, связывавшие мышке руки. - Спасибо,- сказала Тиша. - Ладно-ладно, благодарности потом!- ответила ласка.- Уходим все, быстро! - Эх, жалко я ему в лоб не попал!- проворчал Сибирус, убирая лук. - Всё, забудь!- скомандовал Цепкохват, и все пятеро ринулись прочь, в Озёрную Долину. *** Прошло несколько дней. Кирелиану стало лучше, но он ни с кем не разговаривал и плохо ел. Соболь лежал всё это время почти неподвижно и пустым взглядом смотрел в потолок. Рядом крутилась Триша, готовившая завтрак. Она вздрогнула от неожиданности, когда Кирелиан тихо произнёс: - Зачем я продолжаю жить… Всем было бы лучше, если бы я умер. Ведь я предатель… Триша удивлённо взглянула на него: - Не говори глупостей! Что было бы с Лим, если бы ты погиб? Она ведь ждёт от тебя ребёнка! И ты готов оставить её одну?! Кирелиан несколько озадаченно поглядел на неё: - Нет, но…- он замялся. - К тому же, ты… Я не думаю, что ты предатель! Ты ведь спас Рици – это хорошо! А если ты продолжаешь считать себя предателем… Знаешь, если ты выжил – значит, так надо! И скоро – я считаю, – очень скоро, вернётся Гай с тем, кого зовут Линг. И Кохиа со своей бандой. И будет последний бой! Вот тогда ты покажешь, насколько ты предан своему родному дому! Ты понял меня?! Минуту Кирелиан ошарашено глядел на Тришу, вдохновлённую собственной речью, а потом молча кивнул. Триша, улыбнувшись взъерошила мех на его макушке. - Вот и умничка! Всегда бы так! Они оба рассмеялись. Тут послышалось ещё чьё-то хихиканье, и в комнату вошли Ткера и Элби. - О, наш суровый воин смеется? Неужели!- заметила Ткера. Кирелиан смутился и замолк. Триша вдруг заметила в его тёмной шубке серебристо-белые седые пятна. «Видимо, из-за депрессии и чувства вины, что он постоянно испытывает!»- подумала хорьчиха с некой грустью. Тут вошла в комнату хозяйка дома. - Ладно, хватит болтать!- проворчала Понса.- Больному нужен покой! Выйдете вон! Кошка вытолкнула хихикавших рысь и барсучиху, переглянулась с Тришей и улыбнулась. А Кирелиан этого не заметил. Вот, а 40 глава ещё не готова. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Ганслингер Опубликовано: 26 декабря 2010 Поделиться Опубликовано: 26 декабря 2010 Очень жду 40 главу! Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Menna The Dark Ear Опубликовано: 26 декабря 2010 Поделиться Опубликовано: 26 декабря 2010 И я жду) очень-очень интересно))) Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Покров Опубликовано: 26 декабря 2010 Автор Поделиться Опубликовано: 26 декабря 2010 ***40*** Войдя в дом Левкоя, Гай остановился как вкопанный. Друзья врезались в него. Гай изумлённо глядел на огромную картину, написанную маслом. - Кто… это?- спросил Гай. На картине был изображён хорёк, как две капли воды похожий на Гая; в одной лапе он держал меч, другая была перебинтована и лежала на сердце. Он стоял в поле, позади него были видны домики и небольшое озеро. Хорёк хмурил брови и сердито поджимал губы, а в глазах его читалась усталость и ужасная боль. - Это Беренгар Буромех!- ответил Левкой.- Твой прапрадед. Левкой рассадил гостей вокруг стола, поставил на огонь в камине чайник. - Расскажи о нём,- попросил Линг, опередив Гая. - Мне про него мало что известно. Я знаю, что родился в некоем монастыре. Стал послушником. А когда ему было четырнадцать лет, на тот монастырь напала Лида Багровая Лапа. Дикая харза со своей армией грабила всех, кого только можно было. В то время ходили слухи о несметных богатствах этого монастыря. Не знаю, правда ли это. Левкой налил всем подоспевший чай, поставил на стол тарелку с печеньем. - Монастырь был разрушен в пух и прах. Беренгар помешался на мести. Его кто-то научил управляться с мечом, но это умение ещё не делало из него настоящего воина. Только потом, после знакомства с Кемрой, он радикально изменился. Так говорят. Не знаю точно, но потом он как-то победил Лиду. Он сам и его друзья пришли все израненные в маленькую деревушку. И остались жить там навсегда. Тогда у деревни ещё не было названия, как повествуют летописи. Но потом Кемра, невеста Беренгара, придумала это название – Озёрная Долина. - Ничего себе,- прошептала Мэгг. Левкой улыбнулся ей. Затем ребята рассказали кунице свою историю. Наконец, они допили чай и отправились спать. Один Гай пока не лёг, он хотел поговорить с Левкоем наедине. Они вышли во двор, присели на крыльцо. - Я так понимаю, ты хочешь научиться использовать оружие, чтобы убить этого горностая Кохиа? - Нет… Да… Но я… Я так устал проливать кровь. Я не хочу этого. Я хочу просто освободить свой народ! - Значит, ты настоящий воин! - Я не хочу быть воином, они убивают,- выдохнул Гай, не глядя на Левкоя. - Воин – это не просто убийца. Это тот, кто может управлять своим гневом и никогда зря не прольёт кровь. Запомни это, Гай Буромех! Гай оглянулся и посмотрел на собеседника. Левкой заметил, что взгляд юноши словно проникает внутрь, в самую душу. Наконец, Гай кивнул. - Ладно, иди и отдохни с дороги, начнём сегодня позже тренировки с мечом,- сказал Левкой. Гай отправился спать, куница посмотрел ему вслед и тоже вошёл в дом. *** Прошло полторы недели. Левкой был доволен результатами Гая и Линга в обучении борьбе на мечах. Цверти пошла за водой. Вот она подошла к роднику, поставила ведро под струю воды. - УУУ!