Перевел с английского "Багрового барсука"

[LWEkb]

========== Глава 53 ==========

Верный своему слову, Уртфист в ту ночь держал своих зайцев снаружи, кроме трех, что остались в лазарете, чтобы присматривать за Смоллертом.

После ужина, когда небо потемнело и многие обитатели аббатства стали собираться на ночлег, Ванесса поднялась на вершину северной стены, чтобы дождаться возвращения белок. Взору Ванессы предстало спокойствие тихого летнего вечера: темный лес на фоне чуть более светлого неба, еще хранившего серебристый отблеск ушедшего дня. Даже насекомые, казалось, притихли в своей ночной серенаде, словно тоже понимали, что в Рэдволле и его окрестностях разворачиваются дела огромной важности.

— Мирно, не правда ли?

Ванесса повернулась и увидела Арлина. 

— Да, — сказала она своему старому наставнику, — и как раз вовремя. Мне уже столько говорили о войнах и раздорах! Стоя здесь, очень легко представить, что все так же просто и беззаботно, как было до прихода Уртблада в Рэдволл. 

Арлин бросил взгляд на пару заячьих дозорных, стоявших в дюжине шагов дальше по стене.

— Если не обращать внимания на них. Они ведь знают, что им не стоит стрелять в наших белок, когда те вернутся, не так ли?

Ванесса кивнула. 

— Я уже переговорила с ними. Они знают, что нужно ждать Алекса и остальных. Кроме того, эти зайцы, похоже, вооружены только копьями и рогатинами. Сомневаюсь, что они смогут нанести большой урон отряду белок. Думаю, Уртфист держит их здесь больше для того, чтобы наблюдать.
— Хм, уже совсем стемнело. Я немного удивлен, что Лесной патруль еще не вернулся. Надеюсь, они не столкнулись с какими-нибудь неприятностями.
— Уверена, они смогут с ними справиться. Алекс сказал нам, что он может оставаться с войсками Махуса до заката. Тогда они окажутся далеко к северу отсюда.
— Ты думаешь оставаться здесь до их возвращения? — предположил Арлин.
— Думаю, да. Ну, я не буду ждать всю ночь, если дело дойдет до этого… хотя будет странно, если они не вернутся задолго до полуночи.

Арлин прислонился к остывающему камню. 

— Полагаю, аббатство может выделить тебе столько времени, тем более что большинство из нас скоро уснет. Мои старые кости не дотянут до полуночи, это я точно говорю!

Ванесса повернулась к отставному аббату. 

— Арлин, что ты думаешь обо всем этом? Войне между Уртбладом и Уртфистом?

Старый мыш пожал плечами. 

— Ничего подобного раньше не происходило. Ты верно сказала, что нам говорят так много противоречивых вещей, что мы не можем разобраться в них. Но я полностью согласен с тобой:  Рэдволл должен оставаться нейтральным!
— Да, у нас нет выбора, пока мы не узнаем больше. Но я очень сомневаюсь, что лорд Уртфист прояснит для нас положение дел. Его ненависть и недоверие к брату искажают все, что он говорит. И ко всему прочему, он обращается с нами как с невежественными простаками.
— Если так, то это, должно быть, семейное, — хмыкнул Арлин. — Я припоминаю, как Уртблад ворвался в Рэдволл и стал говорить всем, что делать.
— По крайней мере, Уртблад ждал, пока мы пригласим его осмотреть Рэдволл, а не пришел сюда прямо с армией. Даже когда появились все эти его хищники, я должна признать, что Уртблад всегда с уважением относился к нашим порядкам. Конечно, у меня были свои подозрения на его счет, но Уртблад никогда не вызывал у меня такого неприятия, как Уртфист. Как будто он знает, что правильно для каждого зверя, а любой зверь, который с ним не согласен, либо враг, либо невежда. Мне это не по душе. Он просто решил, что мы отослали войска Уртблада, чтобы расчистить нам путь к союзу с ним! Как же высокомерен этот барсук!
— Его отношение вполне объяснимо, учитывая, что он и его зайцы думают об Уртбладе. Но это не значит, что он прав или что мы должны с ним согласиться. Давайте позволим ему остаться здесь на несколько дней и попытаемся убедить его рассмотреть мирную альтернативу войне. Если он не уступит в своем упрямстве, то мы хотя бы сможем сказать, что попытались.
— А если он решит, что не хочет покинуть нас? —  серьезно спросила Ванесса.
— Тогда он поймет, что не может помыкать нами, — решительно ответил Арлин. — Его зайцы кажутся порядочными. Думаю, если они увидят, что их хозяин довел нас до крайности, они помогут нам убедить Уртфиста уйти.
— Надеюсь, ты прав. Хотя в таком случае мы могли бы обратиться за помощью к Уртбладу. Иронично, не так ли?
— Особенно если Уртблад действительно послал того Браудера в Саламандастрон, чтобы заманить Уртфиста сюда. Так ли это на самом деле, мы не можем сказать, что Уртблад нас не предупреждал.

Ванесса некоторое время молчала. В конце концов она сказала: 

— У меня также не выходит из головы то, что Джефф обнаружил в архивах. Столько силы в одном звере… заслонить историю своим пророческим видением! Арлин, а что, если Уртфист прав насчет Уртблада?
— А что, если? — повторил отставной аббат. — Это все, что у нас есть, Ванесса. Вопросы, но без ответов. Поэтому ты была права, когда заявила, что Рэдволл не должен выбирать ничью сторону, по крайней мере пока. Если Уртфист действительно прав по поводу своего брата, со временем его истинная природа будет раскрыта. Если же нет, то мы должны продолжать следовать тому, что видим своими глазами, слышим своими ушами и чувствуем своим сердцем. Что бы ни случилось, мы должны в первую очередь думать о Рэдволле.  Мы должны сохранить наш заветный образ жизни для будущих поколений, как это всегда делали все аббаты и аббатисы. И если тебе понадобится совет, который поможет тебе решить, что это такое, — Арлин положил свою лапу на ее лапу, — ты знаешь, где его найти, дитя мое.

Ванесса улыбнулась в темноте. 

— Прошло много времени с тех пор, как вы в последний раз называли меня так, аббат. Мне приятно осознавать, что мой учитель по-прежнему рядом со мной, когда он мне нужен. Сейчас я часто думаю о том, не слишком ли я молода и неопытна. В такие времена нам нужны мудрость и решительность Жермены, Сакстуса или Мордальфуса… 

Арлин улыбнулся при упоминании некоторых из самых известных лидеров Рэдволла. 

— Да, но ведь две головы лучше, чем одна, не так ли? Возможно, было предрешено, чтобы во время этого кризиса у руля аббатства стояли мы вдвоем — моя старая мудрость и твоя молодая решимость, несомненно, сравнятся с любым аббатом Рэдволла!

Их внимание привлек внезапный громкий разговор двух зайцев поблизости. Ванесса и Арлин проследили за взглядами зайцев. Уже совсем стемнело, а луна еще не поднялась достаточно высоко, чтобы осветить лес к северу от аббатства. Напрягшись, мыши смогли различить теневые фигуры, спускающиеся с ближайших деревьев.

— Наши герои вернулись, — с шутливой торжественностью заметил Арлин.
— Пойдем посмотрим, как у них все прошло, — произнесла Ванесса и направилась к лестнице.

Два зайца подбежали и настояли на том, чтобы сопровождать их, держа копья наготове. 

Элмвуд шел впереди. Все белки выглядели изможденными после долгих дневных трудов.

— Где Алекс? — спросила Ванесса.
— Он не вернулся с нами, — ответил Элмвуд. — Он оставил меня за главного в Лесном патруле.
— Не вернулся с тобой? — Глаза Ванессы расширились. — То есть он решил пойти с Махусом и Миной?

Элмвуд кивнул.

— И ты позволил ему, даже после того, как я запретила ему отправляться в Саламандастрон?

Белка поднял лапы в знак беспомощности. 

— Я мало что мог сделать, настоятельница. Он глава Лесного патруля… или был им. Он отдал мне прямой приказ занять его место. Я не мог ослушаться его, не так ли?
— Да, понимаю… Арлин, перестань так улыбаться! Это серьезно!
— Ах, да, конечно, Ванесса. Но, судя по всему, не менее серьезно, чем чувства нашего дорогого Александра к леди Мине. Он всегда был свободным духом, вы же знаете. Мы должны были догадаться, что это произойдет, — он положил лапу на плечо Ванессы, а затем обратился к Элмвуду. — Так что, раз уж ты новый предводитель Патруля, расскажи нам, как все прошло сегодня.
— Ну, за нами не следили… но, полагаю, вы это уже знаете, раз они, должно быть, остались здесь с вами, — Элмвуд перевел взгляд на двух зайцев-часовых, стоявших на траве рядом с Ванессой и Арлином. — Я бы не хотел вдаваться в подробности, не здесь, по крайней мере.

Зайцы выглядели слегка оскорбленными, но ничего не сказали.

— Все в порядке, Элмвуд, — сказала Ванесса. — Просто расскажи нам, все ли прошло по плану.
— Как есть, мэм… за исключением того, что Алекс не вернулся. В остальном у нас не было никаких проблем.
— Хорошо, хорошо, — Арлин положил лапу на плечо Элмвуда. Остальные белки уже ушли, пробираясь в аббатство к своим кроватям, а выдры снова заперли ворота. — Иди поспи, Элмвуд. Мы дадим тебе знать, если ты нам понадобишься.

Элмвуд кивнул, и усталые шаги повели его прочь. Оба зайца вернулись на вершину стены, чтобы продолжить свой ночной дозор.

— Хорошо, что наши белки вернулись, — сказал Арлин. — С ними, Уртфист дважды подумает, если у него на уме неприятности.
— Они все вернулись, кроме одного, — проворчала Ванесса. — Почему Алекс сделал такое?
— Думаю, мы оба знаем ответ на этот вопрос, —  улыбнулся Арлин. — У этого ответа красивый кустистый хвост. Наверное, это была любовь с первого взгляда.
— Это было безответственно, — настаивала Ванесса. — Теперь мне придется беспокоиться и о нем, и о Винокуре. Это несправедливо по отношению ко мне!

Арлин обхватил ее плечи лапой. 

— Возможно, нет. Но теперь это не в твоей власти. Они отправились следовать своим судьбам. Здесь, в Рэдволле, и так много происходит.

Ванесса вздохнула. 

— Думаю, у меня нет выбора. Когда я стала настоятельницей, я и не подозревала, что все может быть так сложно!

* * *

Ночь перешла в утро, а утро перешло в полдень. Лорд Уртфист отстраненно поглощал черничные кексы во время завтрака, а затем поднялся на вершину западной стены и стал смотреть на равнину в направлении Саламандастрона, не видневшегося за тусклой линией гор на горизонте.

Его зайцы сполна воспользовались возможностью отдохнуть. Теперь, когда беличий патруль вернулся, а войска Уртблада были далеко от Рэдволла, зайцы расслабились, зная, что в аббатстве живут только лесные жители, а стены и ворота исправно охраняются белками. Внешне многие из них, казалось, действительно наслаждались жизнью, болтая с разными жителями аббатства и развлекая малышей, большинство из которых никогда раньше не видели зайцев. Хотя они, несомненно, радовались возможности побаловать себя вкусной едой и отдохнуть после стольких дней марша и постоянной боевой готовности, в их глазах была стальная твердость, которую они не могли полностью скрыть. Они считали, что двадцать их любимых товарищей безвременно ушли из жизни, и знали, что, скорее всего, впереди их ждет война.

Незадолго до полудня Ванесса подошла к барсуку. 

— Простите, если я помешала вам, лорд. Но я просто хотела спросить: вы уже приняли решение, не послать ли вам гонца или разведчика в Саламандастрон? Чтобы выяснить, что там происходит на самом деле?

Его взгляд не отрывался от далекой невидимой горной гряды.

— Я ничего не решил, аббатиса. Я действительно в растерянности, как бывало лишь однажды в моей жизни. Когда я впервые прочитал проклятое пророчество моего брата двадцать сезонов назад, после того как он бросил нас в своем безумном бегстве, я был повергнут в такую неопределенность, какую ощущаю сейчас. Тогда мне потребовался почти целый сезон, чтобы наконец принять ответственность, возложенную на меня судьбой, и вступить во владение горой. Сейчас у меня нет такой роскоши. С каждым днем ожидания у моего брата появляется все больше времени, чтобы укрепить Саламандастрон против меня. Уже сейчас может быть слишком поздно. Вы вчера дело говорили, в принципе. Возможно, это действительно безрассудно — вести моих зайцев в атаку на Саламандастрон, когда надежды отвоевать его практически нет. Но что еще я могу сделать? Я не могу оставаться тут и ничего не делать! Мои зайцы пойдут за мной, куда бы я их ни повел, но решать, где это будет, придется мне… 
— Не я одна говорила дело. У Тревеллера тоже была хорошая мысль. Думаю, вам следует остаться здесь, пока кто-нибудь отправится к Саламандастрону, чтобы проверить, как там обстоят дела. И мне кажется, я знаю, кто может добраться туда и обратно даже за меньшее время, чем заяц.

Впервые Уртфист повернулся, чтобы посмотреть на нее. 

— Кто же?
— Я только что говорила с Вышекрылом, предводителем воробьев Рэдволла. Он считает, что один из его лучших летунов сможет добраться до Саламандастрона за один день. Уже завтра или послезавтра мы сможем узнать, так ли плохи дела, как вы опасаетесь. Вам, конечно, не слишком долго так ждать?

Уртфист обдумал это. 

— Насколько надежны ваши птицы?
— Они — жители Рэдволла, — твердо сказала Ванесса. — Спарра — наши друзья и союзники.
— Я не имею дела с пернатыми, поэтому не могу судить. Чайки в окрестностях Саламандастрона такие же злодеи, как и любая другая нечисть. С воробьями у меня нет никакого опыта. Уверен, что вы не стали бы называть их друзьями, если бы они не были порядочными птицами. Но можно ли рассчитывать на одного из них в этом деле? Он должен знать, что искать, и уметь четко доложить нам.

Ванесса задумалась. Вышекрыл был единственным воробьем, кто достаточно хорошо говорил, чтобы легко общаться с наземными зверями. Но она не могла просить предводителя воробьев взяться за столь сомнительное дело. Одно дело — послать его в ближайшие окрестности, и совсем другое — к побережью. Нет, если уж и делать это, то только с помощью одного из других Спарра, чьего присутствия не будет так сильно не хватать, если с ним что-то произойдет. Что же касается отчета, то Вышекрыл всегда мог выступить переводчиком.

— Если дать четкие инструкции, думаю, все получится, — сказала Ванесса. — Да, воробьи обычно не летают так высоко, над горами. Там могут быть коварные ветры. Но самые молодые и сильные справятся с этой задачей. Если вы все еще хотите послать патруль из своих зайцев, это ваше дело. Но мы можем послать воробья в любом случае, просто чтобы удовлетворить наше любопытство. 
— Разумный план, я полагаю… если его удастся воплотить в жизнь. Мне придется… — Уртфист замолчал, его внимание внезапно привлекли несколько зайцев, стоявших дальше по верху стены. Кажется, они были чем-то взволнованы, и один из них подбежал к барсуку.
— Какие-то звери приближаются с юга, сэр! Вдоль главной дороги.
— Сколько их и кто они? — спросил Уртфист.
— Маленькие, — ответил заяц. — Я имею в виду, они кажутся маленькими зверьками, и их всего двое. Не так много, чтобы поднять пыль, поэтому мы не заметили их, пока они не вышли из-за деревьев, за поворотом дороги.
— Тогда давайте посмотрим на них, — Уртфист зашагал к юго-западному углу вершины стены, откуда было лучше всего видно новоприбывших. Ванесса и заяц последовали за ним по пятам.

Прибыв на место, они увидели, что два других зайца высунулись из-за крепостных валов, внимательно разглядывая все еще далеких путников.

— Определенно, это просто пара, — доложил Уртфисту один из зайцев. — Похоже, это землеройки. Не маршируют ни под каким знаменем. Не могу понять, вооружены ли они.
— Большинство землероек в окрестностях носят короткие мечи, — сообщила им Ванесса. — Я удивлюсь, если это не они.
— А не было ли землероек в той банде моего брата, которую вы вчера отослали из Рэдволла? — подозрительно спросил Уртфист.
— Все они ушли на север, — ответила она холодным тоном. — С юга они бы не пришли. И уж тем более ни один зверь вашего брата не стал бы приближаться к нам так открыто, зная, что здесь вы и ваши зайцы.
— Да… наверное.
— Я говорю, — объявил другой из зайцев, — у них, кажется, есть какое-то украшение на голове. Разноцветные полосы… одна оранжевая, другая голубая. Вам это о чем-нибудь говорит, мэм?

Ванесса подошла к краю крепости.

— Да, как я и думала. Это, должно быть, двое из Гуосим. Интересно, что они здесь делают?
— А что такое Гуосим? — спросил Уртфист. 
— Партизанский союз землероек. Они союзники Рэдволла. Зиму они проводят здесь, в аббатстве, а в остальное время бродят по лесам. Обычно они путешествуют все вместе, поэтому необычно видеть только двоих из них.
— Ну, эта загадка скоро разрешится, мэм, — сказал заяц, — потому что они движутся с огромной скоростью. Не успеете оглянуться, как они будут здесь, во!
— Тогда давайте встретим их, — сказал Уртфист. — Настоятельница, я хочу услышать, что они скажут. Мой брат отправился на юг, в том же направлении, откуда идут они. Вполне возможно, что они знают что-то о нем.
— Конечно, — согласилась Ванесса. — Гуосим никогда не скрывали своих путешествий и приключений. Пойдемте, и я уверена, что вскоре вы услышите все, что они могут рассказать… хотите вы этого или нет!

========== Глава 54 ==========

— И вот, — подытожил землеройка Флинк, — Лог-а-Лог поспорил со мной, что я не доберусь до Рэдволла за три дня. Я не хотел, чтобы он на посмешище меня выставил, поэтому принял пари. Он прислал сюда Глора, чтобы тот следил за моей честностью, и мы отправились в путь. Это было три утра назад, и большую часть пути мы шли полубегом. Ха! Два с половиной дня! Жду не дождусь, когда увижу его лицо, когда скажу, что этой зимой ему придется каждое утро готовить мне горячие лепешки!

Предводители аббатства сидели за столом во фруктовом саду вместе с двумя землеройками, Уртфистом, майором Саффордом и Тревеллером. Все сидели завороженные, пока Флинк и Глор рассказывали о приключениях Гуосим, преследовавших лис-работорговцев, об их встрече с армией Уртблада и о том, как барсучий лорд помог вернуть сына Лог-а-Лога и остальных похищенных лесных жителей.

— Подводный корабль, — ахнул Джефф. — Никогда бы не подумал… 
— Лог-а-Лог полагал, что ты скажешь как раз это, — улыбнулся Флинк.
— Кто из нас мог бы вообразить такое? — спросила Ванесса. — Надеюсь, Траттон не посылал подобные корабли и по Мшистой реке?
— Вот почему мы хотели как можно скорее передать вам весточку, — ответил Флинк. — Варнокур с Винокуром решили, что она достаточно глубока и широка, чтобы выдержать одну из тех крысиных лодок. 
— Да, конечно, — Ванесса повернулась к Уртфисту. — Милорд, из того, что рассказали нам эти землеройки, мне не кажется, что ваш брат состоит в союзе с Траттоном. Он захватил это судно и отдал его землеройкам, освободил рабов, предназначавшихся для его галер, и допросил, а затем казнил всю команду. Такие действия не кажутся мне поступками зверя, служащего злу.

Уртфист не обратил внимания на ее замечание и обратился к двум землеройкам. 

— Вы говорите, три дня назад мой брат все еще был в Стране Цветущих Мхов? Вы уверены в этом?
— Так же, как я сижу здесь, — ответил Флинк.

Уртфист рассеянно постучал когтем по изношенной и обветренной столешнице, его взгляд был устремлен далеко за пределы фруктового сада. 

— Если это правда, то, возможно, его еще нет в Саламандастроне… или он только что прибыл, — Он повернулся к Саффорду. — Майор, есть ли, по вашему мнению, хоть какой-то шанс, что силы полковника Клевистона смогут продержаться несколько дней, прежде чем орда моего брата захватит Саламандастрон?
— Не стоит считать, что полковник выбыл из игры, сэр. Если он увидит их приближение — а он никак не сможет этого не сделать, при таком-то войске, — то сможет достаточно плотно закупорить три входа, что мы оставили открытыми, чтобы не дать этому сброду проникнуть внутрь. На день-два, во всяком случае, хотя без подкрепления он, конечно же, больше вряд ли продержится.
— Именно так я и думаю. Ты согласен, Тревеллер?

Опытный заяц-разведчик кивнул. 

— Если кто-то и может удержать орду в Саламандастроне, когда его защищают всего двадцать зайцев, то это старина Клевистон!

Уртфист встал, в его глазах пылала решимость.

— Майор, соберите патруль. Мы уходим. Немедленно! Если есть хоть какая-то надежда, что мы сможем вернуться в Саламандастрон до того, как он достанется моему брату, мы не должны ее терять. Не пройдет и часа, как мы отправимся в путь, причем со всей поспешностью, а не так, как во время нашей неторопливой прогулки. Мы доберемся до Саламандастрона, если это потребуется, а там посмотрим… — Его массивные когти сжимались и разжимались. — Вот тогда и посмотрим!
— Милорд, — спросила Ванесса, — вы внимательно выслушали все, что сказали Флинк и Глор?
— Я слышал, что мой брат еще три дня назад был далеко от Саламандастрона, и это все, что мне нужно.

Ванесса сурово посмотрела на Уртфиста. 

— Они также говорили, что Уртблад заявил о своем желании избежать кровопролития.
— Мой брат — мастер обмана, — заявил Уртфист, — и хитрее любого лиса. Конечно, он предпочел бы захватить Саламандастрон без кровопролития. Но он намерен захватить его так или иначе, и именно это я должен попытаться предотвратить, если еще не слишком поздно.

Флинк посмотрел на барсука. 

— Ваш брат не ищет драки, милорд. Но он и не собирается от нее отказываться.
— Ты не знаешь, каков он на самом деле, — огрызнулся Уртфист. 
— Я видел, как он захватил тот корабль и освободил пленников, — вставил Глор. — Судя по этому, Уртблад — вряд ли союзник морских крыс!
— Возможно, а возможно, и нет, — ответил Уртфист. — Мой брат заключает и расторгает союзы по своему усмотрению. Возможно, он счел более выгодным завоевать верность Гуосим. Возможно, его союз с Траттоном давно закончился, когда перестал соответствовать его целям. Кто может сказать? Мой брат действует только, чтобы увеличить свою власть. Звери, которые сегодня называют его другом, завтра могут проклинать тот день, когда их пути пересеклись с ним.
— Да, но у него тоже были сомнения на ваш счет, — сморщил нос Флинк. — Он говорил, что готов поделиться властью, но только если считает, что вы годитесь, чтобы помогать ему править… 
— Не говори со мной, достоин ли я! — взорвался Уртфист. — Саламандастрон — это великая ответственность! Мой брат отказался от нее и показал свою недостойность двадцать сезонов назад, и с тех пор он не раз доказывал это в Северных землях. Его собственное пророчество называет его чудовищем, и единственные, кто следует за ним, — это либо злые звери, либо те, кого он увлек своей ложью… как, похоже, и вас.
— Нас, Гуосим, не так-то легко обмануть, — возразил Флинк. — Мы провели два дня с Уртбладом. Если он и злой зверь, то очень хорошо скрывал это.
— Два дня, во? — Тревеллер небрежно погладил ухо. — Попробуй выслеживать его двадцать сезонов, парень. Твое мнение о Его Кровавости может упасть на ступеньку-другую, когда ты увидишь, каков он на самом деле!
— Мы теряем здесь время. Майор, пусть патруль немедленно соберется на дороге перед главными воротами, готовый к маршу.
— Есть, сэр! — Саффорд отсалютовал и, как стрела, помчался передавать приказ.

Тревеллер посмотрел на Уртфиста. 

— Мне помочь ему, милорд?
— Подожди. Мне нужен твой совет. Ты больше других зайцев в Патруле знаешь о путешествиях. Как мы должны идти, чтобы добраться в Саламандастрон быстрее всего?
— Полагаю, тем же путем, что и пришли.
— Нет ли шансов, что север не окажется быстрее? Я думал о реках, которых нам предстоит пересечь.
— В этом есть смысл, сэр. Но… нет, даже если на нашем пути не будет ручьев, север все равно будет долгим путем через горы к побережью. И помните, та банда, что мы прогнали отсюда, ушла на север. Они могут устроить засаду, в которую мы скорее всего попадем, если будем двигаться бегом. Кроме того, что если у вашего брата нет подкрепления, прибывшего из Северных земель? Если так, то мы можем натолкнуться на них, и они замедлят нас.

Уртфист кивнул. 

— Значит, нам на юг. Остается пересечь широкое течение. Теперь мы знаем, что вдоль главной дороги на юг есть мост, который позволит нам легко переправиться. Далеко ли он отстоит от нашего пути?
— Хм… придется немного поплутать, но, с другой стороны, это обеспечит нам надежную переправу. Если мы отправимся через равнины более прямым юго-западным курсом, нам придется искать паром, а это может задержать нас еще больше.
— Я так не думаю, — сказал Уртфист. — Помнишь, когда мы покончили с тем наглецом, мы оставили его паром на северном берегу. 
— Если только тот клубок дурных манер не вернул его на свою сторону, — предостерег Путешественник.
— Вряд ли он стал бы плыть по широкому течению, даже чтобы вернуть свою лодку. Кроме того, мы оставили его запечатанным в его лачуге. Возможно, он еще даже не успел выкарабкаться.
— Верно подмечено, милорд. В таком случае я бы сказал, что это самый быстрый способ вернуться домой.

Ванесса встала, и ее товарищи по Рэдволлу встали вместе с ней. 

— Милорд, я вижу, что вы настроены решительно. Прежде чем вы отправитесь, я еще раз умоляю вас избегать открытой войны с вашим братом, если это возможно. Эти землеройки принесли нам известия о том, что морские крысы создают новые виды оружия, способные навести ужас на земли, которые раньше всегда были от них в безопасности. Несомненно, сейчас, как никогда, вы и Уртблад должны работать вместе, чтобы противостоять этой угрозе, а не вступать в войну друг с другом. Пожалуйста, помните об этом, когда будете приближаться к Саламандастрону. Если вы оба можете отложить любой конфликт между вами ради блага и земель, вы должны это сделать.

Уртфист фыркнул. 

— Не удивлюсь, если мой брат помогал Траттону строить те подводные корабли.
— Уртблад был удивлен не меньше любого зверя, когда мы обнаружили ту штуку! — возразил Глор. — Я знаю, я был там!
— Тогда как он догадался искать ее?
— Он сказал, до него дошли слухи о том, что Траттон работает над чем-то подобным, но доказательств этому у него пока не было.
— Правда? И как же до него дошли такие слухи? Я и мои зайцы живем у берегов, где крысиная угроза наиболее велика. Новости о них доходят до нас раньше, чем до любого другого, и мы не слышали ни слова о подобном, — Уртфист покачал головой. — Нет, Траттон — не самая страшная угроза. Я должен идти, чтобы противостоять истинному врагу всех зверей, которые хотят остаться свободными, как в своем разуме, так и от железных цепей рабства.

Ванесса глубоко вздохнула, когда барсук начал отворачиваться. 

— Еще кое-что, милорд.

Уртфист смотрел на нее с нарастающим нетерпением. 

— Говорите скорее, аббатиса, мое время поджимает!

Уже было видно, как многие зайцы пересекают лужайки, ведущие к главным воротам, в ответ на призыв Саффорда собраться.

— Я как раз хотела спросить, не хотите ли вы, чтобы мы снабдили вас едой или питьем для предстоящего путешествия? Ваши запасы, должно быть, невелики, и я обещала помочь, чем смогу, когда вам придет время покинуть Рэдволл. 

Уртфист ничуть не смущался своей грубости по отношению к мыши, что оказывала ему гостеприимство в аббатстве. Тревеллер наклонился к нему и прошептал: 

— Неплохая идея, милорд. Если мы собираемся бежать до самого Саламандастрона, у нас не будет времени на добычу еды. Лучше загрузиться здесь, пока есть возможность.

Лорд-барсук на мгновение задумался. 

— Лишь бы это не слишком нас задержало, — наконец произнес он.
— Вы сказали, что хотите быть в пути еще до истечения часа. Мы уложимся в это время. Не ждите свежей выпечки, но в наших кладовых должно быть достаточно еды, чтобы заполнить дорожные мешки каждого из ваших зайцев. И это будет еда, больше подходящая для многодневного путешествия. Я сейчас же отправлюсь к брату Хью, — Она посмотрела на Уртфиста. — Если вы согласны.

Уртфист лишь неопределенно кивнул. 

— Тревеллер, созови всех зайцев и попроси их наполнить свои фляги в пруду аббатства. Потом мы посмотрим, что у этих зверей есть для наших рюкзаков.

* * *

Засахаренные каштаны. Желудевый медовый хруст. Белый сыр с шалфеем и красный сыр с пчелиным орехом и розмарином. Миндальные вафли. Мятные вафли. Кристаллизованные кусочки яблок. Маффины с ежевикой и черникой. Все это и многое другое было тщательно упаковано в дорожные мешки Длинного Патруля. 
Удивительно, что можно было достать из кладовых Рэдволла в столь короткий срок. Даже за меньшее время, чем час, отведенный Уртфистом, аббатиса снабдила зайцев пищей, которой хватило бы на несколько дней, и вся она была пригодна для зверей в походе. Майор Саффорд был весьма признателен. Они с Тревеллером проследили, чтобы каждый заяц заполнил свой мешок, и горячо благодарили настоятельницу за припасы, пока Уртфист расхаживал взад-вперед у главных ворот, с нетерпением ожидая начала похода.

Наконец все фляги были наполнены доверху, все рюкзаки набиты до отказа, и Долгий Патруль собрался в длинную колонну на дороге перед аббатством. Уртфист занял свое место во главе вместе с Тревеллером и майором Саффордом. Внимание барсучьего лорда было сосредоточено исключительно на возвращении в Саламандастрон; он был настолько сосредоточен на своей цели, что даже не помахал рукой и не оглянулся в сторону лесных жителей, которые открыли ему свой дом и помогли собрать армию в дорогу.

Как только последний заяц покинул аббатство, главные ворота были закрыты и заперты, и жители Рэдволла почти в полной тишине наблюдали с вершины стены за тем, как силы Саламандастрона вновь отправляются к себе домой. Это было совсем другое настроение, чем проводы Махуса и Мины накануне. Теперь не было ощущения, что это прощание друзей. Скорее, Рэдволл избавлялся от непредсказуемой оккупации. Пока Уртфист оставался в аббатстве, все не были уверены, что он может сделать дальше и безопасно ли иметь рядом такого зверя. Жители Рэдволла были рады, что его наконец-то нет среди них, даже если ценой его ухода может стать война за Саламандастрон.

— Быстро они движутся, —  заметил Монти. —  Но я думал, они планируют срезать путь прямо через равнину?
— Так и есть, — ответила Ванесса. — Они вышли на дорогу у развалин старой церкви Святого Ниниана, поэтому собираются идти по тропе на юг до этого места, а затем свернуть на равнину. Их передовые разведчики будут в буквальном смысле слова отслеживать обратный путь, чтобы они шли точно по тому же маршруту, что и из Саламандастрона. Уртфист ничего не оставляет на волю случая.
— Я просто рад, что он ушел, — сказал Джефф. — Я беспокоился, что мы будем делать, если он откажется уходить. По крайней мере, теперь это решено само собой.
— Да, — кивнула Ванесса. — И теперь, благодаря нашим быстроногим друзьям землеройкам, мы знаем, что с Винокуром и Варнокуром все в порядке… или, по крайней мере, было так, когда Флинк и Глор покинули их три дня назад. Возможно, они уже в Саламандастроне.

Старый Арлин погладил свой ус, стоя вместе с остальными и глядя на удаляющиеся спины барсучьего воина и его четырех десятков зайцев. 

— Возможно, так оно и есть, Ванесса. Вопрос в том, что если это так, то неужели теперь происходит битва за гору, как был уверен Уртфист?
— Сражение будет недолгим, — предположил Джефф. — Двадцать зайцев против орды Уртблада… а он знает ту крепость вдоль и поперек. Не думаю, что зайцы смогут долго продержаться против такой силы, как бы хорошо ни были защищены входы.
— Надеюсь, Уртблад все же возглавит Саламандастрон, — сказал Флинк. — Ему там самое место. У него есть все, что нужно для защиты побережья от крыс. Не могу сказать, что я полностью доверяю Уртфисту. Он так одержим своим братом, что я думаю, что он действительно сошел с ума. Не хотелось бы, чтобы такой зверь охранял земли от этого Траттона. Да и про зайцев его я не знаю.
— Вообще-то, Флинк, — заметила Маура — некоторые малыши уже успели полюбить этих зайцев, прежде чем им пришлось так внезапно уйти. Им бы никогда не понравились те зайцы, если бы они не стоили того.
— Они выглядели вполне приличными зверьми, — признал Джефф, — как только освоились и увидели, что врагов здесь нет. И все же у меня сложилось впечатление, что они пойдут за Уртфистом куда угодно, даже в ущерб остальному.

Флинк почесал переносицу. 

— Да уж, если Уртфист думает, что его братец слабак, то мало ему не покажется. Крысы Уртблада сражались с тем смутьяном Сногой как бешеные, а выдра, капитан Сэйбрук, заверил нас, что эти крысы отнюдь не лучшие бойцы Уртблада. Если тем двум барсукам суждено столкнуться, думаю, Уртфисту придется несладко… даже с четырьмя десятками зайцев!

* * *

Самый новый житель аббатства вздохнул с облегчением, когда последние зайцы в колонне свернули за поворот дороги и скрылись за деревьями.

Смоллерт стоял в стороне на другом участке западной стены. Сирил и Сайрус были рядом с ним, где поклялись оставаться до тех пор, пока ласка не перестанет подвергаться опасности со стороны Уртфиста. Сайрус сменил постельную рубашку на новую рясу послушника и сандалии. Облачение в привычную одежду было для юного мышонка способом заявить миру (и самому себе), что он залечил свои раны, поборол смерть и наконец-то готов вернуться к нормальной жизни в Рэдволле. Сестра Аврелия также разрешила своему пациенту спать сегодня в его собственной комнате — еще один важный шаг в восстановлении его тела и духа. Целительница понимала, что чем скорее Сайрус вернется к привычному образу жизни, тем быстрее он сможет оставить эту страшную историю в прошлом.

Радовало и то, что Сайрус — и Сирил тоже — так быстро сблизились с частичным виновником всего этого. Ни один из них не проявлял ни малейшего страха перед Смоллертом. И действительно, узнав, что он гораздо ближе к ним по возрасту, чем они полагали, братья практически приняли одноухого ласку в качестве нового товарища.

Смоллерт поддерживал Сайруса лапой, пока они стояли и наблюдали за отступлением Уртфиста. Может быть, ласка и была всего на несколько сезонов старше Сайруса, но он была гораздо больше и сильнее, чем любой из мышей.

— Ну и вид! — вздохнул он. — Настоящий груз с плеч! Не знал, что буду делать, если попадусь ему на глаза! Это был бы мой конец, я это точно знаю. Я думал, мне придется до конца сезона прятаться. Рад, что он пробыл тут мало времени. Теперь я могу стать настоящим рэдволльцем!

Сирил повернулся и посмотрел на Смоллерта. 

— Итак, ты уже обдумал, на какую работу ты мог бы устроиться?
— Что ж, — Смоллерт рассеянно почесал за отсутствующим ухом, — думаю, сестра Аврелия неплохо сегодня утром сказала. Поскольку я не уверен, что буду хорош в здешних делах, я просто буду помогать в аббатстве так и сяк, пока не найду работу, которая будет мне по душе. А если не найду, то, наверное, просто стану подручным зверем Рэдволла, готовым протянуть лапу во всем.
— Но ты же опытный воин, — сказал Сирил, удивленный тем, что Смоллерт не замечает очевидного. — Почему бы не попросить настоятельницу сделать тебя одним из защитников аббатства?

Смоллерт покачал головой. 

— Боюсь, мои солдатские дни закончились. Я больше никогда не буду причинять вред другому зверю. Не хочу, чтобы у вас был повод сказать: «почему мы позволили этому ласке остаться здесь?»
— Мы бы никогда не сказали про тебя так, Смоллерт, — заверил его Сайрус.
— Ну, и пусть у тебя никогда не будет причин для этого. Я буду делать все, что скажет мне любой зверь. За все сезоны, что я провел с лордом Уртбладом, я научился хорошо выполнять приказы, это-то точно!

Сайрус опустил глаза. 

— Тебе не стоит отказываться от меча только из-за того, что случилось со мной. Если это то, в чем ты хорош… 
— Я никогда не умел обращаться с мечом, - смущенно улыбнулся Смоллерт, глядя на Сайруса. — Не мое оружие. Если бы было иначе, то наверное, я смог бы сдержать удар, когда Волкорам заслонился тобой.
— Тогда чем ты сражался на севере? — спросил Сирил.
— Обычно копьем или дротиком. Я и в этом неплохо разбираюсь. Но лучше всего я бился влапопашную. Не раз, когда враг выбивал у меня из лап копье и думал, что со мной покончено, я крутился, поворачивался, хватался за него, и отбирал у него оружие. Они уходили в могилу с таким удивленным выражением лица… э-э, это не очень приятно, так что я прекращаю. Надеюсь, я не побеспокоил вас двоих подобным разговором?
— Нет, нет, мне понравилось, — быстро сказал Сирил, на самом деле несколько разочарованный тем, что Смоллерт так резко остановился. — Мне нравятся истории о битвах и приключениях. Пообещай, что когда-нибудь расскажешь мне что-нибудь из своих!
— Ну, если ты уверен, Сирил, парень. Я не самый лучший в мире рассказчик, но кое-что повидал на своем веку. Когда-нибудь я попробую сплести тебе пару сказок, если ты не против услышать то, что большинство порядочных зверей тут предпочтут не слушать. 
— Ты удивишься, — сказал ему Сирил. — Многие рэдволльцы были великими воинами. Я даже подумывал о том, чтобы самому стать воином, если смогу заставить аббатису и Мауру воспринимать меня всерьез и перестать думать обо мне как о звонаре аббатства.
— Одном из звонарей аббатства, — поправил брата Сайрус. — Теперь, когда мистеру Джеффу больше не нужна моя помощь в архивах, думаю, мы скоро вернемся к этому, а, Сайрус?
— Похоже на то… эй, я тут кое-что придумал! — Сирил поднял глаза на Смоллерта. — Если я начну тренироваться на воина или, может быть, на целителя, нам понадобится новый звонарь. Уверен, Маура не захочет заниматься этим постоянно. Как ты смотришь на то, чтобы попробовать свои силы, Смоллерт?
— Не знаю. Никогда раньше не работал с колоколами и прочим… 
— Это просто! Маура освоила это всего за один день. Мы с Саем можем показать тебе, как это делается… ты быстро поймешь это, я уверен!
— Ну, конечно, я попробую, — наконец согласился Смоллерт. — Надо же как-то зарабатывать на жизнь. Дергать веревки не так сложно, как быть солдатом. Вперед, ребята!

[LWEkb]

========== Глава 55 ==========

Винокур никогда не видел и даже не представлял себе ничего столь огромного, как океан.

Последний день войско Уртблада провело, огибая предгорья у самой южной границы горного хребта, отделявшего Западные равнины от побережья. Уклоны здесь были настолько незначительными, что почти не замедляли движения. Вечером после встречи с Фиткином они приблизились к горам, возвышавшимся справа от них на севере. Прошло еще полдня, и вершины остались позади, а перед ними, перевалив через последний травянистый хребет, открылись длинные склоны, спускающиеся к песчаному побережью, а затем к морю.

Во все стороны тянулись мили плоской, ничем не нарушаемой прибрежной равнины, а прямо на горизонте мерцали освещенные солнцем воды открытого моря — серебристая полоса между концом земли и концом света, где море и небо сливались в одно целое.

Винокур посмотрел налево, затем направо. На север и на юг, до пределов его зрения, простирался край моря. Ничто из того, что он видел в своей жизни, — ни просторы Западных равнин, ни гуща леса — не могло сравниться с этой громадой. Молодой выдр вдруг ясно понял, что мир действительно разделен на две части — сушу и море. Но если суша была разбита на леса и равнины, горы и долины, реки и речушки, то море было единым целым: огромным, как все земли вместе взятые, таким огромным, что корабли могли плыть несколько дней, не видя суши.

Мысль о чем-то таком большом завораживала Винокура. Встретиться лицом к лицу с морем было совсем не так, как слышать рассказы о нем. 

Капитан Сэйбрук заметил необычное выражение на лице Винокура. 

— Ты в порядке, Винк, парень?

Винокур потряс головой. 

— Просто немного ослеплен видом. Привыкнуть надо, а то в походе леса да луга вокруг были. Как далеко теперь до моря? Будто лапой подать, так и кажется, а знаю — еще идти и идти!
— Нам придется идти на запад до заката, чтобы достичь береговой линии, — ответил Уртблад.
— Так далеко? — спросил Варнокур. — Эти берега куда шире, чем я думал!
— Да, большое пространство, — согласился Уртблад. — Именно поэтому зайцы Долгого Патруля всегда были так важны для владык Саламандастрона. Никакие другие звери не могут преодолевать такие расстояния так быстро, как они.

Варнокур посмотрел на север, приподнявшись на кончиках лап. 

— Мы можем разглядеть ту гору отсюда, милорд?

Уртблад сузил глаза. 

— Нет… горизонт еще скрывает ее. Будь мы немного выше, мы могли бы увидеть ее плоскую вершину. Но не здесь.

Некоторые из ласок-следопытов Уртблада разведали обстановку, идя по следам Уртфиста и его зайцев. После встречи с Фиткином следы Уртфиста были очень заметны, и они использовали отмеченную тропу как указатель, показывающий самый прямой путь к Саламандастрону. Теперь ласки спешно возвращались, чтобы сообщить о своих последних находках.

— Чуть впереди, ниже по склону, следы поворачивают на север, м'лорд, — сказал старший следопыт. — Теперь мы будем шагать вдоль гор… мы все еще собираемся идти по их следу, сэр?
— Да. Во всяком случае, еще некоторое время, — Уртблад повернулся к Сэйбруку. — Мы пройдем до того места, где тропы поворачивают на север, а затем остановимся на полуденную трапезу.

Когда колонна с новой силой устремилась вперед, Сэйбрук бросил взгляд на двух выдр из Рэдволла.

— Ах, гляньте-ка! Летнее море! Ничто с ним не сравнится... но, видно, придётся подождать, пока не доберёмся до Саламандастрона. Эй, кто из вас, речных, ходил когда-нибудь по морю?
— Не-а, — ответил Варнокур, в то время как его сын лишь покачал головой, заново сомневаясь в идее погрузиться в безбрежные воды. — Ты имеешь в виду, действительно поплавать прямо там?
— А что? Я, конечно, не морская выдра — те старые солонцы, что и говорить, мастера океанских просторов, — но бывал на море пару раз, и скажу вам, нет ничего лучше! Там можно душу потерять... как ни ныряй, глубина зовёт ниже, как ни плыви, впереди всегда еще больше!

Винокур покраснел. 

— Душу потерять, в самом деле! Я люблю воду, как и любая выдра, но, похоже, это слишком много для меня… 
— О, но это же свобода! — Сэйбрук торжественно взмахнул лапой. — Больше всего, что ты когда-либо узнаешь. Ни одна река или озеро не сравнится с ней. Ты можешь плыть сколько угодно, и никакие преграды не скажут тебе остановиться. Когда устанешь, просто вернешься на берег. А можно просто лечь на спину и смотреть на небо, ну, если оно достаточно спокойное. Вот что ещё чудесного в море: соль в воде держит тебя на плаву куда лучше, чем любая речка или пруд. Почти как будто лежишь на мягкой постели! Однажды я даже заснул, плывя на спине. А когда проснулся, меня уже унесло так далеко к югу от лагеря, что пришлось порядком поработать лапами, чтоб вернуться. Но мне было всё нипочём — выспался-то я на славу!
— Да, пожалуй, попробую, — с сомнением сказал Винокур. — Как только мы доберемся туда… 
— Тебе это точно понравится, зуб даю! Если одному неспокойно, я рядом пойду. Но уж поверь, как только доберешься, сразу почувствуешь себя как дома! Да и время сейчас самое подходящее — конец лета, море теплое, что надо! Тебе понравится, Винк, или я не знаю, что такое выдра!
— Посмотрим, — Винокур посмотрел на отца. — Что скажешь, папа? Хочешь поплавать там, где воде нет конца?
— Ну конечно! — Варнокур стукнул сына по спине. — Мы оба, не так ли? Это будет лучшее приключение за последние несколько сезонов! И я наконец-то смогу показать тебе, что такое настоящее плавание! Правда, капитан?
— Вот это дух, дружище! — рассмеялся Сэйбрук.

Никто из них не знал, что возможность искупаться в океане представится им гораздо раньше, чем они могли предположить.

* * *

Пока под немигающим полуденным солнцем войско предавалось трапезе, Уртблад отправился на очередное совещание со своими небесными разведчиками.

Там были и сокол Клистра, и коршуниха Халприн. Уртблад долго беседовал с ними, в какой-то момент даже нарисовав палкой рисунки на земле. Когда беседа закончилась, барсук снял с обеих птиц тяжелые защитные туники, и оба взлетели и понеслись на крыльях на север.

— Что слышно, милорд? — спросил Сэйбрук, когда Уртблад вернулся к своим войскам, с любопытством разглядывая птичьи одежды в лапах своего повелителя.
— Капитаны Халприн и Клистра полетят вперед, чтобы обследовать земли вокруг Саламандастрона. Они будут наблюдать за горой так близко, как только смогут, и, возможно, даже смогут рассказать нам, как охраняются входы. 
— Как долго мы будем добираться? — спросил Варнокур.
— Это будет зависеть от того, что сообщат мои птицы, и от того, каким курсом мы пойдем дальше.

Сэйбрук посмотрел вслед удаляющимся птицам-разведчикам, которые теперь были всего лишь пятнышками в далеком небе, а затем вернулся к птичьим доспехам, которые держал в руках Уртблад. 

— Если позволите спросить, милорд, почему вы отправили их без жилетов? Кажись, они им понадобятся.
— Заметь их Долгий патруль в таких одеждах, эти зайцы справедливо решили бы, что они на моей службе. Теперь же они могут сойти за случайных диких птиц.

Варнокур посмотрел на сына. 

— Видишь, Винк? Как я и говорил тебе в лесу — лорд Уртблад думает обо всем!

Когда обеденный перерыв закончился, они возобновили свой марш, следуя на север по песчаным равнинам с морскими склонами, усеянным клочками грубой травы и вздымающимися дюнами. Тропа постепенно отклонялась на запад, уводя участников похода от гор справа к океану слева. Вскоре они оказались почти в самом центре прибрежной равнины, на полпути между предгорьями и берегом. Уже был слабо слышан далекий шум прибоя, и  сильно пахло рассолом. В воздухе витали прерывистые крики чаек. Даже слепой зверь смог бы определить, что они находятся у ворот открытого моря.

В середине дня они вышли на берег широкой и лениво текущей реки, протекавшей прямо через их путь. Она вытекала из какого-то невидимого источника в предгорьях, прокладывая себе путь через широкую прибрежную полосу, где в конце концов и впадала в море.

Варнокур почесал подбородок и сказал Уртбладу: 

— Похоже, вы были правы, милорд. Это, должно быть, вторая половина того ручья, где был мост Лорра, того, что уходит под горы, а потом снова выходит тут. Не так уж много от него осталось… вряд ли он достаточно глубок, чтобы окунуть в него лапы, не говоря уже о том, чтобы поплавать как следует!
— Это к счастью, — ответил барсук, — ведь теперь нам придется пересечь его снова, на этот раз без моста и лодки, — Уртблад посмотрел на север, туда, где широкая полоса побережья исчезала в мерцающей дали. — Этот поток не виден с Саламандастрона. Однако, перебравшись на другой берег, мы можем выдать себя в любой миг. С вершины горы остроглазый заяц может увидеть очень далеко вдоль берега.
— Так что ж нам теперь делать, милорд? — спросил Сэйбрук.

Уртблад указал на ручей. 

— Это должна быть пресная вода, даже так близко к морю. Проверьте это, капитан.

Сэйбрук подошел к берегу ручья и зачерпнул полную пригоршню воды, пробуя ее языком. 

— Солоноватый привкус, милорд. Из-за того, что под горой шла, наверное. Но все еще свежая, я бы сказал.
— Подходит для пополнения запасов?
— Думаю, да. Похоже, это последняя пресная вода между этим местом и Саламандастроном, которую мы встретим?

Уртблад кивнул. 

— Я хочу, чтобы каждый зверь пополнил свою флягу, а потом мы попробуем перебраться через этот ручей. Мы совершили тяжелый марш под жарким солнцем. Нет смысла пачкать воду, пока мы не взяли все, что нам нужно.
— Да, имеет смысл, — Сэйбрук осмотрел реку. — Мелковата, похоже. Варни прав: если сравнить с той, какой она раньше была, то она явно утратила силу.
— Уверяю вас, капитан, в середине она еще достаточно глубока, чтобы утопить мышь или крота. Более мелким зверям понадобится помощь. Как только все питьевые мешки будут пополнены, я хочу, чтобы вы с Маттуном выстроили вдоль берега всех выдр, ласок, горностаев и хорьков. Каждому из них мы дадим по мыши, кроту, землеройке или ежу, которых они смогут переправить на плечах. Я хочу, чтобы к закату все звери были на северном берегу. Тогда мы разобьем там лагерь на ночь.
— Верно. Но… 
— Да, капитан?
— Вы уверены, что хотите разбить лагерь сразу после переправы? Не лучше ли подойти к Саламандастрону под покровом темноты? Вы говорили, что нас могут заметить в любой миг, как только мы перейдем этот ручей.
— Это правда. Но прежде чем приступать к делу, мы должны дождаться вестей от Халприн и Клистры. Мы должны знать, что ждет нас в Саламандастроне.

* * *

Выдры Сэйбрука смогли переправить всех землероек за один переход, а мыши, кроты, ежи и несколько низкорослых крыс объединились с ласками, хорьками и горностаями на плечи которых они могли сесть. Большинство землероек и выдр пришли из края широких ручьев к югу от Полуденной долины, и привыкли работать вместе; выдры возвращались на южный берег еще до того, как все остальные начинали переправу.

Даже Винокур согласился поучаствовать. Сняв рясу, чтобы она не намокла без надобности, он отдал ее своему землеройному пассажиру, чтобы тот держал его на воде, а затем перешел вброд с землеройкой на шее. Самая глубокая часть потока доходила Винокуру до подбородка, и ему пришлось откинуть голову назад, чтобы не набрать полный нос воды.

Когда он увидел, что все выдры, доставив всю бригаду землероек на северный берег, отправились обратно, чтобы помочь переправить остальных, Винк тоже вызвался. Было приятно, что на обратном пути можно будет плыть, а не балансировать на цыпочках со зверем на плечах.

Вместе с Сэйбруком и Варнокуром он вышел на берег прямо перед тем местом, где мышиная бригада Абеллона поднималась на плечи ласок Маттуна. Увидев выдр, мышиный капитан крикнул: 

— Эй, Сэйбрук!
— А что, дружище, — обрадовался выдр своему старому другу-мышу, — мои плечи могут подвезти тебя, когда тебе это понадобится!

Винокур и Варнокур огляделись по сторонам, пытаясь понять, кто из мышей может попросить их подвезти. Взгляд Винка остановился на Янсе с Броггеном, уже стоявших у кромки воды. Юному выдру еще в Рэдволле понравились мышь и горностай, но во время этого путешествия он их почти не видел, поскольку мышиный взвод шел примерно на две трети позади колонны. Они с отцом подошли к ним.

— Думаю, ты не волнуешься, куда сесть? — усмехнулся Варнокур.
— Не-а, — рассмеялся в ответ мыш, — в таких-то случаях, когда этот олух прикован ко мне, он как нельзя кстати! — Янс игриво хлопнул Броггена по спине. — Давай, Броггс, ты же знаешь, как это делается!
— Верно, Янси, — покладисто кивнул горностай и опустился на колени, подняв правую лапу на уровень уха, чтобы его спутник мог немного ослабить связывающую их цепь. Янс ловко запрыгнул на плечи Броггена, показывая, как мышь и горностай приучили себя работать вместе, словно один зверь.
— Замечательно, — восхитился Варнокур, но тут его внимание отвлек другой мышиный солдат, дергающий его за хвост в просьбе подвезти.
— Эй, не возражаешь, если я перейду с тобой дорогу, друг? — Мыш бросил взгляд через плечо в сторону ласок и негромко добавил: — Мне нужен чистый зверь, чтобы ездить верхом.
— Ну, к тому времени, как мы достигнем другого берега, все мы будем чистыми, — пошутил Янс и похлопал Броггена по берету. — Вперед! Нужно пересечь ручей, а время не ждет!

* * *

Уртфист укрепил Саламандастрон, чтобы противостоять нападению могучей орды, и заложил главный вход в гору толстой стеной из камней и валунов, плотно скрепленных раствором известнякового цемента. Эта стена скрывалась за гигантскими деревянными воротами, на протяжении многих поколений защищавших главный выход из крепости. Любого врага, вздумавшего пробить их простым тараном, ждал бы неприятный сюрприз.

На самом деле только три из множества входов в Саламандастрон оставались не заблокированными, и те денно и нощно охранялись зайцами, остававшимися на страже горы. Лестницу, выходившую на плоскую вершину горы, было защищать легче всего: врагу пришлось бы взобраться на вершину, спуститься по крутым ступеням, а затем пройти по узкому проходу, где любой нарушитель стал бы легкой мишенью для камней и стрел Долгого Патруля.

Пока что этот путь обеспечивал зайцам-дозорным легкий доступ к вершине горы, откуда можно было заметить вражеские силы.

Полковник Клевистон проводил здесь большую часть дня, осматривая горизонты на севере и юге, горы и предгорья на востоке и море на западе. Он знал, что, если Уртблад придет, он, несомненно, будет двигаться вдоль побережья с той или иной стороны, но нужно было еще и беспокоиться о Траттоне. С отъезда лорда Уртфиста не было видно пиратских парусов, но все могло измениться в любой момент, и флот морских судов мог настигнуть их с гораздо внезапнее, чем сухопутная армия.

Каждый раз, поднимаясь на крышу Саламандастрона, опытный заяц-ветеран тешил себя детской надеждой, что когда-нибудь он увидит, как лорд Уртфист и все четыре десятка зайцев с ним, топают обратно к горе, целые и невредимые, все на учете. Клевистон понимал, что ему не следует даже желать подобного. Ведь если Уртфист и его отряд вернулись без потерь, это могло означать только то, что они не видели битвы, а это казалось невозможным. Либо добрых зверей Страны Цветущих Мхов действительно угнетал Уртблад, либо Уртфиста выманили нарочно. В любом случае, было маловероятно, что все будет в полном порядке.

В этот день Клевистон стоял вместе со своим лейтенантом Галлатином и двумя зайцами из патрульной группы Галлатина. Лейтенант был вторым командиром в Саламандастроне под началом Клевистона, и его полевое трио несло дневную вахту по наблюдению за горами. Таким образом, дозор на плато был в очень надежных лапах… но полковник всегда прикладывал к наблюдению и свои собственные глаза.

Галлатин посмотрел на восток. 

— Похоже, до наступления ночи может пойти дождь.
— Может быть, Галт. Но эти облака выглядят весьма тонкими. Воды в них, наверное, мало.
— Ей-ей бы и сам не отказался промокнуть. С тех пор как его светлость покинул нас, не было ни капли дождя, а сады немного засохли, во?

Клевистон улыбнулся про себя. Галлатин был прирожденным садовником, способным заставить урожай расти из песка и камня. Полковник приказал ему сократить полив садов, поскольку в случае длительной осады им может понадобиться больше воды, чем мог дать внутренний источник Саламандастрона. Он не решался напомнить Галлатину, что его любимые сады все равно будут выкорчеваны и растоптаны любой вторгшейся ордой, так как это вряд ли способствовало поддержанию боевого духа. В конце концов, если он мог питать тайную надежду на благополучное возвращение лорда Уртфиста, то кто он такой, чтобы отказывать другому зайцу?

Крики чаек над головой заставили обоих зайцев посмотреть вверх.

— Надоедливые пернатые, —  начал Галлатин, — эти… во, что это?

Причина внезапного нестройного крика чаек стала очевидной. Гораздо более крупная птица молнией пикировала на их стаю, разбрасывая морских птиц, словно птенцов, только-только научившихся летать. Зайцам показалось, что некоторые чайки пытаются организовать контратаку, набросившись на врага всем скопом. Но сокол совершал в воздухе движения столь неожиданно ловкие для птицы его размера, что это лишь привело стаю чаек в еще больший хаос. Сокол, казалось, совершенно не беспокоился о более мелких птицах, словно они были мелкой неприятностью, из-за которой не стоило и перышка взъерошить. Ни один клюв или когти не коснулись могучего небесного охотника, когда он скрылся из виду под краем плато.

— Ого! — воскликнул Галлатин. — Такого воздушного представления я еще не видел!

Клевистон в недоумении покачал головой. 

— Это был сокол, если не ошибаюсь. Такие здесь не часто встречаются — обычно эти мерзкие чайки отгоняют всех остальных пернатых.
— Не очень-то им удалось его отогнать, — усмехнулся Галлатин. — Показал тем негодяям, что к чему, и хорошо, что показал! Сам никогда их не выносил, вечно они донимают наши патрули и налетают на наши деревья и сады, чтобы на халяву сожрать плоды наших трудов. Надеюсь, у этого сокола будет шанс еще немного потрепать их, прежде чем он отправится в путь.
— Интересно, что он здесь делал? — спросил Клевистон. — Уж точно не ранен, судя по тому, как он летел. Может быть, безумен, но не ранен, — он осмотрел северный склон горы, но сокола не было видно. Он бесследно исчез.

Еще один солдат высунул голову из лестницы, ведущей в гору. 

— Полковник! Здесь внизу есть кое-что, что вы должны увидеть, сэр!
— Во, привет, Мелани! В чем дело?
— В садах какая-то большая птица сжирает все ягоды на своем пути! Обжора такой, что и зайцу стыдно!

Галлатин побелел:

— Мои сады!
— Да, мы только что сами это видели, Мэл, — сказал Клевистон. — Большой сокол, пронесся мимо нас минуту назад.

Мелани нахмурилась. 

— Не думаю, сэр. Это коршун, я уверена. И мне потребовалось немало времени, чтобы прибежать сюда, так что я не думаю, что мы говорим об одной и той же птице.
— Что здесь происходит? — Клевистон быстро обвел взглядом окрестности: никаких признаков врага или других крупных птиц не было, так что это не могло быть нападением.

— Всем зайцам — в сад! — скомандовал он. Мы разберемся с этим как следует!

Галлатин уже протискивался мимо Мелани, спеша на помощь своим грядкам. Мелани последовала за ним, а Клевистон и двое других пошли за ними по пятам, в результате чего вершина горы на мгновение опустела.

Когда их гулкие голоса стихли в проходе, на смотровую площадку спустился сокол. Он внимательно осмотрел лестницу и узкий коридор за ней. Затем он щелкнул изогнутым клювом и удалился.

* * *

К тому времени, когда Клевистон и остальные спустились с горы и прибыли на место, сокол присоединился к коршуну, совершив набег на запасы еды в Саламандастроне.

Галлатин в ужасе перевел взгляд со сливового дерева, на ветвях которого сидел сокол, быстро пожирая пурпурные плоды, созревшие за лето, на ягодную грядку, где коршун уже обчистил куст черники и теперь приступал к сильно разросшемуся кусту малины.

— Ух ты! А вот и два вора! — Лейтенант выбежал из отверстия туннеля в склоне горы, неистово размахивая лапами, и бросился на двух хищных птиц. — Вон! Кыш! Прочь!

Дочери Мелани, Гивадон и Мизагель, которые вместе с матерью охраняли этот вход, стояли в стороне с луком и пращой. Они были начеку: неожиданное появление сначала одной, а потом другой гигантской птицы застало их врасплох. 

Гивадон, старшая сестра, повернулась к Клевистону. 

— Мы не знали, что делать, сэр. Эти крылатые твари достаточно большие, чтобы унести по три зайца… Не думаю, что нам стоит начинать драку без вашего разрешения.
— Ты все правильно сделала. Не хочу по ошибке ранить ни одну добрую птицу.
— Добрые птицы? — Галлатин скривился от ярости. — Они воры! Злодеи! Негодяи! Вон отсюда! Вон из моих деревьев и садов, я говорю!

Коршун и сокол изредка бросали взгляды на заячьего лейтенанта, но в остальном спокойно продолжали есть, совершенно не обращая внимания на поднятую ими суматоху.

— Классная парочка, надо сказать, — заметила Мизагель. — Но я думала, они питаются только зверями поменьше, а не фруктами.
— Думаю, если птица или зверь достаточно голодны, они съедят все, — ответил Клевистон.

Галлатин нагнулся, схватил камень с неровными краями и со всей силой своего гнева швырнул его в коршуна. Снаряд ударил птицу в грудь, вызвав у нее пронзительный крик, заставивший наблюдавших за ней зайцев заткнуть уши. Коршун взволнованно хлопал крыльями, но ни одна из птиц не сделала ни малейшего движения, чтобы напасть на своего мучителя.

Клевистон шагнул вперед и положил сдерживающую лапу на плечо Галлатина. 

— Спокойно, лейтенант! Всегда сначала пытайтесь говорить. Если слова не помогут, всегда можно побить камнями.
— Но, полковник… 
— Отойдите, это приказ!

Повинуясь, Галлатин отступил за спину своего командира, хотя его глаза по-прежнему стреляли огнем в коршуна и сокола. Клевистон обратился к двум птицам. 

— Итак, что это значит? Мы не возражаем против того, чтобы делиться едой с путешественниками, но вы вторглись на нашу гору без нашего разрешения и наглотались столько, что подавились бы десятью зайцами, если такое вообще возможно. Так уж вышло, что мы сейчас на военном положении. Мы могли бы принять вас за врагов и убить!

Сокол разразился хохотом. 

— Ихаха! Сухопутные зайцы — убивать нас! Очень смешно! Хаха!
— Мы голодны, — вставил коршун. — Еда на горе, для всех. Мы спускаемся вниз, едим. Куда захотим, туда и полетим. Никто нас не остановит!
— Во, да? Смотри у меня! — Галлатин схватил другой камень, но Клевистон остановил его.

— Пусть наедятся, — приказал он. — Они достаточно велики, чтобы нанести нам серьезный урон, если приложат к этому свои птичьи мозги, а драться не стоит. Мы все равно потеряем сады, если появятся Уртблад или Траттон. После того как эти двое улетят, я прикажу отряду собрать все оставшиеся спелые фрукты и сложить их на кухнях. Сейчас конец лета, и мы получили хороший урожай. Если все сложится хорошо, у тебя будет следующая весна, чтобы привести все в порядок. Ладно, приятель?
— Ну… если вы так говорите, сэр, то я думаю… 

Клевистон повернулся к коршуну. 

— Ну что, расскажите нам, далеко ли вы забрались?
— Мы летим на край света, -— гордо объявил тот. — А потом обратно. Мы везде, криагх-х-х!
— Да, я уверен. Но я имею в виду, откуда вы только что пришли?
— С гор на восток. Небольшие горы. В других местах видел гораздо большие".
— Верю. Тем не менее, вы, должно быть, летели довольно высоко, да?
— Ни одна птица не летает выше нас! — прокричал сокол.
— Тогда вы, должно быть, хорошо видели побережье к северу и югу отсюда. Скажите, не замечали ли вы зверей, идущих в нашу сторону? Большое войско, я имею в виду; пять-десять десятков или даже больше.

Обе птицы покачали головами, разбрасывая сливовый сок и малиновые косточки. 

— Ничего такого, — ответил коршун. — Много чаек, противных чаек, но больше ничего. Насколько мы видим, а видим мы далеко, далеко!
— Не сомневаюсь, — Клевистон отступил назад, отведя Галлатина и Мелани в сторону. — Считайте меня сумасшедшим,  но у меня есть идея, как эти мешки с перьями могли бы отработать украденное!

* * *

Спустя некоторое время Халприн и Клистра улетали из Саламандастрона. Полковник Клевистон сделал им предложение: две птицы могут угощаться всем, чем захотят, из садов и деревьев горы в обмен на то, что они разведают побережье и сообщат зайцам, нет ли поблизости вражеской орды. Халприн сказала полковнику, что они рассмотрят его предложение.

Коршун и сокол полетели прямо на восток, к горному хребту, и без труда пронеслись над линией скалистых вершин. Затем, оказавшись по ту сторону гор и огибая край Западных равнин, они снизились и повернули на юг. Если бы им пришло в голову посмотреть вниз, они могли бы заметить неровную шеренгу во главе с лисом и двумя белками, пробиравшихся через равнину на север. Но это была не разведка, и Халприн с Клистрой полетели на юг, не теряя времени на то, чтобы доложить лорду Уртбладу.

[LWEkb]

========== Глава 56 ==========

Халприн и Клистра вылетели с юго-востока, обогнув нижнюю часть горного хребта, чтобы зайцы из Долгого патруля не смогли их заметить. Заходящее солнце стояло прямо над горизонтом бескрайнего морского пейзажа, и его поздние лучи отбрасывали отблески золотистого сияния на верхушки волн. Войско Уртблада теперь всё было на северном берегу реки. Между ними и Саламандастроном больше не было препятствий; еще один день марша, и они окажутся у подножия горы.

Винокур, опять надевший рясу после того, как стряхнул воду со своей шкуры, стоял рядом с Уртбладом и несколькими другими выдрами, и осматривал северную часть побережья. 

— Милорд, вижу ли я вершину Саламандастрона?

Барсук прищурился. Полдень был по-прежнему ясным, несмотря на тучи, надвигавшиеся на востоке за горами.

— Да. Большая часть горы все еще находится за горизонтом, но мы уже достаточно близко, чтобы увидеть самую вершину плато. Если бы день был чуть более туманным, она была бы скрыта от нас.
— Но вы говорите, что до него всего день пути, лорд? — спросил капитан Сэйбрук. —  Саламандастрон, должно быть, не так уж велик, если мы так близко, а большая его часть все еще под горизонтом!
— Он достаточно велик, как вы скоро убедитесь, — ответил Уртблад. — Помните, что Саламандастрон когда-то, в давно минувшие века, был вулканом. Он огромен, но у него плоская вершина. Будь он такой же формы, как эти горы справа от нас, мы бы увидели его задолго до этого… и любые наблюдатели на его вершине могли бы увидеть нас.
— А теперь они нас не видят? — спросил Варнокур.
— Думаю, нет. Как я уже говорил, этот поток позади нас не виден с Саламандастрона, а мы находимся прямо на его берегу. 
— Может, и так, — сказал Сэйбрук. — Но, полагаю, это лишает нас шансов подобраться к месту незамеченными, а? Даже ночной марш с этого места не приведет нас туда до рассвета, так что, похоже, нам не удастся застать зайцев врасплох.
— Это еще как сказать, — Уртблад поднял голову и увидел, что к ним опускаются коршун и сокол. — Мне нужно поговорить с моими птицами, — сказал он и направился к тому месту, где Халприн и Клистра устроились на песчаной земле.

Варнокур посмотрел на Сэйбрука. 

— Как вы думаете, капитан, что у него на уме?

Северянин пожал плечами. 

— Зная лорда Уртблада, все может быть, Варни, дружище. Но мы скоро все узнаем, можешь быть уверен!

* * *

После совещания с птицами Уртблад подозвал к себе Сэйбрука. Винокур наблюдал издалека, поскольку его не пригласили, а барсук, судя по всему, хотел поговорить с капитаном выдр наедине. Выдр стоял перед своим повелителем, внимательно слушая и подкрепляя свою часть краткого разговора оживленными кивками. Мгновением позже Сэйбрук уже бежал по песку к Винокуру и остальным.

— Так, приятели! Лорд Уртблад требует полного собрания со всеми выдрами, да побыстрее! Мы собираемся возглавить нападение на Саламандастрон. Он расскажет нам все подробности, как только мы соберемся, так что шевелите хвостами и собирайтесь вокруг его светлости, да поживее! — он повернулся к Винокуру.  — Что скажешь, Винк? Хочешь быть частью первой волны, что поставит тех зайцев на место?
— Лучше не надо. Я здесь, чтобы попытаться остановить драку, а не участвовать в ней, помнишь?
— Ну, это все равно повод узнать, что происходит. Уверен, лорд Уртблад не будет возражать.
— Я так и сделаю, — согласился Винокур, вставая в один ряд со своим отцом и остальными выдрами.

Через несколько мгновений все сидели большим полумесяцем вокруг Уртблада. Халприн и Клистра остались рядом с барсуком.

— Положение дел в Саламандастроне во многом совпадает с моими ожиданиями, — начал Уртблад, рисуя палкой на песке простую схему. — Три входа остались открытыми, включая самый верхний, здесь, в центре плато. Два других находятся здесь, на полпути к южному склону, и тут, чуть выше, на северных склонах. Здесь же находится главный вход, обращенный к морю, но он закрыт тяжелыми деревянными воротами, которые мой брат, возможно, укрепил изнутри. Мы можем пока не обращать на это внимания, потому что через него мы не войдем. Можно предположить, что два боковых туннеля и лестница на крышу будут постоянно охраняться. Клистра и Халприн считают, что на вершине горы есть постоянные наблюдатели в светлое время суток, а возможно, и ночью. Ни один крупный сухопутный отряд не сможет подойти ближе, чем мы сейчас, не будучи замеченным.
— Похоже на то, милорд, — Сэйбрук погладил подбородок. — Но как наши крылатые друзья оказались достаточно близко, чтобы увидеть все это?
— Сделав совсем не то, что Долгий Патруль ожидал от моих разведчиков. Не пытаясь спрятаться, Клистра и Халприн сделали свое присутствие совершенно очевидным. Они сыграли роль странников, чей единственный интерес заключался в набегах на горные сады. 

Сэйбрук присвистнул. 

— Так вот почему вы заставили их снять жилеты! Ну и как, сработало?
— Очень хорошо, так как командующий Долгого Патруля пытался убедить их стать шпионами на его стороне и следить за нами в обмен на еду и питье из кухонь Саламандастрона.

Это вызвало рев смеха у собравшихся выдр. Даже Винокур засмеялся над такой несуразностью. Две птицы заклацали крючковатыми клювами.

— Погодите-ка, — спросил Сэйбрук сквозь стихающие смешки. — Вы хотите сказать, что главный заяц действительно поговорил с ними? 

Уртблад кивнул. 

— И, судя по всему, их второй командир.

— Тогда почему ваши птицы просто не прикончили их? Тогда патруль остались бы без начальников, и наша работа стала бы намного проще.
— Прикончили их?
— Знаете, сэр... Убили их. Проткнули им сердце или подняли их на полмили вверх… 
— Капитан, я ясно дал понять, что хочу взять Саламандастрон без потерь, если смогу это сделать. Я буду считать, что эти зайцы все еще добрые звери, пока меня не убедят в обратном. Некоторые из них могут оказаться моими старыми знакомыми с тех времен, когда я жил здесь. Я не позволю убить ни одного из них без нужды.
— Да, милорд. 

Сэйбрук слегка огорченно повесил голову. Винокур посмотрел на него, удивляясь, что капитан выдр может питать столь кровожадные чувства к зайцам, никогда не причинявшим ему вреда.

— Кроме того, — продолжил Уртблад, — я не хотел, чтобы было сделано ничего, что могло бы вызвать подозрения у защитников горы. Клистра и Халприн были там только для разведки. Любое их нападение могло заставить оставшихся зайцев задуматься, нет ли неподалеку других враждебных сил. А Долгий патруль — грозные бойцы. Птицы могли серьезно пострадать, если бы напали на них.

Его взгляд вернулся к рисунку на песке. 

— Итак, мы знаем, какие пути в гору для нас открыты. Остается вопрос, как воспользоваться ими до того, как они будут перекрыты, и как преодолеть зайцев внутри, не причинив им вреда.
Первая часть проста: мы начинаем внезапное нападение, вводим силы в гору до того, как зайцы успеют запечатать входы. Как я уже говорил, ни один сухопутный отряд не сможет подойти ближе, чем мы сейчас, не будучи замеченным. Но они не будут ожидать нападения с моря, особенно ночью. Вот почему я выбрал для этого вас, выдры.

Все выдры наклонились вперед, широко раскрыв глаза и навострив уши. Даже землетрясение не смогло бы отвлечь их внимание от Уртблада. Винокур, как и все остальные, следил за каждым словом.

— Вы уйдете, как только закончится вечерняя трапеза. Выдры могут плавать гораздо быстрее, чем большинство зверей ходят по суше. Вы должны добраться до Саламандастрона к полуночи. Когда зайцы смотрят в сторону моря, они следят за пиратскими кораблями; бригада выдр в воде ночью останется для них почти невидимой, даже если они случайно посмотрят в вашу сторону. Вы должны добраться до берега незамеченными.
— Это нас устраивает, — ответил Сэйбрук. — А что потом?

Уртблад указал палкой на свой чертеж.

— Как вы видите, два незакрытых боковых туннеля выходят на север и юг. Во время прилива океан подходит почти к западному подножию Саламандастрона. Если вы высадитесь прямо напротив крепости и двинетесь прямо по берегу, стражники у входа в туннель не смогут вас увидеть: изгиб горы скроет вас от них. Только на вершине смогут вас увидеть, да и то лишь в том случае, если будут смотреть прямо на вас. Погода может быть нам на руку. С востока надвигается облачный покров. Если он скроет луну и звезды, вы сможете подняться на вершину горы и, возможно, даже найти два входа в туннель, прежде чем поднимется тревога.
— А как насчет верхнего входа? — спросил Сэйбрук.
— Клистра и Халприн накроют его, — ответил Уртблад.
— А?
— Наша стратегия будет заключаться не в том, чтобы изгнать Долгий Патруль с Саламандастрона, а в том, чтобы удержать их внутри, пока они безвредны.

Сэйбрук покрутил ус. 

— Двадцать зайцев против двух дюжин выдр, да еще эти птички охраняют верхний вход… Я могу смириться с этим. Но они будут драться, сэр. Не вижу, как мы сможем захватить их всех живыми или не понести собственных потерь, если на то пошло!
— Сражение не станет для вас главной задачей, — сказал Уртблад. — А вот найти их всех в нужное время — это да. Саламандастрон — это поселение внутри горы. Возможно, он гораздо больше, чем вы думаете. Преследовать их по их собственным туннелям будет бесполезным занятием.
— Что же нам тогда делать? — спросил Сэйбрук, обеспокоенный внезапными видениями того, как его выдр одного за другим режут в бесконечных переходах.

Ответ Уртблада был прост. 

— Мы усыпим Саламандастрон.

* * *

Сэйбрук стоял у кромки воды, проверяя ремень своего рюкзака. 

— Не думал, что мы понесем так много этого болотного барахла!

Около пятидесяти выдр выстроились вдоль воды, вырисовываясь силуэтами на фоне последних багровых лучей заходящего солнца. Каждая из них была снабжена особым рюкзаком, в каждом из которых находился керамический сосуд с маслом и дурманным газом сальнорыл — масло и газ хранились в отдельных отсеках до тех пор, пока глиняные емкости не будут разбиты на каменных полах Саламандастрона. Было ясно, что Уртблад планировал нападение выдр на свой старый дом еще до того, как они спустились из Северных земель в Страну Цветущих Мхов.

— Всего их было шестьдесят, — объяснил Уртблад своему капитану-выдре, — включая те два, что мы разбили в подводной лодке. Всегда нужно иметь запас на случай. Я положил их вместе с другими припасами, что несли крысы и ласки, поскольку те бригады были намного больше вашей, и я не хотел, чтобы выдры слишком устали, если бы битва неожиданно застала нас.
— Крысы и ласки, да? — Сэйбрук поднял рюкзак, напрягая мышцы плеч. — Весьма тяжел для нас, выдр. Должно быть, это была настоящая ноша для наших меньших товарищей!
— Я не слышал никаких жалоб.
— Нет… вряд ли бы вы услышали их, милорд.
— Этого запаса должно хватить, чтобы заполнить весь Саламандастрон, — продолжил Уртблад. — Газ идет вверх. Вам не придется посылать более двух-трех выдр по склону к плато, поскольку Халприн и Клистра будут прикрывать вход наверху, и у каждого из них будет свой кувшин с маслом, чтобы лишить сознания всех зайцев там. Их главная задача — загнать всех зайцев, дежуривших на ночном посту, обратно по лестнице в туннель, а затем накрыть вход, чтобы газ мог полностью заполнить внутренности горы. Сомневаюсь, что один-два зайца станут сражаться с хищными птицами такого размера, когда безопасность туннеля всего в нескольких шагах. 

Сэйбрук взглянул на двух птиц, стоявших на неподалеку от него на мокром песке. У каждой из них поверх обычной туники был надет один из ранцев. Халприн, бывшая покрупнее, стояла на свертке из толстой ткани. Очевидно, она была достаточно сильна, чтобы справиться с такой двойной ношей.

— Будет разумно послать несколько зверей по внешней стороне горы — на случай, если птицам понадобится помощь, — сказал Уртблад. — Но двух-трех будет достаточно. Вам придется сосредоточить большую часть сил внизу.
Примерно полдюжины должны отправиться к северному входу. Их задача — усыпить всех охранников, стоящих у устья туннеля. Я знаком с этим проходом: он длинный, но узкий и очень тесный. Два или три кувшина с маслом должны давать достаточно густые пары, чтобы отбить любое подкрепление. Помните, наша цель - удержать всех двадцать зайцев внутри Саламандастрона, пока усыпляющий газ успеет основательно пропитать все комнаты и ходы.
Ваши основные силы должны быть направлены на вход с южной стороны. Он находится ниже и ведет непосредственно к подвальным и кладовым уровням крепости. Усыпив зайцев у входа, вы должны как можно быстрее добраться до этих нижних уровней, где выпустите основную часть дурмана, чтобы он мог устремиться вверх по всей горе. Если на пути вам встретится сопротивление, вы можете расчистить путь вперед, разбив больше кувшинов. После того как вы проделаете это несколько раз, пары на средних уровнях должны стать достаточно густыми, чтобы никто без защитной маски не смог вас побеспокоить. Постарайтесь сохранить хотя бы половину запаса, пока не доберетесь до нижних подвалов, иначе газ может рассеяться слишком неравномерно.
Если все пройдет по плану, то следующей задачей будет разведка внутренних помещений до тех пор, пока не будет найден каждый из этих двадцати зайцев. Они должны быть надежно связаны и, желательно, собраны в одном месте, чтобы их можно было легко охранять. Это нужно сделать до того, как кто-то из них успеет прийти в себя. Но пока все они не будут вырублены, они будут делать все возможное, чтобы помешать вам. Вы должны быть готовы к неожиданностям. Мой брат оставил Саламандастрон в состоянии боевой готовности. Если дело дойдет до схватки, то вы ценнее их. Возьмите гору мирным путем, если сможете, силой, если придется, и немедленно отступайте, если дела пойдут плохо.

Уртблад положил массивную лапу на плечо Сэйбрука. 

— Если хоть кто-то может преуспеть в этом, то это вы. Ступайте, капитан, и да пребудет с вами удача.

— Спасибо, сэр, — отдал приветствие Сэйбрук. — И еще одно, прежде чем мы отчалим, — он повернулся к Винокуру, стоявшему несколько в стороне от отца. Юный рэдволлец был единственным, на котором не было рюкзака с сонным маслом; даже Варнокур надел его, намереваясь присоединиться к отряду.

— Что скажешь, парень Винк? Идем или нет? Нет времени сидеть на хвосте и решать — нужно сделать выбор сейчас!
— Да, наверное, так и есть.

Винокур посмотрел на море, поверхность которого тускнела в вечернем свете. Он не был уверен, что перспектива плыть по бескрайним водам темной ночью тревожила его больше или меньше, чем мысль сделать это при свете дня. С одной стороны, чернота поможет скрыть размер бескрайнего океана. Но, с другой стороны, его будут подталкивать могучие течения, песчаное дно было бы под ним гораздо глубже, чем в любом пруду или реке, где он когда-либо плавал, — открытая добыча для любого из океанских чудовищ, о которых он слышал в песнях и сказках. Конечно, он будет в составе отряда, но что, если он потеряет их из виду? Винокур не был трусом, но его мужество еще никогда не подвергалось испытанию чем-то столь огромным и безразличным, как море. Никто из остальных, казалось, не разделял его трепета; они стояли в полной готовности, терпеливо ожидая команды погрузиться в воду и отправиться в путь. Даже его отец, казалось, с нетерпением ждал отплытия.

Винокур встряхнулся. Здесь были и другие вопросы, более важные.

— Если я и пойду, то не как боец и не для того, чтобы участвовать в захвате Саламандастрона, — решительно заявил молодой выдр. — Я здесь как миротворец и посланник аббатства Рэдволл. 
— Верно, — Сэйбрук оглянулся на Уртблада. — Что скажете, милорд?

Барсук встретился взглядом с Винокуром. 

— Я бы сказал, что те зайцы, если все пойдет хорошо, начнут просыпаться задолго до того, как остальная часть войска сможет добраться до Саламандастрона пешком. Мне кажется, что им не помешает иметь рядом кого-нибудь, не входящего в состав только что завоевавшей их армии, ибо они наверняка сочтут бригаду Сэйбрука захватчиками. Рэдволлец на месте может пойти на пользу всем.

Винокур закусил нижнюю губу. 

— Да, имеет смысл… 
— Сынок, — сказал Варнокур, — ты прошел с нами весь этот путь, и теперь у тебя есть шанс сделать то, ради чего ты сюда пришел. Не бойся мешать нам, Винк!
— Я бы посоветовал тебе отправиться в путь, — сказал Уртблад Винокуру. — Но окончательное решение, конечно, за тобой.

Выдр из Рэдволла на мгновение задумался, а затем решительно кивнул. 

