Худышка Мэгги

[Фортуната]

Пролог

Ручей на дне глубокого оврага почти пересох, и комарье надсадно звенит скрипичным хором над стеблями чуть жухлого прошлогоднего рогоза, пожелтевшего от пыльцы, что припудрила его в преддверии вступающего в свои права лета.

Картина робкой болотной идиллии почти радовала глаз, при свете полуденного солнца. Но сейчас солнце уже закатилось за горизонт. И Надменный Диг знает, что больше его не увидит.

Надменный Диггори Вискерсон в свою последнюю ночь уже вовсе не выглядит надменным: мех, недавно поседевший, пестрит проплешинами, ухо порвано, дорогой камзол изорван в клочья. Эти самые клочья радостно подхватывают коварные вербовые прутья, успевая при этом пару раз хлестнуть калана по лицу.

Ему так отчаянно хочется отыграть у Сезонов свою жизнь, однако долгая мучительная агония, длинною в десять миль - почти в десять, в девять с половиной, если быть точнее - похоже, лишь забавляет их!

Чвакающая зловонная жижа под трясущимися лапами. Наверх. Другого пути нет. Диг превосходный пловец, но одно дело - морская вода, другое - горчащая густая трясина проклятого континента.

 Ох, как же он ненавидит этот континент! Ненавидит твердую землю, в которую его теперь норовит зарыть каждый желающий, ненавидит назойливых кровопийц-насекомых и  режущую гортань вонь поднимающегося разнотравья. Чаячий Городок он терпел лишь потому, что он был в полушаге от благословенного Западного моря, принимающего калана в свои объятия на правах старинного друга... А теперь и море осталось позади, и соль уже дня два как прекратила витать в воздухе, который Диг сейчас шумно втягивает, поднимаясь из оврага.

Пыльная дорога. Дождя не было с прошлой недели. Из Леса Цветущих Мхов потягивает холодком, и несколько безумных секунд Диг почти даже верит, что оторвался от преследователей.

-Добрый сир, - раздается звонкий мальчишечий голос. Так звонко пела порой тетива арбалетов Бурого Дозора, ходившего много сезонов под началом Дига. И тем не менее, от этого звука калан подскакивает почти на фут: может, просто от неожиданности, а может потому, что рана в ухе была оставлена бывшими его солдатами...

Спешно собрав ошметки былого куража, он оборачивается на жилистого бельчонка-оборвыша - хотя в сравнении с самим Дигом выглядит пострел вполне опрятно - и спрашивает почти строго:

-Чего тебе?

-Подайте медяк ради всех Сезонов! - канючит бельчонок, и сердце калана подпрыгивает к кадыку, заставив закашляться. Медяк у нищего... Как бы не так! Эти пять слов он слышал сотни раз в Чаячьем Городке, сезонов шестнадцать назад, а этот год они звучали чаще прежнего, в каждом коварном углу, в каждой сумеречной тени, из самых лживых уст.

Это не мольба.

Это приговор.

Они нашли меня!

Из глотки Дига вырывается какой-то невнятный хрип, и он из последних сил пускается прочь, не смея обернуться на бельчонка. Он бежит пятьдесят, сто, двести ярдов, но в те редкие секунды, что осмеливается поднять взгляд, не находит в поле зрения ничего кроме дороги, оврага и деревьев.

Однако препятствие возникает из неоткуда меньше, чем через минуту: не глядя, он с размаху впечатывается в него мордой и тотчас же падает на костлявые лопатки.

Наверное, он сломал зуб, ударившись о круглый металлический щит, и, судя по стекающей по подбородку струйке, разбил губу. Так или иначе, но вытереть кровь Диг не осмеливается: лапы словно вдруг отнимаются, когда он встречается взглядом со своим палачом.

Он на голову выше Дига и раза в два шире. Дорогие шаровары и кожаные сапоги странно контрастируют с помятым щитом, прикрепленным широкими ремнями к брюху. Тьма частично скрадывает змеящиеся по всей его шкуре полосы шрамов, но это несомненно он: культя правой руки, закрытая тяжелой железной булавой... и железный же клюв, намертво прикрученный к круглой башке, на которой и вовсе живого места не осталось. Кроме, быть может, левого глаза, полнящегося особой, присущей утконосу, злобы.

Утконосы, как говорил старый Аттикус Алуко, скорее звери, нежели птицы, вспоминает некстати Диг. Они вроде и носят клюв, но в остальном практически бобры. В самом деле, хвост Мизера в точности бобриный - можно легко провести аналогии со стоящей рядышком с ним монахиней.

Приятной полноты и удивительной опрятности, она производит впечатление существа потустороннего (в самом деле, ее одеяние почти безупречно чистое, а дыхание ровное, словно она не преследовала Дига столько миль, а материализовалась здесь, на месте, из собственного двуличия и прагматизма), хотя во внешности ее нет ровным счетом ничего экзотичного. Тем не менее, при виде нее калан окончательно теряет голову от страха...

-С-с-сестра Д-дуплисити, - бормочет он. Язык не слушается. Губа опухла. Сердце оставило горло в покое и забивается теперь куда-то в пятки. - Я... я н-не хотел, я и не думал мешать вам! Если бы вы т-только поверили... если бы дали уйти, начать другую жизнь... Во имя всех Сезонов и Матери-Природы, я... Во имя всех Сезонов...

-Пути Сезонов неисповедимы, - вздыхает бобриха-монахиня, и в ее словах звучит почти сочувствие. Она достает из рукава красной с белым рясы четки и начинает рассеянно их перебирать. Взгляд калана мечется, перескакивая с четок на крест и обратно.

-С-сестра!

Ррраз!

