Степь

[Квентин]

Глухая тёмная ночь властвовала над степями, и лишь пронизывающая ледяная вьюга странствовала по её бескрайним просторам. Казалось, в завывании ветра таилось мрачное предостережение любому, кто осмелится сегодня выйти в степь.

Железнодорожный вокзал, освещённый жёлтыми фонарями, представлялся островком света в этом кромешном океане тьмы. Ветер раскачивал тусклые светильники добавляя в пронзительный вой надсадный скрипучий звук.

Тем не менее, в столь поздний и тревожный час вокзал не пустовал. На перроне стоял разогретый поезд пышущий паром и жаром. Он был готов отправиться в любую минуту, словно подобравшийся к прыжку зверь, но ждал чего-то.

Вот из здания вокзала, закутавшись в тёплое пальто и шарф, выбежал мужчина в меховой шапке и очках. Буквально сражаясь с вихрем снега, он добрался к стоящему поезду, торопливо взобрался по металлической лесенке и распахнул дверь в застеклённую кабину.

- Что вы себе позволяете Виктор Андреевич! – с раздражением, или, даже скорее со злостью закричал он, пересиливая звуки пыхтящего котла и вьюги. – Всё давно готово, но мы стоим. Учтите, преднамеренная задержка состава будет расценена как саботаж. А если дорогу всё же заметёт, то и гораздо хуже…

- Я предупреждал вас, что мы не отправимся, пока не будет приготовлено всё, - с нажимом произнёс машинист, бросив на молодого чиновника суровый взгляд. – И мы будем ждать столько, сколько потребуется. Советую вам вернуться обратно на вокзал. Я подам сигнал, когда всё будет готово.

Николай Чернов хотел было возразить, но осознав, что спорить с пожилым машинистом бесполезно, лишь ответил гневным взглядом. Парень открыл металлическую дверь и уже собирался возвратиться в вокзал, но замер, потому как пустынный перрон уже не являлся таковым.

Будто прямо из бури на свет фонарей выходила фигура: сгорбленный низкорослый старик, размеренно брёл в снегу опираясь на длинный посох. За собой на верёвке он вёл покорно следующего за ним козлёнка.

- Он пришёл, - облегчённо выдохнул Виктор Андреевич, увидев из окна кабины неожиданного гостя и рванулся наружу мимо озадаченного чиновника.

Николай так и застыл у металлической двери, разглядывая странного визитёра. Им оказался представитель племён, что обитали в здешнем краю задолго, как сюда добралась цивилизация. Дряхлый старик с глубокими морщинами на лице, обветренной кожей и длинными седыми волосами, живыми змеями кружащие вокруг головы владельца на свирепом ветру. Одежда старца была сшита из звериных шкур, а в руках он держал длинный резной посох. На шее, кистях и посохе пришельца разместилось множество амулетов и побрякушек, трещавших на порывистом ветру.

Словом, на перрон будто шагнул сам дух степей прямо из сказок и мифов.

Реакция же машиниста была удивительна. Виктор Андреевич побежал к старику и с радостью поприветствовал. Во всех жестах мужчины чувствовалась как радость, так и облегчение вместе с глубоким уважением.

Николай мотнул головой, силясь сбросить наваждение. Неужели именно его, этого старика так ждал машинист, что нарушил время отправления поезда?! Нет, Николай, конечно, многое слышал о здешнем крае и его странностях. Но чтоб такого... Теперь он всё лучше понимал туманные намёки начальника о непредвиденных трудностях рядового рейса.

После обмена приветствиями шаман племён, как уже успел догадаться Николай, передал верёвку с козлёнком Виктору Андреевичу и направился к носу поезда. Встав перед составом, старик высоко поднял свой посох и принялся, на распев, произносить длинную речь. Он говорил то строго и грозно, то мягко и уступчиво, то яростно потрясал посохом, то низко кланялся. Казалось, своей песней и жестами шаман заговаривал поезд и тьму перед ним.