— Милорд, поскольку вы потратили два кувшина с дурманом, я полагаю, у вас есть свободные рюкзаки. Не могли бы вы дать мне один?
— Пожалуйста. Сходи к капитану Маттуну по этому поводу. У его взвода они есть.
— Но я думал, ты не собираешься помогать нести сонное масло? — озадачился Сэйбрук.
— Это не для этого, — улыбнулся Винк. — Сейчас вернусь. Не уходите без меня!

Он помчался по дюнам в сторону отряда ласок и через некоторое время вернулся с пустым рюкзаком. Положив его на песок, он снял рясу.

— Что ты делаешь, Винк? — спросил Варнокур у сына.
— Не могу же я плавать в рясе, верно? — ответил Винокур, и сунул ее в рюкзак. — Но я хочу иметь ее рядом, когда мы прибудем в Саламандастрон. Это мой знак жителя аббатства, и, думаю, зайцы отнесутся ко мне по-другому, если я буду в ней. — Он закрыл застежки рюкзака и закрепил его на плечах. — Готов к отплытию!

Сэйбрук похлопал Винокура по спине. 

— Рад, что ты с нами, парень! А теперь к делу, — он обратился к рядам выдр. — Итак, у кого из вас есть опыт плавания в океане?

Пять лап поднялись вверх, вместе с лапой самого Сэйбрука.

— Хорошо. Тулия, Эсток, Галва, вы трое плывите в линию вправо, пока мы плывем на север. Вироква и Росбор, вы присоединитесь ко мне в левом отряде. Все выдры без морского опыта, будут плыть между двумя нашими линиями, чтобы никто не отстал и не потерялся. Три взмаха телом, затем подъем! Да, я знаю, что все мы можем задерживать дыхание гораздо дольше. Но мы должны всегда видеть друг друга. Как вы, наверное, заметили, облака надвигаются. Нужно держаться вместе, как настоящая команда. Три взмаха, затем вверх, и не опускайтесь снова, пока не увидите линии слева и справа! Потом еще три и снова вверх, до самого Саламандастрона. Всем понятно?
— Да! — Из рядов выдр раздался радостный хор одобрения раздался. Опасения Винокура по поводу того, что он может потеряться в море, теперь были значительно ослаблены.

Сэйбрук удовлетворенно кивнул. 

— Хорошо. В темноте плыть вместе, возможно, будет трудновато, но это будет большим подспорьем, когда мы доберемся туда, куда направляемся. Неприятно будет, если на берегу нас будут ждать зайцы, но, поскольку для защиты всего Саламандастрона их там всего несколько, есть шанс, что они не станут рассредоточиваться так, как могли бы. Скорее всего, все они будут сидеть внутри, охранять свои убежища и высматривать неприятности сверху и снизу, а не с моря и не ночью. Вот на что надо надеяться, приятели, — что мы сможем подойти туда прямо у них под носом!

Под одобрительные возгласы они были готовы к отплытию. Винокур заметил, что лишь половина отряда имела при себе обычные выдровые копья, и еще меньше — короткие ножи и кинжалы; многие, похоже, были совсем безоружны. Видимо, они делали ставку на дурман, потому что эта бригада явно не была приспособлена для лобового боя с Долгим патрулем.

Винокур, Варнокур и Сэйбрук покинули берег одними из последних. Сглотнув слюну, Винокур спросил: 

— Вы уверены, что мы там не заблудимся, капитан? Уже совсем стемнело… 
— Не волнуйся. Ты будешь со всеми остальными, мы будем держаться вместе и не сбиваться с курса. Может быть, сегодня вечером выплывут светящиеся медузы. Это было бы полезно для вас, сухопутных. Конец лета, так что время для них самое подходящее!
— Светящиеся медузы? —  В угасающем свете Варнокур вопросительно посмотрел на Сэйбрука. — Что это за штука?
— Увидишь, если они здесь. А теперь пойдем, приятели!

Винокур и Варнокур уткнулись в мелководье, и ласковые волны омыли их ноги. 

—  Медузы, да? — размышлял отец-выдра. — Ну что ж... до дна!

 Направившись к берегу, он нырнул головой в прибой и поплыл прочь. Винокур закрыл глаза и последовал за отцом. Сэйбрук и две последние выдры были прямо за ними.

На берегу, Халприн и Клистра поднялись в затянутое тучами небо, и понеслись на север.

[LWEkb]

========== Глава 57 ==========

Винокур быстро узнал, что такое светящиеся медузы. Их было очень много, и они превратили ночной мир под волнами в танец мерцающих огоньков.

Поначалу Винокуру показалось, что ему мерещится. Он так старался держаться вместе с остальными членами бригады, что у него почти не оставалось внимания на другие дела. Но по мере того как темнота становилась все глубже, а его глаза привыкали к отсутствию света, стало заметно, что море наполнено мигающими искрами, словно мгновенные вспышки подводных молний. Присмотревшись, Винокур понял, что мерцания появляются только там, где находятся выдры; несколько раз все тело пловцов освещалось призрачным сине-зеленым электрическим сиянием. Сам Винк чувствовал, как крошечные мягкие комочки ударяются о него, когда он плывет, и при каждом ударе в его глазах или вдоль тела возникала вспышка. 

Юному выдру потребовалось совсем немного времени, чтобы освоить плавание в океане. Приливы и отливы были не такими сильными, как стремительные течения в реке, а темнота действительно скрывала морские просторы, как под водой, так и на поверхности. К тому же его окружали выдры, которые наслаждались плаванием не меньше, чем он сам. Благодаря медузам, освещавшим их путь, и частым всплытиям, которые приказал Сэйбрук, не было ни малейшего шанса заблудиться в море.

В перерывах между погружениями можно было даже разговаривать. Ранее знакомые Винокуру Брот и Олимпо оказались рядом с ним, и они постоянно всплывали на поверхность в пределах ударов сердца друг друга. Сэйбрук молчать не приказывал, а два выдра-северянина были в разговорчивом настроении.

— Море сегодня прямо-таки пылает, это точно! — рассмеялся Олимпо.

Погружение, гребок, гребок, гребок.

— Так это и есть светящиеся медузы, — сказал Винк при очередном всплытии. Поскольку в бригаде их было так много, а всплытия происходили так часто, было практически невозможно всплыть и не встретить другие темные головы прямо над волнами. — Но что они, вообще, такое?

Погружение, гребок, гребок, гребок.

— Точно не знаю, — ответил Брот. — Мы тоже впервые в соленой воде.

Погружение, гребок, гребок, гребок.

— Ну, они рыбы, или растения, или что? — поинтересовался Винокур.

Погружение, гребок, гребок, гребок.

— Попробуй съесть одну, — предложил Брот. — Посмотрим, каковы они на вкус!

Погружение, гребок, гребок, гребок.

— Уже попробовал, — доложил Олимпо. — На вкус как соленое желе. Не рекомендую.

Погружение, гребок, гребок, гребок.

— Чего, серьезно? — воскликнул Брот. — Открой рот, я хочу посмотреть, светится ли у тебя внутри!

Впереди и справа от них Росбор всплыл рядом с Сэйбруком. 

— Прошу прощения, капитан, но ребята и девчонки считают, что мы можем идти лучше. Эти медузы освещают нас, а каждый зверь быстро научился плавать в океане. Мы можем сделать пять или даже десять гребков между всплытиями, и все равно не разлучимся!
— Сделаем пять, — сказал Сэйбрук, — посмотрим, как это будет. Если все получится, можем и десять.

Росбор кивнул. 

— Было бы неплохо добраться до рассвета.

Сэйбрук нырнул и проплыл дюжину мощных гребков, чтобы опередить передовых выдр, затем всплыл и трижды громко и протяжно крикнул «Стоять!» Те немногие, кто не услышал, быстро сообразили, когда увидели, что все их товарищи остановились.

— А ну-ка, расступитесь, друзья! — воскликнул капитан выдр под шум волн. — Мы держимся лучше, чем я ожидал, так что отныне мы будем делать по пять взмахов между всплытиями. Все поняли? Пять! Следите друг за другом, как и раньше. Если передумаю, я снова остановлюсь и дам вам знать. А теперь, давайте-ка пошевелим хвостами!

Он отплыл в сторону, и они снова двинулись в путь.

Погружение, гребок, гребок, гребок, гребок, гребок.

— Вот это уже лучше, — обрадовался Олимпо. — А то я уже заскучал плыть так медленно.

Погружение, гребок, гребок, гребок, гребок, гребок.

— Теперь мы успеем, это точно, — согласился Брот.

Погружение, гребок, гребок, гребок, гребок, гребок.

— Ого, — снова сказал Брот, — кажется, начинается дождь. Похоже, старина Уртблад был прав.

Погружение, гребок, гребок, гребок, гребок, гребок.

— А зайцам дождь нравится, как считаешь? — спросил Олимпо.

— Не знаю, — ответил Брот, прежде чем они снова ушли под воду. — Полагаю, мы узнаем, когда доберемся туда.

Погружение, гребок, гребок, гребок, гребок, гребок.

И они поплыли дальше, сокращая расстояние между собой и Саламандастроном.

* * *

Зайцы, вообще-то, не особенно любят дождь, и зайцы из Долгого патруля не были исключением.

Дождь начался в окрестностях Саламандастрона через несколько часов после захода солнца в виде редких капель — достаточных, чтобы увлажнить мех и намочить усы, но не более того. Однако к полуночи дождь перешел в настоящий ливень.

Два зайца, охранявшие плато, первыми нашли укрытие, уйдя в туннель у подножия каменной лестницы на крышу Саламандастрона. Там они притаились в темноте: дождь хлестал по лестнице и стекал в дренажную щель под нижней ступенькой, решив стоять на страже внизу, где сухо… не то чтобы они ожидали, что кто-нибудь станет проверять их бдительность в такую ночь. Но все входы должны были охраняться, и не было ни одного зайца в Патруле, который не относился бы к этой обязанности серьезно.

Дозорные у северного и южного входов продержались несколько дольше, поскольку могли укрыться под навесами и по-прежнему видеть большую часть побережья. При любой возможности они предпочитали стоять снаружи, чтобы получить как можно более широкий обзор, но когда видимость упала почти до нуля, они укрылись в сухом убежище туннелей. Как и дозорные на крыше, они не ожидали, что им бросят вызов, ведь в такую ночь ни одна армия не выступит в поход.

Последний оставшийся дозор стоял снаружи южного туннеля.

Мизагель дрожала. Ночь не была холодной, но ее туника промокла насквозь, а мех пропитался влагой, и она чувствовала себя не освеженной, как это часто бывает после теплых весенних дождей, а липкой. Она провела лапой по лбу. Другой лапой она крепко сжимала свой длинноствольный лук — гладкий тис стал скользким в ее руках, а дождевая вода хлюпала на дне колчана, насмехаясь над ее усилиями держать его под наклоном. Она не унывала, но ее настроение было далеко от радостного.

— Эй, Миззи! — раздался голос из туннеля. — Выходи из-под дождя, во? От тебя нет никакой пользы, а ты только выставляешь меня менее исполнительной!
— Я делаю то, что велел полковник, Гивви, — отозвалась Мизагель, не оглядываясь. — Охранять туннель надо как следует, а то можно и не делать этого вовсе, верно?

Из туннеля донеслось недовольное фырканье, и мгновение спустя второй силуэт присоединился к первому на залитом дождем склоне.

— Ну же, сестренка, — взмолилась Гивадон. — Ты выглядишь хуже утопленной крысы! Посмотри на себя! Полковник не это имел в виду, когда говорил, что надо стоять на страже. Что, по-твоему, он подумает, если ты простудишься?
— Мы должны охранять эту гору, — упрямо заявила Мизагель, — и именно так мы ее охраняем!

Гивадон по-сестрински обняла Мизагель за плечи. 

— Ей-ей, я служу в Патруле на несколько сезонов дольше, чем ты, Миз, так что поверь мне. Лорд Уртфист и полковник хотят, чтобы наш дом был в безопасности… 
— Точно! Вот что… 
— Тише, не перебивай, Миззи. Не по-заячьи это, во? То есть, они и нас хотят держать в целости и сохранности, ведь именно мы охраняем это замечательное место. Так скажи, полковнику все это понравится? Ты можешь думать, что поступаешь по совести и все такое, но поверь мне, Миз, когда тебе придется пропустить следующую ротацию, потому что у тебя начнется озноб и насморк, а может быть, и лихорадка, полковник не будет слишком рад, что у него нету одного зайца!
— Но Уртблад где-то там, и Траттон тоже… 
— Ни одна из этих гнилых тварей не запустит свои чертовы когти в наш дом, если нам есть что сказать по этому поводу. Но даже если бы он появился прямо на пороге нашего дома, что бы ты с ним сделала? С луком, который наверняка выскользнет у тебя из лап, и со стрелами, которые ты все равно не сможешь правильно прицелить в этой промокашке. Так что поумней, сестренка, и заходи внутрь. В туннеле, где сухо, мы можем держать пост так же хорошо!
— Ну… ладно.

Вернувшись в каменный туннель, Мизагель стряхнула с себя воду и начала садиться, прислонившись спиной к стене, но Гивадон еще не закончила.

— Ты чего так, Миз?
— А? А что, я только устроилась… 
— Нет, не так. Такая мокрая, ты и здесь простудишься! Спускайся на кухню, обсохни у печей. Там должен быть Пеппертейл, он разжигает огонь.
— Но тогда ты останешься здесь одна-одинешенька, Гивви! — возразила Мизагель.
— Только ненадолго. Пришли сюда Пеппера, чтобы он составил мне компанию, если тебе от этого станет легче. Но ты больше ни минуты не проведешь в этом дозоре, даже если мне придется тащить тебя на кухню за твои хорошенькие ушки. Тогда никто не будет охранять этот вход, а разве полковнику это понравится? Так что уходи, и не возвращайся, пока не высохнешь!

Мизагель нерешительно начала спускаться в туннель. 

— Может, стоит позвать маму?
— Не смей! Наша милая старушка дежурила всю ночь, да еще и не спала весь день. Ей нужно выспаться, чтобы не потерять бдительность.
— Хорошо. Тогда я пошлю сюда Пеппертейла. Может, с поваренной ложкой ему и сподручнее, чем с оружием, но я не оставлю тебя одну, Гивви.
— Как хочешь, — Гивадон покрутила заряженную пращу так, что она зазвенела в темном пространстве прохода. — Я знаю только, что если любой, которому здесь не место, попытается пролезть этим путем, проснется с адской головной болью — если проснется вообще!

* * *

На полпути между полуночью и рассветом два десятка выдр, бесшумно вынырнули из моря и собрались у подножия Саламандастрона.

Горная крепость возвышалась над ними, словно чудище. Как ни черна была ночь, Саламандастрон был еще чернее — тень на фоне тьмы. Для зверей, впервые увидевших его, он был весьма подавляющим зрелищем.

Сэйбрук обратился к своему отряду, достаточно громко, чтобы его было слышно над шумом дождя и прибоя. 

— Лорд Уртблад говорит, этот западный склон хорошо подходит для того, чтобы подняться на самый верх. Тулия, Брот и Олимпо, вы трое займете вход на крышу. Клистра и Халприн должны быть уже наверху и ждать вас. Вы с этими птицами выбьете всех охранников с крыши, а потом завалите проход. Поднимайтесь. Дадим вам небольшую фору, а сами станем у северного и южного ходов. Удачи… и будьте осторожны!
— Есть, капитан! — Тулия пошла впереди, осторожно карабкаясь вверх по залитому дождем склону горы, а Брот и Олимпо следовали за ней, чтобы не потерять друг друга в темноте. Дождь не прекращался, и мокрые шкурки выдр делали их почти невидимыми в ночи. Это было лучшей маскировкой, но здесь не было светящихся медуз, и на просторах горных склонов было легко заблудиться.
— Ладно, тогда следующий! — Сэйбрук прищурился, чтобы разглядеть в темноте ближайших к нему выдр. — Росбор, ты возглавишь отряд к северному входу. Возьми с собой семь выдр. Возможно, мы много времени потратим, чтобы найти два боковых туннеля в этой глыбе, но сделайте все, что сможете. Как только найдёте дурман, сразу пускайте его – остальные как раз к южному ходу подойдут, он тогда же открыт будет. Вам придется драться, если какие-нибудь зайцы проберутся-таки к вам, но усыпление Саламандастрона ляжет в основном на наши плечи. Как наткнётесь на сопротивление, так дыму в туннель побольше напустите, сколько сможете, а там уж назад отходите! Не трогайте зайцев, если не придется!
— Есть! — Росбор быстро выбрал семь выдр из тех, что были рядом с ним, и они отправились в путь, взбираясь вверх и огибая северную сторону горы.

Сэйбрук повернулся к оставшимся, которых по-прежнему было более полутора десятков. 

— Винк, парень, где ты?
— Вот здесь, капитан. Я как раз собирался спросить, что вы хотите, чтобы я сделал?
— Ты и твой папаша оставайтесь здесь, у кромки воды. Если начнутся неприятности, я не хочу, чтобы вы оказались в самой гуще. Я пошлю за вами кого-нибудь, как только мы овладеем этим местом. А если что не так пойдёт, гляди, как кто из наших назад к морю дорогу пробивать станет — так и узнаешь, как оно вышло!
— Погодите-ка, капитан, — запротестовал Варнокур. — Я уже целый сезон служу в армии лорда Уртблада, и я везу с собой дурманное масло. Я не для того переправлял его на берег, чтобы нянчиться с ним здесь. Винк, да, не его дело участвовать в битве. А вот я пойду. Вам нужна любая пара лап, сэр. Не заставляйте меня скучать!
— Прости, Варни. Я не хочу, чтобы рэдволльцы ступали в Саламандастрон, пока там не станет тихо. Ты уже сражался за лорда Уртблада, у тебя будет шанс сделать это снова. Но эту битву пропусти. Я хочу, чтобы со мной пошли только самые опытные воины, с кем я служу уже несколько сезонов. Вы с Винком остаетесь здесь, и это приказ!
— Да, капитан, сэр, — хмуро ответил Варнокур.
— Так, — как можно громче позвал Сэйбрук, — за мной на южную сторону! Там немного круче, так что смотрите под ноги! Лорд Уртблад рассчитывает на нас, так что давайте сделаем все как надо!

* * * 

Вторжение в Саламандастрон прошло как по маслу.

Халприн и Клистра уже ждали на краю плато, когда туда добрались три выдры. Два зайца-сторожа, приютившиеся у подножия лестницы, не замечали присутствия на плато других существ. Тулия, Брот и Олимпо коротко, шепотом поговорили с двумя птицами, а затем помогли отвязать сосуды с сонным маслом от их когтей.

Все их звуки перекрывались равномерным стуком капель дождя. Зайцы внизу ничего не слышали.

Клистра указал выдрам, как спускаться по лестнице в длинный и узкий проход за ней, ведь сокол накануне днем посмотрел туда.

Остановившись на средней ступеньке, Брот и Олимпо они заглянули в проход, но внутри было черно как смоль. Были ли там вообще зайцы и знали ли они о вторжении, выдры решить не могли. Ожидая, что в любой момент им бросят вызов, Брот и Олимпо швырнули глиняные сосуды так далеко по коридору, как только смогли. Когда оба сосуда разбились, резко нарушив спокойную тишину, две выдры уже бежали обратно на плато.

— Эй, что… 
— Что происходит?

Пара зайцев была застигнута врасплох. И теперь, когда они выдали свое присутствие тревожными криками, их противники не собирались рисковать. Брот и Олимпо в два счета преодолели верхнюю ступеньку, когда Тулия, стоявшая наготове, швырнула вниз третью банку, чтобы та разбилась о верхние ступеньки.

Прежде чем пары успели вырваться из лестничного проема, Халприн и Клистра натянули над отверстием ткань.

Оба зайца были поражены дурманом почти сразу же и упали на каменный пол прохода в нескольких шагах от своего исходного положения.

Ближайшие зайцы, которые могли бы помочь, крепко спали несколькими уровнями ниже. Члены Долгого патруля спали, не разбуженные далеким, призрачным эхом какого-то грохота. После ухода Уртфиста каждый заяц был начеку, и эта дождливая ночь воспринималась как передышка. Те, кто не нес караульной службы, позволили себе полностью погрузиться в глубокую дремоту. Они очень нуждались в беспрерывном сне и не собирались позволить какому-то призрачному шуму, едва слышному даже бдительным заячьим ушам, вторгнуться в их заслуженный отдых.

Итак, первый этап плана Уртблада сопротивления не встретил.

* * * 

Внизу, на северных склонах, разворачивалась вторая фаза.

Выдры Росбора присели по обе стороны от отверстия туннеля. Самой сложной задачей для них было найти вход на фоне черного склона горы в эту безлунную ночь, не привлекая внимания зайцев. К счастью, дождливая темнота пошла им на пользу, позволив им подкрасться к устью туннеля, не выдавая своего приближения. Уртблад дал отряду подробные инструкции, и в том числе указал, какие ориентиры следует искать. Это очень помогло, и теперь отряд Росбора прикрывал один из двух оставшихся путей в Саламандастрон.

Четыре кувшина с сонным маслом, как один, были брошены в туннель. Два из них попали в охранников-зайцев, один отскочил от живота часового так, что он упал на пол, не разбившись. Но три других сосуда мгновенно заполнили туннель густым газом, невидимым в темном проходе. 

Часовым Долгого патруля потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что происходит. Инстинктивно они отступили назад по проходу, чтобы перегруппироваться и решить, что лучше — попытаться удержать туннель или идти за помощью. Но отступили они недостаточно далеко, а когда они в приступе удушья и кашля осознали свою ошибку, было уже слишком поздно. Они спустились вниз и остались лежать, а сонливые испарения проносились над ними и уходили все дальше в Саламандастрон.

* * *

Гивадон взяла в лапы горячую кружку. 

— Спасибо за чай, сержант.

Пеппертейл пожал плечами. 

— Не стоит благодарности, Гивви, дорогуша. Все равно пришлось прийти сюда, а чай уже заварился.
— Сегодня ночью никто не выйдет на улицу, ни друг, ни враг, это уж точно. Я могла бы проспать всю оставшуюся вахту, и вряд ли что-нибудь… 
— Если думаешь вздремнуть, — усмехнулся Пеппертейл, — то я очень рад, что принес этот чай. Он тебя взбодрит.
— Наверное, уже почти рассвело, — задумалась Гивадон. — Надеюсь, этот чай не помешает мне заснуть. Ненавижу лежать в постели и ждать, когда я уйду в страну снов.

Звук приближающихся шагов по каменному полу прохода заставил их поднять голову, но в темноте они не смогли различить ни одной фигуры. Мизагель позвала: 

— Привет, Гивви, Пеппер! Вы оба еще там?
— Прямо здесь, Миз, — ответил Гивадон.
— Как же темно сегодня! Не могу разглядеть лапу перед лицом. Ну, почти. Но вы двое продолжайте разговаривать, ладно? Не хочу на вас натолкнуться.

Такие темные ночи были редкостью в Саламандастроне. Обычно на небе виднелся лунный свет или хотя бы свет звезд, обрамлявший устья туннелей на фоне окружающего мира. А в те вечера, когда луна и звезды были полностью скрыты облаками, было принято зажигать лампы, факелы и фонари. Однако в условиях нынешней войны полковник приказал не зажигать никаких огней, которые могли бы навести врага на боковые входы. До сих пор эта стратегия срабатывала безотказно: каждую предыдущую ночь было достаточно светло, чтобы зайцы могли видеть, что происходит, а сами они оставались скрытыми в тени туннельных проемов или неподвижными, как статуи, на склонах. Но сегодня не было света ни внутри, ни снаружи, отчего снаружи было почти так же черно, как в самой глубокой комнате. Это очень усложняло работу ночных дозорных, ведь незваный гость мог подойти к одному из входов и остаться незамеченным даже для зорких зайцев.

Разумеется, ничего подобного не произошло бы. Какова вероятность того, что враг сможет подобрать время для нападения, чтобы оно совпало с такой необычной погодой? Тем не менее возникал вопрос, что именно должны были делать охранники туннеля, когда они даже не видели оружия в своих лапах.

— Теперь ты высохла, Миз? — спросил Пеппертейл.
— Надеюсь, что так, — сардонически заметила Гивадон. — Пробыла там так долго, что я подумала, может, она упала в одну из печей, и мы будем есть жареного зайца!
— Не повезло, сестренка, — голос Мизагель был уже совсем близко. — А вот мне хорошо и сухо. Пушистая, как кролик!
— Тогда нам придется вынести тебя обратно под дождь — эй, полегче с этим луком!
— В смысле? — озадаченно спросила Мизагель. — Я никого не трогала!
— Ну, что-то только что ткнуло меня! — настаивала Гивадон. — Сержант, что это вы там крутитесь?

Голос Пеппертейла раздался рядом с ней. 

— Я стою, прижав лапы к себе. Ты, наверное, сама себя уколола.

Четвертый голос, глубокий и звонкий, раздался в темном проходе. 

— Простите, это Саламандастрон?

Три зайца замерли, потрясенные внезапным осознанием того, что они не одни.

— Кто это? — спросил Пеппертейл, когда Гивадон направилась к невидимому незнакомцу, держа наготове заряженную пращу.
— Только мы, выдры, — спокойно сказал голос. — Извините, мне пора бежать.
— Уф! — что-то тяжелое ударило Мизагель в живот, отскочив от ее тела и ударившись о каменный пол. Гивадон увидела какую- то тень, и взмахнула пращой, но ее удар пришелся в пустоту: незваный гость уже отступил за пределы туннеля.
— Ну и ну, этот негодяй! — прорычал Гивадон. Сзади послышался кашель и хрип Мизагель, а в нос и глаза ударил едкий запах. — Миззи! Ты в порядке, сестренка? 

Из устья туннеля раздался еще один взрывной треск. Теперь кашлял и Пеппертейл.

— Яд! — задыхался сержант. — Нас отравили! — Затем он упал на пол туннеля.

Гивадон поворачивалась то в одну, то в другую сторону, пробивая пращой невидимые облака. Через несколько мгновений у нее закружилась голова. В конце концов, она слишком поздно поняла, что при первых же признаках опасности ей следовало бы вернуться в туннель. 

Как только в проходе прекратились все звуки борьбы, длинная вереница темных, гладких, толстохвостых фигур влилась в туннель, прокладывая себе путь мимо павших зайцев к сердцу Саламандастрона. На ртах и носах у них были специальные маски, а в лапах они несли множество сосудов, что уже усыпили всех часовых, стоявших на страже этой ночью. Теперь захватчиков ничто не могло остановить.
 

[LWEkb]

========== Глава 58 ==========

На юге, где расположилось войско Уртблада, дождь был не более чем туманной моросью. Облачный покров был таким же плотным, как над Саламандастроном, а предрассветный час был темным, как полночь. 

Солдаты лорда-барсука привыкли спать под открытым небом. Влажный песок под моросящим небом был им не в новинку, и они отдыхали там, где могли, зная, что призыв к действию может последовать в любой момент.

Так оно и было.

Абеллон мгновенно проснулся от прикосновения массивной лапы. 

— Капитан, — раздался глубокий голос.

Мышь-капитан сел, стряхнул мокрый песок, прилипший к его шерсти, и посмотрел на нависшую над ним фигуру.

— Да, милорд?
— Поднимите свой отряд. Мы выдвигаемся до рассвета.
— Да, сэр. Есть ли новости от Халприн или Клистры?
— Еще нет.
— Вот как! Но мы все равно выступаем?
— Это мой приказ.
— Да, сэр. Сейчас же.

Янс и Брогген, лежавшие неподалеку, подняли головы. 

— Мы идем, капитан? — спросил Янс.
— Прямо сейчас. Разбуди остальных.
— А я только что видел приятный сон… — зевнул Брогген.
— Молодец, — пробурчал Абеллон. — Помни его. А то если в этот день что-то произойдет, сомневаюсь, что оно будет приятным!

* * *
Лейтенант Галлатин не знал этого, но он был единственным бодрствующим зайцем в Саламандастроне. 

Сейчас он бродил по переходам над главной столовой. В отличие от входных туннелей, которые оставались темными в целях безопасности, внутренние помещения горы были освещены.

Это была самая тихая ночь за все лето. После того как сокол и коршун улетели, каждый заяц занялся переносом последних съестных припасов из сада и огорода в кладовые. Теперь большинство из них отправились на заслуженный отдых, крепко проспав всю дождливую ночь. Галлатина успокаивало, что вокруг него столько друзей, даже если они не были рядом с ним. Три входа хорошо охранялись, хотя опасность, наверняка, находилась очень далеко от их порога. Незнакомец, проходящий по этим туннелям, мог бы легко подумать, что Саламандастрон заброшен — в эту ночь здесь все было неподвижно, но Галлатин знал лучше. 

Галлатин чувствовал себя довольно голодным после долгой прогулки по верхним уровням. Он понимал, что ему следовало бы заглянуть к двум командам у северного и южного входов, чтобы сказать ободряющие слова в эту тоскливую ночь, но голод взял верх. Поэтому он направил свои стопы к проходам, ведущим вниз, к кухням. «Если Пеппертейл еще на ногах, я смогу урвать себе что-нибудь вкусненькое», подумал он. В противном случае он бы перекусил парой-тройкой лакомств из кладовой.

Вдалеке послышался треск. «Ага», — усмехнулся про себя Галлатин, — «Пеппер все еще на ногах. Интересно, что он только что разбил?»

И тут он запнулся на полушаге, оторвав лапу от пола. Кухни находились несколькими уровнями ниже; он не мог слышать, как разбивается банка или кувшин, поднимаясь сюда.

Галлатин отмахнулся от подозрений, сочтя их чрезмерно активным воображением. 

— Пеппер, наверное, перебрался в обеденный зал, — сказал он себе. — Загляну-ка я туда… может быть, мне и не придется спускаться на кухню!

* * *
Команда выдр капитана Сэйбрука с облегчением вздохнула, когда темный внешний туннель наконец-то осветился светом факелов. Хотя Уртблад подробно описал маршрут, идти по нему в кромешной тьме было медленно и нервно. Они не осмеливались зажигать фонарь, чтобы их не услышали остроухие зайцы.

На первом же освещенном перекрестке Сэйбрук решил, что скрываться довольно. Он приказал разбить банку, выпустив сонный дым, чтобы блокировать подкрепление сзади. Еще одну разбили на большом перекрестке, чтобы пары поднимались в гору. Шум был рискованным, но он того стоил.

Они прошли вперед и вошли в огромный обеденный зал. Сэйбрук обратил внимание на массивный стол и огромное кресло во главе него. Они шли в правильном направлении.

Какой-то силуэт на дальней лестнице заставило его замереть, подняв лапу. Все остальные выдры проследили за его взглядом.

У входа стоял одинокий заяц.

* * *
Галлатин принюхался. Что это был за запах? Он шагнул в обеденный зал и замер.

Через всю комнату, между дальним дверным проемом и кухонной лестницей, колонной стояли почти два десятка выдр. На них были белые маски. В свете факелов за ними вились клубы пара.

У зайца поднялась шерсть. Но прежде чем он успел что-то сделать, главные выдр помахал ему лапой.

— Эй, на палубе, дружище! — весело позвал Сэйбрук. Не дожидаясь ответа, он воскликнул: — Разбейте банки по углам! Распустить дым!

Сэйбрук оглянулся на дальний дверной проем. Зайца нигде не было видно — видно, он успел прийти в себя и сбежать обратно на верхние уровни. За двумя последними сокрушительными ударами послышался пронзительный и яростный свист — несомненно, призыв к тревоге.

— Пошевеливайтесь, друзья! — крикнул он. — Приближается рота зайцев — если только мы не усыпим их первыми!

* * *
Полковник Клевистон и лейтенант Галлатин носили на шее серебряные свистки. Такой же свисток оставался у каждого из отрядов, охранявших устья туннелей, в начале каждого ночного дежурства. Если бы врагу удалось нарушить меры безопасности и проникнуть в гору, свисток позволял часовым подать сигнал тревоги, предупредив остальных. Но за эту ночь свистки часовых не прозвучали ни разу: охранники туннеля были усыплены раньше, чем успели взять их в лапы.

Теперь лейтенант Галлатин отдувался за всех. Пронзительный звук стал для Галлатина всем миром; его шаги приземлялись автоматически, инстинкт вел его по лабиринту ходов, где он провел все свои взрослые сезоны. Его единственной мыслью было добраться до своих собратьев, разбудить их, сообщить о том, что он видел, и помочь полковнику поднять их на защиту своего дома.

Клевистон уже натягивал тунику, когда прозвучал сигнал. Каждый заяц в горе был обучен просыпаться при этом звуке. Из дверей общежитий высунулись головы с оружием в руках.

— Полковник, это учения? — спросила Мелани, надевая китель и держа в руке копье.
— Я их точно не начинал, старина. Всем стоять на месте… но держать оружие наготове! — Клевистон побежал по коридору навстречу ровному, почти бешеному вою сигнального свистка.

За поворотом туннеля он встретил Галлатина. Зажав уши лапами, чтобы защитить свой слух от шума, полковник крикнул: 

— Привет, лейтенант! В чем дело?
— Злоумышленники! — Галлатин задыхался. — Обеденный зал!
— Какого рода?
— Выдры! Почти два десятка. Определенно солдаты!
— Как они попали внутрь?
— Должно быть, одолели охранников туннеля. Они вошли через южный вход.

Мелани побледнела. 

— Там Гивадон и Мизагель! Я должна… 

Галлатин перебил ее. 

— Нет, Мэл. Мы в меньшинстве. Нам следует удерживать верхние уровни горы.

Клевистон понюхал воздух. 

— Что это за запах?
— Не знаю. Выдры носили глиняные кувшины и были все в масках… 
— Яд! — ахнула Мелани.

Клевистон помрачнел. 

— План меняется. Мы выходим через крышу. Враг сосредоточен на юге. Мы свяжемся с дозорными, а затем спустимся наружу и обойдем их с фланга. Если они наполняют гору ядом, им придется выйти, а мы будем ждать.

Галлатин кивнул. 

— Давайте двигаться, пока эта вонь не стала еще сильнее.

* * *
Зайцы бросились на крышу, но запах усиливался. Галлатин рванулся вперед. 

— Бройалл! Моберли! — позвал он. Ответа не последовало.
— Они упали, — прошептала Мелани.

Галлатин глубоко вдохнул. 

— Я проверю.

Зайцы попятились назад. Он бросился вперед, исчезая в дыму. Когда он вернулся, то тяжело кашлял. 

— Они без сознания, но живы. Газ, видно, вырубает зверей. А выход заблокирован какой-то тканью. Думаю, они знают, что мы идем.
— Тогда прорубаем себе путь наружу, — сказал Клевистон. — У кого есть клинки?

Четыре зайца вышли вперед. 

— Вы ведете. Задержите дыхание, прорежьте ткань и освободите нас.

Четверка бросилась вверх по лестнице, сверкая оружием.

Внезапно и без предупреждения ткань была сорвана и отброшена в сторону, и сладкий влажный воздух ночи нахлынул на них. Этот поворот событий был настолько неожиданным, что четырем зайцам потребовалось мгновение, чтобы понять, что они больше не в ловушке.

— Мы свободны! Мы можем… 
— Кри-и-и-арххх!

Из темной ночи, все еще почти такой же темной, как туннель, из которого они вышли, донесся шум ветра от хлопанья могучих крыльев и пронзительный боевой клич хищной птицы. Огромные когти обхватили ведущего зайца, подняли его, как тряпичную куклу, и швырнули вниз по лестнице. Он столкнулся с тремя своими спутниками, и они, спутавшись, упали на ступеньки.

Два выдра шагнули вперед, бросив на твердые ступени две последние банки с сонным маслом. Они разлетелись вдребезги со взрывным грохотом. Затем они снова натянули ткань.

Четверо зайцев были вырублены еще до того, как смогли встать на ноги. Остальные девять влетели прямо в облако густого пара. Те, кто шел впереди, споткнулись о тех, кто уже упал, и упали сами. Идущие сзади поняли, что происходит, примерно в тот же момент, когда у них закончился запас воздуха, и тщетно пытались отступить в ту часть туннеля, где они еще могли спокойно дышать.

Ни один из них в ту ночь не выбрался из Саламандастрона.

========== Глава 59 ==========

День и ночь Уртфист и его восемьдесят один заяц без устали продвигались через Западные равнины. Они ели буквально на бегу, а остановки на отдых измерялись минутами, а не часами. Лишенные сна, доведенные до изнеможения, они всё же продолжали путь, памятуя о двадцати товарищах в Саламандастроне, которые, вопреки всему, могли еще держаться против Уртблада. Никто из них, как бы ни был утомлен, не собирался первым предложить замедлить темп или сделать более долгую передышку.

На второе утро после выхода из Редволла они оказались на северном берегу широкой реки, напротив парома землеройки Фиткина. Восходящее солнце разливало тепло по их плечам; редкие клочья облаков были последними следами ночных ливней, которые промочили их накануне. Теперь солнце было особенно приятным, помогая сушить мокрую шерсть и одежду, прогоняя ночной холод.

Но зрелище перед ними было далеко не таким обнадеживающим. Прямо напротив стояла хижина Фиткина. Ее дверной проем был частично восстановлен и снова открыт. Сам землеройка стоял перед жилищем, настороженно поглядывая на своих вернувшихся врагов. И, к ужасу зайцев, паром, который они оставили на северном берегу, теперь был пришвартован под домом Фиткина, совершенно вне их досягаемости.

Но Уртфист спешил к Саламандастрону, и даже гончие преисподней не смогли бы его задержать. Глубокая, стремительная река и упрямец-землеройка едва ли стоили секунды размышлений в его бурлящем разуме.

Взгляд Уртфиста вцепился в Фиткина.

— Землеройка! Нам нужен твой паром, немедленно!
— Ты мне за прошлую переправу так и не заплатил! — крикнул Фиткин с нарочитой бравадой; даже широкий поток между ним и грозным барсуком не давал ему чувства полной безопасности. — Давай обсудим твой долг, а уж потом, может быть, я подумаю, стоит ли мне вас переправлять!
— Что я могу предложить? — зарычал Уртфист. — Как насчет твоей жизни и свободы? Задержи меня здесь — и рискуешь потерять обе!

Фиткин нервно сглотнул.

— Угрозы? Вот что ты мне предлагаешь?
— Злодей сейчас пытается сделать Саламандастрон своей крепостью! Если он добьется успеха, эти земли падут под его властью, и его союзники-морские крысы захлестнут лес, не встречая сопротивления. Возможно, тебя сделают рабом, а если повезет — просто убьют. Ты правда ценишь свои жадные поборы выше собственной жизни? Не будь глупцом. Переправь нас — и поторопись!
Фиткин прикусил губу. Он был в долгу перед Уртбладом за возвращение парома и восстановление станции. Какой же лучший способ отплатить за это, чем всячески мешать Уртфисту?

— Ну? — потребовал Уртфист с дальнего берега.
— Единственная угроза, которую я тут видел  — это ты, — огрызнулся Фиткин. — Приходи и возьми паром сам, громила!

Фиткин переминался с лапы на лапу, наблюдая, что предпримут Уртфист и его зайцы. Барсук долго и молча сверлил его взглядом, затем повернулся к своему главному зайцу и заговорил тихо, так, чтобы землеройка не расслышал.

— Майор, выбери четверых, кто лучше всех плавает.
— Плавает, сэр? — насторожился майор Саффорд. Насколько он знал, ни один заяц в патруле никогда не плавал в океане… 
— Им не придется плыть, если все пойдет по плану, — добавил Уртфист, указывая на канат парома, натянутый между двумя крепкими столбами на обоих берегах. — Они смогут держаться за нее, чтобы не уйти под воду. Затем, они захватят плот у этого упрямого зверька и вернут его сюда.
— Ах! — просиял Саффорд. — Значит, нужны не пловцы, а зайцы с крепкими лапами! Таких у нас много. А если позволите заметить, сэр, хватит и двоих, чтобы перетащить паром обратно.
— Возможно, — кивнул Уртфист. — Но нам нужны еще двое, чтобы остаться там и уследить за землеройкой.
— Отличная мысль, сэр! Сейчас выберу самых подходящих…

Фиткин побледнел, увидев, что задумали зайцы. Четверо их один за другим вошли в воду и, ухватившись за веревку, поплыли вперед, гребя своими мощными лапами.

Майор Саффорд с нарастающим беспокойством наблюдал за Фиткином.

— Слушай, а как думаешь, этот проныра не догадается перерезать веревку и оставить наших приятелей на плаву? — нахмурился он.
— Вряд ли, дружище, — ответил Тревеллер. — Он ведь тогда и свою лодчонку потеряет, а уж она-то ему, похоже, дорога, хоть и развалюха. Не рискнет.

Тревеллер оказался прав. Фиткин все еще топтался на месте, нервно подёргивая усами, когда первый заяц, сержант Траубер, выбрался из воды и встал перед ним.

— Во, я рад, что сейчас лето! — фыркнул он, отряхиваясь и окатывая землеройку брызгами. — После вчерашнего дождя и этого заплыва я воды видеть не хочу, пока не доберёмся до побережья!

Он посмотрел вниз на Фиткина.

— А теперь отойди-ка в сторонку, будь добр, и позволь нам… — Траубер замер, внезапно заметив мягкую землю рядом с хижиной. Его глаза расширились от удивления. Следы множества зеверей всех размеров были отчётливо видны на влажной почве.
— Ей-ей, тут у тебя гости были, дружище! И немало! Ясное дело, что ты бы в одиночку свою хибару не починил и паром не вернул. Сколько дней прошло с тех пор, как тот проклятый барсук прошел здесь со своей ордой?

Фиткин стиснул зубы.

— Не знаю, о чем ты говоришь, — буркнул он.
— Во как? Ну, значит, ты не только грубиян, но еще и слепой, — фыркнул Траубер.
Он протянул лапу, помогая своим трём промокшим до нитки товарищам выбраться на сушу, одновременно указывая им на следы. Вчетвером они принялись ходить взад-вперёд по берегу, пригнувшись и тщательно разглядывая каждый клочок земли.

Уртфист и остальные терпеливо ждали на северном берегу, не возражая против такой дотошности разведчиков — никто из них не хотел угодить в засаду, даже если это и казалось маловероятным на этих бескрайних равнинах.

Наконец четверо разведчиков собрались, чтобы посовещаться.

— Тут и сомнений нет, — подвел итог Траубер. — Уртблад проходил здесь, и совсем недавно. Это та же самая проклятая орда, что была у тех руин перед нашим привалом в Рэдволле. Следы тут даже яснее, чем можно было ожидать после вчерашнего дождя. Похоже, вся эта шайка в полтысячи голов направляется прямо к Саламандастрону, как мы и думали.

Один из зайцев кивнул назад, в сторону Фиткина.

— Давайте спросим у него, сколько времени прошло.
— Уже пытался, — хмыкнул Траубер. — Он молчит, как рыба. Ладно, займемся переправой остальных. Пусть лорд Уртфист попробует вытянуть что-нибудь из этого грубияна. Деллоу, ты остаешься тут со мной — будем присматривать за землеройкой. Остальные двое, перетаскивайте плот обратно и везите первую партию! Придется повозиться, так что лучше не терять времени!

В итоге работа заняла остаток утра, но задержка оказалась не такой уж и плохой. Даже лорд Уртфист, понимал, как изматывает его зайцев этот безостановочный марш. Поскольку паром мог перевозить только десять зверей за раз, требовалось восемь переправ, и девятая для тяжелого барсука-воина. Между переправами выходило немало свободного времени, и Долгий Патруль использовал его с пользой, дремав на обоих берегах. Дежурство по охране Фиткина распределили так, чтобы каждый мог урвать хоть немного сна.

Уртфисту пришлось буквально приказать майору Саффорду и Тревеллеру передохнуть, ведь оба собирались бодрствовать, пока последнего зайца не переправят через реку. В итоге лишь сам барсук не позволил себе ни минуты сна. Но в напряженные времена не редкость, когда Лорды-барсуки обходятся без отдыха днями напролет.

Как только он пересек реку, Уртфист сразу направился к Фиткину, сопровождаемый Тревеллером и Саффордом.

— Сколько времени прошло с тех пор, как здесь был мой брат? Говори сейчас же и не вздумай лгать!

Фиткин злобно уставился на могучего зверя, нависшего над ним.

— Вчера, — процедил он сквозь зубы.

Уртфист бросил взгляд на Тревеллера, но бывалый разведчик покачал головой.

— Извините, милорд. Как бы мне ни хотелось верить, что эти негодяи опережают нас всего на день, тут явно больше. Эти следы уже пролежали по крайней мере сутки, прежде чем их залил вчерашний дождь.

Глаза Уртфиста опасно сузились, в их глубине сверкнули алые искры. Он сжал лапой плечо землеройки, заставив того вскрикнуть от боли.

— Попробуй еще раз!
— Ай! Ладно-ладно! Пять дней! Они прошли здесь пять дней назад! Теперь отпусти, громила!

Барсук не разжал хватку, снова посмотрев на Тревеллера. На этот раз старый заяц лишь пожал плечами.

— Не знаю, милорд. Думаю, прошло меньше, но может и так. Надеюсь, у них не такой огромный отрыв, но боюсь, нам остается только надеяться.
— Если действительно пять дней, значит, они достигли Саламандастрона уже вчера.

Уртфист снова вперил ледяной взгляд в Фиткина.

— Почему ты помогаешь моему брату и пытаешься сбить нас с толку? Ты на его стороне?

Землеройка заерзал в железной хватке барсука.

— А ты как думаешь, дуболом? Ты пришел и разнес мой дом, а он его починил. Ты оставил мой паром там, где я не мог до него добраться, а он вернул его мне. Что бы ты сделал на моем месте, а?

Выражение лица Уртфиста застыло, словно маска смерти. Но он разжал лапу. Фиткин тут же отбежал к двери своей хижины, потирая плечо.

— Не вздумай следовать за нами или вставать у нас на пути, иначе я убью тебя сам, — холодно отрезал барсук.

Потом он резко рявкнул:

— Зайцы! Строиться немедленно, к маршу! Мы уже потратили слишком много времени на эту мразь!

Было уже за полдень, и зайцы Долгого Патруля чувствовали прилив сил после короткого отдыха на солнце. Насколько его хватит, прежде чем очередной забег вновь их измотает, оставалось только гадать.

По приказу Уртфиста они двинулись почти сразу.

Позади них оставался паромщик-землеройка, который только чуть-чуть мог понять, как он избегнул гибели.

* * *
Полковник Клевистон открыл глаза…

…и тут же зажмурился, ослепленный ярким солнечным светом, бьющим прямо в лицо.

Первой его мыслью было то, что у него ужасно болит голова.

Второй — недоумение: почему он заснул, сидя так неудобно на твердом каменном полу? И почему его лапы связаны?

Глаза Клевистона распахнулись вновь, когда обрывки воспоминаний о событиях прошлой ночи сложились воедино. Яркий свет пронзал голову, будто рой осиных жал. Щурясь от боли, он повернулся так, чтобы солнце больше не било прямо в глаза.

Он находился в одной из больших внешних спален на уровне общежитий — в общей комнате, где обычно размещались несколько зайцев. Теперь кровати были сдвинуты к одной стене, освобождая почти всё пространство.

Почти.

Пол был занят телами его соратников. Некоторые только начинали приходить в себя, другие всё еще оставались без сознания. Клевистон быстро пересчитал присутствующих и с облегчением вздохнул. Все двадцать были на месте, и ни у кого, похоже, не было серьезных ран. Были синяки и ссадины, особенно у четверых, которых хорошенько потрепало на верхних ступенях во время их неудачной попытки бегства, но не более того.

Каждый заяц был связан одинаково: лапы за спиной, ступни крепко стянуты у лодыжек. Двое могли бы сесть спина к спине и попытаться развязать друг друга, но главным препятствием к этому был отряд из четырех здоровенных выдр, стоящих у дверного проема. Они неотрывно наблюдали за пленниками, сжимая в лапах дротики.

Наиболее бодрыми выглядели те зайцы, кто находился в туннелях у боковых входов. Размышляя над этим сквозь туман в голове, Клевистон понял, что это вполне логично. На эти посты напали первыми, значит, их защитники получили больше времени, чтобы очнуться от газа. А вот зайцы, которых застали на лестнице к крыше, оказались зажаты между ядовитыми парами, поднимающимися снизу и сверху, получив двойную дозу дыма.

Но что он никак не мог понять, так это почему самым бодрым из всех казался Пеппертейл. Не зная, что сержант во время нападения был с Мизагель и Гивадон, Клевистон предположил, что повар находился внизу, в кухнях, и туда спустилось меньше усыпляющего пара.

Полковнику предстояло многое выяснить. К несчастью, подумал он, похоже, у него будет на это предостаточно времени.

Однл было очевидно: Саламандастрон теперь в лапах врага. И если только Траттон внезапно не заключил союз с выдрами, Клевистон прекрасно понимал, кто этот враг.

Командир Долгого Патруля посмотрел на Пеппертейла.

— Какова обстановка, сержант?
— Именно такая, как и выглядит. Нам еще повезло, что живы остались… Я-то уж подумал, что нас травят!
— Я тоже. Эти выдры должны были иметь какую-то причину оставить нас в живых. Ты выглядишь бодрее остальных. Они хоть что-то сказали?

Пеппертейл покачал головой.

— Они немногословны для выдр! Хотя когда вы с остальными начали приходить в себя, один из них выглянул в коридор и кого-то позвал. Есть у меня предчувствие, что скоро они захотят с нами побеседовать.
— Думаю, вы правы, сержант. И, спорю, беседа нам не слишком понравится. — Клевистон попробовал развязать путы, но любое движение только затягивало их крепче. — У тебя, случайно, не завалялся кухонный ножик, Пеппер, дружище?
— Увы, сэр. Они обыскали нас до нитки. Ничего не оставили на волю случая, нет уж.
— Настоящие профессионалы, — пробормотал Клевистон, щурясь на высокое окно, за которым сияло летнее небо. — Голова трещит, как море в зимний шторм! Наверное, от этой усыпляющей дряни… 
— Да, мы все это чувствуем, — подтвердил Пеппертейл. — У меня уже не так сильно. Может, они нас тут и оставили, чтоб сквозняком из окна эти пары быстрее выветрились, как думаешь?
— Может быть, сержант… Хотя я бы скорее предположил, что им выгоднее держать нас в отключке подольше.

Клевистон посмотрел на открытое окно. Слишком поздно, чтобы это им помогло, но ему вдруг пришло в голову: если бы они прошлой ночью были в одной из этих внешних комнат, может, дым не подействовал бы так сильно, смешиваясь со свежим воздухом снаружи. Хотя, глядя на их выдровых стражей, он понимал, что те были готовы к бою, если бы дело дошло до схватки. Тем более что враги носили маски, значит, имели преимущество в задымленных коридорах. Да, это нападение было продумано до мелочей!

Почти все уже очнулись в той или иной степени, включая лейтенанта Галлатина. Клевистон подполз к своему заместителю и коротко пересказал ему всё, что они обсудили.

— Проклятые выдры! — пробормотал Галлатин, стараясь говорить тихо, чтобы их охрана не подслушала. — Только они могли устроить это вторжение в такую темную и дождливую ночь. Мне вот что интересно: откуда они приплыли и где их подкрепления? Эти птицы вчера говорили, что в округе нет никого уже несколько дней… Постой! На крыше ведь были птицы, когда мы пытались выбраться, во?

Клевистон кивнул.

— Похоже, те пернатые обжоры, что вчера разоряли наши огороды, были лазутчиками… разведчиками, чтобы осмотреть гору. И подумать только, я ведь пытался сделать их нашими союзниками!
— Хорошая идея, полковник, — сказал Пеппертейл. — К несчастью, враг нас опередил.
— Тьфу, — скривился Галлатин. — Они даже заставили нас вымотаться, когда мы после их набега тащили всё с огородов внутрь. Хорошенько все было продумано!
— Неудивительно, если учесть, кто, вероятно, за этим стоит, — произнес Клевистон, заметив, как в комнату вошли еще двое выдр. — Тсс, все, молчать!

Они остановились в центре комнаты, перед большим кругом связанных и сидящих на полу зайцев. Один был одет так же просто и по-военному, как и прочие, но его молодой спутник носил монашескую рясу аббатства. Выдр в форме выступил вперед и заговорил без предисловий.

— Я капитан Сэйбрук, командующий отрядами выдр лорда Уртблада, а это — Винокур из Рэдволла. Кто из вас здесь старший по званию?

Клевистон еще не успел раскрыть рта, как Галлатин громко заявил:

— Я! Капитан Галлатин, к вашим услугам, хотя у меня не особо есть выбор! Если у вас к нам какие-то претензии, говорите со мной и оставьте остальных в покое. Эти достойные зайцы и так уже натерпелись по вашей милости!

Клевистон бросил взгляд на свою одежду. В спешке ночного пробуждения он надел не тот мундир — на этом не было даже эполет, которым он обычно отмечал свое звание. Выдры никак не могли догадаться, что Галлатин блефует.

Сэйбрук усмехнулся, глядя на Галлатина.

— Не мотайте так ушами, капитан. Мы не собираемся причинять вам вред. Сидите спокойно, как сейчас, и вся ваша команда выйдет из этой передряги целехонькой, ясно?
— Почему вы нас не убили? — спросил Галлатин. — Зачем мы вам?
— Просто выполняю приказы, как и вы. Лорд Уртблад велел мне взять Саламандастрон без кровопролития, если получится, и объяснил, как это сделать. План сработал, что меня вполне устраивает. Его Светлость уже в пути и предположил, что вы не будете особо рады его видеть. Так что, вместо того чтобы явиться сюда со всем войском, он отправил вперед нас, чтобы присмотреть за вами и не дать вам натворить глупостей — мало ли, на что вы способны! Мы просто заботимся о вашем здоровье, капитан.
— Простите, если я вас за это не поблагодарю! Скажите, капитан Выдра, вы лжец или просто глупец? Наше здоровье — последнее, о чем думает Уртблад, и не пытайтесь нас убедить в обратном. Он пришел сюда, чтобы развязать войну, а всё остальное — чепуха. Мы солдаты, а не малыши, которых можно утешить сладкими словами. Обращайтесь с нами как с военнопленными, но, пожалуйста, пожалуйста, не оскорбляйте нас, притворяясь нашим другом!

Сэйбрук нахмурился.

— Как угодно. Друзья или враги — мне без разницы. Я просто свою работу выполняю. А вы, зайцы, сейчас связаны и сидите на полу — и так всё и останется, пока лорд Уртблад не прибудет. Лично я немного разочарован. Сколько сезонов слышал о грозных бойцах Долгого Патруля, а вид у вас не особо-то грозный!

Галлатин поднял связанные лапы перед собой.

— В таком случае, дружище, тебе не составит труда перерезать эти веревки, во? Мы, безобидные кролики, честно обещаем вести себя хорошо и не устраивать никаких проказ!
— Без шансов, короткохвост. Ваша еда готовится внизу, скоро принесут. Приятного аппетита! — Сэйбрук повернулся к выходу. — Пойдем, Винк. Нам тут делать больше нечего.

Юный выдр заколебался:

— Одну минутку, капитан. Я бы хотел поговорить с ними, если можно.
— Валяй, приятель, — Сэйбрук отступил к дальней стене, скрестив лапы на груди с явным нетерпением. Винокур уселся прямо на свой широкий хвост, напротив зайцев.

Галлатин смерил его взглядом.

— Так ты из Рэдволла, во? Как там? Мы слышали, что там была бойня.

Винокур напрягся.

— Бойня? Когда?
— Пока Уртблад был там. Говорят, он перебил аббатису и всех главных аббатских зверей.
— Что?! Это полнейшая чушь! Он и волоска не тронул ни у кого в Рэдволле! Кто вам такое сказал?
— Заяц по имени Браудер, — ответил Галлатин. — Либо он лгал, либо ты. Но, раз уж Уртблад теперь у нас почти на пороге, а не в Стране Цветущих Мхов, где ему, казалось бы, положено быть, выходит, что это Браудер нас обманул. Подсунул нам липовую историю, чтобы лорд Уртфист отправился спасать Рэдволл. Тот проклятый барсук раскусил нас с головы до пят, тут уж не поспоришь. Я бы ни за что не заподозрил того зайца в шпионаже… как и тех двух птиц. Похоже, нам стоило просто оставаться на месте, и ничего бы этого не произошло!

Винокур обернулся к Сэйбруку.

— Капитан, вам что-нибудь известно об этом Браудере?

Сэйбрук пожал плечами.

— Видел пару раз на севере. Заяц-балагур, мнил себя великим артистом. Лично я считал, что с его актерским талантом только мешки тащить. Но, похоже, я ошибался, раз уж он сумел провести самого барсучьего лорда и Долгий Патруль. Не знал, что он тут замешан. Но если он и вправду выманил отсюда четыре десятка зайцев, облегчая мне и моим бойцам задачу, то, когда я его встречу, уж точно пожму ему лапу и скажу спасибо!

Винокур снова посмотрел на зайцев.

— Ну, по крайней мере, вы все целы и невредимы, а лорду Уртбладу не придется пробиваться сюда с боем. Может, всё обернется к лучшему.

Галлатин сузил глаза.

— И что это за рэдволльцы такие, что встают на сторону того кровавого зверя? Если ты вообще рэдволлец…
— Конечно, конечно, я рэдволлец, — поспешил заверить их Винокур. — И я не на его стороне, если честно. Я ведь не участвовал в этом нападении, понимаете? Капитан Сэйбрук заставил меня ждать снаружи, на пляже. Аббатиса отправила меня в качестве посредника. Миротворца. Если впереди нас ждет настоящая битва, я не стану сражаться ни за одну из сторон. У меня есть разрешение аббатисы Ванессы вести переговоры — с вами или с самим лордом Уртфистом. Думаю, скоро я с ним встречусь. В конце концов, когда он доберется до Рэдволла и увидит, что там всё спокойно, у него не будет причин не вернуться сразу же обратно сюда, верно? — на лице выдры промелькнула тень беспокойства. — В каком он был настроении, когда покидал Саламандастрон? Вы очень мне поможете, если заверите, что у него нет намерения причинить вред моим друзьям в аббатстве.

— Лорд Уртфист никогда не причинит вреда добрым зверям, — с уверенностью заявил Галлатин.
— Э… А кого вы считаете «добрыми зверями»? — спросил Винокур. — Потому что Уртблад оставил в Рэдволле всех своих лис, а с ними и еще с десяток тех, кого вы могли бы назвать «нечистью» — крыс и ласок. Думаете, это может повлиять?

Галлатин нахмурился.

— Ну, дружище, это и впрямь загвоздка! Лорд Уртфист будет не слишком доволен, когда узнает, что его провели. Настроение у него может стать совсем скверным, если он увидит, что в аббатстве засели солдаты его брата. Почему ваша аббатиса вообще согласилась их там оставить?
— Ну, после всего, что рассказал нам Уртблад, нас больше беспокоило, что может сделать Уртфист, чем что-либо еще. Лисы и остальные остались, чтобы защищать аббатство.
— По-моему, Его Кровавость как следует обмотал аббатису и всех вас вокруг своего когтя. В отличную передрягу вы вляпались!
— Мы вляпались?! — недоверчиво повторил Винокур. — Не думаю, что это честно! Это же не мы позвали к себе враждующих барсуков и их войска! Всё это просто свалилось на нас, понимаете?

Их разговор прервал другой выдр, вбежавший в зал из коридора.

— Капитан, главное войско только что показалась с юга. Будут здесь до заката.
— До заката, говоришь? Уртблад, значит, вывел их еще до рассвета. Хорошие новости, приятель. Чем скорее они доберутся сюда, тем спокойнее мне будет.

Другие выдры согласно кивнули своему капитану, но зайцы Долгого Патруля заметно помрачнели. Они явно не ждали прибытия Уртблада с радостью — в их глазах, барсук уготовил им незавидную участь, а появление еще большего числа врагов окончательно похоронит любые надежды на побег или возвращение Саламандастрона… хотя и сейчас шансы у них были ничтожны.

Винокур с надеждой посмотрел на зайцев.

— Ну, вы сами скоро увидите, что лорд Уртблад не тот ужасный зверь, каким вы его себе представляете. На самом деле, он вполне справедливый. Вам нечего бояться. Он намеренно сделал так, чтобы с вами ничего не случилось. Так что всё не так уж плохо, как вы это себе рисуете… 

Клевистон взглянул на Винокура холодным, жестким взглядом.

— Думаю, тебе лучше уйти, рэдволлец.
— Ну, я надеялся, что мы сможем еще поговорить, прояснить кое-какие вопросы до того, как прибудет Уртблад…
— Мы не слишком хорошая компания, — прорычал Клевистон. — Не в настроении для бесед, понимаешь ли.

Если связанный и плененный зверь мог бы излучать угрозу, то сейчас полковник делал это в полной мере.

— Ну… э… ладно тогда, — Винокур резко поднялся и последовал за Сэйбруком в коридор.

Отойдя, капитан выдр пробормотал Винокуру:

— Я подумал бы, что зайцами командует не этот Галлатин, а тот сварливый старый полковник!

[LWEkb]

========== Глава 60 ==========

Когда Уртблад остановил свое войско у южного подножия Саламандастрона, заходящее солнце уже целовало океанский горизонт. Вчера в этот час он еще не дал своим выдрам команды к действию, а теперь гора была успешно захвачена, бойцы Долгого Патруля — безопасно усмирены, и он стоял на пороге дома, в котором не жил уже двадцать сезонов.

Саламандастрон еще оставался тусклым и далеким плоскоголовым конусом на северном горизонте, а капитан Клистра уже спустился с небес, чтобы встретиться со своим повелителем и доложить об успехе мисси Сэйбрука. Барсук встретил новости лишь кивком, словно ничего другого он и не ожидал. Передав новости, Клистра вновь взмыл на север, чтобы присоединиться к Халприн и выдрам в обороне крепости.

В тот день Уртблад гнал свои войска вперед, и их поход усложнялся рыхлым, зыбким песком, уходившим из-под лап. Правда, чем дальше на север они шли, тем тверже становилась земля — там ночью прошел дождь посильнее, и по влажному песку было легче идти.

Во главе колонны Уртблад поставил мышиный отряд капитана Абеллона. Это позволяло сохранить приемлемый темп марша для более мелких зверей с короткими лапами. Землеройки были меньше мышей, но они шли достаточно бодро, чтобы не отставать. Тем не менее, когда они достигли подножия Саламандастрона, их лапы весьма устали.

Уртблад повернулся и окликнул капитана Маттуна. Хорек-командир обогнул ряды Абеллона, добежал до своего предводителя, резко остановился в песке и быстро отдал приветствие Уртбладу.

— Я прошу вас всех оставаться здесь, пока я первым войду в Саламандастрон, — сказал Уртблад, обращаясь к Абеллону и Маттуну. — Я не был в своём родном доме уже столько сезонов. Думаю, будет правильно, если я переступлю этот порог в одиночку. Дам вам знать, когда можно будет входить.
— Ага, — кивнул Маттун. — Это, вижу, нечто знаковое?
— Да. Было бы еще более символично, если бы я мог пройти через главный вход, выходящий к морю, но капитан Сэйбрук сказал, что он крепко запечатан. Так что я войду тем же путем, которым шли мои силы прошлой ночью. Вход там, — Уртблад указал вверх, — примерно на середине южного склона. Скорее всего, остальным тоже стоит заходить так — это ниже северного тоннеля.
— Да, сэр, — ответил Абеллон, — но это всё равно довольно высоко. Кроты от такого подъема не будут в восторге. Я пока не вижу этот вход отсюда, но, думаю, он станет заметнее, когда начнем подниматься, верно?
— Он несколько скрыт, — кивнул Уртблад. — Я поставлю снаружи кого-нибудь из птиц или выдр, чтобы указать вам путь. Но сперва я хочу осмотреть внутренности Саламандастрона, прежде чем его заполнят войска. Для меня это особенный момент.
— Понятно, — почти одновременно сказали Абеллон и Маттун.

Уртблад начал подниматься по склону.

— Дайте войскам отдых, капитаны. Уверен, они хотят размять лапы. Устраивайтесь на вечерний привал прямо здесь. Я пошлю за вами, когда придет время войти в гору.
— А когда это примерно будет, милорд? — спросил Маттун.
— Не раньше, чем стемнеет, — отозвался Уртблад через плечо. — И без костров. Мы на открытом побережье, а морские крысы зорко следят за огнями.

* * *

Осмотр крепости затянулся у Уртблада до самого вечера.

Он побывал во всех уголках Саламандастрона — от самых нижних подвалов и кладовых до крыши-плато, откуда оглядел окрестное побережье, окутанное сумерками. Было видно, что этот запутанный лабиринт туннелей был для него как старый друг. Никто из его воинов ни раз не видел, чтобы он хоть на миг запнулся или проявил неуверенность. Лорд Уртблад вернулся домой.

Но коридора к залу, где были зайцы, он избегал. Он пока не был готов встретиться с ними.

В крепости всё ещё ощущался резкий запах сонного дурмана, несмотря на все усилия выдр проветрить помещения. Халприн и Клистра большую часть дня хлопали тканью у крыши лестничного выхода, усиливая тягу. Отряд Сэйбрука прошел по всем этажам, снимая шторы и занавеси с окон. Но, похоже, чтобы воздух в крепости окончательно очистился, нужны были еще сутки.

Наконец, Уртблад велел Клистре спуститься к войску и передать, что можно входить.

Уже давно стемнело, но никто из солдат не спал после ужина — все знали, что приказ может поступить в любую минуту. Абеллон и Маттун с другими капитанами быстро выстроили войска в колонну. Несколько выдр вышли к тоннельному входу, зажгли факелы и фонари, чтобы осветить путь. К счастью, ночь выдалась ясная, и при ярком месяце подъем был куда легче, чем прошлой ночью.

Полтысячи бойцов с оружием — такого количества воинов в этих стенах не бывало уже многие поколения. Отряд кротов Утрблад направил в нижние подвальные уровни, вместе с ежами Тилламука. Отряду Бремо и выдрам Сэйбрука достались кухни, хотя большинство выдр пока оставались в коридорах у зала, где держали зайцев. Крысиный взвод капитана Чермака разбил лагерь на крыше, охраняя верхние уровни вместе с двумя хищными птицами. Другая крысиная бригада, под командованием Лорша, заняла бывшие казармы Долгого патруля, а также уровень кузницы. Ласки Маттуна, хорьки Порька и горностаи Бандона получили главный обеденный зал и прилегающие коридоры.

Когда все подразделения заняли свои места, любому зайцу, рискнувшему на побег, было бы непросто найти хоть один туннель, свободный от воинов Уртблада. 

Четырнадцать канистр с сонным маслом оставались целыми. Уртблад приказал перенести их в главный арсенал, вместе со всем оружием, которое было изъято у спящих зайцев. Затем тяжелые двери оружейной заперли на три засова и поставили туда усиленную охрану. Уртблад не испытывал недостатка в оружии и припасах, но он не собирался оставлять зайцам ни единого шанса вернуть свое снаряжение.

Когда все было устроено, как он задумал, Уртблад наконец позволил себе немного расслабиться. Час был уже поздний, но он велел выдрам с землеройками приготовить из припасов кладовых самый роскошный ужин, который можно было. Ежам было поручено достать что-нибудь подходящее из винных подвалов. А затем он отправился к пленным зайцам.

* * *

Зайцы из Долгого Патруля прекрасно услышали, что войско Уртблада вошло в Саламандастрон. Если сам Лорд-барсук пока избегал появляться перед пленными, то его солдаты этого отнюдь не делали. И потому Клевистон и его товарищи оказались зрителями почти нескончаемого парада крыс и мышей, маршировавших по коридору мимо них: сначала отряд Чермака пробирался вверх к плато, затем крысы Лорша и мыши Абеллона направлялись в бывшие комнаты зайцев.

— Ей-ей, да тут целая прорва этой сволочи! — воскликнула Мелани. — Может, они просто гоняют одну и ту же толпу кругами, чтобы мы думали, что их больше, чем есть на самом деле?
— Я бы не удивился, знай я, на что способен Его Кровавость, — пробормотал Клевистон. — Но в этом случае, Мел, думаю, всё по-честному. Помнишь, Тревеллер рассказывал, что Уртблад привел с собой огромную орду с Севера? Вот держу пари, вся эта орава уже здесь, в Саламандастроне.
— Да уж, — скривился Пеппертейл. — Эти мерзкие поганцы, бродят тут, как у себя дома, да ещё и смрад по всей горе распускают, а мы сидим тут, паримся в собственном соку! Где справедливость, спрашивается?!
— Видели этих крыс? — Мизагель передернула плечами. — Живые кошмары, вот что! Никогда бы не подумала, что такие страшилища будут разгуливать по нашим родным залам!
— Крыс-то я ожидала, — пробурчала Гивадон. — Но вот эти мыши... брр! Я-то всегда думала, что мыши — мирный народец!
— Может, это какие-то карликовые крысы? — спросила Мизагель.

Гивадон фыркнула:

— Сестрица, ты что, разучилась отличать мышей от крыс?
— Ну, я просто предположила, Гиви!

В коридоре снова послышались шаги. Зайцы замолчали.

В проеме появился капитан Сэйбрук, пригнув голову, а затем быстро отступил в сторону. Фигура в красных доспехах, ступившая следом, не нуждалась в представлении. Несколько зайцев инстинктивно попятились по полу, когда Уртблад приблизился, нависая над ними, словно хулиган, отобравший у малышей их игрушки.

Барсук оглядывал двадцать зайцев молча, будто заглядывая им прямо в души. Его присутствие настолько подавляло, что ни у кого даже не возникло мысли прервать тишину.

Сэйбрук шагнул вперед и указал на Галлатина:

— Вот их главарь, милорд.

Уртблад посмотрел на указанного зайца, но лишь слегка прищурился.

— Сомневаюсь, — пробасил он, затем перевел взгляд на старшего зайца рядом. — Клевистон. Я помню тебя. Когда я покидал Саламандастрон, ты только получил звание капитана. Должно быть, теперь ты куда выше по чину. Скажи, какое у тебя звание?

В голосе Уртблада было что-то такое, что заставляло отвечать правду.

— Полковник.

Барсук кивнул.

— А мой брат не из тех, кто раздает звание генерала направо и налево. Значит, выходит, ты верховный командующий Патруля?
— Да… да, выходит так.
— Прекрасно. Нам есть о чем поговорить.

Уртблад вынул откуда-то кинжал, наклонился и ловким движением перерезал веревку, связывавшую лапы Клевистона.

— Повернитесь, полковник.

Клевистон, ошеломленный столь неожиданным поворотом, послушно развернулся спиной. Ещё один точный взмах лезвия — и его передние лапы освободились. Он тут же вновь повернулся лицом к барсуку.

Уртблад передал нож Сэйбруку, затем протянул лапу и помог Клевистону подняться на ноги.

— Прошу прощения за такое обращение, полковник. Но до меня доходили слухи, будто мне здесь теперь не рады.

Клевистон молча смотрел на него, сбитый с толку. Он представлял себе их первую встречу совсем иначе.

— Чего тебе надо? — спросил он прямо.
— Чего хочет любой властелин горы от зайцев Долгого Патруля?

Уртблад махнул лапой, приглашая Клевистона выйти из комнаты.

— Я велел приготовить для нас поздний ужин, полковник. Пройдем в главный зал, поговорим. Боюсь, пока ваши товарищи не могут разделить вашу свободу. Не слишком достойно, но, возможно, мы с тобой сумеем это изменить.

Клевистон шагнул к выходу, но на пороге обернулся, взглянув на остальных зайцев.

— Скажи хотя бы… я их вижу не в последний раз?
— Ваш вопрос доказывает, почему я здесь нужен. Поверьте мне, полковник, вы вернетесь к своим товарищам, как только мы закончим беседу. А вот будут ли они свободны — зависит от вас.

* * *

Большинство хорьков, ласок и горностаев убрали из обеденного зала ради ужина Уртблада с полковником Клевистоном. Оставили ровно столько, чтобы командир зайцев не забывал, кто теперь хозяин горы.

Уртблад занял большое кресло во главе длинного стола — ведь только оно было достаточно велико для барсука его размеров. Если Клевистона, сидевшего справа от него, коробило, что новый хозяин занял место, ранее принадлежавшее Уртфисту, то он позволил себе лишь пару недовольных взглядов. Гораздо больше таких взглядов он бросал на некоторых соседей по столу.

Большинство капитанов Уртблада были приглашены на этот ужин. Слева от барсука сидели Винокур, Варнокур и Сэйбрук, за ними — Маттун, Перретт и Бандон. Справа от Клевистона разместились Абеллон, Бремо и Тилламук. Не присутствовали только Кротоначальник и два капитана крыс — у них были другие дела. В результате Клевистон оказался лицом к лицу с тремя хищниками, и это его явно не радовало.

Повара-землеройки сумели на скорую лапу состряпать огромный овощной пирог, набитый морковью, картофелем и грибами в густой, наваристой подливке. К нему подавался горячий яблочный хлеб со специями, а посреди стола стоял кувшин свекольного вина, достаточно большой, чтобы наполнить все кубки и бокалы.

— Так скажите мне, полковник, — заговорил Уртблад, сделав глоток вина, но не притронувшись к еде. — Почему мой брат укрепляет мой дом против меня?

Клевистон не проявил интереса ни к пище, ни к напитку.

— Да уж, думаю, тот мерзкий трюк, что ты провернул прошлой ночью с выдрами, вполне достаточный ответ, во?
— Это была лишь мера предосторожности. Я — законный властелин Саламандастрона. Двадцать сезонов я был слишком занят в других местах. Но я всегда считал, что оставляю гору в надежных лапах и что лучшего управляющего, чем Уртфист, мне не найти. Теперь же я вернулся и вижу, что зайцы Патруля против меня, а мой брат готовится к войне. Как же так вышло?

Клевистон фыркнул:

— Ха! Ты серьезно спрашиваешь?
— Да, спрашиваю. Ответ кажется тебе очевидным, но я его не вижу. Разъясни мне… для моего же блага.

Полковник вскинул уши и выпрямился, стараясь выглядеть, как подобает офицеру.

— Ответ — наверху, высечен в камне, прямо там, где ты его оставил двадцать сезонов назад. Если у тебя нет ни малейшего понятия, просто прогуляйся туда и прочти сам. Всё станет предельно ясно.

Уртблад действительно выглядел удивленным.

— Мое пророчество?
— Ну конечно же, твое пророчество! — Клевистон хлопнул ладонью по столу. — Ты что, думал, это какой-то секрет? Что лорд Уртфист не пошел бы и не прочел его сам? Он чуть сердце себе не разорвал, осознав, что тебе предначертано и какую беду ты навлечешь на эти земли. Он любил тебя, слышишь? Мы все любили. Труднее всего было принять, что ты потерян для нас, что ты обречен стать злом. Но, в конце концов, мы сделали то, что было необходимо.
— Вот что мой брат сказал вам о пророчестве?
— А разве не так? — бросил вызов Клевистон.
— Нет, не так. Полковник, вы когда-нибудь читали его сами?
— Вот это номер! — Клевистон усмехнулся. — Ты же прекрасно знаешь, что оно написано вашим  барсучьим письмом, в котором никто, кроме вас, ни черта не смыслит! Но мне и не надо его читать. Лорд Уртфист сказал, что там написано, и его слов мне более чем достаточно!

Глаза Уртблада слегка затмились дымкой.

— Чтение моего пророчества едва не свело меня с ума, столь велико было его проклятие. Но я выжил, вырвался из лап безумия. А вот мой брат, похоже, оказался не таким стойким. Он не вынес груза судьбы, что легла на нас в эти времена. Я опасался, что его одолела жажда власти, желание удержать трон Саламандастрона ради собственной выгоды. Но теперь я вижу, что все куда хуже. Пророчество свело его с ума.

Клевистон резко вскочил со стула.

— Не смей так говорить о лорде Уртфисте, убийца! Если кто здесь безумен, так это ты!

Уртблад поднял лапу.

— Сядьте, полковник. Успокойтесь.

Клевистон злобно зыркнул на него глазами, но всё же сел.

— Говорю вам, полковник, мой брат заблуждается. И насчет меня, и насчет моего пророчества. Допустите на мгновение, что я прав. Конечно, вы видите во мне зло, если он внушал вам это каждый день все эти пять лет, а некому было сказать иначе.
— А вот и было кому, — возразил Клевистон. — Раз ты так хорошо меня помнишь, значит, должен помнить и старину Тревеллера.

Уртблад кивнул.

— Он был не таким уж стариной, когда я его знал. Самый быстрый заяц в Патруле. Мне приходили сообщения о нем все эти сезоны, но всякий раз, когда я отправлял разведчиков, чтобы найти его, он ускользал, словно уклоняясь от врага. Это всегда меня удивляло. Теперь я знаю, почему он так себя вел.
— Лорд Уртфист отправил Тревеллера следить за тобой вскоре после твоего ухода из Саламандастрона, — сказал Клевистон. — Все эти годы мы слышали от него, чем ты занимаешься. Так что не только один барсук заставил нас видеть в тебе врага. Тревеллер сам видел твои злодеяния и рассказывал нам о них. Так что можешь заканчивать этот спектакль с невинностью — эта чушь у меня в горле застревает, честно говоря.

Уртблад наклонился вперед.

— Назови некоторые из этих… злодеяний, если тебе не трудно. Я что-то о них не осведомлен.
— Ну, для начала, можно вспомнить то племя землероек, которое ты перебил…
— Они порабощали зверей, — резко ответил Уртблад.
— Ага… и их дети тоже были разбойниками и грабителями, во?
— Меня охватил Кровавый Гнев. С тех пор я научился не поддаваться таким безумным порывам. Можно ли сказать то же самое о моем брате?
— Лорд Уртфист никогда не убивал младенцев, — выпалил Клевистон. — И я искренне надеюсь, что он не забыл, как пробудить в себе Гнев, если ему доведется встретиться с теми, кого ты привел сюда! — Он многозначительно покосился на троих хищников, сидевших напротив.
— Пока ты упомянул лишь одну ошибку, о которой знают все мои последователи на севере и которую я бы исправил, если бы мог. Какие еще злодеяния ты мне вменяешь?
— А как насчет всех честных зверей, которых ты убил в своих походах? По словам Тревеллера, это случалось так часто, что я даже не стану пытаться перечислять.
— Все мои походы были направлены против работорговцев и других злодеев, — ответил Уртблад. — Север — суровое место, и укротить его можно только так же. Возможно, тот, кто там никогда не бывал, не способен этого понять. Если добрые звери оказывались между двух огней, то это было не по моей вине.
— Но они все равно мертвы, верно? А еще у тебя привычка входить в поселения и захватывать их, не спрашивая согласия у тех, кто там живет.
— Такого не происходит. Я лишь предлагаю добрым зверям выбор — между трудной жизнью, к которой они привыкли, и возможностью чего-то лучшего. Большинство принимают мое предложение. Но я не навязываю свою волю никому. Тревеллер мог бы увидеть это сам, если бы удосужился побывать в Полуденной долине.

Уши Клевистона дернулись.

— Ну надо же, удивлен, что ты сам об этом заговорил. Давай и правда поговорим о ней. Самые мирные звери, каких только можно встретить, а ты их держишь в осаде!

Во второй раз лицо Уртблада отразило удивление. Он отвернулся от Клевистона и посмотрел на Сэйбрука.

— Капитан, у меня Полуденная долина в осаде?

Выдра сжал челюсти, глядя на Клевистона.

— Нет, не в осаде. Мы пришли туда, предлагая союз, они отказались. Мы ушли и оставили их в покое.

Уртблад кивнул и повернулся обратно к Клевистону.

— Вот видишь —

Но Сэйбрук не закончил. Впервые в жизни он осмелился перебить своего барсучьего господина.

— Я — один из выдр Широкого потока, что веками охраняли южные границы долины. И мне не нравится, когда кто-то говорит, будто мы поступаем нечестно с этими зверями! Что ты вообще об этом знаешь, заяц? Этот Тревеллер просто не понимает, о чем говорит!

Варнокур положил лапу на плечо Сэйбрука.

— Спокойнее, капитан. 

Но пока он пытался успокоить командира, капитан Бремо, землеройка, возмущенно подхватил слова Сэйбрука.

— Он прав! Этот заяц сам не знает, что несет! 

Клевистон повернулся к Уртбладу.

— Если ты притащил меня сюда только для того, чтобы твои подчиненные могли на меня орать, то лучше бы ты снова связал меня и запер с моими зайцами.
— Это ничего не даст, — Уртблад поднял лапу, призывая к тишине. — Бремо, Сэйбрук, довольно. Громкие слова нас ни к чему не приведут.

Землеройка и выдра замолчали.

Уртблад вновь обратился к Клевистону.

— Возможно, это все какое-то огромное недоразумение. Я бы очень хотел в это верить. Если он так ошибся в моих действиях на Севере, то, возможно, он так же неверно истолковал мое пророчество. Жаль, что его здесь нет, чтобы объясниться.
— Да, его нет, правда? — прищурился Клевистон. — Он умчался в Рэдволл за каким-то призраком, благодаря твоему лживому шпиону. Еще один подлый и трусливый поступок в твой длинный список, во!

Винокур посмотрел на Уртблада.

— Лорд, я слышал, как зайцы говорили об этом раньше. Вы знаете Браудера?
— Я использовал Браудера, чтобы спасти жизни, — спокойно ответил барсук. — И я не собираюсь извиняться за такие меры. Я все равно пришел бы в Саламандастрон, а мои брат и его зайцы были готовы защищать эту гору до последнего. Вы действительно поступили бы так, полковник?
— До последнего зайца, — твердо сказал Клевистон.
— Тогда это явно оправдано, даже для вас. Не могу поверить, что вы бы предпочли быть убитым в бою, а не живым и здоровым, как сейчас.
— Живым и здоровым… и твоим пленником.
— Это в ваших силах. Выбор за вами.
— Что, хочешь, чтобы мы продали свои души тебе?
— Я не какой-то демон.

Клевистон окинул взглядом красную броню Уртблада.

— По виду не скажешь!
— Вы упускаете одну вещь, полковник. Я законный правитель Саламандастрона. Зайцы Патруля присягают служить властелинам горы, для защиты побережья и земель за его пределами. Это всегда было так. Вы собираетесь стать первым, кто нарушит этот договор? Я могу сидеть на троне здесь, но я один не смогу защитить все побережье, как велит мой долг, без вас. Я не прошу вас делать что-то большее — или меньшее — чем вы делали для моего брата: служить Саламандастрону так, как всегда служили зайцы. Я не думаю, что прошу слишком много.
— Ты хочешь, чтобы мы… служили тебе?
— Да.

Клевистон поджал нижнюю губу. 