Удар булавы разбивает челюсть надвое и тотчас лишает калана возможности говорить.

-Вы знакомы с Мизером, сир Диггори?

"Да, проклятая ведьма."

-Вы знаете, что его расстроило?

"Его ничего не расстроило. Тупой бугай сам не думает, а просто делает за тебя всю грязную работу!"

Последние слова вдруг вырываются из глотки с кашлем и кровавой слюной, язык едва поворачивается. Но похоже монахиня поняла.

-Отнюдь, сир Диггори. Он думает, что судьбу определяют не Сезоны а нрав.  Ваш нрав менялся не в лучшую сторону, а уже это претит Сезонам. К величайшему моему сожалению, вы не сумеете себя спасти... Мне жаль.

Янтарный с полопавшимися капиллярами глаз впивается в тело Дига чуть раньше, чем когтистая левая лапа. Утконос издает какой-то странный звук - рык? урчание? - резонирующий, как если бы он говорил в проржавевшее ведро. Хотя едва ли это изувеченное нечто может разговаривать. Впрочем, как и сам Диг.

Под тяжелыми ударами исчезают канава, дорога, лес, палачи, воспоминания. Остается лишь крохотный крестик на толстой бобриной шее и строчки, заученные когда-то еще в школе, не Надменным еще Диггори Вискерсоном, но Сопливым Усачем Дигом, не успевшим еще насолить ни жителям Чаячьего Городка, ни сестре Дуплисити, ни ее жуткому вассалу.

По правую лапу Весна согревает травинкой, проталиной...

Диг чувствует, как жизнь покидает измученное тело с каждым ударом. Каждый удар напоминает набат... Он един как для консервативных служителей Природы, так и для новообъявившихся нинианцев.

...По левую - Осень дожди проливает по рыжим подпалинам...

Диг мало верит в Силы Природы, однако, воспоминания о приходской школе оказались почти приятными в последнюю минуту.

...А до сыта кормит нас Летом Природа своими плодами пестра...

Тоска навалилась на калана с последним видением, прежде чем душа простилась с телом: улыбка толстой бобрихи-монахини. Даже сейчас она не дала ему уйти спокойно, отравив этот миг улыбкой - теплой, сочувственной и вдруг неожиданно злорадной. Злорадство вкупе с инфернальной хитростью просочилось на миг сквозь поры блаженного лика, явив калану истинное лицо сестры Дуплисити.

...А хладный наш разум Зима согревает, историй пора.

 

Историй пора.

Изменено 23 июня 2016 пользователем Фортуната

[Greedy]

В целом, положительно, продолжение ожидается. Стиль хорош, в меру живописен и передаёт настроение сцен вполне себе на уровне. Взгляд за речь не цепляется, что тоже неплохой знак - окромя, конечно, некоторых пунктов, о них пониже.

 

А пока о наполнении. Предположим, о твоём хэдканоне я не знаю вообще ничего, так что мне дал пролог? Он познакомил меня с тремя героями на личном уровне, а также дал общий настрой для фанфика жанра "дарк". Он неплохо справляется, пусть погружать читателя сразу в экшн, да и потом вдруг переводить это в истории, кажется мне несколько рискованным, экспериментальным шагом. Ну да ладно.

 

Теперь отдельные пункты. Здесь возможны придирки, но отзыв был бы неполным, если бы удержал я их при себе.

 

Ручей на дне глубокого оврага почти пересох, и комарье надсадно звенит скрипичным хором над стеблями чуть жухлого прошлогоднего рогоза, пожелтевшего от пыльцы, что припудрила его в преддверии вступающего в свои права лета.

Самое первое предложение и такое громоздкое. Да, я понимаю, диспозицию надо расписать, но, может, стоило разбить предложение на два?

 

 

Спешно собрав ошметки былого куража, он оборачивается на жилистого бельчонка-оборвыша (хотя в сравнении с самим Дигом выглядит пострел вполне опрятно) и спрашивает почти строго:

Вставные конструкции лучше писать с тире в литературной речи. Со скобками тоже правильно, но они создают лишний официоз. Одни конструкции у тебя с тире, так почему бы - я подумал - не распространить их на весь текст?

 

 

Фанфик пестрит отсылками к полусотне других ненаписанных мною фанфиков. Если появятся вопросы по местам/героям/т.д. - спрашивайте.

Самое главное - это наличие в самом тексте всей необходимой информации для построения сюжета, образов персонажей и мира у читателя, дабы не оказалось какого-либо недопонимания. На уровне отсылок подробная информация, конечно, не особо обязательна.

 

 

Подайте медяк ради всех Сезонов!

Откуда в СЦМ денежки? Если это раскроется в фанфике - мало ли, может, эта бобриха специально введёт валюту для морального разложения жителей страны? - то отвечать не надо. И опять же, действо происходит задолго до Рэдволла, так почему же денежная система исчезла?

 

 

Приятной полноты и удивительной опрятности, она производит впечатление существа потустороннего (в самом деле, ее одеяние почти безупречно чистое, а дыхание ровное, словно она не преследовала Дига столько миль, а материализовалась здесь, на месте, из собственного двуличия и прагматизма), хотя во внешности ее нет ровным счетом ничего экзотичного.

Действительно, как же так, будто из неоткуда. Либо она оседлала бедного Мизера, либо она ждала его в определённом месте - вот только, чтобы угадать такое точное место встречи в огромном лесу, нужно обладать даром предвидения, не меньше. В общем, как так получилось?

Изменено 22 июня 2016 пользователем Greedy

[Александр]

[Мордукан]

 

. Чаячий Городок

 

Надеюсь,    читатель узнает,     что это за городок.

