Осень Великих Невзгод.

[frei]

какой уж тут уклон)) так, самую малость) Но вот что действительно- Сакстус, если ты называешь Аббатство -аббатством а не монастырем, то тамошних обитателей все же лучше монахами не величать, а называть брат такой-то или сестра такая-то. Ну и аббата батюшкой, аки священника православного тем более неподходяще. В остальном же -недурственно.

прочитал часть про пиратов- заметил пару ошибок, где ты вместо "ни" употреблял "не". А в целом- так же понравилось.

Изменено 15 декабря 2010 пользователем frei

[Сакстус]

frei
В аббатстве тоже вообще-то жителей монахами зовут. А что касается батюшек, так мне кажется звери благородные, наподобие барсуков будут говорить "отец", а всякие попроще, например, кроты, а также все детишки будут говорить "батюшка".

Изменено 21 октября 2016 пользователем Сакстус

[frei]

Сакстус вобщем этот вопрос не принципиален) лови плюсик)

Изменено 15 декабря 2010 пользователем frei

[Сакстус]

frei

Благодарствую, что ещё скажешь

[Сакстус]

ГЛАВА 3

 

олокола Матиас и Мафусаил отбили четырнадцать раз, спугнув своим звоном двух галок, спорящих на крыше колокольни. Брат Ракитник, рэдволльский звонарь, который не раз на своём веку становился жертвой этих вороватых птиц, довольно усмехнулся:

- Поделом вам, плутовки пернатые, будете знать, как чужое присваивать!

Спустившись с колокольни, мышь-монах прошёл мимо монастырского кладбища, пересёк лужайку, и вошёл в главное здание аббатства. Он знал, что некоторые рэдволльцы до сих пор сидят в Пещерном Зале и слушают рассказы Грэди Шатуна с самого утра. Конечно, такие ответственные и трудолюбивые, как кротоначальник, ушли заниматься своими делами ещё после завтрака, и успели уже отобедать. Дел в аббатстве всегда хватало, особенно в это время года. Лето подходило к концу, близилась осень, и пора было подумывать о сборе урожая. Гертруда вместе со своей подругой выдрой Валлией повела диббунов (так в Рэдволле называли малышей) в лес на прогулку, так что работать никто не мешал.

В Пещерном Зале, в кресле матушки-барсучихи сидел Грэди Шатун (дело было в том, что в Рэдволле на тот момент было всего одно кресло, в которое мог бы усесться взрослый барсук). Теперь уже все поняли, почему аббат назвал его «толстой книжкой с лапами». Грэди был не простой барсук, а табура. Табуры странствовали по свету, собирая знания, которые потом передавали другим зверям. Грэди посчитал, что в монастыре его труды сохранятся, как нигде лучше.

Итак, старый табура рассказывал о своих приключениях, о разных странах, в которых побывал, о разных зверях, которых повстречал. Кроме отца Винфора, его слушали сестра Омела, оживленная лесная мышь, летописец и архиварий Рэдволла, погребщик Айзек Захохлыш (последнего интересовали исключительно рецепты заморских напитков), а также некоторые другие рэдволльцы, которые отлынивали от работы, ссылаясь на свою любознательность. А как же? Грех не послушать речей такого мудрого зверя.

Брат Ракитник по-тихому зашёл в Пещерный Зал, держа кружку сидра, взятую на кухне.

- Всё сидите, разглагольствуете. - Упрекнул звонарь собравшихся слушателей, неодобрительно качая головой.

Все собирались было на него шикнуть, но Грэди Шатун сам встал и кивнул в его сторону:

- Прав, ты, братец, засиделись мы, плесенью скоро покроемся.

- Куда вы так торопитесь? Вы же нам ещё не всё рассказали! – изумился Айзек Захохлыш. Он-то знал, что ему сегодня дежурить на кухне, да ещё с кем! С этим занудой братом Пвилом!

- Нет, дружище, - отвечал барсук, - всё, что мог, рассказал. Я оставляю аббатству свои записи и карты, они в той большой сумке. Надеюсь, они пригодятся обители. Рад был с вами пообщаться, господин Захохлыш. Кстати, ваш эль намного лучше южноземского.

Погребщик улыбнулся так, как способны улыбаться только ежи.

- Ну, мы, ежи, в чём в чём, а в эле толк знаем!

Грэди хмыкнул, повернулся к настоятелю и сказал:

- Выйдем, Винфор, на воздух, покурить мне надо. Да сказать тебе кое-что с глазу на глаз.

- Пошли, что ли в сад. Там и потише. - Ответил настоятель, когда они уже поднимались по лестнице.

В саду и вправду было тихо и спокойно. Старые друзья сели на скамейке у кустов крыжовника. С минуту они слушали песню малиновки, пока аббат не задал соответственный вопрос:

- Ну и что ты хотел сказать мне, Грэди?

- Знаешь, Винфор, - начал барсук, заметно мрачнея, - ведь не всё так хорошо, как я там сказал.

- Ты это о чём? – не понял настоятель.