— Ну, в одном ты прав. Мы поклялись повиноваться властелину горы. У нас есть такой владыка, и это не ты. Ты отказался от права править здесь, когда сбежал двадцать сезонов назад. Мы верны лорду Уртфисту. Если это тебя не устраивает, может, тебе стоит просто убраться отсюда?
— Напротив, полковник, я вижу, что мне следовало бы вернуться в Саламандастрон задолго до этого, поскольку, похоже, мой брат стал совершенно непригоден для того, чтобы править здесь.

Эта фраза убедила Клевистона наконец-то прикоснуться к вину. Полковник поднял переполненный кубок и выплеснул все его содержимое в лицо Уртбладу.

— Как ты смеешь! — прорычал Клевистон. — Посылать своих выдр, как воры в ночи, с этой сонной дрянью, усыпляя нас, вместо того чтобы встретиться с нами в честном бою… после того как ты выманил большинство нас отсюда гнусной ложью! А ты притащил с собой всю эту нечисть, которой тут не место! Мне не нужно ничего знать о том клятом пророчестве что ты там замышлял на севере —  я достаточно видел своими глазами. Ты самый трусливый и бесстыдный зверь из всех, кого я когда-либо знал! А теперь у тебя хватает наглости оскорблять благородного зверя! Как ты смеешь!

Уртблад бесстрастно вытер салфеткой вино с лица.

— Полковник, вы проявляете крайнее неуважение к барсуку, который восседает на троне Саламандастрона сейчас. Что вы знаете о моих обязанностях, возложенных на мои плечи силами судьбы двадцать сезонов назад? Что вы знаете о делах барсучьих лордов — о наших преданиях, о нашей истории, о тайных желаниях и страстях, которые бушуют в наших сердцах? Что вы знаете о будущем, полковник? Я видел его. Не только однажды, когда я вырезал пророчество на стене тронного зала, но и много раз после этого. Я, как никто из живущих зверей, знаю, какая гибель вскоре постигнет нас. Вы были готовы убить меня и пожертвовать собой, чем позволить мне войти в Саламандастрон. Я старался не причинить вам вреда, но не потому, что мне так было проще, а потому, что добрым зверям этих земель понадобится каждый способный защитник. Я один смотрел в лицо бедствиям; все, что я делаю, направлено на то, чтобы подготовить земли к таким потрясениям, каких они еще не видели. Кто вы такой, чтобы говорить, что я поступаю неправильно? Вы, не имеющие ни малейшего представления об огромности судьбы, которая тяготеет над моей душой каждый миг. Капитан Бремо был прав: не стоит говорить о том, чего вы не знаете, полковник.

Клевистон встал и сделал шаг от стола. 

— Я знаю достаточно, чтобы не доверять ни одному, кто вступил в союз с пиратами!

На лице Уртблада появилась недоуменная неулыбка. 

— Вы думаете, я в союзе с Траттоном?
— А разве нет?
— Нет. И если мой брат хочет, чтобы вы поверили именно в это, то я еще раз повторяю, что он не годится для того, чтобы править Саламандастроном. Я бы не хотел ничего лучшего, чем вернуться в Северные земли, где меня еще ждет много работы. Но я не оставлю положение дел в таком виде. Я должен знать, что могу рассчитывать на поддержку Саламандастрона. И я останусь здесь, пока не буду в этом уверен.
— Ага, — пробурчал Клевистон, — я так и предполагал.

Уртблад махнул лапой. 

— Капитан Сэйбрук, пожалуйста, проводите этого зайца к остальным.

Выдра встал. 

— А если будет трудно снова связать ему лапы?
— Они могут остаться свободными.
— Но… тогда он сможет развязать всех остальных!
— И пусть. Закройте дверь в их комнату и заприте ее, а снаружи поставьте охрану. Довольно того, что нам вообще приходится держать их под замком.

Он посмотрел на Клевистона. 

— Подумайте о том, что я сказал, полковник. Мое предложение в силе, а ход событий может принять неожиданный оборот.
— Я не собираюсь менять свое решение. Сэр.
— Просто подумайте об этом. Спокойной ночи, полковник.

Сэйбрук и двое ласок Маттуна вывели Клевистона из столовой. Винокур обратился к Уртбладу, который все еще вытирал вино с доспехов: 

— Ну, милорд, эти зайцы, похоже, настроены против вас. Что вы думаете обо всем этом?
— У меня здесь больше работы, чем я думал. Капитан Абеллон, — Уртблад указал на обильные остатки овощного пирога, — распорядитесь отнести это зайцам после того, как Сэйбрук проведет полковника. Они не ели с тех пор, как проснулись, и я не стану лишать их еды и питья. Проследите, чтобы у них было много и того и другого. Я буду обращаться с ними достойно, даже если это убьет их.
 

[LWEkb]

========== Глава 61 ==========

Клевистон начал развязывать своих товарищей, как только дверь за ним закрылась и замок щёлкнул. Пока он работал, он рассказывал им всё, что произошло между ним и Уртбладом. Остальные зайцы своим ушам не верили.

— Во, он правда ожидает, что мы будем ему служить?
— Как мы служим лорду Уртфисту?
— Ну и предательство было бы!
— Колоссальная наглость, если спросить меня!
— Да он, похоже, такой же сумасшедший, как и злобный.
— Или просто глупый!
— Не глупец же захватил Саламандастрон прямо у нас из-под носа, уж это точно!
— Ну и нахальство! Говорить такую мерзость про Уртфиста, а потом звать нас на свою сторону!
— Вместе с той вонючей шайкой тварей!
— Вот уж лорд Уртфист бы удивился, вернувшись! 
— Надеюсь, Уртблад хоть на колено встал и сказал: «Будьте так любезны, сэр»?

Клевистон покачал головой.

— Выпрашивать — это не в его стиле, Пеппер, старина. Сам пока не пойму, что у него в стиле, если честно. Совсем не ожидал, что всё повернется так. Честно говоря, столько лет прошло с тех пор, как я знал этого барсука, и мы слышали о нем столько ужасного… я даже не знал, чего ожидать. Не мог разобрать, где ложь, а где бред, но он ведет себя так, будто действует во имя справедливости. Как будто всё, что он делает, — это правильно и благородно. Но скажу одно: он привык получать, чего хочет. А эти выдры, крысы, мыши, ласки, землеройки, хорьки, ежи и горностаи — все они верят, что он какой-то спаситель, что он защитит их от великой беды! Когда они же поймут, что он и есть эта самая беда!
— Привык получать, что хочет, да? — хмыкнул Пеппертейл. — А вот вина в лицо он, пожалуй, не хотел! Но получил, и я считаю, что это было блестяще, полковник!
— Жаль, что это сделал не я, — вздохнул Галлатин.

Мизагель заговорила:

— Как думаете, сэр, он нас убьёт, если мы откажемся ему помогать?
— Не знаю, Миззи, голубушка. Но если честно, я и не думал, что он вообще нас оставит в живых, так что надежда ещё есть, во? — Полковник оглядел теперь уже свободных зайцев, большинство из которых разминали лапы и растягивались. — Верно ли я понимаю, что сотрудничество с Уртбладом для нас совершенно исключено?

Зайцы переглянулись, выискивая, не появилось ли среди них предательских мыслей. Несколько мгновений длилось молчание, затем Галлатин решительно заявил:

— Мы скорее сожрём собственные копья, чем доставим Уртбладу такое удовольствие!
— Вот именно!
— Верно сказано, лейтенант!
— Жаль только, что копий у нас как раз и нет, — посетовал Пеппертейл. — А то я знаю им применение получше, чем жевать!

Щелкнул замок, и зайцы замерли. Их тюремные двери с протяжным скрипом начали медленно распахиваться. Вошел одинокий мыш, согнувшийся под тяжестью кастрюли с остатками овощного пирога. За ним стояли четверо выдр, вооруженных до зубов.

Солдат-мышь поставил массивную посудину на пол.

— С поклоном от лорда Уртблада, — произнес он, пятясь к выходу. — Наслаждайтесь, а то мои мыши не ели так хорошо с тех пор, как покинули Редволл.

Выдры расступились, пропуская его, а затем дверь громко захлопнулась.

Зайцы с подозрением уставились на еду.

— Как думаете, она не отравлена? — нахмурилась Мелани.
— Нам надо есть, — сказал Клевистон. — Уртблад хочет чего-то от нас. Мы не можем голодать, вдруг представится шанс драться или бежать.

Когда они принялись за еду, сначала осторожно, потом с большим аппетитом, Мелани тихо прошептала:

— А что, если мы только сделаем вид, что согласны?

Галлатин кивнул:

— Уртблад может не ожидать, что честные зайцы солгут. Мы сыграем ему на руку, вырвемся отсюда, а потом нанесем удар.

Клевистон нахмурился:

— Он будет за нами следить. Лжец всегда ждет лжи в ответ. Но если мы откажемся напрямик, долго не протянем.

Его взгляд скользнул к высокому открытому окну, затем к кроватям, сваленным у стены. Простыни и одеяла оставались нетронутыми. Он покрутил усы, взглянув на дверь.

— Если наша главная цель — выбраться, зачем ждать, пока он сам нам это предложит?

* * *
Связанные вместе, простыни и одеяла превратились в самодельную веревку, едва достающую до широкой каменной площадки прямо под окном. С нее зайцы могли безопасно спуститься дальше вниз по горе.

Они работали как можно быстрее, зная, что их могут обнаружить в любую минуту. Но, по-видимому, выдры-охранники были вполне довольны тем, что никто не выбрался в коридор, и даже не открывали дверь, чтобы проверить пленников. Зайцы вязали узлы небольшими группами, соединяя короткие отрезки так, чтобы в итоге веревка получилась весьма длинная.

Затем они начали перешептываться, куда направиться после побега. Одни предлагали бежать на восток или юг, как можно дальше от Саламандастрона. Другие хотели нанести внезапный удар, попытаться застать силы Уртблада врасплох и отбить хотя бы часть горы. Какой смысл в свободе, говорили они, если использовать ее только для бегства?

Клевистон сразу отверг второй вариант:

— Их слишком много, а нас слишком мало. Сейчас открыты всего три входа, и можете не сомневаться, Уртблад выставил у каждого из них стражу. Наши же собственные укрепления теперь будут работать против нас. В этот раз благоразумие важнее доблести, уж поверьте! Если мы сможем незаметно выбраться отсюда живыми — для меня это уже будет победа!
— Ну а что тогда делать? — спросил Галлатин, который больше склонялся к нападению, чем к бегству.
— Присоединиться к лорду Уртфисту, — ответил Клевистон. — Он не знает, что случилось. Мы должны сообщить ему.

Галлатин с тяжелым сердцем смирился с решением командира:

— Всё равно обидно, что нам приходится бежать и оставлять родной дом в лапах той грязной своры!
— Меня больше гложет то, что они вообще смогли сюда пробраться, — пробурчал Клевистон. — Так, эта клятая веревка уже готова?

Пеппертейл дернул последний узел, проверяя прочность.

— Должна выдержать, полковник. Лучшее, что можно было сделать за такое короткое время.
— Отлично. Хорошая работа, зайцы! Теперь один конец крепко привяжите к этой ножке кровати, чтоб не выскользнул, а потом сбросьте остальное за окно. Посмотрим, что у нас вышло!

Результат оказался вполне удовлетворительным. Пока двое зайцев весом поменьше держали веревку, ослабляя нагрузку на узел, остальные восемнадцать зайцев поспешно спустились вниз на широкую каменную площадку. Затем, крепко подставив кровать к подоконнику, зайцы, державшие веревку, спустились тоже.

— Куда теперь?
— Вперед, — Клевистон указал на темную гряду гор, возвышающуюся перед ними.

Они уже собирались уходить, когда впереди замаячила тень. Камень в форме барсука вдруг заговорил:

— Значит, вот ваш ответ, полковник?

Зайцы мгновенно напряглись, готовые к бою. Но Уртблад был один.

— Не вздумай нас останавливать, иначе на твоих лапах окажется куча мертвецов! — предупредил Клевистон.

— Только мертвых зайцев, ведь я здесь один, — спокойно пробасил Уртблад. — Я не стану принуждать вас к службе. Ваша верность моему брату очевидна. Вы свободны.
— Почему ты не приказал стражникам остановить нас?
— Я уже сказал вам, полковник. Если вам так нужно сбежать от меня, значит, вы мне бесполезны. Теперь я вижу, что ваша верность моему брату важнее для вас, чем ваша истинная обязанность перед законным хозяином этой горы. Пусть будет так. Я не стану принуждать к службе тех, кто ее не хочет. Вы все еще благородные звери, хоть и заблуждаетесь.

Клевистон пристально посмотрел на него.

— Значит, ты здесь один? Что мешает нам убрать тебя прямо сейчас?

Уртблад положил лапу на рукоять меча.

— Нападайте, если хотите. Но предупреждаю: я не дам себя убить. Хотите проверить, насколько быстро я уложу двадцать безоружных зайцев?

Повисла тишина. Зайцы чувствовали, что это не пустая угроза.

Уртблад продолжил:

— Передайте моему брату сообщение. Трон Саламандастрона будет его, когда я решу, что он достоин управлять горой. Я хочу, чтобы он был моим союзником. Он не должен становиться моим врагом — слишком высока цена, если Саламандастрон окажется расколот. Война между нами будет подлинным бедствием. Я предпочту переговоры, но если он выберет войну, я не отступлю.

Клевистон пробормотал:

— Я передам. Но и без того знаю, каким будет его ответ.
— Просто передайте, — сказал Уртблад и, не добавив больше ни слова, скрылся в ночи.

* * *
Встревоженный капитан Сэйбрук встретил Уртблада, когда лорд-барсук вошел через южный тоннель. 

— Они сбежали, милорд! — захлебываясь от волнения, воскликнул выдровый командир. — Зайцы вырвались из своей комнаты!
— Да, капитан, я знаю, — спокойно ответил Уртблад. — Я сам их проводил.
— Вы… но… но они сбежали! Через окно!
— Да. Очень находчиво, как и следовало ожидать от Долгого Патруля. Они не хотели признавать меня своим хозяином, капитан, и остались бы здесь лишь для того, чтобы создавать лишние хлопоты. Я позволил им уйти, чтобы этого не случилось. И я не хочу, чтобы их преследовали.
— Но, сэр! Они смогут добраться до Уртфиста и рассказать ему, что здесь произошло!
— Скорее всего, так и будет, — невозмутимо ответил Уртблад. — У меня нет причин скрывать что-либо из того, что я сделал. Я старший брат и законный правитель Саламандастрона. Это Уртфисту есть за что отвечать, а не мне — за то, что он обратил Долгий Патруль против меня.
— Да, — пробормотал Сэйбрук, еще ошеломлённый происходящим. — И против вас они теперь точно настроены, милорд. А если до войны дойдет, теперь враг на двадцать зайцев сильнее, чем был бы.
— Восемьдесят или сто зайцев — не важно. Теперь это моя гора, и я знаю, как ее защищать. Хоть от пиратов Траттона, хоть от моего брата и его зайцев.
— Как прикажете, милорд, — без особого энтузиазма кивнул Сэйбрук.

* * *
Восходящее солнце сверкало, словно огненно-оранжевый алмаз, прорываясь над горными пиками и подмигивая бегущему Патрулю. Здесь, у западных подножий гор, его лучи появлялись поздно, когда небо уже полностью заливалось бледно-голубым светом нового дня. Теперь, когда косые лучи разгоняли последние тени утра, зайцы отдыхали, обсуждая следующий шаг.

Галлатин осмотрел склоны.

— Никаких признаков погони. Похоже, барсук не блефовал.
— Если только его птицы не следят за нами сверху, — заметила Мелани.

Клевистон поднялся.

— Мы не знаем, что случилось в Редволле, и Уртфист не знает, что произошло здесь. Нам нужно снова объединить Долгий Патруль. Идем на восток.

Галлатин нахмурился.

— Через горы? У нас есть только слово Браудера, что там есть проход, а это не слишком надежный источник!
— Мелани считала, что проход есть, — возразил Клевистон.
— Ага, мы видели следы, — кивнула она. — Думаю, он был прав.
— Тогда вот что мы сделаем, — Клевистон обратился ко всем. — Нам почти нечего терять, если попробуем. Если на вершине окажется тупик, просто повернем назад. Но я доверяю первому чувству Мелани. Думаю, проход там все же есть. А если найдем его, это сэкономит нам несколько дней пути до Рэдволла. Лорд Уртфист уже должен был добраться туда, так что, надеюсь, он будет в аббатстве. Если же мы его пропустили и он уже в пути обратно, мы выясним, каким маршрутом он идет, и последуем за ним. Нас всего двадцать, мы путешествуем налегке, значит, мы должны успеть догнать их. А если их отрыв окажется слишком большим, мы просто вернёмся обратно через горы и встретимся с ними здесь, на побережье. В любом случае, мы будем рядом с лордом Уртфистом, когда он наконец встретится лицом к лицу с Уртбладом — и это главное! Браудер утверждал, что прошёл путь за три дня. Посмотрим, не сможем ли мы справиться быстрее!

Возражений не было. Зайы собрали побольше ягод и орехов, заполняя все сумки и карманы, ведь им, возможно, придётся провести ночь в горах, а там еды вряд ли найдётся. Затем, следуя за Мелани, они двинулись на юг и восток, пока снова не наткнулись на след Браудера. Когда солнце медленно поднималось к зениту, зайцы начали подъем, полные решимости выяснить, был ли этот проход очередной ложью Браудера или, на этот раз, он все же сказал правду.

========== Глава 62 ==========

Весь день, пока зайцы поднимались все выше, местность становилась все более скалистой, почва под лапами более твердой, а растительность редела. Воздух становился прохладнее, несмотря на яркое полуденное солнце, обещая холодную ночь, если им не удастся достичь перевала и начать спуск до наступления темноты.

Несколько раз тропа словно исчезала, теряясь среди осыпей и нагромождений валунов, но неизменно отважные зайцы снова находили путь, как только преодолевали эти мнимые тупики. Казалось, тропа действительно существовала, но заметить ее с земли было крайне сложно. Возможно, в рассказе Браудера была толика правды — путь действительно мог обнаружить какой-то пернатый разведчик. Конечно, о том, что эта птица была на службе Уртблада, обманщик-заяц предусмотрительно умолчал.

К позднему полудню они достигли пустынного перевала, между двумя вершинами, нависающими над ними по обе стороны. Здесь тропа действительно проходила между пиками, а местность впереди выравнивалась, оставаясь значительно ниже горных вершин. Чем выше забирались зайцы, тем медленнее они продвигались. К этому времени все признаки растительности исчезли, и со всех сторон их окружали лишь голые скалы. Здесь не обитало ни единого живого существа — даже хищные птицы, гнездящиеся в высокогорных утесах, не показывались на глаза.

Клевистону пришлось сбавить темп, как бы его это ни раздражало. Но куда хуже было бы, если бы кто-то из его зайцев вывихнул лапу или сломал кость. Дважды их путь сужался до узкого карниза, вынуждая их прижиматься к отвесной скале, чтобы избежать смертельного падения в пропасть. В некоторых местах дорожка едва позволяла двум зайцам идти бок о бок, и колонна осторожно выстраивалась в один ряд. Полковник не мог позволить себе потерять ни одного бойца, сорвавшегося в бездну.

Впереди их ждало еще такое опасное место. Скальный ландшафт слева резко обрывался в глубокое ущелье, а тропа исчезала за изгибом горного склона. Подъем, казалось, начинал выравниваться, что говорило о том, что они близки к вершине. С заходящим солнцем за их спинами, зайцы снова осторожно перестроились в один ряд и двинулись за поворот.

Клевистон, идя первым, украдкой взглянул вниз, налево, осторожно ступая по тропе и проверяя лапами каждый шаг. Обрыв здесь был глубже, чем два предыдущих, подтверждая его догадку, что они близки к самой высокой точке пути. Дно ущелья было так далеко, что Клевистон подумал: если кто-то оступится, он, возможно, будет падать целыми днями, пока не разобьётся вдребезги о невидимые внизу скалы, а может, даже провалится в глубины земли, туда, где в незапамятные времена бушовала магма, создавшая Саламандастрон, — раскаленная, безжалостная и неумолимая. Если Браудер действительно прошел этот путь в одиночку и в те сроки, которыми хвастался, он был куда лучшим зайцем, чем Клевистон был готов признать.

От головокружительного вида у Клевистона закружилась голова. Он встряхнулся, переведя взгляд обратно на узкую тропу перед собой…

… и встретился взглядом с рыжевато-карими глазами лиса в черной тунике. У его пояса висел внушительный меч, а за его спиной выстроились сорок вооруженных до зубов зверей, заполнивших весь карниз и не оставивших зайцам ни единого шанса пройти.

* * *
Махус стоял неподвижно, оценивая зайцев перед собой спокойным военным взглядом. Это были члены Долгого патруля, в этом он не сомневался, хотя их примитивное оружие совсем не походило на то, что он ожидал увидеть у профессиональных солдат. Их колонна скрывалась за поворотом горной тропы, но те, кто имел на него четкий обзор, явно напряглись в боевой готовности. Встреча с таким отрядом была последним, чего ожидал Махус, и он мог придумать лишь одну причину, по которой они могли оказаться здесь. Это говорило в пользу успеха лорда Уртблада в Саламандастроне. Однако прямо сейчас это создавало серьезную проблему для него и его воинов.

Махус бросил быстрый взгляд в казавшуюся бездонной пропасть справа. Его отряд, вероятно, превосходил зайцев численно более чем вдвое, но у Долгого патруля была слава грозных воинов. В таких условиях ни одна сторона не имела бы преимущества; обе понесли бы потери, падяя в смертельную бездну. Большая часть бойцов могла бы погибнуть таким образом. Сам Махус, находясь в голове колонны, наверняка оказался бы одним из первых, кто бы рухнул вниз, оставив своих солдат без командира.

Бой здесь был недопустим.

Махус предположил, что та же мысль пришла в голову и командиру зайцев, поскольку он заметил, как тот украдкой бросил взгляд на глубокое ущелье. Зайцы Патруля были известны стремительностью своих атак, но сам факт, что они пока не напали, означал, что они, возможно, так же не хотели боя, как и он.

Махус заставил свои лапы остаться в покое, подальше от рукояти меча и на виду у зайцев. Он не хотел совершить ни одного нападающего движения. Смотрев в глаза главному зайцу, он сказал:

— Я так понимаю, передо мной зайцы Долгого Патруля?
— Именно так, — ответил ведущий заяц, крепко сжимая в лапе грубое деревянное копье. — А ты кто такой?
— Меня зовут Махус, я командир лисьей бригады лорда Уртблада. Со мной путешествуют рэдволльцы. Мы направляемся в Саламандастрон.
— Вот как? Значит, ты только что из Рэдволла?
— Три дня назад, — кивнул Махус. — После прибытия лорда Уртфиста аббатиса велела нам уйти, чтобы сохранить нейтралитет аббатства. Иначе я бы еще был там. Здесь нет смысла скрывать правду.
— Выходит, битвы не было?
— Было решено избежать ее. И, думаю, будет в наших общих интересах, если и мы с вами сделаем то же самое прямо сейчас.

Заяц посмотрел на него уже иначе.

— Удивлен услышать разумные слова от такого, как ты!
— Значит, договорились? — спросил Махус.
— Продолжай, лис. Лорд Уртфист еще в Редволле?
— Был там, когда я уходил, и не видел признаков того, что он преследует нас. Представьте себе, когда за спиной может быть разъяренный барсук, постоянно оглядываешься назад.
— Значит, он гонит тебя прямо как следует!
— Осмелюсь предположить, что то же самое можно сказать и про вас. Вряд ли вы все здесь просто ради прогулки для здоровья.

Заяц злобно зыркнул на Махуса, стиснув зубы. Лис мгновенно пожалел о своих словах. Он не хотел допускать перепалки, даже словесной. В то же время ему было бы весьма полезно выяснить, что именно происходит в Саламандастроне. Решив сменить тактику, он задал более нейтральный вопрос:

— Все двадцать из вас здесь?
— Откуда ты знаешь, сколько нас?
— Четыре десятка Патруля отправились в Рэдволл вместе с Уртфистом. Это оставляет двадцать. И не думаю, что лорд Уртблад изгнал бы только часть из вас, оставив остальных. Так что, если вы не потеряли бойцов при обороне крепости, вас здесь должно быть двадцать.
— Да, столько и есть.
— Хорошо, — кивнул Махус, стараясь говорить как можно более примирительным тоном. — Рад слышать, что никто из вас не погиб. Любая пролитая кровь только навредила бы делу мира в этих землях.

Заяц остался холоден.

— Если ты думаешь, что будет мир, пока Уртблад командует Саламандастроном, то у тебя явно не все орехи на дереве целы. Стой мы сейчас на равнине, а не на этой клятой горе, мой посох давно бы нашел твою башку.

Махус не поддался на провокацию.

— Значит, хорошо, что мы не на ровной земле. Что возвращает нас к нашему затруднению. Мы движемся в противоположных направлениях, а места здесь едва хватает для того, чтобы пройти друг мимо друга. Если мы оба согласны, что это не место для драки, нам нужно найти способ разминуться так, чтобы это устроило обе стороны.
— Тут все просто, дружище. Ты шагнешь ближе к краю, а мы пройдем вдоль стены. Проще некуда.
— Не уверен, что могу вам доверять. Это поставило бы всех нас прямо на краю обрыва, а вас, зайцев, в безопасной позиции у стены. Что помешает вам просто столкнуть нас вниз?
— Мое честное слово, вот что!
— При других обстоятельствах, этого было бы достаточно, — ответил Махус. — Но ты только что заявил, что не прочь пустить мне кровь, и очевидно, считаешь меня врагом. Я думаю, у тебя будет сильный соблазн избавиться от меня. Ты легко мог бы оправдать это, сказав, что твой долг — устранить противника, пока есть шанс. Нет, это неприемлемо.
— Ну уж лису-то мы точно не обязаны верить!
— И это не сработает в любом случае. Даже если мы оба будем держать слово, тропа слишком узкая. Один неосторожный толчок — и кто-то полетит вниз. Нам нельзя пытаться пройти здесь, мы должны найти место пошире.
— Ладно. Тогда отведи свою банду назад, а мы проскочим и отправимся своей дорогой!
— Теперь давай рассуждать разумно. У меня вдвое больше бойцов, чем у тебя. Гораздо логичнее, если бы ты отвел свой небольшой отряд назад, к месту, где мы сможем разойтись.
— Не пойдет! Мы собираемся пересечь этот проклятый хребет и начать спуск, пока не стемнело. Не намерены мерзнуть тут всю ночь!
— Но мы уже прошли вершину, — возразил Махус. — Значит, мы поднимались раньше вас. Это дает нам преимущество. Вы должны уступить дорогу.
— Не бывать этому, рыжая шкура! Это твой хозяин выгнал нас из дома. Если ты думаешь, что мы теперь уступим тебе, то глубоко ошибаешься.

Несколько напряжённых мгновений лис и заяц сверлили друг друга взглядами. Ни один не желал уступать. Зайцы были готовы броситься в атаку по первому слову командира. В рядах за спиной Махуса тоже нарастало напряжение. 

Махус услышал движение позади. Кто-то легко коснулся его плеча. Обернувшись, он увидел, что Александр и леди Мина вышли вперед и теперь стояли у него за спиной.

— Махус, пригнись, чтобы я мог перепрыгнуть через тебя, — быстро прошептал Алекс. — Если эти зайцы смогут поговорить с рэдволльцем, они, возможно, не сделают того, о чем потом пожалеют.

Махус коротко кивнул и поднял лапу, останавливая зайца-командира.

— Рэдволлец проходит!

Затем он наклонился так низко, что его морда едва не коснулась каменной тропы. Алекс ловко перепрыгнул через согнутого лиса и приземлился в небольшом пространстве между двумя предводителями.

Он протянул лапу зайцу.

— Александр из Рэдволла.

Его лапу нерешительно пожали.

— Полковник Клевистон, командир Долгого Патруля. И что это с вами, рэдволльцами, на стороне прихвостней Уртблада? Сначала тот выдра, теперь вот ты…
— Выдра? — глаза Александра расширились. — Ты имеешь в виду юного Винокура? Ты его видел? С ним всё в порядке?

Искреннее беспокойство белки за молодого послушника-выдру заставило Клевистона на мгновение задуматься.

— В полном порядке, когда я видел его в последний раз. Чувствует себя куда лучше, чем мы все сейчас.
— Ну, это хорошо. О нем беспокоились все в Рэдволле. Жаль, я не могу сообщить настоятельнице, что с Винком всё в порядке.
— Мы сами ей скажем, когда доберемся, — ответил Клевистон. — Ты только убеди этого лиса и его шайку посторониться, и мы окажемся там куда быстрее.
— Да, нам надо разобраться с этим, верно? Махус прав в одном: его отряд продвинулся дальше в пути, так что, можно сказать, они были здесь первыми. Вам действительно стоит отступить.

Клевистон решительно покачал головой.

— У нас мало времени, приятель. Видишь ли, вы направляетесь в Саламандастрон, а та гора никуда не денется. Как и Уртблад, к сожалению. Он будет ждать вас, даже если вы задержитесь. А мы, с другой стороны, должны успеть в Рэдволл до того, как лорд Уртфист покинет его. Иначе нам придется гоняться за ним по всей округе. 
— Ну, кто-то из нас должен уступить, иначе мы все заночуем на этом холодном перевале. Хм, извини меня на минуту. — Алекс повернулся к лису-мечнику. — Махус, думаю, нам стоит уступить. Эти зайцы не сдвинутся с места. А если дойдет до драки, многие из нас окажутся за краем обрыва.
— Да, я знаю. — Махус стиснул челюсти в раздумьях. — Но мне не нравится терять время, и по всем правилам мы уступать не должны!
— Это не займет так уж много времени, — ответил Алекс.
— Достаточно, чтобы нам пришлось провести всю ночь здесь. Солнце уже почти зашло.
— Какой у нас выбор, Махус?
— Мне также не нравится отступать перед зайцами на глазах у моих солдат. Это плохо скажется на дисциплине.

Алекс улыбнулся.

— Но, Махус! Ты вовсе не отступаешь! Ты ведешь переговоры, а я посредник. И теперь ты делаешь то, что нужно. Это твое решение, и никто не сможет сказать иначе!

Махус обдумал это.

— Ладно, но давай сделаем это официально. — Пока Алекс обходил его и возвращался к Мине, Махус шагнул вперед, лицом к Клевистону. — В интересах мира в этих землях, полковник, я приказываю своим воинам отступить к последнему широкому участку тропы, где вы сможете пройти в безопасности.
— В интересах сохранения ваших шкур, вам лучше так и поступить, — усмехнулся Клевистон.
— Вы могли бы проявить хоть немного великодушия, полковник, — поморщился Махус.
— Великодушие, говоришь. Меня только что завоевали и изгнали. Это не особо располагает к великодушию, во?!

* * *
Махус приказал своему отряду отступить на пятьсот шагов назад. Здесь тропа расширялась, превращаясь в подобие высокогорного оврага, поднимавшегося вверх по обе стороны.

Солдаты северных земель выстроились вдоль наклонной стены, отступив достаточно далеко, чтобы Патруль мог пройти на безопасном расстоянии. Полковник Клевистон подошел к Александру и Махусу, пока его зайцы шли мимо, решив не дать лису времени на обдумывание возможного предательства. Это также дало ему возможность поговорить с белкой из Рэдволла.

— Значит, — Клевистон кивнул в сторону солдат Махуса, — это все силы, что Уртблад оставил в Редволле?
— Да, — ответил Алекс. — Когда вы доберетесь до аббатства, там будут только рэдволльцы, Уртфист и его зайцы.
— Если, конечно, его милость еще не отбыл, во?

— Да, возможно. Но мне показалось, что Уртфист собирался задержаться.
— Ну, надолго это не будет, можешь быть уверен. И ты точно уверен, что в Рэдволле все в порядке?
— Было, когда я уходил. Что сделал Уртфист после этого — кто знает?

Клевистон бросил на Алекса раздраженный взгляд.

— Осторожнее, пушехвост. Лорд Уртфист тут вообще-то хороший парень!
— Ну, лорд Уртблад не появлялся у наших ворот с угрозами осадить аббатство или перебить его гостей!

Уши Клевистона дернулись.

— Скажу тебе, звучит это как-то не очень. Это действительно произошло?
— В общих чертах, да. Ваш командир, знаете ли, не очень-то умеет заводить друзей. Лично я считаю, что он одержим… и, возможно, опасен.
— Чт… что… эй, ты точно рэдволлец?
— Не обижайтесь, полковник. Когда доберетесь до Рэдволла, сами увидите, что большинство нас считало так. Я только надеюсь, что он не натворил ничего плохого после того, как настоятельница впустила его. Он явно был не в настроении.
— Ну, ты же не можешь его винить, а? Его хитроумный братец переиграл его, он потерял Саламандастрон, да еще и выяснил, что Рэдволл под влиянием Уртблада…
— Рэдволл под влиянием самого себя, — резко ответил Алекс. — Мы не собираемся принимать чью-либо сторону.
— Тогда что ты тут делаешь?

Алекс бросил взгляд на леди Мину.

— У меня… личные причины.
— А как насчет того выдры-молокососа, что пришел к нам, когда мы были пленниками, неся вздор о том, что он хочет быть миротворцем?
— Он не притворялся, полковник. Винокур был послан с Уртбладом как посол и посредник. Не обманывайтесь его молодостью — он владеет дротиком не хуже лучших воинов и знает историю Редволла лучше многих обитателей аббатства, вдвое старше его. Он пытался предотвратить войну… и это вполне в духе Редволла.
— Ну да, прямо блестяще у него вышло. Стоял в сторонке и смотрел, как Уртблад захватывает Саламандастрон.
— А он должен был остановить это? — вспыхнул Алекс. — Или, может, бежать вперед и предупредить вас о планах Уртблада? Вы ведь еще живы, не так ли?

Клевистон покачал головой.

— Если Уртблад выиграет во всем этом, ты очень скоро поймешь, что это и твое дело. От него не будет спасения ни Стране Цветущих Мхов, ни Рэдволлу.
— Ну, по крайней мере, Винокур в безопасности, — вздохнул Александр. —  Полагаю, он больше не будет играть в миротворца, раз уж вы все направляетесь в Редволл.
— Во, не переживай. Если он задержится в Саламандастроне, он увидит нас еще не раз… и в весьма внушительном количестве!
Когда последний заяц прошёл мимо, Клевистон двинулся следом, не спуская глаз с Махуса и не поворачиваясь к северянам спиной. Затем он исчез за изгибом горной тропы вместе со своим отрядом.

* * *
— Слава меху, все обошлось! — выдохнул Александр. — В какой-то момент мне казалось, что зайцы готовы напасть, даже ценой собственной жизни.
— Я думал так же, — признал Махус. — Этот зверь верен долгу, но ему не чужда забота о своих солдатах. К счастью, он не стал рисковать ими в бессмысленном бою. Хотя, уверен, он жаждет битвы после случившегося в Саламандастроне. Нам просто повезло.

Мина скрестила лапы.

— Пусть приходят. Я не отступлю!
— А я не рад тому, как все сложилось, — покачал головой Махус. — Мы потеряли время и теперь застряли на высоте. Солнце уже зашло, а впереди еще опасные участки. Придётся ночевать здесь, нравится нам это или нет.

В ущелье уже сгущались сумерки, и становилось холоднее. Без укрытия и одеял ночь обещала быть долгой и неуютной.

— Спустимся, пока еще что-то видно, — предложил Алекс.
— Сомневаюсь, что это поможет, — возразила Мина. — Внизу нас ждет морской ветер. Мы не успеем спуститься достаточно низко. Здесь рельеф хотя бы немного нас защитит.
— Возможно, но ущелье узкое, ветер может быть ещё сильнее, — задумчиво сказал Махус.
— Не сильнее, чем на открытых склонах, — настаивала Мина. — Я знаю, о чем говорю. Останемся здесь.

Махус кивнул.

— Хорошо. Я доверяю тебе. Так у нас хотя бы будет свет для спуска завтра. Если повезет, к вечеру будем у Саламандастрона.

* * *
Холодной ночью самой большой проблемой стали замерзающие лапы.

Особенно страдали крысы и землеройки. Махус рассадил их между лисами и хорьками, чтобы согреть. Сам он с Андрусом заняли места по краям, принимая на себя порывы ветра. Они не жаловались.

Мина и Александр прижались друг к другу, обвив лапы пушистыми хвостами. Их согревала не только шерсть. Когда взошла луна, они наблюдали, как пар от дыхания растворяется в воздухе.

— Бррр! — поежилась Мина. — Если так холодно летом, не хочу знать, что здесь зимой!
— Тогда все занесено снегом, — усмехнулся Алекс. — Мы бы сейчас сидели в сугробе.

— Или под ним, — добавил Махус. — Главное, чтобы к утру никто не обморозил лапы. Потерять бойца сейчас — смертельно.
— Удивлен, что вы не носите сапоги, — заметил Алекс.
— Только зимой, — ответил Махус. — В остальное время они мешают. Ты ведь не представляешь белку в сапогах?

Алекс усмехнулся. Мысль о белке, неуклюже прыгающей по деревьям в обуви, была забавной.

— В любом случае, — продолжил Махус, — никто не думал, что в походе в Страну Цветущих Мхов понадобятся сапоги.
— Теперь придется просто пережить ночь, — вздохнула Мина. — Если кто не сможет идти утром, его придется оставить.
— Пусть все немного разомнут лапы, — решил Махус.
— А кто вообще спит? — фыркнула Мина. — Думаю, этой ночью никто глаз не сомкнет.

Алекс прижался к ней еще крепче.

— Бывали места и хуже… и компания похуже тоже.

Махус понимающе улыбнулся. Другой лис справа от Александра закатил глаза от этой романтической глупости, а затем прижался к ласке с другой стороны.

* * *
Несмотря на холод, многие все же задремали. С рассветом Махус поднял солдат. Некоторые ворчали, но знали, что приказ обсуждению не подлежит.

К счастью, никто серьезно не пострадал, хотя лапы у многих оставались скованными от холода. Однако марш был возможен, и вскоре отряд снова двинулся в путь. Греясь в утреннем солнце, они радовались тому, что ещё немного — и их ждет теплая, безопасная крепость.

По крайней мере, они надеялись на это. Ведь другой Лорд-барсук тоже был где-то рядом… и наверняка готовился вернуть свою гору любой ценой.

[LWEkb]

========== Интерлюдия с выдрами ==========

Винокур начал думать, что ему следовало родиться морской выдрой.

Прошло утро после «побега» Долгого Патруля из Саламандастрона, и теперь, когда зайцев больше не было в крепости, Винокур мог заняться другими делами. Трудно было играть роль миротворца, когда одна из сторон просто сбежала. А поскольку он, как рэдволлец, поклялся сохранять нейтралитет, он не мог с чистой совестью помогать Уртбладу в подготовке к возможной войне между двумя барсуками. Эти приготовления занимали практически всех бойцов армии Уртблада и затрагивали почти каждый уголок огромной крепости, оставляя мало места для праздного наблюдателя. Чувствуя себя не к месту, Винокур направился к побережью у западного подножия горы.

Оттуда оставалось всего несколько шагов до мягких бирюзовых волн летнего моря. Теперь он стоял, глядя на бескрайний океан, пока его пенистый прибой ласково омывал лапы. Он думал, что преодолел свой страх перед бескрайними водами во время ночного заплыва с отрядом вторжения, но, снова столкнувшись с морем при ярком солнечном свете, понял, что сомнения вернулись.

Действительно ли он плыл в том другом мире, далеко за линией прибоя? Какие морские исполины делили с ними ту воду, возможно, всего в нескольких мощных гребках хвоста от того, чтобы сомкнуть свои огромные пасти, способные проглотить выдру целиком? Винокур поежился, стоя под тёплыми лучами утреннего солнца. Казалось, что он наслаждался тем ночным путешествием, но теперь, когда у него появился шанс снова погрузиться в море, он колебался.

Его раздумья прервал отряд выдр под началом Сэйбрука — включая его собственного отца, Варнокура, — направлявшийся к берегу. Уртблад дал им особое поручение. Хотя крепость стояла у самого берега, зайцы и барсуки не были ни хорошими пловцами, ни искусными рыбаками, и поэтому морские богатства оставались для них недоступными. Уртблад намеревался это изменить… и у него были подходящие для этого задания.

У него были сети, неводы и все другое для подводной охоты. Сегодня выдры были освобождены от всех других обязанностей, чтобы пополнить запасы еды в крепости.

Когда Сэйбрук объяснил Винокуру этот план и с воодушевлением пригласил молодого редволльца разделить веселье, его колебания начали рассеиваться. В окружении товарищей и собственного отца, в прозрачных водах, где можно было заранее заметить любую опасность, он выглядел бы глупо, если бы отказался из-за каких-то неясных страхов. Но он все равно колебался. Потребовались общие уговоры, а скорее — поддразнивания всего отряда, чтобы Винокур, наконец, согласился отправиться на рыбалку.

Варнокур был в приподнятом настроении:

— Ха! Нас не пустили в бой за эту груду камней, Винк, но теперь мы покажем, на что способны! Никто не обловит нас с тобой, когда мы в форме, да?
— Э, да… — Винокур дипломатично не напомнил, что весь его рыболовный опыт сводился к урокам Монтибанка в пруду Рэдволла, ведь его отец проводил в аббатстве всего несколько дней в году.
— Так и должно быть, а? Двое из нас, кто стоял в сторонке, пока эти речные волки пожинали славу за захват Саламандастрона, теперь докажем свою ценность… заставим этих толстохвостых радоваться, что взяли нас с собой!

Но Сэйбрук заметил неуверенность Винокура:

— Ты с нами, Винк?
— Ну…
— Конечно, он с нами! — рассмеялся Варнокур. — Даже якорь его не удержит! Верно, Винк?

Винокур посмотрел на отца, затем на Сэйбрука, а затем — на мерцающее море. Там, под волнами, скрывались тайны и чудеса. Кроме того, если он останется на берегу, потом он будет жалеть об этом всю жизнь. Жизнь дана, чтобы ее проживать, а кто знает, доведется ли ему снова увидеть океан?

Он сжал челюсти и выпрямился.

— Конечно, я с вами!
— Тогда снимай рясу и присоединяйся к остальным! — подбодрил Варнокур.

Винокур аккуратно свернул одежду и оставил ее на скале выше линии прилива.

— Ладно… давайте ловить рыбу!

К концу того первого дня сомнения Винокура по поводу плавания в океане исчезли навсегда. Подводный мир был местом безграничных чудес. Солнечные лучи, падающие с рябящей поверхности сквозь водно-зеленую воду, позволяли Винокуру ясно видеть на глубине многих длин тела. Он впервые увидел, как на самом деле выглядят светящиеся медущы: крошечные овальные тела размером и формой с крыжовник, но кристально чистые, так что их почти невозможно было разглядеть, если только не искать их самым тщательным образом. Восемь мерцающих полос проходили по их поверхности от одного конца до другого, и солнечный свет играл на них переливающимися волнами зеленого, фиолетового, оранжевого, красного, желтого и синего цветов. Удивительно, что существа, которые ночью светились как холодный огонь, при дневном свете переливались всеми цветами радуги, как живые драгоценности! Это были самые прекрасные существа из всех, что Винокур когда-либо видел, и теперь, зная их истинную природу, он никогда бы не подумал попробовать одно из них на вкус, как это раньше сделал Олимпо.

За каждым медузами тянулись два длинных перьевых венчика — тонкие белые нити, едва заметные, чем сами овальные тельца. Они были липкими на ощупь, и несколько раз Винокур обнаруживал, что они прилипают к его лицу и другим частям тела, когда он проплывает сквозь них, не подозревая об этом. Единственный способ избежать этого, как он понял, — плыть быстро, чтобы поток воды, проносящийся над его гладкой фигурой, смыл их.

Но медузы были лишь верхним слоем чудес, которые можно было здесь найти. Сэйбрук и другие выдры, имевшие опыт работы в океане, повели остальных на морское дно, где находилось большинство легкодоступной еды. Они показали, как можно найти, поймать и принести на песчаный берег различные виды добычи.

А какое здесь было разнообразие! Глыбы мидий с раковинами иссиня-черного цвета, чьи привязи можно было отрезать от камней острым ножом. Морские гребешки с их причудливыми двойными рядами голубых глаз, которые пытались убежать от поимки, клацая своими двустворчатыми раковинами. Волнисто-чешуйчатые петушки, которых находили так же, как и моллюсков, но они были меньше и легче переносились. И, конечно же, креветки, которых было столько, что хватило бы на сотню прудов в Рэдволле. Выдры набирали их в один пузатый сачок за другим. В мгновение ока они наловили столько, что хватило бы на суп из креветок для каждого солдата Уртблада.

Весь тот день чудеса сыпались на Винокура нескончаемым потоком. Помимо медуз были и другие желеобразные существа: плоские, похожие на гигантские обеденные тарелки с четырехлистными клеверными узорами лавандового или желтого цвета в центре, или большие белые шары с волнистой фиолетовой каймой и кустистыми, похожими на губки лапками, торчащими из их нижней части. На скалах росли цветы всех мыслимых оттенков, лепестки которых беззаботно развевались в приливах и отливах, но на самом деле это были животные, а их трепещущие руки несли жалящую смерть любой мелкой рыбешке, которая на них наткнется. Колючие круглые шары, больше похожие на живых иголок, чем на ежей, которые, несмотря на отсутствие глаз, каким-то образом направлялись на Винокура при каждом его приближении. Многорукие звездообразные существа медленно ползали по скалам и питались мидиями и устрицами, медленно раздвигая двойные раковины и просовывая между ними рот (или это был желудок?). Было даже одно существо, похожее на уродливый грязный огурец, лежавший на песчаном дне, которое, казалось, выплюныло все свои внутренности на Винокура, когда тот подплыл к нему... а потом медленно уползало, легко и непринужденно!

Но самое удивительное, что в тот день Винокур узнал, что есть рыбы, которые действительно летают! Сначала он увидел их краем глаза и подумал, что ему, конечно, мерещится. Но когда он рассказал об этом Сэйбруку, капитан выдр заверил его, что да, действительно есть рыбы, которые используют боковые плавники как крылья для скольжения и могут перемещаться с помощью хвоста на довольно большие расстояния.

— Но есть их вредно, — заключил Сейбрук и снова нырнул под воду.

Некоторое время Винокур оставался на ногах, ступая по воде и покачиваясь на волнах, и наблюдал за летучими рыбами. Чтобы поймать их, нужно было быстро смотреть по сторонам, поскольку невозможно было предугадать, где они всплывут в следующий раз. Винку захотелось вернуться в Рэдволл и рассказать обо всем этом своим друзьям из аббатства.

Несомненно, в этой стране чудес были вещи, способные вселить страх в сердце даже самой отважной выдры. С первым из них Винокур столкнулся, когда сосредоточенно копался в моллюске. Взглянув вверх сквозь взбаламученный ил, он увидел кошмарный образ, состоящий из глаз-стебельков, копьевидных усиков и грозных клешней, которые пытались перекусить его пополам за талию. Винокур выронил моллюска и в тревоге отпрянул в сторону.

Сэйбрук и несколько его спутников, заметив его стремительный подъем, последовали за ним. Выплевывая воду, которую он нечаянно проглотил, Винокур описал существо, как мог, не зная, поверят ли ему.

Лицо Сэйбрука озарилось. 

— Омар, парень! Отличная добыча!
— Но, но, эта тварь больше любого из нас! И она только что пыталась разделить меня надвое!
— Просто надо знать, как с ними обращаться, вот и все! Тулия, Брот, принесите мне веревки — мы покажем этим сухопутчикам, как это делается!

И он им это показал. Сэйбрук и его товарищи ловко проказали, как несколько выдр, работая в команде, могут надежно связать смертоносные клешни омара. Выдры были гораздо быстрее и проворнее его, не говоря уже о том, что гораздо умнее, и за очень короткое время они сделали омара безвредным. Или почти безвредным: он все еще мог размахивать своими связанными клешнями, как дубинками, а выдры старались избегать их. Сэйбрук и шестеро других схватили омара за одну из остроконечных лап  вытащили увесистое существо на поверхность.

Винокур с Варнокуром изучали его с расстояния в несколько безопасных шагов. 

— Ужас! — воскликнул отец-выдра. — Да это же креветка из моего худшего кошмара! Капитан, вы точно уверены, что это съедобно? У него броня толще, чем мой хвост!
— Да ну, не все так страшно! — Сэйбрук хлопнул омара по длинному хвосту. — В этом самом хвосте мяса хватит, чтоб накормить весь наш отряд выдр. — Он шагнул вперёд и похлопал по одной из связанных клешней. — А в этих самых челюстях, что едва тебя пополам не разрезали, Винк, и вовсе полно лакомого мяса. Да вкуснее любой креветки, говорю вам. Пошли, друзья, посмотрим, не найдётся ли еще парочка таких!

Сэйбрук повёл большинство своих товарищей обратно в море. Брот, Олимпо и Росбор остались, спутывая ноги омара сетями, чтобы тот не смог уползти обратно в воду. Два редволльца наблюдали за этим с интересом.

— Скажите, а как мы его прикончим? — спросил Варнокур.
— Ну, — рассмеялся Росбор, — сначала нужно раздобыть о-о-очень, очень, очень большую кастрюлю…

До конца дня выдры поймали еще двух лобстеров. Этих гигантов добавили к уже собранному улову: корзине моллюсков, половине корзины гребешков, рапанов и сердцевидок, двум корзинам мидий и устриц, а также пяти корзинам креветок. Часть добычи была отправлена на кухню еще днем, чтобы землеройки успели заранее приготовить креветочный суп и похлебку из моллюсков к ужину. Однако когда выдры прибыли позже с остальной частью улова, большинство поваров с криками бросились вон из кухни. Что, впрочем, оказалось к лучшему, ведь только выдры знали, как правильно готовить омара. Им даже пришлось наведаться в оружейную за боевыми топорами и тяжелыми пиками. Но когда ночью все отведали результат их трудов, никто не пожалел о потраченных усилиях.

Невероятно, но за один ужин голодное войско умяла весь улов выдр. А это значило, что на следующий день им предстояло вновь выходить в море…

Но ни одна выдра даже не подумала жаловаться. Благодаря наставлениям Сэйбрука и нескольких других «старых морских волков» весь отряд теперь чувствовал себя в прибрежных водах как дома. А будучи прирожденными рыбаками, они предпочли бы этот труд любой работе, которую им могли бы поручить в Саламандастроне. Винокур полностью разделял их мнение: на следующее утро он без колебаний нырнул в волны, с радостью вновь окунувшись в этот чудесный мир.

К полудню они уже собрали внушительное количество креветок, моллюсков и устриц, разложив добычу выше линии прилива. К тому же, им удалось вытащить на берег первого за день омара.

Винокур возле большой подводной пещеры наткнулся на краба. Он и Сэйбрук вынырнули, чтобы обсудить находку.

— Держись подальше от крабов, — строго предупредил Сэйбрук. — Они куда опаснее любых омаров! А мяса в клешнях так мало, что оно того не стоит.
— Понял. Ты здесь главный знаток, — кивнул Винокур, глядя в сторону берега. — Так мы рискуем выловить всю живность в округе. Еще день-другой — и не останется ни одного существа с плавниками или клешнями на расстоянии заплыва от Саламандастрона!

Сэйбрук лишь отмахнулся от таких опасений.

— Это ж не ваш уютный пруд в Аббатстве, Винк, и даже не широкие речные просторы. Море постоянно меняется. То, что есть сегодня, завтра может исчезнуть, но на его месте появится что-то новое. Мы можем рыбачить весь сезон и даже не заденем краешек тех богатств, что здесь водятся. Да мы ведь еще даже не приступили к настоящей рыбалке! Сельдь, макрель, сардина, кефаль, каменный окунь, тунец, хек, минтай, треска, сайда, палтус, камбала…
— Ого! — Винокур ошеломленно распахнул глаза. — Похоже, еды тут хватит на всех!
— Чтобы в море стало заметно меньше рыбы, пришлось бы родиться еще миллионам выдр, — усмехнулся Сэйбрук. — Это же море!

К середине дня случилось нечто странное. Пока Винокур плыл в толще воды между поверхностью и морским дном, мимо него мелькнуло странное существо. Именно мелькнуло — ведь оно было вытянутое, как толстая стрела, и неслось зигзагом с невероятной скоростью. Оно промчалось так быстро, что выдру даже не удалось разглядеть деталей.

Оглядевшись, не прячется ли где еще парочка таких созданий, Варнокур посмотрел в сторону открытого моря…

И увидел живую стену существ, стремительно надвигающуюся из глубин. Эта подводная стена простиралась от поверхности до самого дна, не оставляя ни единого прохода. А сама стена — несметные тысячи этих стрелоподобных существ, плывущих в унисон — была устремлена прямо к берегу.

Еще несколько тварей промелькнуло мимо Винокура, пока он плыл к поверхности. Он оглядел волны в поисках своих собратьев-выдр. Может быть, эти рыбы-стрелы безвредны? Но те несколько, что он видел вблизи, казались длиной с его ласту. При таком количестве надвигающихся на них рыб он не считал разумным становиться на их пути.

Сэйбрук всплыл рядом с Варнокуром.

— Кальмары! — крикнул он рэдволльцу и нескольким другим, оказавшимся в пределах слышимости. — Надо немедленно вывести весь отряд на берег!

— Кальмары? Они опасны? — спросил Винокур. Но Сэйбрук уже снова ушёл под воду. Винокур тоже нырнул, следуя за капитаном выдр.

Почти все выдры уже заметили огромное скопление существ и замерли в ожидании. Тех немногих, кто был слишком увлечен поиском добычи на дне, быстро предупредили, и вскоре весь отряд мощными гребками устремился к берегу.

Но они не успевали. Косяк настиг их слишком быстро, а до берега было слишком далеко, чтобы добраться туда на одном дыхании. Если бы выдрам не нужно было всплывать за воздухом, они, возможно, смогли бы удержать небольшой отрыв. Но теперь перед ними стоял выбор — захлебнуться или быть настигнутыми.

Ни одна выдра не выбрала бы утонуть — их инстинкты были слишком сильны. Они всплыли, глотая воздух, даже несмотря на то, что передний край косяка уже накрыл их. Они скорее станут добычей, чем пойдут против самой своей природы.

И вдруг все закончилось. До берега оставалось еще немного, когда преследующая их масса резко свернула в сторону, словно один огромный зверь, управляемый единым разумом. Варнокур понял, что они вышли на слишком мелкие воды, где косяк уже не мог двигаться дальше. Чтобы продолжить погоню, кальмары должны были бы так плотно сжаться друг к другу, что между ними не осталось бы и капли пространства. Но, похоже, не только выдры инстинктивно избегали удушья!

Сорок с лишним тяжело дышащих выдр выбрались из прибоя и рухнули на мокрый песок. Винокур обнаружил, что упал прямо между своим отцом и Сэйбруком.

— Вот это… нам повезло… да? — прохрипел молодой выдр. — Что бы… эти кальмары… сделали с нами?
— Да ничего, скорее всего, — пробормотал Сэйбрук.
— Чего?! — воскликнули два рэдволльца в один голос.
— Честно говоря, — продолжил Сэйбрук, — я бы не прочь поймать парочку сетями. При других обстоятельствах.
— Но… но зачем тогда мы убегали? Из-за того, что их было так много?
— В каком-то смысле, да. Видите ли, кальмары обычно мигрируют только ночью. А если целая орда несется среди бела дня, значит, их что-то гонит. И, скорее всего, это кто-то, с которым нам лучше не встречаться. Я подумал, что нам лучше выбраться на сушу до того, как оно появится. — Сэйбрук сел и, приложив лапу ко лбу, вгляделся в волны. — А вот и оно!

Все выдры проследили за его взглядом. За линией прибоя над водой на мгновение показались три черных холма. Из каждого взметнулся влажный фонтан, а затем они снова скрылись. Вслед за ними в воздух взметнулись белые всплески — существа ушли в глубину.

Выдры вздохнули, словно по команде.

— Ого! — воскликнул Варнокур. — Что это за чудовища?!
— Их называют косатками, — ответил Сэйбрук. — И, пожалуй, даже сам лорд Уртблад не стал бы с ними связываться.
— Еще бы! — кивнул Варнокур. — Кажется, каждая из них могла бы заглотить десяток выдр одним махом. Самые огромные рыбины, что я когда-либо видел!
— Это не рыбы, приятель. Их кровь такая же теплая, как у нас с тобой. Косатка — это кит. В море найдутся и киты покрупнее, но нет никого опаснее. Хитры, как лисы. Даже акулы боятся косаток!

Эти слова положили конец рыбалке на сегодня. Выдры взвалили на себя единственного пойманного омара и потащили его к горе. Косатки ещё раз показались из воды, выпустив прощальные фонтаны, напоминая о том, что выдры здесь лишь гости. И что, когда истинные хозяева морского царства выходят на охоту, лучше всего оставаться на твердой суше.

[LWEkb]

========== Часть IV. Огненная скала. Глава 63 ==========

Глубокий, гулкий голос Уртблада можно было услышать сразу же.

— Капитан Лорш!

Крысиный командир мгновенно вытянулся по стойке смирно, когда его повелитель-барсук приблизился.

— Да, милорд?

Уртблад жестом указал на других крыс, стоявших у тоннеля.

— Я отправил взвод капитана Чермака в восточные предгорья за провизией. Они вернутся не раньше, чем стемнеет. Пока их нет, переведите свой отряд на вершину кратера.
— Так точно, сэр! А что насчет охраны этого уровня?
— Зайцы ушли, капитан. Нам больше незачем держать охрану по всей внутренней части горы. Теперь любая угроза для нас исходит извне Саламандастрона… именно поэтому ваш отряд должен занять плато, чтобы следить за побережьем.
— Так точно! Немедленно займусь этим, милорд!

Пока Лорш собирал своих крыс для нового задания, Уртблад спустился на уровень ниже нашел капитана Абеллона, тренировавшегося со своими боевыми товарищами в одном из больших общежитий Долгого Патруля. Бывшие обитатели крепости оставили ее хорошо укреплённой в ожидании его прибытия или нападения морских крыс Траттона, так что войскам оставалось лишь поддерживать боеготовность. Все крупные оконные бойницы, до которых можно было добраться снаружи, были замурованы, а у оставшихся окон скапливались запасы оружия и боеприпасов. Это оставляло достаточно времени для тренировок, ухода за оружием, изучения планировки крепости или просто отдыха после долгого похода из Редволла.

Капитан-мышь поднял голову.

— Приветствую, милорд! — бодро произнес Абеллон, убирая короткий меч в ножны. — Просто поддерживаю свою команду в лучшей форме!
— И хорошо делаете, капитан, судя по тому, что я вижу. Но я уже привык ожидать такого уровня дисциплины от моего мышиного отряда. Вы еще ни разу меня не разочаровали.
— И не собираемся, сэр! — с жаром воскликнул Абеллон. Ничто так не поднимало боевой дух воина, как хорошая тренировка.
— Отлично. Я только что отправил взвод капитана Лорша на уровень выше. Они займут позицию на крыше до конца дня. Я же буду еще долго занят. Предпочел бы, чтобы меня не отвлекали. Передайте это капитанам Маттуну, Порьку и Бандону, хотя не думаю, что их войска поднимутся сюда.
— Они будут в курсе, сэр.
— Хорошо. Продолжайте, капитан.

Поднявшись на теперь уже пустующий уровень, Лорд-барсук направился к коридору, который, казалось, заканчивался тупиком. Но Уртблад знал все тайны своего прежнего дома, в том числе и эту. Своей могучей силой он отжал каменную плиту и открыл скрытую комнату. Это было сердце горы, далеко от окон и тоннелей, ведущих наружу. Держа в каждой лапе по факелу, Уртблад шагнул вперед в тронный зал Саламандастрона.

Там, слева, его ожидало пророчество, высеченное в камне, точно таким, каким он оставил его двадцать сезонов назад. Его брат не добавил ни единой надписи за это время; изгиб стены за его высеченными словами судьбы оставался гладким и нетронутым.

Уртблад долго вглядывался в грозные строки. Он не нуждался в том, чтобы перечитывать древние символы барсучьего письма — каждое слово было запечатлено в его памяти. Но он все же перечитал его несколько раз, внимательно проходя взглядом строки сверху вниз и обратно. Видеть эти высеченные знаки наяву было не то же самое, что просто знать их. Здесь пророчество обретало свою сущность. И теперь, когда он знал, насколько неверно его брат истолковал его, даже настроив Долгий Патруль против их законного повелителя, Уртблад хотел понять, как Уртфист мог так исказить смысл их общей судьбы.

Но он не мог этого понять. Сколько бы раз он ни перечитывал пророчество, как бы тщательно ни разбирал каждую строчку, пытаясь представить, как оно может выглядеть в глазах других… Уртфист просто ошибался, и точка. Уртблад должен был иметь свободу действовать так, как считал нужным, чтобы защитить эти земли, а это означало объединение всех существ под его твердой лапой. Любой, кто противостоял ему, становился врагом мира и, возможно, всей земли.

Даже его собственный брат.

Он бесстрастно развернулся и зашагал дальше в глубь зала. Дальняя стена изгибалась, образуя большую нишу, в центре которой возвышался массивный каменный трон. Сейчас этот трон пустовал, хотя, согласно преданиям Лордов-барсуков, здесь, в полном боевом облачении, на протяжении многих поколений находились останки Лорда Броктри. Он был одним из первых барсуков, ставших повелителем горы. Что в конце концов случилось с его останками, Уртблад не знал. Трон был пуст, когда он и Уртфист впервые  в юности прибыли в Саламандастрон. Надпись у основания трона гласила, что его пустота — символ одиночного служения и жертвы, которые требуются от каждого Лорда-барсука.

Одна из стен ниши выпирала вперед из-за массивного валуна, лежащего на полу. Этот камень тоже нес на себе надпись, куда более древнюю, чем та, что у подножия трона. Уртблад подошел к выгнутой поверхности, его морда почти коснулась камня, и он поднял один из факелов.

Покати меня.

Именно это он и его брат сделали много сезонов назад, прежде чем тень пророчества изгнала его из дома и превратила Уртфиста в его врага. Они вместе исследовали тайны горы вскоре после того, как стали ее правителями. Тронный зал не был для них новостью; Уртблад наткнулся на него еще во второй или третий день их пребывания здесь. Но когда они прожили в Саламандастроне уже большую часть сезона,  впервые они заметили едва видную надпись, вырезанную на поверхности валуна. Следуя указанной команде, они изо всех сил старались сдвинуть камень с места. Наконец, им это удалось. Так перед ними открылась одна из величайших тайн Саламандастрона.

Теперь у Уртблада не было рядом брата, чтобы помочь ему, но он был старше и сильнее, а пламя пророчества жгло его изнутри. Этот неугасимый огонь толкал его на свершения, превосходившие то, что требовалось сейчас. Он уперся в один из боков валуна, его ноги напряглись, словно стальные опоры. Вспоминая, как камень двигался в юности, он широко расставил лапы, готовясь направлять его в нужную сторону. Затем он толкнул камень изо всех сил.

Сначала ничего не произошло. Но для Уртблада него не существовало неудачи. Он сдвинет этот камень, он должен был его сдвинуть, и сомнений в этом не было. Он удвоил усилия, толкал сильнее, еще сильнее, сражаясь с равнодушной тяжестью камня. Его мышцы напряглись так, что, казалось, готовы прорваться сквозь шкуру, пульс стучал в ушах, дыхание сбилось на прерывистые рывки. Он стиснул зубы, сдерживая крик, чтобы не привлечь внимания тех, кто мог бы услышать. Вместо этого из его груди вырвался сдавленный, утробный рык.

Наконец, валун дрогнул, накренился, немного сдвинувшись с места. А затем, когда он начал катиться, исход был предрешен… не то чтобы в этом когда-либо были сомнения в голове Уртблада. Спустя несколько мгновений валун откатился на несколько шагов, остановившись рядом с пустым троном.

Тяжело дыша, Уртблад посмотрел в широкую яму, открытую после удаления валуна.

Здесь, в скрытой комнате под тронным залом, покоилось сокровище Лордов-барсуков Саламандастрона. И, поскольку это было хранилище воинов, большинство находившихся там ценностей имело военное назначение. Конечно, там были золотые и серебряные кубки и блюда, драгоценные камни, жемчуг. Но эти украшения меркли в сравнении с оружием непревзойденного качества: мечами, щитами, копьями, боевыми топорами, булавами, пиками и алебардами, кинжалами и ножами. Все они были выкованы Лордами-барсуками на протяжении множества поколений. Там же находились и доспехи, достаточно многочисленные, словно в ожидании того дня, когда десятки правителей горы должны будут встать на ее защиту.

На самой вершине сокровищницы лежал один полный комплект доспехов. Внутри него покоился скелет барсука. Его пустые глазницы теперь смотрели прямо на Уртблада. Когда он и Уртфист впервые обнаружили этого зловещего стража, то пришли в ужас. Им показалось, что они нашли останки Броктри, перенесенные сюда с трона. Позже они узнали, изучая высеченные на стенах хроники, что это был Лорд Урстрайп Сильный, он же Полосатый Урт, погибший при защите Саламандастрона от захватчиков и завещавший положить себя среди сокровищ, чтобы стать их вечным хранителем. С тех пор другие властелины добавляли свои дары в эту сокровищницу, но всегда аккуратно укладывали их в стороны, чтобы Уртстрайп оставался на своём месте. Останки Лорда Броктри, возможно, исчезли навсегда, но Уртстрайп по сей день оставался там, где его предали земле.

Тогда Уртблад и Уртфист долго разглядывали открывшееся перед ними сокровище. Но из уважения к павшему предшественнику они ничего не тронули. Это было не просто хранилище — это была гробница. Проведя несколько часов, любуясь реликвиями лишь взглядом, они вновь закатили валун на его место, поклявшись, что не побеспокоят это место, пока не приблизятся к концу своих дней и не будут готовы оставить собственные дары для горы.

Это было до пророчества.

Уртблад спустился в яму, осторожно ступая рядом с мумифицированными останками Уртстрайпа. Взглянув на давно умершего барсука, он торжественно произнес:

— Простите меня за это вторжение, Ваше Величество, но теперь я — Лорд Горы. И мне нужны вещи, что по праву принадлежат мне.

Сказав это, он начал поднимать из хранилища лучшие и самые блестящие доспехи и оружие, укладывая их на пол тронного зала. Это заняло у него немало времени.

* * *
— Лорд Уртблад? Вы здесь?

Абеллон осторожно двигался по темному тоннелю, направляясь к слабому отблеску света в его конце. Прошли часы с тех пор, как барсучий воин приказал не беспокоить его и исчез в лабиринтах Саламандастрона. Капитан-мышь уважал желания своего господина, но теперь у него были важные новости.

Загвоздка заключалась в том, что барсука нигде не было. Он ясно заявил, что останется на этом уровне, но Абеллон обыскал почти все коридоры и залы безрезультатно. Только в конце он решил заглянуть в этот тоннель, хотя знал, что он всего лишь тупик.

Но теперь оттуда лился свет. Когда Абеллон осторожно шагнул вперед, он увидел, что каменная плита откинута к стене, открывая проход в скрытое помещение.

Прежде чем он успел переступить порог, свет внутри колыхнулся, и в проеме возник лорд Уртблад, держа по факелу в каждой лапе.

Мыш сощурился от резкого света и вытянул шею, пытаясь заглянуть за барсука. Он и его солдаты осматривали этот уровень ранее и всегда считали, что здесь просто тупик. Но сдвинутая дверь и темная пещера за ней доказывали обратное. В глубине за спиной Уртблада мерцали бесчисленные отблески света, отражаясь от таинственных предметов. 

— Что это за место, мой лорд?
— Место, предназначенное только для властелинов горы, капитан. Вам здесь не место.
— Я… прошу прощения, лорд. Я не знал.
— Мне стоило предупредить вас. Но я просил не тревожить меня.
— Да, знаю, лорд. Но капитаны Халприн и Клистра вернулись с очередного разведывательного полета. Они сильно взволнованы и хотят немедленно поговорить с вами. Думаю, у них есть новости о вашем брате. Я посчитал, что вам следует узнать об этом сразу.

Уртблад кивнул.

— Хорошо. Вы свободны, капитан.

Сказав это, он уже собирался вернуться в темное помещение.

— Э, милорд? Сообщить птицам, что вы сейчас подниметесь за их докладом? Они ждут вас на вершине кратера.
— Скажи им, что я занят, — отрезал Уртблад. — Я приду, когда закончу.
— Но, сэр! Их новости могут быть срочными!
— Видит ли отряд капитана Лорша моего брата и его зайцев?
— Вроде нет, когда я слышал от них в последний раз…
— Значит, ничего настолько срочного, чтобы отрывать меня от дела. Если мой брат появится в поле зрения дозорных на вершине, тогда зовите меня. В противном случае я приду, когда закончу здесь.
— Да, милорд. Приказать остальным капитанам привести свои отряды в боевую готовность?
— Они уже наготове с того момента, как мы вошли в Саламандастрон. Полковник Клевистон отказался внять разуму, и нет причин ожидать, что Уртфист поступит иначе. Он вернется сюда, и когда это случится, будет война. Мы уже готовы. У нас будет достаточно предупреждения перед его прибытием. Так что можете не беспокоиться, капитан.

Уртблад развернулся и вошел в тайное хранилище Лордов-барсуков.

— Не беспокойтесь… пока.

Абеллон не стал следовать за ним и даже не остался стоять на месте, чтобы разглядеть, что скрывается в запретной комнате. Капитан-мышь быстро развернулся и поспешил обратно по тоннелю, готовясь сообщить двум хищным птицам, что им придется подождать, пока их повелитель соизволит принять их.

* * *
К тому времени, когда Уртблад наконец появился на плато, солнце уже село. Халприн и Клистра, терпеливо ожидавшие, встретили его с ощутимым недовольством. Они были верными слугами Лорда-Барсука, но оставались гордыми существами и не скрывали своей нетерпеливости.

В отличие от них, крысы Лорша с опаской держались на расстоянии — и от своего хозяина, и от его воздушных капитанов. В иных обстоятельствах коршун и сокол не задумываясь сочли бы их добычей. Чем дольше длилась задержка, тем дальше отступал отряд Лорша, пока крысы не сгрудились на одном краю плато, подальше от пернатых хищников.

Уртблад не обратил на них внимания. Он поднялся по лестнице, подошёл к Халприн и Клистре, и они тут же перешли к быстрой, негромкой беседе. Лорш напряг слух, но ветер с океана уносил слова, а без приглашения вмешиваться он не смел.

Наконец, Уртблад повернулся к крысе-командиру.

— Капитан, как только Чермак вернется с разведки, я созову совет всех капитанов в главном зале. Есть новости.
— Враг приближается, мой лорд? — тут же выпалил Лорш.
— Всё в свое время, капитан.
— Так точно. Чермак, скорее всего, идет с юга. Приказать кого-нибудь встретить его?
— Да, и сразу направить на совет. Теперь предупредите всех командиров.
— Слушаюсь. Э... еще, мои крысы не ели с полудня, а они уже сильно проголодались. Можно отправить их поесть?
— Это даже к лучшему. Пусть поужинают перед советом, чтобы зал был свободен.
— Отправить другой отряд на замену?
— Не нужно. Врагов поблизости нет, а Халприн и Клистра справятся с дозором.

Лорш обернулся к своим.

— Вы слышали лорда! Быстро в столовую! Поесть успеете только до совета!

Приказ был исполнен мгновенно. Вскоре на плато остались лишь Уртблад, Лорш и птицы. Крысиный капитан подошёл к восточному краю и прищурился, глядя в сторону гор. В тусклом сумеречном свете он различил отряд, приближающийся из предгорий. Они бы добрались еще не скоро, но даже с такого расстояния было ясно: группа слишком велика.

— Мой лорд, это вряд ли отряд Чермака!

Уртблад встал рядом, смотря на силуэты.

— Правильно, капитан. Но это не зайцы. Они маршируют с дисциплиной моих солдат. Это не враги.
— Но кто же тогда?.. — пробормотал Лорш.
— Капитан Халприн, слетайте к ним и выясните, почему их больше, чем должно быть.
— Слушаюсь, лорд.

Коршуниха взмыла в небо, стремительно понеслась навстречу неизвестному отряду. Ее долго не было, но когда она вернулась, в голосе звучало волнение.

— Новости, милорд.
— Говорите.
— Идет Махус. Через горы. Его отряд возвращается с Чермаком. Аббатиса приказала им покинуть аббатство.

Уртблад задумался, но его голос оставался ровным:

— Любопытный поворот событий. Но не такой уж и неприятный. Мне стоит узнать, почему настоятельница решила их выдворить, но, в любом случае, теперь наши силы в полном составе. Махус и Мина примут участие в совете. Мне крайне интересно услышать вести из Рэдволла.

* * *
Винокур и Варнокур были в восторге, узнав, что среди отряда, возглавляемого Махусом и Миной, есть ещё один рэдволлец. Оба выдра встретили Александра у входа в трапезный зал, крепко обнялись и радостно похлопали друг друга по спине.

— Алекс, приятель! — воскликнул Варнокур. — Что ж ты тут делаешь, а?

— Просто решил присоединиться к компании, Варни, — ухмыльнулся белка. — Подумал, что Махусу не помешает хороший лучник в его отряде, если Уртфист и зайцы нагрянут к нему.
— Ты хотел сказать ЕЩЕ один хороший лучник? — поправила его леди Мина, подходя к ним и кивком приветствуя выдр.

Александр бросил на нее взгляд.

— Говорят, две головы лучше, чем одна, так что, думаю, и с луками то же самое. Наши стрелы вместе способны остановить целое войско!
— Но до этого, похоже, не дошло? — спросил Варнокур.
— К счастью, нет, — признал Алекс. — Но перед тем, как мы покинули аббатство, мне довелось увидеть, каков Уртфист на самом деле, и, честно говоря, впечатление было малоприятное. Он твердо убеждён, что его брат — зло во плоти, и жаждет войны.

Винокур нахмурил брови.

— Надеюсь, в Рэдволле не случилось ничего страшного?
— Не со стороны Уртфиста, — покачал головой Алекс. — Был один неприятный случай, но, в целом, все закончилось хорошо. Расскажу потом. Но Уртфист тут ни при чем — он прибыл в аббатство только несколько дней спустя. Вот тогда-то мы и увидели, какой он упрямец. Его зайцы ничуть не лучше. И те, что были с ним, и те двадцать, что мы встретили вчера в горном проходе… вы их знаете, это те самые, которых вы выгнали отсюда.

Глаза Винокура расширились.

— Ты их встречал?!
— Да, и они идут в Редволл коротким путем, прямо через горы, как и мы. Они соединятся с основными силами Уртфиста, а затем, полагаю, двинутся обратно сюда. Они жаждут войны с Уртбладом так же, как и Уртфист… хотя, думаю, вам не нужно это объяснять. Вы ведь наверняка слышали их разговоры. Мы едва избежали схватки там, на перевале. Если бы началась драка, нас бы всех смело в пропасть.
— Могу себе представить, — пробормотал Варнокур, которому, как и многим выдрам, не слишком нравились высоты. — Раз уж древесный акробат вроде тебя говорит, что это было страшно, значит, действительно было не по себе!
— Скажем так, не хотел бы я пережить это снова! — нервно рассмеялся Алекс, затем повернулся к Винокуру. — Похоже, твои попытки быть миротворцем не произвели на них впечатления?

Винокур вздохнул.

— Как вы самм сказалм, Александр сэр, они уже все решили. Они хотят войны с Уртбладом, чего бы это ни стоило. Я правда надеялся, что смогу что-то изменить, но от меня тут пользы, как от плавников у крота.
— Не кори себя, ты сделал всё, что мог.
— Ага, и сделал это хорошо! — гордо заявил Варнокур, обнимая сына за плечи. — Я горжусь тобой, Винк. Это не твоя вина, что те упрямые зайцы не захотели слушать разумные доводы. Ты сделал, что мог, и настоятельница правильно поступила, отправив тебя.

Винокур смущенно опустил взгляд.

Тем временем крысы Лорша уже закончили ужинать и покинули зал, освобождая его для совета, созванного Уртбладом. Некоторые капитаны уже заняли свои места у стола по обе стороны от массивного барсучьего кресла.

— Похоже, всё готово, — заметила Мина. — Вон и Лорд Уртблад идёт. Алекс, почему бы тебе не присоединиться? Он наверняка захочет услышать полный отчёт о том, что происходило в Рэдволле, и ты можешь помочь. Две головы лучше, чем одна, помнишь?

========== Глава 64 ==========

Винокур, Варнокур и Александр получили разрешение присутствовать на совете, присоединившись к леди Мине, капитанам и Уртбладу. Лорд-барсук окинул собравшихся пристальным взглядом.

— Махус, леди Мина, расскажите, что произошло с тех пор, как мы расстались в Рэдволле, — приказал Уртблад.

Махус подробно описал спасение юного Сайруса, вынужденный уход из аббатства после отказа Ванессы размещать войска любой из сторон, а также встречу с полком полковника Клевистона в горах.

— Рад, что хотя бы один рэдволлец стал миротворцем во всей этой истории, — заметил Винокур, дружески хлопая Алекса по спине.
— Похоже, я перед вами в долгу, — сказал Уртблад.

Алекс немного замялся, прежде чем заговорить.

— Милорд, зайцы Уртфиста рассказали нам о зайце по имени Браудер, который выманил их из Саламандастрона ложью о резне в аббатстве. Они уверены, что вы его послали.
— Так и есть, — спокойно подтвердил Уртблад. — Тактика, которую настоятельница сочла неприемлемой, спасла множество жизней. Если бы Уртфист и вся сотня зайцев Патруля встретили меня здесь с оружием в лапах, многие, кто сейчас жив, были бы мертвы. Мой брат оказался неспособен видеть истину, убедил своих зайцев, что я их смертельный враг, и развратил Долгий Патруль до такой степени, что они отказались служить истинному правителю Саламандастрона. Я отправил Браудера, чтобы войти в свой дом без кровопролития. И теперь, когда мой брат показал своё истинное лицо, могу сказать, что мои методы полностью оправданы. Более того, мой замысел с Браудером имел двойную цель. Я велел ему передать Уртфисту ложные сведения, чудовищные обвинения. И сам факт, что мой брат мог поверить, что я способен на такие зверства, ясно показывает, насколько его разум помутился. Он опасен и не может оставаться во главе единственного рубежа, защищающего внутренние земли от Траттона. Да, Александр, я использовал Браудера, чтобы обмануть брата. И думаю, всем нам стало только лучше от этого.

Алекс нервно погладил усы лапой.

— Вот в чем дело, лорд. Насколько я понял, вы сами не осознавали, насколько все плохо с вашим братом, пока Ханчетт не объявился в Рэдволле… после того как он попытался вас убить. Но ведь Уртфист не мог прибыть в аббатство так рано, если бы не покинул Саламандастрон примерно в то же время, что и вы ушли из Рэдволла. Как вы это объясните?

Тишина повисла над залом. Капитаны не привыкли слышать, как их господина допрашивают.

— Всё очень просто, — спокойно ответил Уртблад. — Я отправил Браудера ночью, перед тем как мое войско прибыла в Рэдволл… за несколько дней до появления Ханчетта.

Алекс ошеломленно посмотрел на барсука.

— Я не понимаю. Если Ханчетт стал для вас первым доказательством, что ваш брат — серьезная угроза…
— Он не был первым, — прервал его Уртблад. — Ханчетт лишь подтвердил подозрения, что уже у меня были.
— Неправильно было скрывать это от нас, — твердо сказал Алекс.

Уртблад не выказывал ни тени смущения. Он признавал свои методы без малейших колебаний, уверенно и спокойно. В его тоне сквозило снисхождение, словно он терпеливо объяснял очевидное несмышленому малышу. Он был уверен в своей правоте, а несогласные, по его мнению, просто не понимали сути. Алекс чувствовал себя неуютно под его взглядом, но решил пока не продолжать спор.

— Тогда мне придется извиниться перед настоятельницей, когда я снова буду в Рэдволле, — заключил Уртблад. — Но сейчас перед нами более насущные заботы. Махус, продолжай.
— Собственно, рассказывать больше почти нечего, милорд. Встреча с зайцами вынудила нас провести ночь в горах. Было непросто согреться, но мы справились. Утром мы спустились по прибрежному склону и к полудню встретились с отрядом капитана Чермака. Узнав, что у вас здесь всё прошло успешно и Саламандастрон в безопасности, мы помогли с добычей провизии, а затем двинулись обратно. К закату прибыли сюда.
— И хорошо, — кивнул Уртблад. — Вскоре нам понадобятся все защитники, какие у нас есть.
— Те двадцать зайцев уже должны были достичь Рэдволла, — предупредила Мина. — Уртфист скоро выступит назад.
— Он уже выступил, — ответил Уртблад. — Мои разведчики видели его войско. Он будет здесь через два дня, а возможно, уже завтра.

В зале воцарилось потрясенное молчание.

— Это странно, — нахмурился Махус.
— Значит, он гонит своих зайцев без отдыха, — заключил Уртблад.
— У нас мало времени на подготовку, — мрачно заметил Сэйбрук.
— Мы могли бы удерживать гору, — предложил один из офицеров.
— И оказаться в ловушке, — возразил Уртблад. — Запасов нам не хватит и на сезон. Нет, мы встретим их в открытом бою.
— Простите, милорд, — подал голос Винокур, подняв лапу, словно на уроке брата Джеффа, — но я пришёл сюда, чтобы остановить то, что вы собираетесь начать. Мне кажется, ваша тактика только спровоцирует вашего брата. Вы уже решили, что переговоры невозможны?
— Вовсе нет, — заверил его Уртблад. — Показ силы может заставить их внять разуму. Если нет, мы должны быть готовы.

Он повернулся к капитанам-хищникам — Маттуну, Бандону, Порьку, Лоршу и Чермаку.

— Мы применим обычное построение северных земель: хорьки, ласки и куницы выстроятся длинной линией за передовыми рядами крыс. Но не тревожьтесь. Сегодня я открыл особый арсенал, тайное хранилище, содержащее оружие, выкованное лордами-Барсуками за поколения. Распределите его среди своих отрядов. Я не отправлю вас в авангард против Долгого Патруля просто так. Когда вы встретите зайцев моего брата, у вас в лапах будут лучшие клинки, которые когда-либо создавали воины. И если даже это не приведет Уртфиста за стол переговоров, я не знаю, что тогда сможет.