 

Так звонко пела порой тетива арбалетов Бурого Дозора, ходившего много сезонов под началом Дига. И тем не менее, от этого звука калан подскакивает почти на фут: может, просто от неожиданности, а может потому, что рана в ухе была оставлена бывшими его солдатами...

 

Или это обыкновенные разбойники с очень пафосным названием,     или наёмники,    или же действительно солдаты....

В первом и втором случае вероятность быть подстреленным собственными "солдатами"   весьма высокая,     а вот в третьем... 

Буду надеяться,    что автор раскроет подробнее тему этого Дозора.

                                                                                                                                          

А если в целом,    то пролог слишком туманный,    вызывает кучу вопросов,    у которых слишком мало ответов.

Чем этот Диги насолил жителям того города?

Был ли тот оборванец шпионом монахини,     или это всего лишь приступ мании преследования?

Ружьё висит на стене - авось и выстрелит...

[Фортуната]

Всем спасибо!))))))))))))))))))))

 

 

Фортуната сказал(а) 21 Июн 2016 - 22:38: Ручей на дне глубокого оврага почти пересох, и комарье надсадно звенит скрипичным хором над стеблями чуть жухлого прошлогоднего рогоза, пожелтевшего от пыльцы, что припудрила его в преддверии вступающего в свои права лета. Самое первое предложение и такое громоздкое. Да, я понимаю, диспозицию надо расписать, но, может, стоило разбить предложение на два?

Почти вся диспозиция у меня - как в фанфиках, так и в ролевой - вечно растекается. ИМХО, предложение все равно линейное, т.ч. остро в разбивке не нуждается.

 

 

Вставные конструкции лучше писать с тире в литературной речи. Со скобками тоже правильно, но они создают лишний официоз. Одни конструкции у тебя с тире, так почему бы - я подумал - не распространить их на весь текст?

Ок, поправлю. Просто боялась переборщить с тире - оно у меня и так в последнее время слишком часто пестрит - посему так и вышло.

 

 

Откуда в СЦМ денежки? Если это раскроется в фанфике - мало ли, может, эта бобриха специально введёт валюту для морального разложения жителей страны? - то отвечать не надо. И опять же, действо происходит задолго до Рэдволла, так почему же денежная система исчезла?

По хэдканону СЦМ застала две цивилизации: авторскую каноничную и некий полуабсурдный легендариум, когда мох реально цвел. Во второй (по хронологии - первой) эпохе фигурирует больше магии, существ и технических новаторств, хотя досконально не известно, что из этого всего было на самом деле, а что додумано бардами-сказочниками.

Так или иначе, в СЦМ-I была валюта (золотые, серебряные, медные монеты - система по типу действующей ролевой РР), ну или так считают историки. И исчезла она вместе с первой цивилизацией.

 

 

Самое главное - это наличие в самом тексте всей необходимой информации для построения сюжета, образов персонажей и мира у читателя, дабы не оказалось какого-либо недопонимания. На уровне отсылок подробная информация, конечно, не особо обязательна.

 

Фортуната сказал(а) 21 Июн 2016 - 22:38: Приятной полноты и удивительной опрятности, она производит впечатление существа потустороннего (в самом деле, ее одеяние почти безупречно чистое, а дыхание ровное, словно она не преследовала Дига столько миль, а материализовалась здесь, на месте, из собственного двуличия и прагматизма), хотя во внешности ее нет ровным счетом ничего экзотичного. Действительно, как же так, будто из неоткуда. Либо она оседлала бедного Мизера, либо она ждала его в определённом месте - вот только, чтобы угадать такое точное место встречи в огромном лесу, нужно обладать даром предвидения, не меньше. В общем, как так получилось?

Дальше - больше.

Вообще пролог поставлен именно так, чтобы завалить читателя вопросами: что же произошло? откуда они все пришли? кто они такие? я их не звал! шли бы они лесом!

Немало способствует стиль написания под остросюжетный детектив. Кстати, большя часть последующего повествования будет идти от первого лица и чуть более размеренно.

 

 

кажется мне несколько рискованным, экспериментальным шагом

Ну... Собственно, это и есть эксперимент: захотела облачить пару персов в более-менее сносный фанфик. Посмотрим, что выйдет.

[Варра]

О, какое начало! Здорово! И сразу такие негативные чувства к бобрихе возникают, как, в свою очередь, к роулингской Амбридж.

Эмоционально, настроенчески, мрачно, но при этом ярко показаны грани и полутона этого мрака.

Браво! Ждём продолжения!

[Greedy]

 

По хэдканону СЦМ застала две цивилизации: авторскую каноничную и некий полуабсурдный легендариум, когда мох реально цвел. Во второй (по хронологии - первой) эпохе фигурирует больше магии, существ и технических новаторств, хотя досконально не известно, что из этого всего было на самом деле, а что додумано бардами-сказочниками. Так или иначе, в СЦМ-I была валюта (золотые, серебряные, медные монеты - система по типу действующей ролевой РР), ну или так считают историки. И исчезла она вместе с первой цивилизацией.

Канувшая в Лету цивилизация - вполне хорошее объяснение. Сразу строятся аналогии с погибшим Римом и тёмными веками после.

 

 

Дальше - больше. Вообще пролог поставлен именно так, чтобы завалить читателя вопросами: что же произошло? откуда они все пришли? кто они такие? я их не звал! шли бы они лесом!

Ладно, но по вопросу сверхбыстрой бобрихи я всё равно буду искать ответ.

 

 

Ну... Собственно, это и есть эксперимент: захотела облачить пару персов в более-менее сносный фанфик. Посмотрим, что выйдет.