А затем произошло то, что Николай точно никогда не забыл бы до конца жизни: старик подвёл к носу состава козлёнка, задрал тому голову и резким твёрдым движением перерезал тому горло ножом. Даже в сумраке чиновник смог различить струи крови, брызнувшие на холодный металл.

После минутного оцепенения Николай спрыгну с лестницы на перрон и помчался к носу поезда – он хотел быть абсолютно уверен в том, что видел.

Глаза не подвели его. Тело уже затихшего козлёнка заносило снегом. Виктор Андреевич невозмутимо стоял рядом и светил шаману фонарём, а тот в свою очередь размеренно выводил алой кровью на тёмном металле сложную вязь узоров и символов.

- Вам лучше было сидеть в кабине, - бесстрастно обронил машинист.

- Какого дьявола тут происходит!... – начал было вскипать парень как машинист холодно осёк его.

- Не больше чем через двадцать минут мы отправимся в путь. А до этого я настоятельно советую вам провести время в здании вокзала. Я подам вам сигнал.

Закончив с символом шаман, со знанием дела, направился в сторону кабины. Машинист беспрекословно последовал за ним.

- Хорошо бы отправится хотя бы в одиннадцать, - выплюнул в след Николай. – И, надеюсь, когда вы закончите кабина не пропитается запахом козлиной крови!

Мужчина не обратил на едкое замечание никакого внимания.

Парень хотел было уже отправиться к зданию станции, как его взгляд упал на кровавый символ, начерченный старым шаманом. Часть крови заляпала даже алую звезду красного знамени.

От вспыхнувшей ярости и возмущения Николай скрипнул зубами и взмахнул рукой…

***

Через четверть часа поезд действительно был готов к отправлению. Громкий пронзительный свист огласил окрестности. Колёса с лязгом закрутились и стальной монстр с огненным сердцем медленно двинулся в путь. В кромешную ночь и ледяную стужу способную погубить любого другого кроме него.

Старый шаман молча провожал уходящий состав.

Он сделал всё что мог, и Степь должна была пропустить поезд. Но… На всё воля Степи. Её нрав был своенравен и, не смотря на все молитвы и жертвы, только Она решала пропустить кого-то или же забрать с собой.

Старец прислушался к завываниям ветра. В них отчётливо звучала угроза. Сегодняшние ночь и час, несомненно, были самые опасные за много лет. И это совпадение пугало.

 

Поезд, стуча колёсами, мчался в тягучей мгле. В кабине царила молчание. Машинист следил за давлением в котле, временами подкидывал уголь в печь, но по большей части просто стоял и смотрел через окно вперёд, на дорогу, едва освещаемую носовым фонарём.

Николай сидел в углу кабины на небольшой скамье и сверлил взглядом Виктора, попеременно бросая взор на кровавый символ, начерченный у потолка кабины. Несмотря на терпкий запах гари, масла и горячего металла, аромат крови всё же отчётливого улавливался в кабине.

Чиновник в который раз нетерпеливо потёр рукав пальто. Он пытался очистить его снегом, но кажется не слишком удачно.

За время поездки в памяти Николая всё отчётливей и отчётливей всплывали слухи, которые он слышал о здешнем участке.

Как правило, местные жители с радостью встречали прогресс и цивилизацию, которую несло молодое социалистическое государство отсталому краю. Но только не в девятнадцатом районе. Племена этих мест являлись глубокими язычниками и наотрез отказывались содействовать Советской Власти. Мало того, руководствуясь своими религиозными заблуждениями, они часто нападали на поезда, разрушали железные дроги, а порой даже приносили машинистов в жертвы своим кровавым богам. Так что властям даже пришлось вести военный отряд и провести чистки.

Подобные события происходили лет пятнадцать назад, когда железную дорогу только проложили, но память о них была свежа. И до сих пор в трактирах иногда поговаривали о «странностях» творящихся на девятнадцатом участке.