* * *
После совета Винокур повел Алекса и Мину по Саламандастрону, рассказывая о своих приключениях, включая и крысиную подлодку.

— Траттон, должно быть, та самая великая угроза, которую предвидит Уртблад, — задумчиво произнёс Алекс. — Что сказали зайцы, когда ты объяснил им это?

Винокур моргнул.

— Знаешь, я так им этого и не сказал.
— Почему?
— Просто не дошло. Клевистон едва терпел говорить со мной. А потом, когда он встретился с Уртбладом… ну, это был не самый дружеский разговор.
— Ну, Винокур, по крайней мере, теперь ты сам убедился, что лорд Уртблад не друг морских крыс, — заявила Мина. — Эта мысль просто нелепа, и доказывает лишь, насколько заблуждаются зайцы. А ты, Алекс, — она повернулась к белке, — что это было на совете? Ты ставил под сомнение слова лорда Уртблада перед его капитанами, будто он коварный злодей! О чем ты только думал?
— Ну, признай, Мина, — спокойно ответил Алекс, — выглядит так, будто Уртблад использовал Рэдволл в своих целях. Он сам признал, что послал Браудера в Саламандастрон с ложными рассказами о резне в аббатстве. Неважно, что он говорил насчет «проверки» — если он настолько беспокоился о рассудке Уртфиста, что решил отправить Браудера, значит, он понимал, что его действия вынудят брата покинуть гору и отправиться в Рэдволл. Он использовал Браудера, чтобы выманить брата из Саламандастрона, и только затем захватил крепость. Вот и всё!
— И что с того? — парировала Мина. — Обман врага — вполне приемлемая военная тактика в северных землях.
— Значит, ты признаёшь, что Уртблад считал брата врагом еще до того, как отправился в Рэдволл?
— Возможным врагом, — поправила Мина.
— Очевидно, раз он взял с собой столько усыпляющего газа, что хватило на весь Саламандастрон. Он знал, что крепость придется брать силой! Почему же он нам ничего не сказал, Мина? До Ханчетта он вел себя так, будто всё в порядке!
— Насколько я помню, лорд Уртблад ясно предупреждал настоятельницу, что Уртфист может прийти в Рэдволл, — холодно ответила Мина. — Именно поэтому Махус и его отряд остались в аббатстве.
— Если бы Уртфист сам решил пойти в Рэдволл — это одно, но если его туда заманили обманом, это совсем другое! — возразил Алекс. — Если Уртблад точно знал, что его брат идет в аббатство, это не просто подозрение!
— Как он мог знать наверняка? Он был в Рэдволле, а его брат — здесь, в Саламандастроне.
— Да… но сам Уртблад недавно сказал, что его птицы-разведчики увидели армию Уртфиста за два дня пути отсюда. Одна из них могла долететь до Рэдволла за день. И ведь птица действительно прибыла в аббатство за ночь до того, как Уртблад объявил о своем уходе. Это значит, что безрассудный и опасный зверь шёл к нашему дому по замыслу Уртблада, а он знал об этом… и не сказал нам!
— Ты не можешь знать наверняка, что всё было именно так, — возразила Мина.
— Вряд ли он скажет мне, если я спрошу!
— Алекс! — возмущенно взъерошила хвост Мина. — Ты говоришь о благородном и предначертанном судьбой звере! Ты бы не стал так рассуждать, если бы видел, чего он добился в Северных землях!
— Возможно, Мина. Но я могу судить только по тому, что видел сам. А его пути кажутся мне… странными.

— Однако именно благодаря им сейчас живы добрые и честные звери, которые иначе погибли бы. Ты сам назвал Уртфиста опасным и неразумным — и это ты видел собственными глазами. Если лорд Уртблад прибегнул к таким мерам, значит, он не видел другого способа защитить земли.
— Или забрать Саламандастрон для себя, — предположил Алекс.
— Что, возможно, одно и то же, — сказала Мина.
— Кхм! — раздался за ними кашель Винокура, заставив спорящих белок обернуться.

Алекс и Мина посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Прости, Винк, — улыбнулся Алекс. — Мы не хотели тебя загружать нашими спорами.
— Я заметил!

Мина взяла Алекса за лапу.

— Давай не будем больше ссориться, Алекс. Завтра нас может ждать битва. Лучше наслаждаться обществом друг друга, пока есть возможность.
— Согласен, — кивнул Алекс. — Оставим этот спор в стороне. Может, вернемся к нему, когда увидим, чем всё закончится.
— Если к тому времени это вообще будет иметь значение. — Мина повернулась к выдре. — Вижу, ты решил не вмешиваться, Винокур. Что думаешь обо всем этом?
— Ого, — Винк поднял обе лапы. — Я же тут миротворец, помните? Только что мне удалось примирить вас двоих. Сработало неплохо, верно?

Алекс посмотрел на Мину.

— Посчитаем это за «без комментариев» от выдра!

Впереди из бокового тоннеля донесся звон и шум. Из прохода вышел Уртблад, неся на плече мешок, набитый оружием так плотно, что барсук был вынужден поддерживать его обеими лапами. Он слегка удивился, увидев троицу.

— О, простите, милорд! — быстро сказал Винокур. — Мы не хотели вас беспокоить. Я просто искал место для этих двоих. Кажется, мы забрели сюда по ошибке. 
— Боюсь, этой ночью спальных мест не хватает, — ответил Уртблад. — Я приказал своим воинам хорошо выспаться перед завтрашним днем. Некоторые мои кроты и ежи спят на мешках с мукой в кухне, а Махус с лисами устроились на матах и одеялах в обеденном зале. Вам придется присоединиться к ним.
— Нам лишь бы лапы размять после марша из Рэдволла, — сказал Алекс. — Одеяло на полу — уже лучше, чем холодный горный перевал!
— Тогда в обеденный зал! — Винокур огляделся. — Э… только в какую сторону, мой лорд?
— Я как раз туда направляюсь, — пробасил Уртблад. — Раздаю лучшее оружие, чтобы воины получили его с утра. Следуйте за мной.

Они пошли следом, наблюдая, как тяжелый мешок покачивался на спине барсука, скрывая почти всю его массивную фигуру.

— Милорд, может, вам помочь? — спросил Алекс. — Это нелегкая ноша даже для вас.
— Это оружие из тайника, куда ступает только властелин горы. Я справлюсь.
— А как же ваш отдых? — спросила Мина.
— Спать я смогу после битвы… если она будет. До тех пор сон — это роскошь.

Алекс, Мина и Винокур обменялись взглядами, но ничего не сказали, следуя за Уртбладом вниз.

[LWEkb]

========== Глава 65 ==========

Алекс и Мина в итоге устроились спать на пустых мешках из-под провизии в стороне от зала, рядом с лисами отряда Махуса. Винокур пожелал им спокойной ночи и отправился на берег, чтобы ночевать на тёплом песке со стороны моря, где его отец и все выдры из отряда Сэйбрука разбили лагерь. Мягкий, податливый песок, по которому было так сложно идти, оказался неплохой постелью, постепенно отдавая накопленное за день тепло. Утром они просто смоют прилипшие за ночь песчинки во время быстрого заплыва в океане, а затем поднимутся в Саламандастрон на завтрак и за дневными приказами от Уртблада.

Несколько раз за ночь Алекс и Мина просыпались от приглушенного звона оружия, которое Уртблад выкладывал из мешка на центральный стол. Эта часть зала была оставлена свободной, чтобы барсук мог спокойно работать. Белки поднимали головы, мельком видели массивную фигуру, освещенную тусклым светом ламп, и, убедившись, что всё в порядке, снова засыпали, предаваясь снам, в которых думали, большой частью, друг о друге.

Наконец, их разбудил шум — Махус и другие лисы начинали подниматься. Свет ламп оставался приглушенным, ведь столовая находилась глубоко в горе и не имела окон, так что времени суток определить было невозможно. Алекс сел, потер глаза и зевнул:

— Уже утро, Махус? Такое чувство, будто мы мало проспали.
— Солнце еще не взошло, — ответил лис. — Наши друзья-выдры уже купаются в море. Говорят, последние два дня они с большим успехом добывали деликатесы из морских глубин. Может, успеют ещё немного порыбачить, если Уртфист не подойдет слишком близко.
— Что-нибудь слышно о нем? — спросила Мина.
— Лорд Уртблад поднялся на вершину горы некоторое время назад, — сказал Махус. — Думаю, пока слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Может, Уртфист вообще не придет сегодня. Узнаем, когда взойдет солнце.

Алекс приложил лапу к подбородку:

— Уртблад явно рассчитывал, что битва начнется сегодня, раз приказал всем как следует выспаться.
— Так оно и может быть. В любом случае, он хочет, чтобы мы были готовы в любую минуту, — согласился Махус. — А значит, пора приступать к утренним делам. Завтрак придется организовать по сменам, поскольку главный стол занят. Капитан Бремо уже дал приказ землеройкам готовить еду, так что они первыми позавтракают сами, а потом накормят кротов. Боковые столы вмещают примерно шесть десятков зверей, так что я буду будить войска партиями. Крысы, хорьки, горностаи и ласки пойдут последними, так как им предстоит быть в первых рядах в случае битвы — пусть хоть немного дольше отдохнут. Хм… также стоит зажечь факелы, чтобы осветить зал как следует. Не хотелось бы, чтобы кто-то заснул прямо за едой!
— Мы поможем, — предложил Алекс. — Я иногда помогал брату Джерому в Рэдволле зажигать лампы и факелы. Посмотрим, не растерял ли я навыков обращения с огнем!

С помощью Алекса и Мины вскоре по всему залу полыхало больше десятка факелов, установленных в настенные держатели. Они, конечно, не могли заменить окна, но заметно осветили помещение. Тем временем в воздухе уже начал разноситься аппетитный аромат горячего землеройного печенья.

— Разбудить этих лежебок будет легко, — усмехнулся Махус. — Сложно будет удержать их в постелях после такого запаха!

Теперь, когда света было достаточно, Алекс и Мина подошли к главному столу, чтобы взглянуть на результаты ночной работы Уртблада. Их глаза чуть не вылезли из орбит при виде оружейного великолепия, разложенного на массивном столе. Более сотни мечей лежали рядком, поражая разнообразием форм и типов: сабли и рапиры, палаши и клейморы, катарсы и ятаганы, мечи с корзиночными гардами и кинжалы. Рукояти венчали камни — рубины и изумруды, нефриты и сапфиры, гранаты и бирюза, а идеальные лезвия сверкали смертоносным блеском. Не меньше было и копий, пиков и дротиков, выстроившихся вдоль стола, словно на параде; искусная работа по дереву и металлу сделала их достойными оружием даже для королей. Здесь были и боевые топоры, на длинных древках и коротких рукоятях, булавы с острыми алмазными шипами, и боевые молоты такой совершенной балансировки, что даже землеройка смогла бы проломить ими самую прочную броню. Вдоль лавок были аккуратно расставлены круглые и прямоугольные щиты, ещё более впечатляющие, чем всё остальное: их поверхности украшали эмалевые узоры и рисунки, являя собой настоящие произведения искусства. Любая армия, вооруженная таким снаряжением, была бы не только грозной в бою, но и великолепной на вид.

— Это… потрясающе, — выдохнул Алекс.

У него за спиной раздался голос:

— Ага, впечатляет, да? Чуть не заставляет пожалеть, что я не из хищников, чтоб стоять в первых рядах да махать этим добром самому.

Алекс оглянулся:

— О, привет, Варни. Винк. — Шерсть отца и сына выдр была мокрой, они явно только что вернулись с плавания. — Я и не заметил, как вы вошли.
— Да не мудрено, — хмыкнул Варнокур. — Такой ворох боевых побрякушек любого отвлечет. Чего Уртблад всю эту красотень для самых нижних чинов бережет, уму непостижимо!
— Нехорошо так о сослуживцах говорить, — заметила Мина. — Среди крыс и ласок лорда Уртблада есть такие же храбрецы, как выдры, и такие же верные бойцы, как мыши. Да они первыми грудью примут на себя удар, если дело дойдет до битвы с Уртфистом и Долгим Патрулем. Конечно, лучшие клинки должны достаться им. Это справедливо.
— Ну, коли так, может, вы и правы, — буркнул Варнокур, крутанув в лапе дротик. — Работка тут знатная. Неплохо б и мне парочку таких заполучить. Может, коли всё уладится, лорд Уртблад позволит нам, простым воякам, чего-нибудь из этого себе взять.
— Сомневаюсь, — покачала головой Мина. — Это из тайных сокровищниц Саламандастрона, помнишь? Держу пари, после битвы всё вернется обратно, куда и было.
— А, — разочарованно надув губы, протянул Варнокур.
— Великолепное оружие, — сказал Винокур. — Сразу видно, что его ковали те же мастера, что некогда создали меч Мартина. Никогда бы не подумал, что его может быть столько… Во всем мире, наверное, и то меньше!

— Барсуки живут дольше мышей, белок и прочих, — заметила Мина. — А владык горы за века сменилось немало. Так что неудивительно, что за столько поколений накопилось такое богатство.
— Хорошо, что накопилось, — заметил Алекс, — для крыс и ласок лорда Уртблада. Интересно, а хоть один из этих клинков был когда-то в бою? На вид всё новое, как из кузницы.
— Новое-то новое, — проворчал Варнокур, — но явно ковалось не для тех, кто его скоро в лапы возьмет.

Мина недовольно взглянула на него.

— Да я ж чистую правду сказал! — воскликнул он.
— Где сам лорд Уртблад? — спросил Винокур.
— Наверху, — ответила Мина, — высматривает войска брата.
— Как думаете, уж не видно их? — поинтересовался Варнокур.
— Один способ узнать, — сказал Алекс. — Пойдем, посмотрим сами.

* * *
Восточное небо над вершинами гор пылало розовым светом зари. Солнце озаряло небосвод из-за края мира, открывая утро без единого облака. Пронзительные крики чаек и едва слышный плеск волн были единственными звуками, нарушавшими утреннюю тишину.

Уртблад стоял в одиночестве на южном краю кратера, вглядываясь вдаль.

Винокур, Варнокур, Алекс и Мина поднялись по последнему пролету лестницы и вышли на плато. Сокола Клистры и коршунихи Халприн не было видно — сейчас они улетели на охоту. Четверо друзей пересекли площадку, направляясь туда, где властелин горы наблюдал за южным горизонтом.

— Доброе утро, милорд, — сказала Мина, поравнявшись с ним. — Есть новости?

Уртблад указал за кратер:

— Смотрите сами.

Выдры прищурились. Их зрение превосходило любое под водой, но в даль они видели куда хуже, чем их друзья-белки.

— Чисто, милорд, — заключил Варнокур.
— Нет, — возразил Алекс. — Они там.
— Вижу, — подтвердила Мина. — Ближе, чем до горизонта, и прилично так… Хотя в этом утреннем свете трудно сказать точно. — Она повернулась к Уртбладу. — Не понимаю. Как они могли подойти так быстро?
— Очевидно, мой брат гнал свой отряд всю ночь, почти не останавливаясь на отдых. Если они держались на полубеге, это объясняет, почему они уже здесь.
— Милорд, да они ж еле лапами передвигают, если шли в таком темпе аж от самого Рэдволла! — воскликнул Алекс.
— Должны бы, — кивнула Мина. — Иначе просто не могли бы добраться сюда так рано.

— Не стоит недооценивать Долгий Патруль, — пророкотал Уртблад. — Зайцы созданы для долгих пробежек. Недостаток сна скажется на них сильнее, чем сама усталость. А вот мой брат, напротив, к таким испытаниям не привык. Особенно если он в броне, как я и предполагаю.
— В броне, — подтвердила Мина. — Или, по крайней мере, был в ней, когда был в Рэдволле.
— Тогда, возможно, его одержимость так сильна, что он даже не осознает, насколько себя изматывает.
— А шанс есть, что он свалится раньше, чем постучится в нашу дверь? — с надеждой спросил Варнокур. — Я, конечно, не злорадствую, но это бы здорово решило все наши проблемы, а?
— Вряд ли, — ответил Уртблад. — Барсук, движимый таким упрямством — в здравом уме он или нет — способен на подвиги выносливости, которых не выдержит ни одно другое существо. Теперь, когда цель уже близка, он только ускорится. Возможно всё, но я бы не стал рассчитывать, что его тело сдастся раньше, чем это будет иметь для нас значение.

Некоторое время все молчали, пока день продолжал светлеть вокруг них.

Мина первой нарушила тишину:

— Значит, они будут здесь сегодня?
— Днем. — Уртблад развернулся и уверенно зашагал к лестнице. — И мы должны быть готовы встретить их… какими бы ни были их намерения.

========== Глава 66 ==========

После ухода Уртфиста Рэдволл наслаждался долгожданным периодом мира и спокойствия. Жизнь обитателей аббатства постепенно возвращалась к привычному распорядку. Разумеется, тревога за Алекса, Винокура и Варнокура не покидала сердец и мыслей каждого зверя, и никто не мог забыть, что призрак войны еще нависал над землями. 

Малыши были гораздо меньше озабочены всем этим. А помогало им в этом новое событие — появление в аббатстве ласки.

С подачи настоятельницы Ванессы Монтибэнк сделал Смоллерта почетным членом своего отряда выдр. Поскольку в Рэдволле не жило больше ни одной ласки — как, впрочем, и хорьков или горностаев, — Ванесса считала важным, чтобы его «усыновили» представители одного из традиционных обитателей Аббатства. Это помогло бы ему быстрее привыкнуть к новой жизни и почувствовать себя частью общины. Смоллерт был невысок, так что его размеры больше походили на беличьи, чем на выдровые. Однако Элмвуд, мягко говоря, не горел желанием принимать участие в жизни ласки, да и представить Смоллерта, путешествующего с Лесным патрулем по вершинам деревьев, было попросту нелепо. Впрочем, плавал он тоже неважно, но Монти и Ванесса готовы были закрыть на это глаза. Ведь не вся деятельность выдр в Аббатстве была связана с водой — будучи самыми сильными после Мары, они нередко просто предлагали свою помощь в тяжелых работах. В этом отношении Смоллерт оказался весьма полезен. В саду и на кухне, в подвале и в мастерской — он с радостью принимался за любую работу. И это было весьма кстати, ведь его попытки научиться звонить в колокола вместе с Сирилом и Сайрусом обернулись настоящей катастрофой. Некоторым зверям просто не дано чувство ритма, и Смоллерт оказался одним из них. Полдня он пытался освоить колокольные веревки, пока сама настоятельница не поднялась на колокольню, чтобы прекратить какофонию и твердо заявить, что ему придётся найти другой способ приносить пользу… к огромному облегчению всех обитателей Рэдволла.

Мара, Джефф и многие другие, кто опасался за безопасность жителей аббатства, особенно детей, вскоре поняли, что их страхи были напрасны. Смоллерт вел себя безупречно, прекрасно осознавая, что ему придется держаться наилучшим образом, если он хочет остаться здесь навсегда. Возможно, он боялся показаться грубым или неуклюжим, или же случайно сказать или сделать что-то неподобающее. Он вёл себя почти как слуга, готовый выполнить любую просьбу, понимая, что каждое его слово и движение под надзором.

Единственными моментами, когда он действительно расслаблялся были его встречи с Сирилом и Сайрусом. Смоллерт особенно сблизился с мышиными братьями и проводил с ними больше времени, чем со взрослыми Аббатства. Видя, как те с ним ладят, остальные малыши вскоре перестали испытывать настороженность к ласке и начали присоединяться к их компании. К удивлению многих, оказалось, что Смоллерт прекрасно ладит с малышами, развлекая их своим северным акцентом, простыми, но забавными фразами и неожиданными замечаниями, которые неизменно вызывали взрыв смеха. Чаще всего он и сам не понимал, что сказал что-то смешное, и его растерянное выражение лица только усиливало веселье. В конце концов, он всегда начинал улыбаться и смеяться вместе с ними. Однажды, когда Мара спросила, не обижает ли его этот смех, он лишь пожал плечами и ответил, что в северных землях он редко слышал смех малышей, и не прочь слышать еще.

В этот день Смоллерту выпало дежурство на стене. Хотя два враждующих барсука и их армии ушли, события последних дней приучили обитателей Рэдволла к регулярной службе дозорных. С высоты крепостных стен открывался прекрасный обзор на окружающие земли во всех направлениях. 
После всех тяжелых работ, которыми он занимался за последние дни, дозор казался Смоллерту настоящим отдыхом. Самой сложной частью службы было не позволить мыслям унестись в мечты и сохранять бдительность. Но он не раз стоял в карауле на севере под началом Уртблада, и вернуться к дисциплине ему было нетрудно — лишь бы не пришлось сражаться. Он по-прежнему держал клятву не поднимать лапу на других, если мог этого избежать.

Сайрус с каждым днём набирался сил, и теперь трудно было поверить, что он совсем недавно был при смерти. Он всё больше времени проводил с друзьями, как и положено любому зверю его возраста, хотя старался не переусердствовать в беготне и играх. Мара и настоятельница пока не позволяли ему возвращаться к звонарному делу, опасаясь, что рывки за колокольные веревки могут повредить швы.

Обычно братья не отвлекали Смоллерта во время работы. Но дозор — это совсем другое дело, поэтому они решили подняться на стены и составить ему компанию. Ласка был рад их присутствию, но не позволял себе отвлечься от службы. Именно поэтому первым, кто заметил приближение зайцев, был именно он.

Сирил сразу заметил, как Смоллерт напрягся, устремив взгляд на Западные равнины.

— Что там, Смоллерт? — спросил старший мышонок.
— К нам гости!

Сирил и Сайрус поднялись на цыпочки, чтобы заглянуть за стену и проследить за взглядом Смоллерта. Теперь, зная, куда смотреть, они без труда заметили то, что привлекло внимание дозорного; зрение у них было не хуже, чем у ласки, хотя терпения и внимательности пока не хватало.

— Это зайцы, да? — спросил Сайрус.
— Больше никто так быстро по равнинам не скачет, — кивнул Смоллерт.
— Они бегут что есть мочи, — заметил Сирил. — И прямо к Аббатству. Интересно, их кто-то преследует?
— Скоро узнаем, когда подойдут, — ответил Смоллерт. — Надо предупредить остальных.

Он огляделся, ища, кому передать весть, и заметил белку-дозорного на дальнем участке стены. Громко окликнув его, он поманил его к себе.

Пока белка добирался до них, зайцы заметно приблизились. Теперь можно было различить, что один из них сильно вырвался вперед, оставляя остальных далеко позади. Белка прищурился, и через несколько мгновений высказал очевидное предположение:

— Думаю, они гонятся за ним, вот что!
— Похоже на то, — согласился Смоллерт. 
— Я не понимаю, — нахмурился Сайрус. — Они же все зайцы? Зачем им гнаться за своим?
— Кто знает, — Ласка почесал подбородок. — Но я вижу такое не впервой, и хорошего тут мало. Их слишком много, чтобы быть просто компанией бегунов.
— Их около двадцати, если правильно считаю, — сказал белка, отрываясь от парапета и направляясь к лестнице. — Пойду доложу Элмвуду и Монтибэнку. Ты смотри в оба, ласка.

Сирил посмотрел вслед белке.

— Не очень-то вежливо было назвать тебя просто «лаской», — заметил он с ноткой раздражения. — У тебя вообще-то есть имя.
— Ага, и думаю, он его еще выучит, — хмыкнул Смоллерт, ничуть не обидевшись. — Но пока он прав. Нам велено следить за зайцами.

Пока вожди Аббатства получали доклад, одинокий заяц добежал до края равнин, пересек дорогу перед главными воротами и остановился. Теперь стало ясно, что его преимущество было больше, чем казалось изначально. Но при скорости, с какой бегут зайцы, этот разрыв быстро сократился бы, если он хоть немного задержался на месте.

Одинокий заяц одним ловким прыжком перескочил через придорожную канаву и с размаху приземлился на пыльную тропу, подняв облачко пыли. Задрав голову к Смоллерту и двум мышатам, он бешено замахал лапами и затряс ушами.

— Эй! Эй, наверху! — завопил он. — Спасите, гибну! Откройте ворота! Меня хотят убить! Если не впустите, я труп!

Смоллерт в изумлении уставился на него.

— Мне… мне кажется, я знаю этого зайца, — пробормотал он себе под нос.
— Знаешь? — переспросил Сирил. — Он из Долгого патруля?
— Нет. Но готов поспорить, те, кто гонится, — да. И, думаю, они и впрямь хотят его убить, как он и говорит. — Смоллерт повернулся к братьям. — Надо скорее впустить его, если не хотим, чтобы его прикончили. Вы, двое, бегите вниз и скажите выдрам у ворот, что его можно впустить. Они скорее вас послушают, чем меня!
— Хорошо! Оставь это нам! Пошли, Сай! — Сирил первым бросился вниз по ступеням, перескакивая через три сразу. Сайрус отставал, шагая по две, но оба добрались до лужайки очень быстро.

Тем временем встревоженный заяц подбежал к тяжелым воротам и забарабанил по ним.

— Эй, впустите! Меха ради, откройте! Прошу убежища! Дайте мне укрыться, умоляю!

В его голосе звучала неподдельная паника.

Выдры внимательно выслушали Сирила и Сайруса, после чего принялись снимать засовы, а Смоллерт наблюдал за ними сверху. Ласка перегнулся через зубцы стены, собираясь успокоить зайца и сказать, что его вот-вот впустят.

Зайца нигде не было.

Смоллерт быстро огляделся — точнее, посмотрел сначала направо, потом налево, и заметил исчезающий за южным углом стены белый заячий хвост. Похоже, испуганный заяц решил, что Рэдволльцы медлят с открытием ворот, и бросился бежать. Ласка снова перевёл взгляд на равнины. Если бы заяц не поддался панике и остался на месте, у него было бы предостаточно времени, чтобы укрыться в Аббатстве. Его нетерпение только пошло ему во вред!

Смоллерт крикнул вниз выдрам:

— Он побежал к южным воротам! Кто-нибудь, бегом туда!

Выдры тут же вернулись, надежно заперев главные ворота.

— Беги за ним по стене! — крикнул наверх Монтибэнк. — Скажи тому дурню, что мы его впустим, если он перестанет носиться, как ошпаренный!
— Ага, понял! — Смоллерт рванул по бойницам. На земле под ним Ванесса, брат Джефф и Элмвуд вышли из Аббатства и вместе с выдрами поспешили к южным воротам. Добежав до юго-восточного угла стены, Смоллерт остановился и оглядел луг в поисках беглеца. Однако с этой точки нельзя было разглядеть, остановился ли заяц у ворот или продолжил бег.

— Держись там, приятель! — крикнул он, не видя зверя. — Мы тебя впустим, только стой у дверей!

Не зная, услышал ли его заяц, Смоллерт помчался дальше.

Через мгновение он уже был над южными воротами. Тяжело дыша после бега, он перегнулся через стену и посмотрел вниз. Головокружительный обрыв заставил его быстро отпрянуть назад. Но мимолетного взгляда хватило: зайца у стены не было.

Ванесса и остальные уже добрались до ворот.

— Простите, мэм, — доложил Смоллерт, — но его тут нет! Должно быть, побежал дальше — может, решил обогнуть аббатство?
— Если так, он будет у восточных ворот, — крикнула настоятельница. — Встретимся там, Смоллерт!
— Да, мэм! — Смоллерт машинально поднял лапу в воинском приветствии, но, вспомнив, где находится, опустил ее и снова помчался по стене.

Еще до того, как они добрались до восточных ворот, стало ясно, что заяц уже там. Белки, дежурившие у ворот, были разбужены его громкими ударами и мольбами о спасении и теперь ожесточенно спорили, стоит ли открывать ворота, чтобы посмотреть, кто так настойчиво просится внутрь.

— Впустите его! — крикнул им сверху Смоллерт.
— Впустите его! — эхом отозвалась Ванесса, приближаясь через лужайку.

Белки немедленно отперли ворота и распахнули их.

Заяц буквально ввалился в Аббатство, кувыркаясь и катясь по траве в своем стремлении оказаться за толстыми, высокими стенами.

Пока белки вновь запирали ворота, Ванесса с другими остановилась возле незнакомца. Смоллерт поспешил вниз по ступеням южной стены, чтобы присоединиться к ним. Маура и несколько малышей выбрались с северного двора, привлеченные шумом. Позади настоятельницы замыкали процессию Сирил, Сайрус и выдры. На восточной лужайке мгновенно собралась толпа, и все взгляды были прикованы к одинокому зайцу, тяжело дышащему на траве.

— Впечатляющий вход, — заметила Ванесса.

Заяц расплылся в улыбке.

— Эффектные входы — моя особая примета.

Он вскочил на лапы, словно марионетка, дернутая за невидимые нити, и изящно поклонился.

— Настоятельница Рэдволла, осмелюсь предположить?
— Именно так. А ты, стало быть?..

Прежде чем заяц успел ответить, Смоллерт протолкался вперед сквозь толпу и встал перед незнакомцем.

— Браудер? Браудер, это ты?

* * *
Долгие мгновения рэдволльцы молча смотрели на зайца. Постепенно его напускное самодовольство поугасло, когда он заметил, как пристально его разглядывают. Повернувшись к зверю, назвавшему его по имени, он спросил:

— Ласка, я тебя знаю?
— Рядовой Смоллерт, раньше служил у лорда Уртблада. Видел тебя пару раз на севере. Неудивительно, что ты меня не помнишь — у нас в отряде ласок хватало. А вот я тебя запомнил. Уж зайцев среди нас водилось немного… и еще меньше среди них было бродячих артистов.

Ванесса пристально посмотрела на зайца.

— Значит, ты тот самый Браудер, о котором мы столько слышали!

Его улыбка слегка дрогнула.

— Ах, э-э… Да! Вижу, слава моя бежит впереди меня! Надеюсь, слышали вы обо мне только хорошее, хотя иначе и быть не может. Я горжусь своим искусством, знаете ли. Самый известный заячий актер Северных земель и окрестных мест, прямо перед вами! Скажу больше — меня даже приглашали выступать перед самыми знатными особами Полуденной долины!
— Правда? — строго произнесла Ванесса. — Любопытно. Но больше всего меня интересует твое последнее выступление в Саламандастроне!
— О… о, то? — Браудер явно изо всех сил старался удержать улыбку. — Да, это было слегка за пределами моего привычного репертуара. Но я с радостью расскажу вам, всё, что хотите! Только, э-м-м… можно я сперва присяду? Весь день на ногах, лапы аж стерлись.
— Ты получишь самое удобное кресло в Аббатстве, если это поможет нам услышать, что мы хотим, — пообещала Ванесса. Никто из редволльцев не улыбался.
— О, чудесно! А еще я бы не отказался от чего-нибудь перекусить и промочить горло. О редволльском гостеприимстве всегда ходили легенды, знаете ли. Будет обидно, если вы вдруг поскупитесь на добрую традицию!
— Наше гостеприимство распространяется на всех путешественников с добрыми намерениями, — ровно ответила Ванесса. — Включая тех других зайцев, которые, вероятно, прямо сейчас стоят у главных ворот. Позвать их тоже?

На лице Браудера на мгновение мелькнула прежняя паника.

— Ох, нет! То есть… они народ грубый, шумный. Вам не понравится, как они тут всё перевернут вверх дном. Да и дети, матушка-настоятельница, подумайте о детях! Вам не нужны такие буяны рядом с малышами, поверьте мне!

Монтибэнк хмуро посмотрел на зайца:

— А ты уверен, что дело не в том, что они хотят свернуть тебе шею и выпустить кишки от подбородка до самого хвоста?
— Ну, да… есть и этот момент, — признал Браудер, хлопнув ушами с самым обезоруживающим видом.
— Они из Долгого Патруля, так ведь? — уточнила Ванесса.
— Н-у-у, вроде того, — протянул Браудер. — Хотя я не стал дожидаться формальных представлений. Наткнулся на них в степях… последнее место, где ожидал встретить эту компанию. Так перепугался, что чуть мех не побелел, как мой хвост! Хорошо хоть, заметил их издали, так что успел добраться сюда!
— Нам нужно с ними поговорить, — сказала Ванесса. — Элмвуд, отведи Браудера в Пещерный зал, пусть он там отдохнет, поест и попьет. Я пока разберусь с этими зайцами у ворот. Скоро присоединюсь… возможно, с новыми гостями.

Браудер побледнел.

— Прошу вас, матушка! Разве вы не обязаны защищать своих гостей?
— Так и есть, — подтвердил Элмвуд, хватая Браудера за рукав. — Но она также вправе выставить вон любого, кто доставит больше хлопот, чем того стоит. Так что давай-ка, веди себя прилично, или выставим тебя обратно, прямо к твоим дружкам!
— Я иду, иду!

Ванесса посмотрела им вслед, пока Элмвуд утаскивал нервного зайца в здание Аббатства, затем направилась через лужайку к главным западным воротам.

— Остальные, идите со мной. Если я не ошибаюсь, эти зайцы будут не в лучшем расположении духа.

* * *
Полковник Клевистон стоял на дороге вместе со своими зайцами, разглядывая стену аббатства.

— Чего остановились? — пробурчал лейтенант Галлатин, хотя и сам тяжело дышал, как и все остальные. — Я видел, как тот прощелыга юркнул за южную сторону. Мы еще можем его догнать!

Клевистон поднял лапу, призывая к тишине.

— Либо его впустили, либо нет. Если не впустили, у него было время затеряться в этих лесах, а я не собираюсь устраивать погоню в чащобе. Одно дело — преследовать кого-то по открытым степям, и совсем другое — по буреломам.

Галлатин кипел от злости, и большинство остальных зайцев чувствовали то же самое.

— Мы почти его схватили!
— Видимо, не судьба, лейтенант. Но у нас есть дела поважнее. — Клевистон снова взглянул на аббатство. — Первым делом выясним, остался ли лорд Уртфист в Рэдволле.

Пеппертейл был настроен скептически:

— Не думаю, что Браудер так бежал бы сюда, если бы его светлось еще тут был.
— Разве что он не знал, — прищурился Галлатин. — Вот это было бы по-настоящему славно: вломиться внутрь, а там его уже за горло держит сам барсук, которому он так насолил!
— Хм, вот только одно но… — Клевистон указал на крепостную стену. — Если бы лорд Уртфист был здесь, он наверняка оставил бы своих зайцев на этих бастионах. А я не вижу ни одного дружелюбного лица. Да вообще никаких лиц. Хотя, кажется, пару минут назад там кто-то был.
— Может, мы разминулись? — предположил Галлатин. — Может, они уже в пути обратно в Саламандастрон?
— Раз уж мы сюда приперлись, можно и спросить, а? — Клевистон шагнул вперёд и постучал своим грубым посохом в ворота. В тот же момент он услышал, как с другой стороны отодвигают засов. Полковник мгновенно отступил, зайцы за его спиной напряглись, сжимая в лапах самодельное оружие.

Дверь приоткрылась. Все зайцы стояли на цыпочках, готовые ко всему.

Но когда в проёме показалась барсучья форма, волну напряжения сменило облегчение.

— Милорд! — не сдержался Галлатин. — Слава меху! Мы уж думали… э… мм…

Его голос затих. Барсучиха, вышедшая из ворот, была женского рода, ниже Уртфиста почти на голову, одетая в простое платье.

— Боюсь, вы меня с кем-то спутали, — сказала она не слишком приветливо. — Вы из Долгого Патруля, верно?

Клевистон отвесил короткий поклон:

— Совершенно верно, достопочтенная леди. Полковник Клевистон, к вашим услугам.
— Нам не нужны услуги, — холодно ответила барсучиха, окинув их всех взглядом, — и неприятности нам тоже не нужны. Настоятельница хочет с вами поговорить, но только если вы пообещаете вести себя прилично.
— Достопочтенная леди! Мы же зайцы Долгого Патруля!
— Да, — невозмутимо кивнула она. — А в прошлый раз, когда вы тут были, вы угрожали гостям нашего аббатства. 

Клевистон провел лапой по рту, задумчиво хмыкнув:

— Хмм… Похоже, тот белка был прав. Судя по всему, лорд Уртфист не произвел на вас хорошего впечатления.
— Какой белка?
— Встретили его в горах. Сказал, что он из Рэдволла, но был в компании весьма сомнительных личностей — лиса и хорьков. Не тех спутников, каких я бы выбрал для себя.
— Что с ними стало? — резко спросила барсучиха.
— Мы пошли своей дорогой, они — своей. Наверняка уже в Саламандастроне. А теперь у нас тоже есть вопросы…
— Хочу уточнить, — перебила она. — Вы — те двадцать, кого Уртфист оставил охранять гору? Вы не входили в отряд, что был здесь раньше?
— Впервые в жизни в Рэдволле, мэм. А теперь, насчет того самого отряда…
— Аббатиса ответит на все ваши вопросы. Но сначала — ваше слово, что вы не будете устраивать беспорядков. Договорились?

Клевистон поднял лапу:

— Никаких неприятностей, мэм. Клянусь честью офицера!
— Хорошо. Теперь выбрось посох.
— Что?
— Настоятельница безоружна. Если хочешь с ней говорить, будь таким же. Бросай свою дубину, или разговор окончен.

Клевистон пожал плечами и швырнул свой посох Галлатину, который ловко его подхватил. Затем распахнул лапы:

— Теперь устраивает?

Барсучиха ничего не сказала, а просто отворила ворота настежь. За ней стояла большая группа лесных жителей. Клевистон предполагал, что их пригласят внутрь, но теперь было ясно — настоятельница намерена говорить с ними здесь, снаружи.

Во главе группы стояли мышь и выдр. Клевистон сразу догадался, что мышь — настоятельница, но меч, висевший на боку у выдра, а также боевой блеск в его глазах свидетельствовали, что он — не совсем мирный лесной житель. Позади них стояли еще несколько выдр и белок, а также, что выбивалось из общей картины, стройный ласка с тонкой шеей.

Клевистон решил пока не обращать внимания на последнего — судя по всему, это был единственный хищник среди присутствующих.

— Приветствую вас, полковник, — заговорила мышь. — Я настоятельница Ванесса, и чтобы не терять времени, сразу скажу, что слышала весь ваш разговор с Маурой. Ваше появление здесь и радует нас, и тревожит, как и ваши вести о нашем дорогом друге Александре. У меня остаются вопросы к вам, но вы проявили немалое терпение, так что сперва я попробую ответить на несколько ваших.
— Благодарю, мэм. Ну, думаю, самое важное для нас — найти лорда Уртфиста. Мы надеялись застать его здесь, но, судя по всему, он с зайцами покинул Рэдволл.
— Верно. На следующий день после прибытия Уртфиста мы узнали, что войска его брата задержались на юге дольше, чем ожидалось. Ваш лорд очень беспокоился за вас и был уверен, что вы погибли, пока мы не выяснили, что Уртблад задержался. Тогда он понял, что может успеть догнать его до прибытия в Саламандастрон или хотя бы прибыть к горе вовремя, чтобы помочь вам.
— Увы, не сложилось, — поморщился Клевистон. — Уртблад уже вцепился своими проклятыми когтями в Саламандастрон, и теперь, чтобы его оттуда выбить, нужна война.
— И тем не менее, вы живы, — заметила Ванесса.

В ее голосе слышался скрытый упрек.

— Да? — прищурился Клевистон.
— Лорд Уртфист был уверен, что Уртблад перебьет вас всех, когда возьмет Саламандастрон. Мы спорили с ним, говоря, что если вдруг окажется, что Уртблад пощадит вас, это могло бы стать основой для переговоров. Но Уртфист лишь насмехался над нашей наивностью. И вот теперь… — Ванесса жестом указала на Клевистона. — Вы стоите передо мной, вполне живой, в то время как Уртфист несется с войной на того, кто якобы никогда бы вас не оставил в живых.
— Вы думаете, это делает Уртблада хорошим зверем? Ну, знаете ли, тут я склонен согласиться с лордом Уртфистом насчет вас. Вы понятия не имеете, что тут происходит… Со всем уважением, мэм.

Настоятельница уставилась на него.

— Ну, я и не думала, что такое возможно, но вы упрямы не меньше, чем ваш лорд.
— Уртблад захватил Саламандастрон, как трус! Выгнал нас из собственного дома…
— Это и его дом тоже, — вставила Маура.
— …и наполнил это аббатство самой мерзкой ордой, какую только можно вообразить…
— Мы видели, — спокойно сказала Ванесса. — Они были нашими гостями.
— Да плевать, что он пощадил нас! — воскликнул Клевистон, но тут же спохватился, пригладив переднюю часть туники лапами. — Кхм. Не хотел бы я переходить на крик с вами, добрые звери. Но как только мы тут закончим, мы сразу же двинем обратно в Саламандастрон, чтобы помочь лорду Уртфисту вернуть его обратно — любым способом! Так что, если будете так любезны сказать нам, когда именно он ушел и в каком направлении, мы тут же отправимся в путь, благодарю покорно.
— Минутку. Остался ещё один вопрос: о том зайце, за которым вы гнались перед тем, как сюда добраться.
— А что? Вы его пустили?
— Да. И он явно боится вас.

— Он лживый шпион Уртблада, — выплюнул Клевистон. — Не верьте ни единому его слову! Долгая история, но просто поверьте мне на слово!
— Мы знаем о ней от Уртфиста и Тревеллера, — кивнула Ванесса. — Его зовут Браудер, и он явился в Саламандастрон с рассказами о бойне в Рэдволле. Я как раз собиралась его допросить, и подумала, что вам тоже будет интересно послушать.

Усы Клевистона дернулись, а глаза расширились.

— Во, это мне действительно хотелось бы услышать! Это приглашение?
— Вы явно испытываете к Браудеру сильную неприязнь, и я вас за это не виню. Но я не могу позволить всем двадцати из вас находиться с ним в одной комнате — он запросил убежища в Рэдволле, в конце концов. Так что я позволю только двоим присутствовать при нашем разговоре. Кого именно — выбирайте сами, но остальные должны будут ждать здесь. Согласны?

Клевистон задумчиво потер подбородок.

— Вы так и не сказали, когда именно лорд Уртфист покинул Рэдволл.
— Пять дней назад, ближе к полудню.

Уши зайца резко разъехались в стороны.

— Пять дней?!
— Да. И двигались они очень быстро. Уртфист даже говорил что-то о том, что если понадобится, они добегут до Саламандастрона без сна и еды. Ведь они были уверены, что им надо спешить к вам на выручку.
— Паршивая удача, — пробормотал Клевистон, глядя в сторону степей. — Придется нестись назад тем же путем, через горы, и даже тогда мы можем не успеть. Проклятье! — Он снова взглянул на Ванессу. — Ох, пардон, настоятельница.
— Настоящий офицер! — улыбнулась Ванесса. — Ну, решайте сами. Мне бы очень хотелось, чтобы вы были при разговоре с Браудером. Если вы согласитесь, мы тем временем пополним запасы еды и воды для вас и ваших зайцев. С виду вы путешествуете налегке, а это может сыграть вам на пользу.
— Ну, еды у нас по пути сюда было маловато, — признал Клевистон. — Лишние припасы не помешают.
— И небольшой отдых вашим зайцам тоже, думаю, нужен, — добавила Ванесса.
— Нам бы на самом деле оружие раздобыть.
— Этого вы здесь не получите. Мы дали обет не помогать ни одной стороне. Мы еще надеемся, что его можно будет разрешить мирным путём… хотя ваше мнение мы уже услышали.

Клевистон еще немного поразмышлял, затем кивнул.

— Ладно. Но времени у меня мало. Если вы сможете пополнить наши запасы, пока мы допрашиваем Браудера, буду вам весьма признателен, настоятельница.
— Я этим займусь. Теперь выберите еще одного зайца, и мы навестим Браудера. Уверена, он будет… хм… несказанно рад вас видеть.
 

[LWEkb]

========== Глава 67 ==========

В Пещерном зале Браудер с наслаждением втянул носом аромат, поднимавшийся от дымящейся миски лукового супа. Схватив ложку, заяц поочередно черпал суп большими глотками и откусывал куски пшеничного хлеба, разрывая его зубами, словно зверь, переживший семисезонный голод.

— М-м-м, отменная штука, ммрф! — чавкнул он. — Слушай, — уф, — чего это настоятельница мешкает? Не думаешь, что там какие-нибудь неприятности, а?

Элмвуд неодобрительно поморщился, глядя на столь бесцеремонное поведение зайца.

— Уверен, она скоро спустится. Голоден, значит?
— Хмф, ну, слегка проголодался. Этот перекус как раз сгодится, пока подадут нормальную еду. Во, так-так… Это что, дно миски?! Эй, тут можно добавки попросить?

Элмвуд фыркнул и грубо сгреб пустую миску.

— Уверен, брат Хью где-то там держит еще одну кастрюлю на огне. Может, тебе сразу корыто притащить вместо миски?
— Эй, полегче! А как же редволльское гостеприимство, а?
— Я солдат, а не слуга, — пробурчал Элмвуд.
— Я бы на твоем месте не менял профессию, приятель!

Дальнейшая перепалка была прервана шумом голосов и шагов большой группы, спускавшейся с лестницы из Большого зала. Кровь отхлынула от ушей Браудера, когда он увидел двух зайцев, шагающих за настоятельницей. Он резко подался вперед, пытаясь вскочить со стула, но Элмвуд крепко схватил его за локоть и вдавил обратно.

— Кушаешь — сиди спокойно, заяц. Или теперь грубишь уже ты?

Два зайца Долгого патруля остановились на последней ступеньке, прожигая Браудера ледяным взглядом.

— Привет, Браудер, — полковник Клевистон ухмыльнулся хищно, как лис. — Узнаешь?
— Настоятельница, они меня убьют! — завопил Браудер. — Я требую убежища Рэдволла!

Маура вышла из-за спин двух зайцев и опустилась на большой стул рядом с Браудером.

— Заткнись, пустозвон. Они поклялись не проливать крови. И если у них вдруг появятся другие мысли, сперва им придется разобраться со мной… а значит, не появятся. Так что сиди смирно.

Браудер послушно замер, дрожа от страха, пока два зайца Долгого Патруля усаживались напротив него. Конечно, он прекрасно знал полковника Клевистона, но другой заяц тоже был ему знаком — это была Мелани. Именно она с дочерьми первой повстречала Браудера и проводила его в Саламандастрон, а затем снова повела его к горам, чтобы он показал пройденный путь. Сейчас трудно было сказать, кто из них смотрел на него злее.

Когда другие предводители аббатства заняли свои места, Элмвуд поднял пустую миску.

— Аббатиса, наш гость только что попросил добавки. Позволите потакать его аппетиту перед началом разговора?
— Э… не стоит, — пробормотал Браудер. — Что-то пропал аппетит, знаете ли.
— В самом деле? — приподнял бровь Элмвуд. — Совсем не похоже на зайца!
— Что ж, — обратилась Ванесса к белке, — я всё равно хочу, чтобы брат Хью немедленно занялся подготовкой дорожных запасов для зайцев полковника. Они отправятся в путь, как только мы закончим. Передай ему, пусть привлечет всю свою братию. А ещё попроси Баллу выставить эля или сидра для наших гостей. Уверена, после такого долгого забега им хочется пить.

Мелани подняла лапу, привлекая внимание.

— И если не слишком затруднит, настоятельница, нам бы большую миску каштанов, пожалуйста, если таковые найдутся. Крупных… чем больше, тем лучше. Полковник и я их любим, а на побережье они не особенно водятся.
— Пожалуйста. Элмвуд, позаботься об этом.
— Да, настоятельница. — Белка кивнул и поспешил на кухню.

Ванесса заняла место во главе стола.

— Как только Элмвуд вернется, начнем. В отсутствие Александра он возглавляет беличий патруль, так что он должен присутствовать при этом разговоре.

Белка вернулся очень быстро, принеся большую деревянную миску, доверху наполненную каштанами, и поставил её перед двумя зайцами.

— Вам повезло, друзья. У повара у печи мешок каштанов стоял, так что они еще теплые. Жаль, не успели их как следует обжарить.
— Во, и так отлично, — Мелани вытащила один сверху и положила на льняную салфетку у себя на коленях. — Благодарствую.

Элмвуд придвинул себе стул.

— Балла уже наполняет большой кувшин сидра из одной из бочек. Скоро вынесет, настоятельница.
— Спасибо, Элмвуд. — Ванесса сложила лапы на столе. — А теперь, Браудер, у нас, простых жителей аббатства, к тебе куча вопросов. Для начала: ты находишься на службе у лорда Уртблада?
— О, нет! Я не воин, мэм!
— Ты его лазутчик! — резко бросила Мелани.
— Ну, не сказал бы и так… — Браудер поерзал на месте.

Ванесса вперила в него пристальный взгляд.

— Ты по просьбе Уртблада отправился в Саламандастрон и сообщил Уртфисту и Долгому патрулю, что в Рэдволле произошла резня, так или нет?
— Ну, я ж этого и не отрицал, мэм.
— Хм… а теперь, будь добр, объясни это.
— Я актер, всего-навсего! Уртблад… гхм… не нанял меня, нет, это неподходящее слово. Скажем так, он, эм, пригласил меня дать, эээ… особое представление. Да, это можно так назвать. Рассказал мне, что есть целая куча славных зайцев, попавших под влияние его брата, у которого в последнее время с головой не всё в порядке. Сказал, что им грозит опасность, если я не смогу убедить их покинуть тот мрачный утес у моря. Тогда он смог бы прийти и навести там порядок, и никто бы не пострадал. Если смотреть на это так, то это было… спасение жизней и всё такое.

Два зайца ошарашенно уставились на него. Наконец Клевистон проговорил:

— А я-то думал, что это Уртблад — мастер лгать!
— Да это ж чистая правда! — возмутился Браудер.
— Правда в том, что ты солгал, — обвинила его Ванесса. — Ты рассказал этим добрым зайцам и их повелителю, что Уртблад творил ужасы здесь, в Рэдволле, — просто чтобы выманить их, пока он захватывает Саламандастрон!
— Ну, я бы не сказал, что это была именно ложь, моя дорогая мышь…
— Что?! — воскликнула Ванесса. — И как же ты это назовешь?
— Эм-м-м… художественный вымысел. Просто история, как и множество других, что я давал. Только эта история была рассказана не ради развлечения, а чтобы спасти жизни. И, насколько я могу судить, она сработала отлично. Теперь, если только тот громила Уртфист не рванет обратно и не начнёт устраивать неприятности, никто в этом деле не пострадает.
— Да ты же не можешь на полном серьезе в это верить! — воскликнул Клевистон. — Что ты работал во имя добра?!
— Конечно, верю, — упрямо заявил Браудер. — Уртблад — законный владыка той горы, или ты хочешь сказать иначе? Назови хоть одного, кто умер из-за того, что я сделал… 
— Легко, — Клевистон принял вызов. — Один достойнейший молодой заяц по имени Ханчетт. Лорд Уртфист отправил его с предупреждением в Рэдволл, но его, похоже, схватили приспешники Его Кровавости, потому что с тех пор о нем ничего не слышно!
— Вообще-то, полковник, — вмешалась Ванесса, — Ханчетт был жив и здоров, когда пять дней назад ушел отсюда вместе с вашим лордом.
— Чего?!
— Да, — кивнула настоятельница. — Он пришел к нам через несколько дней после Уртблада. На следующий день Уртблад объявил, что отправляется в Саламандастрон, и попросил нас задержать Хэнчетта здесь на десять дней, чтобы тот не мог устроить каких-нибудь неприятностей. Мы держали его у себя вплоть до прибытия Уртфиста. В тот момент мы решили, что нет причин дальше держать его взаперти.
— Ого, — пробормотал Клевистон, переваривая услышанное. — Ого.
— П-ф-ф! — Браудер нахально высунул полковнику язык.

Клевистон схватил каштан и замахнулся, но передумал и вместо этого засунул орех себе в рот. Однако резкое движение зайца заставило Браудера съежиться в кресле, прикрываясь лапами.

— Ведите себя прилично, полковник, — сказала Ванесса, без особой строгости. — Ах, вот и Балла с сидром. Давайте дадим языкам передышку… или хотя бы займем их глотанием, а не разговорами.

Каждому наполнили кружку или кубок прохладным, душистым напитком — даже Браудер не отказался от своей доли — и все с удовольствием отведали освежающий сидр, которым славилось аббатство. 

— Итак, — Ванесса облизнула губы, смакуя остатки вкуса, — на чем мы остановились? Насколько я понимаю, Браудер откровенно признался, в чем его обвиняют, полковник. Однако он утверждает, что его обман был во благо. Он говорит, что сделал это, чтобы спасти жизни, и, по крайней мере пока, кажется, никто действительно не погиб… хотя мы, конечно, не знаем, что сейчас происходит в Саламандастроне и окрестных землях. Что вы скажете на это, полковник?
— Ложь есть ложь, вот что я скажу, мэм. Зверь, который солгал раз, солжет и второй. Этот лазутчик готов наговорить тут чего угодно, лишь бы спасти свою шкуру.
— Я против слова «лазутчик», — жалобно пробормотал Браудер. — Я актер, и только! Не воин, не бунтовщик, не кто там еще, кем вам хочется меня видеть… 
— А по-моему, ты предатель, — отрезала Мелани, добавляя еще один каштан в растущую горку у себя на коленях.

Ванесса пристально посмотрела на Браудера.

— Ты ведь понимаешь, почему мы не можем спокойно относиться к тому, что кто-то лжет о страшных событиях, якобы случившихся в нашем аббатстве? Помимо того, что ты втянул нас в противостояние, что нас напрямую не касается — ведь именно из-за этого сюда пришел Уртфист, — твоя ложь была выгодна Уртбладу. Он использовал наше имя, чтобы заполучить Саламандастрон.
— Да я ж вам твержу, мэм, это не ложь! Ну, не совсем! Это история, которую Уртблад придумал для меня, чтобы я ее исполнил, — я просто играл роль! Мы даже вместе репетировали, чтоб я точно оставался в образе, запомнил все, что мне полагалось сказать. Я пока не слышал, чтобы эти двое, — он мотнул головой в сторону Клевистона и Мелани, — оспорили тот факт, что сегодня живы те, кто без меня был бы мертв!
— Значит, ты просто невинный актер, показавший свой талант ради благородного дела, — протянула Ванесса, явно не веря ни слову. — Ты говоришь, что репетировал с Уртбладом. Когда же это было? У него точно не было такой возможности, пока он находился здесь.
— Ну, впервые он рассказал мне об этом в северных землях. Он хотел, чтоб я пошел с ним в Страну Цветущих Мхов, а я не собирался никуда идти, пока не узнаю зачем. Уртблад многого добился на севере, так что если он просит о помощи, нужно иметь вескую причину для отказа. Когда он объяснил, что хочет от меня, я согласился. Я шел с его армией почти весь путь… ну, скорее, держался поблизости, потому что в окружении кучи хмурых вояк мне было не по себе. Мы прорабатывали всё по дороге, чтобы я был готов. Я несколько дней ждал в рощице к югу отсюда, пока одна из его здоровенных птиц не прилетела сказать, что пора. Ну, я и пошел — через путь, о котором он мне рассказал. Пробежать его за три дня — это такое же достижение, как и мой актерский триумф!
— Триумф! — Клевистон с силой шлепнул лапами по столу и наполовину поднялся со стула. — Да это война, заяц! Если ты сам веришь в то, что мелешь, то ты не просто лжец — ты последний дурень!
— Полковник, прошу вас! — Ванесса одним взглядом усадила его обратно, затем обратилась к остальным. — Вы понимаете, что это значит? Уртблад с самого начала собирался захватить Саламандастрон, еще до того, как впервые ступил в Рэдволл!
— Ну да, особо откровенен с нами он не был, — мрачно заметил Арлин.
— Интересно, был ли у него вообще какая-то иная причина прийти сюда, кроме как использовать его в качестве сборной точки для похода против брата? — добавил брат Джефф.
— И как приманку, — вставил Монтибэнк.
— Да, — кивнула Ванесса. — Начинаю задумываться, можно ли вообще верить хоть чему-то из того, что говорил нам Уртблад. Я бы уже и в сам факт его пророчества засомневалась, если бы Уртфист не подтвердил его существование.
— Вот теперь вы говорите дело, настоятельница! — воскликнул Клевистон. — Теперь уж ясно, кто тут настоящий враг мира, во?
— Полковник, минуту, — резко оборвала его Ванесса. — Как бы сильно я ни не одобряла приемы Уртблада и ни сомневалась в его мотивах, я не могу назвать его врагом Рэдволла. Я не знаю всего, что он творил в северных землях, но знаю, что многие достойные звери поклялись ему в верности и служат ему по доброй воле.
— Благодарю вас, настоятельница! — гордо вскинулся Браудер.

Ванесса резко повернулась к нему.

— Ты к ним не относишься! Браудер, тебе вообще не стыдно? Говорить, что я и мои друзья перебиты! Это не повод для гордости, даже если ты искренне верил, что это спасет жизни — что еще далеко не ясно. Да, твоя ложь позволила Уртбладу войти в Саламандастрон без кровопролития, но теперь Уртфист идет туда с войной в любом случае. Мне это видится так, будто он попросту использовал нас — и, возможно, тебя тоже — чтобы получить преимущество в битве.

Браудер ссутулился, уткнувшись подбородком в лапы и покачивая головой.

— Но… всё не должно было пойти так. Когда Уртблад получил Саламандастрон, Уртфист должен был увидеть, что смысла пытаться его отбить нет. Он не должен был нападать!
— Ну, рад тебя разочаровать, — процедил Клевистон.

Браудер выпрямился.

— Еще не все потеряно. То есть, лорд Уртблад ведь вовсе не обязан сражаться. У него теперь есть крепость, и все, что ему надо — просто сидеть там и не выходить. Уртфист и Долгий Патруль не смогут туда попасть, если он их не впустит. Когда они это поймут, может, согласятся поговорить. А ведь это всё, чего хочет Уртблад — просто поговорить, разобраться.
— Ага, — усмехнулся Клевистон, — он нам такую же чушь пытался втюхать. Дескать, хочет только поговорить, ну-ну!

Ванесса взглянула на полковника.

— А вы так уверены, что он не был искренен, полковник? Если есть хоть малейший шанс разрешить это мирно, мы готовы помочь в любом возможном виде.
— О, он будет болтать без умолку… пока ему оставят Саламандастрон. А вот этого мы допустить не можем, настоятельница.
— Значит, как только мы завершим этот разговор, вы отправитесь обратно? И с намерением сражаться?
— Ага, — кивнул Клевистон. — Так и есть.
— Я так и подозревала, — вздохнула Ванесса. — Хорошо. Мы обеспечим вас всем для пути. Уверена, что вы захотите отправиться как можно скорее. Но прежде чем вы уйдете, хочу попросить вас об одном… 
— Да, настоятельница?
— В войсках Уртблада в Саламандастроне, как вы знаете, есть рэдволльцы. Их главная цель — мир. Если представится возможность заручиться их поддержкой, воспользуйтесь ею. Они будут только рады помочь устроить переговоры.
— Гарантий дать не могу, мэм. А скажите-ка, ваши рэдволльские друзья, случаем, не пойдут против нас на стороне Уртблада?

— Винокур дал клятву не участвовать в боевых действиях. Александр, возможно, если Уртфист нападет на Саламандастрон. Ну, а его отец, Варнокур, уже целый сезон служит Уртбладу. Если дойдет до битвы, не думаю, что он останется в стороне.

Клевистон нахмурился.

— Если кто-то настолько глуп, что лезет в эту кашу, мы не сможем уделить особое внимание тому, чтоб его не задело. Битва есть битва, настоятельница, и там не до любезностей!
— Я понимаю. — Ванесса перевела взгляд на Браудера. — Что же до тебя, боюсь, ты здесь больше не желанный гость. Останешься у нас, пока полковник Клевистон со своими воинами не уйдет, но затем тебе придется покинуть Рэдволл. Как бы ты ни отрицал, что не поступил ни подло, ни нечестно, мы видим, что ты солгал Уртфисту про нас, просто чтобы Уртблад мог получить выгоду от твоего обмана. Если это твое искусство, то боюсь, у нас нет к нему вкуса. Найди себе другую публику, дражайший актер!

Браудер ссутулился в своём кресле, явно мечтая исчезнуть. 

— Есть, мэм.

Клевистон и Мелани поднялись, не дожидаясь, пока их отпустят.

— С вашего позволения, мэм, — холодно сказал полковник. — Мы не хотим оставаться в одной комнате с этим лживым трусом ни секундой дольше. Будем снаружи, в компании тех, кто понимает, что значит быть настоящим зайцем. Провожать нас не нужно, дорогу знаем. Если бы вы могли отправить припасы как можно скорее, были бы весьма признательны. Хотим уйти, пока день не зашел слишком далеко, не так ли?

— Конечно, полковник.

Они зашагали к лестнице. Мелани громко швырнула на стол сверток из своего льняного платка. Когда жителя аббатства увидели, что это, их глаза расширились. Пока шел разговор, она сделала из него боевой пращовый мешочек, плотно набитый тяжелыми каштанами!
— Маленький прощальный подарок для тебя, Браудер, — ее голос звенел от ледяной насмешки. — Просто напоминание о том, чего тебе ожидать, если мы когда-нибудь снова встретимся. Мы, Долгий патруль, можем сделать оружие из чего угодно. В следующий раз я его применю!

Браудер рухнул в обморок прямо со стула.

Мелани лишь презрительно фыркнула и молча последовала за Клевистоном вверх по лестнице, прочь из Пещерного зала.

* * *
Клевистон и Мелани присоединились к своим зайцам у ворот аббатства и рассказали о своей встрече с Браудером и рэдволльцами. Остальные внимательно слушали.

— Ну, хоть что-то хорошее вышло из этого похода, — заявил Галлатин. — Теперь эти добрые звери сами видят, что Браудер — лжец, а Уртблад — предатель. Должно быть, они наконец поняли, кто тут настоящий враг!
— Не совсем, — вздохнул Клевистон. — Этот проклятый зверюга так заморочил им головы, что они уже не знают, где правда, а где ложь. Решили держаться нейтралитета, как тот беличий тип говорил мне в горах. Дадут нам еды в дорогу, потому что таковы их обычаи, но рассчитывать на Рэдволл как на союзника не приходится.
— Зато они вышвырнут Браудера отсюда, — заметил Галлатин. — Эх, жаль, что пара нас не может остаться тут и подстеречь этого гада снаружи. Убить труса — дело нехитрое!
— Может, и так, — согласился Клевистон, — но у нас есть дела поважнее. Уртфист и остальные опережают нас на пять дней, а если они бегут, как предполагала настоятельница, они могут нас обогнать, даже с обходом через горы. Есть среди вас заяц, который готов торчать здесь ради мести, пока наши братья и сестры сражаются за наш дом?

Никто не проронил ни слова.

— Да и не сработало бы это, —  вздохнула Мелани. — Рэдволльцы знают, что мы сделаем с Браудером, и не выпустят его, пока мы не уйдем. Жаль, что я не успела швырнуть каштан. Я бы не убила его, но сломала бы колено так, что он бы хромал до конца жизни. Посмотрела бы я, как он бежит к Уртбладу с одной ногой!
— Не думаю, что он вообще туда сунется, — сказал Клевистон. — Мы идем кратчайшим путем, и он будет держаться от нас подальше. Да и какая от него теперь польза Уртбладу? 

Пеппертейл задумчиво посмотрел на стены Рэдволла.

— Всё это… странно.
— Что именно, сержант? — спросил Клевистон.
— Ну… мы думали, что Ханчетт мертв, но он жив. Мы думали, что Уртблад нас перебьет, но он пощадил нас. Никто ещё не погиб… пока. Но через день-другой это изменится. Будто встретил друга, которого считал погибшим, только чтобы тут же потерять его снова.
— Ты не предлагаешь нам сдаться Уртбладу, надеюсь? — прищурился Клевистон.
— Нет, но… он ведет себя не так, как мы ожидали.
— У него есть пророчество, сержант. Может, мы и не понимаем его замысла, но можешь быть уверен: если он щадит нас сейчас, это просто часть его плана.

Ворота открылись. Ванесса и несколько редволльцев вышли с тюками продовольствия, которые тут же раздали зайцам. Клевистон взял свой в последнюю очередь, проверяя, что у всех есть всё необходимое.

— Благодарю, настоятельница.
— Каким путем пойдете?
— Прямо через горы. Потом броском пересечём равнины до самой скалы. Надеюсь, не опоздаем.
— Что бы вы там ни нашли, помните: мирный исход возможен. Ищите Винокура. Он говорит от имени Рэдволла, и ему можно доверять.
— Запомню, мэм. И позвольте дать совет в ответ?
— Слушаю.

Клевистон понизил голос:

— Я жду войны, настоятельница. И хоть Долгий патруль не знал поражений, всё когда-то бывает в первый раз. Если Уртблад нас одолеет, он придет и к вам. Не верьте ему. Не слушайте его. Вам нужно сохранить Рэдволл, как оплот для всех добрых зверей, если Саламандастрон падет
— Мы не сдавались раньше и не сдадимся теперь, полковник.

Клевистон улыбнулся:

— Слова настоятельницы Рэдволла для меня закон. Но будьте начеку. Ложь — тоже оружие.

Он отдал честь, затем развернулся к своим зайцам.

— Вперед, парни! Долгий патруль — в путь!

Один за другим зайцы бросились вперед, перепрыгивая канаву у дороги. Рэдволльцы смотрели им вслед, но ни один заяц не обернулся. Вскоре они исчезли за горизонтом.

* * *
— Думаю, они ушли достаточно далеко, — сказала Ванесса, отворачиваясь от стены. — Элмвуд, ты уверен, что никто из них не попытался вернуться?
— Насколько я видел, все держались вместе и двигались прочь от нас так быстро, как могли.
— На таком расстоянии, — заметила Маура, — им понадобится немало времени, чтобы вернуться обратно. Думаю, можно с чистой совестью выпустить Браудера. Как скажешь, Ванесса?
— После вас, Маура, — кивнула настоятельница, указывая на лестницу. — Элмвуд, продолжай следить, вдруг у этих зайцев припасён какой-нибудь сюрприз. Я верю, что полковник действительно спешит к Саламандастрону, но мало ли.
— Хотите, чтобы наш дозор проводил его, как мы сделали с Махусом и его отрядом? — спросил Элмвуд.
— Нет, этот заяц не стоит наших хлопот, — ответила Ванесса. — Ему лучше полагаться на свою природную скорость. Вашего дозора на стенах будет достаточно.
— Как скажете, аббатиса.

Браудера вывели из Пещерного зала под присмотром Мауры и привели к главным воротам, где его уже ждали Ванесса, Арлин, Джефф и Монтибэнк. Настоятельница смотрела на зайца с холодной сдержанностью.

— Отошел от своего обморока?
— Э… ну, если честно, думаю, мне не помешал бы денек-другой постельного режима. Все-таки здоровье — самое ценное, что есть у зверя, верно?
— Скажи спасибо, что оно у тебя вообще есть, после того как ты едва унес лапы от Долгого патруля, — отрезала Ванесса. — Мы предоставили тебе защиту и приют. Теперь, когда те, кто желал тебе зла, уже на полпути через Западные Равнины, ты должен покинуть Аббатство.
— Так скоро? — в голосе Браудера прозвучало откровенное разочарование. — Я надеялся, что смогу немного передохнуть, прежде чем вы дадите мне… гм… дружеский пинок под зад. День, знаете ли, выдался утомительный, сами понимаете!
— В лесу полно деревьев, под которыми можно отдохнуть, — холодно ответила Ванесса. — Можешь выбрать любое… лишь бы не внутри наших стен.
— О… — Браудер затряс носом, обдумывая ситуацию, потом залез в походный мешок и вытащил деревянные свирели. — Могу отблагодарить за радушие музыкой! Ну, пением, пожалуй, не выйдет, голос у меня никуда не годится. Но я частенько развлекал своих спутников несколькими залихватскими мелодиями на этом чудном инструменте. Может, хоть так смогу отплатить за вашу доброту?

— Можешь серенадить нас снаружи, если тебе так хочется, — отрезала Ванесса. — Но ты покидаешь наше Аббатство прямо сейчас, и обсуждению это не подлежит!

Маура ухватила его за воротник.

— Ты слышал настоятельницу. Пошел отсюда!
— Подождите, подождите! А вы уверены, что там безопасно?
— Разве что кто-то из Долгого Патруля научился становиться невидимым. Они уже давно ушли.
— Ха, я бы от них такого ожидал. Оружие из воздуха создают, а там и до исчезновения недалеко!
— Из каштанов, если точно, — поправила его Ванесса.
— Да какая разница… Кстати, раз уж речь зашла о съестном, матушка-настоятельница, не полагается ли мне дорожный паек? Вы ведь накормили тех самых грубиянов, которые пытались меня порешить.
— В Мшистом лесу полно еды, не пропадешь, — Ванесса шагнула вслед за Маурой, выталкивая Браудера за ворота. — И подумай хорошенько о том, что ты натворил в Саламандастроне. Спроси себя, было ли это действительно правильным поступком. Может, однажды ты увидишь всё иначе.
— Я… я просто пытался спасти жизни, настоятельница…
— Возможно. Но выбрал для этого довольно подлый способ. Цель не оправдывает средства, Браудер. И в этом случае мы даже не уверены, к чему все приведет. Твой обман всего лишь склонил чашу весов в пользу Уртблада, но лишь на несколько дней. 

Браудер замер посреди дороги, на его лице застыло выражение растерянной печали.

— Но… этого не должно было случиться!
— Ты уже говорил. Прощай, Браудер!

С гулким эхом ворота Рэдволла захлопнулись за ним.

* * *
Смоллерт, Сирил и Сайрус снова были на стенах. Ванесса, Арлин, Маура и несколько других старших обитателей Аббатства стояли рядом, наблюдая, как Браудер исчезает вдали по северному отрезку дороги. Длинный патруль не подавал признаков возвращения, и, в любом случае, не мог знать, в каком направлении Браудер отправится после выхода из Рэдволла, так что, казалось, актер был вне опасности. По крайней мере, на данный момент.

— Чего-то я не понимаю, настоятельница.
— Да, Смоллерт?
— Почему вы заставили Браудера уйти, а мне позволили остаться? То, что сотворил я, куда хуже… 
— Разве? Твой проступок не развязал войну и не втянул Рэдволл в противостояние двух могущественных сил. Браудер поставил наш дом под угрозу, и это непростительно. А его обман, только усугубляет вину.
— Да, но… — Ласка опустил голову в замешательстве. — Браудер — хороший зверь… не такой, как я. Он благородный.
— Ха! — фыркнула Маура. — Смоллерт, никогда не думала, что скажу такое ласке, но в одном твоем оставшемся ухе больше благородства, чем во всем Браудере!
— Наверное, я просто тугодум, потому что всё равно не понимаю.

— Всё просто, — сказала Ванесса. — Ты сразу осознал, что совершил нечто ужасное. Пусть это было случайностью, пусть ты был не единственным виновником, но ты взял на себя ответственность и  искренне сожалел о содеянном. А поскольку честность и ответственность для нас, рэдволльцев, ценнее почти всего остального, я решила дать тебе убежище.

Она махнула лапой в сторону, куда ушел Браудер.

— А тот заяц даже не понимает, в чем он был не прав, а значит, и извиниться не может! Пока он не научится быть честным с самим собой, ему тут не место! Браудер может и не быть злобным или жестоким, но порой злодеяния рождаются не из жестокости!
— Но он всего лишь выполнял приказ лорда Уртблада.
— Да, я знаю. И именно это беспокоит меня больше всего.

[LWEkb]

========== Глава 68 ==========

Полуденное солнце заливало побережье, замершее на пороге битвы.

Войска Уртблада заняли позиции. Их плотные ряды покрывали нижние склоны южного Саламандастрона, выстраиваясь клином, который сужался к тоннельному входу на полпути вверх по горе. В передней линии стоял отряд крыс капитана Лорша, вооруженный мечами и щитами из сокровищницы владык-барсуков. За ними расположились бригада горностаев Бандона и полк хорьков Порька, с великолепными копьями и алебардами из того же благородного арсенала. Более рослые хорьки с длинным оружием могли буквально сражаться через плечи крыс. Любой отряд Долгого Патруля столкнулся бы сразу с двумя шеренгами бойцов.

Выше, где почва становилась скалистей и неровней, защитники разбились на группы, выбирая позиции, где ландшафт давал преимущество перед наступающими. Здесь, среди второго отряда крыс под командованием капитана Чермака, стояли вперемешку ласки Маттуна. Оружия, выкованного барсуками, не хватило, чтобы вооружить их всех полностью, поэтому его отдали солдатам, стоявшим на флангах клина — там, где зайцы могли попытаться обойти передовую и пробиться к горе с боков. Остальные остались в центре, где были прикрыты со всех сторон лучше экипированными товарищами… если только те не падут первыми. В таком случае уцелевших врагов ждали менее изысканные, но не менее смертоносные клинки северных земель.

Дальше располагался мышиный корпус Абеллона, а по бокам от него — ежи капитана Тилламука. Некоторые из которых добавили к своим дубинкам крысиные мечи, чтобы встретить врага двуручным натиском. Замыкали ряды выстроившиеся в полукруг перед входом в тоннель выдры Сэйбрука и землеройки Бремо, повторяя расположение передовой: впереди низкорослые землеройки, за ними — высокие выдры, способные достать врага через их головы. Этот строй должен был стать последней шеренгой обороны, удерживающей Уртфиста и его зайцев от захвата Саламандастрона.

Только два вида не были задействованы в боевом построении. Кротоначальник со своим туннельным и землекопным корпусом оставался в кухнях, отвечая за обеспечение воинов провизией, если бой затянется на долгие часы или даже дни. Из-за их особых умений Уртблад не хотел бросать кротов в открытую битву.

Второй запасной отряд состоял из лисов Махуса. Эти мечники ждали приказа внутри южного тоннеля, готовые в любой момент ринуться в бой по слову барсука.

Махус стоял рядом со своим лордом у входа в тоннель, наблюдая за приближающимся врагом по широкой песчаной равнине. С другой стороны Уртблада стояли Винокур, Александр и леди Мина; на этот раз Варнокуру дали место в строю, и он стоял среди остальных выдр Сэйбрука, чуть ниже по склону.

Уртфист и Долгий Патруль теперь двигались медленнее — они были уже настолько близко, что даже Винокур мог различить отдельных зайцев. А их зоркие глаза наверняка видели всю грозную силу, выстроенную против них. С высоты войско Уртблада, раскинувшееся по склону, должно было выглядеть еще внушительнее — достаточно, чтобы Уртфист задумался и замедлил шаг.

В груди Винокура вспыхнула надежда. Возможно, Уртблад действительно был прав в своей стратегии. Может быть, такая сила убедит Уртфиста в бессмысленности войны и заставит его сесть за стол переговоров?

— Они приближаются, милорд, — объявил Махус.
— Да, но медленно, — отозвался Алекс с другой стороны Уртблада, заметив то же, что и Винокур. — Может, они передумают начать атаку.
— Возможно, — взгляд Уртблада не отрывался от его брата, который даже издали выделялся среди зайцев своей внушительной фигурой. — Придется подождать и посмотреть.
— Может, они просто передохнут перед последним рывком, — предположил Махус. — Теперь, когда им видно, как мы укрепились, они не рискнут идти напролом без плана. Могут отправить разведгруппы, чтобы проверить слабые места в нашей линии, или выдумать какую-нибудь хитрую тактику.
— А могут и решить поговорить, — возразил Винокур.
— По-моему, Уртфист в первую очередь попытается обойти гору в поисках более уязвимого входа, чтобы не прорываться через наши основные силы, — вставила Мина. — Он знает, что оставил северный тоннель и лестницу на крышу открытыми. Думаю, он захочет проверить их, прежде чем принимать решение.
— Это было бы разумно, — кивнул Уртблад, — если бы он рассуждал так же. Надо быть готовыми к тому, что это не так. Безумный барсук в Кровавом Гневе так же опасен, как и разумный.
— Тем не менее, милорд, — продолжила Мина, бросив взгляд на плотные ряды защитников на склоне, — вы уверены, что не стоило выделить часть сил к другим входам?
— Я доволен нашей подготовкой, — уверенно ответил Уртблад.

Четыре выдры из отряда Сэйбрука были направлены охранять северный тоннель. У них были маски и оставшиеся фляги с сонным маслом. Если зайцы попробовали бы прорваться этим путем, выдры бы заполнили проход газом. Что же касается крыши, Уртблад, похоже, был вполне доволен тем, что Халприн и Клистры заняли её полностью.

— Если атака начнется, — продолжил Уртблад, — она пойдет отсюда. А если я ошибаюсь, у нас будет достаточно времени, чтобы перестроиться и надежно прикрыть все три входа.

Александр взглянул на Махуса, а затем спросил Уртблада:

— Почему вы не вывели лис-мечников на передовую? Если они такие грозные бойцы, как я слышал, разве не логично было бы бросить их в битву первыми?
— Они и впрямь грозны, — подтвердил Уртблад. — Их учили сражаться без пощады. Если я отправлю их в бой, многие из зайцев падут. Только если мой брат и его воины начнут беспощадную резню среди моих солдат, я позволю Махусу повести своих лисов в сражение. Но дело не только в безопасности зайцев. Мои лисы владеют исцелением лучше любых других зверей в моих войсках. Если все сложится так, как я опасаюсь, их навыки будут необходимы для спасения раненых с обеих сторон.
— Раз уж мы заговорили о потерях, милорд, — Махус указал вниз, на расположение войск, — не кажется ли вам, что этот строй слишком уязвим перед залпами стрел?
— Лишь немногие зайцы Патруля владеют длинным луком, — ответил Уртблад. — Один из четырех, если не меньше.
— Но даже десятка-двух хватит, чтобы нанести нам ощутимый урон, — заметил лис. — К тому же, многие из них отлично владеют пращами. Если они соединят усилия, то смогут засыпать нас градом снарядов. Особенно уязвимы передние ряды.
— У них есть щиты, — напомнил Уртблад. — Кованные лапами барсучьих лордов. 
— Крысы, возможно, да, мой лорд. А вот звери за их спинами и выше — совсем другое дело. Не думаю, что зайцы станут тратить стрелы и камни на тех, кто явно укрыт. Скорее, они прицелятся выше. А если вторая шеренга будет слишком ослаблена этими обстрелами, Лорш, Бандон и Порёк окажутся отрезанными.
— Я не предвижу такого развития событий, — Уртблад помотрел на приближающееся войско. — Если я ошибаюсь, мы не станем просто стоять на месте и ждать, пока нас перебьют. Оборона горы не означает, что мы должны стоять, вросши в землю.
— Что бы вы предприняли? — спросила Мина. — Спустились бы и вступили в бой?

Уртблад кивнул.

— Или выслал бы выдр, чтобы ответить залпами из пращей, или разделил бы строй, вынудив зайцев разбиться на меньшие группы для атаки. В крайнем случае, отступил бы внутрь и защищал тоннели — там их стрелы и камни не будут столь действенны. Есть и другие возможности. Мы должны быть начеку и использовать любую из них в нужный момент. Всё решится, когда станет ясно, что предпримет мой брат.
— Они могут использовать такую тактику, чтобы выманить нас, — заметил Махус. — Заставить спуститься на равнину, где наши ряды растянутся.
— Как я уже сказал, мы должны быть готовы ко всему, — спокойно ответил Уртблад.
— Включая мир, — напомнил Винокур. — Вы все только и говорите о войне, но не забывайте, что Уртфист может взглянуть на это войско и решить, что битва бессмысленна.
— На это я искренне надеюсь, — сказал Уртблад. — Но прежде всего мы должны быть готовы к сражению. Если боя не будет, у нас будет достаточно времени для мира. И тогда именно ты поможешь моему брату и мне сделать этот мир прочным. А пока моя главная задача — защитить эту крепость от зверя, который, возможно, сошел с ума и более не способен править здесь.

Александр положил лапу на плечо Винокура.

— Скоро узнаем, как всё обернется. Похоже, они полностью остановились. Посмотрим, что предпримет Уртфист.

* * *
Почти непрерывный марш от Рэдволла начал всерьез сказываться на зайцах под командованием Уртфиста. Они не делали привалов с тех пор, как пересекли реку. Каждый боец Долгого Патруля наполнил флягу водой, переходя вброд, но последняя еда закончилась вскоре после рассвета, а Уртфист не позволял остановок для добычи пищи — впрочем, и добывать-то было нечего. На бесплодном побережье голые песчаные участки чередовались с пучками жесткого тростника и остроугольной осоки, не годной в пищу. Всё, что могло утолить голод, росло далеко к востоку. Но теперь, когда Саламандастрон был уже в пределах видимости, Уртфист смотрел только вперед. Он двигался дальше, не ведая усталости, не снижая темпа, оставляя зайцам лишь один выбор — держаться за ним. Для самого Уртфиста усталость была лишь далеким  фоном, слишком ничтожным, чтобы его заботить. В голове у него были вещи куда важнее.

Утро сменилось днем, и плоская вершина Саламандастрона становилась все ближе. Гора росла перед ними, и вот уже стали различимы ее каменные склоноы. А затем остроглазые зайцы увидели, что южные склоны укреплены войском — ряды бойцов тянулись от подножья вверх до самого южного туннельного входа. Издалека еще нельзя было разобрать, кто эти воины, но их были сотни — настолько плотно они покрывали склон, стоя плечом к плечу. Солнечные лучи, отражавшиеся от множества клинков и копий, не оставляли сомнений: перед ними — армия, готовая сражаться.

Уртфист заметил их спустя несколько десятков шагов. Его шаг замедлился, когда его холодный красный взгляд вцепился в ряды врагов, но он не остановился. Следовавшие за ним зайцы подстроили шаг под его темп.

— Мы опоздали, — бесстрастно заявил Уртфист.
— А вот это еще не факт, мой лорд, — попытался приободрить его майор Саффорд. — Гляньте-ка, там, похоже, вся его блохастая орда в сборе. Может, он и вовсе не попал внутрь! Ежели полковник с его отрядом устроил им хорошую встряску, то, вполне возможно, эти проходимцы так и не сумели захватить наш дом. Мы ведь не знаем, когда Уртблад сюда добрался. Может, мы все-таки успели.
— Слабая надежда, майор. — Голос Уртфиста был пугающе безжизненным.
— А слабая надежда лучше, чем никакой, во, сэр?
— Я скажу одно, — подал голос Тревеллер, шагавший по другую сторону от Уртфиста. — Давайте-ка просто спустим этих мерзавцев с нашей горы! А уж что с полковником, выясним в своё время.
— Поддерживаю! — подхватил Саффорд. — Эм… Так это наш план, милорд?
— Надо подойти ближе, — пробормотал Уртфист, не сводя взгляда с врага. В его глазах вспыхнул странный, тревожный интерес.
— Так точно, сэр, — ответил Саффорд. — Разведаем силы противника, оценим обстановку… Но я бы не стал подходить ближе, чем мы сейчас, милорд. Там могут быть лучники или пращники. Надо сначала обдумать стратегию, прежде чем вступать в бой.