Шатун глубоко вздохнул и проложил:

- Я им не сказал, чтоб не пугались. А тебе скажу. Дело в том, что той Страны Цветущих Мхов, которую мы знали, возможно скоро не будет. И в Рэдволл я не пришёл, а убежал. Скоро другие придут, кто ещё не погиб и не попал в плен.

Аббата Винфора аж передёрнуло:

- Что значит в плен? На нас что, кто-то собирается напасть?

- Напасть? Нет, не напасть, а захватить и поработить. Его величают Калгак Завоеватель, сын Рабуллы, Вождь Бурой Орды и Хозяин Южных Пределов, впрочем, уже не только пределов. Южноземье, и всё, что находится за Великой Южной Грядой – его владения. Я прибыл, как только смог, Винфор! Теперь черёд вашей страны. Собирай народ, вооружай, и пусть встают на стены аббатства. Рэдволл – это единственное место, где мы сможем дать отпор. К вам придёт посланец, скажет, мол, сдавайтесь. Если стадитесь, пойдёте в рабство. Стариков убьют сразу, тех, кто помоложе, пошлют строить дворцы и крепости для Калгака и его воинов. Это не звери, Винфор, им доставляет радость, мучить других. Никто не уходил от них живым. Дети военачальников упражняются в стрельбе из лука на связанных пленниках. Их великая сила, они почти не спят и почти не едят. Их ведёт этот Калгак, и там, где они проходят, остаётся выжженная земля да руины. А ещё в воздухе витает смрад смерти. Его ощущаешь везде, земля насквозь пропитана кровью, невинной кровью.

Грэди умолк, и посмотрел на настоятеля – тот сидел так, будто на него упала целая скала.

- Кто хоть они такие, что за звери? – спросил отец Винфор придя в себя, не узнавая собственного голоса.

- Крысы, правда бурые, здесь такие почти не встречаются. И их очень много. Но они дикари, и наши ценности им неведомы. Они убивают, потому что так надо, и понимают только силу.

Да, я понял, - отвечал настоятель, - никаких переговоров, не сдаваться, и не идти на уступки. Закрыться в Рэдволле и держаться до тех пор, пока...

Вместо него закончил барсук:

- Пока я не вернусь с подмогой из Саламандастрона, друг. Я знаю тайную тропу через горы, поэтому добирусь быстрее, чем кто-либо другой.

Изменено 6 января 2011 пользователем Сакстус

[Кот]

Интересно. Чую на горизонте армию зайцев и столкновение уровня Синих Орд или хотя бы Барсучего Носа.

Из странностей заметил "лужайку с аккуратно постриженной травой" (либо косить косой, либо собирать газонокосилку), пиво-эль переход (не синонимично и пиво не стандарт для Рэдволла) и ещё не уверен пишуться ли Табуры с маленьких букв - уточнять надо.

[Сакстус]

Кот

С лужайкой у меня косяк вышел. Этим фанфики по Рэдволлу и опасны - нельзя забывать, что пишешь не про людей. На счёт пива ты, наверное прав, ведь эль - это английское пиво. Масло масленное получается. А вот грандиозных сражений не будет. Будут штурмы, облавы, засады... Короче, затяжная, очень тяжёлая война.

[Сакстус]

ГЛАВА 4

 

огда три пирата и черно-зелёный крыс вошли под полог леса, первое, что их поразило – тишина. Старые кривые ели не пропускали через свои раскидистые ветви ни луча света. Баршону стало не по себе и он решил заговорить, что бы отогнать страх:

- Сожри меня акула! Темно, хоть глаз выколи!

Дорлас заставил его замолчать одним лишь взглядом. Затем он кивнул Мёртвой Голове, который вёл на верёвке пленника.

Хорек Мёртвая Голова, прозванный так за своё изуродованное во время пожара лицо, понял что хочет капитан. Притянув проводника как можно ближе к себе, он коснулся ножом его горла.

- Только дёрнись, каналья, живо к праотцам отправлю. - Еле слышно прошипел хорёк. – Ты нас не обдуришь.

Проверив, свободно ли вытаскивается меч, Дорлас пошёл дальше. За ним последовали и его спутники. Пираты не заметили, что по мере того, как они углубляются в лес, их пленник становится всё уверенней. Здесь дикарь чувствовал себя в своей стихии. Он давно приметил своих сородичей, которые бесшумно перебирались по вервям ни на шаг не отставая от непрошенных гостей...

Тем временем в лагере, на опушке Леса Крашенных царила полная неразбериха. Заводилой был рыжеватый горностай Жаренный, второй помощник капитана. Он давно точил на Дорласа зубы. И на то были причины. Дорлас держал при себе ласку (речь идёт о Баршоне), а, значит, такому же горностаю, как он сам, доверял меньше! И теперь, когда оба отсутствовали, он не терял время, убеждая матросов быть за него.