Николай всегда считал эти слухи лишь байками рассказываемые в пивных на потеху. Сейчас же…

- Когда мы доберёмся до города, то будьте уверены, я без утайки расскажу начальству всё что видел, - почти через час молчания, наконец, резюмировал парень.

- Сколько угодно, - невозмутимо ответил машинист.

- Мало того, что вы задержали состав больше чем на два часа по совершенно необоснованной причине, так ещё и привели этого… дикаря, - возмущённо чиновника не было предела. – После моего доклада, уверю, вас ждёт должное наказание и увольнение, если не что похуже… Да как вам вообще только доверили управление составом?! У вас хоть школьное образование есть?

- Образование?! – хищно усмехнулся собеседник. – Есть и весьма неплохое. Но ни одно образование в мире не сможет объяснить, что творится в этих местах. Если бы не приказ начальства, и не помощь старейшины, я бы скорее согласился сесть в тюрьму, чем отправится сегодня в рейс.

Машинист окинул взглядом тьму за пределами кабины:

- Вы, наверное, не знаете, но после того, как была проложена железная дорога, поезда начали сходить с путей чуть ли не каждый месяц…

- Я прекрасно об этом осведомлён! – Сверкая очками, с жаром оборвал Николай. – Это из-за того, что дикое необразованные население портило рельсы, мешая прогрессу Социалистической Власти. И…

- Так написано в официальных документах, - осёк собеседника машинист. – Но почему-то в бумагах не указанно, что именно происходило с дорогой, и поверьте мне, ни одному человеку или стихии это было не под силу.

Я был тогда в тех местах и видел всё лично, - Виктор Андреевич прикрыл глаза, словно мысленно возвращаясь в то время. – Иногда, часть железной дороги бесследно исчезала: не оставалось ни рельс, ни шпал, ни даже ям от них, будто и не прокладывали дорогу вовсе и не проезжал по ней три дня назад состав.

В другой раз путя оказывались до того ржавыми и ветхими, будто проложили их века назад. Но самые странные случаи касались повреждённой дороги. Вырванные и земли шпалы, скрученные в изогнутые спирали тянущиеся под километр... Такое зрелище ставило в тупик всех.

Парень язвительно хмыкнул, демонстрируя своё «доверие» подобного рода слухам.

- …Но, конечно, самое странное случалось с людьми, - захваченный воспоминаниями, продолжал вещать машинист. – Трижды в составы била молния, обращая машинистов в обугленные скелеты. Не раз поезда находили совсем пустыми среди дороги. Но самый кошмарный эпизод произошёл осенью тридцать первого года. Тогда потерявшийся состав обнаружили почти у самого города. А в кабине лежали тела двух машинистов… Тимофея и Аркадия. Их лица и руки были разорваны когтями и клювами до костей, а кабина была набита чёрными перьями. Будто огромная стая воронья остервенело ворвалась в кабину и разодрала людей в клочья…

- Хватит меня стращать своими байками! – в ярости вскричал Николай, вскакивая с места. – Другого запугивайте своими россказнями. Но меня, советского человека, таким не проймёшь. И когда мы прибудем в город, я обращусь в милицию и вас…

Чиновник внезапно умолк и, расширившимися глазами, уставился через стеклянное окно кабины наружу. Машинист резко повернул голову в том же направлении готовый ко всему.

- Что… Что это такое? – ошарашенно произнёс парень подходя к окну, не в силах оторвать взгляд от странного зрелища.

В двадцати метрах далее, в пелене бурана отчётливо проступал силуэт мчащегося поезда. Освещённый тусклыми фонарями, он, словно отражение их состава, нёсся во мгле.

- Разве здесь есть вторая калия? – поражённо спросил Николай у машиниста.

- Нет, здесь всегда был лишь один путь, - глухо отозвался мужчина.