Как и в художественном искусстве, в писательстве ценится завершённость. Во-первых, я желаю, чтобы автору удалось довести историю до конца, а, во-вторых, чтобы конец этой истории оказался ровно там где надо - все идеи высказаны, все сценарные конфликты разрешены - и это в идеале, конечно.

 

Костяк для всего сюжета уже заготовлен, я полагаю?

[Nibelung111]

Красиво, грозно, интригующе!

[крыска]

Заинтригована!

[Фортуната]

Глава I

Наша лопатохвостая парочка оставляет тело несчастного калана и неспешно направляется назад. Дорога так же размеренно идет на юг, почти не изгибаясь.

Из тени древнего дуба вырисовывается контур кареты с обитыми железом колесами.  Двое могучих лесных котов вытягивают ее на середину дороги, не прекращая вечную свою грызню. Исполинское драное зверье чем-то напоминает страшного спутника монахини: ни то рубцованной шкурой, ни то лишенным отблесков интеллекта взглядом.

Несколько потрепанных тощих бельчат спешат к карете, и бобриха, прежде чем скрыться за резной дверцей, дает каждому по медяку. Ворон, с самодовольным видом примостившийся на козлах по левую лапу от хорька-кучера, принимает свою награду как должное, отпускает пару каких-то ехидных шуточек, и Мизер, готов затолкать мешочек монет в глотку нахальной птице. Но чернокрылый шпион спокоен, поскольку каждой разумной твари в Цветущих Мхах известно, что вассал сестры Дуплисити не посмеет никого тронуть без ведома хозяйки.

Утконос помогает монахине забраться внутрь, усаживается напротив. С минуту оба молчат.

-В "Кленовом Листе" нам выделят лучшие апартаменты, - начала монахиня. - Едва ли у них найдется земляничный чай, но это уже моя забота.

Бобриха указывает на сундучок, покоящийся на бархатной подушке. Помимо всевозможных ядов и лекарств сестра всегда возит с собой пару баночек земляничного чая. Одной лишь Матери Природе известно, почему она не хранит их в более безопасном месте.

Мизер бормочет что-то невнятное. Он не любит чай. Точнее любит, но постоянно проливает.

-Они не станут смеяться, - словно услышав его мысли, улыбается монахиня и осторожно трогает застывшее на рукаве пятно крови. - Сезоны хранят лишь осторожных и лояльных.

***

Осторожных и лояльных...

Знал я и лояльных, и осторожных, и знаете, что? Не намного дольше они хранятся. Вот яркий тому пример - Диггори Вискерсон: дворянин, солдат, патриот. Двадцать четыре сезона возглавлял Бурый Отряд, охранял границы Страны Цветущих Мхов, следил за порядком в Чаячьем Городке, где его же брат и губернаторствовал. Диг отнюдь не всегда был честен, но семью не предавал, да и родину, раз уж на то пошло. В Чаячьем Городке полно всякого отребья, и, повторюсь, двадцать четыре сезона...

Как мне кажется, выживают нужные звери, вроде Кроули-Ворона, или Ловкача Хэнка или Барыги Джеффа Аллистера... Ну, или хотя бы меня.

О чем бишь я? Мысли сбиваются... Так бывает, когда сильно часто получаешь по черепушке. Но я, отнюдь, не дурак и, вопреки мнению некоторых каланов, думать вовсе даже умею. И люблю. Пожалуй, мысли - это единственная моя собственность.

Странным образом Худышка Мэгги Бивер, сиречь сестра Дуплисити, освободила меня и заарканила тотчас же, до самой смерти - очевидно, что моей, а не ее - подчинив своей воле.

Я не жалуюсь.

Как мне кажется, напротив, моя жизнь наполнилась особыми красками с приходом в нее Мэгги.

***

Там, откуда я родом, никогда не было хищников. Это не значит, что Эвкалиптовый Край был краем мирным. Это значит лишь то, отношения жители выясняли как правило внутри общины. И в основном на кулаках.

Природа-Мать наградила меня немалым ростом и ловкими лапами, потому уже в ранних своих мальчишеских потасовках  я делал успехи. Мало того, я любил подраться. Почти так же сильно любил, как и рыбалку.

Собственно, это и есть те немногие отпечатки детства, что остались у меня в памяти. Блеклая картинка вышла, а далее она и вовсе стала походить на грязную холстину - с приходом работорговцев.

Они приплыли к нам из Южноземья под видом обычного бродячего цирка. Гай-Пестряк, перевязка, что владел этим цирком, имел обыкновение останавливаться в каждом встречном городе или поселке на несколько дней, покамест его не выдворяли, либо пока он не выдворялся сам. Во время своих выступлений он приглядывался к наиболее способным добровольцам из зала, а после приглашал его в труппу... Вне зависимости от полученного ответа, такой доброволец был обречен на вечное странствование в компании голодной и помятой труппы  на "Шутнике", галере, выигранной Гаем много сезонов тому назад. Если, конечно, Гай не встречал себе подобных типов помельче, и не продавал им тех своих артистов, чей срок грозился истечь через сезон-другой.

Эвкалиптовый край славился лишь диковинными ландшафтами, которые быстро приедаются, да кулачными боями, которые и вовсе никому не в новинку. Поэтому прибытие любого судна было событием особенным. "Шутник" не стал исключением.

Почти вся наша деревня собралась в первый же день на представлении, устроенном Гаем и всем тем разномастным зверьем, что он привез: там были белки, ежи, кроты, соболи, еноты, носухи, выдры и ласки... не говоря уже о змеях, ящерицах и прочих гадах. И птицах.

И барсуке... О нем - позже.