- Говорил я вам, парни, наш капитан уже не тот. И скажу снова. Он потерял не только хватку, но и мозги. Если бы мы тогда свернули на юго-запад, как я и говорил, то сейчас у нас была бы богатая добыча. Заплыли бы на какой-нибудь островок, отвели бы душу. Всё бы у нас было: жратва, грог, девки. Дак нет же! Зачем? Попёрлись на этот чёртов Сарамантастон, или как его там. Ребята похлеще нашего капитана пытались его брать, и косточки их теперь на солнце белеют. А теперь мы в такое дерьмо вляпались, что и вылезем едва ли.

Послышались одобрительные возгласы. Пираты были в таком настроении, что пошли бы за кем угодно, лишь бы уйти. Однако Пеплоглаз Жаренного не слушал. Несмотря на свою жестокость, этот хорёк не был честолюбив, не рвался к власти. Должности боцмана ему вполне хватало. Дорлас его устраивал, и на его место он не метил. К тому же Жаренного он вообще никогда всерьёз не воспринимал.

- А у тебя язык подвешен как надо, рыжая ты харя! – презрительно окликнул Пеплоглаз разбушевавшегося горностая. – Но вы, парни, не слушайте этого пустозвона. В котелке у него ветер, он вас уму-разуму всё равно не научит.

Жаренный особой смелостью не отличался, но сейчас большинство матросов было на его стороне, и он не боялся даже такого уважаемого члена экипажа, как Пеплоглаз, а поэтому решил отплатить той же монетой:

- Откуда раздаётся этот поганый визг? Неужто вонючка Пеплоглаз опять права качает? Ты никак заступаешься за этого голодранца?!

Наступила гробовая тишина. Никто не мог припомнить такого непочтительного обращения к боцману. Сам же Пеплоглаз, до этого момента спокойно лежавший в сторонке, вскочил и, вытащив из-за пояса боевой топорик, зарычал:

- Ты что, шельмец, забыл, кого надо боятся? Дак я тебе напомню! – тут боцман осёкся, вспомнив, что он один против двадцати, и стал искать поддержки у матросов. – Братва, нежели вы не видите, куда он метит? В капитаны захотел! Да какой из этого труса малодушного капитан?

Жаренный раскрутил свой кистень и указал им в сторону Пеплоглаза.

- У тебя было достаточно времени, что бы высказаться, хорь, - процедил горностай, - кончай его, ребята!

Матросы бросились на боцмана, но тот, с ловкостью кошки, запрыгнул на пень, и несколько раз махнул перед собой топором.

- Назад, оборванцы, коли шкура дорога! – кричал хорёк. Даже при численном превосходстве пираты не решались нанести удар. Больше Пеплоглаза, они боялись, пожалуй, только Дорласа. Сейчас же они стояли, размахивали оружием, покрывали «капитанскую шестёрку» бранью, но нападать не спешили.

Пеплоглаз наслаждался своей властью. Держа топор наготове, он продолжил прерванную речь:

- Посудите сами, парни, что вы получите с моей смерти? Кинете капитана и пойдёте за этим оболтусом?? Да, говорить он мастак, но каков на деле? Вместо того, что бы вызвать Дорласа на бой, накрутить его кишки на свой кистень и самому стать по праву вашим предводителем, он дожидается, когда капитан уйдёт, и начинает распускать всякие сплетни как бабка на базаре! Хорош вождь, не так ли? Бьюсь об заклад, что когда запахнет жаренным, ваш же Жаренный сдаст вас с потрохами! – и боцман рассмеялся над собственным каламбуром.

Пираты переглянулись. Невозмутимый Фланн, которого не особо интересовало, кто им командует, пожал плечами:

- Не знаю, может Пепел и прав. Жаренный нас на капитана травит, а сам, подлая душонка, какую ещё поискать надо.

Кое-кто начал поддакивать, но и у Жаренного осталось немало сторонников. Аджвар, такой же морской крыс, как и Фланн, лихо взмахнул абордажной саблей и крикнул:

- Ты, Фланн-болван, на любую чепуховину поведёшься. Всяк знает, что у Дорласа давно штурвал снесло. Совсем, гад, осатанел, подойти страшно!

Пеплоглаз уже жалел о сказанном, ибо понимал, что выступлением своим лишь подлил масла в огонь. Тихий речной берег огласился руганью, пираты спорили, пререкались. Разногласия переросли в потасовку, и, может быть, дело дошло бы и до поножовщины, если бы один из матросов не крикнул:

- Братцы, глядите! Лес горит!

И вправду, к востоку, над хвойным лесом поднимался чёрный столб дыма.

- Проклятие! Там же капитан, Барш, и Мёртвая Голова! – заорал Фланн, и все понеслись без всякого порядка к лесу, оставив добычу у берега.

Добежали быстро, но когда вошли в лес на миг остановились. Внутренний голос предостерегал их. Но вот, до них донеслись неясные звуки и они снова бросились вперёд сломя голову.

Раздался глухой удар и Пеплоглаз растянулся на земле. Тихонько выругавшись, хорёк оглянулся посмотреть, обо что же он споткнулся, и его передёрнуло. В траве лежал череп лисы!