Николай даже открыл окошко кабины, дабы убедиться, что видимый им поезд не иллюзия или обман зрения. В кабину ворвался мороз со снегом, звук стучащих колёс усилился. Но таинственный состав никуда не исчез. Напротив, стал отчётливей и зловеще. Парень смог различить даже номер паровоза, расположенный на трубе – шестнадцать семьдесят два. Их номер! И ещё, кабина. В кабине также светила масляная лампа и отчётливо виднелось два размытых силуэта, особенно тот, что глядел сквозь открытое окно в ответ. Да вот только Николай мог поклясться, что никакие это не люди. Он ощутил на себе «чужой» взгляд существ, пришедших из других миров и реальностей.

Неожиданно поезд-близнец изменил направление. Он отклонился наперерез их составу, будто две дороги смыкались. В считанные секунды преодолев разделявшее их расстояние, призрак врезался в собрата, обратившись вихрем жёсткого снега вторгшегося в открытое окно кабины.

Испуганно вскрикнув, Николай отшатнулся и рухнул задом на металлический пол.

- Вы только что видели «Привратника», - холодно объяснил видение машинист. – Теперь обратной дороги для нас нет.

 

- … Эти места у здешних народов всегда считались священными, - так начал свой рассказ Виктор Андреевич.

Машинист готовил чай, поставив чайник прямо на котёл поезда. Николай же в этот момент, забившись в свой угол, пытался унять дрожь в теле. Ему было не по себе.

Ранее он ни за что бы не поверил в правдивость увиденного или же попытался объяснить всё научно: обманом зрения или миражом. Но сейчас… Николай не знал почему, но он испытывал пронизывающий ужас. Как если бы он не просто увидел, а вступил за порог чего-то неведомого и опасного. Словно он оказался в кошмаре происходящем наяву и назад дороги не было.

Парень невольно уставился на рукав своего пальто. Неужели он совершил ошибку?!...

- …Легенды племён утверждали, что здесь сокрыто само сердце Степи. Что в этих местах соприкасается мир живых и мир духов, - продолжал рассказ Владимир, возясь с чайником. – Только старейшины могли приходить сюда, собирать травы, просить Мать-Степь о чём-либо и общаться предками. Другим обитателям племени ходить в этих места запрещалось, они считались гиблыми для любого неподготовленного.

Заварив заварку и разлив кипяток, мужчина передал собеседнику металлическую кружку, которую тот принял трясущимися руками.

- Вот, это поможет, - со знанием произнёс Владимир Андреевич, вынув откуда-то снизу тёмную стеклянную бутыль и подлив в кружки хорошую дозу содержимого. – Коньяк «Барон». Крепкая штука, но то что сейчас надо. Держу на подобные случаи.

Николай с сомнением посмотрел на кружку. Он не очень жаловал спиртное, в особенности крепкое. Но если это должно было помочь унять страх, он бы не задумываясь осушил всю бутыль.

- Так вот, когда железную дорогу только начали закладывать местные жители умоляли этого не делать, предвещая ужасные последствия. Но, конечно, их не стали слушать, - Виктор присел с чашкой на скамейку рядом с котлом. – Тем не менее дорогу проложили без происшествий. Как я упоминал, местные сравнивали эти места с сердцем степи. А у сердца есть свой ритм. Это походило на то, как Магеллан нарёк океан Тихим, не встретив ни одной бури в пути, хотя ему просто повезло с сезоном.

Иногда по дороге можно ездить годами без происшествий. А порой выпадает такое время, что… - Виктор Андреевич запнулся и не найдя лучших слов просто хлопнул рукою по колену. – В общем, проложили дорогу без проблем, а дальше пошла беда за бедой.

Сперва поезда начались сходить с рельс. Как я уже говорил, сама дорога приходила в негодность. Не найдя разумного объяснения, власти обвинили во всём местное население. Начались допросы и аресты.