Но, похоже, Уртфист его не слышал. Он словно зачарованно смотрел на передний край врагов — крыс, хорьков, горностаев. Его шаги замедлились, а губы приоткрылись, будто он пытался вспомнить что-то важное.

— Что-то… знакомое… Мне кажется, я… узнаю…
— Что там, сэр? — спросил Тревеллер. — Видите вашего брата?
— Не могу… совсем… вспомнить…

Саффорд и Тревеллер переглянулись за спиной у своего командира. Майор осторожно, но твердо взял Уртфиста за локоть.

— Нам хватит, милорд. Дальше идти опасно. Надо остановиться и решить, как действовать.

Но барсук не остановился. Он шел вперед, как в трансе, все так же неотрывно глядя на вражеские ряды.

Саффорд наклонился к Тревеллеру и зашептал:

— Что с ним стряслось, как думаешь?
— Не знаю. Но его надо остановить!
— Остановить барсука, который этого не хочет? Ну-у, удачи, старина!
— Надо что-то делать! — прошептал Тревеллер.
— Еще бы! Беги назад по колонне и приведи всех, у кого есть луки. Выстроим лучников в передний ряд прямо за его светлостью, если эти проходимцы вздумают напасть. За ними поставим пращников. Так мы сможем прикрыть лорда Уртфиста, не вступая в рукопашную.

Тревеллер уже собирался выполнить приказ, но вдруг заметил, что Уртфист внезапно остановился.

— Ну и что теперь? — пробормотал он, ожидая, что сделает его командир.

Теперь они были настолько близко к передовой линии крыс, что могли почти различить выражения их морд. Они явно находились в пределах досягаемости для лучников, если те были где-то позади строя. Но выстрелов не последовало. Возможно, Уртблад планировал лобовое столкновение, а не перестрелку на расстоянии. В первой линии крыс были лишь мечи и щиты, у хорьков и горностаев во втором ряду — только копья и алебарды. Если лучники или пращники и были в их войске, Саффорд и Тревеллер их не увидели.

Но внимание Уртфиста неотрывно было приковано именно к этим мечам, щитам и копьям. Если зайцам так легко было определить вооружение врага, то только потому, что эти доспехи и оружие резко выделялись на фоне простых солдат, державших их в лапах. Каждый клинок отражал солнечные лучи, словно длинное смертельное зеркало; каждый наконечник алебарды, топора или копья ослепительно сверкал; а щиты сияли эмалью ярких расцветок, переливаясь и играя на солнце. На мгновение зайцы даже забыли, что перед ними — враги.

— Откуда у этой швали столько первоклассного оружия? — прошептал Саффорд.
— Не знаю, дружище. Будто его… — Тревеллер покосился на Уртфиста.

Глаза барсука налились кровавым багрянцем. В груди закипало низкое рычание, поднималось вверх, сотрясая его горло, и вырывалось наружу сквозь стиснутые клыки. Оно постепенно превращалось в слова, но слова, едва различимые за первобытной яростью зверя.

— Этот бездушный изверг! Он осквернил кладовые Лордов-Барсуков! Он дал эти благородные клинки в лапы самой мерзкой твари, чтобы не пустить меня в мой дом! Р-р-р… 

И тут его слова перешли в бессвязный рев чистейшей ярости. Мощной лапой Уртфист выхватил свой тяжелый меч, и, перекрывая грохот волн и крики чаек, издал древний боевой клич барсуков:

— ЭУЛАЛИА!

Раскручивая меч смертоносным вихрем, он ринулся прямо в передние ряды врага.

* * *
Махус поднял голову.

— Милорд, они нападают!
— Нападает мой брат, — спокойно поправил Уртблад, не проявляя ни малейшего волнения. — Похоже, он удивил своих зайцев сильнее, чем кого-либо еще. Это не поступок зверя, полностью владеющего своим рассудком. Давайте понаблюдаем и посмотрим, к чему это приведет.

И они наблюдали, стоя у входа в тоннель, с высоты наблюдая за происходящим внизу.

* * * 
Безумная атака Уртфиста оказалась тем, к чему не был готов ни один зверь — даже закаленные в боях ветераны северных войск Уртблада. Крысы переднего ряда увидели, как их мечи и щиты вырываются из лап невозможной силой молниеносных ударов барсучьего клинка. Хорьки и ласки, пытавшиеся атаковать через плечи крыс своими копьями и алебардами, лишь наблюдали, как их оружие обламывается под натиском чудовищного меча. В итоге они оставались беззащитными перед бронированным великаном, вооруженные лишь бесполезными обломками древков.

Многие крысы погибли в первые же мгновения боя. Меч Уртфиста словно обрел собственную волю, выискивая незащищенные горла и животы. Лапы, вскинутые в последней попытке защититься, отрубались мгновенно, а обратный взмах клинка добивал искалеченных, не давая им даже осознать весь ужас своей участи. Те, кто потерял лишь мечи, тщетно старались прикрыться богато украшенными щитами, надеясь выиграть еще несколько секунд жизни. Но если зверь поднимал щит высоко, Уртфист разил по незащищенным ногам; если держал низко — обрушивал меч сверху, раскалывая черепа. Сдавленные сзади напирающими рядами хорьков и ласок, крысы не имели пути к отступлению. Оставалось лишь драться или умереть. Они пытались, как учил их Уртблад, но никогда прежде не сталкивались с таким врагом — с чудовищем, чьи удары поднимали их в воздух и швыряли в стороны, словно тряпичных кукол.

Сам Уртфист за это время получил лишь незначительные царапины. Его броня надежно защищала его, но куда важнее были его ярость, сила и опыт. Он был полностью охвачен Кровавым Гневом — безудержной жаждой убийства, что порой настигает барсуков в пылу битвы. Если бы он сражался с меньшей яростью, ряды врагов могли бы сомкнуться вокруг него и повалить его числом. Но его звериная ярость удерживала их на расстоянии — каждый, кто попадал в зону досягаемости его меча, погибал.

И все же даже Уртфист не смог бы в одиночку долго сдерживать целое войско. Рано или поздно враги начали бы уклоняться от его ударов, пробираться в зазоры между ними, нанося ему все более серьезные раны.

Но Уртфист был не один. Восемьдесят один заяц Долгого патруля сражались рядом с ним — четыре счета отважнейших бойцов, которых когда-либо знала земля. И они не собирались стоять в стороне, наблюдая, как их лорд сражается в одиночку. Едва Уртфист врезался в ряды врага, как они тут же бросились за ним.

* * *
На несколько ударов сердца зайцы могли только в немом потрясении смотреть вслед Уртфисту. Затем Саффорд и Тревеллер переглянулись. В глазах майора вспыхнул решительный огонь.

— Так, его светлость сам выбрал для нас момент! Cюда, все! — Саффорд развернулся к колонне. — Нет времени выстраиваться в боевые линии — будем давить числом и силой, по-заячьи! Капитан Полифлай! Капитан Тейвуд!
— Здесь! — оба офицера ответили в унисон.
— Ведите свои взводы в атаку на правый фланг, чуть позади лорда Уртфиста! Капитан Длиннолуг, ваш взвод — со мной налево! Мы должны прорваться вперед по обеим сторонам от его светлости! Если он падет, эта битва будет проиграна… но не приближайтесь слишком! В Гневе он может зарубить нас так же легко, как тех крыс! Все ясно? По моему счету! Раз, два, три… вперед!

— Эулалиа!
— Саламандастр-о-он!
— За Уртфиста!

Разрывая воздух боевыми кличами, два крыла Долгого Патруля ринулись в бой.

* * *
— Теперь, — торжественно произнес Уртблад, — это уже битва.

Махус сжал рукоять меча, как и девятнадцать других лисиц позади него. Уже более двадцати крыс, а также несколько хорьков и ласок, лежали мертвыми вокруг Уртфиста, и две группы зайцев только что врезались в передовые ряды по обе стороны от барсука. Предводитель лисов посмотрел на Уртблада:

— Разрешите вступить в бой?
— Пока нет, Махус, — Уртблад поднял лапу, сдерживая его. — Нижние ряды хорошо укреплены, чтобы выдержать лобовую атаку такого рода. Смотри — мой брат бросился вперед в одиночку. Теперь Долгий Патруль пытается провести фланговый маневр, просто чтобы он не был отрезан и окружен. Это не стратегия.
— Однако, — заметила леди Мина, — он уже прорвал нашу передовую линию. Похоже, ваши чудесные клинки не слишком помогли тем несчастным крысам, милорд.
— Они выполнили свое предназначение, — Уртблад повернулся к белке-рэдволльцу. — Александр, ты не являешься частью моих войск. Ты можешь помочь мне, если пожелаешь, хотя, как житель Рэдволла, можешь предпочесть оставаться в стороне. Выбор за тобой.

Алекс и Мина обменялись долгим, молчаливым взглядом. В ее глазах читался призыв согласиться. Но когда Алекс перевел взгляд на Винокура, выдра нахмурился и едва заметно покачал головой. Алекс задумался, разрываясь между решениями. Наконец он поднял голову и сказал Уртбладу:

— Что я могу сделать для вас, милорд?

Уртблад кивнул.

— Поднимись с леди Миной на крышу. Я хочу, чтобы вы помогли Клистре и Халприн охранять плато… хотя, — он мельком взглянул вниз, — вряд ли кто-то из зайцев попытается подняться этим путем. Следите за всеми подступами, но не вступайте в бой и не открывайте огонь, если они не попробуют прорваться через край кратера.

— Поняли, милорд. Пойдем, Алекс.

Мина жестом пригласила Алекса следовать за ней, но задержалась на мгновение, встретившись взглядом с вождем лис. Они с Махусом прошли через многое — и в северных землях, и во время путешествия через Мшистый лес, вплоть до прибытия в Саламандастрон.

— Удачи, Махус. Увидимся после битвы, ладно?
— Как всегда. Только не увлекайся там и не свались вниз, а?
— Алекс меня подхватит, если что, — рассмеялась Мина, и белки исчезли, торопливо миновав строй лисов и скрывшись в глубине горы.

Винокур разочарованно проводил их взглядом, затем пожал плечами.

— Ну, милорд, похоже, сейчас время воинов, а не миротворцев. Больно смотреть, как звери проливают друг другу кровь, но, полагаю, мне лучше остаться здесь, вдруг бой прервется…
— Единственный разрыв, который я вижу, это дыра в наших рядах, — фыркнул Махус. — И проливается куда больше нашей крови, чем их. Если я видел двух павших зайцев, то видел сотню наших. Милорд, я и в самом деле думаю, что нам следует вступить в бой сейчас!

Уртблад указал вниз; оба крыла Долгого Патруля уже глубоко прорвались в клиновидное построение северян.

— Они всего лишь пытались прийти на помощь моему брату. Теперь, когда они прорвались, их положение становится более опасным. Прорывы в передовых рядах были лишь достаточно широкими, чтобы пропустить их. Внешние края крыс, ласок и хорьков смогут сомкнуться позади них, а отряды капитанов Маттуна и Чермака атакуют сверху и с флангов. Они сами бросились прямо в центр наших сил — очень неразумный шаг. Теперь им предстоит сражаться с врагом со всех сторон.

— С таким же успехом это может нас всех погубить, — буркнул Махус.

Уртблад резко взглянул на лиса, затем снова перевел взгляд на поле битвы.

— Не волнуйся, Махус. Если тебе так уж хочется боя, думаю, сегодня тебе его не раз доведется увидеть. Но пока давай посмотрим, как справятся наши капитаны.

Стиснув зубы, чтобы не возразить, лис молча наблюдал за сражением.

========== Глава 69 ==========

В ходе своего стремительного натиска Длинный Патруль нанес армии Уртблада на удивление малые потери.

Единственной целью зайцев было прорваться к окруженному Уртфисту, а значит, они стремились как можно быстрее прорубить себе путь сквозь ряды врага. Так что, хотя они определенно убили на своем пути нескольких зверей, куда больше было лишь ранено или попросту сбито с ног ударами лап. Полноценное сражение дало бы им возможность уничтожить куда больше противников, но также замедлило бы их и оставило Уртфиста утопать в гуще вражеского войска.

Теперь оба фланга — со стороны моря и со стороны суши — поравнялись с бурлящей смертельной схваткой, в которой бездумно крушил своих врагов обезумевший барсук. Крысы, хорьки и ласки, повернувшиеся лицом к Уртфисту, теперь были вынуждены развернуться спиной к его клинку, чтобы встретить зайцев, подступивших к ним сбоку. Тактика майора Сэффорда сработала безупречно: значительная часть врагов, которая в противном случае могла бы полностью сосредоточиться на Уртфисте, теперь оказалась втянута в схватку с двумя флангами Длинного Патруля.

Однако и зайцам пришлось несладко. Они врезались в самую гущу вражеского войска, что означало, что их зажимали с двух сторон — с одной их атаковали отряды, которых они отвлекли от Уртфиста, а с другой замыкались внешние ряды огромного клина, тоже вступившего в бой. Среди них были не только остатки передовой, сквозь которую пробились зайцы, но и грозный батальон ласок Маттуна, а также второй эшелон крыс под командованием Чермака. Войска Маттуна и Чермака выстроились не сплошной линией, а разбились на быстрые отряды, что сделало их менее уязвимыми. Когда Длинный Патруль сомкнулся вокруг Уртфиста, крысы и ласки уже окружали их снаружи, а еще несколько отрядов заняли позиции прямо у них на пути, обещая превратить любое дальнейшее продвижение вверх в кровавую бойню.

Проще говоря, зайцы загнали себя в положение, из которого могли выбраться только с боем.

Это было бы страшно даже при лучших обстоятельствах. Но уставшие после изнурительного перехода из Рэдволла зайцы уже потратили немало сил. Даже при их мастерстве, отточенном многими сезонами тренировок, даже с боевой яростью, текущей по их жилам, им пришлось бы туго в затяжном сражении.

Во главе фланга на стороне моря, где Длинный Патруль пробился слева от Уртфиста, майор Саффорд пронзил крысу дротиком прямо в глаз, затем отступил, получив мгновенную передышку. Трэвеллер стоял у него за спиной, держа оборону. Майор быстро окинул взглядом строй зайцев — на первый взгляд, фланг оставался почти полным.

— Потери есть? — крикнул он.
— Стренджер пал, когда мы прорывали передовую, — отозвался Трэвеллер, отбиваясь от двух хорьков.
— Беридон тоже не выбралась, — добавил кто-то из середины фланга. — Кажется, пока это всё, сэр!

Саффорд кивнул сам себе. Двое погибших из сорока одного. Лучше, чем можно было ожидать при таких раскладах. Он будет скорбеть о погибших товарищах позже, если выживет. Пока же он должен сделать все возможное, чтобы к уже убитым зайцам не присоединились другие. Он надеялся, что взводы Полифлая и Тейвуда на внутренней стороне склона несут столь же малые потери. Против этой орды им понадобится каждый заяц.

C cередины фланга донесся крик капитана Лонгмидоу:

— Они смыкают ряды позади нас!

Трэвеллер подпрыгнул и врезал одному из напавших на него хорьков обеими лапами в морду, отправив его кувырком назад. В том же движении он всадил наконечник копья в горло второму. Пока тот упал на землю, Трэвеллер приземлился на лапы, сразу обращая взгляд назад, туда, откуда они пришли. Разбитый передний рубеж врагов восстановился и теперь устремил оружие на зайцев, отрезая им лучший путь к отступлению. Теперь их окружали со всех сторон.

— Мех побери, — простонал Трэвеллер. — Я уж думал, что мы с лордом Уртфистом перемололи всю эту мразь в труху. Не ожидал, что они вообще смогут перегруппироваться. Надо было больше убить!
— Я и не собирался возвращаться, — отозвался Саффорд. — Нам нужно было добраться до лорда Уртфиста. Мы всё сделали правильно… а теперь держим позицию!

Трэвеллер отразил выпад крыса, затем всадил ему копье в бок; тот с воплем повалился, хватаясь за кровавую рану.

— То есть мы даже не попробуем прорваться в гору?
— Нет. Мы должны удерживать позицию, пока лорд Уртфист в бою. И, если ты не заметил, дружище, проход впереди наглухо заблокирован. Пусть лучше они спускаются, если им так уж хочется получить взбучку! — Саффорд сцепился с крысой и, изловчившись, отправил ее в нокаут, ударив железным древком копья. — А когда его светлость будет вне опасности, решим, куда двигаться дальше.

— Хватит болтовни, майор, — Тревеллер развернулся, поднимая копье. — Лорд Уртфист посылает нам очередную дозу врагов!
— Все на стороне моря! Покажем этим негодяям, с кем они связались! — крикнул Саффорд.

На этот раз удар наносили в основном хорьки Маттуна и крысы Чермака, но среди них затесались и выжившие крысы Лорша с хорьками Порька, всё ещё размахивавшие великолепным оружием работы барсуков. Они бросились на зайцев широкой стеной, и линии противников сошлись в жестоком столкновении. Силы Уртблада превосходили в числе, но Долгий Патруль достойно встретил их натиск — ведь они сражались за своего лорда, за свой дом и за свои жизни.

Схватка была яростной. Линия зайцев отступила на шаг, чтобы поглотить удар, но устояла и вскоре с ответной яростью стала теснить врага обратно к краю битвы.

Посреди фланга здоровенный заяц из отряда Лонгмидоу закричал, когда крысиный клинок пронзил его насквозь. В ярости капитан зайцев бросился вперед, безжалостно пронзив обидчика рапирой, а затем, за компанию, отправил к праотцам ещё и хорька, стоявшего рядом.

Саффорд был слишком занят, чтобы обращать на это внимание дольше, чем на мгновение. «Трое мертвых», — мелькнуло у него в голове. А ведь всё только начиналось. Он крикнул через плечо:

— Эй, со стороны суши! Лишняя лапа тут не помешает, если есть время!

* * *
Капитан Порёк оказался зажат между Уртфистом с одной стороны и шеренгой майора Саффорда с другой. Его отряд понес ужасающие потери в первые же минуты битвы — половина всех хорьков в армии Уртблада уже лежала мертвой и изувеченной на нижних склонах.

По крайней мере, он был еще жив, чего нельзя было сказать о капитане крыс из передовой линии. Порёк видел, как Лорш пал под беспощадным клинком Уртфиста в первые же мгновения этого кошмара. Редко когда капитан Уртблада погибал в бою… но эта битва уже ничем не напоминала привычные сражения в Северных землях.

Безумный барсук тем временем сместился в сторону отряда Бандона и проливал кровь там. Порёк знал, что сражаться с Уртфистом бессмысленно — этот безумец убивал любого, кто оказывался рядом. Остановить его мог только Уртблад, если когда-либо решит спуститься и бросить вызов своему брату. 

Большинство уцелевших хорьков Порёка уже примкнули к перестроенной линии, которая теперь отрезала морской фланг зайцев от пути к отступлению. Там было его место. Он не мог ничего противопоставить Уртфисту, но с зайцами мог сражаться. А теперь, когда Лорш погиб, командование оставшимися крысами переходило к нему.

Оценив положение дел в одно мгновение, Порёк понял, что должен вывести крыс и хорьков изнутри фланга Долгого Патруля, где они оказались зажаты между Уртфистом и зайцами, и перебросить их на внешний фланг. Пусть безумный барсук и его зайцы займут центр склона — войска Уртблада обрушатся на них с двух сторон и сомкнут их в капкане, либо заставят отступить. Оба исхода вполне устраивали Порёка, охваченного боевым азартом.

Капитан хорьков бросился вверх по склону вдоль узкого коридора между охваченным боем флангом зайцев и той частью склона, где свирепствовал Уртфист. Бегом передвигаясь вдоль линии своих бойцов, он похлопывал их по плечу, отдавая приказы отступить с этого участка фланга Долгого Патруля и следовать за ним к внешнему краю, чтобы поддержать отряды Маттуна и Чермака.

Он не услышал свою надвигающуюся гибель, пока не стало слишком поздно. Порёк был так увлечён тем, чтобы вывести своих бойцов из-под удара, что не заметил, как Уртфист, кружа и вращаясь, пересек склон и оказался совсем рядом. Порёк и крысы с хорьками вокруг него вскинули свое роскошное оружие и бросились врассыпную, но всё было напрасно.

Широкий взмах палаша Уртфиста отсек правую ногу Порёка чуть выше колена. Обратный замах барсука был направлен прямо в шею капитана хорьков, но к тому моменту Порёк уже кувырком покатился вниз по каменистому склону, и клинок Уртфиста вместо него рассек шею крысы.

Остановившись, Порёк приподнялся, ошеломленный. Он упёрся спиной в безголовый труп одной из ранних жертв Уртфиста. Рядом лежало несколько других павших. Порёк поднял взгляд: безумный барсук уже был на безопасном расстоянии, занятый другими целями. Затем хорёк посмотрел на обрубок, где ещё недавно была его нога, и у него пересохло в горле, а в груди словно сжалась ледяная когтистая лапа. Он понял, что смотрит в лицо собственной смерти. В обычных условиях Махус или Уртблад могли бы спасти зверя с таким ранением, но посреди этой битвы не было надежды даже для капитана. Он истечёт кровью задолго до того, как к нему смогут добраться.

Но страх быстро сменился яростью, когда Порёк посмотрел на убитых вокруг. Это были его бойцы, его товарищи по оружию, и их уничтожали с ужасающей скоростью. Эта мысль вызвала в нём дрожь — дрожь от нестерпимого желания нанести ответный удар.

Нижний конец фланга зайцев находился всего в нескольких шагах от него. Все хорьки и крысы на этой стороне были мертвы. Теперь каждый заяц был обращен лицом к внешним линиям крыс и ласок. Ни один из них не обращал внимания на изувеченного хорька, беспомощно лежавшего позади. Уртфист же, поняв, что рядом больше нет целей, кинулся обратно к отряду горностаев Бандона и остаткам изрубленного взвода Лорша.

Порёк уже был мертвецом — даже враги считали его таковым. Он схватил в обе лапы два меча, подобранных у павших крыс, и пополз по телам убитых в сторону линии зайцев, чьи спины теперь были повернуты к нему.

* * *
— Во, это хорошо! — воскликнул Тревеллер, видя, что перед ним больше нет врагов. Развернувшись и встав рядом с майором Саффордом, он скрестил копье с лаской, которая досаждала его другу. — Теперь мы полностью в твоём распоряжении, Сафф, старина. Лорд Уртфист разобрался со всей этой гнилой шайкой сзади!

Работая сообща, они быстро прикончили ласку. На ее место тут же шагнули двое других. Зайцы перебили так много крыс, ласок и хорьков на внешней стороне фланга, что их тела образовали длинный вал вдоль линии сражения, и многим оставшимся северянам приходилось стоять на трупах, чтобы продолжать бой. Теперь, когда все зайцы повернулись в одну сторону, северяне начали колебаться и отступать. На этом фланге за всю битву погиб только ещё один заяц, доведя общее число павших до четырех, что оставляло в строю тридцать семь бойцов, сражавшихся с внешними шеренгами Уртблада. Этого было более чем достаточно, чтобы удерживать напор вражеских отрядов.

— Рад тебя видеть, Тревеллер, — произнес Саффорд, с трудом переводя дух. — Мы бы, конечно, и сами справились, но решили оставить тебе немного на закуску. Хорошо, что его светлость не начал кромсать нас после того, как закончил с той сворой за нами. Когда барсук во власти Гнева, никогда нельзя быть уверенным, что он отличит друга от врага, так ведь?
— Всё дело в оружии, — ответил Тревеллер между ударами копья.
— А? Что ты имеешь в виду?
— У некоторых из этих мерзавцев оружие, похожее на барсучье, — объяснил Тревеллер. — Именно на таких он и идет!

Майор ухмыльнулся:

— Вот это я понимаю, поэтическая справедливость! Хорошо, что у нас нет всей этой вычурной дребедени!

Он обменялся несколькими ударами с крысом, его стальной дротик со звоном сталкивался с его мечом, пока Саффорд не нашел брешь в защите и не всадил наконечник в ногу противника. Крыс рухнул на одно колено, стиснув зубы от боли, но продолжил сражаться, пока Саффорд не нанес ему сокрушительный удар в плечо. Крыс выронила меч и повалился назад, прижимая лапу к ране. Он откатился за пределы досягаемости, прежде чем Саффорд успел добить его как следует.

— Засчитаем за пол-очка, — пробормотал он.
— Четверть очка, если этот прохвост еще вернется в бой, — поправил его Тревеллер. — Интересно, наши друзья с правого фланга ведут счет так же высоко, как и мы?

На противоположном конце линии схватки зайцы были совершенно не в курсе того, что к ним сзади подползает Порёк. Умирающий капитан хорьков приподнялся, балансируя на своей единственной ноге. Шум битвы заглушил его движения. Подняв оба меча, он всадил их в спины двух зайцев перед собой.

Прошла секунда, прежде чем они осознали, что произошло. Хорёк выдернул оружие из тел, когда те осели вперед. Порёк жаждал ударить еще, пустить в расход больше этих слуг безумца, который лишил его всего. Он нанес еще один удар, но, стоя на одной ноге, не мог двинуться с места. Всё, чего он добился, — это полоснул третьего зайца по плечу, прежде чем на него набросились несколько бойцов Патруля и пронзили его копьями.

Но урон был нанесен. Порёк не только убил двух зайцев и ранил третьего, но и отвлёк их ряды ровно настолько, чтобы дать шанс северянам воспользоваться этим замешательством. В следующее мгновение еще один заяц рухнул на землю с копьем, пробившим его живот. Лишь тогда Долгий Патруль сумел сомкнуть ряды и вновь отразить натиск войск Уртблада, закрыв брешь. Так завершилась история капитана Порёка, записанная кровью трех павших зайцев — а также его собственной.

Саффорд взглянул вниз по линии фронта; он мог видеть последствия произошедшего, даже если не знал всех деталей.

— Честно говоря, Тревеллер, дружище, надеюсь, что фланг Тейвуда набирает в разы больше очков, чем мы!

* * *
В действительности фланг, обращtнный к суше, одновременно и преуспевал больше, и терпел больше неудач, чем морской фланг Саффорда.

Преуспевал — потому что, каким-то чудом, сумел прорваться сквозь передовые линии Уртблада и занять фланговую позицию, не потеряв ни одного зайца.

Терпел неудачи — потому что их строй вскоре был прорван двойным натиском врага. На юго-восточных склонах земля была более неровной, чем на юго-западных склонах, и линия зайцев оказалась вытянутой вдоль ложбин и гребней, что практически исключало возможность сохранить единый строй. И так случилось, что вскоре после достижения своей цели натиск вражеских войск разметал фланг Длинного Патруля на отряды от трех до семи бойцов.

Однако для зайцев в этом было и нечто хорошее. Они были гораздо лучше приспособлены к бою небольшими отрядами, чем к сражению в вытянутых рядах и линиях, и эти разрозненные части разбитого фланга теперь дрались с такой яростью, что застали врасплох северян Уртблада. Если те надеялись, что разделенные противники быстро падут их натиском, то их ждало весьма неприятное пробуждение. То, что зайцы потеряли в единстве, они с лихвой компенсировали маневренностью — а ни один зверь на земле не могло двигаться быстрее зайца. В любом случае они отвлекали на себя крыс и горностаев, которые иначе могли бы свободно атаковать лорда Уртфиста.

После разрыва строя из их числа был потерян всего один заяц. Несколько зайцев зашли в обход клина ласок капитана Маттуна, вынудив его бойцов нарушить строй. Еще шесть бойцов прорвались сквозь линию крыс и горностаев, пытавшуюся сомкнуться за их спинами; освободившись от гущи боя, они тут же развернулись и ударили по противнику с тыла, в то время как другие отряды Длинного Патруля спускались на них сверху. Раздавленный ударами сверху и снизу, остатки горностаев Бандона и крыс Лорша были быстро разгромлены. Попытка отрезать путь к отступлению зайцам потерпела полное поражение.

Но отступление было последним, о чем думали зайцы. Они продолжили подъем, чтобы прийти на помощь своим товарищам и своему владыке.

Однако оказалось, что это Уртфист оказал им большую услугу, а не наоборот. Разъяренный Лорд Барсук изливал свой гнев с особой жестокостью именно на этой стороне южного склона. Вскоре радом не осталось в живых ни одного северянина, и в самом центре армии Уртблада образовалась зияющая брешь. У зайцев осталось достаточно пространства для маневра и отвлечения врага.

А заяц Длинного Патруля, получивший свободу маневра, был поистине смертельным противником.

В этот момент на сторону зайцев встал даже сам рельеф местности. Они отлично знали эту гору, куда лучше, чем воины Уртблада, и использовали это знание себе на благо. Те самые гребни, выступы и овраги, которые изначально разрушили их строй, теперь стали их стратегическим преимуществом. Разрозненные группы Длинного Патруля бросались вверх и вниз по склону, налетали, уходили и вновь возвращались, заманивая противника в клубки отдельных схваток и затем нанося удары в самые уязвимые места. Этот беспорядочный бой разнес оборону Уртблада в клочья.

Хотя зайцы с этой стороны не убили столько врагов, сколько сохранявший строй морской фланг Саффорда, они успешно свели собственные потери к минимуму. Всего один погибший заяц из двух взводов, в боях, унесших жизни десятков северян — и это еще не считая тех, кого лично разрывал Уртфист. 

Но положение дел вот-вот должно было измениться — и измениться самым значительным образом.

* * *
— Капитан Порёк только что пал, — с нарастающим раздражением заметил Махус.

Он и Уртблад внимательно следили за ходом битвы. С высоты поле боя раскинулось перед ними, словно некая странная картина в движении. На обращенной к морю стороне южного склона измотанный фланг майора Саффорда удерживал свои позиции, несмотря на потери, нанося серьезный урон северянам, стремившимся его сокрушить, и не давая этой части армии Уртблада приблизиться к Урфтфисту. Со стороны суши, где фланг Длинного Патруля был прорван, царил хаос: разрозненные группы зайцев яростно атаковали в разных направлениях, приспосабливая свою тактику к каждой новой секунде сражения и разрушая любые попытки их сдержать.

А в самом центре этой бойни бушевал Уртфист, не замечая ни мелких ран, ни чего-либо еще, кроме одной-единственной цели: уничтожить каждого крыса, горностая или хорька, осмелившегося носить заветное барсучье оружие. Центральный склон стал безжизненной пустошью, усеянной изуродованными трупами, отрубленными конечностями и головами. Единственное, что двигалось среди этой бойни, — это сам безумный воин-барсук, мечущийся туда-сюда в поисках новых жертв, спотыкаясь о тела и скользя по залитым кровью камням. Наконец, он заметил несколько крыс и хорьков, закрепившихся у нижнего конца фланга Саффорда. Завыв, словно баньши, Урфтфист рванулся вниз по склону, чтобы расправиться с ними.

— Эулалии-и-и-и-и-а!

Махус повернулся к Уртбладу.

— Нас просто истребляют, милорд!
— Боюсь, что так, Махус. Я надеялся, что они устанут настолько, что удастся сделать передышку, которая, в свою очередь, могла бы привести к временному перемирию. Но мой брат утратил всякий разум. Видишь? Он даже не пытается воспользоваться прорывом, который сам же и создал. Сейчас он мог бы уже прорваться в ряды Абеллона и Тилламука, но вместо этого продолжает свою резню в нижних рядах. Он одержим желанием перебить всех моих так называемых «хищников». Его ненависть к этим видам окончательно довела его до грани безумия — как я и предполагал. Я не могу больше медлить. Слишком многие мои воины гибнут.

Винокур, который укрылся в тоннеле, сидел, привалившись спиной к стене и закрыв голову лапами, не в силах больше смотреть на бойню. Услышав слова Уртблада, он сжался еще больше, осознавая, что прежде чем все это закончится, погибнет еще немало зверей.

Махус обдумал слова своего господина.

— Я всё гадал, почему зайцы не пытаются активнее прорваться вверх по склону.
— Они сосредоточены на поддержке моего брата, — ответил Уртблад. — Пока он дерется на нижних склонах, они будут оставаться там.

Глухой скрежет его меча, извлекаемого из ножен, отозвался целым хором звона, когда Махус и его бригада также обнажили своё оружие.

— Раздели своих лисов, — приказал Уртблад. — Отправь десяток вниз к морскому флангу, чтобы они сразились с зайцами там. Ты и остальные пойдете со мной на сушу. Там мы нужнее.
— С должным уважением, — возразил удивленный Махус, — но разве не стоит сосредоточиться на том, чтобы сокрушить морской фланг?
— Открой глаза, старый друг. Разбитый фланг Длинного Патруля несет меньше потерь. Нам еще повезло, что другая линия не догадалась об этом. Они уже потеряли полдюжины зайцев, пытаясь сохранить свой строй. Нет, мы должны спуститься на сухопутную сторону сражения — именно там мы принесём наибольшую пользу. А теперь отправляйся. Я буду следовать за тобой.
— Есть! — Махус громко отдал приказы. Первые десять лисов выскользнули из тоннеля и направились вниз, минуя кольцо выдр и землероек, охранявших вход. Махус проводил их взглядом, наблюдая, как они устремились к флангу Саффорда, сверкающими на солнце клинками. Затем сам повел остальных девятерых вниз.

Уртблад задержался на мгновение, взглянув на выдру из Рэдволла.

— Винокур.

Тот поднял глаза на Лорда Барсука.

— Если битва обернется не в мою пользу, ты окажешься в большой опасности. В их неистовстве мой брат и его зайцы могут не дать тебе возможности объявить себя рэдволльцем. Если увидишь, что я пал, или поймешь, что этот вход будет прорван, беги вниз, на кухню, и оставайся там с моими кротами. Это твой лучший шанс выжить.

Винокур кивнул.

— А что насчет Александра?
— Если войска моего брата поднимутся на плато в значительном количестве, Александру придется полагаться только на себя. В таком случае я не стал бы ставить на его выживание.

И с этими словами Уртблад исчез, стремительно бросившись вниз по склону следом за Махусом и его лисами.

* * *
Удерживая позиции, ряды мышей и ежей вздохнули с облегчением, когда два отряда лисов пробежали мимо них с обеих сторон, устремляясь в самую гущу битвы, разгоревшейся на средних склонах. Пока что хорьки Маттуна и крысы Чермака держали Длинный Патруль достаточно занятым, чтобы не дать ему прорваться на этот уровень, а Уртфист, обезумев от ярости, не проявлял к ним ни малейшего интереса, сосредоточившись лишь на истреблении хищников. Однако потери среди нижних рядов были ужасающими, и ни одна мышь или еж здесь не ждали с нетерпением того момента, когда сражение наконец докатится до них.

Абеллон расступился, открывая путь морскому отряду лисов, чтобы те могли зайти внутрь и ударить по флангу Саффорда с незащищенной стороны.

— Ну, наконец-то! — крикнул мышиный капитан, когда они промчались мимо. — Вперед, дружище, покажи этим мерзавцам, кто тут хозяин!

На юго-восточных склонах отряд лисов под командованием Махуса встретили столь же радостными возгласами. Ежи приветствовали их, когда они спускались в гущу боя.

— Ура! — капитан Тилламук потряс своей палицей в воздухе. — Похоже, Лорд Уртблад наконец всерьез решил вспороть кому-нибудь шкуру!

Несколькими мгновениями позже сам Уртблад, с мечом наготове, промчался мимо, подобно грому. Мыши и ежи воскликнули его имя в знак поддержки, но не сдвинулись с мест. Лорд-барсук крайне неодобрительно относился к тем, кто покидал строй без приказа.

— Скажу вам, ребята, — прокричал Тилламук своим соратникам по палице, — уж лучше иметь этого барсука перед собой в бою, чем за спиной, и это чистая правда!

[LWEkb]

========== Глава 70 ==========

Группа из пяти зайцев под командованием капитана Полифлая сражалась с дюжиной ласок чуть ниже шеренги мышей и ежей, когда на них сверху обрушились лисы во главе с Мачусом.

Полифлай лишь мельком взглянул на приближающихся врагов. Лисы всегда славились своей трусостью, предпочитая ускользнуть, нежели встретить противника в открытом и честном бою. Из всех зверей в армии Уртблада, лисов зайцы боялись меньше всего.

Капитан-заяц отступил от схватки с ласками.

— Держите оборону, парни. Я сам разберусь с этим хвостатым трусом!

Махус пошёл в атаку с вихрем фехтовальных приёмов, заставив Полифлая держать копьё в защитной позиции, вместо того чтобы просто пронзить лиса. Балансируя на лапах, заяц отбил болезненный по силе удар меча и тут же рванул копьё вниз, пытаясь выбить лапы противника из-под него. Но, к его удивлению, Махус проследил за движением древка своим клинком, заблокировав его, и не дал нанести сокрушительный удар. В следующий миг он превратил защиту в нападение, скользнув мечом вдоль копья вверх и полоснув Полифлая по лапам, рассекая костяшки пальцев.

— Йауу!

Прежде чем заяц успел оправиться от жгучей боли и такого неожиданного мастерства противника, Махус молниеносным движением развернул меч обратно. Полифлай застыл в шоке, его горло было перерезано, но разум отказывался принять, что он уже мертв. Когда его глаза затуманились и тело рухнуло навзничь, Махус уже принялся за следующего зайца.

Зайцы Патруля только начали понимать, насколько сильно они недооценили лисов Уртблада.

* * *
Невдалеке от места, где пал капитан Полифлай, его заместитель лейтенант Саттерфилд сражался насмерть с капитаном Маттуном.

Командир ласок уже потерял четверть своих бойцов, и был в ярости. Поняв, что удерживать оборону бессмысленно после того, как фланг был прорван, а зайцы перешли к более ударам малыми группами, Маттун оставил свою позицию и ринулся в самую гущу битвы. Он хотел найти одного из командиров противника и сразиться с ним в честном бою. 

Но к его несчастью, обычай Долгого Патруля не носить знаков различия оставила его в замешательстве. Теперь, когда основной фланг разбился на десяток небольших боевых групп, было невозможно понять, кто из зайцев был офицером. В Патруле даже младшие командиры могли отдавать приказы наравне с капитанами и лейтенантами. На самом деле Маттун пробежал мимо Полифлая, даже не осознав, что перед ним был офицер. Он выбрал своей целью Саттерфилда лишь потому, что услышал, как тот громко командовал своими бойцами.

Три зайца сражались с пятью ласками, но никто из них не вмешивался в поединок лейтенанта и капитана. Они кружили друг вокруг друга в этом маленьком бою внутри великой битвы, ударяя копьем о древко противника, стараясь одолеть друг друга. Ни один не уступал в ярости, их взгляды горели ненавистью. Это была смертельная дуэль, даже если ее не объявляли официально, и закончиться она могла только победой одного из них.

Уртблад ворвался в этот бой, подобно кровавой буре. Ближайший заяц едва успел увидеть его, как меч рассек его пополам.

Саттерфилд тут же отступил от своего противника и развернулся к Уртбладу, как и двое оставшихся зайцев. Ласки Маттуна знали, что делать, и сразу же отошли в сторону, чтобы дать своему хозяину простор для боя. 

Прежде чем зайцы смогли окончательно перегруппироваться, один из них уже висел на мече Уртблада, пронзенный насквозь, а затем был отброшен в сторону, как мокрый мешок.

Саттерфилд взревел, подпрыгнул и нанес двойной удар лапами в голову врага, вложив в него всю свою силу. Удар пришёлся точно в цель — настолько мощный, что убил бы любого обычного зверя.

Но Уртблад лишь слегка поморщился. Его лапа молниеносно схватила ноги зайца в воздухе и дернула их, заставляя лейтенанта перевернуться и рухнуть на голову. 

Последняя оставшаяся в живых заячья воительница попыталась вырвать копье Уртблада, но тот одним махом вышиб его у нее из лап. Оказавшись безоружной и в одиночестве, она попыталась повторить приём Саттерфилда, метя в голову противника.

Но Уртблад оказался быстрее. Он уклонился, а затем обрушил на нее мощный удар лапой. Шея хрустнула, заяц рухнула на землю мертвой.

Приходя в себя, Саттерфилд увидел, как над ним возвышается фигура Уртблада.

— Ты можешь закончить это сейчас, — пробасил барсук. — Сдайся, и я больше никого из вас не убью.
— Никогда! — выкрикнул заяц.
— Тогда уходите. Пока мой брат убивает моих воинов, у меня нет выбора, кроме как отвечать тем же. Отступайте, если хотите остановить кровопролитие.
— Похоже, это у тебя бойцы кончаются быстрее, чем у нас! — усмехнулся Саттерфилд. — Лорд Уртфист порубит их всех в капусту, а потом и тебя. Мы не остановимся, пока ты и твои грязные твари не сдохнете, предатель и убийца!
— Тогда мне жаль, — прорычал Уртблад и всадил свой меч в сердце зайца.

Ласки Маттуна замкнули круг вокруг кровавого месива, потрясенные тем, на что был способен их повелитель. Уртфист был не единственным барсуком на этой горе, способным устраивать бойню.

Уртблад повернулся к Маттуну.

— Продолжайте, капитан, — глухо бросил он и бросился дальше в поисках других зайцев.

* * *
— Спины берегите! — вскрикнул Тревеллер, бросив взгляд вверх по склону. — Лисы заходят с тыла!
— Лисы! Тьфу! Терпеть не могу этих трусливых тварей! — отозвался майор Саффорд. — Прямо в их духе — подкрадываться! Ладно, с крысами и ласками мы уже разобрались достаточно — оставшихся удержим и половиной наших сил. Всем, кто до этого бил врага впереди, разворачивайтесь и встречайте новых гостей! Передайте дальше… и передайте этим подлым хвостатым мой привет! 
— Мы передадим, Саф! — рассмеялся Тревеллер, когда он и ещё пятнадцать зайцев развернулись, чтобы защитить своих товарищей от приближающихся мечников.

Бригада мечников-лисов врезалась в верхнюю часть фланга Долгого Патруля, обходя нижний край, где Уртфист по-прежнему крушил ряды врагов. Вначале битва пошла, как обычно: один лис ворвался слишком быстро и тут же оказался пронзен копьем. Но затем события приняли неожиданный оборот. Двое зайцев пали от клинков лисов, прежде чем удалось убить ещё одного из противников.

Потом погиб третий заяц.

Тревеллер оттеснил своего противника назад, сбив его с лап, но тот перекатился и оказался вне зоны досягаемости копья.

— У нас тут проблемы, — крикнул он через плечо Саффорду. — Эти лисы чертовски опасны! Мы уже потеряли троих!
— Что?! — Майор уже начал поворачиваться, чтобы самому увидеть, но ему пришлось снова развернуться вперед, чтобы отбить выпад ласки.
— Во… теперь уже четверо, — мрачно добавил Тревеллер. — Лейтенант Томболл только что пал.
— Только не Томми! — взвыл Саффорд. Томболл был его заместителем, они были почти как братья. Охваченный яростью, майор намеренно оставил брешь в защите, позволив ласке полоснуть его по бедру, но тут же всадил древко копья ей под челюсть, пробив череп. Не обращая внимания на боль от раны, он развернулся и увидел, как Тревеллер ведет смертельный бой с одним из лисов-мечников.

Саффорд бросился вперёд и вонзил наконечник копья в плечо лиса. Лис вскинул меч, пытаясь отбить второй выпад Саффорда, но тут же захрипел, когда Тревеллер всадил наконечник своего копья ему прямо в живот. Лис рухнул, выбыв из боя.

— Как они это делают?! — выдохнул Саффорд. — Их мечи вдвое короче наших пик!
— Никогда не видел, чтобы кто-то так владел клинком, — признал Тревеллер, отбивая новую атаку. 

Краем глаза Саффорд заметил, как крыса подкрадывается к нему сзади. Резким ударом лапы он впечатал ее мордой в землю, сбив еще двух, стоявших позади. Затем снова перевёл взгляд на Тревеллера и увидел, что тому сейчас не до разговоров — он сражался за свою жизнь.

Окинув взглядом весь фланг, Саффорд быстро понял всю тяжесть ситуации. На его глазах пал еще один заяц.

Он видел только троих мертвых лисов.

Если так пойдет дальше, подумал он, они истребят себя в этой битве, прежде чем доберутся до главного врага. И даже если каким-то чудом удастся перебить всех мечников, за спиной у них еще оставалась шеренга крыс и ласок.

— Мы не можем терять столько бойцов! — закричал Саффорд. — Мы еще даже до входа не добрались! Разрываем строй! Отступаем!
— Мне это по душе, — выдохнул Тревеллер, с трудом удерживая натиск своего противника-лиса. — Но куда? Назад, вниз, к лорду Уртфисту?

Саффорд резко опустил копье, пытаясь пронзить лапу лиса, сражавшегося с Тревеллером. Он промахнулся, но все же зацепил противника, заставив того споткнуться; лис успел схватиться за древко копья, но тут же откатился в сторону, уходя из битвы.

— Ты хочешь привести этих рыжих демонов прямо к Его Светлости? Я точно нет! У них может хватить сил, чтобы повалить даже воина-барсука. Нет, мы стянем концы фланга к центру, создадим собственный клин к морю, и пробьемся через внешний рубеж врага! Затем поднимемся и обойдем их по верхним склонам. Там меньше противников… с удачей мы сможем прорваться прямо в гору!

— Верно. А что насчет лорда Уртфиста?

Саффорд быстро оглядел низину. Их барсучий предводитель уже врезался в строй врагов. Крысы, хорьки и ласки валились направо и налево под его натиском, неспособные удержаться перед его неистовой яростью.

— Я рассчитываю, что большая часть этой банды побежит за нами, как только поймет, что мы задумали, — сказал Саффорд. — Думаю, лорд Уртфист сумеет разобраться с теми, кто останется.

* * *
Стратегия сработала даже лучше, чем могли надеяться зайцы. Стоило им прийти в движение, сокращая растянутый фланг в плотный узел, как лисы оказались в замешательстве. Уже не в силах помочь павшим товарищам, майор Саффорд понял, что подвижность делает его бойцов почти неуязвимыми даже перед этими смертоносными клинковыми лисами. Больше не привязанные к одному месту, зайцы Долгого Патруля смогли избежать новых потерь.

Лисы преследовали их, атакуя по внешнему краю плотного строя, но прежде чем они успели нанести серьезный урон, зайцы ринулись прямо в ряды врага. Против такой сосредоточенной атаки крысы и ласки не имели ни малейшего шанса — строй был прорван почти мгновенно. Зайцы Патруля хлынули через брешь и устремились дальше, на западные, приморские склоны Саламандастрона. Оторвавшись от войск Уртблада, с легкими ранениями и ушибами как единственными напоминаниями о дерзком прорыве, двадцать девять уцелевших бойцов левого фланга помчались вверх по склонам. 

Четверо мечников-лисов были убиты в этом сражении. Оставшаяся шестерка не собиралась испытывать судьбу, сталкиваясь с неистовым барсуком, продолжающим кровавую бойню внизу. Вместо этого они отступили на внутренний склон южной стороны горы, чтобы присоединиться к Махусу и Уртбладу в сражении против остальных сил Долгого Патруля.

Теперь остановить Саффорда и его отряд должны были верхние линии обороны. И если зайцы думали, что мыши, ежи, землеройки и выдры Уртблада пропустят их без серьезного сопротивления, их ожидал новый неприятный сюрприз.

* * *
В проходе туннеля Винокур заставлял себя смотреть за ходом битвы, хотя больше всего на свете ему хотелось отвернуться.

Его тревожило не только то, что храбрые и достойные звери с обеих сторон теряли жизни, и не только то, что надежды на мир с каждой секундой стремительно угасали. Была у него и более насущная забота. И когда он увидел, как приморский фланг зайцев прорвал линию сдерживания и вырвался за пределы основного сражения, начав подъем по склонам, он больше не смог удерживаться.

Выдры Сэйбрука стояли ближе всего к туннелю, но даже так расстояние было слишком велико, чтобы Винокур смог сразу различить среди них своего отца. С такой высоты все выдры, стоящие спинами к нему, казались одинаковыми. Только когда он пересек половину пути от входа в туннель до их строя, он наконец нашел того, кого искал.

Варнокур вздрогнул, почувствовав, как кто-то похлопал его по плечу. Все защитники на верхних позициях были сосредоточены на битве, разыгрывающейся внизу. Обернувшись, он увидел сына прямо за собой.

— Винк, парень, что ты тут делаешь?
— Пойдем внутрь, пап.
— Чего?
— Здесь небезопасно. Эти зайцы идут прямо сюда, и они настроены серьезно.
— А я, выходит, нет? — воскликнул Варнокур, недовольно стряхивая настойчивую, но все же осторожную руку сына. — Винк, мне пришлось подмять под себя Капитана Сэйбрука, чтоб он разрешил мне стоять в этом строю. Я уже целый сезон как солдат армии Лорда Уртблада. И не могу бросить свой пост только потому, что нас штормит. Мое место тут. Не позорь меня перед товарищами!
— Прежде чем стать солдатом, ты был рэдволльцем, — настаивал Винокур. — Пусть даже и не жил в аббатстве. Капитан Сэйбрук и Лорд Уртблад поймут, если ты не захочешь участвовать в этом сражении.
— Ты прав, что я в Рэдволле почти не бывал, — покачал головой Варнокур. — Я был никудышным отцом для тебя. Но теперь я знаю, что такое ответственность. Эти звери вокруг меня — мои братья. Они рассчитывают на меня так же, как я на них. Мы не бросаем друг друга. Особенно в бою. Мое место здесь, Винк. И я не уйду.

Винокур сжал челюсти.

— Я здесь как официальный представитель Рэдволла. От имени Аббатисы я могу приказать тебе вернуться со мной внутрь!

Варнокур грустно покачал головой.

— Прости, сын, но приказы я получаю от Капитана Сэйбрука.

И как раз в этот момент сам капитан протиснулся вперед и оглядел строй.

— У нас тут что, проблемы? — громко рявкнул Сэйбрук.

— Никак нет, сэр! — резко ответил Варнокур.

— Отлично, — кивнул Сэйбрук. — Винк, либо хватай дротик и вставай в строй, либо возвращайся в туннель и не отвлекай моих бойцов. Война идёт, если ты не заметил. Мне нужны все глаза вперед и полная готовность от каждой выдры в отряде, так что завязывай с болтовней!

Винокур вздрогнул. Он не ожидал, что капитан так резко его осадит. Но он ещё не собирался сдаваться. Подойдя ближе, он наклонился к уху северянина и прошептал:

— Он послушает вас, сэр. Скажите ему вернуться со мной внутрь. Ему не место здесь!
— Прости, парень, — уже более примирительно ответил Сэйбрук, — но это было его решение, и он упирался, пока меня не убедил. Да и мне каждая выдра на счету. Твой отец никогда раньше не был частью чего-то подобного, и он к своей обязанности относится очень серьезно. Я не стану приказывать ему покинуть строй, если он сам этого не хочет.
— Войско Уртблада внизу просто вырезают!
— Спасибо, что напомнил, — пробурчал Сэйбрук. — Но это Уртфист тут больше всех устраивает резню, и у меня такое чувство, что Лорд Уртблад с ним разберётся, прежде чем этот безумный барсук доберётся до нас. Скорее с зайцами нам придётся столкнуться.

Винокур посмотрел вниз, на груды павших, сраженных Патрулем.

— Они тоже не подарок.
— Мы будем готовы. Они еще узнают, каковы выдры!
— Но… мой отец может погибнуть.
— Мы все можем погибнуть, Винк… даже ты. А бой — лучший шанс этого избежать.

Винокур сглотнул слюну, понимая, что этот спор он проиграл. Внезапно он почувствовал себя глупо. Что он вообще делает здесь, в гуще сражения, пытаясь убедить воинов не сражаться? Время для мира — его время — уже прошло. 

— Ну, удачи, — слабо сказал Винокур, затем развернулся и пошел обратно в туннель.

Сэйбрук оглядел приморский склон.

— Похоже, эти зайцы идут прямо на Абеллона и Тилламука, — крикнул он своим выдрам. — Если мыши с ежами их не задержат, они могут добраться сюда в мгновение ока. Всем быть начеку, приятели!

* * *
Когда Абеллон заметил, как Патруль несется вверх по склону, он перебросил часть своих мышиных солдат западнее, чтобы усилить силы ежей на краю их оборонительного строя. Майор Саффорд и его зайцы тут же оказались лицом к лицу с твердо стоявшей ежино-мышиной шеренгой. 

Однако такие противники выглядели куда менее устрашающе для Патруля.

— Вот это уже другое дело! — воскликнул заяц Киди, нависая над двумя мышами в сопровождении своих боевых товарищей Деллоу и Сатикоя. — Так, мышата, расступитесь! Пропустите, ну же!

Киди попытался протиснуться между мышами, отводя их клинки ударом копья. Один из них ловко увернулся, прошел под древком и бросился вперед, вонзив меч Киди между ребер. Ошеломленный заяц широко распахнул глаза, и безжизненно рухнул назад.

Сатикой пронзил его убийцу своим дротиком, злобно оскалившись, но в тот же миг Деллоу получил сокрушительный удар дубиной ежа по черепу. Дротик Сатикоя всё ещё был глубоко вонзен в мыша, когда второй, взобравшись на плечи павшего товарища, одним взмахом меча разрезал горло зайцу. Сатикой пошатнулся, хватаясь лапами за истекающую кровью шею.

— Ох, чтоб меня, — выругался Капитан Лонгмидоу. — Неужто Уртблад заставит нас убивать мышей? Я не хочу убивать мышей!
— А они готовы убить нас! — заорал в ответ Саффорд. — И эти ежики тоже! Назад, зайцы! Отступаем!

Патруль подчинился приказу майора. Несколько мгновений две линии бойцов сверлили друг друга взглядами. Один мыш и один еж лежали мёртвыми; из зайцев Киди был убит, а Деллоу и Сатикой получили тяжелые, возможно, смертельные раны.

Саффорд бросил взгляд вниз по склону. Никто не преследовал их, и, слава судьбе, лисов поблизости не было. Уртфист все еще свирепствовал у подножия горы, круша всех врагов, до кого мог дотянуться. Вместо того чтобы окружить его и навалиться всей массой, оставшиеся звери в панике разбегались. Яростный Барсучий лорд внушал страх даже в одиночку, полностью очистив нижнюю часть склона. Ему не требовалась помощь Патруля.

Майор вновь сосредоточился на текущей задаче. Капитан Лонгмидоу выразил общее настроение: ни один заяц не мог легко поднять лапу на мышей, даже если они служили Уртбладу. Это было бы бесчестно. Однако оборонительная линия мышей и ежей тянулась почти до самого бокового туннеля, непрерывной цепью. Если они хотели попасть в Саламандастрон, им нужно было прорваться.

Он наклонился к Тревеллеру.

— Мысли, старина?
— Мы сюда пришли, чтобы расчистить путь Лорду Уртфисту, — ответил Тревеллер. — Так давай его расчистим! Следуйте за мной, парни!

С этими словами опытный разведчик прыгнул вперед, двумя мощными ударами лап вышибая двух мышей из строя. Прежде чем их товарищи успели закрыть брешь, Тревеллер снова взмыл в воздух, повалив на землю двух ежей.

— Ну, кто хочет потанцевать? Эу-ла-ли-аа!
— Вот что будем делать, зайцы! — крикнул Саффорд. — Пробиваемся ногами через эту компанию!

Долгий Патруль тут же ринулся вперед в пробитую Тревеллером брешь.

Эта тактика оказалась на редкость успешной. В считанные минуты зайцы пробились сквозь этот участок обороны Уртблада, вышибая врагов с дороги. Долгий Патруль отлично владел боем ногами, а против мелких противников этот метод оказался особенно хорош. К тому же, это было компромиссное решение, которое не давило на совесть: хотя несколько мышей погибли, когда мощные удары ломали им шеи или давили гортань, большинство всего лишь валились на землю, сбитые с ног точными ударами в грудь и живот. 

Однако это имело и обратную сторону — многие приходили в себя и возвращались в бой, так что зайцам приходилось сражаться с одними и теми же противниками по два-три раза. Это требовало больше усилий, но не так мучило их совесть.

Ежи оказались более серьезными противниками. Многие сражались сразу и мечом, и дубиной, тяжело раня зайцев в ноги, когда те шли в атаку. Другие, видя, что в них летит удар, просто сгибались и выставляли вперед иглы, заставляя патрульных отдергивать лапы, покрытые болезненными уколами. В конце концов зайцам пришлось биться с ежами так же, как с хищниками внизу. Это привело к большему числу убитых ежей, чем они бы хотели, но все же не сравнимо с резней, которую они устроили среди крыс, хорьков и ласок. К тому же, поскольку их главной целью было прорваться как можно быстрее, потери среди ежей оказались куда меньше, чем могли бы быть.

Несмотря на ранения ног, зайцы прошли этот рубеж без дополнительных потерь. Трое павших при первой атаке на мышей и ежей уменьшили их число до двадцати шести. Теперь эта двадцатка стояла на следующем гребне, а шесть задних бойцов разворачивались, чтобы удерживать преследователей, угрожая им меткими уколами копий. Остальные повернулись лицом вперед, на мгновение переводя дыхание и оценивая последний рубеж обороны Уртблада.

Всего в нескольких шагах над ними полукругом стояли выстроившиеся в два ряда выдры и землеройки — последняя преграда перед входом в Саламандастрон.

* * *
Сатикой лежал, истекая кровью из рассеченного горла, впадая то в беспамятство, то вновь приходя в себя, охваченный болью.

К нему подошёл мышиный солдат и, опустившись на одно колено, с мрачной сосредоточенностью осмотрел умирающего зайца. Собрав остатки сил, Сатикой выхватил кинжал, оскалившись в слабом рычании.

Мышь ловко выдернул окровавленное оружие из его лапы и отложил кинжал в сторону.

— В любом случае ты уже выбыл из боя, — спокойно сказал северянин, доставая из поясной сумки длинную полоску бинта и туго перевязывая шею зайца. — Но если не будешь дергаться и дашь мне помочь, возможно, еще поживешь.

Сатикой попытался спросить «зачем», но порванные голосовые связки не дали ему издать ни звука. Сознание вновь стало угасать. Закрыв глаза, он провалился во тьму, вверяя себя на милость врагу, что теперь пытался его спасти.

========== Глава 71 ==========

На внутренней стороне южных склонов ряды мышей и ежей под командованием Уртблада также вступили в бой, но иначе, чем их собратья на морском фланге Саламандастрона. Здесь Махус и его мечники-лисы проявили всю свою смертоносную мощь, нанося Долгому Патрулю тяжелые потери в яростных поединках, разворачивающихся по всему горному склону. Когда шесть выживших лисов после атаки на фланг майора Саффорда перебежали, чтобы присоединиться к бою на этой стороне, положение разбитых правых рядов зайцев стало еще хуже. А поверх всего этого хаоса носился сам Уртблад, подобно неукротимой стихии, уничтожая любой отряд Длинного Патруля, который осмеливался встать у него на пути.

Единственным преимуществом зайцев, была их скорость. Поле боя здесь, внизу, где резня была наиболее ужасной, настолько опустело, что у них появилось достаточно пространства, чтобы уворачиваться и маневрировать среди врагов, которые были далеко не столь проворны. Они делали это каждый раз, когда неумолимый натиск лисов угрожал поглотить их или когда несокрушимый Уртблад устремлялся прямо на них. Немногочисленных крыс и хорьков теперь почти не замечали — зайцы попросту обегали их, спасаясь от куда более грозных противников. 

Чтобы расширить пространство для маневра, зайцы совершили несколько вылазок в место, обороняемое  мышами и ежами. Одну из таких вылазок возглавил молодой бегун Ханчетт. Его взгляд зацепился за фигуру, возвышающуюся над мышами — длинная шея выдавала ее кунью породу. Ханчетт и двое его спутников прорвались сквозь несколько мышей и ежей, устремляясь к этой неуместной на первый взгляд фигуре горностая.

У молодого зайца оставалось незавершенное дело.

* * *
— Вот они, Янси, приятель.
— Вижу их, Броггс. И вижу во главе старого друга! Похоже, он решил закончить, что началось в Рэдволле!

Янс и Брогген, стоя среди рядов мышей, напряглись, готовясь к бою, как и все остальные мыши вокруг. В нескольких шагах ниже троица атакующих зайцев рассекла их строй, разбрасывая сокрушительными пинками мышей и ежей. И вот они уже прорвались, оказавшись лицом к лицу с этим участком шеренги Абеллона.

— Горностай — мой! — крикнул Ханчетт своим боевым товарищам. — Прикройте меня, парни! Эулалиа-а-а!

Вооруженный лишь копьем, Ханчетт с яростью обрушился на сцепленных цепью мыша и горностая. Янсу и Броггену пришлось приложить все усилия, чтобы отбивать яростные удары зайца. Это был уже не тот поединок, что состоялся в Рэдволле — теперь, когда Ханчетт знал, что оба противника служат Уртбладу, да еще и в разгаре битвы, он оказался более чем достойным противником для этой слаженной пары бойцов.

Через несколько мгновений стало ясно, что Янс находится в невыгодном положении. Он был отличным фехтовальщиком, как и любой опытный боевой мышь, но явно уступал Махусу и мечникам-лисам. А его короткий клинок не мог сравниться с длинным копьем зайца. В отличие от большинства сражений, что они вели в северных землях, здесь Янс только мешал напарнику, и он это понимал.

— Он весь твой, Броггс! — крикнул мыш, отступая назад, чтобы дать горностаю полную свободу в бою с Ханчеттом. Янс держал меч наготове, внимательно следя за каждым движением зайца в поисках момента для удара. Но шанса не представлялось. Ни один из его сородичей-мышей не мог прийти им на помощь — двое спутников Ханчетта отвлекали других поблизости в шеренге, а в других местах отдельные группы зайцев уже сражались в рядах мышей и ежей. Янс и Брогген остались одни.

И вот это случилось.

Боевой опыт Долгого патруля оказался слишком велик, чтобы северные приемы могли превзойти его. Ханчетт ловко ударил ноги Броггена, и тот рухнул на землю, частично увлекая Янса за собой. Для мыша это не имело большого значения — увидев, как его напарник падает, Янс рванулся вперед, чтобы прикрыть его. Но поспешность не позволила ему нанести удар в полную силу, и копье зайца, предназначенное для горностая, вместо этого пронзило Янса в живот — мыш прыгнул между Ханчеттом и Броггеном, закрывая товарища собой.

Ханчетт застыл на месте, потрясенный. Ещё мгновение назад он сражался насмерть против обоих, но теперь… Вид северного мыша, павшего ради спутника, с которым его навеки скрепила цепь, прорвал его боевой азарт. Мышь пожертвовал собой ради горностая… Лесной житель, отдавший жизнь за хищника, без раздумий и колебаний. Такое не укладывалось у зайца в голове — тем более что именно он лишил мыша жизни.

Брогген вскочил на лапы, крепко сжимая копье, его зубы оскалились в молчаливом вызове. В его глазах стояли слезы. Он ждал, что Ханчетт нападет снова.

Но заяц не сделал ни единого движения. Ненависть к горностаю не угасла, но произошедшее на мгновение лишило его боевого пыла. Он стоял, глядя в глаза Броггену.

И тут рядом с ним оказались другие зайцы, оттаскивая его от места бойни.

— Хорошая работа, Ханч! Ты одного прикончил! Но нам пора уносить лапы — лисы приближаются, да еще как быстро!

Ханчетт позволил увлечь себя за собой. Он мчался вниз по склону вместе с боевыми товарищами, убегая от смертельных мечников-лисов.

Брогген не двигался, глядя вслед удаляющимся зайцам. Затем копье выпало из его лап. Он опустился на колени над телом Янса, и заплакал.

* * *
В другом месте среди рядов мышей и ежей Долгому патрулю приходилось куда сложнее. Подобно войскам Саффорда, они серьезно недооценили боевые способности лесных жителей. Эта ошибка стоила им крови: трое зайцев погибли, оказавшись зажатыми между стойкой линией ежей сверху и мечниками-лисами, преследовавшими их снизу. Ещё один заяц, из боевой группы капитана Тейвуда, пал под ударами мышиных клинков, прежде чем капитан понял, что шеренга мышей и ежей отнюдь не является той безопасной гаванью, какой ему казалась. Он скомандовал отступление, пнув одного из мышей в голову и пронзив копьем ежа в живот, чтобы расчистить путь, в то время как двое лисов лавировали между низкорослыми бойцами, стремясь настичь зайцев. Однако отряд Тейвуда оставил преследователей далеко позади, мчась вниз по склону.

По пути они едва не столкнулись с тройкой сержанта Дарданелла.

— Держись подальше от этих лисов, сержант! — предупредил Тейвуд. — На каждого убитого нами они забирают двоих или троих наших! Никогда не видел ничего подобного!
— Как же, не знаю! — Дарданелл махнул лапой в сторону своих товарищей. — Нас трое — а ведь это все, что осталось от двух отрядов. Кстати, лейтенант Хокаби мёртв.
— Мех побери! — рыкнул Тейвуд. Ранее он уже проходил мимо бездыханного тела капитана Полифлая, лежащего на склоне. Они теряли слишком много зайцев… и офицеров. В этой мясорубке не будет времени на полевые повышения. Оставшимся в живых бойцам патруля придётся сражаться, как если бы они столкнулись с врагом в одиночном дозоре, без командира. Тейвуд задумался, как обстоят дела у майора на его участке битвы. Если бы только лорд Уртфист не бросился в бой, сломя голову!
— Эй, что это там? — сержант Дарданелл смотрел мимо капитана, вверх, в сторону туннеля. Тейвуд обернулся.

На противоположном склоне были видны войска майора Саффорда. Они пробились сквозь линию обороны мышей и ежей и теперь сходились с последним рубежом защиты — отрядами землероек и выдр.

У Тейвуда отлегло от сердца.

— Похоже, майор понес большие потери, но они еще держатся вместе и почти пробились внутрь! Сержант, я думаю, мы возвращаем Саламандастрон!
— Нам помочь им, сэр? — спросил Дарданелл.

Тейвуд бросил взгляд вниз, на склон. Лорд Уртфист, похоже, снова остался без противников. Он стоял среди груды мертвых тел, в полном одиночестве, оглядываясь в поисках новой добычи.

— Честно говоря, сержант, думаю, некоторым из нас лучше остаться здесь, на случай если его милость попадет под удар. Война не будет выиграна, пока он не вернется внутрь и не возьмёт под контроль эту проклятую гору. С этими убийцами-лисами, бегающими повсюду, и его предательским братцем на подходе, он еще может нуждаться в нас.

Тейвуд оглядел склоны.

— Что нам действительно нужно сделать, так это собрать всех оставшихся в живых и направиться туда, где находится лорд Уртфист. Хотел бы я посмотреть, как эти лисы справятся, если мы и Уртфист навалимся на них разом!
— Есть, сэр! Я передам приказ! — Дарданелл со своими бойцами бросился прочь, ловко уклоняясь от лисов, пытавшихся преградить им путь. Упустив их, хищники устремились к четверке Тейвуда, в то время как с другой стороны на зайцев бросилась группа горностаев.
— Ну что, ребята, чай окончен! — крикнул капитан, и его бойцы рванули с места, оставляя лисов и горностаев беспомощно взирать друг на друга через пустую землю.

* * *
Махус был изранен и истекал кровью из полдюжины порезов. Но он уже убил четырех зайцев и теперь высматривал пятого.

Мечник-лис сильно хромал. Как бы он ни пытался не обращать внимания на боль, тело не поддавалось обману. Глубокий укол копья в левое бедро и потеря двух пальцев на той же лапе давали о себе знать. Копье не задело крупных артерий, но мышечные повреждения были настолько серьезны, что для менее стойкого воина они означали бы конец боя. Все остальные раны казались в сравнении пустяками, и Махус был полон решимости сражаться до самой победы… или пока силы не покинут его окончательно.

Он наткнулся на Уртблада. Барсук выглядел задумчивым, но, увидев своего предводителя-лиса, оторвался от раздумий.

— Как идет битва, Махус?

Тот отрапортовал о своих успехах, не упоминая о собственном состоянии — Уртблад и так все видел.

— Но у нас проблема, лорд. Фланг зайцев с моря перегруппировался и переходит в наступление. Они уже прорвали линии Абеллона и Тилламука. Если они пройдут мимо выдр и землероек, то ворвутся в Саламандастрон.
— Я знаю, — спокойно ответил Уртблад. — Я видел их.
— Нам стоит отвести войска назад для защиты входа?

Уртблад покачал головой.

— Это больше не имеет значения. Мое предназначение — здесь, на склоне горы. Здесь решится исход битвы. Пусть оборону тоннеля держат Сейбрук и Бремо. Если несколько бойцов Патруля прорвутся внутрь, им это не принесет особой пользы.
— Как прикажете, мой лорд. — Махус, прихрамывая, шагнул ближе. — Раз так, я хочу остаться с вами.

Барсук окинул лиса оценивающим взглядом.

— Ты ранен. Сможешь сражаться?
— Уж это я могу, — хрипло усмехнулся Махус. — Просто не записывайте меня в бегуны! Любой заяц, кто приблизится к моему мечу, пожалеет об этом.

К ним подбежал капитан Маттун.

— Милорд, от моего взвода осталось не больше половины, а крысы понесли еще большие потери. Чермак мертв, и я даже не знаю, есть ли еще живые среди горностаев и хорьков. Эти зайцы не стоят на месте достаточно долго, чтобы мы могли дать им отпор как следует. Они выбивают нас по одному-двоему, а потом удирают. Мы не можем их догнать! Что прикажете делать?
— Собери всех, кто остался, насколько это возможно. Постройте клин, который сможете оборонять со всех сторон. Пусть зайцы сами решают, нападать на вас или нет. В противном случае держите строй и не вступайте в бой.
— А если ваш брат двинется к нам? — в голосе капитана звучала явная тревога.

Уртблад посмотрел вниз, туда, где стоял Уртфист.

— Слишком много моих бойцов уже погибло. Пора положить этому конец. Пойдем, Махус. Если хочешь остаться при мне, я пойду медленно.

* * *
Уртфист перебил всех крыс, хорьков и горностаев, что носили оружие, выкованное барсуками, — а заодно немало тех, у кого его не было. Его кровавый разгул истощил его силы, и когда в радиусе удара больше не осталось врагов, безумная ярость начала отступать. Уртфист наконец увидел, что он натворил.

Вокруг него лежали бесчисленные трупы врагов. Но среди них можно было различить двенадцать зайцев из фланга майора Саффорда, павших прежде, чем он сумел вырваться из сражения и повести бойцов вверх по склону. На другой стороне поля боя среди груды тел тоже виднелись тела бойцов Долгого патруля. Их легко было заметить среди мешанины павших: длинные уши, длинные лапы, униформа Патруля и белые заячьи хвосты. Но их кровь была такой же алой, как и кровь врага.

— О, великие сезоны… — простонал Уртфист, охваченный ужасом от увиденного. — Что я натворил?.. 

Его взгляд поднялся туда, где всё ещё бушевал ожесточённый бой. Среди хаоса цветов одежды обеих армий выделялся один ярко-красный остров, сверкающий в лучах заходящего солнца. Зверь в этом багровом доспех, выделялся не только броней, но и своими ростом и мощью.

Разум исчез, сметенный новой волной Кровавого Гнева, подчинившего Уртфиста, как куклу в руках неумолимого кукловода. Вздымая перед собой свой огромный меч, он бросился вверх по склону, навстречу виновному во всей этой бойне.

— Эулалиа-а-а-а!

* * *
Майор Саффорд и его зайцы не услышали последний боевой клич своего повелителя. Пока Уртфист несся вверх по склону к Уртбладу, Долгий патруль выше по склону сам поднял боевой рев и бросился на выдр и землероек, преграждавших путь в Саламандастрон.

Измотанные еще до начала битвы, зайцы сражались на последних силах. Долгое противостояние с врагами, побег от лисов сквозь строй неприятеля, неожиданно жесткое сопротивление со стороны мышей и ежей — все это довело их до крайнего изнеможения. Боль в раненых лапах помогала не терять сосредоточенности, но и мешала в бою. А противники у них теперь были куда опаснее.

Выдр было почти вдвое больше, чем зайцев, и даже в лучшие времена каждый боец отряда Сэйбрука мог бы сражаться с ними на равных. Теперь же Саффорд не знал, на что ведет своих бойцов. Единственная их удача заключалась в том, что выдры испытывали не желали убивать их без крайней необходимости — в отличие от землероек, через которых зайцам предстояло сначала прорваться.

Землеройки не стали стоять стеной, как это делали крысы и хорьки. Они учли ошибки своих товарищей. Вместо того чтобы позволить зайцам разбить строй и прижать их к выдрам, подчиненные капитана Бремо атаковали по-своему. Трое или четверо землероек с криком набрасывались на одного зайца, нанося короткими мечами удары, от которых трудно было уклониться. Даже самый искусный заяц мог успеть убить одного или двух прежде, чем пал бы сам. Выжившие землеройки тут же устремлялись к новой цели.

Долгий патруль оказался не готов к такой тактике. Но долго те так сражаться не могли. Стоило зайцам сомкнуть ряды и начать прикрывать друг друга, как землеройки утратили возможность набрасываться группами.

— Разбивайте их по бокам, зайцы! — крикнул Саффорд. — Рассыпьте этих мерзких коротышек, чтобы они не могли наваливаться на нас толпой! Атакуйте выдр по всему фронту – нам надо прорвать их строй!

Долгий патруль мгновенно последовал приказу командира. Грязные, окровавленные лапы, и без того исполосованные, вновь подверглись жестокому испытанию, когда зайцы принялись бить землероек ногами, прокладывая себе путь через их ряды. Даже числом они не могли сравниться с мощными ударами Патруля. Зайцы отбрасывали их ударами копий и дротиков, прокладывая себе дорогу через вражескую массу. Двое из них пали, прежде чем им удалось окончательно рассеять землероек, но эти потери лишь раззадорили оставшихся. 

Затем зайцы вновь ринулись в атаку на выдр – и теперь они не собирались уступать.

На этот раз выдры не выдержали удара. Оставшиеся в живых землеройки были слишком разрозненны, чтобы оказать зайцам существенное сопротивление. Более того, их кровожадность разъярила Длинный патруль так, как не удавалось с самого начала битвы. Теперь бойцы Саффорда были настроены только на одно: убить или быть убитыми. Они не собирались проявлять ни капли пощады. С боевыми кличами «Без пощады!» и «Эулалиа!» они обрушились на ряды капитана Сейбрука, врезаясь в них сразу на нескольких участках.

Ярость удара расшвыряла выдр, вышибала их из строя, сбивала с ног, а кое-кто пал замертво. Зайцы хлынули в образовавшийся прорыв. Выжившие выдры развернулись, чтобы сражаться с врагами, оказавшимися у них за спиной, а фланги их строя ринулись навстречу друг другу, пытаясь перехватить Патруль прежде, чем тот доберется до туннеля. Оборонительные линии быстро обратились в хаос: зайцы и выдры рубились друг с другом в беспорядочной схватке.

Капитан Бремо пал в бою, но оставшиеся в живых землеройки, несмотря на свои малые силы, не собирались отступать. Собравшись с духом, они последовали за зайцами, вновь бросаясь в атаку.

Варнокур выкрикнул боевой клич так же громко, как и любой зверь вокруг, с силой отталкиваясь лапами от каменистой поверхности, мчась вперед, чтобы присоединить свое копье к битве. Винокур смотрел из туннеля наверху — он просто не мог не смотреть.

Варнокуру не повезло столкнуться лицом к лицу с капитаном Длиннолугом. Капитан Длинного патруля был в ярости из-за гибели своего лейтенанта, Клеберна, павшего от лап землероек, и жаждал крови. Лонгмидоу был одним из немногих зайцев, предпочитавших меч копью или дротику, и владел этим оружием почти в совершенстве.

Этот поединок закончился почти так же быстро, как и начался. Винокур в ужасе наблюдал, как Длиннолуг парировал выпад копья Варнокура, а затем полоснул его по бедру, оставив глубокий разрез. Варнокур пошатнулся, но, не обращая внимания на боль в ноге, возобновил атаку. Капитан зайцев с легкостью отбил несколько новых выпадов и, неожиданно сделав стремительный рывок вперед, вихрем пронесся мимо копья, ловко вонзив клинок в горло выдра. Перепрыгнув через падающее тело, он тут же отправился дальше, выискивая новых противников, стоящих между ним и входом в гору.

Винокур не смог сдержаться. В одно мгновение он уже вылетел из туннеля и стремглав бросился вниз к отцу. Ряса хлопала по его хвосту, пока он мчался по склону.

— Рэдволл! — закричал он, надрывая легкие. — Рэдволлл!

Длиннолуг уже схватился в бою с Бротом и Олимпо, и потому Винокур сумел добраться до своего отца без сопротивления.

Юный выдр опустился на колени рядом с Варнокуром, но глаза старого воина уже неподвижно смотрели в небо, затянутые смертельной дымкой. Рана на его шее была ужасна — ни один зверь не могло бы пережить такое.

Винокур поднял копье отца, опираясь на него, даже не замечая, что все еще стоит на коленях. Древко оружия напомнило ему о собственных тренировках под руководством Монтибанка. Слезы текли по его щекам, пока он оплакивал отца, которого только начал узнавать после стольких сезонов разлуки.

И тут к Винокуру приблизился майор Саффорд. В его глазах бушевало боевое безумие — он видел перед собой только выдру с копьем, а это значило, что враг стоит перед ним, и если он не убьет его первым, то падет сам. Тот факт, что этот выдр носил рясу Рэдволла, не дошел до сознания майора. Винокур даже не заметил его приближения, когда Саффорд вскинул копьё, готовясь вонзить его прямо в макушку.

Но Винокур услышал характерный свист стрелы, прорезавший шум битвы.

Винокур вскинул голову и увидел, как майор замер над ним, словно статуя, с занесенным для смертельного удара копьем. Из окровавленного левого глаза зайца торчала одинокая стрела. Несколько секунд он стоял неподвижно, а затем рухнул навзничь на склон рядом с Варнокуром, устремляя невидящий взгляд в голубое небо.

Винокур с трудом поднял отца на руки, решив, что должен вынести его из этого места смерти и насилия. Никто не остановил его, пока он, шатаясь, пробирался к входу в гору. Винокур не знал, Александр или леди Мина пустили ту роковую стрелу с кратера наверху. Но кем бы ни был этот стрелок, он знал, что обязан ему жизнью.

[LWEkb]

========== Глава 72 ==========

Сержант Траубер схватил Длиннолуга за плечо.

— В нас стреляют сверху! — вскричал он. — Они подстрелили майора!

Длиннолуг дал себя оттащить от Брота и Олимпо; оба выдра не стали преследовать зайца, воспользовавшись передышкой, чтобы перевести дух.

— Проклятье! — скривился Длиннолуг. С гибелью лейтенантов Клеберна и Томболла и теперь еще майора, он оставался единственным офицером Долгого Патруля на этом участке горы. Хотя был еще Тревеллер — этот опытный разведчик мог командовать младшими зайцами не хуже любого майора или капитана.
— Надо кого-то отправить наверх, сэр, а то нас всех перестреляют! — настаивал Траубер, словно забыв, что пока в них попала только одна стрела — та самая, что убила Саффорда и тем самым спасла Винокура.
— Похоже, так и придется, — согласился Длиннолуг после короткого раздумья.
— По-моему, там всего один-два стрелка, — продолжал Траубер. — Я видел, как они выглядывали из-за края. Нам не понадобится много зайцев, чтобы разобраться с ними.
— Ладно, — кивнул Длиннолуг. — Ты за это отвечаешь, сержант. Возьми пятерых или шестерых, поднимайтесь с западного склона — там легче взбираться, да и есть шанс застать их врасплох.
— Есть, сэр! — Траубер развернулся и бросился прочь сквозь хаос сражения, на ходу подбирая первых пятерых зайцев, которые не были заняты боем с выдрами или землеройками. Собрав таким образом свой отряд налету, он вывел их из зоны битвы, и они стремительно помчались к юго-западному склону.

* * *
Уртблад и Махус остановились на склоне чуть ниже спешно собранного построения капитана Маттуна, состоявшего из оставшихся хорьков и крыс. Повсюду зайцы Долгого Патруля стекались вниз, чтобы присоединиться к своему барсучьему повелителю, временами подвергаясь преследованию со стороны мечников-лис. Среди уцелевших зайцев распространился приказ прекратить сражение на верхних склонах и спуститься обратно, чтобы быть рядом с лордом Уртфистом; два полководца должны были решить этот конфликт между собой.

Не так уж и много зайцев собрались внизу, чтобы поддержать своего лорда. Воины Уртблада, а особенно лисы, нанесли Долгому Патрулю страшные потери. Как, впрочем, и сам Уртблад.

Барсук в красных доспехах предостерегающе протянул лапу своему командиру мечников-лисов.

— Держись подальше, Махус. Это будет битва между мной и моим братом, и наш поединок, скорее всего, будет жестоким. Береги себя, я не хочу тебя терять.

Послушно прихрамывая, Махус отступил от Уртблада, держа меч наготове и оставаясь настороже — вдруг какой-нибудь заяц попытается напасть со спины. Но большинство зайцев Долгого Патруля уже прошло мимо, и никто не оказался поблизости. Несколько других лисов приблизились к нему. Вместе они ждали появления великого врага.

Окруженный дюжиной своих зайцев, Уртфист бросился вверх по склону навстречу ожидающему его брату. Зайцы держались на почтительном расстоянии по обе стороны от него; в приступе Кровавого Гнева Уртфист был неописуемо опасен, и даже его собственным зайцам лучше было не подходить слишком близко.

Уртфист резко остановился чуть ниже Уртблада, впившись в брата взглядом, налитым красной яростью. Его зайцы выдвинулись вперед в защитной стойке, а хорьки, крысы и лисы напряглись в ожидании новой схватки.

— Привет, брат, — сказал Уртблад.
— Убийца! — прорычал Уртфист. — Лжец! Предатель! Трус!
— Если ты считаешь меня трусом, — Уртблад махнул лапой, приглашая брата продолжить путь, — иди сюда, и я докажу тебе обратное.
— ЭУЛАЛИА-А-А! — взревел Уртфист и ринулся на Уртблада.