Тут же норка Душегуб указал пальцем на сосновую ветвь, сгибающуюся под тяжестью двух кроличьих скелетов.

- Мы в ловушке! – протянул матрос.

Лес мгновенно ожил. Жуткие крики разносились прямо над головами пиратов.

- Рвём когти, братва! Это родня того размалёванного! – зарычал Жаренный, поворачивая назад.

- Все за мной! Спасаем шкуры! – вторил ему Пеплоглаз, вставая и выбегая вперёд.

Матросы же разделились на два отряда. Один последовал за боцманом, другой за вторым помощником. А маленькие чёрно-зелёные крысы, перепрыгивая с ветки на ветку, гнались за ними, пуская им в спины заострённые палки, и оглашая ужасный лес дикими воплями.

Изменено 8 января 2011 пользователем Сакстус

[Покров]

Оххохо!!! Пишешь очень хорошо, стиль приятный и читать весьма интересно. Есть и в правду ошибки в пунктуации, но я тебе потом покажу, если попросишь.

[Сакстус]

Покров

Рад, что понравилось. Ошибочки? Показывай.

[Фортуната]

Замечательно! Вес лучше и лучше!

[Сакстус]

Фортуната

Спасибо, следующюю главу вылолжу на следующей неделе.

[Покров]

Сакстус

Ждём!

[Сакстус]

ГЛАВА 5

 

рошедший день для старого аббата Винфора оказался не из лёгких. Барсук-табура Грэди Шатун ушёл с первыми лучами солнца, как и обещал. Уйдя, он оставил своему другу не только сумку с записями, но и ответственность за то, что бы донести до остальных рэдволльцев страшные известия.

Оратором аббат Винфор никогда не был, поскольку решаемые им проблемы ограничивались, как правило, сбором урожая или организацией праздника. Поэтому пришлось говорить как есть. Конечно, старый настоятель не стал говорить о том, как там учатся из луков стрелять, хотя его рассказ большого впечатления на рэдволльцев не произвёл. Наверное, потому, что они не до конца осознали, что всё так серьёзно. Да Винфор и сам-то не особо верил. Надо же, всю жизнь всё было хорошо, а тут на те! Кражи, конечно, случались. Один раз даже нескольких жителей аббатства похитили. Но чтоб война – об этом в этих краях давно не слышали.

У старого настоятеля опускались лапы и ему хотелось плакать, когда он представлял, как Рэдволл будет воевать с приближающимися захватчиками. Мало того, что в аббатстве не было не одного воина, да ещё и жители настолько изнежились мирной размеренной жизнью, что зачастую вели себя как дети.

После своего утреннего заявления аббат Винфор собрал, так называемый, Совет Старших, в который входили самые почтенные обитатели аббатства. На тот момент в нём состояли, собственно, сам настоятель, кротоначальник Растороп, матушка Гертруда, сестра Омела, брат Карстэн, Рой Жёлудь, и крот-погребщик Уоррен со своей супругой Холли, родители кротоначальника.

Все выше перечисленные собрались после завтрака в келье аббата, что бы обсудить сложившееся положение.

Первым высказал своё недоумение брат Карстэн:

- Не могу поверить, Рэдволл ждёт война! Самая настоящая война! Что нам предпринять? Куда подевался этот таруба, или как его там?

- Тише, тише, брат, - начал успокаивать его настоятель, - табура Грэди Шатун отправился в барсучью гору за подмогой. Зайцы выручат нас, тем более, кто сказал, что враги прибудут с минуты на минуту? У нас пока нет точных сведений о том, где они и сколько их. Рано ещё себе могилы копать.

Матушка Гертруда покачала своей большой полосатой головой.

- Но ведь это не значит, что надо сидеть, сложа лапы, – сказала барсучиха - жители Леса должны как можно скорее укрыться в аббатстве. Лучше раньше, чем позже.

- Это я могу взять на себя. – Заявил Рой Жёлудь – Я наш лес как свои пять пальцев знаю, быстро управлюсь.

Аббат встал со своего места.

- Вот и хорошо! – сказал он. – Когда ты отправишься, Рой?

- Да хоть сейчас, батюшка...

- Ну вот и отлично. Тогда поспеши. Рэдволл – единственная в округе крепость. И если мы не собираемся сдаваться без боя, то должны все укрыться тут. Да присмотри кого-нибудь, кто ратное дело знает...

- Да уж, хурр-хурр – подтвердил Уоррен - Знаете ли, ср-ражаться - не кар-ртошку копать.

Господин Жёлудь кивнул и вышел из кельи. Аббат Винфор повернулся к остальным.

- Кстати, о картошке, - снова начал настоятель, - если нам грозит осада, надо подумать о провианте. К тому же, в аббатство скоро потянутся беженцы с юга и жители ближайших окрестностей. Придётся сократить рацион, а проще говоря, пояски затянуть, да покрепче.