Оказавшись в опале Советской Власти, племена обратились к своим шаманам, моля помочь. Те откликнулись на зов. В течении нескольких месяцев кряду старцы заговаривали железную дорогу, ставили на неё клейма и проливали кровь жертвенных животных.

И это подействовало. Степь словно посчитала дорогу своей частью и больше путя никогда не портились. Вот только поездов это не касалось…

Размеренный рассказ машиниста прервала тусклая вспышка где-то за пределами кабины.

- Что это? Вы видели? – Николай, не помня как оказался на ногах, прилип к стеклу кабины.

Он, наверное, с минуту всматривался в темноту, пока вдали вновь не мелькнула тусклая и, почему-то, чуть оранжевая вспышка.

- Снежная молния, - глухо произнёс Виктор, сузив глаза. – Весьма редкое природное явление... Но не здесь. Будем надеяться, что не увидим их много.

Николай стиснул зубы – проблеск молнии почудился ему вспышкой ярости самих небес.

- Ну, так вот, хоть проблему с дорогой и сумели решить, но с поездами дело обстояло хуже, - продолжил историю машинист. – Так, например, весной двадцать седьмого года был найден состав, стоящий посреди дороги. В котле локомотива просто закончился уголь. Кабина оказалась закрыта изнутри, но ни машинистов, ни каких-либо следов нападения или борьбы обнаружено не было. Казалось, люди просто исчезли из кабины.

Затем через два года здесь же во время сильной метели лоб в лоб столкнулись два поезда. Комиссия сочла это несчастным случаем. Но на допросе путевой клялся, что пустил нужный поезд по совершенно другом пути. Да и, кроме того, сложно было понять, как машинист проехал больше ста километров, не осознав, что пропустил поворот.

В тридцать третьем состав под номером пятьдесят сорок два вообще исчез. Его следов так и не нашли, хотя нужно очень постараться куда-либо деть тяжеленую металлическую махину с двенадцатью вагонами в придачу.

Но самый страшный случай для меня произошёл всё же в тридцать первом…

Николай, попивая терпкий горячий напиток в пол уха слушал мрачную статистку края. Он не мог оторвать взгляда от окна. Парень насчитал уже три вспышки молний за последние пять минут и, может ему казалось, их оттенок становился всё более жгучим.

- Тогда ранним зимним утром мы с отрядом отправились искать не дошедший до станции поезд, - продолжал вещать Виктор. – Спустя пару часов мы обнаружили его занесённого снегом.

Кабина была не заперта, но оказалась заледеневшей. Не без труда мы открыли дверь и обнаружили внутри троих человек. Они замёрзли, но при каких обстоятельствах?! Двое сидели в углу на скамейках, один из них наливал в кружку воду из чайника. Он так и застыл в этой позе, и поток воды из чайника замёрз тоже. Словно бы на кабину в мгновение обрушился дикий убийственный холод.

Но хуже всего было с третьим человеком. Он, с сигаретой в руке, стоял у окна кабины, смотря наружу. Его лицо дико обледенело, но я навсегда запомнил широко раскрытый рот и распахнутые глаза, словно вглядываясь во вне он, за миг до смерти, увидел немыслимый ужас.

- Но вот что было совершенно необъяснимо, - в голосе машиниста проступило озадаченность. – Когда ветер снаружи коснулся кабины, сигарета в руках обледенелого машиниста, разгорелась, будто нетронутая холодом…

Внезапно раздался глухой удар, как будто что-то небольшое ударилось в стекло кабины. Затем ещё и ещё.

Виктор насторожился. Встав, он посмотрел в окно и что-то такое мрачное промелькнуло на его лице, что сердце Николая пропустило удар.

- Тебе лучше не смотреть, - холодно уронил машинист, но парень уже вскочил на ноги и во все глаза уставился в плотную темноту за окном.