* * *
Сержант Траубер и его группа достигли края кратера Саламандастрона, не встретив ни малейшего сопротивления. А если защитники вершины горы даже не удосужились отправить в их сторону ни одной стрелы или камня, это могло означать только одно — их отряд добрался до плато незамеченным. Жестокая битва на южных склонах, должно быть, полностью захватила внимание всех воинов, которых Уртблад оставил на крыше крепости, оставив западный, морской склон без присмотра. В сердцах зайцев вспыхнула надежда. Если плато действительно охранялось так слабо, а немногие защитники были отвлечены основной схваткой, то, возможно, отряд Траубера сумеет перебить врагов здесь и прорваться вниз, чтобы вернуть верхние уровни горы. Такие смелые мысли были естественны для доблестных зайцев Долгого Патруля.

Заяц Войталер первым перемахнул через край стены. Но едва он ступил на каменный пол кальдеры, как крылатый охотник молниеносно налетел на него, схватил когтями и поднял в воздух. Спустя мгновение второй хищник обрушился на Траубера, когда остальные зайцы перепрыгивали через низкую стену. И его тоже унесло ввысь, и вершина горы стремительно провалилась куда-то вниз.

Похоже, кроме этих двух птиц, здесь никого больше не было, хотя краем глаза сержант заметил двух рыжих белок возле лестницы, ведущей с крыши вниз. За мгновение до того, как его унесло слишком далеко, чтобы голос мог долететь, Траубер крикнул свой последний приказ оставшимся на плато четырем зайцам:

— Вперед! К лестнице! Быстро!

Четверка махнула ему лапами в знак согласия и бросилась к белкам.

Траубер извивался и бился в сокрушительном захвате могучих когтей. В одной лапе он еще сжимал дротик. Чуть впереди он видел, как Войталер, болтаясь в лапах у второй птицы, отчаянно дрыгал конечностями. Свой дротик тот уже потерял при неожиданной атаке и теперь был полностью во власти хищника.

Они уже пересекли северный склон Саламандастрона, над самым крутым и скалистым его участком. Они находились на ужасающей высоте, гораздо выше даже самого плато. В ужасе Траубер смотрел, как Войталера внезапно швырнуло вниз, прочь из плена когтей. Его тело камнем рухнуло, ударяясь о беспощадные скалы, разбиваясь и отскакивая всё ниже и ниже.

Траубер успел обхватить свободной лапой коготь птицы, как раз в тот миг, когда ее когти разжались, готовясь сбросить и его. Теперь заяц висел, стиснув лапу мертвой хваткой, зная, что у него нет ни единого шанса выжить. Но он не обманывал себя. Умереть ему было суждено. Но враг, который сейчас нес его в небе, был врагом всего Долгого Патруля и лорда Уртфиста. А у сержанта в лапах еще оставалось оружие. Он мог сделать лишь одно — убрать эту угрозу, хотя бы ценой своей жизни.

— Ах, так вот какая у тебя игра, пернатый! — выкрикнул Траубер, смеясь наперекор судьбе. — Ну, если уж я падаю, ты тоже полетишь со мной!

Птица встряхнула лапу, но заяц не ослабил хватку, упрямо цепляясь за свою последнюю возможность. Повиснув на одной лапе, он с силой вонзил дротик в брюхо хищника. На груди у него был прочный кожаный жилет, своего рода доспех, но против решимости зайца защита оказалась бесполезна. Острие легко пробило жилет и глубоко вошло в тело.

Огромная птица пронзительно закричала и попыталась дотянуться до зайца своим смертельным клювом. Но ей не хватило сил. Она уже изо всех сил боролась за то, чтобы оставаться в воздухе, с живым грузом, висящим у нее на лапе, а теперь еще и с жгучей болью, пронзающей ее тело. Она сделала резкий поворот, пытаясь восстановить равновесие, но Траубер вонзил копье еще раз. И еще.

Небесный гигант вздрогнул и рухнул в беспорядочном кувырке. На этот раз он уже не смог выправиться. Сплетенные вместе, птица и заяц рухнули вниз, прямо на прибрежные равнины.

* * *
Александр и леди Мина метнулись вниз по лестнице на крыше, пока четверо зайцев мчались через плато к ним. Халприн и Клистра сделали все, что могли; теперь от двух белок зависело, удастся ли Долгому Патрулю прорваться в Саламандастрон.

Они успели обсудить свой план, пока зайцы поднимались по западному склону горы. Теперь Алекс и Мина стремительно сбежали по лестнице и понеслись по узкому проходу, ведущему прямо в сердце крепости. Добежав до места, где тоннель поворачивал, они резко остановились. Мина сняла с плеча натянутый лук, наложила стрелу и натянула тетиву, прицеливаясь вдоль тоннеля. Они стояли в глубине тени, но солнечный свет проникал достаточно далеко внутрь входа с крыши, заливая лестницу золотым сиянием. Мина стреляла из темного укрытия, тогда как ее цели были ярко освещены; лучшего преимущества невозможно было пожелать.

— Отойди, Алекс, дай мне пространство, — приказала она.
— Мне все это не нравится, — пробормотал он. — А если кто-то из них проскочит?
— Нам остается только не дать им этого сделать… Ах!

Первый заяц показался в проеме, когда он спрыгнул с последней ступени. Мина подождала, пока он полностью окажется в поле зрения, и выпустила стрелу. Он рухнул вперед, по инерции скользя по полу тоннеля, уже мертвый.

Работая, как машина, так же, как в тот далекий день турнира по стрельбе из лука на лужайке Рэдволла, Мина потянулась за второй стрелой, наложила ее и вновь натянула тетиву.

Оставшиеся три зайца уже перескочили через павшего товарища и не думали останавливаться. Вторая стрела впилась в горло переднего зайца, и он тоже упал, но нападавшие были полны решимости идти до конца. Двое выживших продолжили свой стремительный рывок.

Мина приготовилась к третьему выстрелу и отпустила тетиву. Зайцы были уже совсем близко, мчались вниз по коридору изо всех сил. Третий пал, как и первый, пронзённый стрелой в сердце.

Четвертый оказался слишком близко для выстрела. Мина это поняла, и уже смещала хватку, готовясь использовать лук как дубинку.

Заяц прыгнул на нее. Мина сумела увернуться и сильным боковым ударом выбила его лапы, так что он рухнул в кувырке. Но ближний бой не был ее стихией, а узкий проход еще больше стеснял ее движения. Она попыталась выбить у противника копье до того, как он восстановит равновесие, но тот оказался слишком опытен, чтобы сдаться так легко. Отражая ее удары, заяц резким выпадом ногой отбросил Мину в стену, и она с глухим стуком ударилась о камень.

Алекс подскочил сзади и со всей силы обрушил свой лук на голову зайца. Это не был смертельный удар, но достаточно сильный, чтобы тот рухнул на пол.

Алекс опустился рядом с белкой и осторожно приподнял её голову. Его лапа тут же окрасилась в багряный.

— Мина! Только не это! Мина!

Ее веки дрогнули, затем приоткрылись. Она попыталась приподняться, но стиснула зубы от боли и снова откинулась назад.

— Ох… Вот это тряхнуло.

Алекс улыбнулся, как дурак, но в глазах его блестели слёзы.

— Мина! Я думал, что потерял тебя!
— Со мной не так просто распрощаться, — она осторожно коснулась затылка и вздрогнула. — Ох! У меня кровь?
— Совсем немного, — голос Алекса задрожал.
— Ну, с ранами на голове шутки плохи. Лучше отведи меня вниз, пусть кроты в кухнях меня осмотрят. Вот бы сейчас под лапу какого-нибудь лиса-лекаря, но, боюсь, они сейчас несколько заняты.

Алекс помог ей подняться, но Мина вдруг остановилась.

— Алекс, этот заяц мертв?

Он покосился на распростертое тело.

— Не думаю…
— Тогда не оставляй его просто так! Свяжи его крепко.
— Но твоя рана… — возразил Алекс.
— Думаешь, у меня сейчас головная боль? А вот если позволим этому зайцу разгуливать здесь, вот тогда головная боль начнется по-настоящему! — Мина снова села на пол, показывая, что не сдвинется с места. — Я просто посижу тут, пока ты с ним не разберешься. И завяжи его крепко!

Алекс живо вспомнил безумный бросок зайца вниз по тоннелю. С этим трудно было не согласиться. Наклонившись, он расшнуровал оба их лука и принялся связывать пленника.

* * *
Когда два барсучьих лорда столкнулись, Уртфист ревел, словно демон, а Уртблад оставался таким же безмолвным, как сама гора под его лапами.

Уртфист обрушил на брата свой могучий палаш с силой, способной расколоть гранит. Уртблад шагнул навстречу удару, перенеся вес с грацией танцора, и отвел клинок, парировав его своим мечом. В тот же миг он схватил Уртфиста свободной лапой за фланец доспеха у воротника и, использовав силу его собственного разгона, с силой швырнул его оземь.

Но Уртблад не воспользовался преимуществом, пока брат лежал на земле. Стоя над ним с опущенным мечом, он спокойно произнес:

— Давай поговорим, брат. Я не хочу сражаться с тобой.

Уртфист ответил оглушительным криком бешенства и снова рванулся на Уртблада. Теперь братья сошлись в непрерывной череде ударов, и звон их мечей гремел так громко, что заглушал дыхание всех присутствующих. Вся битва замерла вокруг них; зайцы, крысы, хорьки и лисы стояли наготове, но никто не двигался, завороженные схваткой двух великих воителей. Каждый понимал: теперь уже не важно, сразятся ли их войска друг с другом. Победит тот, кто убьет брата — и только это имело значение.

Долгий Патруль напряжённо следил за войной лордов, готовый прийти на помощь Уртфисту, если бы кто-то из войск Уртблада попытался вмешаться в бой. Но никто не вмешивался. Так же и Махус со своими лисами, а также хорьки и крысы Маттуна зорко наблюдали за зайцами, готовые отразить любую попытку атаковать их господина. Впрочем, схватка между барсуками была столь яростной, что любой, рискнувший приблизиться, наверняка был бы рассечен, прежде чем его бы вообще заметили.

После двадцати мощных ударов, во время которых ни один из братьев не уступил даже лапти пространства, Уртблад одним движением отбросил Уртфиста на несколько шатких шагов назад. Он сделал это почти лениво, словно только потакал брату в этом глупом поединке и теперь хотел положить ему конец.

Все еще сохраняя ледяное самообладание, он произнес:

— Не поддавайся проклятию Кровавого Гнева, брат. Оно погубит тебя. Если в тебе осталась хоть капля разума, опусти оружие и позволь этому кровопролитию завершиться.
— Опустить меч? Ха! Чтобы ты меня убил!
— Я мог бы убить тебя уже сейчас. Ты неуклюж из-за гнева. Есть и другой способ закончить это. Отступи и давай поговорим, как разумные звери.
— Ложь! — взревел Уртфист. — Ты убиваешь моих зайцев, ты и твоя мерзкая нечисть! Пророчество не солгало! Ты — зло, ты — чудовище! Это закончится только тогда, когда ты будешь мертв!
— Или ты, брат.
— Эулалиа-а-а! — вновь взревел Уртфист и бросился на Уртблада еще раз.

* * *
Тревеллер посмотрел вниз на капитана Длиннолуга. Из груди павшего офицера торчало выдровое копье. Его меч, окрашенный кровью врагов, лежал чуть дальше.

Капитан сумел забрать с собой одного из последних противников — северного выдра Брота, чье безжизненное тело теперь раскинулось рядом с Длиннолугом на склоне горы. Но против двух врагов сразу не смог бы устоять даже столь опытный мечник. Его давний товарищ Олимпо сидел чуть поодаль от кровавой сцены, глядя на Тревеллера пустыми глазами, но не делая попыток напасть на ветерана.

Тревеллер понимал его чувства. Он сам ощущал внутреннюю пустоту. Нарастающая усталость и изнеможение наконец накрыли его, как приливная волна. Силы покинули его. И все вокруг испытывали то же самое — ярость битвы постепенно утихала, огонь сражения гас.

Долгий патруль, изначально уступавший выдрам Сэйбрука числом, потерпел решающий удар после гибели майора Саффорда и ухода сержанта Траубера с его группой на вершину. Теперь же гибель Длиннолуга окончательно сломила боевой дух зайцев. К тому же они теперь сражались не с крысами или хорьками, а с доблестными выдрами — благородными зверями, такими же, как они сами, которые избегали убивать их без необходимости. Когда стало очевидно, что можно сложить оружие перед выдрами, не опасаясь немедленной расправы, многие зайцы так и сделали. И вскоре бой окончательно прекратился.

Тревеллер посмотрел на капитана Сэйбрука. Он больше не хотел сражаться. Он хотел плакать — по Саффорду, по Длиннолугу, по двум зайцам, которых унесли с вершины горы уртбладовы птицы, по всем своим боевым товарищам, которым не суждено увидеть завтрашний день. Он хотел заплакать, но слез не было. Он слишком устал даже для этого.

Его ноги подкашивались, и он тяжело оперся на копье, глядя на предводителя выдр.

— Ну и передряга, что скажешь, а?

Сэйбрук сжал челюсти.

— Вам сюда не попасть, так что можете хоть сейчас развернуться и уйти.
— Мы не можем сдаться, старина. Нам не позволено.
— Я и не говорил о сдаче, — возразил Сэйбрук. — Просто развернитесь и уходите, пока еще есть кому уходить.

Тревеллер устало кивнул:

— Вы бы нас отпустили, да? Выдры… вы могли бы перебить нас куда больше, чем сделали.
— Мне велено держать вас подальше от этой горы, — ответил Сэйбрук, — а не резать вас, длинноухие. Если бы я мог справиться с этой задачей, не пролив ни капли заячьей крови, я бы так и сделал. Но вы не оставили нам выбора, сам понимаешь.

Тревеллеру хотелось закрыть глаза и проспать две недели. А потом проснуться и понять, что это был всего лишь страшный сон.

— Сэр! — вдруг крикнул один из зайцев. — Тревеллер, сэр! Смотрите!

Тревеллер проследил за его лапой. Там, внизу, между ними и подножием горы, Уртблад и Уртфист яростно сражались друг с другом, окруженные кольцом молчаливых зрителей — зайцев, лис, хорьков и крыс.

Старый заяц выпрямился, вновь собираясь с силами.

— Думаю, уже неважно, что мы с тобой сейчас решим, — сказал Сэйбрук. — Война решится там, внизу, а не здесь.
— Мы… мы должны быть там, — пробормотал Тревеллер.
— Я не стану мешать, — сказал ему Сэйбрук. — Сам бы с удовольствием спустился туда вместе с вами. Но мне приказано охранять этот туннель, чего бы это ни стоило. Пока лорд Уртблад жив, мы обязаны исполнять приказ.
— А если Уртфист убьет Уртблада? — спросил Тревеллер.

Сэйбрук пожал плечами.

— Тогда мы уйдем, и гора снова станет вашей. Если не попытаетесь нас остановить — тогда мы будем сражаться насмерть. Но не рассчитывай на это. Уртблад не тот, кто проигрывает схватку.
— Пожалуй, он еще не сталкивался с другим барсучьим лордом, — пробормотал Тревеллер, затем повернулся к оставшимся в живых зайцам. — Ну же, Долгий Патруль! Лорд Уртфист бьется ради нас всех! Спускаемся вниз, посмотрим, не нужна ли ему помощь!

* * *
Винокур сидел немного в глубине туннеля, склонившись над неподвижным телом Варнокура. Услышав чьи-то шаги, он поднял голову и увидел, как его новый друг Олимпо остановился в нескольких шагах от него.

— Ты в порядке, Винк, дружище? — спросил северянин.

Винокур опустил взгляд на своего отца.

— Я… я почти не успел его узнать…

Олимпо молча кивнул.

— Сегодня много славных зверей сложили головы. Мы с Бротом прикончили того зайца, что убил твоего папу, если тебе от этого станет легче. Только вот сам Брот из этой схватки не вышел. Он был моим лучшим другом. Буду по нему сильно тосковать.
— Не сильнее, чем все эти зайцы по своим павшим товарищам, — всхлипнул Винокур. — Все войны такие ужасные, Олимпо?
— Такой войны, как эта, еще не бывало. Но, похоже, она скоро закончится. Длинный патруль прекратил атаку на нас. Уртблад и Уртфист наконец сошлись внизу. Дерутся страшно. Зайцы все побежали туда, так что у нас появилось немного передышки. Капитан Сэйбрук сказал мне пойти за тобой, ведь ты у нас миротворец. Один из этих барсуков не уйдет с поля боя, а кто бы ни остался победителем, тебе придется уладить дело с проигравшей стороной. Если победит Уртфист, он и его зайцы могут попытаться перебить остальных. А если одолеет лорд Уртблад, те упрямые зайцы могут продолжить бой и уложить еще уйму наших, если ты их не урезонишь. Так что, как ни крути, а твой час вот-вот настанет.
— Да… Пожалуй, ты прав, — Винокур поднялся. — Ты мог бы остаться с моим отцом? Я… я не хочу, чтобы он был один.
— Конечно, Винк. Теперь, когда битва здесь стихла, думаю, капитан Сэйбрук сможет обойтись без меня. Твой отец был храбрым воином, и для меня честь присмотреть за ним для тебя.
— Спасибо, — Винокур бросил взгляд на свою одежду: старая ряса настоятельницы Мгеры, столь бережно убереженная от износа за весь путь до Саламандастрона, теперь была запачкана и пропитана кровью Варнокура. — Я не слишком-то похож на миротворца, да?
— Ты справишься, Винк, — заверил его Олимпо. — А теперь тебе пора.

[LWEkb]

========== Глава 73 ==========

Пока два барсука сходились в яростной схватке, для наблюдавших за поединком становилось все яснее, что верх одерживает Уртблад. Братья были равны по размеру и силе, а Уртфиста вел вперед неумолимый Гнев, но Уртблад сражался с такой осознанностью, что казалось, будто его тело и меч слились в единое оружие. Пока Уртфист бушевал и наносил удары почти вслепую, полагаясь на свою мощь и несгибаемую волю, Уртблад оставался холодным, как сталь, просчитывая и предугадывая каждый, выпад, удар и контрудар с молчаливой, непроницаемой сосредоточенностью. Действительно, как и говорил сам Уртблад, на его фоне Уртфист выглядел неуклюжим. Он использовал каждую ошибку брата, чтобы заставить его отступить, сам при этом не допуская ни одной. Несколько раз Уртфист терял равновесие и оказывался на земле, но Уртблад ни разу не нанес смертельного удара. Возможно, он играл с братом, возможно, искренне жалел его и не хотел лишать жизни, но так или иначе, Уртфист продолжал сражаться гораздо дольше, чем должен был.

Тревеллер повел уцелевших воинов морского фланга майора Сэффорда вниз по склону, прорвавшись через ряды мышей и ежей, не вступая с ними в бой. Когда зайцы приблизились к месту поединка, несколько бойцов Уртблада развернулись к ним с поднятым оружием, но не предприняли попытки атаковать или преградить путь. Долгий патруль держался подальше, обходя крыс, хорьков и лис стороной, и вскоре присоединился к остальным зайцам, стоявшим у подножия горы, чуть ниже схватки двух барсуков.

Тревеллер подошел к Ханчетту, который оказался ближе всех к нему.

— Значит, просто стоим и смотрим? Выходит, решено поединком один-на-один?

Ханчетт неуверенно покачал головой:

— Никто этого не объявлял, сэр. Но, похоже, ни у кого нет особого желания вмешиваться, пока… происходит это. — Он кивнул в сторону сражавшихся титанов. — В основном мы просто охраняем спину лорда Уртфиста, чтоб никто из этих грязных тварей оттуда на него не напал!
— Судя по всему, они делают то же самое, так что теперь все зависит от Уртблада и Уртфиста. Как наш лорд держится?
— Могло бы быть и лучше, сэр. Понаблюдайте пару минут — сами все увидите. Уртблад сражается, словно у него лед в жилах и огонь в мускулах. Несколько раз он загонял лорда Уртфиста в угол… Сэр, мы не знали, стоит ли нам вмешаться. 

Опытный разведчик бросил взгляд на войска Уртблада, выстроившиеся на склонах чуть выше. Они, как и зайцы, не сводили глаз с барсуков и не проявляли намерения вступать в бой.

— Если мы вмешаемся, они тоже вступят, Ханчетт, дружище. Сейчас их больше… И это не было бы так страшно, если бы среди них не было этих проклятых лисов! Они вырезали нас хуже, чем кто-либо до этого. Нет, думаю, нам остается только дать Уртбладу и Уртфисту решить все самим. Это уже не в наших лапах.
— Понял, сэр, — ответил Ханчетт, хотя в его голосе слышались сомнения.

Это была битва, подобной которой Саламандастрон не видел за всю свою долгую историю. Никогда прежде один лорд-барсук не сражался с другим лордом-барсуком, и их битва звучала, как гром среди горных склонов.

Хотя Уртблад уже ясно показал, что его владение клинком превосходит мастерство брата — по крайней мере, в нынешнем состоянии Уртфиста, — младший барсук не собирался сдаваться. Он продолжал сражаться, черпая силы из каких-то неведомых резервов, не ощущая боли от ран, не осознавая ошибок, которые должны были стоить ему жизни, не предпринимая ни одной попытки прервать поединок. Он лишь упорно пытался найти брешь в защите брата, которой просто не существовало. Было очевидно: Уртфист не покинет это поле боя, пока один из них не падет замертво или не свалится без сил.

И с каждой минутой — а минуты для напряженно ожидавших исхода зрителей казались часами — становилось все очевиднее, что второй вариант более вероятен. Уртфист начал все чаще спотыкаться, его силы наконец-то начали оставлять его, хотя ярость продолжала гнать его вперед. Он еще наносил сокрушительные удары, но теперь они всё чаще проходили мимо, не задевая клинок Уртблада. Барсук сражался сквозь туман изнеможения, уже не в силах направлять меч с прежней точностью. Но даже теперь он не отступал, продолжая безостановочно размахивать клинком.

— Он проигрывает, сэр, — простонал Ханчетт.
— Выглядит неважно, правда? — согласился Тревеллер. — Может, если пара из нас кинется вперед, а остальные прикроют от этих мерзавцев, у нас будет шанс вытащить его, пока он не пострадал… рискованно, но… Эй!

Тревеллер не успел договорить — Ханчетт сорвался с места. В его глазах полыхал фанатичный огонь. Молодой заяц обежал дерущихся барсуков и рванул к линии противника, где его уже встретили обнаженные мечи и копья.

Но эти воины не были его целью. Ханчетт стремился лишь зайти за спину Уртблада. В последний момент резко изменив направление, он легко обошел полукруг вражеских клинков. Когда бойцы Уртблада осознали его намерения, остановить его было уже невозможно. 

На одно мгновение задержав дыхание, подгадав момент, когда Уртблад слегка сместил равновесие, чтобы отразить очередной яростный удар брата, Ханчетт пригнул голову к груди, выставил перед собой лапы и с размаху врезался всем телом в ноги Уртблада.

Когда его господин начал терять равновесие, один лишь Махус из всех воинов Уртблада рванулся вперед.

Впрочем, барсук дрогнул почти незаметно. Обычно удар Ханчетта едва ли заставил бы Уртблада пошатнуться. Даже сейчас, когда все его внимание было сосредоточено на атаке брата, он лишь на мгновение утратил устойчивость, но не упал. Широко раскинув лапы, чтобы удержаться, он тут же восстановил равновесие.

Но этого мгновения оказалось достаточно для Уртфиста.

Заметив, как брат дернул лапу в сторону, стремясь сохранить равновесие, Уртфист тут же ринулся вперед. Барсук в багровом доспехе попытался поставить меч перед собой, но он оставался беззащитным на мгновение дольше, чем следовало. Даже когда его лапа поднялась, чтобы заблокировать удар, клинок Уртфиста уже был там, рассекая запястье, чуть ниже края доспеха. Меч Уртблада со звоном упал на каменистую землю, а вместе с ним — и отрубленная лапа, все еще крепко сжимавшая рукоять.

Охваченный безумной яростью, Уртфист не заметил Махуса, который бросился на него сбоку с поднятым мечом. Безумный барсук видел перед собой только одного врага — и его смерть.

Уртблад взревел от боли и бросился назад, даже прежде чем его отрубленная лапа успела упасть на землю. Но он не коснулся земли — позади него находился Ханчетт, только начинавший подниматься после своего удара. Теперь же массивный барсук рухнул прямо на зайца, прижав его к земле.

Удар Уртфиста рассек пустоту — там, где мгновение назад было лицо Уртблада. Тем временем Уртблад перекатился с изломанного тела Ханчетта в сторону своего меча, который лежал на склоне горы в двух шагах от него.

Уртфист сменил стойку, намереваясь нанести новый удар, прежде чем его брат успеет вернуть оружие в лапы, но тут почувствовал внезапную жгучую боль в боку. Час, проведенный в яростной битве, повредил его доспехи, и клинок Махуса нашел в них слабое место. Лезвие меча вошло в открытый участок правого бока Уртфиста, чуть выше пояса, и теперь половина его длины торчала из тела барсука.

Левая лапа Уртблада сомкнулась вокруг его отрубленной правой. Держа меч таким образом, он поднялся на ноги.

Остальные зайцы Долгого патруля, заметив появление Махуса еще до того, как мечник добрался до Уртфиста, уже бросились вперед. Но, как оказалось, зря.

Уртфист инстинктивно повернулся к невидимому противнику. Этим движением он зажал клинок Мачуса между двумя пластинами брони, края которых сдвинулись и заклинили оружие. Мечник попытался выдернуть свой меч, но безуспешно. И в тот же миг Уртфист с силой рубанул в его сторону. У Махуса не было оружия, чтобы защититься — клинок барсука разрубил его шею, мгновенно обезглавив предводителя лисов.

Зарычав, Уртфист снова развернулся к брату, нанося новый, слепой удар. Но Уртблад предугадал этот выпад. Выждав, пока клинок пронесется мимо, он тут же шагнул вперед, пока брат не успел восстановить равновесие, и вонзил свой меч между раскрытых челюстей Уртфиста. Острие вышло с обратной стороны его черепа.

Бросившиеся в атаку зайцы внезапно замерли. Замерли и воины Уртблада, двинувшиеся было навстречу. На несколько быстрых ударов сердца все вокруг словно застыло в каменном панно: Уртблад, сжимавший свой меч, что пронзил голову Уртфиста; обезглавленный мечник, павший рядом с еще стоящим, но уже мертвым барсучьим лордом; раздавленный заяц позади Уртблада; и войска обеих сторон, немые свидетели самого кровавого часа, что когда-либо разворачивался на склонах Саламандастрона.

И только спустя мгновение глаза Уртфиста окончательно потускнели, застилаясь пеленой. Уртблад выдернул клинок, сталь со звоном скользнула по зубам в обмякшей пасти, и Уртфист рухнул назад, с грохотом ударившись о каменистую землю.

Заклятие было снято. Войска Уртблада не издали победных криков; они были так же истощены и измотаны боем, как и их противники, и лишь сохраняли боевую готовность, если вдруг Долгий патруль решит продолжить сражение даже без своего предводителя. Но этого не произошло. Зайцы, многие из которых смотрели на павшего лорда глазами, полными невыплаканных слез, медленно шагнули вперед, чтобы встать над телом Уртфиста.

Лис Андрус вышел вперёд и помог Уртбладу остановить кровь из раны, пока её не обработали как следует. Пока целитель занимался его раной, Уртблад обратил взгляд на зайцев.

— Тревеллер, — сказал он.

Опытный разведчик удивленно поднял глаза.

— Ты… помнишь меня?
— Конечно. Ты должен сдаться, старый друг. Если вы продолжите сражаться, вас всех перебьют. Я бы не хотел этого допустить.
— Сдаться? — Тревеллер грустно покачал головой, глядя на безжизненное тело Уртфиста. — Долгий патруль никогда прежде не сдавался врагу.
— Но я не просто враг, — ответил Уртблад. — Я владыка горы… теперь единственный. Если ты и твои товарищи принесете мне клятву верности, как уже делали много сезонов назад, это тоже будет приемлемо. Сдача или присяга. Выбор за вами.
— А если нам не по нраву ни то, ни другое? — бросил вызов Тревеллер.
— Что ты тогда будешь делать? Продолжишь бой?

Тревеллер огляделся вокруг. Едва ли осталось больше двух десятков зайцев. Неужели это всё, что осталось из восьмидесяти одного, начавшего битву? Если где-то на склоне были ещё выжившие, он их не видел.

— Где капитан Полифлай? — крикнул он.
— Он мертв, сэр, — ответил один из зайцев, указывая на обезглавленный труп Махуса. — Этот лис убил его.
— Проклятье! А капитан Тейвуд?
— Он тоже погиб, — всхлипнул другой. — Сам Уртблад прикончил его.

Тревеллер стиснул зубы.

— Значит, теперь я тут главный, во? — Он посмотрел Уртбладу в глаза. — Разве что у тебя еще сидит под замком полковник Клевистон…
— Нет, его здесь нет, — ответил Уртблад.

Тревеллер вздохнул.

— Я и не думал, что кто-то из роты полковника сдастся без боя. Значит, ты просто перебил их всех, во?!
— Я вошел в Саламандастрон без потерь, — произнес Уртблад, — и предложил полковнику Клевистону тот же выбор, что предлагаю сейчас вам. Он отказался и даже попытался сбежать из комнаты, где его держали. Видя это, я позволил им уйти. По последним сведениям, он и его рота пересекли высокогорный перевал и направились в Рэдволл, надеясь воссоединиться с моим братом и всеми вами. Сейчас они, вероятно, уже в аббатстве.

Тревеллер с изумлением уставился на барсука-воина.

— Значит, они все живы?

Уртблад кивнул.

— Никто не потерял жизнь в этом деле… пока мой брат не бросился в бой и не начал убивать моих воинов.

Это уже было слишком. Старый разведчик опустился на колени, закрыл лицо лапами и зарыдал. Многие другие зайцы тоже наконец дали волю слезам. Уртблад лишь стоял и молча наблюдал.

Сквозь шум ветра к ним донесся крик с верхних склонов горы, становясь всё громче:

— Рэдволл! Рэдво-о-о-олл!

Все зайцы подняли головы и увидели, как к месту последнего столкновения битвы стремительно бежит Винокур. Тревеллер выпрямился, вытирая глаза. Он никогда раньше не видел выдру в монашеском одеянии и сделал очевидный вывод:

— Ты, должно быть, тот самый посредник, о котором нам говорила аббатиса.
— Так и есть, — подтвердил Винокур, обходя тела Уртфиста и Махуса. — Я пришел сюда, чтобы остановить войну, но потерпел в этом полное поражение. Мой собственный отец убит в тоннеле. Но битва окончена, и я вижу, что с обеих сторон остались живые. Теперь моя задача — сделать так, чтобы никто больше сегодня не погиб. — Он повернулся к Уртбладу. — Что скажете?
— Я сказал этим зайцам, что они должны либо сдаться мне, либо присягнуть мне на верность. Если они выберут одно из двух, никто из них больше не умрет.

Винокур взглянул на Тревеллера, но старый заяц покачал головой:

— Мы согласны на перемирие. Больше не будем сражаться. Но мы не сдадимся. И уж точно не станем присягать этому мяснику. Это всё, что я могу предложить.

Винокур снова посмотрел на барсука:

— Милорд, я слышал, как этот заяц предложил вам честное перемирие. Я настоятельно советую вам принять его… если дружба с Рэдволлом действительно что-то для вас значит. От имени аббатства я запрещаю вам причинять вред этим достойным воинам, пока они не предпринимают враждебных действий.

Уртблад обдумал предложение.

— Если они сложат оружие, я соблюду любое перемирие, которое они решат заключить, — сказал он наконец. — Они не будут тронуты. Но если кто-либо из них войдет в Саламандастрон, не поклявшись мне в верности, он будет взят под стражу и объявлен военнопленным. Это мое твердое условие.
— Ну? — обратился Винокур к Тревеллеру.

Заяц посмотрел на свою родную крепость, понимая, что соглашение означает изгнание. Но, по крайней мере, они сохранят свои жизни. Он был должен сделать это ради Клевистона, который сейчас спешил через земли навстречу сражению, которое уже закончилось. Теперь, когда Уртфист мертв, Тревеллер должен был сделать всё, чтобы никто больше не погиб.

Он встретился взглядом с Уртбладом.

— Как нам знать, что тебе можно доверять?
— В этом моя роль, — заверил его Винокур. — Чтобы следить за честностью обеих сторон. И я здесь не один. Если вы оба согласитесь на эти условия, Рэдволл будет наблюдать за всем. В этом можете не сомневаться!

Тревеллер взглянул на Винокура пристальнее. В этом выдре была уверенность, не подстать его молодости. Не было сомнений, что он говорил от имени всего аббатства.

— Ладно, — кивнул заяц, втыкая копье в расщелину между камнями. — Перемирие.
— Тогда пожмите друг другу лапы! — приказал Винокур.

Не колеблясь, Уртблад протянул уцелевшую левую лапу. Тревеллер же заколебался — трудно было обмениваться такими знаками примирения со зверем, что лишь мгновение назад был его смертельным врагом. Но, спустя мгновение, он тоже протянул левую лапу. Она почти утонула в гигантской лапище барсука. Ему показалось, будто он, словно заячий детеныш, жмет лапу взрослому.

— Всё решено! — провозгласил Винокур. — У нас перемирие. Больше никакого кровопролития!

Уртблад убрал лапу.

— Уже было слишком много крови, — согласился он.

Тревеллер опустился на колени рядом с Уртфистом. Как ему теперь оплакивать павшего лорда, открыто, перед лицом стольких врагов? Он ожидал либо смерти, либо победы… но не такого.

— Сегодня я убил своего брата, — сказал Уртблад. — Если был день зловещее этого в истории Саламандастрона, я не могу его вспомнить.

Тревеллер поднял на него взгляд, пораженный услышанным.

— Если ты действительно так убиваешься из-за случившегося, тогда похорони лорда Уртфиста достойно и с честью.
— Всему свое время, Тревеллер, — ответил Уртблад. — Он не единственный павший сегодня. Капитан Маттун!

Ласка выступил вперед.

— Да, милорд?
— Отправляйся в Саламандастрон как можно скорее и приведи сюда землекопов Кротоначальника. Нам предстоит вырыть немало могил.

Маттун отдал честь и бросился вверх по склону к тоннелю.

Затем Уртблад повернулся к Андрусу, который закончил перевязывать остаток его лапы.

— Андрус, собери всех своих собратьев-лисов и осмотри павших. Если среди них есть живые, мы должны попытаться спасти их. Битва окончена.

* * *
Когда солнце опустилось в море, слои высоких облаков снизу озарились алым светом, словно в память о кровавом дне.

На песчаной равнине у северного подножия Саламандастрона отряд выдр из четырех бойцов приближался к распростертому безжизненному телу Халприн. Из груди птицы торчал длинный дротик, и, казалось, она была мертва. Выдры пришли, чтобы забрать тело коршунихи и устроить ей достойные похороны.

Когда они приблизились, огромное тело птицы вдруг дернулось, и откуда-то раздался приглушенный стон. Выдры вздрогнули.

— Хвост в узел! — воскликнула вожак отряда, Тулия. — Да эта пернатая жива!

Другой выдр, Таллбанк, осторожно подошел ближе и положила лапу на искривленную шею Халприн. Коршуны отличались злобным нравом, и если Халприн была тяжело ранена, она мог в ярости кинуться как на врага, так и на друга. Но птица больше не пошевелилась, а открытый ее глаз был мутным и безжизненным. Таллбанк взглянул на Тулию:

— Должно быть, это просто спазм. В этой птице больше нет жизни.

Как будто опровергая его слова, тело Халприн снова дернулось. И снова послышался глухой голос, хотя клюв коршуна оставался неподвижным.

Глаза Тулии широко распахнулись, и ее осенило:

— Да чтоб мне утонуть, кажется, кто-то под ней! Все вместе, перевернем эту тушу, но осторожно!

Четверо выдр аккуратно перекатили безжизненное тело Халприн на спину. Под распластанным крылом открылся весьма изумленный заяц. Взлохмаченный зверь смотрел на них снизу вверх: один глаз у него был нормальный, а другой — красный и опухший, левая лапа болталась под неестественным углом. Дышал он прерывисто, тяжело и болезненно.

— Не та… спасательная команда… что я ожидал, — прохрипел он.
— Ну, надо же! — сказала Тулия, глядя на своих товарищей. — Этот куцехвост, должно быть, стоял прямо под Халприн, когда та свалилась с неба! Вот уж удача, а?

Заяц с трудом покачал головой.

— Наоборот. Это я… упал на нее. Спасло мне жизнь… хотя, в некоторых местах птичка чересчур костлявая.

Здоровой лапой он указал сначала на свою сломанную, потом на ребра, а затем на воспаленный глаз.

— Сейчас я… не боец, так что если вы, водяные… приплыли сюда подраться… придется вас разочаровать.
— Драться нам больше незачем, — ответила Тулия. — Битва окончена.

Раненый заяц в изумлении уставился на нее:

— Окончена?

Тулия кивнула, ее голос стал серьезным:

— Прости, что приходится тебе это сообщать, но твой повелитель мертв. Уртблад убил его.

Тень горя промелькнула на лице зайца, но вскоре это чувство уступило место гневу.

— Ты врешь! — обвинил он.

Тулия нахмурилась.

— Не называй меня вруньей, длинноухий, и включи мозги. Если бы битва еще шла, мы бы сейчас стояли на страже у входов, а не болтали тут с тобой. Напомню, мы вообще не знали, что ты тут. Мы пришли за капитаном Халприн. А теперь скажи мне: если бы твой лорд выиграл сражение, думаешь, мы бы тут ходили и собирали наших мертвых?
— Скорее уж, бежали бы отсюда без оглядки! — фыркнул Таллбанк.

Заяц тяжело рухнул на спину.

— Тогда положите эту клятую коршуниху обратно на меня и оставьте здесь умирать.
— Мы не оставим нашего капитана на растерзание проклятым чайкам… и тебя тоже не оставим.
— Не буду я никаким пленником, — упрямо заявил заяц.
— Значит, будешь нашим пациентом, — заявила Тулия. — Сейчас у нас перемирие — между нами и выжившими зайцами.  А нам и без того забот хватает — похоронить мертвых как положено, да раненых выходить. Тебе нужна помощь целителя… и ты ее получишь, хочешь того или нет!

Заяц вздохнул и закрыл глаза.

— Таллбанк, ступай внутрь и принеси носилки или что-нибудь, из чего их можно соорудить, — распорядилась Тулия. — У этого бедолаги сломаны ребра, а может, и что похуже. 

Глядя на зайца, она добавила:

— Если этот зверь и правда выжил после падения с небес, то это прямо-таки чудо, а мы, уж поверь, чудо вот так просто мы на ветер не выбросим!
 

[LWEkb]

========== Глава 74 ==========

Похоронные работы продолжались далеко за полночь. Десятки фонарей и факелов освещали склоны, помогая в нелегком труде по опознанию мертвых. Уртблад распорядился расположить могилы на прибрежной равнине с восточной, обращенной к суше стороны Саламандастрона, где океанские волны и морские ветра не смогли бы потревожить их даже в самые свирепые бури. Кротам, каким бы искусными землекопами они ни были, требовалась вся возможная помощь. Большинство выживших выдр Сэйбрука взялись за работу, разрыхляя песчаную почву своими копьями и сгребая ее широкими хвостами на края рвов. Изможденные крысы и ласки, еще не до конца осознавшие, насколько им повезло остаться в живых, помогали, используя мечи, топоры и щиты вместо лопат. Тем временем звери поменьше — мыши, ежи и землеройки — неустанно трудились на южных склонах, укладывая погибших вместе по видам, чтобы Кротоначальник имел представление, насколько большими должны быть братские могилы.

Как бы ни хотелось Уртбладу и его капитанам отдать дань уважения каждому павшему бойцу, выделив для него отдельную могилу, сделать это было невозможно при таком числе жертв. Лучшее, что они могли, — похоронить каждого в общей могиле с себе подобными. Таким образом, кроты и их помощники выкопали девять огромных продолговатых рвов, выстроенных с севера на юг: по одному для выдр, землероек, мышей, ежей, лис, ласок, горностаев, хорьков и крыс. Последний из них был самым большим, так как в сражении погибло почти сто крыс. Горностаевые и хорьковые подразделения были практически уничтожены, но все же получили отдельные могилы. Землеройки также почти полностью сложили головы, но из-за своего небольшого роста им требовалась могила скромнее остальных.

Во главе могил землероек и хорьков вырыли две меньшие для Бремо и Порёка. Еще две появились рядом с громадной братской могилой крыс — для Лорша и Чермака. Хотя бы капитаны Уртблада удостоились индивидуальных захоронений.

Однако для Махуса отдельной могилы рядом с лисьей не было. Уртблад приказал похоронить предводителя мечников прямо на том месте, где он пал, чтобы увековечить его самоотверженный поступок.

Пока войска Уртблада трудились, Долгий патруль собирал своих павших. Поскольку нижние склоны горы уже были сплошь покрыты телами, шесть десятков заячьих тел перенесли выше и уложили в аккуратные ряды там, где фланг майора Саффорда сражался с землеройками и выдрами, и где сам майор нашел свою смерть. Что делать с ними дальше, ещё предстояло решить.

Уртблад стоял среди дрожащих теней, отбрасываемых факелами. К нему устало приблизился Тревеллер, едва переставляя лапы, словно каждая поступь давалась с огромным трудом.

— А что насчет наших павших? — спросил он.
— Как я уже говорил, — ответил Уртблад, — мои кроты могут выкопать отдельную братскую могилу для Долгого патруля. Они не сделали этого пока лишь потому, что ждут ваших указаний.
— Не хочу, чтобы моих друзей отправляли в последний путь рядом с крысами, хорьками и прочей нечистью.
— Тогда их можно похоронить в другом месте. Вон там, у южного подножия горы. Или с северной стороны, если тебе так больше по душе.
— Не хочу и братской могилы, — продолжил Тревеллер. — Каждый из этих зайцев заслуживает отдельного надгробия.
— То, что заслуживают эти павшие воины, и то, что мы можем им дать — большая разница, — заявил Уртблад. — Я не могу выделить достаточно зверей, чтобы копать отдельные могилы ни для твоих зайцев, ни для моих собственных солдат. В знак уважения я предложил позаботиться о твоих павших товарищах так же, как и о своих. Если вы хотите, чтобы у ваших зайцев были отдельные захоронения и надгробия, вам придется делать это самим.
— Во! Хорошая шутка. Может, к следующему сезону отдохнем достаточно, чтобы этим заняться.
— Я понимаю, что вы измотаны донельзя. Я спрашивал, хотите ли вы помощи в сборе ваших мертвых, но вы отказались.
— Как я уже говорил, — резко ответил Тревеллер, — они зайцы. Мы сами о них позаботимся. По справедливости, они должны быть похоронены внутри горы, где и положено покоиться зайцам их доблести.
— Этого я не позволю. Они сражались против законного властелина горы. 
— Это касается и Лорда Уртфиста? — Тревеллер бросил взгляд вниз по склону, где лежал его павший господин. Тело Уртфиста никто не тронул; он покоился в той же позе, в какой пал.
— В его случае я могу сделать исключение, — ответил Уртблад. — Уртфист был моим братом и владыкой этой горы. Он доблестно исполнял свои обязанности, защищая побережье все двадцать сезонов, пока я был занят в других местах. Несправедливо, что я так резко оставил его. Если бы меня не тревожило так сильно пророчество, возложенное на меня судьбой, возможно, я бы задержался и объяснил Уртфисту, что намерен сделать, и тогда он не совершил бы этой ужасной ошибки насчет меня. Но нет, я сам тогда не до конца понимал, чего потребует от меня это пророчество — как же я мог объяснить его кому-то другому? Возможно, это была жестокая судьба, что он неверно истолковал оставленные мною слова… возможно, ему было предначертано, по замыслу, который мне не дано постичь, сойти в безумие, рожденное его необоснованной ненавистью ко мне, и что один из нас должен был убить другого согласно плану, установленному еще тогда, когда мир был молод, а по Саламандастрону текли реки расплавленного камня. Если так, то мы оба стали жертвами сил, неподвластных нам. Я не могу винить его за заблуждение, если такова была его роль, предписанная судьбой. Его последнее пристанище будет достойно его благородства и чести, а не тех последних сезонов, что он провел во власти безумия.

Слова Уртблада про Уртфиста резанули по усталым ушам Тревеллера. Но в то же время старого зайца тронуло искреннее примирение врага-барсука с павшим братом. Впервые за двадцать сезонов Тревеллер увидел в Уртбладе не только того злодея, каким он стал в представлении Долгого патруля. На мгновение ему показалось, будто мир вокруг него изменился, ускользнает из-под лап, уступая место чему-то новому. В этот короткий миг Тревеллер увидел Уртблада не как властителя своей судьбы, а как пешку в водовороте сил, незримых, но неумолимых, подчиняющихся не ему, а высшему замыслу. И если это так, осознавал ли сам Уртблад свою роль? 

Тревеллер встряхнул головой, прогоняя смятение. Если это был какой-то хитроумный обман, значит, Уртблад обладал способностями, о которых и помыслить было нельзя. Но если это было не обманом, а истиной, то всему случившемуся на этой горе был смысл куда больший, чем просто битва двух барсуков. Здесь действовали силы судьбы. Уртблад наверняка это понимал. Будь он добром или злом, правдой или ложью, он был зверем судьбы, и знал это. Такое существо — великое и ужасное. Такого не остановить, пока сама судьба не решит, что его время пришло. Любая другая попытка обречена на провал.

Или, может, Тревеллер просто слишком устал, и его разум начал играть с ним шутки. Он был на грани полного изнеможения — как и все уцелевшие зайцы Патруля, да еще и раненые, — но все равно они держались, чтобы позаботиться о павших товарищах и убедиться, что никто из их мертвых не будет осквернен.

Но теперь сил больше не осталось, и Тревеллер не мог притворяться, что это не так. Если могильщики Уртблада не выкопают для них могилу, значит, никто ее не выкопает.

— Если бы только здесь был полковник… — пробормотал Тревеллер. — Он бы знал, что делать. Чует мое сердце, он бы не согласился с братской могилой.
— Даже полковнику Клевистону пришлось бы смириться, — ответил Уртблад. — Но его здесь нет, и, возможно, он не вернется еще несколько дней. Решение должно быть за тобой, Тревеллер.

Старый заяц наконец кивнул, соглашаясь.

— Ладно. Копайте могилу для всех зайцев.
— Конечно. Где бы ты хотел ее разместить?

* * *
В конце концов, оставшиеся в живых зайцы все же сдались Уртбладу. Так было проще. Многие из них были тяжело ранены и нуждались в лазарете, где их могли бы как следует вылечить лекари-лисы. Большая часть остальных тоже несла раны, хоть и менее серьезные, но оставаться в изгнании на песке уже не имело смысла. Уртблад без труда мог бы перебить их еще раньше, и после странного разговора с барсуком Тревеллер был уверен, что тот сдержит свое слово и не причинит им вреда. Кроме того, за ним будут следить Винокур и Александр. Тревеллер был единственным оставшимся предводителем зайцев, и все смотрели на него в ожидании решения. Так что, когда он предложил всем вместе войти в Саламандастрон, даже несмотря на то, что это означало сдачу оружия и содержание под стражей, никто не стал оспаривать его слова.

Общая заячья могила была вырыта к югу от горы, на том самом месте, где Патруль ненадолго остановился, перед тем, как Уртфист начал сражение. Тревеллер не мог придумать лучшего места, чтобы предать своих товарищей земле: оно было не хуже других, а главное — достаточно далеко от захоронений врагов. В честь майора Саффорда, который так доблестно командовал Патрулем, Тревеллер последовал примеру Уртблада и велел кротам вырыть отдельную могилу для майора у южного края братской могилы. Они взяли с барсука еще один пример: как и Уртблад, записывавший имена всех павших воинов при погребении, Тревеллер пожелал сделать то же самое для своих зайцев. Винокур принес с собой стилус и свиток, чтобы записывать имена, которые выкрикивали, укладывая каждого зайца в могилу.

Когда шестьдесят один боец был предан земле, а их имена занесены в список, глаза Винокура налились влагой, и причиной тому была не только усталость от письма в дрожащем свете факелов. Некоторые из зайцев тоже не скрывали слез, и впервые в полной мере осознали, сколь тяжелую цену им пришлось заплатить в этом несчастливом бою. Однако даже в скорби они сохраняли достоинство, не позволяя себе сломаться окончательно. Они были слишком измотаны — и телом, и сердцем. Они будут скорбеть в полную силу после того, как отдохнут.

И они отдохнут. Досмотрев засыпание могилы, чтобы кроты выполнили работу с должным почтением и аккуратностью, зайцы, оставив оружие, поднялись и вошли в Саламандастрон. Уртблад и дюжина выживших выдр Сэйбрука сделали перерыв, чтобы сопроводить их. В обеденном зале один из лисов осмотрел каждого, выделил троих, кому срочно требовалась помощь лекаря, и отправил их в лазарет. Остальных отвели в ту же просторную спальню, где до них содержался отряд полковника Клевистона, накормили и напоили (хотя у большинства не было аппетита), а затем заперли, выставив охрану за дверью.

До рассвета оставалось всего несколько часов, и уже многие дни зайцы не знали нормального сна. Все простыни и одеяла, использованные Клевистоном для побега, были возвращены на кровати, но уставшие зайцы могли бы уснуть и на голых досках, и даже на каменном полу. 

— Отдыхайте, зайцы, — пробормотал Тревеллер, даже когда его товарищи уже закрыли глаза, погружаясь в сон. — Сейчас нам нужнее всего сон. Этот день позади, и нам его уже не изменить. 

* * *
Александр провёл всю ночь в лазарете рядом с Миной.

Кроты хорошо справились с перевязкой ее головы, прежде чем их вызвали на ночную работу по рытью могил. Мина изо всех сил старалась не заснуть, жаждая услышать все подробности о том, как завершилась битва, но впала в забытье еще до того, как лисы начали приносить первых раненых, зная лишь одно: Уртблад убил Уртфиста, и этого было достаточно.

Она очнулась на рассвете и увидела, что Алекс еще сидит у её постели, не отрывая от нее внимательного взгляда. В просторной палате горели многочисленные лампы и фонари, поставленные у изголовья и в ногах каждой кровати. Когда она засыпала, кроватей здесь было меньше, и теперь все они были заняты. Двое лисов тихо переходили от одной койки к другой, проверяя состояние пациентов. Эти мастера клинка отложили оружие, приняв на себя другую, столь же важную роль — целителей. Их веки отяжелели от усталости, шаги замедлились, а черные мундиры пропитались кровью как павших врагов, так и раненых, за чьи жизни они теперь боролись. Но они продолжали свой труд, не позволяя себе отдыха.

Алекс улыбнулся ей:

— Только представь! Ты спала, как дитя, несмотря на весь этот шум, пока приносили раненых и ставили новые кровати, но стоило воцариться тишине — и ты сразу проснулась! Ну, как себя чувствуешь?
— Голова болит… нет, скорее просто саднит. Снаружи все ноет и чешется. Думаю, Кротоначальник слишком туго затянул повязку. — Белка села, опершись на подушку, и внимательнее осмотрелась. — Впрочем, грех жаловаться. Остальные выглядят куда хуже меня. Должно быть, я действительно спала мертвым сном, если не проснулась от всего этого.
— Ты спала часами, — сказал Алекс. — Как ангел.
— И ты все это время был здесь? 
— Конечно. Да и это было, пожалуй, лучшее место, чтобы узнать, что происходит снаружи. Ведь сюда приносят раненых со всех частей поля битвы. Многие без сознания или слишком слабы, чтобы говорить, но хватает и тех, кто делится новостями.

Глаза Мины загорелись интересом:

— Расскажи мне, что ты слышал, Алекс.

Его улыбка померкла:

— Ну… Лорд Уртблад потерял лапу…
— Да, я знаю. Правую, верно? Я услышала это перед тем, как вырубилась.

— Думаю, да. Он был здесь всего несколько минут, пока ему перевязывали рану, а потом снова ушел. Этот зверь просто неостановим. Но есть и худшие новости. Махус…
— Махус пал?

Алекс печально кивнул

— Он пришёл на помощь Уртбладу... вероятно, спас ему жизнь и решил исход всей битвы.

Мина откинулась на подушку.

— Думаю, лорд Уртблад бы охотнее пожертвовал своей мечевой лапой, чем потерял Махуса. Потерять их обоих в один день… В Северных землях будет всеобщее рыдание, когда это страшное известие дойдёт до дома!
— Прости. Мне не следовало тебе рассказывать.

Сдерживая слезы, Мина крепко сжала лапу Александра.

— Даже не смей ничего от меня скрывать, Алекс. Если бы не этот удар по голове, я бы уже была там, разбирая мертвых и раненых. Теперь расскажи мне все, что я должна знать.
— Ну, я не очень хорошо знал остальных капитанов, но… посмотрим… капитан землероек мертв, вместе с большей частью своего отряда. Оба крысиных капитана погибли, как и один из других командиров хищников… горностай, кажется, или, может, хорек?

Мина обвела взглядом комнату.

— Вон там капитан Бандон, командир горностаев… похоже, он потерял лапу. Значит, погиб Порёк, или, может, Маттун.
— Не Маттун. Он был здесь после окончания битвы, я его помню. Только три горностая пережили сражение, и Бандон был одним из них. Его завалило телами других павших сразу после того, как ему отрубило лапу… только поэтому Уртфист его не заметил. Бандону очень повезло, что лисы нашли его прежде, чем он истёк кровью. Погиб Порёк. Порёк-хорёк. — Алекс вспомнил, как всех в Рэдволле сначала позабавило это имя. Теперь в нем не было ничего смешного.

Алекс продолжил:

— Один из выживших горностаев — тот, что был прикован к мыши.
— Да, Брогген. Он был вместе с Янсом в мышиной шеренге. Там он был в относительной безопасности.
— Не в достаточной. Несколько зайцев прорвались и убили его мышиного товарища. Брогген провел остаток битвы, прикованный к мертвецу. Уртбладу пришлось срубить цепь боевым топором после объявления перемирия.
— Как ужасно! Бедный Янс… и бедный Брогген. Этот зверь очень привязался к своему мышиному напарнику. Они были вместе столько сезонов, что мы все думали: если они падут в бою, то только вместе. Никому и в голову не приходило, что один может погибнуть, а другой остаться! Я узнаю много печальных неожиданностей.
— Это точно, — мрачно согласился Алекс. — В Рэдволле тоже будут скорбеть. Пусть Варнокур и не жил в Аббатстве постоянно, но мы всё равно считали его одним из нас.
— Ну, по крайней мере, всё могло быть хуже. Винокур тоже мог бы погибнуть, если бы ты не подстрелил того зайца, что уже занес копьё над его головой.

Эти слова заставили лежавшего на соседней койке зайца сесть, поморщившись от боли, несмотря на перевязанную лапу.

— Постойте-ка, мэм. Вы только что сказали, что этот рэдволлец подстрелил майора Саффорда?
— Я не знаю, в какого зайца я стрелял, — ответил Алекс. — Я видел лишь одно: он собирался убить моего товарища по Рэдволлу, зверя, давшего клятву мира. И если бы пришлось сделать это снова, я бы не колебался.

Раненый заяц откинулся обратно на подушку и вздохнул сквозь стиснутые зубы.

— Майор Саффорд, убитый рэдволльцем! Вот уж точно, мэм, печальная неожиданность!
— Как обстоят дела у Долгого патруля? — спросила Мина.
— По моим сведениям, выжили около двух десятков, — ответил Алекс.
— Два десятка? Это еще неплохая боевая сила, особенно для таких умелых воителей.
— Может, в обычных условиях и да. Но среди них есть раненые. Даже те, кто не так сильно пострадал, совершенно измотаны. А с гибелью Уртфиста у них больше нет цели, ради которой можно было бы сражаться, верно?
— Пожалуй. Но вернёмся к нашим собственным войскам. Каковы наши общие потери?
— Точно сказать не могу, Мина. Мыши, ежи, выдры… половина лисов, плюс-минус… но хуже всего пришлось землеройкам и хищникам. Кто-то говорил, что, возможно, ни один хорек не пережил битву. Не знаю, правда ли это. Крысы тоже понесли тяжелые потери, но их изначально было куда больше.

Мина покачала головой, не веря в услышанное.

— Я собиралась сказать, что удивлена малым числом раненых здесь, но теперь понимаю. Уртфист не стремился выиграть битву или взять пленных. Он просто резал врагов. Любой, кто попадал под его клинок, погибал. Неудивительно, что за ним оставалось так мало выживших.
— Именно, — кивнул Алекс. — Он атаковал, как бешеный зверь, и выкашивал передние ряды так, словно это было единственное, что имело для него значение. Может, Уртфист и правда был безумен.
— Эй! — возмутился заяц на соседней койке. — Прояви уважение к мертвым!

Мина нахмурилась.

— Я уважаю тех, кто этого заслужил. А как еще можно объяснить его поведение?
— Он не мог с собой ничего поделать. Это из-за оружия он так взбесился.
— Оружия? — Алекс и Мина переглянулись в недоумении. — О чем ты говоришь?
— То оружие, что было у крыс, горностаев и хорьков… Оно ведь было выковано барсуками. Неужели не дошло? Звери, на которых накинулся лорд Уртфист, — это те, кто держал в лапах эти сокровища. Вы сами до этого не додумались?
— Я… он прав, Алекс. Уртфист не пошел вверх по горе, как было бы логично. Он остался у подножия и рубил передние ряды, хотя мог бы уже давно прорваться дальше. Он даже отступал назад и отходил в стороны, чтобы продолжать их истреблять. Мы с плато видели это лучше, чем кто-либо. Почему мы не поняли раньше?

— Потому что просто решили, что Уртфист обезумел, — медленно произнес Алекс. — Но если это правда… то оружие, которое Уртблад выдал своим войскам для защиты, стало их же погибелью!

Раненый заяц приподнял голову и с хитрым видом навострил уши.

— Во, а почему сам Уртблад, со всем своим пророческим зрением, не предугадал, что так и случится?
— Да, — эхом повторил Алекс. — Почему он этого не знал?

Мина ничего не ответила.

========== Глава 75 ==========

Уртблад позволил пленным зайцам спать до самого полудня следующего дня. Они полностью погрузились в сон, не реагируя ни на яркие солнечные лучи, заливавшие комнату через высокое окно, ни на редкие звуки  за запертой дверью. В основном им даже не снились сны — их измотанные умы просто отключились, отдыхая вместе с телами. И это было к лучшему, ведь если бы им довелось видеть сны после вчерашней битвы, они почти наверняка оказались бы кошмарами.

Лишь во второй половине дня их наконец начали поднимать звуки открывающейся двери. Ни один заяц так и не поднялся с постели, когда в комнату вошел Уртблад. Барсук осматривал их спокойно, но его взгляд сразу задержался на Тревеллере.

— Скоро я предам своего брата земле, — объявил Уртблад. — Думаю, тебе стоит присутствовать, Тревеллер.

Старый заяц-разведчик с трудом приподнялся, ощущая протест своего измотанного тела, и опустил лапы на пол.

— Mы бы все хотели быть там, — сказал он, видя, как другие зайцы тоже начинают подниматься. Но Уртблад остановил их поднятой левой лапой.
— Нет. Уртфист будет покоиться в зале Саламандастрона, куда дозволено входить лишь Лордам-барсукам. Присутствовать может только один из вас.
— Только один, значит? — Тревеллер потер глаза. — Ну, похоже, это буду я. Но, ей-ей, не сказать, чтоб это было справедливо! Он ведь был нашим Лордом. Наверняка твои поганцы-хищники там будут толпами?
— Я возьму лишь сколько нужно, чтобы нести его тело. Больше никого, — ответил Уртблад.

Только сейчас Тревеллер заметил, что обрубок правой лапы Уртблада заключен в тяжелый железный кожух, всего через день после утраты. Барсук, вероятно, провел немало времени этим утром, изготавливая его в кузнечных мастерских… если только он не был выкован заранее. Неужели его пророческий дар мог быть настолько точным? Так или иначе, тяжелый металлический наконечник, возможно, мог служить оружием для сокрушительных ударов, но пользы в качестве полноценной руки от него не было никакой.

Тревеллер пожал плечами.

— Ладно, пошли.

Дверь общежития вновь закрылась и была заперта выдровыми стражниками, когда Тревеллер последовал по тоннелю за барсуком. Он даже не знал, кому повезло больше — ему, раз его удостоили такой чести, или его товарищам, которые могли остаться в постелях.

Они спустились в главный обеденный зал. Там Тревеллер увидел тело лорда Уртфиста, уложенное лицом вверх на одном из небольших боковых столов. Вся броня была аккуратно застегнута, глаза и пасть закрыты. Покойный воин выглядел почти умиротворенным. Глядя на него сейчас, трудно было поверить, что его последние минуты жизни прошли в бешеном исступлении Кровавого Гнева. Страшная рана, нанесенная мечом в затылок, была скрыта положением тела. Можно было бы подумать, что он просто спит… если бы Тревеллер не знал правды.

* * *
Капитаны Сэйбрук и Маттун стояли рядом, как и Винокур, Александр и леди Мина. Белка из племени Гоо еще носила повязку на голове, а выдр из Рэдволла продолжал носить окровавленное одеяние аббатисы Мгеры. Остальные воины Уртблада также присутствовали, но держались подальше, словно опасаясь, что павший барсук в любой момент может ожить и вновь приняться за безумную резню.

— Я показал остальным путь, — сказал Уртблад Тревеллеру. — Я возьму заднюю часть. Остальные пусть возьмутся за бока и голову.

Оказалось, что столешница была не закреплена на подпорках. Она полностью подходила для того, чтобы унести Уртфиста в его последнее пристанище. Винокур, Сэйбрук, Маттун, Алекс и Тревеллер заняли места по краям, в то время как Уртблад в одиночку поднял конец носилок, где лежали лапы его брата. Даже с отсутствующей лапой барсук без труда удерживал свой край, чем немало удивил Тревеллера. Вшестером они без особых усилий вынесли Уртфиста из обеденного зала и начали подниматься по лестницам на верхние уровни. Леди Мина следовала позади, но не помогала. Она была тут в качестве представительницы племени Гоо, как и Винокур с Александром представляли Рэдволл, а Тревеллер — Долгий Патруль.

После второго пролета лестницы и множества поворотов по слегка наклонным коридорам Тревеллер понял, куда их ведут. Они нечасто заходили в эти туннели, но он знал: впереди располагался тронный зал Лордов-барсуков, куда не допускали никого, кроме тех, кому дозволяли сами правители горы.

Впереди виднелась огромная, похожая на валун, дверь, стоявшая открытой. Изнутри лился слабый свет факелов. Тревеллер лишь пару раз бывал здесь за свою жизнь и никогда не переступал порог этой комнаты. По его спине пробежал холодок, но усталые лапы не выпустили носилки. Еще немного — и лорд Уртфист обретет вечный покой. Тогда и сам Тревеллер сможет наконец отдохнуть.

Они перешагнули порог и оказались в просторном, округлом зале, стены которого были высечены прямо в скале. Обстановка здесь была строгой, но воздух был пропитан тайной и древней мудростью. Почти все стены по бокам покрывали замысловатые резные узоры, а прямо впереди возвышался массивный барсучий трон, словно выросший из самой горы. Перед этим троном Уртблад велел опустить своего брата.

Пока остальные стояли в стороне, Уртблад сам поднял тело Уртфиста и усадил его на опустевший трон. Он аккуратно уложил лапы павшего Лорда на подлокотники и запрокинул его голову, чтобы она не свисала на грудь. Удивительно, но даже после того, как Уртблад отошел, Уртфист остался в этом положении. Он выглядел так, будто сидит в задумчивом молчании или выносит свой последний суд. Он совсем не походил на мертвеца.

— Многие поколения назад, — начал Уртблад, — на этом троне восседали останки лорда Броктри, как символ всего, что олицетворяет собой Саламандастрон. Что случилось с Броктри и где он покоится ныне, в историях и пророчествах, высеченных вокруг нас, не сказано. Но теперь у Саламандастрона будет новый вечный страж — или, по крайней мере, тот, кто пребудет здесь на многие поколения. Так пусть же ты переживешь меня, брат мой.

В зале воцарилось глубокое, почтительное молчание. Никто не смел его нарушить, каждый осмысливал исход этой битвы и ее страшную цену. Тревеллер вознес в душе молитву за павшего лорда, благодарный за присутствие других зверей, которых эти события тронули не меньше его самого. На этот короткий миг он даже не возражал против того, что среди них стоял ласка.

Уртблад развернулся, нарушая их общее молчание.

— Сэйбрук, Маттун, уберите этот стол — отнесите его обратно в обеденный зал. Я скоро приду.

Выдра и ласка быстро подчинились, подняв столешницу между собой и поспешив с ней прочь по проходу. Их повелитель ясно дал понять, что желает остаться в одиночестве. Алекс, Мина, Винокур и Тревеллер ждали, что еще скажет Уртблад.

Барсук медленно подошел к одной из стен рядом с дверным проемом, пристально вглядываясь в высеченные там символы. Рассеянно он поднял свою правую лапу, словно собираясь провести по гравировкам, но, вспомнив, что у него больше нет кисти, опустил ее и поднял левую, мягко проводя когтями по высеченным словам и изображениям.

Винокур нерешительно шагнул к нему.

— Это… ваше пророчество, милорд?

Уртблад кивнул.

— И нигде здесь не сказано, что мне придется убить собственного брата. — Он продолжал вглядываться в надпись, которую сам вырезал двадцать сезонов назад. — Не могу не задуматься, какие еще бедствия и злодеяния скрыты в этих рунах.

Выдра из Рэдволла несколько мгновений всматривался в пророчество. Написанное на древнем Высоком Барсучьем Письме, оно было для него лишь нагромождением линий и завитков. Но среди текста были изображения — простые рисунки существ, предметов и построек. И одно из них…

— Эй! — Винокур указал пальцем. — Здесь же наше аббатство, среди прочего!
— Да, — подтвердил Уртблад. — Грядущий кризис затронет все земли, и Рэдволл в том числе, как я и говорил. Почему, думаешь, я пришел в ваш дом с этим предостережением? Узы между Саламандастроном и Рэдволлом должны быть укреплены. Теперь наши судьбы переплетены. Мы должны стоять вместе перед надвигающейся угрозой.
— Угроза? — Винокур растерянно заморгал. — Но ведь битва, что мы пережили вчера, и была тем самым бедствием, о котором вы говорили… Разве не так?

Но Уртблад покачал головой, не отрывая взгляда от своего пророчества.

— Не думаю. Мне еще предстоит встретиться с более грозным врагом. Это может быть Траттон, а может, нечто совсем иное. Всё только начинается.

Эти зловещие слова повисли тяжёлым мраком над тронным залом. Тревеллер, стоявший чуть поодаль, снова ощутил то странное чувство, что посетило его прошлой ночью на склоне горы, когда Уртблад говорил о судьбе и пророчестве — ощущение, будто вокруг них незримо движутся силы куда более великие, чем они сами.

Но тут Александр вдруг шагнул вперед.

— Прочитайте его нам, — сказал он барсуку, и в его голосе прозвучала почти команда.
— Это запрещено, — ответил Уртблад.
— Мне все равно, — не отступал Алекс. — В вашем пророчестве упомянут Рэдволл. Мы имеем право знать, что там говорится о нас!

Уртблад остался непреклонен.

— Вам не должно быть дозволено даже смотреть на эти письмена. Вы сами видите, что Рэдволл указан в пророчестве. Этого должно быть достаточно. Больше я сказать не могу.

Алекс понял, что дальнейшие споры бессмысленны. Спорить с Уртбладом было все равно что спорить с валуном.

— Если кто-нибудь погасит лампы, — сказал Уртблад, — мы пройдем в наружный тоннель и оставим моего брата в покое.

Винокур, Александр и Тревеллер взяли по фонарю, и все вышли из тронного зала. Уртблад шёл последним, и, когда остальные отошли в сторону, он принялся за дверь-плиту, задвинув на место, несмотря на отсутствие одной лапы. Это была задача, с которой мог справиться лишь взрослый барсук, и теперь, когда потайная дверь снова оказалась на месте, сливаясь со стенами тоннеля так, что проход действительно выглядел как обычный тупик, было весьма сомнительно, что однолапый барсук когда-либо сумеет открыть ее снова. Возможно, бригада кротов, вооруженная специальными приспособлениями, смогла бы сдвинуть ее, но для всех остальных зверей этот скрытый проход останется навеки закрытым.

Тревеллер был более чем доволен таким положением дел. Посадить Уртфиста на трон было высшей честью, на какую только могли рассчитывать уцелевшие зайцы, а надежность этого места делала крайне маловероятным, что покой барсука когда-нибудь нарушат незваные гости. Но одна мысль все же не давала опытному следопыту покоя.

— Не мог не заметить, — сказал он Уртбладу, когда они шли вместе прочь от запечатанной комнаты, — что ты не высек никакой надписи для лорда Уртфиста. Как будущие правители этого места узнают, кто он и зачем там сидит?
— Они узнают, — уверенно ответил Уртблад. — Мое время здесь далеко не окончено. Возможно, это буду не я, а тот, кто придет после, но эта история будет завершена. Все, что произошло между нами и что ещё случится в грядущие сезоны, со временем будет вписано в летописи внутри той залы, я не сомневаюсь в этом. Это станет известным, ибо таков порядок вещей.

На развилке тоннеля Уртблад велел леди Мине и двум рэдволльцам заняться своими делами.

— Я отведу Тревеллера обратно к остальным зайцам в общежитие. Теперь, когда мертвые должным образом преданы земле, остается лишь ждать возвращения полковника Клевистона. Что будет дальше, решать ему.

* * *
Рота Клевистона прибыла поздно той ночью.

Два десятка зайцев без остановки пересекли Западные равнины, немного поспали у восточного подножия горного хребта, а затем еще до рассвета начали подъем, чтобы преодолеть опасный горный перевал за один световой день. К вечеру они уже спускались по западному склону, и впереди, в сумерках, перед ними вырисовывался Саламандастрон. Однако расстояние и угасающий свет не позволяли даже самым зорким из Патруля разглядеть, идёт ли у крепости бой или скопились ли у ее подножия вражеские войска.

Но когда Клевистон и его спутники спускались по перевалу, им показалось, что над побережьем висит зловещая тишина. Это была не напряженная тишина осады, а нечто другое. Полковник надеялся, что это затишье перед битвой, означавшее, что лорд Уртфист ещё не прибыл и сражение еще впереди.

Когда над миром опустился звездный полог ночи, зайцы должны были решить, отдохнуть ли у подножия гор до утра или двигаться дальше под прикрытием темноты. Решение было принято единогласно: находясь так близко от дома, они все равно не смогли бы сомкнуть глаз, не зная, что происходит в крепости. И, укрывшись ночной тьмой, они продолжили путь по знакомой местности.

Их приближение не осталось незамеченным. Через час после наступления темноты, когда до крепости оставалось еще немало пути, прямо перед ними внезапно вспыхнул небольшой костер. Они не могли ясно разглядеть, кто сидит у огня, но ни один заяц Патруля не стал бы так глупо выдавать себя во время войны. Исполненный подозрений, Клевистон остановил колонну, пока Мелани с дочерьми осторожно подкрались вперёд, чтобы разведать обстановку.

Троица вернулась быстро.

— Полковник, сэр, вам лучше пойти с нами, — настойчиво сказала Мелани. — Там сержант Траубер. Он хочет с вами поговорить, сэр.
— Траубер? — голос Клевистона прозвучал с недоумением. — Что он сказал, Мел?
— В подробности не вдавался, сэр. Но он в жутком состоянии. Думаю, мы пропустили главное событие.

Мелани не пыталась скрыть своего разочарования. По всей колонне уши зайцев поникли — их владельцы были удручены.

— Это безопасно? — спросил полковник. — Признаков других зверей не заметили?
— С ним тот рэдволльский выдра, сэр. Он вроде в порядке, но, судя по крови на его рясе, он был в самой гуще того, что тут произошло.
— Ох, песчаная лихорадка! Может, ты и права, Мел. Но не будем делать поспешных выводов. Все равно пойдем вместе, послушаем, что скажет сержант.

* * *
Клевистон с печалью взглянул на сержанта Траубера. Заяц был жалким зрелищем. Из одежды на нем были только плотно затянутые бинты, опоясывавшие верхнюю часть туловища, и перевязь, в которой беспомощно покоилась его левая лапа. Один глаз выглядел странно, и стоял заяц он как-то криво. Было ясно, что он прошел через бойню.

Клевистон сдержанно кивнул ему, не обратив внимания на Винокура.

— Докладывайте, сержант, — сказал он.
— Всё кончено, сэр, — вздохнул Траубер. — Мы проиграли. Лорд Уртфист… мертв.

Из рядов зайцев раздались стоны неверия и скорби, кое-кто всхлипнул вслух. Клевистон не стал обрывать их, восстанавливая дисциплину, — он сам боролся с волной горя, подступившей к горлу.

Винокур заговорил первым.

— Мне жаль, что вы вернулись домой к такой новости. Я и сам надеялся, что все обернется иначе. Но, как говорит сержант, все уже позади. Сейчас действует перемирие. Оставшиеся в живых зайцы согласились прекратить бой. И думаю, вам тоже стоит соблюдать это соглашение.
— Мы сами решим, что для нас лучше, — резко ответил Клевистон, затем снова повернулся к Трауберу. — Полагаю, ты здесь, потому что его Кровавость заметил нас заранее?
— Так точно. У него есть птица-шпион, знаете ли.
— Больше одной, — кивнул Клевистон.
— А вот это уже не так!

В голосе Траубера прорезались нотки дерзкого воодушевления.

— Именно из-за одной из них я обзавелся этими боевыми отметинами. Во, потом как-нибудь расскажу, славная получилась байка. Единственная хорошая история во всей этой каше, боюсь.

До Саламандастрона еще оставался приличный путь, и Клевистона поразило, что Уртблад заставил тяжелораненого зайца проделать такой марш. Поразило, но не удивило.

— Ну и наглость у той кровавой туши! — взорвался полковник. — Отправить покалеченного бойца тащиться через пустыню, чтоб сообщить нам эту проклятую весть! Нарочно нам в морду тычет, во!
— Вообще-то, сэр, это я сам согласился, — возразил Траубер. — Уртблад хотел, чтобы с вами встретился старший по званию заяц, а это теперь я.
— Старший по званию? Не говори глупостей. Ты сержант… — Клевистон резко замолк, его глаза расширились от ужаса. — Ты не хочешь сказать…

Траубер мрачно кивнул. Отблески пламени делали его лицо еще печальнее.

— Их больше нет, сэр. Майор Саффорд, капитаны Длиннолуг, Полифлай и Тейвуд, все лейтенанты… да, похоже, и сержантов больше не осталось. Так что, выходит, я теперь старший по званию.
— Сколько нас осталось? — спросил Клевистон, хотя вовсе не был уверен, что хочет услышать ответ.
— Ровно два десятка. Но у Сатикоя серьезная рана в горле, а Ханчетт весь искалечен — Уртблад свалился на него во время боя. Они могут не выжить. Тревеллер тоже там, но Уртблад держит его рядом. Не думаю, что он до конца доверяет старику.
— Ну, хоть что-то. Тревеллер стоит пятерых. Но потерять три дюжины зайцев за один день…
— Мы дали им достойный отпор, будьте уверены, — сказал Траубер. — Но когда те два барсука сцепились, остальное уже не имело значения. В конце концов всё решилось между ними.
— Значит, Уртблад сам убил лорда Уртфиста? — Клевистон, впрочем, именно так и представлял себе это.
— Так точно… хоть и ценой собственной мечевой лапы. Лорд Уртфист мог бы победить, если бы не вмешался один лис.
— Лис? — У Клевистона будто земля ушла из-под лап.
— Ага. Сам я этого не видел — как раз в тот момент падал с неба — но другие потом мне всё рассказали.

Лапы Клевистона сжались в кулаки.

— Мы наткнулись на шайку лисиц, когда переходили через горы по пути в Рэдволл. Дали им пройти, чтоб там никто не пострадал. Если бы мы вступили с ними в бой, они бы не добрались до Саламандастрона… и, может, лорд Уртфист был бы жив.
— А может, и нет, — возразил Траубер. — У Уртблада много бойцов пережило сражение. Нас с самого начала было намного меньше.
— Я должен был быть здесь, сержант. Это я решил идти в Рэдволл и попытаться встретиться с лордом Уртфистом там. Мы не думали, что он так быстро вернется к Саламандастрону!
— Не стану отрицать, что нам бы не помешала помощь, сэр, — сказал Траубер. — Но глядя на то, как развивался бой, я не уверен, что это что-то изменило бы.

Клевистон сжал челюсти.

— И как теперь обстоят дела?
— Уртблад держит большинство из нас под замком. Кормит нормально, чего уж там, и лечит нас весьма неплохо. Всех нас принял в лазарет вместе со своими ранеными. Мне еще пару дней там отлежаться, а потом, думаю, переведут к остальным. Не знаю, что он с нами сделает, когда мы все поправимся — те из нас, кто поправится, конечно.
— Перемирие, значит? — пробормотал Клевистон. — По-моему, он попросту держит вас всех в плену, где ему и нужно.
— Он пообещал, что не причинит вам вреда, — вмешался Винокур. — Он понимает, что, если нарушит слово, это поставит под угрозу его отношения с Рэдволлом. И знает, что я буду следить за ним так же пристально, как крот за землей. Думаю, его можно убедить вас отпустить — если только вы сами не совершите какой-нибудь глупости, полковник.
— Я? Последний раз, когда я с ним встречался, я окатил его вином. Не думаю, что нам с ним есть о чем разговаривать.
— А вот он, сэр, очень хочет поговорить с вами, — сказал Траубер. — Именно поэтому я вас здесь встречаю. Уртблад клянется, что не причинит вам вреда и что вы можете покинуть Саламандастрон в любой момент. Но это касается только вас и вашего отряда. Те зайцы, что участвовали в битве против него, останутся под стражей. Чует мое сердце, сэр, что наша судьба теперь зависит от того, чем кончится ваш разговор с ним.
— Я не верю, что тот барсук сдержит свое слово, сержант. Что ему мешает просто казнить всех нас? — Клевистон покачал головой. — Думаю, два десятка хороших бойцов могут доставить остаткам его армии куда больше, чем просто мелкие неприятности.
— Как вам будет угодно, сэр, — сказал Траубер. — Я лишь передал, что он просил. На моем бы месте, я, скорее всего, развернулся бы и пошел обратно в Рэдволл. Но… э-э… Уртблад и правда хочет поговорить с вами. Да и… — сержант засеменил лапой по песку, — для остальных это стало бы большим подспорьем — снова вас увидеть.
— И я бы хотел их увидеть. Особенно Тревеллера. — Клевистон на мгновение задумался. — Ладно, так и поступим. Раз уж этот зверь хочет со мной говорить, я с ним поговорю. Но остальные остаются здесь. Включая тебя, сержант. Сейчас ты не в боевой форме, но даже раненый заяц на свободе, лучше здорового, но пленного.

Прозвучали протесты — зайцы не хотели, чтобы их командир шагал прямо в ловушку. Но Клевистон был непреклонен:

— Все остаетесь здесь, и это приказ! Держите ухо востро, не дайте этим прохвостам застать вас врасплох. Лейтенант Галлатин, командуете, пока я не вернусь. Если через три дня меня не будет, поступайте так, как сочтете нужным. Берегите сержанта Траубера. Теперь вы — моя страховка.

Полковник обошел костер и встал перед Винокуром.

— Надеюсь, ты не переоцениваешь свое влияние на Уртблада, юнец. А то ведь я могу идти прямо на смерть… но хоть в хорошей компании. Веди, приятель. Давай покончим с этим.

[LWEkb]

========== Глава 76 ==========

Уртблад встретил Клевистона у входа в южный тоннель. Если барсук был хоть сколько-нибудь удивлен или разочарован тем, что полковник прибыл в одиночку, он не подал виду. Обменявшись сухими приветствиями, Клевистон бросил взгляд на отсутствующую правую лапу Уртблада.

— Должен сказать, в последний раз ты выглядел лучше. Может, если будем убивать тебя по кусочку, в конце концов, доведем дело до конца.
— Нам есть о чем поговорить, — ответил Уртблад, полностью проигнорировав язвительный комментарий полковника, — но это может подождать до утра. Хотите увидеть остальных своих зайцев?
— Э… да. 
— Так я и думал. Капитан Сэйбрук, проводите полковника до казарм, где размещены длиннопатрульцы. Следите, чтобы он не устроил неприятностей, но помните, что он мой гость и может покинуть гору в любой момент.
— Есть, милорд. Сюда, полковник…

Встретившись с Тревеллером и остальными, Клевистон узнал все подробности битвы. Полковник стиснул зубы от ярости, узнав, что его погибших соратников предали унизительному общему захоронению.

— Будь здесь я, — поклялся он, — каждый из этих зайцев получил бы отдельную могилу, даже если бы моя рота копала их три дня подряд!
— Ну, мы не знали, когда ты вернешься, — ответил Тревеллер. — После этой битвы и пяти дней похода мы были не в том состоянии, чтобы рыть шесть десятков могил, тем более что большинство из нас были ранены. Нам нужно было похоронить наших товарищей, пока их не растащили чайки да муравьи, и это был единственный способ сделать это вовремя.
— Понимаю, дружище. Не ставлю тебе это в вину. Уверен, тебе самому это было не по душе. По крайней мере, майор получил отдельную могилу. Но что Уртблад сделал с лордом Уртфистом?

Тревеллер описал торжественную церемонию, состоявшуюся тем днем, когда их павшего владыку усадили на пустующий трон в скрытой зале. Клевистон заметно вздрогнул, услышав это.

— Что такое, полковник? — удивился Тревеллер. — Мне это показалось достойным. Совсем не тем, чего можно было ожидать от Уртблада.
— Перед нашим уходом из Саламандастрона Уртблад сказал, что позволит Уртфисту занять трон, когда будет уверен, что тот достоин править здесь. Может, именно это он и имел в виду с самого начала… что единственный способ отдать брату трон — это сначала убить его.

Тревеллер почувствовал, как по его спине пробежала дрожь, а шерсть слегка приподнялась.