- Да без пр-роблем, батюшка-настоятель, - сказал Растороп, - если надо голодать, значит будем голодать. Хурр-хурр, вы же меня знаете – я за Р-рэдволл гр-ремучке пасть пор-рву, ежели дотянусь.

Старик-аббат не смог сдержать улыбки:

-Знаю я, Растороп, ты не подведёшь. Рад, что вы все отнеслись к этому серьёзно, но что с другими? Хм-м... Ладно. Итак, что пока от вас требуется. Во-первых, Холли и Уоррен, мне нужна полная опись продуктов. Гертруда, поговори с Валлией, пусть разыщет своего братца, его помощь нам очень понадобиться. Сестра Омела, поройся в летописях, может удаться найти что-нибудь об этих бурокрысах.

- Это я вам и так могу сообщить. – заверила мышь, протирая свои кругленькие очки – Никогда в Рэдволле о таком не слыхивали. Были серые, были чёрные, морские, но чтоб бурые – это вряд ли. Хотя во времена аббата Даукуса на Рэдволл напали, а точнее попытались напасть какие-то бурокрысы во главе с настоящим великаном Грунтаном Курдли. Но они-то были простыми разбойниками, а не захватчиками. Не думаю, что между ними есть какая-то связь. Разве что шкура одного цвета...

- Но всё равно спасибо, – сказал аббат Винфор. – Я, кажется, тоже знаю эту историю. Рэдволльцы и бурокрысы даже не сошлись в битве. Сам Грунтан сгинул где-то в лесу, а его бандиты разбежались. Но, к тому же, у Рэдволла тогда был огромный барсук, и свой воитель, причём ёж! Звали его Орквил, фамилию не помню.

- Вот именно! – заявил брат Карстэн – А сейчас у нас никого. Какие барсуки, землеройки-то пропали! Их в этих краях уж год, как не видели.

Аббат хмуро взглянул на лекаря:

- Мы это знаем. Итак, все наши надежды заключаются в трёх словах: «зайцы нас выручат», дак ты ещё и эти надежды рушишь!

- Простите, отец настоятель, но если мы не хотим отдавать Рэдволл врагам и обрекать себя на погибель, то мы должны приступать к делу, и незамедлительно.

- Дак приступай, – сказала Гертруда, осуждающе глядя на монаха. – Делом уже все занялись. Один ты стоишь, как вкопанный. Всё, что мы можем, это спрятать всех в аббатстве, запастись припасами и собрать ополчение. Если у тебя есть ещё какие-то идеи, то говори, а не обвиняй других!

Брат Карстэн понял, что не прав, но бездельником выглядеть не хотел, а поэтому сказал:

- Думаете, я не знаю, чем заняться? Пойду прямо сейчас в лес, и наберу всего необходимого, для лечения. Об этом кто-нибудь подумал? На войне всегда есть раненые, а я хоть и не полевой врач, но сделаю всё, что в моих силах.

- Это хорошо, - подытожил настоятель, - пусть все займутся своим делом, и не ссорьтесь, пожалуйста. Растороп, дружище, проверь-ка со своими ребятами стены и ворота, а то вдруг там всё по швам трещит.

- Хурр-хурр, всё сделаем, батюшка-настоятель!

-Ладно, друзья, можете быть свободны.

Когда все уходили, аббат окликнул Уоррена и Холли, с которыми он был знаком с детства.

Дверь закрылась, и в келье осталось только три зверя.

- Простите, что задерживаю, мне просто больше некому рассказать, – сказал отец Винфор.

- Хурр-хурр, ничего, батюшка. – Успокоила его Холли, очень воспитанная и добрая кротиха.

- Дело в том, - продолжал настоятель, - что я уже давно ожидал этого события, правда не думал, что всё будет так мрачно. То-то мне всякая чертовщина снится в последнее время.

- А что именно? – спросил Уоррен.

- Ну вот сегодня, например, приснилось. Стою я у окна. Ночь ещё, а снаружи светло, но свет этот не радует. Он исходит от пожара, а горит наше аббатство. Всюду слышны женские крики и детский плач. По Рэдволлу гоняются какие-то дикие тени, но что именно это за звери, не разобрать. Тут я вижу, как несколько этих существ выносят на лужайку наш гобелен, и рвут его на куски, а затем топчут лапами... Ужас... ужас... Всюду смерть, мучения... Что это? Ведь это крах нашего Рэдволла! Неужели так и будет?

Изменено 4 февраля 2011 пользователем Сакстус

[Тамелло де Формелло]

Не плохо. А в чём смысл?

[Кот]

Сакстус

Хм... Полагаю ты столкнулся с проблемой нулевого уровня, то бишь со статикой.

Это когда наглую лесть уже не пишут, а серьёзная критика ещё не возникает - период стабильной повествовательной нормы без особых проишествий, спорных действий, резких сюжетных поворотов и кульминаций.

Судя по просмотрам сюда ещё как заглядывают, однако видя что "в фанфике всё спокойно", занимают выжидательную позицию и приберегают свои хвалебные/ругательные комментарии до особого момента, хода, персонажа.