***

-А теперь, дамы и господа, - Гай обнажает золотые зубы в бешенной своей усмешке, - наш славный Бартоломью продемонстрирует поразительную силу магнетизма!

Вышедший крот сгибает лапы на уровне груди и чуть соприкасается указательными когтями, лукаво улыбаясь публике.

-Если верны слухи, то бравые утконосы обладают немереной силищей, - продолжает Гай, вслушиваясь в утвердительный гул собравшихся деревенщин. - Но верьте мне, даже вам не по силам разомкнуть когти нашего юного волшебника!

Гул несогласия. Хорошо...

-Несогласных прошу выйти и на собственном опыте убедиться в правдивости моих слов!

... Лапы крота не размыкаются ни с третьей, ни с пятой попытки.

-А вы?... Нет? Ну никак?... Что я вам говорил! Магнетизм! Может быть вы, юноша?... Да, вы, с серой мордочкой, пойдите, попробуйте!

Утконос пожимает плечами и резко загибает лапы визжащего крота за спину под оглушительный хохот и рукоплескания публики. Хозяин цирка на миг теряет дар речи, а после присоединяется к аплодисментам.

Покуда крот цедит себе под нос страшные проклятия, Гай-Пестряк участливо интересуется у гордой матери утконоса о способностях ее чада. Как давно он начал проявлять себя? Ого, какой способный малый! А что еще он умеет?... Рыбу ловит? Ну, это хорошо, а что... Нет, что еще помимо тяжестей?... Дерется? Хорошо.

Очень хорошо.

***

Выступление, не взирая на провальный кротовый номер, имело большой успех: еще три вечера подряд хозяин цирка вытаскивал крота-волшебника на сцену и три вечера подряд я гнул гундосому негодяю лапы. Другие номера более никого не интересовали, вся деревня шла поглазеть, как я "уделываю хорькового магнетиста".

Надолго Гай-Пестряк не задержался: для видимости порядка он поинтересовался у меня, не хотел бы я составить ему компанию в его нелегком, но чрезвычайно увлекательном путешествии через Западное море. Я не хотел.

Но больше меня и не спрашивали.

Давно уже стемнело. Юный утконос стирает пот со лба и с минуту любуется проделанной работой. Завтра окучивать будет уже нечего, в одиночку он справился быстрее, чем его отец и оба брата вместе взятые. Вот и приятный сюрприз для домашних...

Закинув мотыгу на плечо, утконос направляется в сарай и убирает на место все инструменты. Стирает какой-то тряпкой пыль с лап, чтобы секундой позже вновь повалиться в эту самую пыль под тяжестью четырех здоровенных выдр.

Выдр он возненавидит на всю оставшуюся жизнь.

Крот появляется вслед за выдрами и с силой бьет поверженного утконоса по клюву:

-Хуррр, гнида лопатохвостая... эт самое... и кто тебя уделал?!

Бартоломью летит вверх тормашками от удара сапога, и на сей раз над утконосом склоняется сам Гай-Пестряк. Тускло поблескивают во тьме сарая золотые клыки.

-Вы сверх всякой меры одарены Природой, юноша, - голос его тихий и вкрадчивый. - Я потерял бы лицо, не проявив настойчивость... Теперь вы просто обязаны составить мне компанию, Персиваль Утконос. Просто обязаны.

[Greedy]

Вот, значит, с какой перспективы будет идти сказ. Что же, такая оригинальность ожидаема, с другой стороны, взглянуть на становление криминальной империи глазами главных "мускулов" будет вполне занимательно. Несколько странным кажется решение начинать главу с окончания пролога - ведь пролог в основном служит как какая-то отстранённая экспозиция, касающаяся глав лишь тем, что создаёт общие детали истории. Однако, если далее пойдёт чисто история Персиваля и его подружки Мэгги ("прошлое"), без возврата к карете и событиям с каланом (в "настоящее"), то начало главы I можем считать плавным переходом к будущим жизнеописаниям. Нет, я не вменяю это автору в вину, просто мне любопытно видеть такой шаг и предугадывать, какой стиль примет история - будут ли прыжки между "прошлым" и "настоящим" или же нет.

 

Дитя рабства, значит. Я бы сказал, что это несколько простой ход для того, чтобы откинуть необходимость описания раннего детства героя, если бы не было такой интересной личности, как Гай-Пестряк. Он, его команда и "Шутник" - от этого я жду интересных складок и узлов на полотне истории.

 

К слову, сестра добралась так быстро и аккуратно до бедняги Дига благодаря карете и шпиону-ворону? И второе "к слову": Персиваль Утконос - это имя позаимствовано у суперагента из одного мультика про двух пацанов-изобретателей?

[Nibelung111]

С нетерпением жду продолжения! Лисичка, ты супер!

[Фортуната]

Всем спасибо!))))))))))))))))))))

 

 

И сразу такие негативные чувства к бобрихе возникают, как, в свою очередь, к роулингской Амбридж.

Действительно!

 

@Greedy

 

Канувшая в Лету цивилизация - вполне хорошее объяснение. Сразу строятся аналогии с погибшим Римом и тёмными веками после.

Вот-вот! Снимают же в Голливуде полуфантастический сюр про Древний Рим, Грецию, Китай... Чем мы хуже?)) В СЦМ своя античность - с притонами и драконами!

 

 

Костяк для всего сюжета уже заготовлен, я полагаю?

Да, осталось только обшить его мясцом, чтобы вид приобрел читабельный.

 

 

А если в целом, то пролог слишком туманный, вызывает кучу вопросов, у которых слишком мало ответов. Чем этот Диги насолил жителям того города? Был ли тот оборванец шпионом монахини, или это всего лишь приступ мании преследования?