- послышалось вдруг в кустах. Цверти заволновалась и стала оглядываться. - Я убью-уу-у тебя-аа-а!- завыл кто-то. Цверти резко обернулась и встретилась взглядом с оранжево-янтарными глазами. Они дико, кровожадно сверкнули. Цверти вскрикнула, схватила ведро и выплеснула воду в кусты, а потом помчалась прочь. У дома она натолкнулась на Мэгг. - Ты чего?- удивлённо спросила горностаиха. Хорьчиха только закрыла лапами лицо, рухнула на колени и зарыдала. - Эй, ну что ты, что ты!- Мэгг обняла её за плечи. Но та пока не могла произнести не слова. Мэгг увела напуганную до полусмерти подругу в дом и позвала Левкоя и мальчиков. - Что случилось?- обеспокоенно спросил Гай. - Это был он!- всхлипывая, сказала Цверти. - Он?- переспросил Левкой.- Кто это – «он»? - Кроволап! Гай и Линг, нахмурившись, переглянулись. Вскоре Цверти успокоилась, Мэгг и Гай напоили её травяным настоем и уложили спать. Кроволап появился на следующий день. Дома был только Левкой, а Гай с друзьями ушли на базар, чтобы купить запасы на обратную дорогу. Левкой первый бросил вызов лису, желая вымотать его до того, как придут ребята. Наконец, они вернулись. - Эй, лис!- крикнул Гай. Кроволап, стоявший недалеко от лежавшего на земле куницы, оглянулся и ухмыльнулся: - Это ты, хорьковое отродье? Лис лишился своего лука в том самом трактире и теперь сражался мечом. Левкой слабо дёрнул Гая за брючину. - Возьми… это,- сказал старый воин, протягивая хорьку свой меч. Тут как раз лис помчался в атаку и слегка задел плечо Гая, но тот успел взятым у Левкоя мечом отразить основной удар. Они стали кружить по полю, парируя удары друг друга. Гай быстро выбил из лап противника меч, и тот достал нож. Они продолжили бой. Наконец, лис сжульничал и ударил ногой Гая в живот и выбил меч из его лапы. Гай, у которого перехватило дыхание, рухнул на колени. Лис безумно рассмеялся, схватил хорька за шиворот и отшвырнул прочь. Затем с ножом двинулся к поверженному сопернику, чтобы нанести последний удар, но не успел сделать и двух шагов. - Не смей, подлый пройдоха! Прекрати!- крикнул Линг, бросаясь к нему и отталкивая. Лис в ярости ударил его ножом в живот и повалил на землю. - Нет, Линг!- закричала Мэгг, собираясь кинуться к нему, но Цверти, схватила её за лапу и дёрнула обратно. Гай повернул голову, чтобы увидеть, что случилось, и увидел лежавшего на земле Линга. Хорёк хотел сказать что-нибудь, но его душило отчаяние, а глаза застилала пелена слёз. Кроволап склонился над горностаем, собираясь выдернуть свой нож. И вдруг вздрогнул и замер. Это Линг молниеносным движением вонзил оброненный Гаем меч в грудь лису. Тот закрыл глаза: он был мёртв. Линг оттолкнул его, выдернул меч. - Гай, ты как, в порядке?- спросил он, помогая другу подняться. - Да, вполне. Но… Мне казалось, он убил тебя! И кровь… Линг хитро улыбнулся и достал из-под рубахи флягу от вина. В ней была дырка, из которой на землю капала красная жидкость. - Да, из этой фляги больше не попьёшь!- сказал Линг.- И рубашка испорчена совершенно. - А как же внутреннее кровотечение? Линг снова усмехнулся, подошёл к ежевичному кусту, сорвал несколько ягод и сунул в рот. Через несколько секунд по его подбородку потекла красная струйка. Гай рассмеялся и похлопал друга по спине: - Ну ты и трюкач! Тут к горностаю подлетела Мэгг и крепко обняла. - Как я счастлива, что ты жив! Он улыбнулся и обнял её в ответ. Затем друзья похоронили Левкоя. Гая вырезал на надгробном камне надпись: «Левкой. Лучший учитель и благородный воин». И вот они отправились домой. В Озёрную Долину! осталось немного, 41 глава и эпилог. Ура! Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Покров Опубликовано: 26 декабря 2010 Автор Поделиться Опубликовано: 26 декабря 2010 Так, сегодня больше не могу, но на новой неделе выложу конец. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Ганслингер Опубликовано: 26 декабря 2010 Поделиться Опубликовано: 26 декабря 2010 Покров Поскорее бы. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах Больше способов поделиться...
Рекомендованные сообщения
Присоединяйтесь к обсуждению
Вы можете опубликовать сообщение сейчас, а зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, войдите в него для написания от своего имени.