Любовная линия, крот-колдун, мегашутка диббунов, противоестественный закидон и/или стихотворное явление Мартина Воителя - вот это события класса не проходите мимо.

Изменено 7 февраля 2011 пользователем Кот

[Фортуната]

Нет, нет, почему же... Хороший фанф. Продолжай, развивай! )))))))

[Сакстус]

Тамелло де Формелло

Смысл будет, когда фанф допишу.

Кот

Любовная линия, крот-колдун, мегашутка диббунов, противоестественный закидон и/или стихотворное явление Мартина Воителя - вот это события класса не проходите мимо.

Спасибо, постараюсь учесть.

Фортуната

Спасибо. Я, пожалуй, удалю тот пост.

[Кот]

Сакстус

Да, забыл напомнить: любое важное дело/сюжетная линия становяться шире и глубже если их растягивать на большее количество глав, наращивая интенсивность от мимолётного проявления до самой кульминации и соответственно полного развития явления и раскрытия всех карт.

Иными словами любой процесс хорошо затянуть максимально долго и проявлять его не явно, наращивая новые подробности.

К примеру тот же барсук, не смотря на то что он торопился, мог погостить дольше, и если не по времени, то по подробностям - иной раз двадцать минут на ужин, полчаса гуляния перед сном и два часа рассказа у камина, стоят больше интерес/строк чем дневное путешествие (для сравнения: прибытие Хвата и Снопа в "Жемчуге Лутры" и путешествие к морю в "Колоколе Джозефа").

[Сакстус]

Кот

В этом что-то есть, попробую. Честно говоря, "Колокол Джозефа" мне кажется каким-то недописанным, а точнее, написанным на скорую руку.

[Сакстус]

ГЛАВА 6

 

Глава 6.

 

 

х-ха! Ух-ха-ха!

Не сплясать ли трепака?

Раз дорожка так мила,

А на сердце праздник!

Ух-ха! Ух-ха-ха!

Буду я плясать с утра,

Ведь плясун я хоть куда,

То ещё проказник!

Шедший по старой северной дороге путник высоко подпрыгнул и повторил очередной припев, сочиняемой на ходу песни. Этот весёлый путешественник был крепким горным зайцем, по-простому – беляком. Звали его Треем, а фамилия у него была самая, что ни наесть, заячья – Кочерыжка. И вот, этот Трей Кочерыжка, одетый в потрёпанный, но очень нарядный зелёный комзольчик, шаркнул здоровенной задней лапой, хлопнул ушами, и запел новую песенку:

- Тру-ля-ля! Тру-ля-ля!

Нет в мешочке трюфеля!

А я трюфели люблю,

Пойду ёжика убью!

Тут заяц осёкся, понимая, что сморозил что-то не-то. И в этот миг раздался молодой звучный голос:

- Хорошо, косой, горланишь! Может и нам споёшь?

Из-за придорожных кустов вышел молодой паренёк-ласка. Он так же был очень нарядно одет и выглядел весьма опрятно. Не смотря на довольно юный возраст, паренёк был вооружён – на узорчатом ремне висел короткий меч.

Трей Кочерыжка смерил наглеца презрительным взглядом, в котором была и тревога. От кого - от кого, а от этих ласок да горностаев, горячих голов, можно было ожидать только неприятности! Хотя, что может какая-то ласка против зайца? Да и молодой он к тому же...

- Ей-ей, аты, сосунок, за словом в карман не полезешь! – отвечал заяц. – Учти на будущее - твой острый язык может дорого тебе обойтись. Не все такие добрые, как я, во.

- Ты не в том положении, что дерзить, ушастый! – раздался со спины противный басовитый голос.

Кочерыжка резко развернулся - сзади, на дороге, стоял жирный неряшливый хорь, перекидывавший из лапы в лапу устрашающего вида дубину.

- Выворачивай карманы, быдло лопоухое, грабить будем! – просипел откуда-то сбоку ещё более неприятный голос, и на дорогу вылез невероятно тощий горностай с жутким рубцом на лбу, а следом за ним ещё одна ласка – с необычной, крапчатой окраской меха. У первого были два кривых ножа, у второго пернач.

Трей Кочерыжка, поняв, что он попал в лапы грабителей, постарался не выдать своего волнения. Встав в боевую стойку, он вызывающе крикнул:

- Чего же вы ждёте? В моём узелке, ясен пень, добра не много, но таким заморышам, как вы, вполне будет достаточно!

Хорёк бросился в атаку, занеся дубину высоко над головой, но заяц подпрыгнул так высоко, что она угодила в пустоту. Разбойник качнулся вслед промаху, и в ту же секунду «ушастый» основательно огрел его по шее, что тот свалился, как подкошенный.

Трей хотел, было, вывести из боя и паренька-заводилу, но тот оказался куда проворней своего тучного друга. Ловко увернувшись от удара страшной заячьей лапы, он отскочил в сторону, выхватил меч и закричал:

- Хватай его, что встали?!