 

 

Адаптированный для понимания мордуканов пролог:

В Лесу Цветущих Мхов стояла ночь. По лесу бежала морская выдра, у которой был мех коричневого цвета, который отсутствовал во многих местах, а так же черные глаза. Лицо выдры было чем-то очень недовольно.

Немудрено, ведь в Чаячьем Городке - это такой город с чайками на флагах, что находится севернее Саламандастрона; там еще рыбу ловят ловцы рыбы и много торгуют торговцы; там еще много жуликов всяких которые грабят честных зверей - его пытались убить! Выдра командовал стражей, а потом ее подкупила эта мерзкая гадкая бобриха, сестра Дуплисити, которая сама командовала всякими жуликами (правда потом она ушла в монастырь, где скрывала свою личность, но потом опять вернулась и опять стала командовать жуликами, правда опять решила личность скрывать).

Выдра Диггори не умел скрывать личность, хотя даже намордник хотел купить, но он ведь такой влажный, душный, он глушит голос и утяжеляет пылкое дыхание! Поэтому он убежал из города, не смотря на то, что его личность раскрыли и снова захотели убить.

Подлая бобриха отправила за ним Ворона, который  был шпион (и умело скрывал свою личность), а сама поехала следом на карете, запряженной дикими котами. С нею поехал утконос Мизер, подлинная личность которого известна, пожалуй, лишь самой бобрихе. Еще она взяла с собой немного сирот, чтобы сильно напугать выдру напоследок. Он сильно мешал бобрихе в ее темных делах, вот она и решила, что если с*ать в душу - то с душой.

Выдра убегал от сирот по дороге в сгорбленном виде, но ударился об щит, который находился на утконосе со страшной внешностью. Утконос редко использовал голос, но бобриха со скучающим видом сказала:

-Пути Сезонов неисповедимы, сир.

И потом утконос убил выдру, и они с бобрихой уехали пить чай и вспоминать прошлое.

The End.

=_=

 

 

 

@Greedy

 

Несколько странным кажется решение начинать главу с окончания пролога - ведь пролог в основном служит как какая-то отстранённая экспозиция, касающаяся глав лишь тем, что создаёт общие детали истории. Однако, если далее пойдёт чисто история Персиваля и его подружки Мэгги ("прошлое"), без возврата к карете и событиям с каланом (в "настоящее"), то начало главы I можем считать плавным переходом к будущим жизнеописаниям. Нет, я не вменяю это автору в вину, просто мне любопытно видеть такой шаг и предугадывать, какой стиль примет история - будут ли прыжки между "прошлым" и "настоящим" или же нет.

Думаю, до последней главы мы будем плавно дрейфовать по прошлому Мизера, а к трактиру, где остановились наши герои, вернемся уже ближе к концу. Не хочется делать лишних прыжков в пространстве истории.))

 

 

Он, его команда и "Шутник" - от этого я жду интересных складок и узлов на полотне истории.

Они будут, обязательно.

 

 

К слову, сестра добралась так быстро и аккуратно до бедняги Дига благодаря карете и шпиону-ворону?

Ну да.

 

 

И второе "к слову": Персиваль Утконос - это имя позаимствовано у суперагента из одного мультика про двух пацанов-изобретателей?

Ну блин, спалили да.))

Изменено 30 июня 2016 пользователем Фортуната

[Фортуната]

Глава II

 

"Шутник" оказался посудиной под стать своему хозяину. Цветастой, потрепанной и непредсказуемой. Две с половиной мачты, два ряда весел и пара-тройка пробоин, которые все некогда было сносно залатать. А еще много краски: лиловые борта, густо-фиолетовый рангоут и зеленые в белую полосу паруса со множеством заплат, пестревших полевыми цветами на изумрудном поле с заснеженными ручьями.

Красиво? Этих оборотов я нахватался у Гая-Пестряка за пять сезонов, что провел в его труппе. Гай был щедрым хозяином в плане красивых оборотов и потчевал нас ими при любой подходящей и неподходящей для того возможности. Он был прирожденным рассказчиком, внимательным зрителем и отвратительным слушателем: распознав талант в очередном своем пленнике, перевязка тотчас же сочинял ему красивую легенду, и витиеватая словесная бутафория с тех пор заменяла ему его настоящую историю.

Так я, например, стал Персивалем Утконосом, воспитанным кланом волшебников-кенгуру, открывавших в своих воспитанниках невиданные резервы силы и противостоявших многим другим волшебникам. По легенде Гая-Пестряка, я решил тайно исследовать какие-то другие аспекты магии, и за это меня с позором изгнали. В отчаянии я приплелся в этот цирк и попросил помощи у Бартоломью Бархатца, дабы тот посвятил меня в тайны магнетизма.

Барт Бархатец - который посвятил бы меня разве что в искусство мокания головы в кипяток -  был из тех немногих артистов, что добровольно пришли в труппу Пестряка. Прежде он состоял в кротовой артели, но будучи в прошлой инкорнации трутнем, не пожелал работать с утра до вечера. Бесхитростный фокус с сомкнутыми когтями и созданная Гаем аура Магнетического Гения, как ни странно, обеспечивали ему неплохой доход вплоть до моего появления.

Его антипатию ко мне разделяли еще как минимум трое циркачей - гимнастка Амбра, шпагоглотатель Гидеон и Рикки, фокусник с огромным багажом знаний и трупов за острыми плечами.