— Получается, он загадал тебе пророческую загадку, а ты и не понял. Брр, мурашки по шкуре, во!
— Не приписывай к этому никакого пророчества, приятель, — резко ответил полковник. — Чтобы плести интриги и убивать, пророческий дар не нужен. С этим любой злодей справится.
— Да, пожалуй. — Тревеллер пожал плечами, но не выглядел особенно убеждённым оценкой Клевистона. — Ну что ж, мы рассказали тебе обо всём, что здесь произошло. Теперь расскажи нам, как этот рыжий барсук смог захватить наш дом, никого из вас не убив.

Теперь настала очередь Клевистона поведать свою историю. Шестнадцать зайцев, собравшихся перед ним, слушали, затаив дыхание, его рассказ о том, как выдры Уртблада пробрались в Саламандастрон в глухую дождливую ночь и усыпили их всех дурманом. Никто из них никогда не слышал о подобном.

— Неудивительно, что у него это получилось, — заключил Тревеллер. — Никак не защитишься от того, о чем и слыхом не слыхивал!
— Это не имеет значения, — Клевистон опустил голову. — Лорд Уртфист поручил мне оборону горы, и я провалил эту задачу. Я обязан был удержать Саламандастрон от любых угроз, даже тех, что нельзя было предугадать. Это будет лежать на мне тяжким грузом до конца моих дней — мысль о том, мог ли я сделать что-то иначе, чтобы не пустить сюда Уртблада.
— Не похоже, чтобы мог, полковник, — примирительно сказал Тревеллер. — Никто из нас не смог бы заметить, как выдры выходят из моря в безлунную ночь, или защититься от дыма. Уртблад нас победил — это факт. Но мы не позволили себя сломить. Так что не вешай нос, дружище, и не кори себя слишком сильно!

Клевистон немного приободрился, осознав, что по-прежнему остается командиром Длинного Патруля, а значит, должен заботиться о боевом духе своих подчиненных. Как они могли надеяться на лучший исход, если бы их предводитель ходил угрюмым и подавленным, как провинившийся зайчонок?

Держась этой мысли, полковник принялся рассказывать, как их отряд столкнулся с Браудером на Западных Равнинах и преследовал его целое утро до самых стен Рэдволла. Разочарование слушателей из-за того, что шпиону удалось улизнуть, вскоре сменилось удовлетворенными улыбками, когда они услышали, как аббатиса отчитала предателя и изгнала его с позором.

— Ну, похоже, аббатство наконец-то начинает понимать, что за злобная тварь этот Уртблад, — с надеждой сказал Тревеллер.
— Я бы не сказал, — вздохнул Клевистон. — Но, по крайней мере, они поняли, какой он лживый. А уж нечестность — вот что их особенно задевает. Не знаю, впустят ли они когда-нибудь Браудера обратно в аббатство, даже если ему будет грозить смерть. 
— И поделом, — фыркнула заячиха по имени Флориссант. — Надеюсь, он ускачет обратно в Северные земли с хвостом между лапами. Этому мерзавцу в Стране Цветущих Мхов места нет. Хотя, если уж на то пошло, я бы не отказалась с ним еще разок встретиться, чтобы он получил по заслугам!
— Не удивлюсь, если Браудер окажется здесь, раз уж Уртблад захватил Саламандастрон, — предположил полковник. — Но сейчас меня больше волнуют другие зайцы — а именно, мы. Уртблад пригласил меня сюда, пообещав, что я смогу уйти в любой момент. Сержант Траубер считал, что Уртблад хочет поговорить со мной, прежде чем решит, что делать с вами. В пределах разумного, я обязан добиться вашего освобождения.
— Ты думаешь, он не врет насчет того, что ты свободен? — спросил Тревеллер.
— Думаю, это я легко могу проверить — просто попробую уйти. Посмотрим, остановит ли меня кто-нибудь.

— Тогда сделай это, — хрипло сказал Тревеллер. — Если можешь выбраться отсюда, уходи, пока он не передумал. Не переживай за нас — он, скорее всего, не собирается выпускать нас из Саламандастрона живыми, что бы ты ни сделал. А если и выпустит, я не хочу, чтобы это было ценой того, что тебе придется ему отдать!

Клевистон заглянул в глаза своему старому другу.

— Ты знаешь, что я не могу так поступить, Тревеллер. Даже если бы в плену был только один из нас, я бы сделал всё в моих силах, чтобы его освободить. Я все-таки командующий офицер, а значит, за благополучие моих зайцев отвечаю я. Уртблад хочет говорить, значит, будем говорить… и на этот раз я постараюсь не плеснуть ему вином в лицо.
— Да, но… — Тревеллер замялся.
— Что такое, дружище? — подбодрил его Клевистон. Было очевидно, что что-то еще тревожило разведчика.

Тот уставился себе под лапы.

— Я знаю, ты не особо веришь в силу пророчеств Уртблада…
— Я так не говорил, — возразил Клевистон. — Пророчество на стене тронного зала, вполне настоящее… из-за него вся эта война и началась.
— Да, но за время, что я провел рядом с Уртбладом после битвы, у меня было странное чувство. Я думаю, у него есть силы, что выходят далеко за рамки одного лишь дара предвидения.
— Что ты имеешь в виду?

Тревеллер попытался объяснить. Но слова давались ему с трудом, и он чувствовал себя глупо.

— Ну, забудь, что я сказал, — пробормотал он.
— Нет. Продолжай, — настаивал Клевистон. — Это может быть важно.

Тревеллер с раздражением потер лапами колени, подбирая слова.

— Первый раз это случилось, когда я смертельно устал, так что я не придал этому значения. Но когда это повторилось во время захоронения лорда Уртфиста, я понял, что это не просто так. Есть в этом барсуке нечто… неземное. Иногда мне казалось, что это просто сама судьба дает о себе знать, но иногда… это будто исходило от него. Не как от существа, ведомого судьбой, а наоборот — словно реки времени искривлялись вокруг него, только потому, что есть он. Может, он видит будущее потому, что он ворует его, еще до того как оно свершится, и подчиняет своей воле. — Тревеллер пристально посмотрел на Клевистона. — Я сошел с ума, во? Не помню, чтобы мне врезали по башке во время битвы, но, может, я просто этого не заметил... 
— Даже если это правда, — ответил Клевистон, — я не вижу, как это нам поможет.
— Суть в том, что если будущее таково, каким его хочет видеть Уртблад, то можешь оставить нас без угрызений совести, ведь наша судьба уже решена, — возразил Тревеллер. 

Клевистон улыбнулся и покачал головой.

— Если ваша судьба предопределена, то и моя тоже, потому что я сейчас сижу здесь вместе с тобой. Нет, для меня это ничего не меняет. Я не знаю, пророк Уртблад, волшебник, сумасшедший или просто злодей, но я собираюсь поговорить с ним от вашего имени. Если я провалюсь, то снаружи останется двадцать хороших зайцев, которые продолжат борьбу. Но если мне удастся добиться успеха, то, возможно, я смогу удвоить это число.

Тревеллер посмотрел на него по-новому.

— А может, Уртблад — не единственный, кто способен вершить будущее одной лишь силой воли!

* * *
Над Саламандастроном рассвело. Небесный свод сменил черный цвет на серый, а затем на бледно-голубой, словно скорлупа яйца дрозда. Взмыли в воздух чайки. Их утренние крики смешивались с мягким шепотом прибоя, который время от времени прерывался тяжелым гулким рокотом более крупных волн. Едва ощутимый ветерок шевелил воздух над побережьем.

На морском склоне плато возвышался высокий флагшток. С него свисало знамя Уртблада — красный барсук на белом фоне. Огромный флаг вяло прилепился к древку, не находя достаточно ветра, чтобы развеяться.

Барсучий Лорд стоял на краю кратера, пристально вглядываясь в морскую даль. Он даже не обернулся, когда Клевистон вышел на крышу крепости в сопровождении Сэйбрука и Маттуна.

— Доброе утро, полковник. Надеюсь, вы хорошо выспались?

Клюистон не хотел в этом признаваться, но спал он, как младенец. После визита к пленным зайцам ему отвели его старую комнату с мягкой постелью. Это была первая ночь за долгое время, когда он мог спать с таким удобством, и после утомительного похода через горы туда и обратно его тело сдалось блаженству уютного матраса и теплого одеяла. Он почти стыдился того, что смог так сладко уснуть, пока его товарищи сидели под замком. Но, с другой стороны, спокойный сон оставил его с бодрым и ясным умом, а это было необходимо для предстоящих переговоров.

— Вполне, полагаю, — ответил Клевистон, подходя к краю кратера рядом с Уртбладом. — Лучше бы я ночевал с моими зайцами, но они — пленники, а я нет. Хотя, смотрю, ты все равно приставил ко мне охра — во!
— Да, — кивнул Уртблад. — Как видите, у нас гости.

В открытом море, не одна, не две и даже не три, а сразу четыре огромные парусные громады стояли на якоре, их носы угрожающе были устремлены к Саламандастрону, а легкий бриз трепал их внушительные паруса, расписанные красными, черными и зелеными узорами. Это были боевые корабли короля крыс Траттона, четыре самых крупных в его флоте. Вдвое превосходя размерами обычные корсарские галеоны, каждый из них мог нести на борту по двести крысиных солдат, не считая команды. Траттон использовал такие корабли для масштабных набегов или когда хотел закрепиться на побережье, чтобы развернуть добычу руды или заготовку древесины — в любых случаях, когда предстояло встретить сопротивление. Именно такие приемы сделали Траттона самым грозным морским королем в истории. Там, на кораблях, ожидала целая морская армия, числом, возможно, до тысячи голов, и в ее намерениях нельзя было сомневаться. Это было зрелище, которого Клевистон надеялся не увидеть никогда — даже когда лорд Уртфист был жив, а Долгий патруль находился в зените силы.

Полковник сглотнул, чувствуя сухость в горле.

— Твои дружки?
— Едва ли. И если вы еще верите, что я в союзе с Траттоном, смотрите внимательно — и поймете, как сильно ошибаетесь.
— И что ты собираешься делать?
— Это зависит от того, что предпримет Траттон, — ответил Уртблад. — Он на одном из этих кораблей… я это чувствую.
— Забавно, что он прибыл сюда как раз тогда, когда и ты, — с едва заметной иронией заметил Клюистон.
— У Траттона тоже есть шпионы, полковник. Когда он узнал, что я покинул северные земли и направился на юг с большим войском, он мог догадаться, что между двумя барсучьими властелинами может вспыхнуть война. Как любой хитроумный завоеватель, он собрал свои силы, надеясь, что представится возможность захватить Саламандастрон. Скажите мне, что бы случилось, если бы эти корабли прибыли сюда, когда вас оставалось всего два десятка?

Клевистон нахмурился.

— Не думаю, что у нас были бы хоть какие-то шансы.
— Вот именно. Так что можно сказать, что нам повезло — он прибыл слишком поздно.
— Повезло? Слишком поздно? — заяц едва не поперхнулся. — Ты серьезно думаешь, что у нас есть возможность сопротивляться?
— Жизни многих достойных существ, в том числе моего брата, были отданы за то, чтобы Саламандастрон перешел под власть одной сильной лапы. Теперь я его не отдам. Ради всех земель эта крепость не должна пасть перед Траттоном. Я не позволил Уртфисту осадить ее и превратить меня в пленника в собственном доме, но с Траттоном у меня может не остаться выбора. Пока мы можем не дать ему войти в Саламандастрон, он не сможет победить.
— Ага… но и мы тоже. И мы не сможем держаться вечно, не против такой орды.
— Нам не придется держаться вечно. — Уртблад повернулся и указал на плато. Там на каменной груде, сложенной в могильный курган, скорбно сидел сокол — капитан Клистра. Моя коршуниха Халприн была убита сержантом Траубером, но у меня еще есть капитан Клистра, способный покрывать огромные расстояния с невероятной скоростью. Я могу послать весть в Рэдволл или к своим войскам на севере. Мы сможем продержаться долго, даже если нам придется наглухо запечатать оставшиеся три входа.

Уртблад пристально, пронзительно взглянул на Клевистона.

— Мне нужно знать, полковник, могу ли я рассчитывать на вас в защите Саламандастрона. Уверен, вы еще меньше, чем я, хотите увидеть здесь победу Траттона.
— Да уж, намного меньше, спору нет. Но я-то думал, ты просто впустишь его и поделишь добычу. Ты точно не заодно с тем паршивым работорговцем?
— Я презираю рабство, — твердо заявил Уртблад. — Морские крысы — мои заклятые враги, а не союзники.

Клевистон скосил взгляд вниз, где стояли двое уцелевших крыс из армии Уртблада.

— По-моему, парочка служит у тебя прямо сейчас.
— Это лесные крысы. Как правило, я никогда не принимал морских крыс в свое войско.
— И в чем же разница?
— Удивлен, что командующий Долгого патруля задает такой вопрос. Хотя… если все ваши встречи с крысами были только с пиратами, я понимаю, почему вы так относитесь ко всему их виду. Поверьте, полковник, крысы, которым я доверил оружие, — совсем не то же самое, что те, что сейчас на кораблях.
— И ты знаешь это потому, что провел время в море с Траттоном? — Клевистон мгновенно ухватился за это. — Тревеллер говорил, что вы выглядели очень даже по-дружески, когда вместе отплыли после того, как ты помог ему починить корабль!
— Я рискнул теми плаваниями, потому что понимал: Белокогть станет моим будущим врагом, — объяснил Уртблад. — Понимание противника дает огромное преимущество — вот чего, похоже, так и не осознал Уртфист. 
— И принесло? — с сомнением спросил полковник.
— Это еще предстоит выяснить. Но я знаю Траттона лучше, чем любой зверь, кто сам не морская крыса. И я не верю, что он нападет сегодня. Нам суждено сразиться, но еще не настал нужный момент.
— С чего ты так решил?
— Во-первых, Траттон не видел саму битву, насколько мы можем судить. Он не знает, какая сторона победила, стоит ли перед ним Долгий патруль или значительно более крупная армия моих северян. Он даже не может быть уверен, что я и мой брат не объединили силы и не ждем момента, чтобы обрушить всю свою мощь на любого, кто осмелится на вторжение. Но есть еще кое-что, что сдерживает его лапу.
— И что же?
— Я знаю Траттона, потому что ходил с ним в море. И, по той же причине, он знает меня. Он знает меня очень хорошо.

Как будто в ответ на эти слова внезапно налетел резкий порыв ветра с юга. Он подхватил знамя, безжизненно висевшее на флагштоке, расправил его и заставил яростно хлопать на ветру, отчетливо демонстрируя всем его символ.

* * *
На корме корабля стоял высокий крыс, серошкурый и подтянутый. Его угольно-черный камзол с лавандовой отделкой был безупречно гладок, как и любая форма Долгого патруля. Немытые когтистые лапы стояли на выскобленной палубе босые — возможно, в память о днях, когда тиран был еще молодым крысенышем-юнгой, а возможно, чтобы двигаться с той самой бесшумной осторожностью, которая так необходима для поимки предателей, бросивших вызов его власти. Один его глаз был зажмурен, а второй, с легким фиолетовым оттенком, внимательно вглядывался в узкий конец подзорной трубы. Тысяча крыс, готовых начать величайшее морское нападение за всю историю, — все они ждут слова от этого единственного зверя, стоящего в одиночестве у широкого носа фригата «Белокогть». Никто не осмеливается подойти слишком близко к королю морских крыс — слишком многие уже поплатились за такую оплошность своей жизнью.

Сейчас его беспощадный, оценивающий взгляд был устремлен на верхние уровни Саламандастрона. На краю кратера можно было различить фигуры, и одна из них действительно походила на барсука. Но даже с помощью подзорной трубы невозможно было точно определить, кем именно он был. Из головы зверя поменьше, что стоял рядом, торчала пара длинных ушей, но на плато находились и другие, которые вовсе не обязательно были зайцами. Какой же лорд-барсук теперь властвует в Саламандастроне — этой жемчужине всех трофеев, манившей крыс-мореплавателей с незапамятных времен?

Сомнения рассеялись, когда внезапный порыв ветра расправил боевое знамя. Крыс тут же узнал багрового барсука.

Труба медленно опустилась. Ее владелец открыл второй глаз — светло-зеленый, в отличие от бледно-фиолетового собрата. Этот разномастный взгляд стал самым устрашающим зрелищем на просторах моря, страшнее даже ураганов и чудовищных созданий пучины. И когда эти лавандово-нефритовые глаза хмурились, как сейчас, последователи короля морских крыс замирали в страхе.

— Уртблад в Саламандастроне, — объявил пиратский владыка. Его голос был спокоен и уверен.

Крысы вокруг него — офицеры и советники, бойцы и простые матросы, от черни до элиты — задержали дыхание в ожидании императорского вердикта.

Лицо морского властителя окаменело.

— Поднять якоря! — наконец приказал он. — Курс на северо-запад! Мы возвращаемся в Терраморт!

Его старший капитан осмелился сделать шаг вперед, пока остальные торопливо передавали команду на другие корабли.

— Ваше Величество! Такого шанса взять Саламандастрон больше не будет! Они только что сражались… да они и лапы не поднимут против такого войска, как наше!
— Битва? А какие у нас на это доказательства? Пара дохлых морских птиц, что теперь покоятся в наших брюхах, да команда подлодки, чья зрительная труба могла вовсе не работать как следует! На высоком плато Саламандастрона я вижу знамя Уртблада, но также я вижу зайцев. Откуда нам знать, что там не два Лорда горы, и что у них не хватает бойцов, чтобы изрубить наши силы в капусту?
— Но… там же могилы, на южном склоне! Вы сами их видели, милорд!
— Я видел яму, что выкопали, а потом снова засыпали песком. Ты можешь сказать мне наверняка, что там действительно есть тела? Если да, то чьи и сколько их? — Король морских крыс вновь повернул свой оценивающий, разноцветный взор к горной крепости. — Мы не можем знать этого точно. А значит, не будем нападать. По крайней мере, пока не проведем… дополнительную разведку.
— Это ошибка! Мы сможем их взять, хоть один там барсук, хоть два!

Голова крыса резко повернулась, разноцветные глаза сузились до щёлочек.

— Ты служил мне верно много сезонов, поэтому я не прикажу казнить тебя за неповиновение. Но, Огнеклык, скажи еще хоть слово, и я могу передумать.

Капитан Огнеклык буквально впился зубами в собственный язык, чтобы удержаться от ответа, и лишь кивнул.

— А что насчет меня, муж? — раздался резкий голос за спиной короля морских крыс. — Что ты сделаешь со мной? Прикажешь убить или, может, закуешь в кандалы за то, что я говорю правду? Огнеклык прав, и ты будешь полным дураком, если не нападешь!
— Ах, моя дорогая Регеллина! — Театральная, насмешливая улыбка осветила черты пиратского короля. — В который раз ты демонстрируешь свое полное невежество в военных делах. Ты правда считаешь, что мы должны напасть на Уртблада?
— Я не думала, что вышла замуж за труса, — язвительно бросила королева. — Уртфист, скорее всего, мертв. Уртблад остался там один, а его войска наверняка понесли тяжелые потери. Саламандастрон больше никогда не будет таким уязвимым! Нападай, или ты недостоин звания короля!

Он медленно приблизился к ней и положил лапу ей на щеку.

— Если ты так сильно этого хочешь, дорогая, я прикажу отправить тебя на берег в шлюпке, и ты сможешь сразиться с Уртбладом сама.

Она зарычала и впилась клыками в его когтистую лапу. Поморщившись от боли, он с силой ударил ее по лицу, швырнув на палубу.

— Я не буду бороться с этим красным демоном! — провозгласил король морских крыс своей команде. — Мы вернемся на Терраморт, и если судьба будет благосклонна, мы завоюем побережье в другой раз. А теперь, поворачивайте корабли!

Самый могущественный король морских крыс, который когда-либо жил, переступил через жену на пути в свою роскошную каюту. Он не желал видеть, как его недосягаемое сокровище исчезает вдалеке. 

* * *
Отплытие флота морских крыс наблюдали с огромным интересом не только с Саламандастрона, но и с возвышенного прибрежного плато к востоку от крепости.

Два десятка зайцев, ожидавших вестей от Клевистона, даже не подозревали о прибытии пиратской эскадры, пока нос первого фригата не высунулся из-за горы, направляясь обратно на север. Завязался спор: броситься ли к Саламандастрону и попытаться проникнуть внутрь раньше, чем союзники Уртблада среди морских крыс займут крепость, или спасаться бегством обратно, вверх по горному перевалу.

В конце концов, их нерешительность сама решила этот вопрос.

— Послушайте-ка! — воскликнул лейтенант Галлатин, перекрывая общий гул голосов. — Они не останавливаются! Они просто проходят мимо!

Зайцы замерли под теплым солнцем нового дня, в полной тишине наблюдая, как четыре пиратских корабля медленно уходят на север, прочь от берега, в открытое море. Галлатин был абсолютно прав: боевые суда явно отплывали от того места, которое должно было стать их целью.

— Хитрость, как думаете? — пробормотал Пеппертейл, скорее себе, чем кому-то еще. Споры вспыхнули с новой силой.
— С такого расстояния не разобрать, сколько крыс на палубе и в такелаже.
— Ага, не видно, наполнены они полностью или нет.
— Они могли высадить целую армию, просто там, где нам не видно.
— А если они уже внутри? Мы же не знаем, как долго эти корабли стояли у берега, прежде чем мы их заметили. Уртблад мог провести их внутрь еще ночью.
— Ты правда думаешь, что Его Кровавость действует заодно с Траттоном?
— А ты сомневаешься, дружище?

Лейтенант Галлатин окинул взглядом прибрежную равнину к северу и югу от их позиции.

— Ну, по крайней мере, тут ровное место, к нам никто незаметно не подберется, так что об этом можно не беспокоиться. Если с тех кораблей кто-то высаживался, уже ничего не поделаешь, особенно если они уже внутри Саламандастрона. Полковник знал, что может угодить в ловушку, потому и велел нам оставаться здесь. Так что мы будем следовать приказу и будем ждать еще два дня.
— А если через два дня он так и не вернется? — спросила Мелани.

Галлатин опустился на песок, помогая Трауберу устроиться в неглубокой ямке с уклоном, которую они выкопали, чтобы раненому сержанту было удобнее.

— Тогда решим, Мел, — вздохнул он.

[LWEkb]

========== Глава 77 ==========

Винокур и Александр стояли бок о бок перед могилой выдр.

Со временем у каждой братской могилы должен был появиться отполированный каменный обелиск, на котором высекут имена всех воинов, покоящихся теперь под слоем песчаной почвы. В Саламандастроне кроты уже трудились над этими памятниками, но до завершения работы еще предстояло немало времени. А пока вместо них служили простые деревянные таблички с краской наспех выведенным названием вида, чей прах лежал под насыпями. Впрочем, едва ли те, кто участвовал в погребении, могли бы забыть, где кого похоронили.

Неуклюже скошенная табличка со словом «выдры» торчала из песка под небрежным углом, словно указывая, какие семена посеяны в грядке. Винокур шагнул вперед и выпрямил доску, вдавив ее глубже в землю и плотно утрамбовав лапой песок у основания, чтобы она не кренилась.

— Никогда бы не подумал, что буду так по нему скучать, — хрипло проговорил молодой выдр.
— Варни был хорошим зверем, — кивнул Алекс. — В аббатстве многие спорили с ним в разные времена, особенно когда речь заходила о том, что он не был рядом с тобой, как отец. Но сердце у этого бродяги было из чистого золота, тут не поспоришь. В том сражении полегло много достойных зверей… — белка бросил взгляд на другие могилы. — И не только выдр. 
— Я никогда не осознавал, насколько ужасна война. Если бы знал, что все закончится вот так, остался бы дома… И попытался бы убедить отца остаться тоже.

Алекс сочувственно положил лапу юному выдру на плечо.

— Твой отец был свободным духом. Он был рожден, чтобы идти своим путем. Не вини себя за то, что случилось. Ты не мог его изменить. Он уже служил Уртбладу к тому времени, как все это началось. И ты тоже поступил очень храбро, отправившись в это путешествие. Твой отец был тобой горд… и в Рэдволле тоже будут.

Винокур опустил голову.

— Я не чувствую себя храбрым. И полезным — тоже. Я пришел сюда, чтобы остановить войну, а вышло только хуже некуда. С того самого времени, как Уртфист бросился вперед, я будто оказался в кошмаре. Так всегда бывает на войне? Если да, я больше никогда не хочу в этом участвовать.

Алекс покачал головой.

— Можешь биться об заклад, раньше такого никогда не случалось. Добрые звери не сражаются с добрыми зверями. Так не должно быть.
— Но в этот раз именно так и вышло, — вздохнул Винокур.
— Да. В этот раз — да.

Его взгляд снова упал на выдровый курган.

— Отец не должен был быть похоронен здесь, среди всех остальных. Я не говорю, что он заслуживает больше почестей, чем остальные… но он был рэдволльцем, даже если проводил в аббатстве меньше времени, чем должен был. Мы должны были отвезти его домой и похоронить в аббатстве. Или где-нибудь в Мшистых холмах — он так любил те леса…
Алекс похлопал Винокура по плечу, пытаясь приободрить.

— Может, и так. Но готов поспорить, Варни хотел бы покоиться именно здесь. В конце концов, он был воином, и его место среди его боевых товарищей. Помни о нем всегда — так и должно быть. И будь уверен, брат Джефф сохранит память о твоем отце в летописях аббатства. Но его место — здесь.

Винокур выпрямился, моргая и сдерживая слезы.

— Да, сэр. Думаю, вы правы.

К ним подошел капитан Сэйбрук, держа в лапе сложенную одежду.

— Эй, Винк, кореш! Теперь, когда те крысы-пираты отсюда свалились, мы, выдры, можем снова порыбачить! Не хочешь присоединиться? Я тут раздобыл тебе настоящую выдровую жилетку, один из наших парней имел лишнюю. Так что давай-ка снимай свою рясу — и поплыли!

Винокур посмотрел вниз на свой окровавленный наряд.

— Похоже, ее уже не отстирать… Аббатиса будет недовольна.
— Да брось ты! — рассмеялся Сэйбрук. — Мы, северяне, давно знаем, как выводить кровь с одежды, уж поверь мне! Давай-ка я заберу это, отдам нашим прачкам — и они всё отмоют. Будет как новенькое, даже глазом не моргнешь. Не будем же мы добавлять к твоим бедам еще и гнев твоей славной настоятельницы, а?

* * *
Пока большинство обитателей Саламандастрона обедали в главном зале, Уртблад встретился с Клевистоном и Тревеллером в одной из комнат горной крепости.

Два зайца сидели справа от Уртблада; за длинным картографическим столом были только они трое. У двери стояли два лиса, занявшие пост после того, как сопроводили двух заячьих ветеранов в эти глубины крепости. На отполированном гранитном столе, поверх стеклянного рельефа побережья, была разложена скромная трапеза: холодная вода и овощные пирожки. Полковник и его старый друг-разведчик взяли себе по два пирожка и наполнили свои оловянные кубки водой из кувшина.

— Только вода, во? — вслух подметил Клевистон. — Думал, ты устроишь что-нибудь пороскошнее, по такому случаю!
— С нашей прошлой трапезы, полковник, от меня еще слегка отдает вином. Этот запах непросто вывести из меха и брони. На случай, если вы снова решите выплеснуть свой напиток мне в лицо, я выбрал тот, что не оставит столь стойкого аромата.
— Может, плесну, может, нет, — задумчиво протянул Клевистон. — Зависит от того, что ты скажешь.

Уртблад отпил воды, держа кубок в левой лапе, но к пище так и не притронулся.

— Пришло время обсудить, что теперь будет между нами.
— Думаю, решать вам, сэр, — последнее слово Клевистон произнес с явной издевкой.
— Не стоит проявлять неуважение, полковник. Я хорошо и уважительно обхожусь с вами и вашими зайцами с тех пор, как вернулся в свой дом.
— Если не считать шестьдесят одного убитого.
— Они могли бы быть живы, если бы мой брат не устроил нападение. Я отнесся к вашим уцелевшим гораздо милосерднее, чем Уртфист поступил бы с моими воинами в случае своей победы.

Тревеллер кивнул.

— Да, это правда, — вынужден был согласиться он.
— Но что теперь с ними будет? — Клевистон резко вмешался, не давая Тревеллеру смягчить разговор.
— Это нам и предстоит решить, — ответил Уртблад.
— Нам? — В голосе Клевистона было меньше насмешки, но все еще слышалось сомнение. — Ты и вправду намерен дать нам хоть какое-то право голоса?
— Уверяю вас, полковник, вы сами будете решать свою судьбу больше, чем я.
— Ну, тогда давай-ка проверим твои слова, — бросил вызов Клевистон. — Отпусти всех зайцев, которых держишь под стражей.
— Несколько из них нуждаются в лечении и не в состоянии отправиться в путь, даже если бы были свободны, — спокойно возразил Уртблад. — Мои лисы могут ухаживать за ними лучше, чем кто-либо между этим местом и Рэдволлом. Кстати, к ним я причисляю и сержанта Траубера. Он поступил неразумно, не вернувшись, как я приказал. Думаю, он бы так и сделал, если бы не получил другого приказа. Ваших лап дело, полковник?
— Считай это обменом. Я вместо него.
— Это было бы справедливо, если бы у вас, полковник, были сломаны рука и плечо, треснуты ребра и еще куча повреждений.
— Он не мог быть так уж плох, раз сумел дойти до нас сам, — заметил Клевистон.
— Сломанные кости требуют времени на заживление, даже после того, как их правильно сложили, — ответил Уртблад. — Надеюсь, эта глупость не сведет на нет лечение, которое мы ему оказали. Мне не по душе тратить усилия на неблагодарных. Возможно, вам удастся убедить его вернуться внутрь — вместе с остальными зайцами, которых вы оставили с ним снаружи.
— И с какой, позволь спросить, стати мне это делать?
— Это зависит от того, к каким соглашениям мы придем здесь и сейчас, — спокойно ответил Уртблад.

Клевистон прищурился. 

— Во, ты не собираешься сказать то, что я думаю?
— Сейчас есть лишь один владыка горы, и это я, — произнес Уртблад. — Мой брат мертв. Вы можете чтить его память, как сочтете нужным, но служить ему больше нельзя. Будет глупо, если ошибочное чувство преданности затуманит ваш разум. Вы — Долгий патруль. Вы дали клятву. Я предлагаю вам продолжить исполнять свой долг так же, как вы делали это при Уртфисте.

Тревеллер только посмотрел на него, разинув рот от изумления. А вот Клевистон, уже слышавший от Уртблада подобные речи, только покачал головой.

— Нет большего способа оскорбить память Лорда Уртфиста, чем примкнуть к тебе! — заявил Клевистон. — Ты размахиваешь словами вроде «долг», «ответственность» и «честь», как оружием, требуя их от других, но сам не имеешь ни малейшего понятия, что они значат на самом деле. Я уже дал тебе свой ответ, когда мы встретились в прошлый раз. Ничего не изменилось!

— Изменилось всё. Вы воевали со мной. И проиграли.

Клевистон развел лапами.

— Так ты можешь только убить нас. Ты точно не можешь заставить делать то, чего мы не желаем.
— Я не принуждаю никого служить мне против воли. Даже у моих солдатов-хищников, многие из которых раньше служили моим врагам, было право выбора. И я не хочу убивать вас. Если мне не удастся убедить вас остаться в Саламандастроне и продолжить службу в полном составе, вы вольны уйти.
— Все до единого?
— Все, кроме Ханчетта. Он может и не пережить свои раны, но если выживет, то останется здесь, чтобы предстать перед судом за измену.
— Что?! — воскликнули Клевистон и Тревеллер разом. Тревеллер продолжил:
— Что такого тот парень сделал, чего не сделали мы?
— Он напал непосредственно на законного Лорда Саламандастрона, — Уртблад поднял свою закованную в металл культю. — И вот к чему это привело. Пока вы сражались с моими воинами, повинуясь приказам моего брата, это была война. Но когда Ханчетт сбил меня с ног, надеясь убить, его поступок стал изменой. Каждый другой заяц, напавший на меня напрямую в битве, теперь лежит под могильным холмом снаружи. Ханчетт будет обвинен в предательстве, а затем я решу его судьбу.
— Это несправедливо! — воскликнул Тревеллер. Клевистон положил сдерживающую лапу ему на плечо.
— В подобных случаях только я могу решать, что справедливо, — ответил Уртблад. — Лорд-барсук всегда сталкивается с трудными решениями. Но, возможно, у вас есть способ убедить меня передумать.

Уши Клевистона напряглись.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, хотя уже догадывался о грядущем ответе.
— Если оставшиеся в живых зайцы согласятся остаться здесь и признать мое владычество, мне понадобится полный их состав. Два десятка зайцев остаются внушительной боевой силой; в некоторые периоды истории Саламандастрона в Патруле было и меньше воинов. Если вы принесете мне клятву верности, полковник, возможно, я сочту, что Ханчетт достаточно ценен, чтобы помиловать его.
— Ты держишь Ханчетта в заложниках, чтобы заставить нас служить тебе! — воскликнул Клевистон.
— Я не сказал этого, — ответил Уртблад. — Возможно, я все равно решу, что Ханчетт должен умереть, даже если вы примете меня как своего нового повелителя. А возможно, проявлю к нему снисхождение, даже если вы отвергнете мое предложение. Я лишь хотел, чтобы вы знали обо всем, что влияет на этот вопрос.
— Тьфу! Я не должен удивляться, знаю, но всякий раз, когда мне кажется, что ты уже пал так низко, как только можно, ты находишь, куда еще опуститься. Сэр.
— Мне жаль, что вы так думаете обо мне, полковник. Но есть и более веские причины, по которым вам стоит признать мое владычество.
— Например?
— Например, что зайцы принадлежат Саламандастрону. А морские крысы — нет. Ты сам видел сегодня утром, какими силами может располагать Траттон. Нам крупно повезло, что он не попытался вторгнуться сегодня; исход был бы неопределенным. Но он знает мою репутацию, и потому, завидев мой стяг, понял, что теперь этой крепостью командую я, и отступил. Если ничего другого, этот случай должен доказать тебе, что Траттон мне не союзник. Если бы это было так, его войска уже находились бы в Саламандастроне.
— То, что случилось утром, ничего не доказывает, — возразил Клевистон. — Ну да, он пронесся мимо, когда увидел твой флаг. Это можно трактовать по-разному. К примеру, может, вы все-таки союзники, и, увидев, что ты уже захватил крепость, он понял, что нападение не требуется. Кто скажет, что он не вернется сюда, когда ты избавишься от нас, и не устроится поудобнее?
— Вы только что привели самый сильный довод в пользу того, чтобы Долгий патруль остался здесь, полковник. Доверяете вы мне или нет, но одно вам известно наверняка: в Саламандастроне сейчас нет морских крыс. Если бы я хотел, чтобы это изменилось, зачем мне тогда уговаривать вас остаться?
— А может, именно на это ты и рассчитываешь: что мы будем сражаться до последнего. Удобный способ избавиться от нас, во? Если мы уйдем, вдруг мы потом вернёмся и укусим тебя за хвост. Но если мы останемся, ты будешь знать, где мы и что делаем. Очень легко твоим дружкам-морским крысам прийти снова, да с такой же силой, что и сегодня. У нас не будет ни малейшего шанса, особенно если ты провернешь какую-нибудь хитрость вроде того, что запечатаешь нас снаружи. Нет уж, я смогу расслабиться только когда буду далеко от тебя… и даже тогда я буду держать ухо востро, можешь не сомневаться.
— Всё, что вы говорите, было бы правдой, если бы я был тем злым и коварным зверем, каким вы меня считаете. А теперь представьте на миг, что я говорю правду. Ваше присутствие здесь может стать той самой разницей между тем, чтобы уберечь побережье, и тем, чтобы потерять его Траттону. Как бы вы себя чувствовали, если бы сидел где-то в безопасности, заботясь только о том, чтобы я не мог до вас добраться, и услышал такую новость? 

Клевистон отмахнулся:

— И почему бы такому случиться, если только ты сам этого не допустишь? Если Траттон не напал на тебя с такими силами, какие были сегодня, то я не вижу причин, по которым он когда-либо осмелится бросить тебе вызов. Если только он тебя на самом деле боится, что лично мне верится с трудом.
— Вы, похоже, не понимаете, что сила Траттона еще растет, — ответил Уртблад. — Дело не только в численности войск, но и в стратегии, и в типах оружия. Например, его новые железные корабли, которые ходят под водой. Если бы Траттон напал сегодня утром, я бы мог послать выдр пробить корпуса его кораблей и затопить их или же взобраться на борт и поджечь. Но с этими новыми судами это не сработает. Сейчас у Траттона всего два-три таких корабля, но он строит новые. 
— Ну и что? У тебя есть выдры, мыши, ежи, а также лисы с мечами и белки с луками… не говоря уже о всей твоей ораве нечисти. Зайцы тебе вообще не нужны.
— Чтобы удержать сам Саламандастрон, возможно, и нет. Я всегда могу вызвать подкрепления с севера. Но что мне это даст? Из всех тех, кого ты назвал, кто может преодолевать большие расстояния и патрулировать земли, как Долгий патруль? Быть Владыкой горы — значит защищать все побережье, а не только саму крепость. Без Патруля, полковник, эти земли могут пасть перед Траттоном, даже если Саламандастрон устоит. Только ваши зайцы обучены для этого дела и способны его выполнять.
— Ну, наверняка ты найдешь кого-нибудь, кто с этим справится, — начал Клевистон, но Тревеллер остановил его, положив лапу на плечо.
— В его словах может быть доля правды, — сказал старый разведчик. — Мы правда хотим оставить побережье без защиты? Кто будет патрулировать его, если не мы?

Клевистон с подозрением посмотрел на него:

— Неужели ты, старина, всерьез подумываешь работать на этого зверя? Ты правда хочешь водиться с его лисами и прочей швалью?
— Если это как-то вас подбодрит, — предложил Уртблад, — я могу отправить всех оставшихся крыс, ласок и лис обратно в северные земли, оставив здесь только выдр, мышей и кротов. Я так понимаю, у вас не будет возражений против службы рядом с храбрыми лесными зверьми?
— Это все равно оставит здесь тебя, — сухо заметил Клевистон.
— Уходить я никуда не собираюсь, — подтвердил Уртблад. — По крайней мере, пока. Север по-прежнему нуждается во мне, но моя главная задача сейчас — безопасность Саламандастрона и побережья.

Клевистон вновь обратился к другому зайцу:

— Ты ведь на самом деле этого не хочешь. Правда?
— Посмотри на это так, Клеви, — ответил Тревеллер. — Мы воевали против Уртблада, и, как он сказал, проиграли. Если бы он хотел нас убить, я бы сейчас с тобой не разговаривал. А теперь он предлагает нам сражаться с морскими крысами. Разве не ради этого мы все тут? Теперь Уртблад — владыка горы, и мы ничего не можем с этим поделать. Думай о нем что хочешь — я и сам далеко не в восторге от этой мысли, — но побережью по-прежнему нужна защита.
— А если это ловушка? — возразил Клевистон. — Если это очередной обман, как с Браудером? Может, он проявил милосердие, чтобы заманить нас внутрь и покончить с нами разом? — Полковник провел лапой по горлу.
— Вы, кажется, забываете, полковник, — напомнил ему Уртблад, — что у меня было предостаточно возможностей покончить с вами задолго до того, как мой брат вызвал меня на бой. Разве то, что я позволил вам уйти, — после того как пошел на значительные усилия, чтобы захватить Саламандастрон без единой жертвы среди вас, — для вас ничего не значит?

Тревеллер холодно посмотрел на барсука:

— Кто вообще сказал, что мы все собираемся сюда входить? В этом даже нет необходимости. Мы можем устроиться где-нибудь на побережье… патрулировать его по-своему, не подчиняясь этому зверю.

Два зайца с ожиданием уставились на Уртблада, гадая, как он отреагирует на это. Он лишь небрежно махнул лапой:

— Если вы решите покинуть Саламандастрон, то свободны идти, куда пожелаете, пока это не мешает моим собственным планам. Если вы продолжите патрулировать побережье самостоятельно, у меня не будет возражений, хотя я надеюсь на свободное общение и сотрудничество между вами и моими войсками. Траттон — наш общий враг. Возможно, спустя время, когда вы убедитесь, что я действительно намерен не дать ему ступить на этот берег, мы станем союзниками перед лицом этой угрозы.

— И есть еще Ханчетт, — вполголоса напомнил Клевистону Тревеллер.

Полковник потер усы, недоверчиво глядя на Уртблада.

— Твои слова весили бы гораздо больше, если бы за ними последовали действия. Докажи, что ты серьезен. Отпусти зайцев. Сегодня.

Уртблад молча смотрел на него несколько мгновений. Его стальной взгляд оставался непроницаемым. Затем он кивнул.

— Хорошо. Но при одном условии.
— Каком?

— Те, кто находятся в лазарете, должны остаться там на лечение… и сержант Траубер тоже должен вернуться. Остальные шестнадцать, кто в состоянии идти, могут уйти, если пожелают.
— А я?
— Вы лично всегда можете приходить и уходить, как мы и договорились. Единственное условие — внутри горы вы будете находиться под вооружённой охраной. Остальные, покинув крепость, останутся снаружи, если только не принесут мне клятву верности.
— Оставаться снаружи — вполне устраивает, если таков выбор, — сказал Клевистон, поднимаясь на ноги. За ним тут же встал и Тревеллер. — Ладно, тогда покончим с этим. Я как раз подумывал о том, чтобы прогуляться с моими зайцами после обеда.
— Да, не помешает размять наши культяшки, — оживился Тревеллер, но вдруг его взгляд упал на правое запястье Уртблада. — Ой… эээ, неудачный выбор слов, — пробормотал он с искренним смущением.
— Не берите в голову, — спокойно ответил Уртблад, обходя двух зайцев. — Пойдемте, сообщим вашим соратникам хорошие новости.

* * *
Полковник Клевистон покинул Саламандастрон вместе с освобожденными зайцами, проводя их к месту, где остальная часть его взвода ожидала на восточных рубежах прибрежной равнины. Когда полковник вернулся в гору вскоре после захода солнца, сержант Траубер был с ним, в соответствии с условиями Уртблада. Клевистон предпочел бы, чтобы Траубер оставался на свободе, но сержант настоял на выполнении их части соглашения. Было вполне очевидно, что Уртблад был прав: Трауберу потребовалось бы еще дня два постельного режима для полного восстановления.

Полковник сопроводил Траубера в лазарет, желая проверить состояние других трех зайцев, находящихся там. Сатикой был признан вне опасности лекарями-лисами; своевременная помощь, оказанная ему мышами на склоне, спасла ему жизнь, хотя он больше никогда не мог говорить. Немой заяц слабо улыбнулся на слова ободрения Клевистона, затем отпил немного овощного бульона, который ему подал крот. Другой из зайцев, Баксли, получил ранение, когда треть копья сломалась внутри него, но лисы каким-то образом сумели извлечь его и сохранить ему жизнь. Таким образом, Баксли тоже был теперь бодр и на пути к выздоровлению.

Того же нельзя было сказать о Ханчетте. Молодой бегун был в тяжелом состоянии. Во время визита Клевистона Ханчетт находился на грани сознания, но не мог вести осмысленный разговор, и полковнику было тяжело слышать его мучительные стоны. Лис, ответственный за палату, заверил Клевистона, что Ханчетту дают максимально допустимую дозу лекарства для облегчения боли. Кроме того, были применены все возможные способы лечения, и больше ничего нельзя было сделать. Ханчетт либо выживет, либо погибнет сам по себе.

Убедившись, что его не подслушивают, Клевистон провел короткие шепотные беседы с Сатикоем и Баксли. Они кивнули, понимая принятое их товарищами решение, и приняли его без возражений. Затем Клевистон пожелал им спокойной ночи и направился наверх, в сопровождении двух выдр-охранников, чтобы найти Уртблада.

Лорд-барсук предвидел потребности командира зайцев и подготовил поздний ужин для Клевистона в обеденном зале. Уртблад пригласил Винокура и Александра также присоединиться к нему.

К ним присоединилась леди Мина. Двое рэдволльцев и белка из племени Гоо сели напротив Клевистона, а Уртблад занял место во главе стола между ними. Заяц и барсук изучали друг друга в мерцающем бронзовом свете вечерних факелов.

— Вы хотели что-то сказать мне, полковник? — начал Уртблад.
— Да. Мы все обсудили ваше предложение сегодня днем. Оказалось, что много обсуждать и не пришлось. Мы не будем вам служить, — ответил Клевистон.

Уртблад молча выслушал это с каменным выражением лица, затем спросил:

— И вы уверены, что вам не нужно больше времени?
— Мы не изменим своего решения, — решительно покачал головой Клевистон. — Мы вам не доверяем и, вероятно, никогда не будем. Так что будьте лордом этой горы сколько угодно, но у вас не будет помощи Длинного патруля. Теперь... я все еще свободен уйти?
— В этот самый момент, если пожелаете. Таково было наше соглашение, — подтвердил Уртблад.
— А что насчет сержанта Траубера, а также Сатикоя и Баксли? — спросил Клевистон.
— Они не в состоянии путешествовать на большие расстояния. Я настаиваю, чтобы они оставались здесь как минимум до первого дня осени. Это уже скоро. После этого они будут свободны уйти, куда пожелаете, — ответил Уртблад.
— Вы все еще собираетесь казнить Ханчетта? — спросил Клевистон.
— Если он выживет, ему будет предъявлено обвинение в измене. Мое решение может быть смертным приговором, а может быть и помилованием. Я не думаю, что поступаю строже в этом вопросе, чем любой другой владыка горы. Я приму решение о его наказании в надлежащее время... если такое время вообще наступит, — ответил Уртблад.

Клевистон тяжело вздохнул. Решения, которые ему пришлось принимать в этот день, были такими, с какими командир Патруля не должен был сталкиваться.

— Мне очень жаль его, — ответил он. — Напоминает мне Тревеллера в его молодые годы. Но мои обязанности больше, чем один заяц. Я не собираюсь порабощать весь Патруль — что от него осталось — ради Ханчетта. Многие зайцы погибли, сражаясь с тобой... Я должен заботиться о тех, кому еще могу помочь. Я думаю, если вы намерены казнить Ханчетта, я ничего не могу с этим поделать, так что теперь он в лапах судьбы. Просто еще одна жертва этой проклятой войны. Но остальные мы уходим, пока можем.
— Я не буду скрывать, что разочарован этим решением, полковник, — произнес Уртблад. — Я действительно надеялся, что Патруль поможет мне в защите побережья. Но мой брат отравил ваши умы против меня. Из всех его проступков, это то, что я никогда не смогу ему простить.
— Оставь свое прощение. Лорд Урфист не захотел бы его, — сказал Клевистон несколько раздраженно.

Уртблад не обратил внимания на тон зайца.

— Останетесь ли вы с Патрулем снаружи до конца сезона, когда ваши трое товарищей смогут покинуть лазарет? — спросил Уртблад.
— Вряд ли, — Клевистон посмотрел на Винокура и Алекса. Молодой выдр променял запятнанную кровью рясу аббатисы Мгеры на выдровую рубашку, которую ему утром подарил Сэйбрук, но все равно оставался представителем аббатства. — Когда вы двое возвращаетесь в Рэдволл? — спросил полковник.
— Не знаю, как Александр, — ответил Винокур, — но я — завтра. Я не смог остановить войну, которую пришел предотвратить, и в результате потерял отца, — в уголках его глаз появился блеск сырости. — Я просто хочу вернуться домой, в аббатство, как можно скорее. В Рэдволле всегда царил дух исцеления, и сейчас он нужен мне больше, чем что-либо другое.
— Завтра, да? Ну что ж, во время твоего похода домой у тебя будет хорошая компания, сынок, потому что ты не единственный, кто нуждается в исцелении. А теперь я хочу спросить, каковы шансы, что настоятельница согласится позволить нам постоянно жить в Рэдволле?

Алекс и Винк уставились на полковника с открытыми глазами.

— Так мало, да? Ну, в Мшистом лесу есть еще немало мест, где можно повесить шляпу такому отряду зайцев, как мы… 
— Нет, нет, нет! — заикнулся Винокур. — Ты просто застал нас врасплох, вот и все. Я имею в виду, что такое, по-моему, ни одному зверю и в голову не приходило. Но я уверен, что аббатиса примет вас с распростертыми лапами, — Выдр посмотрел на Уртблада, — если у вас нет возражений, милорд.
— Это дело Рэдволла и Долгого патруля. У меня нет права голоса... до определенного момента.
— До какого же? — спросил Клевистон.
— Я не стану мешать вам покинуть Саламандастрон и отправиться туда, куда пожелаете. И я полагаю, что не смогу помешать вам говорить обо мне плохо любому. Но одну вещь я должен сказать вам сейчас, где эти добрые звери смогут меня услышать, — Уртблад кивнул, указывая на двух рэдволльцев, затем его холодный, пронизывающий взгляд снова остановился на Клевистоне. — Я проявил к вам больше милосердия, чем многие из моих предшественников проявили бы к врагу, полковник… не заставляйте меня сожалеть об этом. Моя доброта имеет свои пределы. Если Долгий патруль снова столкнется со мной на поле боя, я не позволю ни одному зайцу выйти живым из поединка. Я выразился ясно?

В наступившей ошеломленной тишине Клевистон ответил: 

— Предельно ясно. Сэр.

Массивное кресло Уртбладда тяжело заскрежетало по каменному полу, когда он отодвинул его и встал.

— Уверен, что утром вы захотите встать пораньше. Я распоряжусь, чтобы ваши мешки с едой из аббатства пополнили, чтобы облегчить вам путь. Спокойной ночи.

И он широкими шагами вышел из зала.

Изменено 18 марта пользователем LWEkb

[LWEkb]

========== Глава 78 ==========

Лазурное утро взошло над горной крепостью Саламандастрон. Океан почти затих. Едва заметное волнение мягко омывало западные берега, оставляя на песке ожерелья пены, которые рассыпались белыми узорами, похожими на паутину, прежде чем исчезнуть в темном песке. Спокойствие этой картины стало идеальным фоном для расставания.

Кроты Уртблада работали всю ночь, завершая последние штрихи на первом из памятников — Долгому патрулю. Владыка горы хотел, чтобы Клевистон успел увидеть этот дар почета.

Когда первые золотые лучи утреннего солнца пронзили вершины гор, озаряя побережье великолепным сиянием, несколько зверей стояли в молчании перед гладким гранитным обелиском. Кротоначальник только что завершил установку памятника, погрузив его массивное основание глубоко в землю и тщательно утрамбовав песок вокруг колонны, чтобы она могла простоять здесь поколения, не поддаваясь стихиям. Одна из сторон была шире остальных и была обращена к большой могильной насыпи. Используя список павших, составленный Винокуром, Уртблад велел выгравировать на каменной поверхности имена шестидесяти одного зайца, похороненного здесь. На противоположной стороне колонны, обращённой к отдельной могиле их командира, было выбито лишь одно имя — Майор Саффорд. Никаких других слов на памятнике не было; все подробности сражения будут записаны в других местах и сохранены в памяти каждого, кто пережил эту бойню.

Закончив свою работу, бригада кротов унесла с собой катки, рычаги и подъемные краны. Когда они ушли, остались лишь полковник Клевистон, Уртблад, Винокур, Александр и леди Мина. Офицер-заяц обошёл памятник кругом, мягко проведя лапой по отполированной поверхности и пробежав пальцами по высеченным именам. Вернувшись на исходную позицию, он кивнул.

— Ну, раз уж у них не могло быть отдельных могил, то, полагаю, это лучше всего остального. Кроты проделали отличную работу. Да… весьма достойно.
— Не за что, полковник, — многозначительно произнес Уртблад. Клевистон столь же многозначительно его проигнорировал.
— Да, хм, э… Может, двинем в путь? — Винокур забросил за плечо походный мешок. — Мы и так уже задержались…
— Минуту, — остановил его барсук. — Минувшей ночью ко мне пришел один из моих бойцов с просьбой освободить его от службы. Он хочет отправиться с вами в Рэдволл, возможно, даже поселиться там. Я не могу позволить себе лишиться хоть одного солдата, но его случай особенный, и, уверен, вы поймете почему. Я поднимусь наверх и скажу ему, что вы готовы отправляться. А пока вы можете закончить свои прощания.

Обратившись к зайцу, Уртблад добавил:

— Здесь и простимся, полковник. Раз уж вы сомневаетесь в каждом моем слове, я даже не стану пытаться убедить вас в правоте моего дела. Надеюсь, своими действиями в грядущие сезоны я докажу вам, что говорил правду. Землям нужны стойкие защитники. Лучше уж вы будете служить Рэдволлу, чем не служить вовсе. Но если когда-нибудь придет день, когда вы осознаете свою ошибку и будете готовы посвятить себя защите Саламандастрона и побережья под моим владычеством, здесь вас примут безоговорочно и без всяких условий.

Клевистон мрачно нахмурился.

— Хорошие слова… от того, кто прошлой ночью грозился нас всех перебить.
— Я сдержу и эту клятву, если вы окажетесь достаточно глупы, чтобы вновь схватиться со мной, — сказал Уртблад и повернулся к Винокуру.

Молодому выдру снова пришлось надеть старый балахон настоятельницы Меры, который теперь выглядел почти как новый после того, как северяне отстирали с него пятна крови. Сэйбрук оказался прав — выдры Севера и в самом деле творили чудеса стирки.

— Да будет ваш путь в Рэдволл безопасным, быстрым и спокойным, — продолжил Уртблад. — Передайте настоятельнице, что если добрые обитатели вашего аббатства когда-либо нуждаться в помощи, я окажу ее, чем смогу. Я по-прежнему стремлюсь к укреплению наших связей и надеюсь навестить вас, как только представится возможность.
— Не спеши, мы без тебя обойдемся, — буркнул Клевистон.
— Эм… спасибо, милорд. Я передам настоятельнице Ванессе. Врата аббатства всегда открыты для друзей и союзников.
— Удачного пути, — кивнул Уртблад и зашагал вверх по склону к южному входу в туннель.
— Друзья и союзники, ха! — фыркнул Клевистон. — Надеюсь, ваша аббатиса сообразит не считать Уртблада ни тем, ни другим!
— Поверьте, у нас с ним тоже немало разногласий, — заверил его Алекс. — По крайней мере, мы сильно сомневаемся в его методах. Но ничего из того, что Винокур или я видели здесь, не даёт нам основания объявлять его врагом Рэдволла. Вам придется с этим смириться. Наше гостеприимство распространяется на всех, кто его ищет… даже на Уртблада.
— Во, можно будет всей гурьбой уходить на дневную прогулку в лес всякий раз, как этот полосатый сунет свою морду в аббатство, — проворчал Клевистон.
— Вы могли бы хотя бы поблагодарить лорда Уртблада за этот памятник, — несколько раздраженно сказала леди Мина. — Это был благородный жест. Он вовсе не обязан был это делать.

Клевистон упрямо не хотел признавать ее правоту.

— И кто это сначала убивает добрых зверей, а потом ставит им памятник?
— Может быть, тот, кто не хотел их убивать, — предположил Алекс и повернулся к своему товарищу. — Ну что, Винк, у тебя есть догадки, кто этот спутник, о котором говорил Уртблад?

Винокур покачал головой:

— Ни малейшего понятия. 
— Капитан Абеллон был в аббатстве всеобщим любимцем, но не думаю, что Уртблад стал бы отпускать одного из своих командиров в такое время, — задумчиво заметил Алекс, взглянув на Мину. — А ты случайно не знаешь, кто это может быть?

Она пожала плечами:

— Это новость и для меня.

— Ну, скоро мы это выясним, — сказал Винокур. — Жаль, что ты не идешь с нами, Алекс. Мне будет тебя не хватать в пути обратно в Рэдволл.
— Да я подтянусь попозже. А пока что полковник тут не слишком-то доверяет лорду Уртбладу насчет того, что он отпустит всех этих зайцев из лазарета, когда они поправятся, — так что, уверен, он не откажется от того, чтобы в Саламандастроне остался редволлец. Думаю, помогу, чем смогу, а потом отправлюсь вместе с зайцами, когда они будут готовы. 

Винокур улыбнулся:

— А ты точно уверен, что дело не в том, что тебе не хочется встречаться с настоятельницей после того, как ты сбежал, вопреки ее приказу?

Алекс вскинул лапы:

— Виновен по всем пунктам! — рассмеялся он.

Винокур повернулся к Мине — в глубине души он был уверен, что именно она и есть настоящая причина, по которой Александр решил задержаться в Саламандастроне.

— А вы, миледи? Пойдете в Рэдволл вместе с Алексом?
— Скорее всего, нет. Уверена, лорд Уртблад захочет, чтобы я осталась здесь на осень, чтобы помочь привести всё в порядок. В битве он потерял многих офицеров, и ему нужна любая опытная лапа. 

Именно Винокур первым заметил, как к ним спускается еще один путник. Клевистон, увидев приближающегося зверя, скорчил недовольную гримасу:

— Да чтоб меня песком засыпало, это еще что за шутка?!

Брогген, хромая, спрыгнул с подножия горы и бросился к ним, делая широкий крюк, чтобы не наступить на могильный холм Длинного Патруля. Остановившись перед ними с показной грацией, он отдал небрежный полу-салют и улыбнулся.

— Здоровеньки! — просипел он, тяжело дыша. — Боялся, что не успею! Э, господин выдра, сэр, я вот хотел спросить…
— Можно ли тебе отправиться с нами в Рэдволл? — закончил за него Винокур.
— Я не собираюсь шагать рядом с этим зверюгой! — резко заявил Клевистон. Брогген тут же сник, потеряв всю свою бодрость.
— С уважением, полковник, — вмешался Винокур, — но я тут представитель Рэдволла, и если Брогген хочет отправиться со мной в аббатство, я его, конечно же, приму. А если вас и ваших зайцев что-то в этом не устраивает, вы всегда можете выбрать другую дорогу. Но этот горностай идет со мной.

Брогген вновь заулыбался, хотя в его глазах еще сквозило беспокойство.

— Ох, я вам шибко благодарен, сэр. Моего лучшего дружка Янса порешили в бою, — он поднял правую лапу, на которой еще болталась манжета от наручников, — а мне теперь некуда податься.
— Да, мы слышали о Янсе, — сказал Александр. — Нам очень жаль. Мы знаем, насколько вы были близки.
— Cердечно благодарю, — всхлипнул Брогген. — Очень признателен.
— Итак, — спросил Винокур, — ты все уладил с лордом Уртбладом? Он разрешил тебе отправиться с нами?
— Да, чин по чину. Вчера вечером он дал мне почетную отставку. Без Янси мне больше незачем сражаться. Я просто не мог остаться на службе у лорда Уртблада после всего, что случилось. Он понял меня и отпустил. Теперь я свободен идти, куда хочу… а хочу я в Рэдволл. Не знаю, примут ли меня в вашем аббатстве…
— Вряд ли! — перебил Клевистон.
— …но, э-э… ну… даже если мне не удастся остаться там навсегда, я бы все равно хотел немного погостить. 
— В Рэдволле живет один ласка, — заметил Алекс. — Так почему бы и горностаю туда не попасть?

Брогген тут же повеселел. Клевистон фыркнул, его уши покраснели. Винокур пристально взглянул на зайца.

— Послушайте-ка, полковник. Брогген — честный и благородный зверь, который потерял дорогого ему друга, как и ты, и я. Ему нужен Рэдволл, как и любому другому, и кто мы такие, чтобы ему в этом отказывать? Так что если вы хотите жить в нашем аббатстве, вам придеся научиться уживаться со всеми — а «все» означает всех, кого настоятельница сочтет достойными жить там. Так что ведите себя дружелюбно, ладно? Иначе этот поход будет весьма неприятным для всех нас…

Брогген неловко улыбнулся и протянул лапу для дружеского рукопожатия. Клевистон демонстративно отвернулся.

— Будешь идти с одной стороны от этого выдра, раз уж он так настаивает на твоем присутствии, а я — с другой. 
— Ну, конечно, мне это вполне по нраву…
— Вот и отлично! — Винокур хлопнул Броггена и Клевистона по спинам. — Договорились!

Алекс с улыбкой взглянул на Винокура.

— Может, у тебя всё же выйдет стать миротворцем, Винк. Пусть даже всего лишь между горностаем и зайцами.
— Ну, ради этого я сюда и пришел, так что лучше поздно, чем никогда, да? — Он крепко пожал лапу Александру. — Эй, я ведь так и не поблагодарил тебя как следует за то, что ты спас мне жизнь. Я твой должник.

Клевистон отвернулся, задумчиво глядя на одинокую могилу майора Саффорда.

— Просто убедись, что к моему возвращению Монти сварит огромный котел своего знаменитого супа, и будем считать, что мы в расчете. — Отбросив всякие надежды на чинное прощание, Алекс заключил выдру в дружеские объятия, словно они были детскими приятелями. Винокур не мог сделать ничего иного, кроме как ответить тем же и дорожить этим мгновением, пока оно длилось. — За это лето ты сильно повзрослел, Винк. Больше, чем любой зверь в твоем возрасте должен был бы. А теперь отправляйся в Рэдволл и передавай всем мой привет!

Винокур отступил назад, пригладил рясу и отвесил поклон леди Мине.

— До следующей встречи, миледи.
— Желаю удачного пути, мой добрый Винокур, — ответила та, улыбнувшись. — Хотя, боюсь, с этими зайцами тебе придется нелегко!
— Придётся справляться как смогу! — Винокур собрал своих двух спутников и, напоследок махнув лапой Алексу и Мине, зашагал на юг вслед за полковником.

Тридцать пять зайцев под командованием Тревеллера ушли еще ночью, чтобы избежать возможного предательства со стороны Уртблада. Это было приказом Клевистона, когда среди них было решено, что они окончательно направляются в Рэдволл. 

Сержант Траубер согласился остаться позади, чтобы присмотреть за Сатикоем и Баксли, приняв на себя риск остаться на милость Уртблада ради чести зайцев. Хэнчетта же Клевистон считал уже потерянным — будь то из-за тяжелых ранений или из-за приговора барсука. Но он искренне надеялся однажды снова увидеть остальных троих живыми, здоровыми и на свободе. Оставлять их было нелегким решением, и он молился, чтобы ему не пришлось сожалеть об этом.

Алекс и Мина ещё некоторое время оставались у подножия горы, провожая взглядом троих путешественников, пока те не превратились в расплывчатые точки на горизонте, даже для их зоркого беличьего зрения. И лишь тогда они, наконец, повернули обратно и начали подъем к южному входу в туннель.

На треть пути вверх по склону Мина остановилась у могилы Махуса.

Место, где пал в бою предводитель лисов, представляло собой голый горный камень, без единого клочка рыхлой почвы поблизости. Но Уртблад повелел, чтобы Махус остался там, где пожертвовал собой ради своего господина. И потому два дня подряд команда кротов трудилась с кирками, молотами и долотами, скрупулезно выдалбливая узкую траншею в твердой скале, пока та не стала достаточно широкой, чтобы принять в себя окутанное саваном тело лиса.

Уртблад собственными лапами пришил Махусу голову обратно к телу, чтобы храбрый лис обрел покой таким, каким был при жизни. Ни один другой воин, служивший барсучьему лорду, не удостоился подобной чести, хотя многие крысы, хорьки и горностаи также потеряли конечности или головы под мечом Урфиста.

Когда тело было предано земле, могилу засыпали слоем плодородной почвы с террасных садов. В результате погребальный холм выглядел как длинная, невысокая груда гравия, резко выделявшаяся на фоне остального горного склона. Со временем это место должно было получить памятную статую. Но пока сама могила служила и мемориалом, и надгробным камнем.

Глаза Мины затуманились, когда она смотрела на последнее пристанище своего лисьего товарища.

— Прощай, старый друг. Северные земли будут тосковать по тебе… как и я.
— И Рэдволл тоже, — добавил Алекс. — В аббатстве будут скорбеть, когда узнают эту новость. Но мы всегда будем помнить и чтить лиса, который спас одного из наших, и доказал, что даже лисы могут быть добрыми существами… и друзьями.

Они постояли в уважительном молчании под поздним летним солнцем, а затем вместе продолжили путь в Саламандастрон.

* * *
Через четыре дня после выхода из Саламандастрона процессия, направлявшаяся в Рэдволл, в последний раз пересеклась с Фиткином, перевозчиком-землеройкой.

Фиткин явно не обрадовался, увидев большую группу мрачных зайцев, вышедших с запада к его паромной переправе. Хоть для взвода полковника это была первая встреча с Фиткином, Тревеллер и другие успели рассказать своим товарищам обо всем, что было между Урфистом и упрямым перевозчиком. К счастью, Винокур оказался рядом, чтобы сгладить ситуацию.

Фиткин выслушал новость о победе Уртблада и гибели Урфиста с удовлетворенной ухмылкой.

— Так тому здоровяку и надо!
— Я бы так не сказал, — вставил Винокур, преграждая собой путь нескольким зайцам, явно готовым  задушить перевозчика. — Урфист был достаточно благородным, раз заслужил преданность всех этих достойных воинов. И вряд ли он заслуживал смерти, что бы там ни происходило между ним и Уртбладом. Землям ещё долго придется оправляться после этой страшной войны.

Фиткин вскинул брови.

— Думал, ты на стороне Уртблада, выдра.
— Я редволлец, а Рэдволл сохранял нейтралитет, — ответил Винокур. 

Взгляд землеройки переместился на Броггена.

— А этот горностай что тут делает?
— Ещё один трагический ветеран битвы, — пояснил Винокур. — Потерял своего лучшего друга. Он тоже идет жить в Рэдволл.
— Ха! Такой сброд, как он, бок о бок с этими зайцами? Даю полсезона, если не меньше!
— Эй, дружок, смотри, кого называешь сбродом! — вставил Брогген.

Совершенно неожиданно Тревеллер шагнул вперед и встал рядом с горностаем.

— Этот зверь благороднее, чем ты когда-либо будешь, землеройка! Если кто тут и заслуживает такого прозвания, так это ты!

Трудно сказать, кто был больше удивлен — Фиткин или Винокур. За последние дни враждебность зайцев к Броггену несколько ослабла: он рассказал им, как Янс дважды спас его жизнь, последний раз—ценой своей собственной. Искреннее горе горностая, похоже, тронуло их больше, чем ожидал Винокур .

Фиткин лишь пожал плечами. 

— Как скажешь.

Клевистон отвел Винокура в сторону:

— Ну, приятель, нам решать: через брод на пароме этой морды или в обход через южный лес. Как быть?
— Мне все равно, — ответил Винокур. — В обход — всего на пару дней дольше. Погода пока держится. 
— Если на то пошло, — вставил Тревеллер, — я бы не стал завязываться с этим наглецом. В прошлый раз он нам только мешал. Не думаю, что он даст нам переправиться даже за плату.
— Плату? — фыркнул Клевистон. — У нас и так припасов в обрез. Если этот проныра хочет оплаты, то вопрос решен.
— А если не хочет, я все равно не приму от него ни малейшей услуги, — упрямо добавил Тревеллер.

Фиткин прочистил горло:

— Так будете, или нет?
— Думаем, чудик ты этакий, — бросил Клевистон.
— Болтаете, а не думаете, — проворчал землеройка. — Ты, выдра, тебе я доверяю больше, чем этим косым. Есть у меня к тебе предложение.

Винокур насторожился.

— Поскольку ты и твой дружок были с Уртбладом, сделаю вам скидку. Вы помогли вернуть мой паром и починить домик. Так что переправлю вас всех разок бесплатно. В знак уважения к Уртбладу, понимаешь.

Лица зайцев потемнели.

— Все, с меня хватит! — Клевистон резко развернулся. — Не пойду на этот плот, хоть бы он мне сам доплатил! Вперед, зайцы, пошли в обход!

Винокур только пожал плечами и двинулся следом за колонной.

Фиткин вскочил на крышу:

— Эй, косые! Раз вы такие неблагодарные, требую оплату за прошлые два раза! Рэдволлец, где же ваша справедливость?!

Клевистон резко остановился.

— Ах, заплатить тебе? — Он стиснул копье и шагнул к землеройке.

Винокур попытался его удержать:

— Эй, давай без глупостей.

Клевистон рывком освободился, подошел к домику и с силой врезал сапогом по подпоркам. На третьем ударе вход рухнул, вновь завалив вход в лачугу.

Заяц занял место во главе отряда, и они зашагали прочь.

— Нехорошо получилось, — пробормотал Винокур.

Тревеллер усмехнулся:

— Пусть радуется, что мы его самого туда не запечатали!
— Если хочет починить, пусть зовет Уртблада! — отозвался Клевистон.
 

[LWEkb]

========== Глава 79 ==========

Нельзя было отрицать, что Уртблад оставил в аббатстве Рэдволл неизгладимый след. С уходом и Браудера, и взвода полковника Клевистона тени войны вновь отступили от этого уголка Мшистого леса, уступив место ясным утренним зорям и теплым летним дням.

Но мир больше никогда не будет прежним. Уртблад застал Рэдволл врасплох, чем немало пристыдил его обитателей, и с тех пор Ванесса, Арлин и другие предводители аббатства были полны решимости поддерживать постоянную бдительность до конца своих дней. Никто точно не знал, что теперь думать о пророчестве Уртблада и к чему приведет схватка двух Лордов Саламандастрона, но одно было ясно: в мире происходят великие и страшные события, которые, к лучшему или к худшему, могут изменить его навсегда. На каждого Смоллерта найдется Волкорам, на каждого Махуса — Траттон. Была ли битва двух барсуков лишь борьбой за крепость на горе, или же на кону стояла судьба всех земель? Те, кто веками считались врагами честных и добрых зверей, теперь вдруг становились друзьями, а те, кто обычно защищал побережье, сражались между собой, обвиняя друг друга то в зле, то в безумии. Ни один из защитников аббатства, даже такие старожилы, как Арлин, не помнил ничего подобного. Даже Джефф не смог припомнить в летописях Рэдволла ничего, что хоть отдаленно напоминало бы нынешние события.
Никто не мог предугадать, откуда придет следующая угроза: от воинственных барсуков, враждебных зайцев, морских крыс на подводных стальных кораблях, или же от какой-нибудь еще, не менее неожиданной опасности. Если в пророчестве Уртблада есть хотя бы доля правды, Рэдволлу нужно быть готовым противостоять врагам, даже самым немыслимым, с любой стороны.
А подготовиться к неизвестности можно было лишь одним способом — оставаться начеку. Урок Уртблада не прошел даром для старших аббатства: отныне на стенах дежурили часовые, наблюдая за окрестными землями. Под командованием Элмвуда белки Лесного патруля совершали более частые и дальние вылазки, передвигаясь теперь крупными отрядами. Выдры Монти тренировались в бою столько же, сколько предавались веселью в пруду — а, как известно, выдры неохотно жертвуют своим любимым водным досугом.
Благодаря Уртбладу у Рэдволла теперь появилось нечто, напоминающее настоящую оружейную. Меч Мартина по-прежнему оставался бесспорным королем арсенала, но теперь в нем были и многие другие отличные клинки, подогнанные под лапы лесных жителей. Улучшенные копья для выдр, длинные луки для белок, отлично оперенные стрелы в связках, арбалеты и болты, боевые молоты и секиры — разнообразие оружия, оставленного Уртбладом перед его уходом на битву с братом, позволяло вооружить всех, от самого крохотного полевого мышонка до самой Мауры.
Но более того, у аббатства теперь появился новый сигнал предупреждения, которого раньше не было. Лестница на Чердак Клювы еще оставалась задумкой (Кротоначальник тщательно обдумывал ее план, прежде чем приниматься за строительство), но всё это еще больше сблизило воробьев и остальных рэдволльцев. Переняв прием барсука, использовавшего птиц для разведки, Ванесса договорилась с Вышекрылом, что воробьи будут регулярно патрулировать Мшистый лес и Западные равнины, немедленно сообщая своему красноречивому вожаку, если заметят что-то необычное. 
И вот, в один из последних летних дней, воробьиный дозор во главе с молодым Рафтером заметил большую группу зверей, двигавшихся по главной дороге на север, к аббатству. По приблизительной оценке, в колонне было около сорока зайцев. До Рэдволла им предстоял ещё как минимум день пути.
Патруль уже собирался развернуться и направиться в аббатство с докладом, но вдруг резкий каркающий окрик Рафтера заставил его спутников замереть в воздухе. Молодой воробей заметил, что в авангарде колонны идут двое существ, явно не зайцы.
И одного из них Рафтер был уверен, что узнал.
Его уже ничто не могло остановить. Пока двое других воробьев начали неспешный круговой облет, Рафтер сорвался вниз, стремительно пикируя к головной группе путников и радостно оглашая воздух приветственным криком:
— Винкдруг! Винокур!

* * *
Остроухие зайцы услышали шумный подлет Рафтера раньше, чем выдра. Клевистон и несколько его товарищей угрожающе вскинули оружие, но, увидев, что это всего лишь одна птица, да к тому же небольшая, они немного расслабились, хотя копья и дротики все же держали наготове.

Однако воробей не был незнакомцем — по крайней мере, не для выдры из Рэдволла. Стоило Винокуру поднять глаза на источник шума, как Рафтер плюхнулся прямо перед ним на пыльную дорогу.

— Винкдруг пришел домой! — радостно закричал воробей, ликовав при виде своего друга-выдры. — Чив-чив-чив!

Винокур бросился вперед, чтобы обнять своего закадычного приятеля из более беззаботного детства, которое теперь казалось чем-то далеким, будто из другой жизни.

— Рафтер, старый мешок с перьями! Как же я рад тебя видеть!

Переплетение лап и крыльев в этом неуклюжем объятии выглядело весьма забавно.

Клевистон приподнял бровь, глядя на Винокура.

— Старый знакомый, во?

Выдра улыбнулся.

— Да. Один из воробьев Рэдволла, друг с самого детства. Но что он делает так далеко от аббатства, сказать не могу. Воробьи редко залетают так далеко на юг. Надеюсь, дома не случилось никаких неприятностей.
— Ну так узнай, в чем дело, — кивнул полковник.

Закончив свои восторженные приветствия, воробей ответил на вопросы Винокура, заговорив в типичной для спарров торопливой манере, пересказывая всё, что произошло в Рэдволле. Выдр с явным облегчением услышал, что в аббатстве всё в порядке, но зайцам было нелегко разобрать воробьиный щебет. Когда Рафтер закончил свой доклад, они только почесали головы в замешательстве.

— Думаю, я всё же разобрал, что птичий дружок сказал — мол, у вас там всё хорошо, — заметил Клевистон. — Хотя мои длинные уши и не особо приспособлены к переводу всего этого на нормальный язык. Я правильно его понял?
— В точку, — кивнул Винокур. — Просто настоятельница усилила охрану. Теперь наши воробьи патрулируют леса и равнины.

— Умная леди, ваша настоятельница, — одобрительно кивнул Клевистон. Всю дорогу от Саламандастрона до Рэдволла полковник строго следил за тем, чтобы по ночам всегда выставлялись дозорные. Он еще не доверял Уртбладу и опасался, что тот мог бы отправить за ними засаду. А слухи о бродящих по югу Мшистого леса работорговцах-лисах и морских крысах только усиливали его настороженность. Однако путь оказался почти досадно спокойным: они не встретили ни врагов, ни даже племя Гуосим, хотя Винокур немного надеялся на встречу с ними — землеройки могли бы подтвердить слова о подводных кораблях морских крыс.
— Ну что ж, продолжаем путь? — заключил Клевистон.
— По крайней мере, теперь мы знаем, что Рэдволл нас ждет, — сказал Винокур. — Сегодня к вечеру, скорее всего, доберёмся до развалин старого Святого Ниниана. А к полудню завтрашнего дня будем уже у ворот аббатства.

Рафтер оглядел Броггена, затем зайцев, потом снова выдру, с любопытством блеснув глазами.

— Где папавинка, Варнокур? Где древохвост Александр?

На лице молодого зверя мелькнула тень грусти.

— Лучше лети обратно и скажи Ванессе, что с Александром всё в порядке, и он прибудет к началу следующего сезона. А остальное я расскажу, когда доберусь до аббатства.

Рафтер взмыл в воздух, чтобы присоединиться к двум воробьям, что кружили выше, но неожиданно снова нырнул вниз, даже когда двое его товарищей уже уносились к северу.

— Они полетят домой, скажут Нессе-Аббатисе ждать вас. Яостаться! Ходить с Винкдруг!

Винокур с улыбкой обнял воробья за шею, когда их отряд снова двинулся в путь. Он понимал, какой жертвой было для Рафтера отказаться от полета в пользу долгого, неуклюжего передвижения по земле. Ни одна птица не выбрала бы ковылять по пыльной дороге, если можно было бы легко пролететь то же расстояние в десятки раз быстрее.

Друзья смеялись и подшучивали друг над другом, пока они шагали дальше, а прекрасный летний день медленно подходил к концу.

* * *
Путники провели ночь в лесу, чуть южнее старых сгоревших церковных руин. Ранним утром они позавтракали последними припасами из Саламандастрона, добавив к ним яблоки, собранные в окрестностях. Теперь, когда всего в полудневном переходе к северу их ждали полные кладовые Рэдволла, больше не было нужды экономить. Даже зайцы с нетерпением ждали своей первой трапезы в аббатстве. Оставалось лишь узнать, станут ли эти трапезы для них повседневными.

Они прибыли к Рэдволлу незадолго до полудня и увидели, что главные ворота распахнуты настежь в знак приветствия, а западные стены заполнены улыбающимися и машущими лапами рэдволльцами. Воробьи передали послание Рафтера, что Винокур возвращается домой. Теперь все его друзья по Аббатству собрались здесь, чтобы устроить выдре теплый и незабываемый прием.

Рафтер, не привыкший к такому вниманию, вдруг пустился в задорный плясовой танец прямо на дороге рядом с Винокуром, вздымая пыль своими цепкими когтями и хлопая крыльями. Малыши на стенах разразились смехом и радостными криками, а некоторые взрослые не удержались и тоже подбадривали птицу.

— Скоро-скоро встретимся внутри! — чирикнул Рафтер. — Болтать будеммного! Нетеряйся!

Взмыв вверх, воробей сделал петлю, перевернувшись через голову, а затем грациозно пролетел над высокими стенами, возвращаясь в аббатство так, как подобает настоящему воробью-Спарра.

— Хмпф… Ну вот, он наконец-то натоптался, — заключил Клевистон, а затем обернулся к Винокуру. — Думаю, нам теперь придется подождать, пока настоятельница даст нам разрешение войти, во?
— Не говорите глупостей! — Винокур указал на ворота пббатства. — Видите их, полковник? Они распахнуты настежь, для всех друзей Рэдволла… А я говорю, что вы — друзья! Так что заходите и чувствуйте себя как дома! Аббатиса именно этого бы и хотела, и я тоже!
— Как дома, говорите? На это-то мы и надеемся, но всё же придётся посмотреть. Честно скажу, после всего, что между нами и Рэдволлом произошло за этот сезон, я бы не удивился, будь она была вовсе не рада нас видеть.

Винокур махнул лапой в сторону жителей аббаства — в ответ ему послышались громкие радостные возгласы.

— Посмотрите сами, полковник, и скажите, видите ли вы хоть одно недовольное лицо?
— Ну, нет…
— Да они ж прям сияют от радости! — воскликнул Брогген, ошеломленный таким теплым приемом. — Только я-то тут при чем? С чего бы им так радоваться при виде какого-то там горностая, которого едва знают?.. Эй, а это что еще такое?

Глаза Броггена заметались по стенам, пока он не услышал, что среди всех приветственных выкриков кто-то неожиданно окликнул по имени именно его. Лицо горностая вспыхнуло от радости, когда он узнал Сирила и Сайруса, а рядом с ними — ласку Смоллерта, радостно машущих ему лапами со стены. Брогген буквально подпрыгнул от восторга, взметнув вверх свой дротик.

— Сирил! Он действительно меня помнит! Каждого шага этого пути стоило, чтоб услышать такое!

Клевистон почесал между ушами.

— Ну вот так штука! Раз уж эти звери готовы так радушно встретить какого-то горностая, может, и для нас, куцехвостых, тут тоже найдется местечко! Вперед, ребята!

С Винокуром и Броггеном во главе колонны они вместе прошли через распахнутые ворота и вошли в Рэдволл.

* * *
Ванесса, Арлин, Джефф, Монти и Маура встретили их на юго-западной лужайке, недалеко от главного входа в аббатство. За спиной настоятельницы стояли десятки рэдволльцев, образуя широкую полукруглую шеренгу, а ещё десятки спустились вниз по лестнице западной стены, чтобы обступить Винокура, Броггена и зайцев Долгого патруля, когда они пересекали двор. Воробьи носились над головами, кружась в приветственном танце, весело чирикая и стрекоча. Казалось, все аббатство вышло поприветствовать их.

Несмотря на всё, что произошло в Саламандастроне, Винокур и Брогген не могли не улыбаться от такой радушной встречи. А для Винокура это было еще и чистое, простое счастье — снова оказаться дома. Многие из зайцев тоже заулыбались; невозможно было не поддаться общей радости.

Ванесса встретила Винокура с улыбкой, но ее улыбка была сдержанной, с оттенком грустной неуверенности. Почти у половины зайцев были на себе следы битвы, а сам факт их появления здесь говорил о многом. И были рэдволльцы, которых здесь не хватало.

— Добро пожаловать домой, Винокур, — сказала Ванесса, переводя взгляд на Броггена и зайцев. — Вижу, ты привел с собой друзей.
— Да, настоятельница, и они действительно друзья, которым теперь нужен новый дом. Я подумал, что Рэдволл подойдет как нельзя лучше.

Веселое выражение Арлина сменилось более серьезным.

— Расскажи нам, что случилось, Винк.
— А что тут рассказывать? Была битва. Многие достойные звери погибли. Ах да, и Уртблад выиграл, кстати… вот почему все эти зайцы здесь, а не там. Это всё, что осталось от Долгого Дозора, если не считать нескольких раненых, что ещё остались в Саламандастроне. Они отказались служить Уртбладу, хотя он и звал их. Подробности расскажу позже.
— Ты сказал, что многие достойные звери погибли, — мягко продолжила Ванесса. — Мы получили весточку от воробьев прошлой ночью, что Алекс жив и здоров, но есть еще один рэдволлец, о котором мы все думали… Что с Варнокуром?

Она не договорила, но смысл вопроса был понятен.

Винокур сжал челюсти, стараясь держаться мужественно.

— Мой отец спит среди воинов. Но я бы лежал рядом с ним под песком, если бы не Александр. Он уложил зайца, что собирался убить меня, и дал мне шанс выбраться с поля боя живым. Я обязан ему жизнью.

Ванесса шагнула вперед и взяла лапу Винокура в свои.