Пятнистый поначалу сдрейфил, а вот горностай пошёл в наступление. Он лихо вертел перед собой своими ножами, не давая зайцу подойти близко. Молодой главарь бегал вокруг, размахивая мечом, но сам бросаться в бой не спешил. Трей Кочерыжка на миг пришёл в замешательство, и дал похрабревшему пятнистому прицелится и бросить пернач. Оружие достигло цели, пусть и ударило рукояткой, а не железными пластинами. Полу оглушённый заяц покачнулся и упал. Тут же трое разбойников налетели на него.

Трей, находясь в лежащем положении, пытался отбиться от наседающих грабителей своими мощными задними лапами, и это у него неплохо получалось, пока не очнулся толстяк-хорёк. Разобравшись, что к чему, тот бросился к зайцу, и придавил горло дубиной, которую держал, как скалку, угрожая задушить жертву.

- Держу, держу! – орал запыхавшийся хорёк.

Понимая, что проиграл, Трей Кочерыжка прекратил сопротивление. Тут же горностай и пятнистая ласка стали связывать ему передние лапы. Парнишка же, которого звали Драйден, спрятал меч обратно в ножны и сказал:

- Ну что, допрыгался, зайчик-побегайчик? Задние лапы тоже свяжите, парни, волоком потащим, не то он нас до смерти запинает.

- Да на кой он нам нужен, Драй? – спросил толстый хорь.

- Любезный Бухтеря, - начал растолковывать Драйден, - видишь ли, заяц в этих краях гость не частый. Это тебе не белка и не мышь. К тому же он с севера, возможно, Корлагор его знает. Отведём его к атаману, хуже-то не будет.

Бухтеря не стал спорить. Ему не было дела до того кто этот заяц. Он знал, что заяц это тяжёл и нести его до самого лагеря будет не просто, но главным был Драйден – его лучший друг, которого он знал с пелёнок, и которого считал самым умным и справедливым, а поэтому никогда не прекословил.

И вот, вся эта разношёрстая компания отправилась через лес, волоча за собой бедолагу-зайца. Но тот покоя им не дал.

- Эй, полегче, ты, неудачная пародия на хорька! – орал он на Бухтерю. - Все вы шаныги паршивые! Ошибки природы! Жалкие недоразумения! Если бы один на один, я бы всыпал бы каждому из вас по первое число, во-во!

- Если б да кабы, на носу росли грибы! - отвечал Драйден. - Не выпендривайся, длинный, не то передумаем, пырнём ножом, да и швырнём подыхать тебя в канаву. Так, Меченный?

Трей Кочерыжка опять хотел что-то возразить, но тут встретил обезображенную морду горностая Меченного и замолчал.

- Так, так, начальник, - приговаривал горностай, поигрывая ножами, - Лежи, не дёргайся, ушастый. Ты атамана нашего не знаешь. Наплачешься ещё, что мы тебя в живых оставили. Соплями и кровью изойдешь.

Изменено 20 апреля 2011 пользователем Сакстус

[Мартин]

Отзывы хорошие, повеселили

[Сакстус]

Мартин
Ну, спасибо что ли

Изменено 21 октября 2016 пользователем Сакстус

[Сакстус]

ГЛАВА 7

 

алеко к западу от того места, где Трей Кочерыжка попал в засаду, продолжал гореть старый хвойный лес. Тот самый лес, в котором жило воинственное племя крашеных. Что же произошло?

Накануне вечером, Пеплоглаз со своей частью матросов долго плутали среди деревьев, и многие из них уже угодили в лапы этим страшным мясоедам. Но вскоре, между кривыми елями показался просвет – лес начал редеть.

- Ходу, парни. Мы почти выбрались. – Подбодрил своих зверей боцман, приостановившись. Тут он с немалым изумлением обнаружил, что подбадривать особо некого. Кроме него, в живых остались только рулевой Фланн, ещё два крыса и норка.

И вот, этот жалкий остаток команды высыпал на опушку и плюхнулся на траву.

- Держите меня семеро! Откуда взялись эти черти древесные?! – посетовал Фланн, протирая слезящиеся от дыма глаза.

- Меня больше интересует, кто лес поджог? – ответил ему вопросом Пеплоглаз.

Один из матросов, норка, откашлялся и шмыгнул носом.

- Итак нас полтора землекопа было, теперь и вовсе почти не осталось. - С горечью заключил он. – Что дальше-то, Пепел?

Все посмотрели на Пеплоглаза. Теперь, когда не было ни капитана, ни его помощников, он по праву, как боцман, мог стать предводителем. Да и не будь он боцманом, кто же осмелится с ним поспорить?

Хорёк продолжал сидеть неподвижно и было видно, что он думает. Наконец он встал, смахнул с туники и жилетки хвою, и сказал:

- Идём на восток, как капитан говорил. Там дальше леса, жратвы вдоволь, так что не пропадём. И зверьё там нормальное живёт, не как тут. Ну, знаете, мышки, белки, полёвки всякие... Дойдём до старого тракта, и потопаем по нему на юг, через Мшистую. Местечко найдём поуютней, и зазимуем. Зима, я слыхал, в этих краях лютая. А вот придёт весна, тогда и погуляем.