Соболиха - самка скунса, если быть совсем откровенным - по легенде Гая побывала за Адовыми Вратами и ощутила на себе их смрад. Решив, что ее грехи не столь страшны, чтобы жить вечно в таком гадюшнике,  она сбежала из мира иного, использовав при этом всю свою ловкость и сноровку, а "шлейф преисподней" так за ней и закрепился. В первые свои дни на "Шутнике" я отказался ассистировать ей именно из-за ее жутчайшего запаха, и на том наше шаткое перемирие рухнуло туда же, где Беглянка Амбра якобы приобрела свое амбрэ.

Голубь, если верить Гаю, вырос в Краю Страусов, где птицы едят и переваривают все, от фарфора до гвоздей; там же он выучился глотать шпаги и стилеты. Последнее было почти что правдой, только мне не посчастливилось проверить эти клинки и узнать, что они вовсе даже бумажные. Надо ли говорить, что после этого Гидеон меня возненавидел?...

Еноту, который, по словам Гая, хитростью выменял кисти рук у Темного Владыки Вулпаза и стал таким образом Мастером Карты и Кости, причин для ненависти хватило и вовсе меньших: я водил приятельство с Болдриком Барсуком, которого тот ненавидел... Семью Угрюмого Рикки перебили переселенцы с Цветущих Мхов, в числе которых были и барсуки, и похоже, что истребление "полосатых шавок" он тотчас возвел в свой собственный культ. Попав в труппу Гая-Пестряка, он за год перебил почти всех состоявших в ней барсуков, но оставался безнаказанным, поскольку очень неплохо возмещал убытки, обчищая зрителей всеми мыслимыми и не мыслимыми способами.

Что касается Болдрика, то его слава держалась на пламени и порошках. Он был выходцем из семьи пиромантов-алхимиков, и уже сам этот факт делал его знаменитостью. В труппе Гая-Пестряка он был едва ли не единственным зверем без легенды.

-Легенда? Да упасут меня Сезоны от этих легенд! Настоящий затейник-мастер в них не нуждается... Передай-ка нашатырь, парень.

Утконос осторожно протягивает чашу барсуку - старенькому и сухому, с беззлобной хитрецой в карих глазах. Тот опускает в чашу палочку, смоченную в кислоте и минуты две оба заворожено наблюдают за густыми клубами тумана, стелящимся по комнате. К слову, каюта барсука, чистая, но сумрачная, набита мешками, ящиками и склянками - ее выделили специально для него. Прочих артистов - не только Рикки - это сильно раздражает. Может быть, потому что почти все они ночуют за веслами на вонючем нижнем ярусе.

-Ну как там твоя пламенная плошка? - Болдрик уже почти сезон учит своего новоиспеченного ассистента. Персиваль молчалив, однако знания впитывает весьма охотно. - Хмм, так дело не пойдет. Добавь-ка еще воды... Вот! Вооот, а я тебе говорил что?

Барсук кашляет и смеется, глядя, как плошка в лапах утконоса вспыхнула пурпурным пламенем. Утконос тоже смеется: для него произошедшее вроде очередного маленького чуда. Старый Болдрик говорит что-то о катализаторе и оксидной пленке на алюминиевом порошке, но это практически не имеет для него, Персиваля, смысла. Почти что раб, он на пару минут чувствует себя богом.

-Ну, это вряд ли, - усмехается Болдрик, когда тот делится с ним своими мыслями. - Тогда бы я и дня не оставался на этом корабле. Гай боится, что труппа разбежится в ближайшем порту, поэтому не перестает науськивать ребят друг на друга. Меня он запугивает Угрюмым Рикки Рэкуном: мол, если уйду, то он с радостью спустит его на меня и не удивится, если тот принесет лишь мою голову.

Барсук закуривает семена папоротника, но не спешит проветривать каюту.

-А Рикки запугивают мною, точнее, моей пока еще целой шкурой: если он сбежит сейчас, то позже упустит шанс завалить лишнего барсука при попытке бегства... Ммм?... О, мне есть куда идти! Покойной сестры дочь живет у моего кума, Бертрама Бивера, в Чаячьем Городке, милях в десяти к северу от Огненной Горы. Вопрос в другом - зачем?

Не могу сказать наверняка, боялся ли Болдрик Барсук за племянницу, или же счел себя уже слишком старым для смены декораций. Однако с того самого дня он загорелся идеей устроить побег мне, поскольку, как он сам сказал, терпеть "каверзный квартет" Барта Бархатца можно, но явно не до седин. Не говоря уже о полудневной работе на веслах и попойках перевязок.

Да, забыл сказать: перевязок, в самом деле, было двое: падчерица Гая-Пестряка, дородная и почти что добродушная особа, всюду путешествовала с ним. Она увязалась с ним еще до того, как ее мать утонула в порту, и всем, кроме, быть может, самого Гая, было понятно, что Бетти-Бражница любит скорее не названого своего папашу, а золото в его зубах да толстый кошелек. Выцедив из него пару горстей монет, она устраивала празднеств по поводу и без, и друзья - коих у нее в каждом порту водилось немереное множество - охотно составляли ей компанию.

Лишь спустя еще полтора сезона Болдрик, старый добряк Болдрик, устроил мне побег. В тот же день и тот же вечер, как "Шутник" зашел в Чаячий Городок.

 Бетти весь вечер умасливает Гая-Пестряка отправиться с ней в город, чтобы познакомить с неким Малышом Грегом, однако старшему перевязке затея не особо нравится:

-На что мне сдался этот Грег, солнышко мое?

-У него лучший эль в городе, а еще настоящий оркестр!

-Будто у нас его нет!

-Ну он же приелся, как ты не понимаешь! - хорьчиха капризно морщит розовый носик с бардовой бородавкой над левой ноздрей и отмахивается.

-Кто приелся? Оркестр? Эль?

-Да все приелось! Мы же месяцами всем этим живем. Ну пааап!