— Мне очень жаль, Винокур.
— Спасибо, настоятельница. Но есть те, кто потерял куда больше, чем я. Весь этот рассказ полон утрат, и я не хочу даже думать об этом. Я знаю, что вы все захотите его услышать. И я обязан его рассказать, как тот, кто был там. Но я расскажу это только один раз, потому что переживать все снова будет слишком тяжело. И я не думаю, что это стоит слышать малышам. Так что решайте, когда и где это сделать. А пока у нас тут много уставших лап и пересохших глоток.
— Об этом можешь не беспокоиться, — заверила его Ванесса. Она отступила на шаг и внимательно осмотрела Винокура с ног до головы. — Я даже представить не могу, через что тебе пришлось пройти, но одно мне ясно: ты уже не тот неопытный молодой выдр, что покинул нас в начале лета. Мне жаль, что у тебя не было еще нескольких сезонов, чтобы насладиться беззаботной юностью, прежде чем пришлось так внезапно повзрослеть.

Винокур грустно кивнул.

— Мне тоже, настоятельница.

* * *
Хотя Винокур твердо решил отложить рассказ о битве до того момента, когда сможет поведать его перед всеми взрослыми рэдволльцами, он и Долгий Дозор не могли хранить полное молчание, пока отдыхали и пили на лужайках аббатства. Так открылась правда о гибели Махуса.

Эта весть вызвала большое горе. Сайрус разрыдался навзрыд о лисе, что спас ему жизнь. Маура присоединилась к нему, обнимая мышонка, и в ее собственных глазах блестели слезы; среди всех предводителей аббатства именно эта могучая барсучиха сблизилась с Махусом больше всех, и скорбела о нем, как о друге всей жизни. Зайцы были искренне удивлены тем, насколько сильно лис был любим рэдволльцами. Для них он был лишь хладнокровным убийцей, предателем, из-за которого их повелитель пал в бою.

В тот день тяжелый удар постиг и Сирила. Как и Сайрус, он был глубоко опечален смертью Махуса, и это  так затуманило его разум, что он не сразу обратил внимание на своего друга-горностая. Лишь к середине дня, собравшись с мыслями, он спросил, почему Брогген был один и больше не носил кандалов с мышом Янсом.

Брогген отвел мышонка в сторону и рассказал, что произошло в битве.

— Это нечестно! — всхлипнул Сирил. — Янс был моим другом! А я знал его так недолго!
— Он был моим другом тоже, — кивнул Брогген. — Лучшим другом во всём белом свете. В первый день после его смерти я сам был словно мертвый, ничего не соображал. Во второй день мне просто хотелось умереть — мы с Янси были вместе столько сезонов, я не мог представить себе жизнь без него. А на третий день… — горностай тяжело вздохнул. — Я открыл глаза, огляделся вокруг и увидел, что полно хороших зверей, что горюют не меньше моего. В этой битве многие потеряли друзей… с обеих сторон. Эти зайцы — достойные звери, я успел их немного узнать по дороге сюда. Они скорбят о павших товарищах, как и любой другой. Я понял, что мне надо жить дальше, хоть Янси и ушел, а мои дни воина закончены. Я знал, что мне нужны друзья, — и тут я вспомнил про тебя, Сирил. Я вспомнил, как уютно и тепло было в твоем аббатстве, и понял, что просто должен туда отправиться.

Брогген вздохнул и взглянул на мышонка.

— Что скажешь, Сирил?

Юный мыш смахнул слезы рукавом рясы.

— Конечно. Ты можешь на меня рассчитывать, Брогген. Я тебя не подведу! Я всегда буду рядом!

Горностай улыбнулся, ободряя его.

— Знаешь, чего бы мне хотелось по-настоящему? Остаться тут, в Рэдволле. Жить в мире, делать все, что делают рэдволльцы. После всего, что я видел, моей душе нужен покой, и если где-то и есть такое место, так это здесь. Я был бы счастлив, если бы аббатиса разрешила мне остаться, даже несмотря на то, что я горностай.
— Да конечно разрешит! — уверенно воскликнул Сирил. — Ты хороший зверь, а хорошему зверю, которому нужен дом, никогда не откажут!
— Ну, не знаю… — Брогген смущенно потупился. — У вас тут, в Рэдволле, была не самая радужная история с такими, как я, или я ошибаюсь? Я, конечно, не из тех, кто приносил вам беды, но… я бы понял, если бы мне тут не доверяли. Но даже если мне позволят остаться всего на пару дней, это уже будет великая милость. А если дольше — ну, это уж и вовсе подарок судьбы.
— Не говори глупостей! — заявил Сирил. — Ты останешься, и точка! Я скажу настоятельнице, что она должна тебя оставить. Всё будет хорошо, вот увидишь!

Схватив гораздо более крупного зверя за лапу, Кирил потащил Броггена через лужайку туда, где Ванесса сидела с зайцами и остальными предводителями аббатства. Мышонок уже потерял одного нового друга — он был полон решимости обрести другого. К тому же, если у Сайруса мог быть ласка, то почему у него не мог быть горностая?

[LWEkb]

========== Глава 80 ==========

Полдень пришел и ушел без звона колоколов и без подачи обеда. Чувства были слишком сильны, чтобы хоть кто-то из взрослых чувствовал аппетит. Однако к полднику детвора начала настойчиво напоминать, что их животы тоже требуют должного внимания.

Ванесса решила решить сразу два вопроса сразу. Поскольку Винокур дал ясно понять, что расскажет свою историю только один раз и только взрослым, настоятельница попросила брата Хью и Баллу принести для малышей угощение из сладких хлебцев и ягодных настоек, чтобы они могли перекусить на солнечной лужайке. Пока дети будут заняты, взрослые смогут собраться в Пещерном зале и выслушать рассказ Винокура о битве за Саламандастрон.

Маура отвела Ванессу в сторону, когда та объявляла свой план.

— Я очень хочу услышать, что расскажет Винокур, — призналась барсучиха, — но кто тогда присмотрит за малышами?
— Кхм! — раздалось громкое откашливание, и в разговор вклинился Тревеллер, высовывая голову поближе к ним. — Простите, дамы, но если у вас нет возражений, мы могли бы позаботиться о малышатах. Нам, кто пережил ту бойню, незачем вновь ее слушать. А так мы будем при деле, да и почувствуем себя полезными.
— Он прав, настоятельница, — поддержал его полковник Клевистон. — Долгому патрулю незачем спускаться вниз, мы и так слышали рассказ Винокура по дороге сюда. Мы будем только рады помочь вам с детьми. Тем более, если уж мы собираемся тут жить, пора начинать приносить пользу, во?
— Останетесь ли вы в нашем аббатстве, еще предстоит решить, — заметила Ванесса, а затем повернулась к Мауре. — Что скажешь, Маура? Доверим им детей на пару часов?

Барсучиха строго оглядела Клевистона и Тревеллера.

— Мне это не нравится, Ванесса. Оставить наших драгоценных малышей на попечение незнакомцев, что причинили нам столько неприятностей…
— Простите, матушка-настоятельница, матушка Маура, но разве мое мнение тут не имеет значения? — вставил стоявший рядом Винокур. — Я прошел весь путь с этими зайцами, и для меня они — не чужие. А в чем, собственно, их вина перед Рэдволлом?

Ванесса оглядела зайцев. В их взглядах читалась не враждебность, а что-то иное — нечто тяжелое, почти надломленное. Да, она легко могла поверить, что они не хотят переживать своё поражение заново; этого им хватит и в ночных кошмарах. Но нигде в этих глазах она не видела ни злобы, ни дурных намерений. Эти существа были ранены не только телесно, но и душой, и им требовалось исцеление — такое, какое могло дать только Рэдволл.

— Ты им доверяешь? — спросила Ванесса у Винокура.
— Настоятельница, я бы доверил этим зайцам свою жизнь. И жизнь каждого рэдволльца, что мне дорог. В бою они ужасны, но если они на твоей стороне, лучшего друга не найти! Они не могут больше жить в Саламандастроне, но я слышал, как они говорили, что хотят посвятить себя защите Рэдволла. И я не сомневаюсь, что они готовы отдать за нас свои жизни. А если ты не можешь доверить детям того, кто готов за них умереть, то кому вообще можно доверять?
— Ну что ж, меня это устраивает. — Ванесса повернулась к Клевистону и Тревеллеру. — Работа ваша. Считайте это вашим испытательным сроком. Если справитесь, найдем вам и другие обязанности.

С края группы подал голос Брогген:

— Э, матушка-аббатиса? А можно мне тоже остаться с малышами? Я потерял лучшего друга, Янси… хочется хоть ненадолго выкинуть это из головы.

Шерсть Мауры моментально встала дыбом.

— Горностай! Присматривать за нашими детьми! — воскликнула она. — С зайцами я еще могу смириться, Ванесса. Но это уже слишком!

Сирил тут же вступился за друга.

— Брогген — хороший зверь, настоятельница! Он ничего плохого не сделает! Я ручаюсь!
— Ты ручаешься? Ну что ж, тогда оставайся с ним. Думаю, Брогген будет рад твоему обществу.
— Да, я был бы очень рад! — радостно воскликнул горностай.

Но Сирил загрустил — ведь он хотел услышать рассказ Винокура. Угадав его мысль, выдра потрепал лапой голову мышонка и ободряюще улыбнулся.

— Не переживай, Сир. Я расскажу тебе, что захочешь, в другой раз. Специально для тебя и Сайруса. Ведь вы оба были очень близки с Махусом.
— Ты же хочешь, чтобы Брогген мог жить здесь, верно, Cирил? — сказала Ванесса. — Давай посмотрим, как он справится. Я не буду принимать никаких решений, пока не поговорю с ним как следует. А пока оставайтесь тут и наслаждайтесь этим чудесным днем.

— Э, да, матушка-настоятельница.

Маура приблизила Винокура поближе к себе.

— Ты же знаешь этого горностая. Ты уверен, что он не представляет угрозы для наших малышей?
— Спроси этих зайцев, если не доверяешь мне.
— Мышонок прав, — подтвердил Клевистон. — Этот горностай порядочный малый, как бы трудно в это ни было поверить. Но не беспокойтесь, мэм, мы будем за ним приглядывать, чтоб, если что, сразу поставить его на место.
— Ну, теперь я прямо-таки спокойна, — пробормотала Маура без особого убеждения.

Вскоре на лужайке накрыли угощение, которого вполне хватило бы, чтобы продержать всех аббатских малышей — а заодно и их заячьих и горностаевых нянек — сытыми до самого вечера. Маура, еще качая головой, отправилась с Ванессой и Арлином вниз, в Пещерный зал.

— Не знаю, Несса, — недовольно пробормотала она. — Как можно доверять такому зверю?
— По-моему, — с улыбкой заметил Арлин, — ты говорила то же самое про одного лиса… Лиса, о чьей смерти сегодня плакала, как и все мы.
— А еще не забывай о Смоллерте, — напомнила Ванесса. — За время, что он живёт в Рэдволле, он полностью доказал свою порядочность.

Маура открыла было рот, чтобы возразить, но передумала и кивнула:

— Вы правы, оба. Винокур, Сирил и эти зайцы ручаются за Броггена, так что я дам ему шанс, пока не узнаю его получше. Просто, когда речь заходит о наших детях, я становлюсь слишком… осторожной.
— И правильно делаешь, — Ванесса похлопала подругу по спине. — И не смей когда-либо переставать быть такой!

* * *
Пока Винокур рассказывал о своих приключениях, по Пещерному залу разносили подносы с медово-ирисовыми лепешками и кувшины с прохладным мятным чаем и сидром. Большой стол отодвинули к стене, чтобы выдру было удобнее — он сидел на нем, скрестив лапы, а все остальные рэдволльцы расположились вокруг, образуя огромный полукруг, почти заполнивший просторный подземный зал. Винокур немного стеснялся, оказавшись в центре такого внимания, но он знал, что это необходимо. А после всего, через что ему пришлось пройти, справиться со страхом сцены оказалось проще простого.

Рассказ затянулся почти до самого заката. Многие события обитатели аббатства уже сумели сложить в общую картину из рассказов землероек. Но все же было завораживающе слышать подробное описание подводного корабля от того, кто видел его и изнутри, и снаружи, а также узнать о ночном захвате Саламандастрона гораздо больше, чем могли рассказать зайцы. А вот о самой битве в тот день в Рэдволле узнали впервые. Винокур не опустил ни одной подробности из того, что видел у входа в тоннель в тот кровавый полдень, и о страшных последствиях сражения он рассказал всё, что знал. Дойдя до гибели своего отца, он едва не прервался, но всё же сумел заставить себя говорить.

— Хотел бы я, чтобы это рассказывал Александр, — сказал он дрожащим голосом. — Он видел всё так же ясно, как и я. Он был там в последние минуты моего отца. И в последние мои, тоже… если бы не он. 

В тот день пролилось немало слез — не только о погибших друзьях, но и о самом масштабе потерь с обеих сторон. Никогда прежде в Рэдволле не слышали таких рассказов, и мирные лесные жители были потрясены жестокостью описанных событий.

Когда Винокур закончил, Ванесса сказала:

— Вчера, получив весть от воробьев, я думала, стоит ли нам готовить праздничный ужин или дождаться новостей. Сейчас я рада, что решила не устраивать торжества. Это не время для веселья. Давайте посвятим ближайшие дни памяти наших дорогих друзей и близких, ушедших из этого мира: Варнокура, Махуса, Янса и всех остальных, даже тех, чьи имена нам так и не довелось узнать. Мы устроим пир в честь благополучного возвращения Винокура, но не сегодня.

Она повернулась к нему:

— Завтра — последний день лета. Послезавтра мы могли бы устроить Именной день нового сезона, но можем и отложить его на осень. Решать тебе.
— Я и не заметил, как лето подошло к концу, — признался Винокур. — В дороге дни теряют счет. Но насчет праздника я могу сказать точно: Александр спас мне жизнь, и я не хочу устраивать пир, пока он не вернется. Я предлагаю дождаться его… а потом закатить такой пир, какого еще не бывало в Рэдволле!

Все с громкими одобрительными возгласами подняли свои кубки.

— Тогда так и решено! — кивнула Ванесса. — Подождем Александра. И, возможно, узнаем, станут ли наши новые друзья с лужайки постоянными жителями аббатства. Тогда мы сможем отметить и Именной день, и возвращение, и принятие в семью разом!

Крики одобрения снова наполнили Пещерный зал, поднимая настроение каждому, кто находился внутри.

Винокур наклонился к Ванессе, чтобы она могла услышать его сквозь шум:

— Ты сказала, что мы могли бы отметить Именной день уже послезавтра. Значит, ты уже выбрала имя для нового сезона?

Ванесса таинственно улыбнулась:

— У меня есть кое-какие мысли.

* * *
Когда взрослые, наконец, вышли из Пещерного зала и поднялись на лужайки Аббатства, их встретил радостный смех детворы, резвящейся в золотистых лучах заходящего солнца. Зайцы Длинного патруля окончательно забыли о чести и достоинстве и носились по траве, веселясь, как дети, прыгая, танцуя и борясь наперегонки с теми самыми малышами, за которыми они должны были присматривать. Ванесса и Маура застали полковника Клевистона, стоящего на четвереньках, пока ежонок Дорж катался на его спине.

Ванесса едва не прыснула со смеху, прикрыв рот лапой.

— Напомни мне, Маура, кто тут взрослые, а кто дети?

Полковник бережно спихнул неугомонного ежонка на траву и встал, пытаясь восстановить хоть немного офицерского достоинства перед Аббатиссой.

— Во, эм… эээ… здравствуйте!
— Эй! — возмутился Дорж, сидя на траве. — Я еще не накатался!

Ванесса сложила лапы на груди, изобразив строгость.

— Полковник! Надеюсь, у вас есть достойное объяснение происходящему!
— Нам бросили вызов, мэм, — пояснил тот с подчеркнутой формальностью. — А зайцы Длинного патруля никогда не уклоняются от вызова!
— Вызов? — Маура хитро прищурилась.
— Именно, мэм. Ваши юные шалопаи не верили, что мы сможем их развлечь. Так что пришлось доказать обратное. Нельзя позволять молодежи одерживать верх над старшими, так ведь?

Ванесса и Маура не смогли сдержаться и разразились хохотом, пока Клевистон старался выглядеть серьезным, а Дорж продолжал тянуть его за рукав, требуя еще одну прогулку верхом. Тут мимо прошла Мелани, неся на плечах мышонка Каффи. Сказать, кто из них двоих наслаждался этим больше, было сложно.

— Ужин скоро? — спросила зайчиха. — У нас тут зверушки проголодались, мэм. Не удержишь их вечно на сладких лепешках да фруктовой шипучке, как бы хороши они ни были!
— Надо же! — воскликнула Маура. — Будто вы, зайцы, никогда раньше не видели детей!

В глазах Мелани вспыхнул задумчивый свет.

— С тех пор, как появилось пророчество Уртблада, Саламандастрон стал не местом для невинных малышей. Детский смех там давно не звучал. Моя младшенькая, Мизагель, была последним зайчонком, рожденным там. — Она пощекотала лапку мышонка, заставив Каффи взвизгнуть и радостно затрепетать. — Я совсем забыла, как это весело.

Полковник Клевистон вовсю играл с Доржем, размахивая лапами в шуточном боксе, а ежонок с восторгом уворачивался и отвечал своими «ударами».

— Можно сказать и так, мэм, — подхватил он. — Будто ваши малыши тоже раньше зайцев не видели!
— Ну, большинство и правда не видело, — признала Ванесса. — Уже много-много сезонов ни один заяц не жил в Рэдволле. Так что для них вы, должно быть, настоящая диковинка.

Полковник и аббатиса встретились взглядами и какое-то время молча изучали друг друга.

— Не думаете ли вы о том же, о чем и я, полковник? — наконец спросила Ванесса.
— О том, что так и должно было случиться? Что мы были предназначены быть здесь, в этом месте, в этот момент, ведя этот разговор?
— Именно. Может, судьба и предназначение не просто красивые слова.
— Может быть. Но даже несмотря на все потери и всю скорбь, что я ношу в себе, в этот момент я чувствую… спокойствие. Почти счастье.
— Я тоже, — тихо сказала Мелани.
— Рэдволл умеет творить такие чудеса, — заметила Ванесса.

В этот миг через лужайку покатился Тревеллер, а за ним, хихикая, мчался кротик Паджетт. Добравшись до  зайца, он крепко вцепился в его уши крохотными лапками-копателями.

— Должно быть, это больно, — заметила Маура, наблюдая за картиной.

Тревеллер просиял, подняв к ним глаза.

— После всего, что я пережил, мэм, это — чистое… — он дернулся. — Ой! — и, улыбаясь, закончил: — Чистое блаженство!

========== Глава 81 ==========

В дверь кабинета аббатисы постучали.

— Входите, — позвала Ванесса.

Дверь приоткрылась, и в проеме появилась голова Броггена.

— Э, вы хотели меня видеть, мэм?
— Именно так. Проходи, садись, устраивайся поудобнее.

Горностай закрыл дверь за собой и выполнил просьбу. Старый аббат Арлин уже занимал одно из двух высоких мягких кресел перед столом Ванессы, так что Брогген занял второе. Ванесса стояла за столом, а рядом с ней, заложив лапы за спину, выпрямился полковник Клевистон.

— Доброе утро, Брогген, — с улыбкой кивнула Ванесса. — Надеюсь, завтрак вам пришёлся по вкусу?
— О, бесподобно, мэм! Думаю, у вас в Рэдволле и при всем желании плохой еды не выйдет.
— Да, брат Хью по праву гордится своим ремеслом. Должна извиниться перед вами и полковником за то, что вам пришлось ночевать под открытым небом. В данный момент у нас просто нет достаточно комнат и кроватей для всех, но мы работаем над этим и стараемся как можно скорее решить вопрос.

Клевистон отмахнулся:

— Не берите в голову, аббатиса. Мы, зайцы Длинного патруля, привыкли к суровым условиям. Да и после вчерашних забав с вашими малышами мы были так вымотаны, что могли бы заснуть хоть на камнях с шипами.
— Ага, — подхватил Брогген, — а трава у вас мягонькая, уютная… Я и глазом моргнуть не успел, как уже спал.
— Хорошо, хорошо, — Ванесса внимательно посмотрела на северянина. — Брогген, ты попросил разрешения остаться в Рэдволле навсегда. Я подумала, что нам стоит немного поговорить, чтобы я могла узнать тебя получше.
— Имеет смысл, — кивнул Брогген.
— У тебя есть защитник в лице юного Сирила, да и Винокур отзывается о тебе весьма хорошо, но я должна сама убедиться, что ты станешь достойным дополнением к нашей семье. Теперь позволь мне объяснить кое-что. Некоторые виды никогда не жили в нашем аббатстве. У нас есть один ласка — мы дали ему приют, потому что в противном случае его бы казнили. Пока он соблюдает наши правила, он может оставаться здесь столько, сколько пожелает. Ты тоже сможешь, но ты должен понять, что значит быть рэдволльцем.

Ванесса ненадолго замолчала, подбирая слова.

— Видишь ли, звери, подобные хорькам и горностаям — или крысам и лисам, если уж на то пошло, — редко проявляли желание присоединиться к нам. Исторически представители этих видов были нашими врагами, и когда они проявляли интерес к аббатству, то только ради того, чтобы захватить его. Я понимаю, что лично ты не враг Рэдволла, но всё же ты горностай, и мы должны быть уверены, что твой характер или воспитание не доставят нам хлопот. Возможно, это несправедливо, ведь тебя следовало бы судить как личность, а не по тому, кем ты родился. Однако мы не можем не обращать внимания на прошлое и тот вред, что принесли нам звери твоего рода. Поэтому я намерена расспросить тебя куда тщательнее, чем обычно расспрашиваю тех, кто хочет поселиться в Рэдволле. Ты согласен на это?

Брогген на мгновение задумался. Затем он широко улыбнулся:

— Мэм, если это даст мне шанс стать рэдволльцем, я и на голове постою, если надо!
— Я не это имела в виду, — улыбнулась Ванесса. — Но давай начнем с того, что ты расскажешь, почему хочешь жить здесь и что для тебя значит быть жителем Рэдволла.
— Мне некуда больше идти, мэм. Я не мог оставаться в армии лорда Уртблада после того, что случилось. Вы хорошо ко мне отнеслись, когда я был здесь в первый раз, и я подружился с Сирилом. Этот мышонок будет сильно скучать по Янсу, как и я, и я думаю, что если смогу остаться здесь, это поможет нам обоим оставить плохое позади и двигаться дальше.

Ванесса кивнула:

— Продолжай.
— Что касается того, что значит быть жителем Рэдволла, думаю, это не сильно отличается от жизни в деревне на севере. Я побывал во многих деревнях во время походов Уртблада и видел, как порядочные звери живут честной жизнью: мамы и папы растят детенышей, фермеры ухаживают за полями, мастера занимаются своим ремеслом — делают, строят, чинят вещи, и все они объединяются в трудные времена, чтобы защитить своё. Раньше я думал, что мне никогда не удастся так жить. Но после тех нескольких дней, что я провел здесь, я задумался: а почему бы и нет? Даже до того, как погиб Янси, я начал задумываться, не бросить ли мне боевую жизнь и не вернуться ли сюда, может быть, построить себе небольшую хижину где-нибудь рядом, если не смогу жить в самом аббатстве. А после того как Янси убили... — Брогген вытер слезу, — другого выхода не было, понимаете? Так что вот я здесь.

Арлин продолжил:

— Если мы позволим тебе жить здесь, чем ты будешь заниматься? У каждого здесь есть работа или определенные обязанности. Как ты видишь свои?
— Ну, как я уже сказал, мой единственный настоящий навык — это метание копья. Думаю, я мог бы быть одним из защитников аббатства.
— У Рэдволла уже есть защитники, — сказал полковник. Его тон был слегка надменным. — А с нами это будет вдвойне верно.

Брогген взглянул на Клевистона, затем снова на Ванессу:

— Они точно остаются?
— Они не дали нам повода указать им на ворота, — ответила Ванесса.

Горностай сжал челюсти:

— Ну, тогда и я не дам!
— Я верю, что ты искренне это имеешь в виду, Брогген, — Ванесса сложила лапы перед собой. — Если ты действительно хочешь остаться, мы найдем для тебя занятие, не беспокойся об этом. Моя главная забота — сможешь ли ты соблюдать наши правила и уважать наш образ жизни. Тебе, возможно, придётся к этому привыкнуть.
— Вы имеете в виду такие вещи, как быть вежливым и уважительным ко всем сотоварищам, всегда делать, как вы скажете, быть честным и никогда не лгать, помогать любому, кто нуждается в помощи, и никогда не причинять вреда никому, кроме как в защите, и всё такое?
— Ну... да, — Ванесса была несколько удивлена. — Ты довольно точно изложил многие из наших правил. Откуда ты это знаешь?
— Сирил рассказал мне об этом прошлой ночью. Ваши правила для меня не в новинку; у лорда Уртблада были почти все такие же, и много других. А в его армии зверь мог поплатиться жизнью за их нарушение. Жить здесь будет проще после того, как я провёл дюжину сезонов и более с ним.
— Что ж, — Ванесса посмотрела на Клюистона. — Ты знаешь Броггена лучше, чем мы, полковник. Можешь ли ты назвать какие-либо возражения против его проживания в Рэдволле, которые мы могли упустить?
— Да, — Клевистон сморщил усы. — Он храпит, как барсук.

Ванесса подняла брови:

— Брогген и Длинный патруль сражались на противоположных сторонах в недавней битве. Будут ли сложности с этим?

Брогген ответил раньше, чем успел полковник:

— Если у них нет ссоры со мной, мэм, то и у меня с ними нет.
— Полковник?

Клевистон вздохнул:

— Как он сказал.
— Тогда решим так, — Ванесса сказала окончательно. — Брогген, ты можешь остаться здесь нашим гостем по крайней мере до прибытия Александра, и тогда ты будешь приглашён на наш праздник в честь Дня Именин. К тому времени мы достаточно хорошо тебя узнаем и сможем решить, можешь ли ты жить здесь постоянно. Между тем, я могу поручить тебе некоторые несложные задания, чтобы ты попробовал свои силы, если это тебе подходит, и ты сможешь понять, что тебе больше по душе.
— Да, мэм. Я бы очень этого хотел, спасибо.
— Хорошо. А пока, почему бы тебе не пойти и не насладиться этим прекрасным утром? У меня еще есть дела, которые нужно обсудить с полковником. Я позже тебя найду. Если ты нас извинишь...

Брогген встал и направился к двери:

— Спасибо, настоятельница. 

Он покинул кабинет с улыбкой зверя, нашедшего себе новый дом. И, возможно, так оно и было.

* * *
После ухода Броггена Ванесса жестом пригласила полковника Клевистона занять пустующее кресло. Командир зайцев устроился в кресле рядом с аббатом Арлином.

— Вы отмахнулись от ответа на мой вопрос, — обратилась к нему Ванесса. — Поэтому я спрошу снова: предвидите ли вы какие-либо трудности в связи с тем, что Долгий патруль будет жить бок о бок с лаской и горностаем?
— Значит, вы собираетесь оставить Броггена? 
— Невежливо отвечать на вопрос вопросом, полковник, но я отвечу. Я еще не приняла решение относительно Броггена, но со Смоллертом дело обстоит иначе. Он очень помогал в различных делах, проявляет должное уважение к нашим обычаям и правилам и его очень любят малыши. Над ним вынесен смертный приговор, если он покинет защиту Рэдволла. Эта ласка останется здесь, несмотря ни на что. Если вы и ваши зайцы хотите жить здесь, вы должны будете относиться к Смоллерту так же вежливо, как и с любым жителю Рэдволла. И к Броггену тоже, если мы примем его в нашу семью. Можете ли вы это гарантировать, полковник?

Клевистон погладил усы в своей наилучшей военной манере. 

— Настоятельница, мы — честные зайцы и держим своё слово. Скажу вам прямо: если нам будет разрешено жить в Рэдволле, мы, конечно, будем соблюдать все ваши законы и следовать вашим пожеланиям, а также придерживаться нашей собственной планки поведения. Любой зверь, которого вы сочтете достойным быть жителем Рэдволла, подходит и нам. 
— Это хорошо, что касается существ, живущих в этом аббатстве, — настоятельница села за свой стол, — но есть еще вопрос о лорде Уртбладе и зверях, служащих ему. Я должна знать, что у вас не будет проблем и с ними.

Клевистон напрягся в своем кресле, его уши откинулись назад, словно поймав неощутимый ветерок. Полковник не смог полностью подавить легкое ощетинивание меха, даже в присутствии настоятельницы Рэдволла.

— Мэм, я считаю этого барсука своим смертельным врагом. И уверен, что вы тоже так будете думать со временем, если лорд Уртфист был прав насчёт него.
— Да, но сможете ли вы вежливо разделить с ним обеденный стол?
— Это не повод для шуток, настоятельница!
— Я не шучу, — сказала Ванесса, ее манера была весьма серьёзной. — Судя по тому, что рассказал нам Винокур, мы можем ожидать еще визитов от него. Он теперь лорд Саламандастрона и защитник прибрежных земель, нравится нам это или нет. Он выразил желание укрепить связи между Рэдволлом и Саламандастроном. Хотя мы не одобряем некоторые из его примемов, мы не можем считать его врагом... не с таким количеством добрых зверей на его службе и не с такой угрозой, как Траттон, снаружи. Мы не отвергнем его, если он появится у наших ворот в будущем. Гостеприимство Рэдволла будет предоставлено ему. Если вы станете жителями Рэдволла, от вас потребуется не оскорблять его, пока он гость в нашем доме. И уж тем более не вступать с ним в драку!
— Настоятельница, вы требуете слишком многого!
— Я так не думаю.
— А что, если он принесет войну в Рэдволл? — спросил Клевистон.
— Тогда вы должны будете встать и сражаться вместе с нами, — ответила Ванесса. — Мы никогда не были робкими в защите нашего дома и нашего образа жизни. Если Уртблад замышляет что-то против нас, думаю, он обнаружит, что Рэдволл — это крепкий орешек. Мы сделаем все, чтобы он подавился им. Но пока он не объявит себя нашим врагом словами или делами, мы не будем считать его таковым. И вы тоже, если хотите жить среди нас.

Уши зайца опустились вперед.

— Меня беспокоит то, что он может сделать, не объявляя, — мрачно сказал Клевистон. — Вспомните, как он захватил Саламандастрон, прокравшись ночью и усыпив нас всех. А что, если он попытается сделать что-то подобное здесь, в Рэдволле?
— Он сам многое сделал для улучшения нашей обороны и готовности, — заметила Ванесса. — Сомневаюсь, что он стал бы это делать, если бы думал напасть на нас.
— А как насчет того, что он вооружил своих хищников оружием и щитами из сокровищницы Лордов-барсуков, чтобы спровоцировать лорда Утфиста? Можете ли вы доверять тому, кто прибегает к таким хитростям?
— Мы не знаем наверняка, что двигало им, когда он это сделал, — сказала Ванесса. — Его утверждение, что он просто пытался обеспечить свои передовые линии лучшим оружием, имеет определенный смысл.
— Мало им это помогло! — фыркнул Клевистон.
— Винокур рассказал нам о битве, — кивнула Ванесса. — Он сказал, что все могло произойти так, как вы утверждаете, а могло и иначе. Единственное, что мы знаем наверняка, это то, что Уртфист напал первым. Если Уртблад хотел спровоцировать своего брата на атаку, то Уртфист был глуп, поддавшись ярости.
— У него не было особого выбора, настоятельница. Когда барсук впадает в Кровавый Гнев, он теряет всякий разум. На это и рассчитывал Уртблад, можете не сомневаться.
— Мы никогда не узнаем этого наверняка, не так ли? Но если война придет к нам, мы будем действовать обдуманно и не уступим бессмысленной ярости.
— Может быть, этот трюк не сработает на вас, — признал Клевистон. — Но меня пугает то, что Уртблад никогда не использует один и тот же прием дважды… и у него, вероятно, есть еще много других, о которых никто не знает.
— А может, он примет их против морских крыс Траттона, — возразил аббат Арлин. — Вы можете ошибаться насчет Уртблада, и Уртфист тоже мог ошибаться. Мы не готовы враждовать с союзником, тем более с законным владыкой Саламандастрона. Мы прислушиваемся к вашим предупреждениям, полковник. Но лично я должен увидеть больше, прежде чем назвать его своим врагом. 

Клевистон потёр губу. 

— Это будет нелегко, особенно для тех, кто прошел через битву. Но если это надо, чтобы остаться в Рэдволле, думаю, мы сможем это сделать. Я считаю, что лучше быть наготове, когда вы в нас нуждаетесь, даже если это означает быть приветливым с тем кровожадным зверем несколько дней в каждом сезоне. Но если он выступит против вас... 
— Понятно, полковник, — сказала Ванесса. — И я могу вас уверить, что в таком случае вы, зайцы, не будете стоять против него в одиночку. Но наша главная жалоба к нему состоит в том, что он использовал Рэдволл в своих интересах. А теперь, когда он захватил желаемое, я чувствую, что его забота будет, в первую очередь, о Саламандастроне. Кстати, полковник, будете ли вы продолжать называть себя Долгим патрулем?

Клевистон обдумал это. 

— Возможно, будем, — ответил он наконец, и его взгляд вдруг стал отстраненным. — Это те, кем мы есть, во?

========== Глава 82 ==========

Наступил  и миновал первый день осени. Верная своему слову, Ванесса отказалась устраивать какие-либо празднества без Алекса. Брат Хью и его помощники отметили начало нового сезона угощением, чуть более изысканным, чем обычно, дав зайцам возможность по достоинству оценить кулинарные шедевры рэдволльской кухни. Но настоящий пир ожидал их только после возвращения Александра. Что же до названия осени, Ванесса лишь таинственно улыбалась и говорила, что у нее «есть кое-какие мысли».

Прошло дюжина дней, затем еще одна, но Алекс так и не появился. Осень полностью овладела землями Страны Цветущих Мхов, превратив зеленый лесной полог в пылающий водопад красок — от бело-золотистого до огненно-алого. Дни стали короче, ночи холоднее, солнце опускалось ниже, и значительная часть двора аббатства теперь многими часами. оставалась в тени. Урожай был собран: фрукты из сада, ягоды, овощи, специи... Балла занялась своим ежегодным делом, варя новую порцию октябрьского эля, которого должно было хватить на весь предстоящий год. Вся братия Рэдволла трудилась в поте лица, готовясь к зиме.

Кротоначальник и его команда были освобождены от большей части этих забот. У них было более важное дело — строительство нового жилья для Долгого патруля. Даже если бы гостевые комнаты и весь лазарет отдали под их нужды, всё равно мест для всех не хватило бы. Лучшим решением оказалось расширение существующих подземных коридоров. Зайцы, привыкшие жить в горе, с радостью приняли мысль о новых подземных казармах — для них это было почти как дома.

Однако работа оказалась куда сложнее, чем представлялось изначально, ведь чтобы туннели стали пригодными для жилья, их стены следовало облицевать камнем. А в самом аббатстве нужного количества камня не нашлось. В конце концов решили организовать экспедицию к старому каменоломному карьеру за Мшистой рекой, откуда когда-то доставляли красный песчаник для строительства самого Рэдволла.

Работа заняла многие дни. К делу приложили лапу не только зайцы, но и Смоллерт с Броггеном, а также большинство выдр и белок. Мыши-мастеровуе, завершив строительство повозки, принялись за изготовление сорока новых кроватей для Длинного патруля.

К середине осени всё было готово. Теперь у зайцев был свой новый дом, символ их полного принятия в рэдволльскую семью. Брогген тоже обрел свое место — гостевая комната, которую он делил со Смоллертом, стала для обоих постоянным жильем, и вопрос о том, может ли горностай оставаться в аббатстве, более не стоял. Благодаря заботе всех рэдволльцев, но особенно Сирила, Брогген постепенно оправился после потери Янса, и из его глаз исчез тоскливый, потерянный взгляд. То же происходило и с зайцами Длинного патруля, и с Винокуром. Медленно, но верно новое, расширившееся семейство Рэдволла залечивало раны, оставленные трагедиями прошедшего лета, и училось снова смотреть в будущее с надеждой.

Но все же чего-то не хватало. Половина осени уже миновала, а от Александра не было ни весточки.

Однажды Ванесса нашла полковника Клевистона на западной стене, у главных ворот. Он задумчиво вглядывался в сторону Западных равнин и Саламандастрона. Поднявшись по лестнице, она встала рядом с ним.

— Желудь за ваши мысли, полковник.

Клевистон не повернулся к ней, продолжая пристально смотреть на холмистые просторы, чья зелень теперь постепенно переходила в золотисто-бурые оттенки, предвещая скорый приход зимы.

— Что-то тут не так, мэм, — сказал Клевистон. — Уртблад говорил, что трое наших раненых товарищей смогут уйти где-то к началу сезона. Видать, передумал, да и слово свое назад взял, если вообще собирался его держать. Не удивлюсь, если он их уже прикончил. И вашего друга-белку тоже, как бы мне ни хотелось говорить такие вещи.
— Мы этого не знаем, полковник. Возможно, их что-то задержало. Меня больше тревожит Траттон. По вашему же описанию, у этого короля крыс было достаточно сил, чтобы разразилась страшная война, а может, и победить в ней.
— У меня до сих пор подозрения, что Траттон с Уртбладом заодно, мэм. Если этот крыс войдет в Саламандастрон, значит, барсук сам его туда впустил.
— А я думаю, вы ошибаетесь, — возразила Ванесса. — Я верю, что звери на службе у Уртблада скорее вступят в бой, чем будут сотрудничать с морскими крысами или позволят им войти в крепость.
— А если он вообще не объявится? Ни в этом сезоне, ни в следующем, ни через один после него?
— Если до первого дня зимы не будет никаких вестей, я отправлю посланника на побережье. Может, кого-нибудь из наших Спарра… или, возможно, кто-то из ваших зайцев вызовется на это дело?
— Не думаю, что Уртблад будет рад видеть у себя под дверью наши длинноухие морды, мэм, — Клевистон слегка покачал головой. — Не хочу омрачать ваш праздник, настоятельница, но если вы и правда решили не устраивать осенний пир, пока Александр не вернется, то можете смело отменять все приготовления уже сейчас…
— Я ничего отменять не собираюсь, — жестко ответила Ванесса. — В Рэдволле всё всегда складывается наилучшим образом. Может, когда поживете здесь подольше, сами в этом убедитесь.
— Хотел бы я разделять ваш настрой, мэм, — вздохнул Клевистон. — Буду скучать по сержанту Трауберу. Хороший был заяц. Он бы, наверное, и с нами дойти смог, но решил остаться, чтобы присмотреть за другими. Он знал, на какой риск идет, но всё равно пошел на это. Побольше бы таких зверей в наших землях.

Глухой звон колоколов Маттиас и Мафусаил, вновь оказавшихся в надежных лапах Сирила и Сайруса, возвестил о наступлении полуденного обеда. Ванесса повернулась и направилась к лестнице.

— Пора обедать, полковник. Идете?
— Я подойду попозже, мэм.
— Хорошо. Я скажу Монти, чтобы он оставил вам чего-нибудь… хотя, признаюсь, вы, зайцы, вполне могли бы потягаться с этим прожорливым выдром за звание главного обжоры Рэдволла!

Ванесса спустилась по лестнице, оставив полковника Клевистона снова наедине со своими мрачными мыслями.

* * *
Если бы Ванесса и Клевистон заключили пари в полдень о том, как все обернется, Ванесса бы выиграла.

Два дня спустя воробьи заметили белку и нескольких зайцев, идущих по главной дороге на север, к Рэдволлу. Весть об этом была встречена в аббатстве с ликованием и огромным облегчением. Ни у кого не было сомнений, что это Александр и оставшиеся бойцы Долгого патруля. Что же их так задержало — это предстояло выяснить позже; пока же рэдволльцы должны были подготовиться к встрече старого друга и новейших членов своей семьи. Монти схватил свои сети для ловли креветок — у него было обещание Винокуру, которое он должен был выполнить.

Осень в тот день была в самом своем великолепии: кроны деревьев, желтые, красные и оранжевые, сияли многоцветной яркостью под немигающим солнцем в безоблачном небе чистейшего голубого цвета. Воздух был пропитан самой сущностью сезона — ароматом пряной земли, который становился все глубже по мере того, как день клонился к вечеру, а путники приближались к видимости часовых на стенах. В этот день в часовых недостатка не было; почти половина аббатства заполнила западную и южную стену.

Главные ворота были открыты, но на этот раз несколько аббатских старейшин вышли, чтобы встретить гостей у порога. На стенах зайцев не было, но полковник Клевистон и Тревеллер присоединились к Ванессе, Арлину, Джеффу, Мауре, Монтибанку, Винокуру и Элмвуду на дороге. 

С дороги путники пока были слишком далеко, чтобы можно было различить отдельные лица. Поэтому Клевистон был весьма удивлен, когда Вышекрыл, возвращаясь после облета встречающего отряда, опустился перед ним и сказал:

— Приветствую, полковник. Я думал, вы ждали всего троих зайцев?

Клевистон уставился на воробья.

— Что ты имеешь в виду?
— Ну, с Александром идут четверо.
— Четверо? Ты уверен, пернатый?
— Видел всё очень ясно, долгоухий! В том отряде один белка и четверо зайцев!

Клевистон и Тревеллер ошеломленно переглянулись.

— Ты не думаешь… — одновременно произнесли они.

Ванесса улыбнулась Клевистону.

— Возможно, вы ошибались насчет Уртблада, полковник.

Через несколько минут пятеро путников остановились перед старейшинами аббатства: Александр, сержант Траубер, Сатикой, Баксли… и Ханчетт. Клевистон и Тревеллер несколько мгновений не могли вымолвить ни слова.

— Привет, Ванесса. —  несколько виновато улыбнулся Алекс. — Я дома.

Ванесса уперла лапы в бока и нахмурилась на своего беличьего друга, как сердитый родитель на ослушавшегося ребенка.

— Алекс, это было очень нехорошо с твоей стороны — сбежать после того, как я велела тебе этого не делать.

Алекс сцепил лапы за спиной, опустил голову и стал вертеть одной лапой по земле, глядя исподлобья.

Со стен грянул хохот, а Ванесса и остальные расплылись в самых широких улыбках. Она шагнула вперед и крепко обняла Алекса, пока Монтибанк, Винокур и Джефф хлопали его по спине и плечам.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать домой! — заговорили они разом.

В нескольких шагах от них четверо зайцев встали по стойке "смирно" и отдали честь Клевистону.

— Докладываем о прибытии, сэр! — объявил Траубер.
— Вольно, парни, вольно! — Полковник тут же шагнул к Ханчетту, почти не обращая внимания на остальных трех зайцев. — Ханчетт! В последний раз, когда я тебя видел, ты был при смерти!
— Уртблад и его лисы сотворили надо мной какую-то целебную магию, сэр. Подлатали лучше, чем я того заслуживал.
— Но… но… тот зверюга собирался тебя казнить! Что случилось?
— Полное и официальное помилование, полковник, — ответил за младшего зайца Траубер. — Когда стало ясно, что Ханч выживет, Уртблад сказал так. Ну, а мы с остальными решили задержаться, пока Ханчетт не оправится настолько, чтобы идти с нами. Не хотели, чтобы он добирался до Рэдволла в одиночку. Думали, вы одобрите наше решение.
— Вполне так, сержант, вполне так. — Клевистон обратился сразу ко всем четырем зайцам. — Рад, что вы смогли добраться. Признаюсь, начинал уже беспокоиться. Но здесь всё в порядке. Настоятельница разрешила нам жить в Рэдволле, и мы только что закончили обустройство подземного общежития специально для нас. Так что держите хвост трубой, парни, теперь будет только лучше!
— Хуже уже некуда, — пробормотал Ханчетт. Полковник сделал вид, что не услышал.

Алекс все еще принимал объятия и рукопожатия от друзей.

— Значит, я прощен? — ухмыльнулся он.
— Не так быстро, — ответила Ванесса. — За непослушание ты сегодня ложишься спать без ужина!
— Ну, Несса, это едва ли справедливо… — начал было Алекс, но она остановила его властным жестом.
— Никакого ужина. Кроме, конечно, сытной порции креветочного супа, что Монти и его выдры уже варят для тебя на кухне. Этим тебе придется довольствоваться до пира.
— Пира?
— Разве я не упомянула? — Ванесса хитро улыбнулась. — Мы отложили празднование Дня Именин до твоего возвращения. Только половина обитателей аббатства собралась на стене, чтобы тебя поприветствовать, а вторая сейчас помогает брату Хью готовить. Так что надеюсь, ты пришел с хорошим аппетитом!
— А как же! — рассмеялся Алекс. — Более того, я привел зайцев — а желудки у них бездонные!
— Да, мы уже сами это поняли с тех пор, как Патруль поселился у нас. Э, без обид, полковник.
— Никаких, настоятельница. Голая правда извинений не требует, во?

Алекс оглядел друзей.

— Вы, должно быть, совсем изголодались, пока меня ждали! Но, если серьезно, брат Хью и правда сможет устроить праздник так быстро?
— Этот мыш — настоящий чудотворец, когда дело касается еды, ты же знаешь, — заверила его Ванесса. — К тому же у него было полсезона, чтобы продумать меню. Возможно, ему придется проработать всю ночь, но можешь быть уверен — к завтрашнему дню у нас будет такой пир, что о нем будут вспоминать еще многие сезоны.
— В таком случае, — сказал Алекс, — пара мисок креветочного супа мне на сегодня вполне подойдет.
— Несомненно. А пока ты будешь уплетать свой суп, расскажешь нам все, что произошло в Саламандастроне после того, как Винокур и зайцы с полковником покинули тебя. Уверяю, слушателей у тебя будет предостаточно!

Обнимаясь, друзья шагнули через распахнутые ворота аббатства, а зайцы последовали за ними.

[LWEkb]

========== Глава 83 ==========

Возможно, это был не самые роскошные Именины в истории Рэдволла. Но переубедить в этом обитателей аббатства было бы невозможно.

Погода стояла солнечная и прекрасная, поэтому на лужайках расставили столы и скамьи, чтобы хватило места для всех членов их недавно расширившейся семьи. С приближением полудня столы постепенно заполнялись: одно за другим кухонная братия Хью выносила блюда, источавшие дивные ароматы. Самых надежных братьев и сестер поставили на стражу, чтобы дети, зайцы и выдры не слопали всё ещё до начала пира. Хью и его помощники действительно трудились всю ночь, и результат говорил сам за себя.

Главным блюдом стал овощной пирог с морковью, картофелем и густой коричневой подливкой, испеченный в самом большом котле, который только влез в печь. Ни один повар прежде не отваживался на такой подвиг, но Хью оказался ему под стать: корочка получилась золотистой и хрустящей по всей границе, а начинка — тягучей и горячей даже в самой середине. Этот кулинарный исполин был окружён двумя пирогами кротов, «глубже некуда»: один — по традиционному рецепту с картофелем, брюквой и свеклой, а второй — экспериментальный, с грибами, луком и водяными креветками, вдохновленный блюдом землероек, которое Винокур попробовал в Саламандастроне.

Эти основные блюда дополнял целый ряд салатов, гарниров, хлебов и десертов, каждый аппетитнее другого. Огромный салат из цветов Мшистого леса содержал понемногу всего, что росло в саду, а одуванчиковый салат был украшен ломтиками помидоров, толчеными желудями и тонкими полосками оранжевого чеддера. В гигантском фруктовом салате яблоки, сливы, груши и айва плавали в густом медовом сиропе. Сладкий крем из луговых трав украсили свежей клубникой. Те же самые ягоды вошли в огромный кекс, который пришлось нести вдвоем. Для заправки салатов предлагался пряный сливочный соус или масло с уксусом. Среди сортов хлеба можно было найти как грубый пшеничный, так и мягкий цветочный, яблочно-пряный, медовый, ореховый, а также хлеба с сыром, запеченным прямо в тесте, и целое сборище варений — ежевичное, малиновое, клубничное, красносмородиновое и виноградное. Морковный кекс с глазурью приготовили специально для зайцев. Рядом возвышались колеса и бруски белого, желтого и красного сыра, а также стоял горшочек с фирменным горячим сырным фондю от брата Хью. На десерт подавали крыжовниковую крамбль с мускатным кремом, многослойные пирожные с взбитыми сливками, лесной сливовый пирог с масляничным кремом и пудинги всех мастей.

Когда Хью дал знак, что всё готово, Сирил и Сайрус помчались к колокольне и с азартом затянули за веревки, возвещая начало пира. Из-под высокого свода аббатства вырвался целый рой воробьев и стремительно спикировал вниз, чтобы присоединиться к земляным зверям. Каждые мышь, крот, белка, еж, выдра, заяц, барсук — да, и горностай с лаской тоже — заняли свои места за столами. Исключение составил только невысокий детский стол, а также богато украшенное кресло настоятельницы во главе самого большого стола. Всем прочим было дозволено садиться, где вздумается. А поскольку рэдволльцы славились тем, что прекрасно ладят друг с другом, куда важнее было поскорее занять место, чтобы приступить к еде, чем выбирать, кто окажется по соседству. Всё же Брогген и Смоллерт стали исключением — Сирил и Сайрус позаботились о том, чтобы их новые друзья разделили с ними свой первый Праздник Именин в Рэдволле.

Наконец, все заняли свои места и устроились как следует. По традиции, никто не мог даже отведать ни крошки, ни пригубить ни глотка из этого богатого пира, пока настоятельница не произнесет благодарственную молитву и официально не объявит название нового сезона. В ожидании наступила тишина, нарушаемая лишь приглушенными смешками за детским столом да сдержанными воробьиными пересудами. Хоть рэдволльцы и были готовы наброситься на угощение, не меньший их интерес вызывало имя, которое получит эта осень. Ванесса упорно отказывалась давать даже малейший намек на свой выбор, так что предположения строились самые разные.

— Дорогие мои друзья, — начала Ванесса. — Знаю, вы все с нетерпением ждете благодарственную молитву и название сезона, поэтому я решила немного отступить от традиции и объединить их воедино. В честь Винокура, нашего бесстрашного посланника мира, и в честь Долгого патруля, ставшего частью нашей семьи, я сочинила для этого особую молитву. Начнем.

За всеми столами звери взялись за лапы с соседями и склонили головы в благоговейном молчании. В стороне от основного собрания воробьи опустили головы так же, а некоторые из них даже коснулись друг друга кончиками крыльев. Ванесса начала молитву, и ее ясный голос донесся до каждого уха.

Дар садов, пруда, полей,
Мы разделим поскорей.
Выдра, белка, заяц, крот —
Вместе крепок наш оплот!

Друг пернатый в небе мчит,
Барсучиху-мать почтим.
Вспомним тех, кто и вдали,
Путь домой их охрани!

В бурях, стужах, средь войны
Больше ценим свет любви.
И друзьям мы скажем вновь:
Мир вам, счастье, добрый кров!

Так, с надеждой говоря,
Славим Осень Зайцев-Вояк!

Вокруг раздались одобрительные возгласы: старожилы Рэдволла поднимали кубки за своих новых друзей-зайцев.

— Как вам это, полковник? — спросил Монтибэнк у Клевистона; командир Длинного патруля и шкипер выдр аббатства очень полюбили друг друга, как и все зайцы и выдры в целом. — Вы, куцехвосты, получите целый сезон, названный в вашу честь! 
— И вполне по заслугам, — вставил Джефф. — Их появление — самое заметное событие в Рэдволле в этом сезоне, так что именя как нельзя кстати. Отличная работа, Ванесса!
— Браво! Браво! — закричали сразу несколько голосов. — За Долгий патруль! Ура!

Клевистон и Тревеллер выглядели немного неловко от всех этих похвал, но выдержали момент с должным офицерским изяществом.

— Спасибо, аббатиса. Спасибо вам, добрые звери.
— Речь! Речь!

Тревеллер подтолкнул своего старого друга в ребра. 

— Им нужна речь, Клеви.

Слегка взволнованный, Клевистон поднялся на ноги и обратился к окружающим его зверям. 

— Полагаю, это означает, что нас приглашают остаться здесь на некоторое время, во? Не могу сказать всем вам, что значит для нас ваша дружба, — никакие веселые слова не передадут этих чувств. Слова никогда не были моей сильной стороной, но кое-что я знаю, и я уверен, что вы все со мной согласитесь.

Полковник сделал драматическую паузу. Все звери наклонились вперед, напряженно следя за каждым словом.

— Еда остывает! — объявил он. — Так что хватит болтать — давайте есть!

Теперь аплодисменты стали просто громогласными. За детским столом, в частности, шум усилился, но лишь на мгновение: после этого они были слишком заняты едой.

Ванесса сказала Клевистону: 

— Имя я выбрала в честь того, кем вы всегда были и через что прошли, полковник. Но теперь, когда вы все —  жители Рэдволла, я искренне надеюсь, что вам никогда больше не придется вести войну до конца своих дней.
— И вы, и я, аббатиса, — кивнул Клевистон. — И вы, и я.

* * *
В целом, праздник Именин удался на славу. Для тех, кто давно живет в аббатстве, ни одна еда не была такой вкусной, ни один напиток не был таким освежающим, как в тот кристально чистый день середины осени. А для тех, кто впервые попал на Именины, это было все равно что шагнуть в совершенно новый мир невиданных доселе удовольствий.

Брогген и Смоллерт были в растерянности от такого изобилия, которое предстало перед ними. Ну, почти.

Сирил сидел между лаской и горностаем, а Сайрус — по другу лапу Смоллерта. Оба мышонка были поражены тем, сколько еды набрали их новые друзья за день. Да, Смоллерт и Брогген очень следили за своими манерами за столом, стараясь не выставлять себя напоказ перед таким количеством лесных жителей. Но правильное использование посуды, вежливые просьбы о добавке, вытирание губ салфетками и тщательное пережевывание каждого кусочка не могли скрыть того факта, что они поглощают достаточно еды и питья, чтобы лопнуть.

— О-о-о, — простонал Смоллерт в гастрономическом восторге, — я и не знал, что существует такая вкуснятина, даже здесь, в Рэдволле! Эта еда лучше самой жизни!
— Я бы не стал заходить так далеко, дружище, — сказал Брогген за третьим куском розового торта с заварным кремом. — Именно такая еда делает жизнь достойной! — Он сделал паузу, чтобы взъерошить шерсть на голове Сирила. — И такие друзья тоже!
— Но что такое хорошая еда без хорошей выпивки? — Смоллерт наполнил кружку октябрьским элем, а затем протянул кувшин Броггену. — Что ты пьешь, дружище? Шипучку для малышей! Вот, попробуй, это то, что нужно взрослым зверям!

Горностай вежливо отказался. 

— Я не смею пить спиртного! Однажды на севере я попал в беду, напившись, и это чуть не стоило мне жизни, так что я зарекся. Но все равно спасибо, приятель-нахлебник!
— Кого это ты называешь нахлебником? — добродушно поинтересовался Смоллерт, убирая кувшин с элем.
— Тебя, дружище. Потому что у тебя на усах малиновое варенье!
— Да? А у тебя розовый крем свисает с конца усов! И выглядишь ты очень красиво! К счастью для тебя, в Рэдволле нет других горностаев, потому что один из них мог бы принять тебя за милую горностаиху и сделать своей женой!
— Ну, это легко исправить, — Брогген с наслаждением облизал кончики усов. — Эй, кто-нибудь еще хочет последнюю порцию лугового крема с заварным пудингом?

========== Глава 84 ==========

— Во, кто это там? — вслух спросил лейтенант Галлатин, глядя на западные стены.
— Похоже, Ханчетт, — сказал сержант Траубер, последовав за его взглядом. Он повернулся к Клевистону. — Этот парень меня беспокоит, полковник. С тех пор как он очнулся и узнал, что лорд Уртфист пал, он, похоже, сам не свой. Чуть было не передумал идти с нами в Рэдволл. Может, кто-нибудь поговорит с ним?

Тревеллер отложил тарелку и поднялся.

— Отличная мысль, сержант! Вы тут охраняйте провизию, а я займусь этим... Ух!

Мышь-соня Каффи, вовсю колотил старого зайца по бедру, пытаясь привлечь его внимание. У него это прекрасно вышло.

— Хочу покататься, мистел Тлеввел!
— Ах, вот как? — Тревеллер присел на корточки, заглянув малышу в глаза. — Ну, ничего бы мне не хотелось больше, мой юный удалец! Но сперва мне надо проведать старого друга. А тебе, полагаю, не мешало бы посидеть смирно, чтобы пища в животе улеглась. А то меня тут же заставят носить тебя на плечах по всему двору, ты укачаешься, заболеешь, и тогда придется глотать гадкие снадобья сестрицы Аврелии!
— Б-л-л, гадость! — Каффи поморщился и тут же плюхнулся на траву. — Посижу тут, чтобы живот не болел, мистел Тлеввел!
— Вот умница! Жди меня, мигом вернусь!

Старый заяц бодро зашагал через лужайку и взбежал по лестнице на западную стену. Ханчетт стоял на зубцах крепости, не на самой дорожке, а прямо на каменной кладке — еще шаг, и он бы сорвался на тропу у подножия стены.

— Видом любуешься, Ханч?

Ханчетт посмотрел вниз.

— Как думаешь, с такой высоты можно насмерть разбиться? — глухо спросил он.
— Не исключено, — ответил Тревеллер, между делом ухватив его за хвост и мягко подтолкнув обратно на дорожку. Ханчетт послушно слез со стены. — Но нам здесь такое ни к чему, верно?

Заяц помладше молчал, глядя на запад.

— Ты даже не представляешь, как мы удивились, увидев тебя вчера. Все думали, Уртблад тебя не отпустит. Да и вообще, выживешь ли ты после того, в каком состоянии мы тебя оставили.
— У него теперь Саламандастрон, — ответил Ханчетт. — На кой я ему сдался?
— По мне, он хотел сделать из тебя показательный пример. Тираны никогда не довольствуются тем, что уже у них есть. К тому же, ты лишил его правой лапы.

На лице Ханчетта появилось отстраненное выражение.

— Это я погубил лорда Уртфиста. Он погиб из-за меня. Теперь у Уртблада и Саламандастрон, и всё побережье, и вся Страна Цветущих Мхов под угрозой. Пророчество сбывается, и всё из-за того, что я натворил. Конечно, он меня отпустил — я сделал ему самое большое одолжение, какое только могло быть. И теперь мне жить с этим... если смогу.
— Да постой-ка ты, братец! — возмутился Тревеллер. — Я тоже там был, всё видел. Причём лучше, чем ты, потому что тебя сплющило, когда всё еще шло полным ходом. Лорд Уртфист погиб потому, что Уртблад воткнул свой клятый меч ему в череп! И потому, что тот предатель-лис ударил его сбоку!
— Чего бы не случилось, если бы я не вмешался в их поединок.
— Это никогда не объявлялось поединком, — возразил Тревеллер. — И мне, и другим потом говорили: любой с обеих сторон мог бы в любой момент вступить в бой.
— Но никто не вступил до меня, — упрямо сказал Ханчетт. — Если бы я не лез, лорд Уртфист был бы жив.

Тревеллер упер лапы в бока.

— Не знаю, какой бой видел ты, дружище, но Уртфист проигрывал Уртбладу еще до того, как ты вмешался. Он был измотан, и становилось только хуже, а Кровавый Гнев ему только мешал. Уртблад в любом случае победил бы! 

Но Ханчетт не шелохнулся.

— Как бы там ни было, — добавил старый разведчик, — ты поступил чертовски храбро, бросившись на помощь лорду Уртфисту, когда остальные стояли без дела. Но иногда даже самые отважные поступки не спасают от поражения. По мне, так ты герой.
— Здесь, в аббатстве, считают, что героем был лис.
— И что с того? Он подружился с теми добрыми зверями, вот они его и оплакивают, как и подобает достойным существам. Я на них за это не в обиде, и ты тоже не должен. Они теперь наша семья, а после всего, через что мы прошли, нам чертовски повезло ее обрести.

Тревеллер взял Ханчетта за плечи и развернул его так, чтобы тот смотрел на просторы аббатства.

— Хорошенько глянь, Ханч. Посмотри внимательно на этих радостных, добрых зверей, на всех этих беззаботных малышей. Не отворачивайся, пока этот чудесный вид не запомнится тебе навсегда.

Ханчетт нехотя подчинился, но мрачно пробормотал:

— Если вы скажете, что мне надо радоваться ради них, это не сработает, сэр. У меня внутри больше нет такой радости.
— Может, и нет. Но я бы никогда не приказал кому-то радоваться против воли. Дело не в этом, Ханчетт. Дело в твоей ответственности. Теперь ты ясно запомнил картину осеннего праздника в Рэдволле?

Ханчетт кивнул.

Тревеллер медленно развернул его обратно, к западу.

— А теперь смотри туда, насколько хватает глаз, и скажи мне, что ты видишь.
— Наше прошлое, — пробормотал Ханчетт. — То, к которому нам уже не вернуться.
— Ошибаешься, дружище. Это наше будущее. Единственный вопрос — каким оно будет?

Впервые Ханчетт посмотрел на Тревеллера так, будто действительно видел его, и в его взгляде было недоумение.

— Вы о чем?
— Ты видишь равнины, а за ними горы — всего лишь туманную линию на горизонте с такого расстояния. Где-то за ними, там, куда мы не можем заглянуть, лежит Саламандастрон, и Уртблад теперь уютно устроился внутри. Если лорд Уртфист был прав насчет него, настоящая борьба только начинается. Если так, можно ждать, что волна бед хлынет сюда именно с той стороны и разобьется о самые эти стены. А теперь, ты еще держишь в памяти картину осеннего праздника? Представь себе этих славных зверей и их детишек, оказавшихся в том же ужасе, что мы пережили.
Теперь мы рэдволльцы, Ханч, и это наш дом, который мы обязаны защищать. Забудь о Саламандастроне и побережье — теперь это владения Уртблада, и он сделает с ними, что захочет. Но это не значит, что наша работа окончена, даже близко нет. У нас теперь двойная обязанность: мы по-прежнему Долгий патруль, но мы и жители этого аббатства. А это значит, что мы должны защищать его и его обитателей, если потребуется — ценой жизни.
Может, такой день никогда не настанет. А может, однажды Уртблад явится к воротам Рэдволла, чтобы захватить его. И тогда добрая аббатиса будет нуждаться в нас, во всех нас — в каждом зайце, в каждой паре сильных лап, чтобы помочь ей удержать натиск зла. Ты должен быть там, Ханч. Если то, что случилось в Саламандастроне, тяготит твою душу, подумай об этом дне. Мы не можем позволить себе потерять тебя.
Если надежда на счастье действительно оставила тебя, у тебя остается другое — цель. Ты солдат, и полковник еще не списал тебя со службы. Так что, если ты думаешь, будто тебе больше незачем жить, подумай еще раз. Тебе просто нужно самому решить, какой путь выбрать: жизнь среди дорогих друзей, которым ты по-настоящему не безразличен, или же мрачное существование воина, чья единственная цель — оставаться настороже в ожидании следующей битвы. Выбор за тобой. Мы будем рядом в любом случае. Но твой путь еще не окончен. Если бы это было так, ты бы никогда не ушел из Саламандастрона живым. Так что привыкай, приятель, ты здесь надолго.

В глазах Ханчетта вспыхнул холодный огонь. Вид этот был не из приятных, но хотя бы безысходность исчезла.

— Мне нужно обдумать ваши слова, сэр.
— Ради этого я их и говорил. Думай столько, сколько потребуется. А я, пожалуй, вернусь к пиршеству. У меня там мышонок ждет меня для поездки верхом. Может, увижу тебя там через минуту?
— Поживем — увидим.

Ханчетт пристально смотрел в сторону западных гор. Лучше, чем глядеть вниз, на твердую дорогу внизу, подумал Тревеллер. Он хлопнул молодого зайца по плечу, затем оставил его наедине со своими мыслями.

У подножия лестницы его встретила Маура. Барсучиха наблюдала за их разговором сверху.

— Что-то случилось? — спросила она.
— Ничего, что время не исправит, — ответил Тревеллер и пересек лужайку туда, где его терпеливо ждал Каффи.

* * *
Впервые за всю память рэдволльцев после Осенних именин не осталось никаких остатков.

Каждая крошка хлеба и пирога, каждый лист салата, каждая капля соуса и крема — всё было съедено, оставляя после себя лишь пустые миски и довольные улыбки. Брат Хью с гордостью бродил между опустевшими столами, радуясь, что его труд не пропал даром.

Когда солнце скрылось за западной стеной, многие направились в Пещерный зал, где уже пылал огонь в огромном камине. На лужайке остались самые неугомонные: одни играли, другие гуляли среди садов. Винокур с Рафтером упражнялись в бою на палках у пруда, другие выдры резвились в воде. Брогген, по традиции, был посвящён в «почётные выдры» не совсем добровольным купанием. Смоллерт показывал свое мастерство в лапопашной борьбе, и только Монти смог его одолеть. Остальные поединки прекратились, когда участвовать в них вызвалась Балла — никто не решился бороться с ежихой!

Тем временем аббатиса Ванесса, Арлин и зайцы помогали брату Хью прибирать посуду.

— Такого не было ни на одном осеннем празднике, — заметил Арлин.
— Нам бы спросить Джеффа, — добавила Ванесса. — Он точно знает, бывало ли такое раньше.
— Осторожнее, — улыбнулся Арлин. — Он ведь залезет в архивы и не выйдет оттуда до середины зимы!
— Зато мне гораздо приятнее убирать пустую посуду, чем полные тарелки, — Хью с понес очередную стопку в кухню.
— А угощение и впрямь было замечательное, — одобрительно сказал Клевистон.
— И в самом деле, — согласно кивнул Галлатин, но с легкой тоской поглядел на опустевшие блюда. — Хотя, если можно одно крошечное замечание… порции могли бы быть чуточку побольше, чтобы никто не чувствовал себя обделенным.

Брат Хью закатил глаза и, ничего не ответив, поспешил к кухне.

Клевистон тем временем продолжил:

— Аббатиса, а где вы будете размещать Гуосим, когда они придут на зиму? Ведь даже для нас пришлось копать отдельное крыло!
— Пещерный зал тогда превращается в общий спальный зал, — пояснила Ванесса. — Гуосимы привыкли спать на открытом воздухе, так что теснота их не смущает. Да и тепло от всех тел помогает поддерживать уют даже без огня. Вам с зайцами, думаю, тоже будет уютнее там, особенно в самые холодные ночи.

Клевистон задумчиво кивнул.

— Надо сказать, вы, рэдволльцы, умеете устраивать жизнь.
— Главное, что первый ваш осенний праздник удался, — добавил Арлин.
— И многие впереди! — с улыбкой сказала Ванесса.

Ночь окончательно окутала аббатство. Над стенами сияли яркие звезды, догорали факелы, а из-за открытых дверей доносились смех и веселые голоса, певшие нестройную песню.

— Кажется, некоторые из моих нашли дорогу в Пещерный зал, — заметил Клевистон.
— Это Смоллерт, — усмехнулся Арлин. — Кажется, он немного перебрал октябрьского эля.
— Похоже, что так, — кивнула Ванесса. — Хотя кое-кто ему подпевает. Слышите? Это зайцы.
— А еще басовые голоса выдр, — добавил Арлин.

Клевистон улыбнулся, глядя на свет, исходящий из открытых дверей.

— Ах, Рэдволл… — вздохнул он. — Изгнанник мог бы найти себе и худший дом. Да что там, не мог бы найти лучше! Аббатиса, аббат, от всего сердца благодарю вас за то, что приняли нас и позволили сделать ваш дом нашим. Это значит для нас больше, чем я могу выразить.
— Добро пожаловать домой, полковник, — тепло ответила Ванесса.

И, неся последнюю посуду, они вошли в аббатство, присоединяясь к празднику, который, казалось, не закончится еще долго.
 

[LWEkb]

========== Эпилог ==========

Из хроники брата Джеффа, летописца Аббатства Рэдволл:

Мы, рэдволльцы, знаем, как почтить новых членов семьи. Осень Зайцев-Вояк сменилась Зимой Белого Горностая!

Никто из нас даже не подозревал, что Брогген в действительности был белым горностаем. Этот добродушный увалень просто никогда не думал об этом упоминать — пока его шерсть не начала светлеть. Теперь он чисто-белый, от ушей до кончика хвоста, и, надо признать, весьма представительный зверь. Вчера выпал первый снег — не слишком глубокий, всего по щиколотку, — и сегодня утром первым делом Броггса (как он любит, чтобы его так называли) уже носился по сугробам с малышней, в одном берете и широкой улыбке! Когти у него к тому времени совсем замерзли, но, судя по довольной морде, он отлично провел время! Я и сам чуть не замерз, наблюдая за этим весельем. Природа творит удивительные вещи — пару раз во время игр его берет слетал, и, пока он не надевал его обратно, Брогген действительно был почти невидим на фоне белого снега. Неудивительно, что такая маскировка здорово выручала его в зимах Северных земель.

Пока еще рано судить, насколько суровой окажется эта зима. Пруд еще не покрылся льдом, и если холода будут мягкими, возможно, не замерзнет вовсе. Мы бы даже обрадовались, если бы замерз — рыбы и креветки все равно впали в спячку до весны, а кататься по льду было бы очень весело.

Гуосим во главе с Лог-а-Логом прибыли, как всегда, аккурат перед первыми снегами. В последние сезоны их племя значительно разрослось, но зимовать с нами осталось меньше землероек, чем ожидалось. Видимо, раскол между сторонниками Лог-а-Лога и последователями Сноги зашел слишком далеко. Почти сотня землероек отказалась идти в Рэдволл, просто потому что Снога так сказал. Не знаю, как они собираются пережить зиму, но, признаться, я не слишком расстроен их отсутствием. По рассказам Винокура и Лог-а-Лога, этот Снога — сущая головная боль, и вряд ли он был бы желанным гостем в Аббатстве. Такое же мнение высказал и Лорр, тот самый полевка, который построил великолепный мост, сыгравший ключевую роль в походе Уртблада на Саламандастрон. Этот зверь, пожалуй, один из самых интересных и необычных, кого мне доводилось встречать. С первого же шага в Рэдволле он принялся носиться повсюду, запихивая свой любопытный нос во все уголки. Кажется, он и представить не мог, что существует такое место, и теперь просто теряет голову, разгадывая тайны строительства нашего аббатства. Я дал ему старые архитектурные планы, и клянусь — он читает их с таким упоением, с каким другие читают приключенческие истории. Поистине редкий ум!

Теперь, когда всесь Долгий патруль живет у нас, в Аббатстве стало довольно тесно даже без лишней сотни землероек. Но зайцы оказались настоящими друзьями и бесценными членами нашей семьи. Я, как и многие, поначалу сомневался, смогут ли они стать рэдволльцами, но рад признать, что мои страхи оказались напрасны. Да, они воины, но они отлично прижились здесь, легко находят общий язык с любым зверем, включая Смоллерта и Броггса. Особенно сблизились с выдрами — в чем я, признаться, не сразу увидел закономерность. Но теперь понимаю: и те и другие — шумные, веселые, азартные, любят розыгрыши и задорные перебранки. Порой даже забываешь, какую трагедию они пережили всего два сезона назад. Внешне они счастливы, но стоит заглянуть в их глаза в минуты задумчивости — и сразу видишь, как глубоки их душевные шрамы. Особенно у Ханчетта. Этот заяц самый мрачный среди них, он почти не смеется, редко улыбается. Иногда я за него беспокоюсь. А иногда… он меня даже пугает.

Уртблад посетил Рэдволл через два дня после наших зимних Именин. Полковник Клевистон очень старался вести себя вежливо с этим барсуком, но в конце концов это оказалось выше его сил, так что он и весь Долгий патруль на три дня просто исчезли из виду. (Туннель их нового общежития соединяется напрямую с винными погребами, так что они могли приходить за едой и питьем, не заходя в другие части аббатства.) Думаю, они бы предпочли вовсе уйти в леса, лишь бы не делить одно жилище с этим зверем, но полагаю, их удерживало не только зимнее похолодание. Они попросту не доверяют Уртбладу и уверены, что он представляет угрозу для Рэдволла. Подозреваю, что они наблюдали за ним куда пристальнее, чем кто-либо из нас осознавал, несмотря на то что казались невидимыми. И приятно осознавать, что у нас есть такие бдительные защитники, будь они правы насчет Уртблада или нет.

Этот Лорд-барсук привез много новостей. Он, наконец, посчитал возможным покинуть Саламандастрон, так как к нему из Северных земель прибыло подкрепление: три сотни лучников из племени Гоо! Они фанатично преданы ему и, получив его зов, немедленно покинули родные края. Леди Мина заверила нас, что все они почти столь же искусны в стрельбе, как она сама. Я пытался представить себе такую силу — и каждый раз воображение отказывало мне. Но мне бы хотелось посмотреть, как теперь Траттон попробует атаковать Саламандастрон! Разумеется, Гоо также патрулируют побережье — именно для этого Уртблад вызвал их в таком количестве, — но для этой задачи они все же не слишком подходят. Белки привычны к жизни в кронах деревьев, а не к бесконечным пробежкам по песчаным берегам. Уртблад пытался уговорить полковника Клевистона вернуть зайцев на Саламандастрон, но, скажем так, не преуспел. Вскоре после этого разговора зайцы совсем исчезли, и появились вновь только после отхода Уртблада.

Да, как я уже намекнул, Леди Мина сопровождала Уртблада, как и одиннадцать лисов-мечников, переживших битву. Я думал, что Мина останется в Саламандастроне, но она и Уртблад передали управление крепостью в лапы выдры-капитана Сэйбрука и ласки-капитана Маттуна. Рэдволл, как всегда, оказал гостеприимство всем. Алекс был так рад снова увидеть Мину, что проделал по газону несколько сальто! Более того, беличья леди осталась у нас даже после того, как Уртблад и его лисы отправились в неизвестном направлении, и живет здесь до сих пор. Я искренне верю (и Ванесса с Арлином согласны со мной), что она так же увлечена Алексом, как и он ею. Пока о свадьбе речи не заходило, но я сильно удивлюсь, если к концу весны они не поженятся. Весной звери особенно подвержены романтическому настрою, и трудно противиться зову природы.

Но вернемся к Уртбладу. Он по-прежнему твердит, что впереди нас ждет страшное бедствие, и все еще стремится укрепить связи между Саламандастроном и Рэдволлом. Его последняя мысль в этом направлении весьма любопытна. Он считает, что наши Спарра могли бы доставлять послания на побережье за день, если бы им не приходилось преодолевать весь путь без остановки. Для этого он предлагает создать серию «перевалочных станций» — одну с нашей стороны гор, другую с той, а третью посреди Западных равнин, чтобы вестники могли отдыхать, есть и пить на пути туда и обратно. Пока неясно, смогут ли воробьи преодолеть высокие горы, но Вышекрылу воспринял идея понравилась, так что посмотрим. Если бы у нас уже был такой способ связи, когда два барсука схлестнулись в смертельной вражде, возможно, мы бы знали больше, чем знали тогда. Хотя, конечно, можно возразить, что Уртблад и так использовал для этого своих птиц… но ведь он держал их исключительно при себе…

Если из последнего визита Уртблада и вышло что-то обнадеживающее, так это то, что он открыто признался в том, что использовал Браудера, чтобы выманить брата из Саламандастрона, и извинился перед Ванессой за то, что втянул имя нашего Аббатства в свой замысел. Он по-прежнему настаивает, что лишь пытался спасти жизни, и искренне сожалеет о гибели Уртфиста и стольких зайцев.

Что же касается оружия из сокровищницы Лордов-барсуков, то разговор между Ванессой и Уртбладом оказался весьма любопытным. Привожу его так близко, как позволяет моя, увы, несовершенная память:

— Вы намеренно спровоцировали Уртфиста на нападение?
— Аббатиса, я должен был защищать свою армию наилучшим образом.
— Да, но вы пытались спровоцировать атаку?
— Аббатиса, я — владыка горы. Это оружие принадлежало мне, и я распорядился им, как считал нужным.
— Да, но вы хотели этого?
— Аббатиса, речь шла о безопасности всех земель.
— Да, но разве вы не предвидели, что спровоцируете нападение?
— Аббатиса, мое пророческое видение имеет границы.
— Милорд, вопрос очень простой: хотели вы вызвать нападение или нет?
— Все гораздо сложнее, чем кажется, аббатиса...

И так далее. Как бы прямо его ни спрашивали, Уртблад не давал ни утвердительного, ни отрицательного ответа. Когда Ванесса начинала терять терпение от его уклончивости, он просто спокойно ждал, когда она успокоится, молча и безо всякого выражения на лице. Всё происходящее выглядело крайне странно, и я до сих пор не знаю, что это значит. Если бы он лгал, просто чтобы нас успокоить, он бы наверняка все отрицал. Но он этого не сделал. Возможно, это загадка, на которую никогда не суждено получить ответа.

Все братья и сестры нашего любимого аббатства чувствуют себя хорошо. Арлин, кажется, с каждой сменой сезона становится только моложе; вчера я видел, как он стоял на стене и ловил первые снежинки языком, словно юный звереныш. Клянусь, он даже бодрее и крепче, чем был прошлым летом! Вместе с Ванессой они дают Рэдволлу ту сильную лапу правления, что так необходима в эти неспокойные времена.

Сестра Аврелия и Маура за эти два сезона сблизились. Наша дорогая барсучиха призналась мне, что по-прежнему скорбит о Махусе, временами до самой сердечной боли, и в такие минуты ищет утешения у Аврелии. Наша хранительница Лазарета тоже скучает по тому лису — ведь именно с ним она вместе спасала Сайруса. Мне кажется, даже сами мыши-братья не горюют о Махусе так сильно, как они.

Сайрус полностью оправился от раны, полученной прошлым летом. Теперь он с братом снова звонит в колокола Маттиас и Мафусаил каждый день, и как же чист и радостен этот звон! Маура была достойной заменой, но никто не умеет обращаться с колоколами так, как эти два юных мастера! Cирил много времени проводит с сестрой Аврелией и даже с самой аббатисой Ванессой, изучая азы целительского дела в память о Махусе. Но мне кажется, его сердце не в этом. Он узнаёт много полезного, но глубоко в душе, думаю, он так и не отказался от мечты стать воином. После событий в Саламандастроне он старается избегать подобных разговоров. Но однажды Рэдволлу может понадобиться новый Чемпион, чтобы поднять меч Мартина, а Сирил — достойный кандидат, как никто другой.

Братья больше не помогают мне в архивах. Я прекратил поиски предсказаний о наших днях еще прошлым летом и не собираюсь к ним возвращаться. После обнаружения тех загадочных стихов, намекающей на то, что наша эпоха (а может, и все грядущие времена) скрыта от взора наших основателей, меня не покидает тревога. С одной стороны, захватывает дух осознавать, что мы стоим на пороге новой истории, которую пишем сами, истории, которой не было предначертано. С другой… пугает сама мысль, что сила Уртблада так велика, что он смог отсечь эту эпоху — а возможно, и все последующие — от прошлого. И пугает не меньше, что подобный груз пророчества лежит всего на одном звере.

Все сводится к Уртбладу. Он добр или зол? Друг или враг? Честен или обманщик? Зайцы убеждены, что он воплощение зла, но, конечно, они так и будут думать; от них трудно ожидать бесстрастности в этом вопросе. Хотя он сам по себе вызывает беспокойство, и события вокруг него были сомнительными, он все же лорд Саламандастрона и не причинил нам прямого вреда. Мы знаем, что под его началом служат многие достойные звери. Неужели они все ошибаются? Ванесса твердо отказывалась принимать чью-либо сторону, пока Уртблад и Урфист сражались. Но теперь эта война окончена. Урфист мертв, и Уртблад бесспорно контролирует прибрежные земли, возможно, за исключением Траттона. Этот барсук обладает великой военной мощью, возможно, большей, чем когда-либо имел кто-либо из его рода. В глубине души я чувствую, что если такая сила когда-либо будет направлена против нас, мы наверняка падем.

Однако у меня есть веские основания для надежды. Уртблад имел возможность завоевать нас, но не сделал этого. Ложь, которую он дал Браудеру для передачи Урфисту, вполне могла бы осуществиться, если бы он был настроен совершить такую жестокость. Мы впустили его в наш дом, доверяя ему. Судя по рассказам о битве при Саламандастроне, я не сомневаюсь, что Уртблад действительно мог бы убить нас всех на том первом совете в Пещерном зале, и мы были бы бессильны его остановить. Точно так же мы впустили его войско в Рэдволл; тогда нас тоже могли бы захватить и покорить, но этого не произошло. И несмотря на историю с Сайрусом, я бы сказал, что мы вышли из нее даже лучше, чем были. Мы обрели друзей, которых иначе не встретили бы.

Много раз я слышал, как зайцы упоминали о «предательском» поступке Махуса. Они считают того лиса худшим из злодеев. Винокур, бывший свидетелем тех же событий, сказал мне, что Махус, возможно, совершил самый смелый поступк, что он когда-либо видел. Думаю, все зависит от того, с какой стороны смотреть. Но я стоял прямо над Сайрусом, когда Махус спас его жизнь, вопреки всем ожиданиям, и знаю, что Махус был благородным зверем. Если наши друзья-зайцы так ошибаются насчет него, они могут быть столь же неправы и насчет Уртблада.

Но более всего я верю в Рэдволл. Наш дом стоит на протяжении бесчисленных поколений (и я должен знать — я пытался их сосчитать!). Он всегда был убежищем в трудные времена, бастионом против зла, которое время от времени вспыхивает в этих землях. Многие из наших аббатов и аббатис утверждали, что зло никогда не сможет одолеть добро. Рэдволл — это оплот добродетели. Правота всегда была на нашей стороне. Много раз силы зла противостояли нам; и каждый раз мы выходили победителями. Так было всегда и так будет впредь. В будущем появятся новые враги мира, свободы и порядочности, в этом я не сомневаюсь. Мы будем противостоять им так же, как всегда, защищать себя, как всегда, и выстоим, потому что должны. Пока я пишу эти слова, я почти сочувствую врагам Рэдволла, потому что они никогда не смогут победить. Их злодейские пути принесут им лишь смерть и поражение.

Мы — Рэдволл. Мы будем стоять, что бы ни случилось. И это самое утешительное чувство, что может испытать благородная душа.

Изменено 17 марта пользователем LWEkb

[LWEkb]

Изменено 17 марта пользователем LWEkb

[Меланхолический Кот]

Спасибо, что выложил! Буду читать и надеюсь через некоторое время дать отзыв.