- Хорошо разговариваешь, - ухмыльнулся Фланн, - да вот откуда ты всё знаешь, бывал что ль здесь раньше?

- Бывать не бывал, но слышал много. Это ж Цветущие Мхи! Дело ясное, как горизонт в штиль. Капитан Дорлас не первый и не последний, кто об эту чёртову страну зубы обломал. Какая-то неведомая сила стережёт эти земли, будь они трижды прокляты. Да вот только осознаёшь это только тогда, когда мордой в грязь ударишь.

Крыс матрос недоверчиво покосился на боцмана:

- Дорлас в ящик сыграл?! Да ни в жизнь! Да он акуле в пасть заглядывал! Я скорее поверю, что деревья в лесу говорить умеют.

- Можешь верить во что хочешь, да только капитана так и так с нами нету. А значит будешь слушаться меня, не то шкуру спущу, уяснил, красноносый? – Пригрозил Пеплоглаз, взявшись за топор. Пираты поняли – к боцману вернулось его привычное настроение, и теперь лучше не распускать язык.

Другой же группе матросов повезло куда меньше. Напуганные огнём, крашеные, в большинстве своём, бросились в их сторону. В итоге, из горящего леса смогли выйти только три пирата: горностай Жаренный, крыс Аджвар и норка Душегуб. Выбежав на опушку со стороны, откуда вошли, они понеслись дальше, пока не добежали до тихого бережка Северной Вилки. Опустившись на четвереньки, измождённые звери принялись жадно лакать прохладную воду.

- Всё пропало! – запричитал Аджвар. – Тот кретин, что полюшку устроил, этих чумазых из дому выкурил, а мы теперь огребли!

Жаренный закрыл ему лапой рот и прохрипел:

- Да замолкни, ты! Я ни черта не слышу!

Пираты прислушались - со стороны леса уже доносились неясные крики, означающее, что крашенные на подходе.

- Огребём ещё больше, если не свалим отсюда по быстрому. – резонно заметил Душегуб. Он пристально посмотрел на противоположный берег, а затем оценивающе поглядел на своих товарищей. – Мне-то что – я в воде, можно сказать, родился, а вы как? Переплывёте?

Аджвар потрогал лапой воду, проверяя не слишком ли она холодная, и сказал:

- Ну, я, как никак, морская всё-таки крыса, переплыву, да и Жар у нас парень бывалый.

Жаренный усмехнулся и вытащил кистень.

- Да, многих я прихлопнул этой штуковиной, - с неподдельной печалью заверил горностай, - но сейчас она меня просто утопит. – С этими словами он метнул оружие в прибрежные кусты.

Три пирата вошли в воду по пояс и поплыли. Сначала не торопясь, сберегая силы, но потом, когда за спиной раздались те дикие вопли, скорость пришлось увеличить. Беглецы опасались попасть под обстрел. Но вдруг всё как-то стихло. Аджвар оглянулся посмотреть, не вошли ли крашеные в воду. За своё любопытство он поплатился жизнью. Не повезло ему тем, что остановился он как раз на границе досягаемости вражеских деревянных копий. Его приятели обернулись на крик и увидели крысиное тело, пронзённое двумя снарядами, вокруг которого по воде расползалась красноватое пятно, а крашеные тем временем действительно зашли в воду и снова начали метать свои копья. Душегуб и Жаренный в ужасе загребли что было сил. Причём первый едва не лишился головы. От смертельного броска его спас тюрбан. Ещё два копья ударили на волосок от спины Жаренного.

С горем пополам, пираты всё же добрались до спасительного берега. Отдышавшись, они с негодованием увидели, как крашеные упрямо ныряют в реку, учась плавать прямо на ходу. Двое из них вытащили на сушу несчастного Аджвара, а остальные пустились вдогон за уцелевшими корсарами.

- Вот канальи! Упрямы, как кроты. – Прорычал Душегуб. – Но ничего, мы ещё повоюем. Выберусь из этой передряги, морем клянусь, заплатят эти гнусы мне и за Аджвара, и за остальных. Смотри, приятель, их огород вонючий к утру выгорит, а без леса, зуб даю, они не такие крутые.

Жаренный не был таким эмоциональным, и уже обдумывал дальнейшие действия.

- Хорошо твои канальи плавают, – подмигнул он норке, - так что ещё неизвестно, кто кому заплатит. Бежать сможешь?

- Смогу. – Безразлично бросил Душегуб.

- Тогда нам лучше поспешить.

И пираты, сбросив с себя всё, что могло бы обременить их во время бега, пустились наутёк.

Изменено 6 марта 2011 пользователем Сакстус

[Покров]

Не плохо. А в чём смысл?

в цитатник, твою дивизию! пишет: "Не плохо", а потом спрашивает, в чём смысл! вот люди! XDDD