-Солнышко, ты знаешь, я ради тебя - да хоть бы и в Темный Лес по ягоды!...

-Скорей бы.

-Э?

-Да, папочка. Говорю, что верю охотно!

-Ну, э... Ну так вот, я бы с радостью. только кто за труппой присмотрит? Ты вот им веришь, а они так возьмут - и слиняют!

Некоторое время Бетти разглядывает свои башмачки, украшенные искусственными цветами, вымоченными в лакмусе и уксусе... Ее вдруг осеняет:

-А мы Болдрика попросим! Он приглядит за артистами, и никто не убежит.

-Болдрик, - Гай пожимает плечами, но соглашаться не спешит. - Он же не ведет шоу...

-На репетициях вел, и очень даже здо... Ну, не так, конечно, здорово, как ты ведешь, папуль, но все же очень-очень старательно. Пааап!

-А вдруг что-то пойдет не так?

-Все так пойдет!

-Ну ладно, не кричи только.

Поздно вечером, когда чета перевязок скрылась в трактире Малыша Грега, носившей неудобоваримое название "Гедонистическая Криветка", представление уже было в самом разгаре. Болдрик подменил Гая после третьего номера, и публика, расположившаяся на палубе, была искренне ему благодарна: голос его, зычный и чистый, был отрадой после надсадного скрипа гаевой глотки.

Сперва выступала Амбра, сразу после - дабы перебить впечатление от ее запаха и не разогнать ненароком зрителей - вышли мы с Бартом. После номера Гидеона с бутафорскими шпагами, я должен был выступить уже с Болдриком, а после собрать все ящики с порошками и жидкостями... Чтобы потом смыться, не дойдя до каюты барсука.

Все шло гладко ровно до этого самого места, как вдруг Гидеон увязался за мной.

-Тебе помочь? - голубь бесцеремонно опускается на верхний ящик и башня из дерева и картона едва не рушится в лапах утконоса. - Тебе что-то не понравилось?

В ответ на весьма нелестное замечание барсучьего ассистента, выползает из густой тени остальная часть банды.

-Хуррр, что-то... эт самое... насторожило нашего лопатохвостого дрруга.

-Он теперь у Болдрика  на правах названого сына, хе-хех...

-Барсукин сын!

-Прошу прощения, господа, вы обо мне?

Это уже Болдрик. В лапах он сжимает сосуд, доверху наполненный водой. Утконос понимает намек без слов и вновь делает замечание сизому голубю.

-Ах, Гидеон, значит, не там уселся! Ах, значит, Гидеон совесть потерял! Ну-ну...

-На твоем месте, крыса пернатая, я бы не мешал утконосу, - тон барсука холоден и беспристрастен. - Более того, ты меня отвлекаешь. Сейчас жонглеры заканчивают, и мне еще...

В следующий миг происходят несколько событий: Гидеон с силой толкает верхний ящик, взметая над палубой клубы порошков; Болдрик разбивает колбу о дверь каюты, прежде чем Рикки сшибает его с ног; палубу охватывает пурпурное пламя, и пока четверка тщетно пытается разыскать утконоса, тот уже скрывается за бортом.

Спустя полчаса, затерявшись в толпе, сгрудившейся на берегу, я был свидетелем того, как Рикки, ошалевший от боли, злобы и чувства безнаказанности, повесил моего спасителя на ополовиненной мачте "Шутника". К тому времени, большую часть зрителей и артистов разметало по берегу - все спешили скрыться с места бойни. Меж тем, енот, не в силах сдержать ликование, вопил собравшимся горожанам о лицемерии и возмездии. С берега в ответ неслась смачная ругань выбежавшего на шум Гая-Пестряка, но похоже, что Рикки, Барту и Гидеону было плевать на его проклятия. Уцелевшая звериная парочка соизволила ретироваться лишь когда подоспел отряд каланов-арбалетчиков подоспел к месту происшествия и подбил голубя.

Тогда и я понял, что делать мне там больше нечего.

К утру "Шутник" догорел, а Гай-Пестряк навсегда ушел из моей жизни. Я видел его лишь однажды, почти что год назад: одежда его выцвела и засалилась, а все золотые зубы куда-то пропали. Не удивлюсь, если это работа его драгоценной падчерицы Бражницы. Так или иначе, он слонялся один одинешенек по южноземским портам и за медяк торжественным тоном рассказывал зевакам все те легенды, что остались ему от разбежавшихся артистов...

Изменено 28 июля 2016 пользователем Фортуната

[Greedy]

М-м-м, я как-то ожидал больше событий на "Шутнике". По сути, мы узнали, как Перри оказался в "Чаячьем Городке", то, что он любит открытия и весьма простодушный. И то, что он достаточно резко оттуда сбежал. Всё. Хотелось бы побольше конфликтов, моральных дилемм, хитрых сплетений. Персонажи второго плана клёвые, живые, но они мало на что влияют, качества их персоналий используются несильно, хотя Рикки и Болдрик запоминаются хорошо - именно оттого, что они внесли в окружение протагониста существенные изменения.

 

В целом всё гладко, хорошо.

[Фортуната]

 

Хотелось бы побольше конфликтов, моральных дилемм, хитрых сплетений. Персонажи второго плана клёвые, живые, но они мало на что влияют, качества их персоналий используются несильно, хотя Рикки и Болдрик запоминаются хорошо - именно оттого, что они внесли в окружение протагониста существенные изменения.

Они еще свою роль сыграют, слово даю.

 

Прошу прощения за задержку, но профсоюзно-учебно-рисовально-картофелекопательная волокита не позволяет толково дописать третью главу. Постараюсь закончить ее и выложить на следующих выходных.