Поначалу ему показалось, что ничего не изменилось - по-прежнему тьма и метель. Но потом Николай уловил какую-то зловещую закономерность в клубящимся снеге, стелящемся у самой земли… Вдруг он понял, что это были волки! Рядом с поездом бежала стая степных волков. Огромная стая! Каскад красных молний пронёсшихся через всё небо озарили её до самого горизонта. Целое море хищников, живущих или некогда живых по всей степи.

Прошла минута и вот глаза чиновника различили уже и других животных. Бескрайняя армада волков сменилось полчищем лисиц, воинством медведей, табунами лошадей и стадами оленей с ветвистыми рогами. А это что?! Огромные фигуры слонов и мамонтов с могучими бивнями теперь бороздили бесконечные просторы.

Николай поднял глаза и осознал, что облака, среди которых сверкали молнии, на самом деле состоят из птиц. Многих, многих мириадов птиц. И именно они порождали глухие удары, временами врезаясь в состав и разлетаясь брызгами снежных хлопьев.

И поезд несся совсем этим океаном призраков неизвестно куда. Может к краю мира, а может и за край.

- Не смотри. Не стоит долго смотреть, а то они тебя почуют, - посоветовал Виктор.

Не без труда оторвав глаза от невиданного жуткого зрелища, Николай, на ватных ногах пошёл в свой угол и рухнул на скамью.

Виктор Андреевич говорил что-то ещё, но Николай едва слышал его. Страх всё больше и больше нарастал внутри парня, грозя в скорости перейти в настоящую панику. Ему мерещилось, как из удлиняющихся чернильных теней за ним наблюдают тысячи глаз. В лязганье колёс и свисте ветра доносится вой волков, ржание лошадей и свирепое рычание медведей.

- Понимаю, что ты сейчас испытываешь, - неожиданно произнёс Виктор Андреевич, нарушив путающиеся мыли Николая. – Единожды, испытав даже часть подобного, многие бросали службу и даже отказывались ездить на поездах. А нынешняя ночь – редкость даже для меня. Но, тем не менее, нам нечего бояться.

Машинист уверенно махнул на кровавый символ внутри их кабины:

- Если шаманы успевают провести ритуалы, то почти никогда ничего не случается. А шаман Джеруймо – один из самых уважаемых и почитаемых шаманов в здешних местах. Можно сказать он живая легенда. Именно потому, всё закончится хорошо.

- Да если бы не он сегодня, я бы задумался пойти в рейс даже под страхом расстрела, - несколько нервно рассмеялся Виктор.

Николай перевёл взгляд вначале на кровавую метку, а затем вновь на рукав пальто. Он почувствовал, как страх захлёстывает его как волны утопающего в океане.

Внезапно поезд накренился и направился вниз, словно скатываясь с горки становящейся круче и круче с каждым мгновением. Скорость возросла, незакреплённые предметы начали с дребезжанием и звоном падать на пол.

- Да что происходит?! – вот тут уже и на лице невозмутимого Виктора проступил испуг. – Никогда подобного не происходило. Печать Джеруймо должна оберегать. У него ни разу не было промахов…

- Я стёр печать! – неожиданно надрывно прокричал парень, практически плача от захлёстывающего ужаса. – Перед тем как уйти на вокзал я стёр кровь на носу поезда. Она показалась мне оскорбительной.

Лицо машиниста словно застыло, а глаза - застекленели.

- Что ты наделал, - только и прошептал он перед тем, как поезд, стуча колёсам, окончательно не рухнул в бездонную пропасть тьмы.

 

Отрывок из отчёта

…Двадцать восьмого марта тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года в тридцать первом районе при разведке полезных ископаемых был неожиданно обнаружен поезд старой конструкции. Он был погребён в земле на глубине около двух метров. Ни его номер, ни метка не сохранились.  Определить, где поезд был произведён и где использовался – не представляется возможным.

Тайна, как он оказался в столь отделанных и диких местах – совершенно не объяснима.